Как становились капитанами: Жан Бар
Еще один французский корсар, который, в точности по выражению Александра Грина, «родился капитаном, хотел быть им и стал им».
Дюнкерк во времена Жана Бара. Иллюстрация Пьера Фальке из книжки Адемара де Монгона (1938). https://www.bedetheque.com/serie-23621-BD-Jean-Bart.html
Жан Бар, он же Ян Барт, родился в Дюнкерке в 1650 году. Как подчеркивали все озабоченные национальным престижем авторы, родился он французом, поскольку город тогда как раз принадлежал Франции в промежутке между двумя периодами испанского владычества: в 1646 французы захватили Дюнкерк, а в 1652 испанцы отбили его обратно.
Вообще в то время о своей национальной принадлежности люди задумывались гораздо меньше, чем теперь, да и понятие национальности еще не сложилось. Важно было подданство - с подданством в Дюнкерке, по понятным причинам, было сложно, оно успевало не раз поменяться на протяжении жизни иногда даже одного поколения, и те, кому очередная суверенная власть не нравилась, часто перебирались (добровольно или не очень) за границу, благо она была недалеко. Важен был язык - в Дюнкерке в то время говорили в основном по-фламандски, а французский язык закрепился там уже позже. И очень важно было вероисповедание - в Испанских Нидерландах полагалось исповедовать католичество, в Республике Соединенных Провинций жили протестанты и существовала в определенных пределах веротерпимость, в Англии были свои протестанты, с большим или меньшим рвением преследовавшие католиков, а в католической Франции в середине XVII века еще действовал Нантский эдикт, позволявший протестантам-гугенотам исповедовать свою религию и даже иметь свои крепости.
Жан Бар (Ян Барт) говорил по-фламандски, но по-французски потом тоже научился. По вероисповеданию он всю жизнь был католиком, но к протестантам никакой особой ненависти не питал. Французское подданство не помешало ему некоторое время прослужить на голландском (республиканском) военном флоте; впрочем, когда началась очередная война, он там не остался, а вернулся во Францию и занялся корсарским промыслом. В общем, всё сложно.
Письмо от короля (июнь 1663 года) с распоряжением составлять все официальные акты на французском языке, а не на фламандском. https://www.ville-dunkerque.fr/fileadmin/_migrated/pics/29-lettre-Vauban.gif
По официальной версии, разработанной впоследствии для возведения Жана Бара во дворянство, семейство Бар происходило из города Дьепп в Нормандии; в очередном поколении один из братьев перебрался в Дюнкерк, а другой отправился в Германию, стал Великим Магистром Тевтонского ордена и умер в этом звании в 1489 году. Достоверность таких генеалогий очень сомнительна, а надежные сведения относятся к XVII веку. Точно известно, что Жан Бар был старшим из восьми детей в семье, сыном и внуком корсарских капитанов из Дюнкерка - авторы биографий ссылаются на подлинные церковные записи о рождениях, смертях и браках.
Как почти во всех капитанских биографиях, в биографии Жана Бара упоминается, что он часто сбегал от книжной науки в порт. По одному из рассказов, как-то раз он вышел в море на небольшой лодке с двумя приятелями-юнгами с голландского корабля. Когда внезапно поднялась буря, на берегу собрали подмогу и вышли в лодке им на помощь, но обнаружилось, что юный Жан уверенно правил своей лодкой, благополучно провел ее в канал, ведущий в гавань, и причалил к голландскому кораблю, которому лодка принадлежала.
В июне 1662 года, в возрасте 11 лет и 8 месяцев, Жан Бар впервые вышел в море учеником матроса на небольшом судне, которое возило контрабанду между голландским Флессингеном, Англией и Ирландией. Контрабандные операции требовали скорости, маневренности и отличного знания всех особенностей навигации в Ла Манше и прилегающих акваториях; капитан Жером Вальбюэ был превосходным мореходом, и у него в этом отношении было чему поучиться. Ну а то, что даже при тогдашних нравах у Вальбюэ была репутация человека жестокого и склонного к насилию, так это встречается не только среди тех, кто занят чем-то нелегальным; среди вполне законопослушных такие тоже попадаются - взять хотя бы капитана торгового судна, от которого сбежал в 1740 году тринадцатилетний Жорж-Рене де Плевиль.
Жан Бар продержался у Вальбюэ почти четыре года. Вальбюэ, имевший звание штурмана королевского флота, со временем получил под командование бригантину водоизмещением 120 тонн под названием «Жирный свин» (про названия судов см. в конце поста) и базировался в Кале. Там Жан успел поучаствовать в соревнованиях по прицельной стрельбе из пушки и получил приз, о чем сохранилась запись. Когда в 1660 эти соревнования учредили, было определено выдавать «каждое воскресенье два приза, в один пистоль и в половину пистоля, тем, кто лучше всего выстрелит из пушки, с тем чтобы побудить моряков обучаться применению артиллерии. Кроме того, каждые три месяца надлежит присуждать лучшему стрелку специальный приз, состоящий из шпаги и перевязи в цветах короля, стоимостью в шесть пистолей». Жан Бар получил шпагу, когда ему еще не исполнилось пятнадцати лет.
Юный Жан Бар стреляет из пушки. Иллюстрация из детской книжки 1875 года.
В 1666 году он уже был первым помощником при капитане Вальбюэ. Франция тогда в союзе с Голландией вступила в войну с Англией, и «Жирный свин» нес сторожевую службу, высматривая приближающиеся английские корабли. Помимо Вальбюэ и Жана, в команде было три старших матроса, пять просто матросов и юнга.
Будучи сам католиком, капитан Вальбюэ невзлюбил одного из старших матросов, гугенота Мартена Лануа, и всячески его, выражаясь нынешним языком, «гнобил». Однажды, будучи в изрядном подпитии, он стал по обыкновению оскорблять Лануа, тот какое-то время отмалчивался, но в конце концов стал спокойным тоном цитировать так называемое «Олеронское установление» - сборник морских обычаев, составленный изначально в 1152 году по приказанию Альеноры Аквитанской. Олеронское установление почиталось моряками по всему Атлантическому побережью.
На слова Лануа, что по Олеронскому установлению «капитан не должен подавать повода к бунту или доставлять неудовольствие матросам; он не должен их оскорблять, но должен обращаться с ними благосклонно», Вальбюэ, естественно разъярился еще больше и пошел на новый круг, теперь уже с оскорблениями в адрес гугенотов. Лануа не остался в долгу и среди прочего употребил выражение «папские свиньи» в отношении католиков.
Вальбюэ бросился на него с кулаками, а Лануа отступил и опять стал цитировать Олеронское установление насчет того, что «капитан не должен в ярости преследовать матроса». Вальбюэ все же его ударил, и тогда Лануа отошел назад на несколько шагов и встал за цепью, натянутой поперек носа корабля.
Это важный момент, поскольку, как не замедлил вслух напомнить Лануа, «Олеронское установление ограничивает наказание от руки капитана одним ударом, а также гласит, что матрос должен убегать от капитана до самого носа корабля и зайти за цепь; а если капитан станет преследовать его с другой стороны цепи, то тогда матрос может защищаться.» С этими словами он достал нож.
Вальбюэ с руганью бросился вперед, а Лануа продолжил свои юридически значимые речи: «Капитан, я получил ваш первый удар, согласно Олеронскому установлению. Если вы теперь меня ударите, вы поставите себя вне права, и я требую свидетельства против вас, потому что капитан должен остановиться, не заходя за цепь.» (кстати, юнгу Плевиля его капитан действительно ударил один раз, а дальше просто велел заковать в цепи и держать в трюме - видимо, Олеронское установление помнил хорошо).
Вальбюэ это окончательно взбесило, он перескочил через цепь, схватил Лануа за горло и бросил на палубу, но Лануа полоснул его ножом по руке, и капитан его отпустил. Лануа встал; другой матрос, Симон Ларе, бросился на него, чтобы отнять нож, но споткнулся о цепь и упал на палубу. Лануа ударил его ножом, оказалось - насмерть. Тогда все матросы бросились на Лануа; одного он ранил, но скоро его обезоружили и крепко связали.
Протрезвевший Вальбюэ приказал лечь в дрейф, собрал вокруг себя всю команду и тоже повел юридические значимые речи (по крайней мере, впоследствии это было записано так): «По Олеронскому установлению, о котором он говорил, в море каждый матрос - судья; вы будете судить Мартена Лануа.»
Дальше, показав свою открытую рану на руке, он заявил: «По Олеронскому установлению, о котором он говорил, матроса, который ударил или поднял оружие на своего капитана, следует приколоть за ладонь к мачте корабля острым ножом, и отдирать руку так, чтобы половина ладони осталась приколотой к мачте.»
На вопрос капитана, причинил ли ему рану Мартен Лануа, все ответили согласием; промолчали только Жан Бар и еще один матрос по фамилии ван Бург. Капитан переспросил их отдельно; они в ответ пытались сказать, что капитан сам переступил за цепь. Капитан потребовал ответить да или нет; Жан Бар и ван Бург ответили нет. Капитан сказал, что раз шестеро ответили да, а двое нет, то правы шестеро: Мартен Лануа ранил своего капитана.
Дальше руку Лануа прибили к мачте. Подробное описание капитанского ножа (что-то вроде кортика или короткой шпаги), мачты, кусков дерева, используемых для крепления, и самой процедуры наказания, пожалуй, лучше опустить (в книге издания 1888 года оно есть). Лануа, как пишут, выдержал все бесстрастно.
Но этим дело не кончилось, поскольку оставалось еще убийство Симона Ларе. Капитан снова зачитал по памяти пассаж из Олеронского установления насчет того, что «если матрос убьет одного из своих товарищей или ранит его так, что тот умрет, надлежит связать мертвого и живого спина к спине и бросить обоих в море; если же он на суше, его надлежит предать смертной казни.»
Опять был задан вопрос команде, опять ван Бург и Жан Бар пытались протестовать и в итоге ответили отрицательно, опять решение было принято шестью голосами против двух и приведено в исполнение - живого Лануа вместе с мертвым Ларе бросили в море. В тот же вечер бригантина вошла в порт Кале и капитан Вальбюэ отправился к коменданту с докладом о происшествии. Судя по всему, ничего предосудительного в его действиях комендант не усмотрел.
Все это случилось 15 июня 1666 года, а в конце июля Жан Бар ушел с «Жирного Свина» и нанялся матросом на голландское военное судно. Как он сам потом рассказывал, он хотел быть моряком, но не подручным палача.
Голландия в тот момент с Францией была в мире, а воевала с Англией, так что Жан Бар вполне легально набирался боевого опыта. Уже в начале августа того же 1666 года он впервые участвовал в морском сражении между флотами голландского адмирала Рюйтера и английского генерала Монка. На следующий год он участвовал в нападении голландского флота на Чатэм.
Леон Кутюрье (1835-1942). Жан Бар и голландский адмирал Рюйтер. https://picclick.fr/l%C3%A9on-COUTURIER-dessin-original-Jean-Bart-et-326348340997.html На самом деле не факт, что они встречались.
Но 7 апреля 1672 года Франция в очередной раз оказалась в состоянии войны с Голландией (о поводе к войне см. в конце), и Жан Бар, уже дослужившийся до второго помощника на голландской бригантине «Золотая утка» (какие все-таки названия были!) с голландской службы ушел, хотя голландцы очень уговаривали его остаться и обещали скорое повышение в звании и каравеллу под командование. Пытались даже задержать силой, но не тут-то было - вместе со своим земляком и другом Шарлем Кейзером, тоже служившим на «Золотой утке», Жан Бар ночью покинул судно и на шлюпке ушел в Дюнкерк.
Авторы французских идейно выдержанных книг про национального героя пишут, конечно, что все дело в патриотизме, а также (если книга издана при монархии) в преданности обожаемому монарху Людовику XIV, но они, возможно, приписывают молодому Жану Бару чувства, которые у него (опять же, возможно) появились существенно позже. Наверное, какие-то были причины, но нам теперь их уже не узнать.
А достоверно известно, что Жан Бар и Шарль Кейзер уже через несколько дней после возвращения в Дюнкерк поступили на корсарское судно - Жан Бар помощником капитана, а его друг «начальником команды» (не знаю, как эта должность называется правильно). С апреля 1672 до конца 1673 года они корсарствовали в Ла Манше и в Северном море и настолько хорошо себя показали, что перед началом кампании 1674 года каждому из них дюнкеркские арматоры предложили стать капитаном корсарского судна.
Жану Бару, которому еще не исполнилось 24 лет, достался галиот «Царь Давид» с двумя пушками и экипажем из тридцати шести человек, а Шарлю Кейзеру, на несколько лет постарше - другой галиот, «Александр». В море они отправились вместе («de conserve» - что подразумевает, что все добытое будут делить между собой) и уже через неделю захватили и привели в Дюнкерк голландский догр под названием «Дикарь», груженый каменным углем.
Галиот фламандского типа выглядел примерно так (эта модель была сделана около 1718 года, и орудий на ней не 2, а 6). https://mnm.webmuseo.com:8443/ws/musee-national-marine/app/collection/record/8953
Дальше «Царь Давид» продолжил действовать уже в одиночку и за три месяца успел захватить у голландцев:
· пинассу «Приключение друга», вооруженную десятью пушками и богато нагруженную испанским вином,
· догр, груз которого составляли четыре тысячи раков (живых?), лесные орехи и четыреста пар чулок,
· галиот «Дружба», на котором было семьсот сетье пшеницы,
· флейту «Святой Петр Брюгге», на которой было восемьдесят две бочки вина из Бордо и Фронтиньяна,
· рыбацкую буссу (busse) «Черный ворон».
Голландская флейта выглядела примерно так . https://fr.topwar.ru/234664-ot-galeonov-do-djunkerkskih-fregatov.html
Суда небольшие, но для «Царя Давида» с его двумя пушками очень неплохой результат. Успехи капитана Жана Бара наниматели оценили по достоинству, и кампанию 1674 года он продолжил уже на фрегате «Королевский» (конечно же, La Royale - «Королевская», фрегат по-французски женского рода, и название совершенно не подразумевает принадлежность к королевскому флоту).
Картина патриотического содержания изображает, как Жан Бар агитирует дюнкеркских рыбаков идти к нему в корсары на галиот «Царь Давид» и клянется, что приведет их к славе. Работа художницы Виржини-Элоди Демон-Бретон (вторая половина XIX века) хранилась в музее Дюнкерка и погибла во время Второй мировой войны. https://www.meisterdrucke.fr/fine-art-prints/Virginie-Demont-Breton/932428/Le-corsaire-Jean-Bart-avec-des-p%C3%AAcheurs-%C3%A0-Dunkerque---Le-corsaire-Jean-Bart-%281650-1702%29-avec-les-p%C3%AAcheurs-de-Dunkerque---Gravure-d%27apr%C3%A8s-le-tableau-de-Virginie-Demont-Breton-d%C3%A9truit-pendant-la-Seconde-Guerre-mondiale.html
Дальше в жизни капитана Жана Бара было много геройских дел и славных подвигов на море, личное знакомство с королем, вполне добропорядочная семейная жизнь, много детей и много занимательных историй для детей и взрослых, которые потом с удовольствием пересказывали разные авторы - со временем, может быть, переведу / перескажу тоже.
Примечательно, что на всем протяжении своей капитанской и корсарской карьеры Жан Бар, будучи в бою бесстрашным головорезом (это не фигурально выражаясь, а буквально!), вне боя, по меркам своего времени, отличался гуманностью по отношению и к своим, и к чужим - захваченные суда, если не хватало людей безопасно довести их до своего порта, часто отпускал за выкуп, а пленных, случалось, отпускал и просто так, даже рискуя вызвать неудовольствие своего короля, нуждавшегося в гребцах для галерного флота. Современники писали, что он «пользовался правом победителя с замечательнейшей человечностью и редчайшим бескорыстием» - то есть в среднем, конечно, уровень человечности и бескорыстия был заметно ниже.
Про Дюнкерк
Дюнкерк в 1641 году. https://nl.wikipedia.org/wiki/Duinkerke#/media/Bestand:Duinkerke_1.jpg
Дюнкерк, основанный в 960 году, сначала принадлежал графам Фландрским. В силу географического положения для жителей города, помимо рыбной ловли, всегда была важна торговля с Англией - кто-то торговал, кто-то грабил торговцев.
Средневековую историю опустим; в 1482 году Дюнкерк, вместе с остальной Фландрией, достался Габсбургам. Это, разумеется, не нравилось французам, и за эту территорию почти все время шли войны между Испанией, Францией, Англией, а потом еще и голландской Республикой Соединенных провинций, вышедшей из-под власти Габсбургов. При Карле V (он Карл V как император Священной Римской империи, а как испанский король он Карл I, первый Габсбург на испанском престоле) во время очередной войны с французами город Дюнкерк начинает снаряжать собственные корсарские корабли, чтобы отбиваться от французских корсаров, которые нападали на дюнкеркских рыбаков. При сыне Карла V Филиппе II (который уже не был императором, а только испанским королем, некоторое время португальским и некоторое время еще английским) город опять переходил из рук в руки, пока в 1559 году французы не уступили его испанцам по условиям мирного договора. Впрочем, военные действия вскоре возобновились.
С 1567 года жители Дюнкерка, наравне с традиционной ловлей селедки, начали на постоянной основе заниматься корсарством: географическое положение позволяло контролировать важные морские пути, испанская администрация охотно выдавала корсарские патенты, и местные моряки, одни из лучших в Европе того времени, становились очень опасными корсарами.
В 1568 году в Нидерландах началось восстание, завершившееся в 1581 году образованием Республики Соединенных Провинций. В 1577-1583 Дюнкерк был в руках восставших, но потом испанцы захватили его снова и удерживали еще шестьдесят с лишним лет. Все это время французы с испанцами продолжали, с небольшими перерывами, воевать, а Дюнкерк оставался одним из главных центров корсарства. Там образовались целые корсарские династии.
Дюнкерк в 1641 году. За городскими зданиями виден лес мачт. https://nl.wikipedia.org/wiki/Duinkerke#/media/Bestand:Duinkerke3.jpg
В 1646 году Великий Конде после достопамятной осады отбил Дюнкерк обратно для французов, но французским город оставался в тот раз всего шесть лет - в 1652 году он опять достался испанцам, тоже на шесть лет. 25 июня 1658 года, через несколько дней после сражения в Дюнах (в котором Великий Конде, неудачно выступивший в событиях Фронды и рассорившийся на этой почве с кузеном-королем, выступал на стороне испанцев) сдался маршалу Тюренну (который, наоборот, в событиях Фронды занял сторону короля и сыграл решающую роль в том, что королевская власть взяла верх). Условия сдачи предусматривали, что победители не будут чинить никаких насилий над верой жителей (жители там были католики) и станут соблюдать все привилегии горожан.
Осада Дюнкерка Тюренном в 1658 году. http://jepi-dunkerque.over-blog.fr/8-plans-cartes-et-gravures-anciennes-de-dunkerque.html С моря действует английский флот.
На этот раз срок пребывания города под французской властью был рекордно коротким - один день. В той войне с Испанией союзниками Франции выступали англичане, и по условиям союза французы должны были им возместить расходы на оказанную помощь. Возмещением стал Дюнкерк, который и передали послу кромвелевского правительства. Кромвель согласился на все условия, оговоренные при сдаче, лишь бы заполучить Дюнкерк - постоянные налеты дюнкеркских корсаров стоили Англии и ее союзникам потери сотен, если не тысяч судов (пишут про две с половиной тысячи только за шесть лет с 1652 по 1658, но непонятно, сколько из них было на счету дюнкеркцев, а сколько - их коллег из Остенде). Французам, со своей стороны, было жалко Дюнкерк отдавать, но Мазарини настоял на этом, чтобы ускорить заключение мира с испанцами.
Англичане сразу же начали в Дюнкерке укрепляться. Карл II, сын казненного Карла I, взойдя на трон, эту деятельность продолжил, и при нем Дюнкерк стал довольно мощной крепостью.
Тем временем во Франции в 1661 году пал могущественный суперинтендант финансов Фуке, и на смену ему пришел Кольбер, который начал понемногу восстанавливать или, скорее, создавать заново французский военно-морской флот. Он тоже понимал значение Дюнкерка и искал возможности вернуть его Франции.
Вопрос решили деньги, которых Карлу II постоянно не хватало. Он запросил двенадцать миллионов ливров, с учетом понесенных затрат на строительство укреплений. Французы прервали переговоры и вернулись к ним только тогда, когда Карл II стал испытывать совсем уж насущную нужду в деньгах и согласился на пять миллионов (в итоге заплачено было только четыре, а с учетом оплаты наличными - вообще три с половиной миллиона).
27 октября 1662 года был подписан договор о продаже Дюнкерка. Город надлежало передать французам вместе с 169 артиллерийскими орудиями, боеприпасами и прочим вооружением, находящимся в арсеналах и перечисленном в списке.
Английский парламент, не одобрявший королевского расточительства, возражал против этой продажи и даже отправил распоряжение английскому коменданту Дюнкерка, чтобы тот не сдавал город, но к тому времени было уже поздно - в декабре войска французского короля заняли Дюнкерк с его цитаделью и фортами. В Англии были убеждены, что канцлера лорда Кларендона, подписавшего соглашение от имени короля, подкупили подарками французы. Его роскошный особняк в Лондоне прозвали «Маленьким Дюнкерком», намекая, что он выстроен на деньги от продажи Большого Дюнкерка. Звучали и обвинения в госизмене (видимо, просто коррупция сама по себе серьезным преступлением не считалась), так что лорд Кларендон счел за лучшее уехать во Францию. Историки потом писали, что обвинения были несправедливыми - вроде как Людовик XIV сам говорил, что лорд Кларендон наотрез отказывался от любых подарков.
Ну а Дюнкерк с тех пор остался французским.
Медаль с изображением укреплений Дюнкерка, отчеканенная в 1671 году (копия). Дама, изображающая Дюнкерк, держит якорь и руль. https://www.cgbfr.net/louis-xiv-le-grand-ou-le-roi-soleil-medaille-pour-les-fortifications-de-dunkerque-refrappe-sup,fme_702437,a.html
После 1662 года под руководством Вобана были выполнены работы по расширению порта и строительству укреплений, и Дюнкерк стал крупнейшим на тот момент военным портом королевства.
Здесь план города и укреплений виден лучше, чем на медали. http://jepi-dunkerque.over-blog.fr/8-plans-cartes-et-gravures-anciennes-de-dunkerque.html
Посещение Дюнкерка королем Людовиком XIV в 1680 году. Король осматривал укрепления, порт и военный флот и поднялся на борт нового корабля «Предприимчивый» - пишут, что это был единственный раз, когда Людовик XIV ступил на палубу корабля, и последний раз, когда он побывал на море. https://maria-antonia.forumactif.com/t45671-27-juillet-1680-louis-xiv-se-rend-a-dunkerque
Про Жирного Свина
Поль де Жорио, автор книги про Жана Бара, не меньше меня любил списки кораблей. Он с удовольствием перечисляет названия судов из архивов адмиралтейства в Кале: «Тощий свин», «Немой пес», «Шелудивый пес», «Одноглазый охотник»... Среди судов, захваченных корсарами, обнаруживаются то «Треска», то «Первый Соломонов Суд», то «Приключение друга». В эпоху Людовика XIV названия сделались более величественными; линейные корабли королевского флота именовались «Ужасный», «Марс», «Нептун», «Предприимчивый», фрегаты (по-французски фрегат женского рода!) - «Фортуна», «Слава», «Героиня». Вслед за королевским флотом дюнкеркские арматоры тоже стали называть свои суда «Завоевательница», «Орел», «Русалка», «Победоносная» - ну или хотя бы «Гадюка», «Левретка», «Отважный петух». Бригантина (она по-французски как раз мужского рода!) «Жирный свин», на которой ходил в юности Жан Бар, ничем особенно не выделяется на фоне всей этой зоологии и мифологии.