Джеффри Розен. В центре внимания - мозг (часть 1)
I. Киста мистера Вайнштейна
Когда историки будущего начнут искать истоки трансформации американской правовой системы под влиянием нейронаук, они могут обратиться к малоизвестному уголовному делу начала 1990-х годов. Герберт Вайнштейн, 65-летний руководитель рекламного агентства, был обвинён в удушении своей жены Барбары. Пытаясь выдать убийство за суицид, он выбросил тело с 12-го этажа, из окна своей квартиры на 72-й Восточной улице Манхэттена. Перед началом судебного разбирательства адвокат Вайнштейна заявил, что клиент не может нести ответственность за свои действия из-за психического нарушения, вызванного аномальной кистой в паутинной оболочке мозга 1.
Заявление имело серьёзные последствия. Согласно американским законам, люди, которые действовали по принуждению (например, если им приставили к виску пистолет) или не способные к разумному мышлению, например, не отличающие правду от лжи, уголовному преследованию не подлежат. Перед лицом закона не важны причины ментального нарушения - будь то трудное детство или киста в паутинной оболочке мозга, или и то, и другое вместе. Похоже, что предпосылка о снятии уголовной ответственности с совершивших преступление из-за ментальных нарушений, предполагает освобождение от уголовного преследования любого человека, мозг которого работает неправильно. Но должны ли на самом деле судьи и присяжные разбираться, правильно или неправильно работает мозг подсудимого? И, поскольку мотивы нашего поведения действительно обусловлены работой мозга, не значит ли это, что любому поступку можно найти потенциальное оправдание?
Сторона обвинения сразу заявила, что наличие кисты паутинной оболочки у Вайнштейна не должно приниматься во внимание. Один из свидетелей-экспертов, судебный психолог Дэниел Мартелл, представил заключение: поскольку методы исследования мозга с помощью МРТ на тот момент были новыми и малоопробованными, то и их результаты пока не получили широкого признания в научном сообществе. В конце концов 8 октября 1992 года судья Ричард Каррутерс вынес соломоново решение: адвокатам Вайнштейна разрешили сказать присяжным, что МРТ головного мозга выявило у подсудимого кисту паутинной оболочки, но запретили упоминать о том, что такие кисты могут провоцировать агрессивное поведение. Команда обвинения опасалась, что даже простая демонстрация в суде снимков мозга Вайнштейна может повлиять на присяжных. Спустя одиннадцать дней, перед началом процедуры отбора присяжных, Вайнштейну предложили признать вину в обмен на смягчение обвинения в умышленном убийстве на обвинение в непредумышленном убийстве.
После процесса над Вайнштейном Дэниел Мартелл оказался настолько востребованным свидетелем-экспертом, что основал собственный консалтинговый бизнес под названием «Forensic Neuroscience». В течение последующих 15-ти лет, выступая на стороне защиты или обвинения, он дал свои заключения по нескольким сотням уголовных и гражданских дел. В этих делах нейронаучные факты были приняты в качестве доказательств того, что человеческое поведение может быть обусловлено самыми разными причинами - от черепно-мозговых травм до склонности детей к агрессивному поведению под влиянием жестоких видеоигр. Мартелл отметил, что нейронаучные аргументы привели к революционным переменам в области рассмотрения уголовных дел по тяжким статьям, предполагающим приговор в виде смертной казни. «Некоторые виды органических поражений головного мозга давали беспроигрышные шансы на защиту от смертной казни», - сказал он. Адвокатская практика стала использовать результаты МРТ мозга подсудимых как доказательство того, что неврологические нарушения не позволяли обвиняемым контролировать себя.
Обвинение обычно настаивает на неприемлемости такого рода доказательств, но, когда стоит вопрос о вынесении смертного приговора, в судебной практике широко распространено принятие во внимание всевозможных смягчающих обстоятельств. Действительно, суд штата Флорида вынес решение, что отказ от принятия нейробиологических аргументов при вынесении смертного приговора является основанием для его отмены. Мартелл сохранил скептическое отношение к МРТ-исследованиям, но также отметил, что их результаты «произвели революцию в области законодательства».
Масштабы этой революции пока непонятны, но значение феномена, который получил название «нейроправо», однозначно растет. Нейробиологические доказательства чаще убеждают присяжных вместо смертной казни выносить приговоры о пожизненном заключении. В уголовных процессах суды принимают к сведению материалы нейровизуализации, например, чтобы подтвердить безумие таких обвиняемых как Джон У. Хинкли-младший, совершивший покушение на убийство президента Рейгана. Картер Снид, профессор права в Нотр-Даме, сделал доклад для Совета президента Буша по биоэтике о влиянии нейробиологических доказательств в уголовном праве. Он пришёл к выводам, что, несмотря на недостаточную надёжность нейровизуализационных доказательств, «количество дел, в которых такие доказательства были представлены, поражает воображение». И это количество неуклонно растёт. Сторонники нейроправа утверждают, что нейробиологические доказательства оказывают серьёзное влияние не только на решение вопросов вины и наказания, но также на детекцию лжи и выявление неосознанной предвзятости, и на прогнозирование преступного поведения. В то же время скептики опасаются, что использование технологий МРТ головного мозга, которые сравнивают с суперустройствами для чтения мыслей, могут угрожать конфиденциальности и свободе мысли. Поэтому все сильнее звучат призывы включить в правовую систему новую концепцию «когнитивной свободы».
Одним из самых горячих сторонников нейроправа является Оуэн Джонс, профессор права и биологии в Вандербильте. Джонс (который, как ни странно, был одним из моих однокурсников по юридической школе) присоединился к группе известных нейробиологов и профессоров права, подавших заявку на солидный грант Фонда Макартура. В сферу их исследований входит широкий спектр вопросов нейроправа. Например, имеется ли взаимосвязь между аномальной работой мозга и преступлениями на сексуальной почве, а также с подростковой жестокостью? Как влияют на работу головного мозга травмы шейного отдела? Джонс хочет превратить Вандербильт в своего рода Лос-Аламос 2 нейроправа. В университете открылся Центр нейровизуализации стоимостью 27 миллионов долларов, к работе которого были привлечены ведущие нейробиологи со всего мира. Джонс надеется набирать студентов для обучения по первой в стране программе по праву и нейробиологии. Он говорит: «Это увлекательно! Это новое слово в области права и науки - мы заглядываем в черный ящик, чтобы увидеть, как в реальности работает мозг. Заглядываем в тёмный тихий уголок, в котором хранятся наши интимные мысли и чувства, - и закон неизбежно должен принять решение, каким образом будет регулироваться обращение к этой новой технологии».
II. Визит в Вандербильт
Оуэн Джонс - дисциплинированный и увлечённый человек, который заражает окружающих своей верой в преобразующую силу нейробиологии. Вместе с нейробиологом из психологического отдела Рене Маруа Джонс начал изучать реакции человеческого мозга на различные приговоры. Он предложил мне стать одним из первых участников эксперимента под кодовым названием «Вред и наказание».
Наша встреча проходила в уютном офисе Джонса, декорированном человеческим черепом и штангенциркулями, похожими на те, которые когда-то использовали френологи для измерения головы. Его отец был дантистом, а дед - инженером-электриком, увлечённым коллекционированием инструментов. Затем мы отправились в Институт визуализации Вандербильта. Несмотря на то, что здание института ещё окружали строительные леса, оно, как и обещал мне Джонс, производило сильное впечатление. В подвале института располагался один из немногих в мире высокопольных сканеров магнитно-резонансной томографии на 7 тесла. Для эксперимента «Вред и наказание» Джонс и Маруа использовали менее мощный сканер на 3 тесла - обычный аппарат для МРТ.
Затем мы направились к сканеру. Сняв все металлические предметы, в том числе ремень и забытую бирку химчистки со скрепкой, я надел наушники и шлем в форме птичьей клетки, который фиксировал положение головы. Лаборант выключил свет и вышел из комнаты; я лег на каталку и, зажав в кулаке тревожную кнопку, был отправлен в камеру аппарата МРТ. Меня окружала бы полная темнота, если бы не свет экрана, на котором мне предъявлялись сценарии гипотетических преступлений. Например: «Джон, живущий в одном доме со своим отцом, решил убить его, чтобы получить страховку. Убедив отца помочь с ему монтировать электрику на чердаке, Джон подстроил для отца удар электрическим током. Отец выжил, попал в больницу с полученными от электроудара травмами, и пробыл там три дня». Я должен был нажимать кнопки от 0 до 9, соответствующие уровню наказания, которого, по моему мнению, заслуживал преступник. В это время аппарат регистрировал активность моего мозга. В течение 45 минут я, не моргнув глазом, осудил десятки омерзительных воображаемых преступников. Затем Маруа через интерком предложил мне другое задание: я должен был вспоминать знакомые лица и места, не сообщая ему о последовательности этих воспоминаний. Я подумал о своей гостиной, своей жене, квартире своих родителей и своих сыновьях-близнецах, пытаясь всё время избегать неправильных мыслей из-за страха, что их прочтут. По окончании эксперимента меня извлекли из камеры аппарата МРТ.
На следующее утро мы с Оуэном Джонсом явились в лабораторию Рене Маруа за результатами. Аспиранты Маруа, накануне допоздна анализировавшие мой мозг, широко улыбались. Они объяснили, что прочитать результаты сканирования было очень легко, потому что в камере томографа я сохранял максимальную неподвижность. «Твоя голова почти не двигалась. И ты оказался самым суровым судьёй из всех, что у нас были, - сказал, заливаясь счастливым смехом, Джош Бакхольц, один из аспирантов. - Ты - мечта исследователя, ставшая явью!». Бакхольц постучал по клавиатуре, и на экране появилось 3D-изображение моего мозга в высоком разрешении, раскрашенное яркими цветами. Крошечные точки мерцали и перемещались, демонстрируя движения моих глаз при чтении описаний жутких криминальных историй. Я был всего лишь пятым по счёту испытуемым, но Маруа подчеркнул, что мои оценки виновности оказались выше средних. В одном случае я поставил семь баллов при среднем значении в четыре балла. «Вы сконцентрировались на намерении, в то время как другие акцентировали внимание на причиненном ущербе», - успокаивающе сказал Бакхольц.
Маруа объяснил, что совместно с Джонсом они исследуют взаимодействие между областю мозга, генерирующей эмоции, - то есть миндалиной, и префронтальными областями, отвечающими за разум. «Возможно, префронтальная кора имеет решающее значение в решении вопроса о назначении наказания, для принятия важного решения о том, какое наказание следует назначить», - предположил он. Маруа подчеркнул, что для исследования этой гипотезы через камеру томографа должно пройти как можно больше людей. «Если решение о назначении наказания принимается с определяющим участием префронтальной коры, - добавил Джонс, - этот факт могут использовать адвокаты при выборе присяжных. Для разных дел адвокаты смогут выбирать присяжных на основе различных моделей мозговой активности, - предположил он. - Например, в сложных случаях, где речь идёт об инсайдерской торговле, возможно, защита захочет, чтобы присяжный принимал решения исходя из разумных размышлений, с минимальным участием эмоций. В делах о злоупотреблениях в правительстве эмоциональные реакции могут быть более уместными».
Затем мы обратились к результатам второго эксперимента, в котором меня попросили попеременно думать о лицах и местах, не раскрывая порядок. «Предположительно, мы сможем угадать, о чем вы думали, даже если вы не скажете нам порядок своих воспоминаний, - с гордостью сказал Маруа. - Я считаю, что вы начали с воспоминаний о месте, и сейчас я докажу вам, что моя догадка неслучайна». Маруа показал фотографию моего парагиппокампа - области мозга, которая активно реагирует на распознавание мест и ситуаций. «Он светится, как рождественская ёлка, - сказал Маруа. - У нас всё получилось, хотя ранее мы ни разу не использовали этот метод».
Затем он показал изображение веретеновидной области, которая отвечает за распознавание лиц. Она тоже загоралась каждый раз, когда я вспоминал чьё-то лицо. «Это открытие может повлечь очень серьёзные юридическое последствия, - заметил Джонс. - Данный метод позволяет узнать, о чём думает человек, даже если он этого не признаёт». Он указал на перспективы практического применения метода. Подсознательные воспоминания о лицах и местах могут быть более надёжными, чем сознательные воспоминания. Таким образом, обращаясь к подсознанию, можно будет получать ценные свидетельские показания. Например, ребёнку, который стал жертвой незнакомца, можно демонстрировать фотографии подозреваемых, чтобы отследить реакцию узнавания.
Джонс и Маруа с волнением говорили о последствиях своих экспериментов для правовой системы. Если обнаружится значительный разрыв между актуальным представлением о мере наказания за тот или иной поступок, и фактическими предписанными действующими законами наказаниями, общефедеральные принципы вынесения приговоров могут быть пересмотрены в сторону того, что закон не должен слишком сильно расходиться с глубоко распространенными убеждениями. Эксперименты могут помочь понять способ мышления преступника и установить признаки, характерные для мозга человека, предрасположенного к преступной деятельности.
1 Паутинная оболочка - одна из оболочек головного мозга, которая имеет вид тонкой паутины, образованной соединительной тканью. Функция паутинной оболочки - поддержание биохимического состава и регуляция давления ликвора (способствует оттоку ликвора в сосуды твёрдой оболочки).
2 Лос-Аламос - местность в штате Нью-Мексико, одно из мест разработки и создания атомной бомбы.
Джеффри Розен. В центре внимания - мозг (часть 2): https://ru-dark-triad.livejournal.com/491832.html
Джеффри Розен. В центре внимания - мозг (часть 3): https://ru-dark-triad.livejournal.com/492053.html
Джеффри Розен. В центре внимания - мозг (часть 4): https://ru-dark-triad.livejournal.com/492355.html
Когда историки будущего начнут искать истоки трансформации американской правовой системы под влиянием нейронаук, они могут обратиться к малоизвестному уголовному делу начала 1990-х годов. Герберт Вайнштейн, 65-летний руководитель рекламного агентства, был обвинён в удушении своей жены Барбары. Пытаясь выдать убийство за суицид, он выбросил тело с 12-го этажа, из окна своей квартиры на 72-й Восточной улице Манхэттена. Перед началом судебного разбирательства адвокат Вайнштейна заявил, что клиент не может нести ответственность за свои действия из-за психического нарушения, вызванного аномальной кистой в паутинной оболочке мозга 1.
Заявление имело серьёзные последствия. Согласно американским законам, люди, которые действовали по принуждению (например, если им приставили к виску пистолет) или не способные к разумному мышлению, например, не отличающие правду от лжи, уголовному преследованию не подлежат. Перед лицом закона не важны причины ментального нарушения - будь то трудное детство или киста в паутинной оболочке мозга, или и то, и другое вместе. Похоже, что предпосылка о снятии уголовной ответственности с совершивших преступление из-за ментальных нарушений, предполагает освобождение от уголовного преследования любого человека, мозг которого работает неправильно. Но должны ли на самом деле судьи и присяжные разбираться, правильно или неправильно работает мозг подсудимого? И, поскольку мотивы нашего поведения действительно обусловлены работой мозга, не значит ли это, что любому поступку можно найти потенциальное оправдание?
Сторона обвинения сразу заявила, что наличие кисты паутинной оболочки у Вайнштейна не должно приниматься во внимание. Один из свидетелей-экспертов, судебный психолог Дэниел Мартелл, представил заключение: поскольку методы исследования мозга с помощью МРТ на тот момент были новыми и малоопробованными, то и их результаты пока не получили широкого признания в научном сообществе. В конце концов 8 октября 1992 года судья Ричард Каррутерс вынес соломоново решение: адвокатам Вайнштейна разрешили сказать присяжным, что МРТ головного мозга выявило у подсудимого кисту паутинной оболочки, но запретили упоминать о том, что такие кисты могут провоцировать агрессивное поведение. Команда обвинения опасалась, что даже простая демонстрация в суде снимков мозга Вайнштейна может повлиять на присяжных. Спустя одиннадцать дней, перед началом процедуры отбора присяжных, Вайнштейну предложили признать вину в обмен на смягчение обвинения в умышленном убийстве на обвинение в непредумышленном убийстве.
После процесса над Вайнштейном Дэниел Мартелл оказался настолько востребованным свидетелем-экспертом, что основал собственный консалтинговый бизнес под названием «Forensic Neuroscience». В течение последующих 15-ти лет, выступая на стороне защиты или обвинения, он дал свои заключения по нескольким сотням уголовных и гражданских дел. В этих делах нейронаучные факты были приняты в качестве доказательств того, что человеческое поведение может быть обусловлено самыми разными причинами - от черепно-мозговых травм до склонности детей к агрессивному поведению под влиянием жестоких видеоигр. Мартелл отметил, что нейронаучные аргументы привели к революционным переменам в области рассмотрения уголовных дел по тяжким статьям, предполагающим приговор в виде смертной казни. «Некоторые виды органических поражений головного мозга давали беспроигрышные шансы на защиту от смертной казни», - сказал он. Адвокатская практика стала использовать результаты МРТ мозга подсудимых как доказательство того, что неврологические нарушения не позволяли обвиняемым контролировать себя.
Обвинение обычно настаивает на неприемлемости такого рода доказательств, но, когда стоит вопрос о вынесении смертного приговора, в судебной практике широко распространено принятие во внимание всевозможных смягчающих обстоятельств. Действительно, суд штата Флорида вынес решение, что отказ от принятия нейробиологических аргументов при вынесении смертного приговора является основанием для его отмены. Мартелл сохранил скептическое отношение к МРТ-исследованиям, но также отметил, что их результаты «произвели революцию в области законодательства».
Масштабы этой революции пока непонятны, но значение феномена, который получил название «нейроправо», однозначно растет. Нейробиологические доказательства чаще убеждают присяжных вместо смертной казни выносить приговоры о пожизненном заключении. В уголовных процессах суды принимают к сведению материалы нейровизуализации, например, чтобы подтвердить безумие таких обвиняемых как Джон У. Хинкли-младший, совершивший покушение на убийство президента Рейгана. Картер Снид, профессор права в Нотр-Даме, сделал доклад для Совета президента Буша по биоэтике о влиянии нейробиологических доказательств в уголовном праве. Он пришёл к выводам, что, несмотря на недостаточную надёжность нейровизуализационных доказательств, «количество дел, в которых такие доказательства были представлены, поражает воображение». И это количество неуклонно растёт. Сторонники нейроправа утверждают, что нейробиологические доказательства оказывают серьёзное влияние не только на решение вопросов вины и наказания, но также на детекцию лжи и выявление неосознанной предвзятости, и на прогнозирование преступного поведения. В то же время скептики опасаются, что использование технологий МРТ головного мозга, которые сравнивают с суперустройствами для чтения мыслей, могут угрожать конфиденциальности и свободе мысли. Поэтому все сильнее звучат призывы включить в правовую систему новую концепцию «когнитивной свободы».
Одним из самых горячих сторонников нейроправа является Оуэн Джонс, профессор права и биологии в Вандербильте. Джонс (который, как ни странно, был одним из моих однокурсников по юридической школе) присоединился к группе известных нейробиологов и профессоров права, подавших заявку на солидный грант Фонда Макартура. В сферу их исследований входит широкий спектр вопросов нейроправа. Например, имеется ли взаимосвязь между аномальной работой мозга и преступлениями на сексуальной почве, а также с подростковой жестокостью? Как влияют на работу головного мозга травмы шейного отдела? Джонс хочет превратить Вандербильт в своего рода Лос-Аламос 2 нейроправа. В университете открылся Центр нейровизуализации стоимостью 27 миллионов долларов, к работе которого были привлечены ведущие нейробиологи со всего мира. Джонс надеется набирать студентов для обучения по первой в стране программе по праву и нейробиологии. Он говорит: «Это увлекательно! Это новое слово в области права и науки - мы заглядываем в черный ящик, чтобы увидеть, как в реальности работает мозг. Заглядываем в тёмный тихий уголок, в котором хранятся наши интимные мысли и чувства, - и закон неизбежно должен принять решение, каким образом будет регулироваться обращение к этой новой технологии».
II. Визит в Вандербильт
Оуэн Джонс - дисциплинированный и увлечённый человек, который заражает окружающих своей верой в преобразующую силу нейробиологии. Вместе с нейробиологом из психологического отдела Рене Маруа Джонс начал изучать реакции человеческого мозга на различные приговоры. Он предложил мне стать одним из первых участников эксперимента под кодовым названием «Вред и наказание».
Наша встреча проходила в уютном офисе Джонса, декорированном человеческим черепом и штангенциркулями, похожими на те, которые когда-то использовали френологи для измерения головы. Его отец был дантистом, а дед - инженером-электриком, увлечённым коллекционированием инструментов. Затем мы отправились в Институт визуализации Вандербильта. Несмотря на то, что здание института ещё окружали строительные леса, оно, как и обещал мне Джонс, производило сильное впечатление. В подвале института располагался один из немногих в мире высокопольных сканеров магнитно-резонансной томографии на 7 тесла. Для эксперимента «Вред и наказание» Джонс и Маруа использовали менее мощный сканер на 3 тесла - обычный аппарат для МРТ.
Затем мы направились к сканеру. Сняв все металлические предметы, в том числе ремень и забытую бирку химчистки со скрепкой, я надел наушники и шлем в форме птичьей клетки, который фиксировал положение головы. Лаборант выключил свет и вышел из комнаты; я лег на каталку и, зажав в кулаке тревожную кнопку, был отправлен в камеру аппарата МРТ. Меня окружала бы полная темнота, если бы не свет экрана, на котором мне предъявлялись сценарии гипотетических преступлений. Например: «Джон, живущий в одном доме со своим отцом, решил убить его, чтобы получить страховку. Убедив отца помочь с ему монтировать электрику на чердаке, Джон подстроил для отца удар электрическим током. Отец выжил, попал в больницу с полученными от электроудара травмами, и пробыл там три дня». Я должен был нажимать кнопки от 0 до 9, соответствующие уровню наказания, которого, по моему мнению, заслуживал преступник. В это время аппарат регистрировал активность моего мозга. В течение 45 минут я, не моргнув глазом, осудил десятки омерзительных воображаемых преступников. Затем Маруа через интерком предложил мне другое задание: я должен был вспоминать знакомые лица и места, не сообщая ему о последовательности этих воспоминаний. Я подумал о своей гостиной, своей жене, квартире своих родителей и своих сыновьях-близнецах, пытаясь всё время избегать неправильных мыслей из-за страха, что их прочтут. По окончании эксперимента меня извлекли из камеры аппарата МРТ.
На следующее утро мы с Оуэном Джонсом явились в лабораторию Рене Маруа за результатами. Аспиранты Маруа, накануне допоздна анализировавшие мой мозг, широко улыбались. Они объяснили, что прочитать результаты сканирования было очень легко, потому что в камере томографа я сохранял максимальную неподвижность. «Твоя голова почти не двигалась. И ты оказался самым суровым судьёй из всех, что у нас были, - сказал, заливаясь счастливым смехом, Джош Бакхольц, один из аспирантов. - Ты - мечта исследователя, ставшая явью!». Бакхольц постучал по клавиатуре, и на экране появилось 3D-изображение моего мозга в высоком разрешении, раскрашенное яркими цветами. Крошечные точки мерцали и перемещались, демонстрируя движения моих глаз при чтении описаний жутких криминальных историй. Я был всего лишь пятым по счёту испытуемым, но Маруа подчеркнул, что мои оценки виновности оказались выше средних. В одном случае я поставил семь баллов при среднем значении в четыре балла. «Вы сконцентрировались на намерении, в то время как другие акцентировали внимание на причиненном ущербе», - успокаивающе сказал Бакхольц.
Маруа объяснил, что совместно с Джонсом они исследуют взаимодействие между областю мозга, генерирующей эмоции, - то есть миндалиной, и префронтальными областями, отвечающими за разум. «Возможно, префронтальная кора имеет решающее значение в решении вопроса о назначении наказания, для принятия важного решения о том, какое наказание следует назначить», - предположил он. Маруа подчеркнул, что для исследования этой гипотезы через камеру томографа должно пройти как можно больше людей. «Если решение о назначении наказания принимается с определяющим участием префронтальной коры, - добавил Джонс, - этот факт могут использовать адвокаты при выборе присяжных. Для разных дел адвокаты смогут выбирать присяжных на основе различных моделей мозговой активности, - предположил он. - Например, в сложных случаях, где речь идёт об инсайдерской торговле, возможно, защита захочет, чтобы присяжный принимал решения исходя из разумных размышлений, с минимальным участием эмоций. В делах о злоупотреблениях в правительстве эмоциональные реакции могут быть более уместными».
Затем мы обратились к результатам второго эксперимента, в котором меня попросили попеременно думать о лицах и местах, не раскрывая порядок. «Предположительно, мы сможем угадать, о чем вы думали, даже если вы не скажете нам порядок своих воспоминаний, - с гордостью сказал Маруа. - Я считаю, что вы начали с воспоминаний о месте, и сейчас я докажу вам, что моя догадка неслучайна». Маруа показал фотографию моего парагиппокампа - области мозга, которая активно реагирует на распознавание мест и ситуаций. «Он светится, как рождественская ёлка, - сказал Маруа. - У нас всё получилось, хотя ранее мы ни разу не использовали этот метод».
Затем он показал изображение веретеновидной области, которая отвечает за распознавание лиц. Она тоже загоралась каждый раз, когда я вспоминал чьё-то лицо. «Это открытие может повлечь очень серьёзные юридическое последствия, - заметил Джонс. - Данный метод позволяет узнать, о чём думает человек, даже если он этого не признаёт». Он указал на перспективы практического применения метода. Подсознательные воспоминания о лицах и местах могут быть более надёжными, чем сознательные воспоминания. Таким образом, обращаясь к подсознанию, можно будет получать ценные свидетельские показания. Например, ребёнку, который стал жертвой незнакомца, можно демонстрировать фотографии подозреваемых, чтобы отследить реакцию узнавания.
Джонс и Маруа с волнением говорили о последствиях своих экспериментов для правовой системы. Если обнаружится значительный разрыв между актуальным представлением о мере наказания за тот или иной поступок, и фактическими предписанными действующими законами наказаниями, общефедеральные принципы вынесения приговоров могут быть пересмотрены в сторону того, что закон не должен слишком сильно расходиться с глубоко распространенными убеждениями. Эксперименты могут помочь понять способ мышления преступника и установить признаки, характерные для мозга человека, предрасположенного к преступной деятельности.
1 Паутинная оболочка - одна из оболочек головного мозга, которая имеет вид тонкой паутины, образованной соединительной тканью. Функция паутинной оболочки - поддержание биохимического состава и регуляция давления ликвора (способствует оттоку ликвора в сосуды твёрдой оболочки).
2 Лос-Аламос - местность в штате Нью-Мексико, одно из мест разработки и создания атомной бомбы.
Джеффри Розен. В центре внимания - мозг (часть 2): https://ru-dark-triad.livejournal.com/491832.html
Джеффри Розен. В центре внимания - мозг (часть 3): https://ru-dark-triad.livejournal.com/492053.html
Джеффри Розен. В центре внимания - мозг (часть 4): https://ru-dark-triad.livejournal.com/492355.html