Гл. 2. Язык
PREV | NEXT
содержание
2.3. Категоризация
Лакофф
Метафора
Бахтин
В своей работе «Женщины, огонь и опасные вещи», посвященной проблемам категоризации, Джорджу Лакоффу удается весьма лаконично сформулировать принципы подхода, который он противопоставляет объективизму. Мы разделяем подход Лакоффа и пытаемся следовать ему в своем изложении. Вот что пишет Лакофф:
«Человеческий разум не является воплощением трансцендентального разума; он вырастает из природы организма и всего того, что входит в его индивидуальный и коллективный опыт: его генетического наследия, природы окружения, в котором он живет, способа его функционирования в этом окружении, характера его социального функционирования и тому подобного». [15, 14]
Практические аспекты категоризации, обсуждаемые Лакоффом, представляют для нас значительный интерес. Выше мы уже высказывались по поводу механизма, благодаря которому происходит распространение сферы освоенного. Отметим в связи с этим такие моменты.
Ссылаясь на Остина, Лакофф обсуждает тот известный феномен, когда мы используем одно и то же слово для обозначения разных, хотя и близких по смыслу предметов. Открыв практически любую словарную статью, мы увидим целую череду значений, в которых употребляется данное слово. Некий знак используется в разных смыслах, но дифференциации акустических образов не происходит (или еще не успело произойти). Это особенно бросается в глаза при изучении словарей для перевода. Разные значения некоторого слова зачастую переводятся разными словами другого языка. Складывается впечатление, что такая ситуация всех устраивает. Кластер значений, скрытый за данным словом, в некотором смысле даже поддерживает употребление слова в каждом конкретном значении. В других случаях связь между значениями может позабыться. Тут уже ничто не мешает каждому знаку пуститься в собственное фонетическое плавание.
Что нам может дать анализ словарных статей? Разумно допустить, что значения слова связаны по происхождению. Это тот случай, когда смещение предмета деятельности уже произошло, но расщепления означаемого не происходит (или еще не произошло). Таким образом, изучая словарные статьи, мы можем получить информацию о смещении предмета деятельности.
Лакофф отмечает, что значения, перечисляемые в словарной статье, как правило, не имеют общего свойства, а образуют семью, все члены которой связаны «фамильными» связями (среди этих значений, впрочем, часто выделяется ядерное, или «прототипическое»). Под этим термином мы понимаем тот случай, когда члены одной семьи находятся друг к другу в принципиально различных отношениях - например, отец - сын, брат - сестра, муж - жена и т. п. (у разных авторов можно найти различные интерпретации термина «фамилия»; мы предложили свою). Каков же список этих фамильных связей в случае значений некоторого слова?
Прежде всего, как отмечает Лакофф, это случай метонимии - часть употребляется вместо целого. Сюда же примыкают структурные связи типа «приводит к...» и «следствие...». В качестве примера последнего типа связи приводится употребление прилагательного «здоровый». Существует первичное ядерное значение этого слова, которое фигурирует в значении «здоровое тело». Почему образ жизни также можно назвать «здоровым»? Потому что «здоровый образ жизни» приводит к «здоровому телу». Эти значения связаны структурой «приводит к...». Таким образом, различные элементы, входящие в некоторую структуру, перенимают друг от друга свои имена. Третьим вариантом фамильной связи служит метафорическое употребление. Во всех этих случаях едва ли можно найти общее свойство между денотатами, получившими по превратности судьбы общее имя.
Являются ли механизмы метонимии и метафоризации составляющими реальной истории освоения?
Мы живем в океане непосредственных впечатлений, и лишь маленький островок этих впечатлений ассимилирован структурами личной истории. Существует небольшое количество знаков, которые укоренились в наших структурах высказывания и которые структурируют наши совместные деятельности. Между тем вокруг нас бушует стихия, происходит бесчисленное количество больших и маленьких событий. Некоторые из этих событий можно было бы назвать случайными, другие же - закономерными. Иные события - такие, например, как восход Солнца или созревание плодов - незыблемы и лежат в основе нашего существования. Наша собственная линия жизни (как непосредственного существа) извилиста, но не хаотична. На каждом шагу нас подстерегает отчасти случай, отчасти ожидаемый исход. Следы, оставляемые нашей деятельностью, и сами наши движения составляют значительную часть наших впечатлений. Весь этот невообразимый поток, однако, проходит сквозь непосредственное существо, как вода сквозь решето.
Задача нашего исследования состоит в том, чтобы нащупать механизмы того, как элементы этой действительности, колеса впечатлений могли бы быть извлечены из этого вечного движения и ассимилированы структурами личной истории.
Мы попробуем начать с обсуждения модельного примера, в котором свою определяющую роль играет механизм метонимии. Человека спрашивают: «Как вы добрались до этого места?» Он отвечает: «Я шагнул в каноэ». Лакофф приводит этот пример как случай метонимии, где этап посадки замещает путешествие в целом - такой способ выражения является типичным для языка оджибва. Мы могли бы с пренебрежением отнестись к этому лингвистическому курьезу, но попытаемся разглядеть здесь некий принцип, позволяющий подступиться к интересующей нас проблеме.
Представим себе охоту, разворачивающуюся согласно некоторой устоявшейся схеме. Участники выполняют при этом ряд движений. В ходе согласования действий некоторым из этих движений пришлось подвергнуться освоению, и они были интегрированы со структурой протокола «я». Представим, что в силу некоторых обстоятельств схема охоты «устаревает». Объект охоты становится осторожным, и прежними средствами уже не удается достичь нужного результата. Решение приходит случайно. В результате стечения обстоятельств зверь оказывается в некоторой особой позиции, и требуется только «схватить» его. Это происходит один или несколько раз. Реакция человека, который должен выполнить это завершающее действие, непосредственна - мы предполагаем, что действие «схватывания», о котором тут идет речь, еще не освоено.
Между тем, будучи освоенным, это действие могло бы сыграть важную роль в структуре новой культурной схемы охоты. С точки зрения новой финальной стадии завершения охоты должны были бы перестроиться и другие ее элементы. В новой культурной схеме эта финальная стадия должна была бы стать предметом взаимодействия и ответственности. Как же происходит освоение?
Не может ли и в случае с охотой знак, связанный с некоторой освоенной частью комплекса, заместить недостающее звено? Участник предприятия мог бы сказать: «Я шагнул в сторону зверя». Буквальный смысл этих слов в упомянутом контексте был бы непонятен. Но употребление этих слов может принять на себя иную роль, концентрируя внимание собеседников на новой составляющей процедуры охоты. Здесь можно сказать, что знак употреблен метонимически. Для того чтобы состоялась описанная здесь череда знаковых событий, необходимо, чтобы существовала уже ситуация, в которой эти слова могли бы быть сказаны, ситуация, в которой знак мог бы найти свое новое употребление.
Не является ли это общим принципом? Не происходят ли подобные истории и сегодня?
содержание
2.3. Категоризация
Лакофф
Метафора
Бахтин
В своей работе «Женщины, огонь и опасные вещи», посвященной проблемам категоризации, Джорджу Лакоффу удается весьма лаконично сформулировать принципы подхода, который он противопоставляет объективизму. Мы разделяем подход Лакоффа и пытаемся следовать ему в своем изложении. Вот что пишет Лакофф:
«Человеческий разум не является воплощением трансцендентального разума; он вырастает из природы организма и всего того, что входит в его индивидуальный и коллективный опыт: его генетического наследия, природы окружения, в котором он живет, способа его функционирования в этом окружении, характера его социального функционирования и тому подобного». [15, 14]
Практические аспекты категоризации, обсуждаемые Лакоффом, представляют для нас значительный интерес. Выше мы уже высказывались по поводу механизма, благодаря которому происходит распространение сферы освоенного. Отметим в связи с этим такие моменты.
Ссылаясь на Остина, Лакофф обсуждает тот известный феномен, когда мы используем одно и то же слово для обозначения разных, хотя и близких по смыслу предметов. Открыв практически любую словарную статью, мы увидим целую череду значений, в которых употребляется данное слово. Некий знак используется в разных смыслах, но дифференциации акустических образов не происходит (или еще не успело произойти). Это особенно бросается в глаза при изучении словарей для перевода. Разные значения некоторого слова зачастую переводятся разными словами другого языка. Складывается впечатление, что такая ситуация всех устраивает. Кластер значений, скрытый за данным словом, в некотором смысле даже поддерживает употребление слова в каждом конкретном значении. В других случаях связь между значениями может позабыться. Тут уже ничто не мешает каждому знаку пуститься в собственное фонетическое плавание.
Что нам может дать анализ словарных статей? Разумно допустить, что значения слова связаны по происхождению. Это тот случай, когда смещение предмета деятельности уже произошло, но расщепления означаемого не происходит (или еще не произошло). Таким образом, изучая словарные статьи, мы можем получить информацию о смещении предмета деятельности.
Лакофф отмечает, что значения, перечисляемые в словарной статье, как правило, не имеют общего свойства, а образуют семью, все члены которой связаны «фамильными» связями (среди этих значений, впрочем, часто выделяется ядерное, или «прототипическое»). Под этим термином мы понимаем тот случай, когда члены одной семьи находятся друг к другу в принципиально различных отношениях - например, отец - сын, брат - сестра, муж - жена и т. п. (у разных авторов можно найти различные интерпретации термина «фамилия»; мы предложили свою). Каков же список этих фамильных связей в случае значений некоторого слова?
Прежде всего, как отмечает Лакофф, это случай метонимии - часть употребляется вместо целого. Сюда же примыкают структурные связи типа «приводит к...» и «следствие...». В качестве примера последнего типа связи приводится употребление прилагательного «здоровый». Существует первичное ядерное значение этого слова, которое фигурирует в значении «здоровое тело». Почему образ жизни также можно назвать «здоровым»? Потому что «здоровый образ жизни» приводит к «здоровому телу». Эти значения связаны структурой «приводит к...». Таким образом, различные элементы, входящие в некоторую структуру, перенимают друг от друга свои имена. Третьим вариантом фамильной связи служит метафорическое употребление. Во всех этих случаях едва ли можно найти общее свойство между денотатами, получившими по превратности судьбы общее имя.
Являются ли механизмы метонимии и метафоризации составляющими реальной истории освоения?
Мы живем в океане непосредственных впечатлений, и лишь маленький островок этих впечатлений ассимилирован структурами личной истории. Существует небольшое количество знаков, которые укоренились в наших структурах высказывания и которые структурируют наши совместные деятельности. Между тем вокруг нас бушует стихия, происходит бесчисленное количество больших и маленьких событий. Некоторые из этих событий можно было бы назвать случайными, другие же - закономерными. Иные события - такие, например, как восход Солнца или созревание плодов - незыблемы и лежат в основе нашего существования. Наша собственная линия жизни (как непосредственного существа) извилиста, но не хаотична. На каждом шагу нас подстерегает отчасти случай, отчасти ожидаемый исход. Следы, оставляемые нашей деятельностью, и сами наши движения составляют значительную часть наших впечатлений. Весь этот невообразимый поток, однако, проходит сквозь непосредственное существо, как вода сквозь решето.
Задача нашего исследования состоит в том, чтобы нащупать механизмы того, как элементы этой действительности, колеса впечатлений могли бы быть извлечены из этого вечного движения и ассимилированы структурами личной истории.
Мы попробуем начать с обсуждения модельного примера, в котором свою определяющую роль играет механизм метонимии. Человека спрашивают: «Как вы добрались до этого места?» Он отвечает: «Я шагнул в каноэ». Лакофф приводит этот пример как случай метонимии, где этап посадки замещает путешествие в целом - такой способ выражения является типичным для языка оджибва. Мы могли бы с пренебрежением отнестись к этому лингвистическому курьезу, но попытаемся разглядеть здесь некий принцип, позволяющий подступиться к интересующей нас проблеме.
Представим себе охоту, разворачивающуюся согласно некоторой устоявшейся схеме. Участники выполняют при этом ряд движений. В ходе согласования действий некоторым из этих движений пришлось подвергнуться освоению, и они были интегрированы со структурой протокола «я». Представим, что в силу некоторых обстоятельств схема охоты «устаревает». Объект охоты становится осторожным, и прежними средствами уже не удается достичь нужного результата. Решение приходит случайно. В результате стечения обстоятельств зверь оказывается в некоторой особой позиции, и требуется только «схватить» его. Это происходит один или несколько раз. Реакция человека, который должен выполнить это завершающее действие, непосредственна - мы предполагаем, что действие «схватывания», о котором тут идет речь, еще не освоено.
Между тем, будучи освоенным, это действие могло бы сыграть важную роль в структуре новой культурной схемы охоты. С точки зрения новой финальной стадии завершения охоты должны были бы перестроиться и другие ее элементы. В новой культурной схеме эта финальная стадия должна была бы стать предметом взаимодействия и ответственности. Как же происходит освоение?
Не может ли и в случае с охотой знак, связанный с некоторой освоенной частью комплекса, заместить недостающее звено? Участник предприятия мог бы сказать: «Я шагнул в сторону зверя». Буквальный смысл этих слов в упомянутом контексте был бы непонятен. Но употребление этих слов может принять на себя иную роль, концентрируя внимание собеседников на новой составляющей процедуры охоты. Здесь можно сказать, что знак употреблен метонимически. Для того чтобы состоялась описанная здесь череда знаковых событий, необходимо, чтобы существовала уже ситуация, в которой эти слова могли бы быть сказаны, ситуация, в которой знак мог бы найти свое новое употребление.
Не является ли это общим принципом? Не происходят ли подобные истории и сегодня?