Клятва Эсклармонды
Страницы:
[1] [2] [3] [4] [5] [6]
Мой блог на Яндекс.Дзен: https://zen.yandex.ru/id/5d5945f6998ed600ae726cf9
В оформлении использована иллюстрация
https://pixabay.com/ru/photos/рыцарь-солдат-воин-средневековый-2826704/
по лицензии CC0
Солнце не торопясь опускалось за кромку леса и так же, не торопясь, переставляли по дороге копыта три лошади: гнедая, вороная и пегая. На пегой ехал молодой паренек, даже скорее мальчишка лет двенадцати, то и дело опасливо оглядывавшийся по сторонам. Его кожаная одежда, весьма практичная и хорошо приспособленная для верховой езды, была выкрашена в темно-коричневый цвет. Сверху на плечи было наброшено что-то вроде куртки без рукавов, из грубой дерюги. Нельзя сказать, что она хорошо защищала от прохлады ясного, довольно ветренного сентябрьского дня, но это было лучше, чем ничего. Петушиное перо, воткнутое в шапку, обвисло и засалилось, а сама шапка была весело заломлена на затылок.
Второй из путешественников, ехавший на вороном коне, выглядел гораздо более сурово. Несмотря на то, что места здесь были мирными, он не поленился надеть кольчугу, которую подпоясал широким кожаным поясом. Шляпу ему заменял капюшон из толстого сукна, который легко можно было прикрыть кольчужным капюшоном для лучшей защиты, вдобавок у седла был приторочен конический шлем с наносником. На левом боку, на перевязи, висел длинный меч. Герба на прикрывавшем доспех сером чехле не было, не было видно и щита, по которому можно было бы определить, кто он и кому служит. Из под капюшона торчала аккуратно подстриженная светлая борода. Опытный глаз мог бы опознать в нем обедневшего рыцаря-майлза, или бастарда, решившего наняться к какому-нибудь сеньору за еду для себя, лошади и оруженосца (именно в таком порядке), но такого глаза поблизости не было. Таких наемных бойцов немало было на дорогах в то время.
Впрочем, даже если бы и нашелся рядом кто-то наблюдательный, то спрашивать он вряд ли рискнул. Здесь, на обезлюдевших пустошах Лангедока, от таких людей народ старался держаться подальше. Память о крестоносцах Монфора, не щадивших ни старого, ни малого, была еще жива, а последних катарских проповедников, братьев Отье, сожгли и вовсе недавно. Еретики были разгромлены, Монсегюр снесен до основания, граф Тулузский принес вассальную присягу королю, а потом графство перешло к французской короне. Казалось, что теперь начнутся мирные времена, но встреча с вооруженным всадником все равно не сулила ничего хорошего. "Убивайте всех. Господь узнает своих!" - эту фразу помнили многие, хотя ее и произнесли целый век назад.
Ну а третья лошадь шла под вьюками и была самой настоящей клячей. Привязанная за поводья к задней луке седла мальчишки, она топала шагом и выражение ее морды можно было описать фразой: "Ну когда же я сдохну?"
Шел 1322 год. Проклятье магистра Жака де Молэ пало на род Капетингов и до начала Столетней войны оставалось совсем немного времени. Эпидемия чумы вихрем пронесется по Европе спустя всего одно поколение, но пока о страшном бедствии доходили лишь смутные слухи из дальних земель.
- Зигфрид! - позвал мальчишка.
Наемник чуть повернул голову.
- Солнце садится.
Тот покосился на идущую последней клячу и ответил:
- Если ты готов тащить вьюки, или идти пешком, то я пущу ее на мясо прямо сейчас. Тогда нам не нужно никуда будет ехать. Остановимся здесь, разожжем костер, накоптим конины… Меня уже так задрала овсяная каша, что я сам себя ощущаю лошадью. Согласен?
- Я не о том. Может быть, присмотреть местечко для ночлега? Раз уж мы не успеваем в деревню, то…
- Успеваем. Не бойся, сегодня заночуем в тепле и как следует покормим местных блох.
- Скорей бы! А там будет, что пожрать?
- Для меня - точно будет.
Мальчишка скорчил грустную рожу. Впрочем, грусть была не такой уж глубокой. Обычно наемник все-таки делился с ним едой, что в общем-то было признаком изрядной щедрости. Только что кончился Великий голод и поговаривали, что это сбылось проклятье сожженных инквизицией еретиков-катаров. Кое-кто ждал и конца света, а известно, что когда ждут смерти, зерна не сеют. Последний раз он ел вчера вечером, когда его спутник броском камня перебил лапу неосторожному зайцу. Заяц был сварен в деревянном котелке с помощью раскаленных на углях камней, которые клались в воду и несоленый бульон показался мальчишке нектаром, а вареная грудка - райским яблоком.
Лошади наконец преодолели довольно крутой подъем и поводя боками остановились на вершине холма. Вороной задвигал ушами и тихо заржал.
- Дым почуял? - спросил мальчишка.
- Да. Нам повезло. До деревни отсюда не больше лье.
- Она что, могла уехать?
- Она могла передохнуть, болван! В этих местах, говорят, год назад людей жрали с голодухи. Но где горит очаг, там найдется и кусок хлеба.
- Или парочка копий.
- Боишься? - наемник повернулся в седле и посмотрел на него. - Не трясись. Народ здесь пуганый. Когда последний раз гоняли по здешним местам катаров, убивали всех, кто имел неосторожность посмотреть косо. Деревне повезло, что она уцелела. Кто-то из де Бри или имел на нее какие-то права, или был родственником местному сеньору. Он поставил сюда на постой своих наемников-норманнов. Те не дали перебить деревенских и сжечь дома, но зато перещщупали тут всех баб. Не удивлюсь, если здесь лет сто будут рождаться беловолосые дети. Чувствуешь запах, Жан?
- Ага. Вкусно пахнет.
- Они тут не бедно живут. Смотри! Даже дорогу камнем замостили. Это потому, что рядом каменоломня и со всей округи к ним за известью ездят. Местный сеньор не дурак и понимает, что резать курицу, которая несет золотые яйца, нет смысла. Он даже не особенно обдирает местных. Отсюда ведет две дороги, на всех трех - заставы. С каждого воза камня, или дров - пара монет… Сейчас приедем - прикажу согреть воды и как следует вымоюсь.
- Что, если они не захотят?
- Что? Не захотят? - наемник удивился. - Пусть только попробуют!
* * *
Да, деревня и правда была зажиточной. Дома (которых было десятка два-три) были хоть и низенькие, но в основном из камня. Дорога тоже была вымощена обломками серого известняка. С улицы путешественники видели, как в стороне разжигают печь для обжига извести. Людей на единственной деревенской улице не было.
Зигфрид свернул к первому же дому, толкнул дверь и заглянул внутрь. На него уставилась перепуганная женщина в чепце и коричневом платье до пола.
- Pax huic domui, - сказал наемник.
У женщины отвалилась челюсть, а из рук выпала глиняная кружка и упала на пол, не разбившись.
Удовлетворенный эффектом, наемник повторил, уже по-французски:
- Мир этому дому.
Хозяйка мелко-мелко закивала, на лице у нее отразилось огромное облегчение, а глаза перестали напоминать большие пуговицы.
- Нам с пажом нужен ночлег. Мне постелишь здесь, в доме. Он будет спать с лошадьми. Дай ему какую-нибудь дерюгу, постелить на сено и укрыться. У тебя есть еда?
Женщина показала пальцем на висящий над очагом бронзовый котел, от которого шел вкусный запах. Кивнув, наемник ухватил его за ручку рукой в перчатке, поставил на низкий стол и запустил внутрь лежавшую тут же деревянную ложку с длинной ручкой. Взгляд его остановился на большом деревянном корыте, стоящем в углу.
- Эй, ты! Принеси воды, согрей ее и налей туда, - он ткнул в корыто пальцем. - И позови с улицы моего оболтуса.
Когда в дверь заглянул Жан, он сказал:
- Неси свою плошку.
Наложив тому каши, он снова выгнал Жана к лошадям. Вошла женщина с двумя ведрами воды и, испуганно косясь, поставила их у очага.
- Ты что, немая что-ли?
Она помотала головой.
- Нет, господин.
- Не бойся меня. Нам нужно всего лишь переночевать под крышей и немного поесть. Зла мы тебе не причиним. Вот, держи!
Медная монета пролетела через комнату и упала женщине в ладонь.
- Если утром накормишь нас, то получишь еще.
Та поклонилась, опустилась на колени у очага и начала раздувать огонь. Когда вода в ведрах немного нагрелась от брошенных в нее горячих камней, наемник выгнал хозяйку и начал раздеваться. Но не успел он стащить с себя кольчугу и поддоспешник, как с улицы раздались крики.
Щит, который у него конечно же был, но в дороге висел за спиной, под плащом, сейчас стоял у стены, рядом с вынутым на всякий случай из ножен мечом. Подхватив их, голый по пояс Зигфрид вывалился из дверей. Во дворе, под навесом для сена, двое крестьян держали Жана за руки, а третий не торопясь замахивался кулаком. Четвертый уже осматривал лошадей.
Наемник заорал:
- Поубиваю, уроды!!!
Для убедительности он крутанул меч в воздухе, хотя это уже было излишним. У бородачей и так подогнулись от страха коленки. Мгновение они пялились на черный крест на щите, а потом с криком ломанулись в разные стороны.
- Храмовник!
- Тамплиер!!
- КРЕ-Е-ЕСТОНО-О-ОСЦЫ!!!
Орден рыцарей храма Соломона был разгромлен лет десять назад, но здесь об этом по-видимому не слыхали, а последнее слово оказалось страшнее всего. В деревне с грохотом захлопывались двери и ставни. С улиц звали детей. Кто-то в страхе метался посреди улицы, не зная, куда бежать, потом упал и на четвереньках убрался за кусты.
- Ну, чего пялишься!? - Зигфрид, довольный произведенным впечатлением, обратил наконец внимание на остолбеневшую хозяйку. - Мужика голого не видела? А ну стой! Там за плетнем сейчас какая-то девка промелькнула. Сходи, позови ее сюда. Пусть спину мне потрет, может тогда я вас тут и не стану всех убивать. Жан!
- Что?
- Зачем тебе кинжал на поясе? Чтобы всякое мужичье било тебя по морде?
- Они внезапно… Я не успел…
- Напои лошадей, болван.
[1] [2] [3] [4] [5] [6]
Мой блог на Яндекс.Дзен: https://zen.yandex.ru/id/5d5945f6998ed600ae726cf9
В оформлении использована иллюстрация
https://pixabay.com/ru/photos/рыцарь-солдат-воин-средневековый-2826704/
по лицензии CC0
Солнце не торопясь опускалось за кромку леса и так же, не торопясь, переставляли по дороге копыта три лошади: гнедая, вороная и пегая. На пегой ехал молодой паренек, даже скорее мальчишка лет двенадцати, то и дело опасливо оглядывавшийся по сторонам. Его кожаная одежда, весьма практичная и хорошо приспособленная для верховой езды, была выкрашена в темно-коричневый цвет. Сверху на плечи было наброшено что-то вроде куртки без рукавов, из грубой дерюги. Нельзя сказать, что она хорошо защищала от прохлады ясного, довольно ветренного сентябрьского дня, но это было лучше, чем ничего. Петушиное перо, воткнутое в шапку, обвисло и засалилось, а сама шапка была весело заломлена на затылок.
Второй из путешественников, ехавший на вороном коне, выглядел гораздо более сурово. Несмотря на то, что места здесь были мирными, он не поленился надеть кольчугу, которую подпоясал широким кожаным поясом. Шляпу ему заменял капюшон из толстого сукна, который легко можно было прикрыть кольчужным капюшоном для лучшей защиты, вдобавок у седла был приторочен конический шлем с наносником. На левом боку, на перевязи, висел длинный меч. Герба на прикрывавшем доспех сером чехле не было, не было видно и щита, по которому можно было бы определить, кто он и кому служит. Из под капюшона торчала аккуратно подстриженная светлая борода. Опытный глаз мог бы опознать в нем обедневшего рыцаря-майлза, или бастарда, решившего наняться к какому-нибудь сеньору за еду для себя, лошади и оруженосца (именно в таком порядке), но такого глаза поблизости не было. Таких наемных бойцов немало было на дорогах в то время.
Впрочем, даже если бы и нашелся рядом кто-то наблюдательный, то спрашивать он вряд ли рискнул. Здесь, на обезлюдевших пустошах Лангедока, от таких людей народ старался держаться подальше. Память о крестоносцах Монфора, не щадивших ни старого, ни малого, была еще жива, а последних катарских проповедников, братьев Отье, сожгли и вовсе недавно. Еретики были разгромлены, Монсегюр снесен до основания, граф Тулузский принес вассальную присягу королю, а потом графство перешло к французской короне. Казалось, что теперь начнутся мирные времена, но встреча с вооруженным всадником все равно не сулила ничего хорошего. "Убивайте всех. Господь узнает своих!" - эту фразу помнили многие, хотя ее и произнесли целый век назад.
Ну а третья лошадь шла под вьюками и была самой настоящей клячей. Привязанная за поводья к задней луке седла мальчишки, она топала шагом и выражение ее морды можно было описать фразой: "Ну когда же я сдохну?"
Шел 1322 год. Проклятье магистра Жака де Молэ пало на род Капетингов и до начала Столетней войны оставалось совсем немного времени. Эпидемия чумы вихрем пронесется по Европе спустя всего одно поколение, но пока о страшном бедствии доходили лишь смутные слухи из дальних земель.
- Зигфрид! - позвал мальчишка.
Наемник чуть повернул голову.
- Солнце садится.
Тот покосился на идущую последней клячу и ответил:
- Если ты готов тащить вьюки, или идти пешком, то я пущу ее на мясо прямо сейчас. Тогда нам не нужно никуда будет ехать. Остановимся здесь, разожжем костер, накоптим конины… Меня уже так задрала овсяная каша, что я сам себя ощущаю лошадью. Согласен?
- Я не о том. Может быть, присмотреть местечко для ночлега? Раз уж мы не успеваем в деревню, то…
- Успеваем. Не бойся, сегодня заночуем в тепле и как следует покормим местных блох.
- Скорей бы! А там будет, что пожрать?
- Для меня - точно будет.
Мальчишка скорчил грустную рожу. Впрочем, грусть была не такой уж глубокой. Обычно наемник все-таки делился с ним едой, что в общем-то было признаком изрядной щедрости. Только что кончился Великий голод и поговаривали, что это сбылось проклятье сожженных инквизицией еретиков-катаров. Кое-кто ждал и конца света, а известно, что когда ждут смерти, зерна не сеют. Последний раз он ел вчера вечером, когда его спутник броском камня перебил лапу неосторожному зайцу. Заяц был сварен в деревянном котелке с помощью раскаленных на углях камней, которые клались в воду и несоленый бульон показался мальчишке нектаром, а вареная грудка - райским яблоком.
Лошади наконец преодолели довольно крутой подъем и поводя боками остановились на вершине холма. Вороной задвигал ушами и тихо заржал.
- Дым почуял? - спросил мальчишка.
- Да. Нам повезло. До деревни отсюда не больше лье.
- Она что, могла уехать?
- Она могла передохнуть, болван! В этих местах, говорят, год назад людей жрали с голодухи. Но где горит очаг, там найдется и кусок хлеба.
- Или парочка копий.
- Боишься? - наемник повернулся в седле и посмотрел на него. - Не трясись. Народ здесь пуганый. Когда последний раз гоняли по здешним местам катаров, убивали всех, кто имел неосторожность посмотреть косо. Деревне повезло, что она уцелела. Кто-то из де Бри или имел на нее какие-то права, или был родственником местному сеньору. Он поставил сюда на постой своих наемников-норманнов. Те не дали перебить деревенских и сжечь дома, но зато перещщупали тут всех баб. Не удивлюсь, если здесь лет сто будут рождаться беловолосые дети. Чувствуешь запах, Жан?
- Ага. Вкусно пахнет.
- Они тут не бедно живут. Смотри! Даже дорогу камнем замостили. Это потому, что рядом каменоломня и со всей округи к ним за известью ездят. Местный сеньор не дурак и понимает, что резать курицу, которая несет золотые яйца, нет смысла. Он даже не особенно обдирает местных. Отсюда ведет две дороги, на всех трех - заставы. С каждого воза камня, или дров - пара монет… Сейчас приедем - прикажу согреть воды и как следует вымоюсь.
- Что, если они не захотят?
- Что? Не захотят? - наемник удивился. - Пусть только попробуют!
* * *
Да, деревня и правда была зажиточной. Дома (которых было десятка два-три) были хоть и низенькие, но в основном из камня. Дорога тоже была вымощена обломками серого известняка. С улицы путешественники видели, как в стороне разжигают печь для обжига извести. Людей на единственной деревенской улице не было.
Зигфрид свернул к первому же дому, толкнул дверь и заглянул внутрь. На него уставилась перепуганная женщина в чепце и коричневом платье до пола.
- Pax huic domui, - сказал наемник.
У женщины отвалилась челюсть, а из рук выпала глиняная кружка и упала на пол, не разбившись.
Удовлетворенный эффектом, наемник повторил, уже по-французски:
- Мир этому дому.
Хозяйка мелко-мелко закивала, на лице у нее отразилось огромное облегчение, а глаза перестали напоминать большие пуговицы.
- Нам с пажом нужен ночлег. Мне постелишь здесь, в доме. Он будет спать с лошадьми. Дай ему какую-нибудь дерюгу, постелить на сено и укрыться. У тебя есть еда?
Женщина показала пальцем на висящий над очагом бронзовый котел, от которого шел вкусный запах. Кивнув, наемник ухватил его за ручку рукой в перчатке, поставил на низкий стол и запустил внутрь лежавшую тут же деревянную ложку с длинной ручкой. Взгляд его остановился на большом деревянном корыте, стоящем в углу.
- Эй, ты! Принеси воды, согрей ее и налей туда, - он ткнул в корыто пальцем. - И позови с улицы моего оболтуса.
Когда в дверь заглянул Жан, он сказал:
- Неси свою плошку.
Наложив тому каши, он снова выгнал Жана к лошадям. Вошла женщина с двумя ведрами воды и, испуганно косясь, поставила их у очага.
- Ты что, немая что-ли?
Она помотала головой.
- Нет, господин.
- Не бойся меня. Нам нужно всего лишь переночевать под крышей и немного поесть. Зла мы тебе не причиним. Вот, держи!
Медная монета пролетела через комнату и упала женщине в ладонь.
- Если утром накормишь нас, то получишь еще.
Та поклонилась, опустилась на колени у очага и начала раздувать огонь. Когда вода в ведрах немного нагрелась от брошенных в нее горячих камней, наемник выгнал хозяйку и начал раздеваться. Но не успел он стащить с себя кольчугу и поддоспешник, как с улицы раздались крики.
Щит, который у него конечно же был, но в дороге висел за спиной, под плащом, сейчас стоял у стены, рядом с вынутым на всякий случай из ножен мечом. Подхватив их, голый по пояс Зигфрид вывалился из дверей. Во дворе, под навесом для сена, двое крестьян держали Жана за руки, а третий не торопясь замахивался кулаком. Четвертый уже осматривал лошадей.
Наемник заорал:
- Поубиваю, уроды!!!
Для убедительности он крутанул меч в воздухе, хотя это уже было излишним. У бородачей и так подогнулись от страха коленки. Мгновение они пялились на черный крест на щите, а потом с криком ломанулись в разные стороны.
- Храмовник!
- Тамплиер!!
- КРЕ-Е-ЕСТОНО-О-ОСЦЫ!!!
Орден рыцарей храма Соломона был разгромлен лет десять назад, но здесь об этом по-видимому не слыхали, а последнее слово оказалось страшнее всего. В деревне с грохотом захлопывались двери и ставни. С улиц звали детей. Кто-то в страхе метался посреди улицы, не зная, куда бежать, потом упал и на четвереньках убрался за кусты.
- Ну, чего пялишься!? - Зигфрид, довольный произведенным впечатлением, обратил наконец внимание на остолбеневшую хозяйку. - Мужика голого не видела? А ну стой! Там за плетнем сейчас какая-то девка промелькнула. Сходи, позови ее сюда. Пусть спину мне потрет, может тогда я вас тут и не стану всех убивать. Жан!
- Что?
- Зачем тебе кинжал на поясе? Чтобы всякое мужичье било тебя по морде?
- Они внезапно… Я не успел…
- Напои лошадей, болван.