Они не догоняют
Особенности национального мышления на примере дискуссии о «конце России».
Окончание. В начало.
А вот как drakon_yv опровергает сделанное выше утверждение об отсутствии института «чиновной собственности»
Как это НЕТ?!
Когда он ЕСТЬ!!!
Читайте К.Маркса внимательнее:
"У бюрократа в собственности находится сам государственный аппарат, именно, из него он извлекает для себя все блага и привилегии"
(цитирую по смыслу).
Наберите в Яндексе «Маркс о бюрократии» и в 5 пункте ответов прочтете про бюрократию много интересного.
Все просто. Если сомневаетесь в существовании чего-то, открывайте «книгу бытия», автор Карл Маркс, и читайте внимательнее. Еще один образец детской «непосредственности» умозрения, перенесенной в сферу оппозиционно-политического мЫшления. Бытие «собственности» как института для человека исчерпывается цитатой Маркса. Позвольте, но собственность - это институт, а не цитата. Институт, то есть регламенты, договора, правовые акты, регулирующие полномочия отдельных членов владеющего коллектива. Всюду, где есть коллективная собственность или коллегиальная власть, ритуалами не обойтись, нужны регламенты, или все сводится к собственности/власти одного при безвластии/воровстве прочих. Где это всё определено в «чиновной собственности» - на госаппарат ли, на национальное достояние ли (заводы, ГЭС, скважины и т. д.)? Нигде. Тогда это - собственность «на словах», а не реальный институт собственности. Об этом я и говорю: концепт «чиновной собственности», непродуманный и не прописанный, не способен стать действительностью, именно поэтому власть «ничья», «бесхозна», неэффективна и слаба. Однако людям нравится оперировать мифологическими образами. Зло должно быть персонифицировано, хотя бы в виде гидры. Иначе придется задуматься, что оно изнутри объединяет критикующих и критикуемых, и сам способ критики (перекладывание ответственности) есть его наглядное выражение.
Власть плоха не потому, что она вооружилась вымышленным неправильным концептом (пример которого А. Мельников, как ни пытался, не смог привести), а потому что она вообще не следует никаким концептам. Власть лишена идеи, которая могла бы быть идеей власти, и лидера, который мог бы быть лидером правящего слоя. Путин может быть им, но ему мешают соответствовать этой миссии профессиональные ревнители «народного блага» и «заботы о простом человеке» в его идеологическом окружении. Они же лишают власть цели, способной ее мобилизовать. Счастье «простого человека» не будет таковой никогда. Оно не объединяет людей власти и не мобилизует их. Оно не есть то, что вызывает и должно вызывать уважение человека, пришедшего во власть. Власть, которой ставят задачу работать над достижением этого «счастья», кончает самоубийством: решая ее непосредственно, начиная с себя - перестает заниматься делом, переключаясь с «властвования» на «воровство». Если благо «простого человека» есть цель, то эта цель состоит в том, чтобы благоустроиться в жизни, невзирая на «высокие материи», то есть воровать по мере сил. Хороший чиновник и «простой человек» - понятия несовместимые. У нас слишком много власти, говорят оппозиционеры, поэтому все плохо. У нас слишком мало власти, поэтому все плохо: так будет ближе к истине. Почему важен альянс власти и бизнеса? По многим причинам, но среди них особую роль играет та, которая гласит, что бизнес способен привнести во власть здоровое понимание целей, напомнив ей о ее собственной сущности. Главное: в бизнесе цель - не удовлетворение населения, занятого в производстве, но успех дела. Это идеология, которую полезно было бы привить современному российскому государству, добиваясь его укрепления (говоря так, я исхожу из того, что производством государства занимается всё взрослое дееспособное население России). Из всего, что сообщил нам Мельников, вытекает: спасение страны - на пути укрепления власти и государства, что означает формирование социальной базы власти на основе не потребительского, но правого отношения к ней, то есть формирование правящего слоя. Конечно же, самому Мельникову ближе вариант дальнейшего растворения власти в революционном хаосе.
Значительная часть комментаторов поддерживает автора в его меланхолической готовности сделать решительный шаг, находясь у пропасти.
Рассуждает senya99, мечтающий стать беглым:
Страна обречена быть на задворках цивилизации.
Но запад проходил эту же стадию иерархического деления общества и преодолел ее. Преодолел отнюдь не мирно. И теперь процветает.
Когда после эпидемии чумы средних веков некому стало работать - ценность простого крестьянина сильно увеличилась, и он этим воспользовался.
Конечно, сразу хочется попросить уточнения: как воспользовался, объявил забастовку? В условиях России именно нехватка рук при избытке окружающих пространств и большом количестве беглых от работы в вольную степь молодцов стимулировала закрепление крестьянства. Однако в любом случае нельзя не оценить революционную смелость мысли. Освободительная чума - это по-нашему! Мельникову это должно понравиться. senya99 очень хотел бы уехать на Запад, но его там на хорошую работу не берут, а на какую-угодно он, даром, что пропел хвалебную песнь западному равенству, не хочет. Буду, говорит, сидеть в России, плеваться вокруг, весь в слюнях, но сидеть, так комфортнее.
Рассуждает беглый 74016000:
… замечаю, периодически наведываясь в Россию в последние 10 лет - отчётливо видна азиатская, тюремно-криминальная и, соответственно, феодальная трансформация уклада и культуры. Но это не аномалия, это путь выживания.
Еще один знаток «формаций», для которого «феодализм» (социальный порядок, в наиболее чистой форме созданный германскими завоевателями Европы к северу от Луары) есть синоним «азиатского» и даже «тюремно-криминального» уклада. Такая мешанина представлений в голове соответствует состоянию нашей перевернутой социальной реальности, но вряд ли способна помочь что-то изменить в ней к лучшему.
siberiangrizzly, продолжая тему «борьбы с иерархией», рекомендует А. Мельникову:
хоть немного изучить историю Российской Империи.
Хотя вряд ли до него дойдет, что никакой сколь нибудь значимой КОНКУРЕНЦИИ как политической так и экономической там не было!
Абсолютная монархия. Сословно-феодальное управление политикой и экономикой. В экономике конца 19 - начала 20 века всё было забюрократизировано и монополизированно. Если не брать мелкий бизнес - сплошные отраслевые гильдии, тресты, картели или абсолютные монополисты. Причем каждой отраслью командовал представитель высшей знати. Прям как сейчас. Только надо было иметь знакомство не с Путиным В.В., а с Романовым Н.А. … Сейчас и то получше. Тогда это ещё и наследственное было и практически без правового регулирования...
...
А попытки это исправить были значимые только после 1905 года. Но это так, с у д о р о г и. Как решения 27 съезда КПСС и до кончины СССР.
История Германской империи, где сословно-феодального управления в период ее самого бурного экономического развития (времена Бисмарка) было не меньше, чем в России, наводит на мысль, что не вообще «сословно-феодальный» элемент противоречит развитию, а нечто другое. Почему бы не вспомнить еще и историю Англии конца XVIII - первой половины XIX веков, период, когда эта страна занимала положение мирового политического, экономического и технологического лидера. Первая в истории индустриализация началась под контролем знати, за сто лет до антиаристократической реформы парламента (упразднение так называемых гнилых местечек). Напротив, следствием этой реформы стало постепенное замедление темпов развития страны в конце XIX века, а затем, с усилением влияния лейбористов, процесс демократизации завершился окончательной утратой Британией прежних позиций. Почему бы уж нам не вспомнить и Китай, в котором индустриализация проходит под иерархическим контролем партии?
Но запад проходил эту же стадию иерархического деления общества и преодолел ее. Преодолел отнюдь не мирно. И теперь процветает.
Процветать Запад начал задолго до того, как попытался преодолеть «иерархическое деление общества», то есть максимально нивелировать социальное неравенство. Продвинувшись в решении этой «задачи», хотя отнюдь не решив ее, он заплатил исключительно дорогую цену и столкнулся с вызовами, ответа на которые пока не знает. Ценой решения этой задачи стали вынос производств, колоссальные инвестиции в конкурента западному миру в лице Китая, пузыри потребительских и государственных долгов, переток капитала из промышленного сектора, блокированного профсоюзами и социальными государствами, на фондовые и финансовые рынки (с известными последствиями). Догонять Запад в его самоотрицании, беря у него нелепое и бессмысленное и не замечать более существенного, вряд ли необходимо. Впрочем, предлагать гнаться за ним, «преодолевая иерархию» в стране, где пока царит продолжение революционных хаоса и анархии, с понятием иерархии никак не совместимых, значит совсем пороть чепуху. Поскольку люди у нас дошли до той кондиции, что утратили понимание первоосновного: разницы между иерархией и анархией, порядком и хаосом, может быть, раз уж ориентируемся на Запад, надо начинать с самого начала?
Если правду говорят, что в 2000 г. у нас произошла очередная национально-освободительная революция, как в ту пору учил победителей Глеб Павловский, то эта революция застряла на этапе, который, например, в немецкой национально-освободительной революции 1933 года динамично завершился в июле 1934-го. Мы всё еще «восстанавливаем социальную справедливость», вместо того, чтобы уже начинать строить государство и общество, официально признавая необходимо присущие им иерархию и социальное неравенство. Всевозможные эксцессы типа деятельности «подполковника Кузнецова» (история с Магнитским) характерны для исторического периода, который в России несколько затянулся. То, что нужно стране, - быстрее выйти из него. Не при помощи новой революции, а наоборот.