Мастер ужасок. Часть 7
назад в Крыша крыш
Как варят приведение
Эхо не верилось, что ему удалось сбежать от Айспина. Он просто плюнул на договор, вышел из замка и побежал через всю Следвайю, что бы впервые в жизни выйти за границу города. Он боялся, что мастер ужасок убьёт его волшебным лучом или превратит в камень, но ничего подобного не произошло. И вот он уже в горах, которые он видел с крышы айспинского замка. С обеих сторон высоко вверх возвышаются серые скалы, намного выше, чем городские стены Следвайи, даже выше замка мастера.
Но вдруг вокруг всё загремело: оглушительный грохот чеканящих шагов и бряцающих костей летел от скалы к скале. Эхо сразу же понял откуда этот шума. Пугающие звуки издавали подбитые железом подошвы мастера ужасок. Вместе с грохотом появился удушающий запах серы и фосфора. В горах неожиданно потемнело, как во время грозы, и Эхо, чуя самое ужасное, посмотрел вверх. Там, возвышаясь над горами, одетый во всё чёрное стоял Айспин, превратившийся в великана, увеличившийся в тысячи раз. Он наклонился вперёд и лёгким движением руки смахнул у одну из горных вершину. Она громыхая и подпрыгивая полетела вниз, разбиваясь на тысячи кусков и превратилась в лавину, стремительно несущуюся на Эхо. Он хотел бежать, но его ноги будто налились свинцом, он не мог оторвать их от земли. Лавина приближалась, первые камни пролетели мимо него и когда он внимательнее присмотрелся, то к своему ужасу увидел, что это были никакие не камни, а головы, все с лицом мастера ужасок. "Не подлежащая отзыву обязанность!" - кричала одна из голов. "Нерасторжимое юридическое обязательство!" - кричала другая. "Жёсткое уголовно-правовое преследование!" - кричала третья.
Эхо проснулся. Он лежал в своей корзинке за печкой Айспина в удивительно неудобной позе: одеяло так плотно обматалось вокруг его тела, что он не мог даже пошевелить лапами. Наверняка он сражался во сне с одеялом. Со стоном и вздохами выпутался он покрывала и полусонный и неповоротливый выполз из корзинки.
Пока Эхо шёл по коридору в лабораторию Айспина, над замком уже гремела гроза. Дождь лил через открытые окна, а молнии так ярко освещали коридор, что царапу приходилось зажмуривать глаза. "Закрытые окна", - бормотал он под нос втянув голову в плечи. "Закрытые окна - вот что было бы сейчас кстати".
Айспин ожидал его. Он решил воспользоваться надвигающейся грозой и продемонстрировать царапу один удивительный алхимический эксперимент. Что было бы лучшими декорациями для спектакля, чем лаборатория с её высокими узкими окнами, за которыми ползли тяжёлые дождевые тучи? Что было бы лучшим звуковым фоном, чем пугающе близкие раскаты грома? К тому же повсюду ползавшие болевые свечи своим мерцающим светом и сдавленными стонами делали атмосферу ещё более мрачной.
Мастер ужасок был одет в бархатную накидку тёмно-красного цвета с золотыми аппликациями. На голове у него была трёхконечная шляпа из угольно-чёрных вороновых перьев, в которой он ещё больше, чем обычно, походил на дьявола. Он стоял у жирового котла, под которым, как обычно, ярко горел огонь, но в этот раз в нём не варилось экзотическое животное. То, что там кипело и булькало, походило на обычную воду.
- Ну как? - спросил Айспин. - Как прошла встреча с кожекрылами? Соответствовал ли завтрак на крыше твоим ожиданиям?
- Не могу пожаловаться, - ответил Эхо. - Крыша просто великолепна! К кожекрылам всё же надо сперва привыкнуть.
Про встречу с Фёдором Ф.Фёдором он решил не упоминать.
- Хорошо, - сказал Айспин. - Мне кажется, ты уже немного поправился.
Прямо около окна громыхнул гром и Эхо съёжился. С тех пор, как его выгнали из дома, он научился с уважением относиться к грозе. Это не было ребячьей пугливостью, заставлявшей вздрагивать при каждом раскате грома или ударе молнии, это было совершенно обоснованным предчувствием возможной катасртофы: он видел, как огромные молнии разбивали пополам вековые дубы и поджигали дома. Лаборатория находилась высоко, в толстых грозовых тучах, пытавшихся вщемиться в окна. Всюду стояли лабораторные прибора из серебра, меди и железа - опасные цели для статических разрядов. В этой комнате находилось столько легковоспламеняющихся и взрывчатых веществ и порошков, что одной единственной малюсенькой молнии хватило бы, что бы взровать весь замок. Но мастер ужасок так бесстрашно работал у котла, как-будто он наслаждался всем ужасом ситуации. Эхо даже почти подозревал, что мастер за его спиной собственноручно управляет грозой.
- Послушай-ка, - сказал Айспин раздувая ручными мехами огонь под котлом. - Я хочу обучить тебя немного основам алхимии.
- Основам? - переспорил немного разочарованно Эхо. - Я думал, что речь пойдёт о последних достижениях алхимии. О тайнах, за которые самые опытные алхимики отдадут собственную жизнь и тому подобное. Ты же сам сказал!
- Кто хочет измерить вселенную, должен сперва выучить таблицу умножения, - ответил Айспин под раскаты грома. - Кто хочет написать роман, должен выучить алфавит. Кто хочет написать симфонию, должен выучить ноты. Зачем я буду рассказыватъ тебе о Prima Zateria, если ты не знаешь даже как варить приведение?
Это насторожился:
- Что мы будем делать? Варить приведение?
- Может быть. Посмотрим. Вероятно. Скорее всего. Или может нет. Это не всегда получается. Алхимия - это наука, но, к сожалению, совсем не точная, она максимально приближена к искусству. А в искусстве шедевры не часто не удаются.
Эхо из-за любопытства подошёл ближе и тёрся о ноги Айспина.
- Мы создаём шедевр, о, великий мастер?
- Вообще-то я пошутил, - сказал Айспин. - Это шутка для учеников.
- Я думал, ты никогда не шутишь.
- Кто это сказал? - Айспин удивлённо посмотрел вниз на царапа.
- Ты сказал.
- Я? Правда? Что только люди не говорят....Я всегда с удовольствием шутил.
- Ну-ну. И когда в последний раз? - спросил Эхо.
Айспин задумался.
- Это было....э-э-э...это было...в последний раз...э-э-э...
- Ну?
- Это было..., - Айспин очень напржённо думал. - Это было...боже мой! Это было в мои студенческие годы!
И тут Эхо впервые заметил что-то новое в мимике Айспина, что отражало не его внутреннюю холодность и самообладание. Это было искреннее замешательство. Но оно исчезло так же быстро, как и появилось, и сменилось привычной властной волевой гримасой.
- Ну что? - прошипел он. - Варим мы привидение или нет?
Голос Айспина был таким резким, что Эхо пригнулся, как от удара меча.
- Я прошу вас об этом, - сказал он тихо.
Мастер ужасок отложил меха в сторону и подтянул свою накидку.
- Алхимики всегда пытались с помощью смехотворных опытов изменить материю, - сказал он. - Превратить свинец в золото, кровь в вино, вино в кровь, дерево в хлеб, а хлеб в бриллианты. В те времена считалось чрезвычайно профессиональным, когда какой-нибудь алхимик в полнолуние обрызгивал намагниченной ртутью какой-нибудь камень и надеялся, что он превратиться в марципан.
- Но свинец в золото же получается или? - осторожно спросил Эхо. Когда-то он про это уже слышал.
Айспин печально вздохнул.
- Теперь я понимаю, что твои знания в алхимии находятся на уровне знаний средневекового деревенского дурочка. Придётся начинать с самого начала.
Царап снова съёжился, но в этот раз не из-за удара грома - мастер ужасок так легко мог обидеть своей прямотой. Эхо состроил обиженную мордочку и отошёл от Айспина.
- Золото и свинец! - насмешливо передразнил Айспин царапа. - Древние алхимики как-будто специально выбрали для превращений два самых плотных вещества.
Эхо спрятался за беспорядочной стопкой потрёпаных фолиантов.
- Ну и что? - крикнул он из укрытия. - Почему бы и нет?
- Чем плотнее масса, тем слабее способность к превращению, - ответил Айспин. - С таким же успехом ты можешь попытаться научить кирпич летать. Шанс есть только у летучих веществ, это тебе подтвердит любой образованный алхимик.
Мастер ужасок раскупорил стеклянный флакон с красноватой жиркостью. Из флакона тут же выплыло маленькое розовое облачко. Эхо мог поклясться, что облачко, перед тем как исчезнуть, хихикнуло. Он с любопытством снова вылез из своего укратия.
Айспин остановился перед картиной изображавшей очень эффектное извержение вулкана.
- Длительное изучение катастрофической живописи научило меня кое-чему важному, - сказал он внимательно рассматривая картину. - Кто хоть раз проследил за тем, как систематично пожар сжигает город или как планомерно вулкан хоронит под лавой деревню, как с огромной точностью торнадо стирает с лица земли остров, с каким удовольствием цунами смывает и топит всё живое на берегу, тот ни за что не поверит, что все эти природные силы действую слепо. Они же мыслящие существа, как ты и я!
И как-будто в подтверждение его смелого высказывания за окном вспахнула огромная молния сопровождаемая ужаснейшим громом.
- Но мысли молнии не могут быть добрыми, - сказал Эхо.
- Конечно нет, - резко ответил Айспин. - Стихийные силы думают только о силе, нет, о насилии. Разрушать - это их предназначение, их судьба, их смысл существования. Они очищают Землю от всего лишнего, без раздумий, не тратя ни грамма своей силы на сочуствие и пощаду. Это огромное, абсолютно чистое мышление.
Мастер ужасок посмотрел на следующую картину:
- Важнейшим вопросом тут является, - продолжил он, - как обнаружить эти мысли?
Эхо попытался представить как выглядят мысли лесного пожара, но ему не хватило фантазии. Он видел только бушующее пламя и почерневшие деревья.
- Там где огонь, там и дым, - сказал Айспин. - Кому удалось понять, что дым - это размышления огня, серная вонь - это кошмарные сны вулкана, пар - это идеи гейзера, тот вскоре поймёт, что вся Земля - одно единое живое, дышущее и думающее нечто.
Эхо не нравилось то, в каком направлении развивалась их беседа и не нравился тот угоржающий, с каждой минутой усиливающийся тон в речах Айспина. Следующая молния осветила лабораторию и от мощного раската грома задребезжала вся посуда.
- Значит, если Земля - живой и мыслящий организм, - громко вокликнул Айспин, пытаясь перекричать ветер. - И я знаю как обнаружить её мысли, тогда можно будет покончить со всеми ужасками, если мне удасться найти возможность подключиться к этим мыслям. Прочитать их. Расшифровать. И в конце концов даже на них повлиять!
В окно подул ветер, из-за чего пламя на болесвечах затрепыхало и отовсюду послышались стоны надежды, что огонь наконец-то потухнет. В воздух взлетели листки бумаги, а в звериных скелетах загремели кости. Но ветер опять стих, языки пламени на болесвечах выровнялись и их вечные тихие стоны возобновилось.
- Да! - воскликнул Айспин. - Тогда бы я мог принимать участие в создании мира! В вечном креативном развитии природы, создающей новые жизни!
Не меньше дюжины молний взорвались одновременно вокруг башни, ярко осветив лабораторию, из-за чего тень мастера ужасок на стене увеличилась в несколько раз. Эхо испуганно прыгнул под табуретку, подождал пока гром стихнет, затем дрожащим голосом спросил:
- Когда мы начнём создавать наш шедевр, мастер?
Айспин бросил на Эхо туманный взгляд, как-будто забыл с кем разговаривает и пытался сейчас тщетно вспомнить имя своего собеседника.
- Хм? - произнёс он и посмотрел в котёл.
- Приведеньевое зелье уже достаточно нагрелось, - пробормотал он. - Наэлектризованность воздуха и повышенная влажность не могут помешать нашему эксперименту... можно даже сказать, что условия идеальны. Можно начинать варить привидение. Будешь мне помогать?
- Только если я не должен его в конце съесть, - ответил Эхо.
Айспин громко рассмеялся.
- Не бойся! Сейчас начнём. Я всё подготовил.
Айспин подошёл в железному шкафу и открыл его. Из шкафа выполз плотный туман и почти полностью скрыл мастера ужасок, пока тот ковырялся внутри. Затем мастер вынул из шкафа два шарика жира и поднёс к свечке.
- Мёртвый газ и туманная медуза, - сказал он. - Этого достаточно. Сделаем очень простое привидение.
Он закрыл шкаф, вернулся к котлу и бросил один из шариков в зелье. Как только шарик расплавился в жидкости, раздался такой долгий и пронзительные стон, что у Эхо душа почти ушла в пятки.
- Это был газ из кладбищенских болот Дуллсгарда, - объяснил Айспин. - В принципе совершенно неважно из какого существа он возник. Главное, что оно уже мертво.
Эхо набрался смелости и прыгнул на стол, что бы лучше видеть всё происходящее в котле.
Айспин бросил в зелье второй шарик. Жир растаял и из него выползла маленькая белая змейка, несколько секунд парила она над кипящей жидкостью, а затем нырнула в неё.
- Это был кусочек тумангородской туманной медузы. Невероятно, что может выдержать эта полуорганическая субстанция! Её можно варить в воде, даже в жидком свинце или соляной кислоте, её можно забросить в алхимическую печь и нагреть до максимума, можно заморозить её на целый год, замариновыть в ртути, поместить в вакуум, ударить кузнечным молотом, а с ней ничего не произойдёт. Но смотри внимательно...
Айспин вынул из накидки флейту, приложил к губам и начал играть простую, приятную мелодию, похожую на детскую песенку. Белая туманная змейка вынырнула из жидкости, извиваясь как червяк на крючке. Айспин перестал играть.
- Музыка. Музыка сводит её с ума, - сказал он. - Туманная медуза не переносит никакой другой музыки, кроме трумбамбоновой. Смотри внимательно. Видишь? Она умирает. Она убивает себя растворяясь в воде. Она соединяется с трупным газом. Это второй этап.
Эхо удивлённо наблюдал как туманная змейка опустилась в воду и растворилась в ней. Вдруг он услышал тихий стук и посмотрел в сторону, где стояли ляйденские человечки, начавшие вдруг буянить и стучать кулачками по стеклу своих бутылок. Айспин, не обращая на шум никакого внимания, вынул из кармана накидки чёрный порошок и бросил его в котёл, из-за чего жидкость сперва стала зелёной, потом красной, затем пурпурной и наконец снова зелёной.
- Сушёный помёт улитки времени, - сказал вскользь Айспин, как-будто он добавил щепотку обычного перца. - То, что сейчас произойдёт, в общем не имеет никакого отношения к науке. Сейчас будет сглажено время, необходимое для химических и межпространственных реакций в котле. При этом нужно ещё произнести традиционные заклинания. Они, конечно же, никак не влияют на процесс, но я просто не могу с собой справиться - уж очень я люблю это старые фокусы-покусы.
Он выпрямился, поднял руки вверх и воскликнул:
То, что было и постыло,
Время вновь опередило.
Что постыло и отбыло,
Обретет в отваре силы,
Явится в котле насильно:
Силой знаний из могилы. *
Эхо внимательно следил. Зелье в котле ещё несколько раз изменило цвет и выпустило пару переливающихся пузырей, которые теперь парили по лаборатории. Айспин продолжал:
Трупный газ, медуз туманный
Поместим в отвар заразный!
Цамомин, жир паука,
Дух, взлети до потолка!
Вылезай из медной кадки,
К черту брось ты мир свой гадкий!
На поверхности жидкость начали подниматья волны, тут и там возникали воронки и втягивали обратно в котёл поднимающиеся пузыри. Эхо ещё ни разу не видел, что бы жидкость так необычно двигалась. Чем дольше он смотрел на неё, тем больше он верил в вещи, происходящие внути котла: он видел тревожные тени и силуэты, как-будто котёл был окном в другой страшный мир. Вдруг зелье на подобие платка поднялось в нескольких местах вверх и под ним что-то зашевелилось. Со дна котла раздался рёв, похожий на рёв дикого зверя, собирающегося прямо сейчас выпрыгнуть наружу. Эхо инстинктивно отошёл на несколько шагов назад, хотя он и так стоял далеко от котла.
Чую, дух, меня ты слышишь
И на просьбу мне ответишь:
Брось край, вымытый слезами,
Пройди узкими вратами,
Имя чье никто не знает
Смерть от жизни отделяет.
Зелье стало похоже на миниатюрное море во время урагана. Все волны бежали к центру котла, где белоснежная пенящаяся жидкость начала подниматься вверх, нарушая все законы физики. Айспин снова поднял руки и воскликнул:
Плоть и кровь, дух, обрети,
Только не переборщи:
К черту мелкие детали,
Лишь бы облик не сгущали.
Руки, ноги ни к чему,
Будь похож на простыню!
Пена в котле поднялась вверх как смерч, опустилась вниз и начала снова расти. Это отскочил ещё дальше, споткнулся о старую книгу и чуть не обжёг хвост о болесвечку. Водяной вихрь, растягиваясь в ширину и высоту, стал приобретать очертания. "Какого же размера будет это привидение?" - испуганно подумал Эхо. Сейчас оно уже достигло роста Айспина и продолжало расти дальше. Оно походило на развевающийся на ветру отрез шёлка, сотканного из светящихся волокон, на загадочный материал, двигающися по законам потустороннего мира. Неестественно медленно плыл он над котлом, связанный с ним лишь тонкой нитью.
Оторвись же, наконец -
Разозлишь меня, подлец! -
От того ты мира, где
Не держат тебя в узде,
В наш тебе открыта дверь,
Где и будешь жить теперь!
И как-будто подчиняясь приказам Айспина, это светящееся нечто потянулось сперва налево, потом направо, выпрямилось и вдруг порвало пенную нить, всё ещё связывающую его с котлом. Теперь оно свободно летало по лаборатории.
Айспин устало опустил руки. Снаружи доносились удалённые раскаты грома. Гроза закончилась и отправилась дальше, будто обидевшись на происходящее в жилище Айспина.
- Ну вот и оно! - воскликнул мастер ужасок с облегчением. - Свареное приведение. Популярная среди учеников алхимиков шутка.
Приведение, похожее на кусок тумана, летало бесцельно вокруг. Оно пролетело мимо полок, над Айспинским консерватором и неожиданно направилось в сторону Эхо.
Царап в ужасе спрыгнул со стола и понёсся по лаборатории, но чужеродный дух не отставал от него ни на шаг. Эхо перепрыгивал через скамейки и проскальзывл под столами, протискивался между стопками книг и ножками стульев, но привидение оставалось у него на хвосте. Айспин засмеялся.
Наконец запыхавшийся царап залез под какой-то стул. Привидение остановилось над ним и осталось висеть в воздухе колышась, как простыня на ветру.
- И что мне теперь делать, мастер? - плачущим голосом спросил Эхо. - Что он меня хочет?
- Проще всего, если ты просто к этому привыкнешь, - ответил Айспин. - Хоть это и привидение, но оно совершенно безобидно. Они не может тебя видеть и слышать. Но поскольку часто случается, что свареные привидения проявляют к существам, присутствовавшим при их создании, определённую привязанность, то принято считать, что какими-то чувствами они наделены.
- Ты считаешь, что я ему нравлюсь?
- Можно и так сказать. Хотя никому не известно знакомо ли ему понятие привязанность. Такое привидение это по сути ничто: оно не чувствует боли, у него нет разума и абслютно никаких целей, ни плохих, ни хороших. Это то, что на сегодняшний момент смогли выяснить алхимики. В нашем измерении оно не может нас физически атаковать и ничто из нашего измерения не может притронуться к нему. Теперь оно будет вечно парить в нашем мире и наверняка испугает кучу людей. Кто не имеет ни малейшего понятия в алхимии, тот будет ужасно напуган, когда наше привидение неожиданно проникнет сквозь стену в его спальню и исчезнет в другой стене. Некоторые может быть даже умрут от страха. Или сойдут с ума, - Айспин самодовольно улыбнулся. - Это при том, что оно так же безопасно, как летнее белое облачко.
- Почему оно не улетает? - спросил из своего укрытия Эхо.
- Мне кажется ему тут нравиться. По каким-то причинам свареные привидения предпочитают находится вблизи старых каменных строений. Может им нравится парить среди старых камней. Так и появляются сказки о привидениях в замках, о беспокойных духах умерших предков.
Эхо посмотрел вверх на привидение, всё ещё колышущееся над стулом. Это было красиво: гармонично двигающийся кусок света и серебристого блеска. Но тут ему показалось, что в колышущемся силуэте он на мгновение различил лицо или гримасу и это так его напугало, что он ещё глубже спрятался под стул.
- Но если хочешь, то я могу его прогнать, - сказал Айспин.
- Можешь? Прогони его! Сделай это, пожалуйста!
Айспин просто поднял руки вверх, шагнул в сторону привидения и вот оно уже завертелось вокруг своей оси, полетело по лаборатории, скользнуло между двумя полками и исчезло в чёрной стене.
- Почему-то все приведения меня боятся, - вздохнул Айспин. - Ко мне ещё ни разу ни одно приведение не прониклось симпатией. Странно, да?
- Да, - сказал Эхо. - Очень странно.
Царап и мастер ужасок
* Крутейший (на мой взгляд) перевод стихов был любезно и безвозмездно подарен ao_filippov Спасибо!
Как варят приведение
Эхо не верилось, что ему удалось сбежать от Айспина. Он просто плюнул на договор, вышел из замка и побежал через всю Следвайю, что бы впервые в жизни выйти за границу города. Он боялся, что мастер ужасок убьёт его волшебным лучом или превратит в камень, но ничего подобного не произошло. И вот он уже в горах, которые он видел с крышы айспинского замка. С обеих сторон высоко вверх возвышаются серые скалы, намного выше, чем городские стены Следвайи, даже выше замка мастера.
Но вдруг вокруг всё загремело: оглушительный грохот чеканящих шагов и бряцающих костей летел от скалы к скале. Эхо сразу же понял откуда этот шума. Пугающие звуки издавали подбитые железом подошвы мастера ужасок. Вместе с грохотом появился удушающий запах серы и фосфора. В горах неожиданно потемнело, как во время грозы, и Эхо, чуя самое ужасное, посмотрел вверх. Там, возвышаясь над горами, одетый во всё чёрное стоял Айспин, превратившийся в великана, увеличившийся в тысячи раз. Он наклонился вперёд и лёгким движением руки смахнул у одну из горных вершину. Она громыхая и подпрыгивая полетела вниз, разбиваясь на тысячи кусков и превратилась в лавину, стремительно несущуюся на Эхо. Он хотел бежать, но его ноги будто налились свинцом, он не мог оторвать их от земли. Лавина приближалась, первые камни пролетели мимо него и когда он внимательнее присмотрелся, то к своему ужасу увидел, что это были никакие не камни, а головы, все с лицом мастера ужасок. "Не подлежащая отзыву обязанность!" - кричала одна из голов. "Нерасторжимое юридическое обязательство!" - кричала другая. "Жёсткое уголовно-правовое преследование!" - кричала третья.
Эхо проснулся. Он лежал в своей корзинке за печкой Айспина в удивительно неудобной позе: одеяло так плотно обматалось вокруг его тела, что он не мог даже пошевелить лапами. Наверняка он сражался во сне с одеялом. Со стоном и вздохами выпутался он покрывала и полусонный и неповоротливый выполз из корзинки.
Пока Эхо шёл по коридору в лабораторию Айспина, над замком уже гремела гроза. Дождь лил через открытые окна, а молнии так ярко освещали коридор, что царапу приходилось зажмуривать глаза. "Закрытые окна", - бормотал он под нос втянув голову в плечи. "Закрытые окна - вот что было бы сейчас кстати".
Айспин ожидал его. Он решил воспользоваться надвигающейся грозой и продемонстрировать царапу один удивительный алхимический эксперимент. Что было бы лучшими декорациями для спектакля, чем лаборатория с её высокими узкими окнами, за которыми ползли тяжёлые дождевые тучи? Что было бы лучшим звуковым фоном, чем пугающе близкие раскаты грома? К тому же повсюду ползавшие болевые свечи своим мерцающим светом и сдавленными стонами делали атмосферу ещё более мрачной.
Мастер ужасок был одет в бархатную накидку тёмно-красного цвета с золотыми аппликациями. На голове у него была трёхконечная шляпа из угольно-чёрных вороновых перьев, в которой он ещё больше, чем обычно, походил на дьявола. Он стоял у жирового котла, под которым, как обычно, ярко горел огонь, но в этот раз в нём не варилось экзотическое животное. То, что там кипело и булькало, походило на обычную воду.
- Ну как? - спросил Айспин. - Как прошла встреча с кожекрылами? Соответствовал ли завтрак на крыше твоим ожиданиям?
- Не могу пожаловаться, - ответил Эхо. - Крыша просто великолепна! К кожекрылам всё же надо сперва привыкнуть.
Про встречу с Фёдором Ф.Фёдором он решил не упоминать.
- Хорошо, - сказал Айспин. - Мне кажется, ты уже немного поправился.
Прямо около окна громыхнул гром и Эхо съёжился. С тех пор, как его выгнали из дома, он научился с уважением относиться к грозе. Это не было ребячьей пугливостью, заставлявшей вздрагивать при каждом раскате грома или ударе молнии, это было совершенно обоснованным предчувствием возможной катасртофы: он видел, как огромные молнии разбивали пополам вековые дубы и поджигали дома. Лаборатория находилась высоко, в толстых грозовых тучах, пытавшихся вщемиться в окна. Всюду стояли лабораторные прибора из серебра, меди и железа - опасные цели для статических разрядов. В этой комнате находилось столько легковоспламеняющихся и взрывчатых веществ и порошков, что одной единственной малюсенькой молнии хватило бы, что бы взровать весь замок. Но мастер ужасок так бесстрашно работал у котла, как-будто он наслаждался всем ужасом ситуации. Эхо даже почти подозревал, что мастер за его спиной собственноручно управляет грозой.
- Послушай-ка, - сказал Айспин раздувая ручными мехами огонь под котлом. - Я хочу обучить тебя немного основам алхимии.
- Основам? - переспорил немного разочарованно Эхо. - Я думал, что речь пойдёт о последних достижениях алхимии. О тайнах, за которые самые опытные алхимики отдадут собственную жизнь и тому подобное. Ты же сам сказал!
- Кто хочет измерить вселенную, должен сперва выучить таблицу умножения, - ответил Айспин под раскаты грома. - Кто хочет написать роман, должен выучить алфавит. Кто хочет написать симфонию, должен выучить ноты. Зачем я буду рассказыватъ тебе о Prima Zateria, если ты не знаешь даже как варить приведение?
Это насторожился:
- Что мы будем делать? Варить приведение?
- Может быть. Посмотрим. Вероятно. Скорее всего. Или может нет. Это не всегда получается. Алхимия - это наука, но, к сожалению, совсем не точная, она максимально приближена к искусству. А в искусстве шедевры не часто не удаются.
Эхо из-за любопытства подошёл ближе и тёрся о ноги Айспина.
- Мы создаём шедевр, о, великий мастер?
- Вообще-то я пошутил, - сказал Айспин. - Это шутка для учеников.
- Я думал, ты никогда не шутишь.
- Кто это сказал? - Айспин удивлённо посмотрел вниз на царапа.
- Ты сказал.
- Я? Правда? Что только люди не говорят....Я всегда с удовольствием шутил.
- Ну-ну. И когда в последний раз? - спросил Эхо.
Айспин задумался.
- Это было....э-э-э...это было...в последний раз...э-э-э...
- Ну?
- Это было..., - Айспин очень напржённо думал. - Это было...боже мой! Это было в мои студенческие годы!
И тут Эхо впервые заметил что-то новое в мимике Айспина, что отражало не его внутреннюю холодность и самообладание. Это было искреннее замешательство. Но оно исчезло так же быстро, как и появилось, и сменилось привычной властной волевой гримасой.
- Ну что? - прошипел он. - Варим мы привидение или нет?
Голос Айспина был таким резким, что Эхо пригнулся, как от удара меча.
- Я прошу вас об этом, - сказал он тихо.
Мастер ужасок отложил меха в сторону и подтянул свою накидку.
- Алхимики всегда пытались с помощью смехотворных опытов изменить материю, - сказал он. - Превратить свинец в золото, кровь в вино, вино в кровь, дерево в хлеб, а хлеб в бриллианты. В те времена считалось чрезвычайно профессиональным, когда какой-нибудь алхимик в полнолуние обрызгивал намагниченной ртутью какой-нибудь камень и надеялся, что он превратиться в марципан.
- Но свинец в золото же получается или? - осторожно спросил Эхо. Когда-то он про это уже слышал.
Айспин печально вздохнул.
- Теперь я понимаю, что твои знания в алхимии находятся на уровне знаний средневекового деревенского дурочка. Придётся начинать с самого начала.
Царап снова съёжился, но в этот раз не из-за удара грома - мастер ужасок так легко мог обидеть своей прямотой. Эхо состроил обиженную мордочку и отошёл от Айспина.
- Золото и свинец! - насмешливо передразнил Айспин царапа. - Древние алхимики как-будто специально выбрали для превращений два самых плотных вещества.
Эхо спрятался за беспорядочной стопкой потрёпаных фолиантов.
- Ну и что? - крикнул он из укрытия. - Почему бы и нет?
- Чем плотнее масса, тем слабее способность к превращению, - ответил Айспин. - С таким же успехом ты можешь попытаться научить кирпич летать. Шанс есть только у летучих веществ, это тебе подтвердит любой образованный алхимик.
Мастер ужасок раскупорил стеклянный флакон с красноватой жиркостью. Из флакона тут же выплыло маленькое розовое облачко. Эхо мог поклясться, что облачко, перед тем как исчезнуть, хихикнуло. Он с любопытством снова вылез из своего укратия.
Айспин остановился перед картиной изображавшей очень эффектное извержение вулкана.
- Длительное изучение катастрофической живописи научило меня кое-чему важному, - сказал он внимательно рассматривая картину. - Кто хоть раз проследил за тем, как систематично пожар сжигает город или как планомерно вулкан хоронит под лавой деревню, как с огромной точностью торнадо стирает с лица земли остров, с каким удовольствием цунами смывает и топит всё живое на берегу, тот ни за что не поверит, что все эти природные силы действую слепо. Они же мыслящие существа, как ты и я!
И как-будто в подтверждение его смелого высказывания за окном вспахнула огромная молния сопровождаемая ужаснейшим громом.
- Но мысли молнии не могут быть добрыми, - сказал Эхо.
- Конечно нет, - резко ответил Айспин. - Стихийные силы думают только о силе, нет, о насилии. Разрушать - это их предназначение, их судьба, их смысл существования. Они очищают Землю от всего лишнего, без раздумий, не тратя ни грамма своей силы на сочуствие и пощаду. Это огромное, абсолютно чистое мышление.
Мастер ужасок посмотрел на следующую картину:
- Важнейшим вопросом тут является, - продолжил он, - как обнаружить эти мысли?
Эхо попытался представить как выглядят мысли лесного пожара, но ему не хватило фантазии. Он видел только бушующее пламя и почерневшие деревья.
- Там где огонь, там и дым, - сказал Айспин. - Кому удалось понять, что дым - это размышления огня, серная вонь - это кошмарные сны вулкана, пар - это идеи гейзера, тот вскоре поймёт, что вся Земля - одно единое живое, дышущее и думающее нечто.
Эхо не нравилось то, в каком направлении развивалась их беседа и не нравился тот угоржающий, с каждой минутой усиливающийся тон в речах Айспина. Следующая молния осветила лабораторию и от мощного раската грома задребезжала вся посуда.
- Значит, если Земля - живой и мыслящий организм, - громко вокликнул Айспин, пытаясь перекричать ветер. - И я знаю как обнаружить её мысли, тогда можно будет покончить со всеми ужасками, если мне удасться найти возможность подключиться к этим мыслям. Прочитать их. Расшифровать. И в конце концов даже на них повлиять!
В окно подул ветер, из-за чего пламя на болесвечах затрепыхало и отовсюду послышались стоны надежды, что огонь наконец-то потухнет. В воздух взлетели листки бумаги, а в звериных скелетах загремели кости. Но ветер опять стих, языки пламени на болесвечах выровнялись и их вечные тихие стоны возобновилось.
- Да! - воскликнул Айспин. - Тогда бы я мог принимать участие в создании мира! В вечном креативном развитии природы, создающей новые жизни!
Не меньше дюжины молний взорвались одновременно вокруг башни, ярко осветив лабораторию, из-за чего тень мастера ужасок на стене увеличилась в несколько раз. Эхо испуганно прыгнул под табуретку, подождал пока гром стихнет, затем дрожащим голосом спросил:
- Когда мы начнём создавать наш шедевр, мастер?
Айспин бросил на Эхо туманный взгляд, как-будто забыл с кем разговаривает и пытался сейчас тщетно вспомнить имя своего собеседника.
- Хм? - произнёс он и посмотрел в котёл.
- Приведеньевое зелье уже достаточно нагрелось, - пробормотал он. - Наэлектризованность воздуха и повышенная влажность не могут помешать нашему эксперименту... можно даже сказать, что условия идеальны. Можно начинать варить привидение. Будешь мне помогать?
- Только если я не должен его в конце съесть, - ответил Эхо.
Айспин громко рассмеялся.
- Не бойся! Сейчас начнём. Я всё подготовил.
Айспин подошёл в железному шкафу и открыл его. Из шкафа выполз плотный туман и почти полностью скрыл мастера ужасок, пока тот ковырялся внутри. Затем мастер вынул из шкафа два шарика жира и поднёс к свечке.
- Мёртвый газ и туманная медуза, - сказал он. - Этого достаточно. Сделаем очень простое привидение.
Он закрыл шкаф, вернулся к котлу и бросил один из шариков в зелье. Как только шарик расплавился в жидкости, раздался такой долгий и пронзительные стон, что у Эхо душа почти ушла в пятки.
- Это был газ из кладбищенских болот Дуллсгарда, - объяснил Айспин. - В принципе совершенно неважно из какого существа он возник. Главное, что оно уже мертво.
Эхо набрался смелости и прыгнул на стол, что бы лучше видеть всё происходящее в котле.
Айспин бросил в зелье второй шарик. Жир растаял и из него выползла маленькая белая змейка, несколько секунд парила она над кипящей жидкостью, а затем нырнула в неё.
- Это был кусочек тумангородской туманной медузы. Невероятно, что может выдержать эта полуорганическая субстанция! Её можно варить в воде, даже в жидком свинце или соляной кислоте, её можно забросить в алхимическую печь и нагреть до максимума, можно заморозить её на целый год, замариновыть в ртути, поместить в вакуум, ударить кузнечным молотом, а с ней ничего не произойдёт. Но смотри внимательно...
Айспин вынул из накидки флейту, приложил к губам и начал играть простую, приятную мелодию, похожую на детскую песенку. Белая туманная змейка вынырнула из жидкости, извиваясь как червяк на крючке. Айспин перестал играть.
- Музыка. Музыка сводит её с ума, - сказал он. - Туманная медуза не переносит никакой другой музыки, кроме трумбамбоновой. Смотри внимательно. Видишь? Она умирает. Она убивает себя растворяясь в воде. Она соединяется с трупным газом. Это второй этап.
Эхо удивлённо наблюдал как туманная змейка опустилась в воду и растворилась в ней. Вдруг он услышал тихий стук и посмотрел в сторону, где стояли ляйденские человечки, начавшие вдруг буянить и стучать кулачками по стеклу своих бутылок. Айспин, не обращая на шум никакого внимания, вынул из кармана накидки чёрный порошок и бросил его в котёл, из-за чего жидкость сперва стала зелёной, потом красной, затем пурпурной и наконец снова зелёной.
- Сушёный помёт улитки времени, - сказал вскользь Айспин, как-будто он добавил щепотку обычного перца. - То, что сейчас произойдёт, в общем не имеет никакого отношения к науке. Сейчас будет сглажено время, необходимое для химических и межпространственных реакций в котле. При этом нужно ещё произнести традиционные заклинания. Они, конечно же, никак не влияют на процесс, но я просто не могу с собой справиться - уж очень я люблю это старые фокусы-покусы.
Он выпрямился, поднял руки вверх и воскликнул:
То, что было и постыло,
Время вновь опередило.
Что постыло и отбыло,
Обретет в отваре силы,
Явится в котле насильно:
Силой знаний из могилы. *
Эхо внимательно следил. Зелье в котле ещё несколько раз изменило цвет и выпустило пару переливающихся пузырей, которые теперь парили по лаборатории. Айспин продолжал:
Трупный газ, медуз туманный
Поместим в отвар заразный!
Цамомин, жир паука,
Дух, взлети до потолка!
Вылезай из медной кадки,
К черту брось ты мир свой гадкий!
На поверхности жидкость начали подниматья волны, тут и там возникали воронки и втягивали обратно в котёл поднимающиеся пузыри. Эхо ещё ни разу не видел, что бы жидкость так необычно двигалась. Чем дольше он смотрел на неё, тем больше он верил в вещи, происходящие внути котла: он видел тревожные тени и силуэты, как-будто котёл был окном в другой страшный мир. Вдруг зелье на подобие платка поднялось в нескольких местах вверх и под ним что-то зашевелилось. Со дна котла раздался рёв, похожий на рёв дикого зверя, собирающегося прямо сейчас выпрыгнуть наружу. Эхо инстинктивно отошёл на несколько шагов назад, хотя он и так стоял далеко от котла.
Чую, дух, меня ты слышишь
И на просьбу мне ответишь:
Брось край, вымытый слезами,
Пройди узкими вратами,
Имя чье никто не знает
Смерть от жизни отделяет.
Зелье стало похоже на миниатюрное море во время урагана. Все волны бежали к центру котла, где белоснежная пенящаяся жидкость начала подниматься вверх, нарушая все законы физики. Айспин снова поднял руки и воскликнул:
Плоть и кровь, дух, обрети,
Только не переборщи:
К черту мелкие детали,
Лишь бы облик не сгущали.
Руки, ноги ни к чему,
Будь похож на простыню!
Пена в котле поднялась вверх как смерч, опустилась вниз и начала снова расти. Это отскочил ещё дальше, споткнулся о старую книгу и чуть не обжёг хвост о болесвечку. Водяной вихрь, растягиваясь в ширину и высоту, стал приобретать очертания. "Какого же размера будет это привидение?" - испуганно подумал Эхо. Сейчас оно уже достигло роста Айспина и продолжало расти дальше. Оно походило на развевающийся на ветру отрез шёлка, сотканного из светящихся волокон, на загадочный материал, двигающися по законам потустороннего мира. Неестественно медленно плыл он над котлом, связанный с ним лишь тонкой нитью.
Оторвись же, наконец -
Разозлишь меня, подлец! -
От того ты мира, где
Не держат тебя в узде,
В наш тебе открыта дверь,
Где и будешь жить теперь!
И как-будто подчиняясь приказам Айспина, это светящееся нечто потянулось сперва налево, потом направо, выпрямилось и вдруг порвало пенную нить, всё ещё связывающую его с котлом. Теперь оно свободно летало по лаборатории.
Айспин устало опустил руки. Снаружи доносились удалённые раскаты грома. Гроза закончилась и отправилась дальше, будто обидевшись на происходящее в жилище Айспина.
- Ну вот и оно! - воскликнул мастер ужасок с облегчением. - Свареное приведение. Популярная среди учеников алхимиков шутка.
Приведение, похожее на кусок тумана, летало бесцельно вокруг. Оно пролетело мимо полок, над Айспинским консерватором и неожиданно направилось в сторону Эхо.
Царап в ужасе спрыгнул со стола и понёсся по лаборатории, но чужеродный дух не отставал от него ни на шаг. Эхо перепрыгивал через скамейки и проскальзывл под столами, протискивался между стопками книг и ножками стульев, но привидение оставалось у него на хвосте. Айспин засмеялся.
Наконец запыхавшийся царап залез под какой-то стул. Привидение остановилось над ним и осталось висеть в воздухе колышась, как простыня на ветру.
- И что мне теперь делать, мастер? - плачущим голосом спросил Эхо. - Что он меня хочет?
- Проще всего, если ты просто к этому привыкнешь, - ответил Айспин. - Хоть это и привидение, но оно совершенно безобидно. Они не может тебя видеть и слышать. Но поскольку часто случается, что свареные привидения проявляют к существам, присутствовавшим при их создании, определённую привязанность, то принято считать, что какими-то чувствами они наделены.
- Ты считаешь, что я ему нравлюсь?
- Можно и так сказать. Хотя никому не известно знакомо ли ему понятие привязанность. Такое привидение это по сути ничто: оно не чувствует боли, у него нет разума и абслютно никаких целей, ни плохих, ни хороших. Это то, что на сегодняшний момент смогли выяснить алхимики. В нашем измерении оно не может нас физически атаковать и ничто из нашего измерения не может притронуться к нему. Теперь оно будет вечно парить в нашем мире и наверняка испугает кучу людей. Кто не имеет ни малейшего понятия в алхимии, тот будет ужасно напуган, когда наше привидение неожиданно проникнет сквозь стену в его спальню и исчезнет в другой стене. Некоторые может быть даже умрут от страха. Или сойдут с ума, - Айспин самодовольно улыбнулся. - Это при том, что оно так же безопасно, как летнее белое облачко.
- Почему оно не улетает? - спросил из своего укрытия Эхо.
- Мне кажется ему тут нравиться. По каким-то причинам свареные привидения предпочитают находится вблизи старых каменных строений. Может им нравится парить среди старых камней. Так и появляются сказки о привидениях в замках, о беспокойных духах умерших предков.
Эхо посмотрел вверх на привидение, всё ещё колышущееся над стулом. Это было красиво: гармонично двигающийся кусок света и серебристого блеска. Но тут ему показалось, что в колышущемся силуэте он на мгновение различил лицо или гримасу и это так его напугало, что он ещё глубже спрятался под стул.
- Но если хочешь, то я могу его прогнать, - сказал Айспин.
- Можешь? Прогони его! Сделай это, пожалуйста!
Айспин просто поднял руки вверх, шагнул в сторону привидения и вот оно уже завертелось вокруг своей оси, полетело по лаборатории, скользнуло между двумя полками и исчезло в чёрной стене.
- Почему-то все приведения меня боятся, - вздохнул Айспин. - Ко мне ещё ни разу ни одно приведение не прониклось симпатией. Странно, да?
- Да, - сказал Эхо. - Очень странно.
Царап и мастер ужасок
* Крутейший (на мой взгляд) перевод стихов был любезно и безвозмездно подарен ao_filippov Спасибо!