По Внутренней орде и Астраханской губернии. I. Внутренняя Киргиз-Кайсацкая орда (3/3)
А. Терещенко. Следы Дешт-Кипчака и Внутренняя Киргиз-Кайсацкая орда // Москвитянин, 1853, т. 6, № 22.
I. Внутренняя Киргиз-Кайсацкая орда. Часть 1. Часть 2. Часть 3.
II. Улус Хошотский, или Хошоутовский.
III. Астрахань.
Киргиз. По рис. Л. Вульфа (Kaiserlich Russische Soldaten. Wien: J. Cappi, um 1815)
При виде удальства и наездничества киргиз-кайсаков, приходит на мысль: не от кайсаков ли получили проименование казаки? Спрашиваешь киргиз-кайсака: «Кто ты?» - «Киргиз». - «А еще?» - «Казак». - Он никак не назовет себя кайсаком, русские же называют его корсак. Такое переиначивание имени дает повод думать, что наши казаки суть по названию те же кайсаки. Пишут, что первые казаки явились в Малороссии в половине XIII века, когда Бату, уничтожив Киев, был причиною, что жители бежали из него, поселились у порогов днепровских и проименовались запорожцами. Известно, что в Грузии были цихи (кайсаки) еще до Р. X.; что они селились по всей Скифии, по рекам Днестру, Дону и Днепру; что однородцы их именовались по разным местностям различно; что кайсаки легко могли смешаться с запорожскими поселенцами и передать им свое имя. Нестор, описывая поход тмутараканского князя Мстислава на косогского [цихи и косоги, у наших предков, суть те же черкесы, и под этим именем известен даже горский народ. Кайсак, без сомнения, есть прибавочное к киргизу, как у многих народов бывало, например: варяго-русс и т. п., и кайсак по созвучию тот же казак (бездомный), и он так же мог называться черкесом, по жительству на Кавказе.] князя (в 1022 году), говорит о косогах, обитавших по Дону, - не те же ли кайсаки? Не так ли случилось с происхождением имени русского, когда варяго-руссы пришли к нам в половине IX века, смешались с славянами новгородскими и оставили им навсегда свое имя? Таких примеров в истории очень, очень много. Переиначиваний же имен народных так много, что можно бы написать об них книги. Нередко укоризненные названия обращались в племенные, родовые. Не прибегая к указаниям на историю народов, довольно сказать, что имя малороссиян, в наше время, может послужить тому доказательством. Издеваясь над ними, говорят: «Вот идет хохол», или: «Эй, хохол! поди сюда» [хохол значит по-малороссийски длинный чуб]. Так назвать малоросса настоящего - он обидится, между тем в Саратовской и Астраханской губерниях «хохол» сделалось как бы достоянием родовым. В этих местах я спрашивал иногда нарочито у малороссиянина: «Кто ты такой?» - «Хохол». - «Кто ты родом?» - «Хохол». - «На каком языке говоришь со мною?» - «На хохлацком». - «Отчего же не говоришь по-малороссийски?» - «Я его не знаю». Одним словом, сколько я ни расспрашивал про нравы, обычаи, песни, все это называют хохлацким. Вот как изменяются племенные наименования! - Слова кайсак и казак так созвучны, так нечувствительны к усваиванию одного вместо другого, что проименование казаков скорее допустить можно от кайсаков, нежели от косы, козы, кобзы, козявки и тому подобных [Казак татарское слово, и значит бездомный, бобыль. В одной рукописи конца XVIII в., хранящейся у меня и имеющей заглавие «Известие о начале, учреждении и состоянии регулярного войска в России и т. д.», сказано, что баскак татарский, правитель княжества Курского, призвав черкес, в 1282 году, населил слободы под именем казаков, которые занимались грабежами и разбоями, за что их жилища были уничтожены кн. Олегом; но они, соединясь потом с беглецами русскими, основали город Черказ на р. Днестре, в память своего происхождения, и посему имя черкес и казак сделалось придаточным в земле украинской, ибо казак татарское слово и значит бездомного, бродягу или бобыля. В 1330 г. казаки поселились на Переволочне, потом на острове Хортице, затем распространили свои жилища до р. Буга и Днестра, а наконец утвердились в 1548 году выше Днепра и удержали за собою имя запорожцев. С. 133 и д.].
Оставляя доказывать другим начало проименования казаков, я обращаюсь к своему предмету. - Из Рын-песков я отправился к большой горе Богдо, по прежней однообразной степи, на коей долго не было видно ни хутора, ни землянки. Кой-где выказывались закопченные кибитки, трава ковыль и солончак. Не доезжая горы Малого Богдо, встретил я у дороги дерево осокорь, коего ствол в обхвате около шести аршин, и растет в самом колодце; вода его очень хорошая. Около черты Баскунчатского озера, расстилающегося у подошвы Большого Богдо, почти во ста верстах от ставки, проявляются земли вспаханные, и этим обязаны трудолюбию кара-калпаков (черношапошников). Они суть выходцы из разных мест России, смешались здесь с татарами, забыли свой язык и приняли магометанство. Трухменцы тунгуровские, татары кундровские, киргизы и частию калмыки обитают около них в небольшом количестве. Чем ближе подъезжаешь к большой горе Богдо, тем земля солонцоватее и безжизненнее. Богдо виднеется за несколько верст; дорога к нему пересекается оврагами и хребтами возвышенными. Издали вершина его гораздо заманчивее, нежели как на самом месте. У самой подошвы растянулось соляное озеро Баскунчатское, имеющее окружность 46, длину 18, а ширину около 9 верст. Богдо - калмыцкое слово, значит святый, а баскунчат - татарское: буса лед и кум песок, «лед-песок», и, вероятно, оттого так проименовалось озеро, что поверхность его от соли представляется издали льдистою, и по ней ходят и ездят свободно, когда ропа (рассол) сгоняется моряною (морским ветром) [В китайских владениях тянется цепь гор Тянь-Шянь, между Туркестаном и старой Джангуриею; вершина цепи называется там Богдо-ула. Богдо, как мы знаем, значит святый, а ула гора, поэтому гора Богдо. - У нас два Богдо: Большое и Малое. Название Баскунчатского озера производят некоторые от двух татарских слов: баш голова, кунчак сука, поэтому озеро значит: Сучья голова. Кажется, правильнее то производство, которое от буса и кум.]. Соль же в это время ложится зернистым песком и отражается как кристалл; в таком виде собирается она из-под рапы. - Озеро это очень богато солью, но разработка приостановлена около тридцати лет тому назад; за всем тем, при нем живут корчемный заседатель, наблюдающий за корчемством, соляной пристав, коему вверен отряд казачий для его распоряжений, и офицер кордона казачьего.
Появление на степи двух гор Богдо весьма важно для естествоиспытателей: конечно, они обязаны волканическому происхождению, и местность, обнаруживающая солонцоватую почву, без сомнения, была некогда дном морским. - Нелишне заметить здесь, что при озере находятся соляные грязи, которые благодетельно помогают многим больным, даже зараженным неизлечимыми болезнями. Свойство этих грязей то же самое, какое Элтонского соляного озера.
Богдо усеян песчано-известковыми осколками, а бока с одной стороны обложены красной глиною, которою киргиз-кайсаки красят деревянные вещи. Около вершины торчат камни, которые срываются ветром и разбиваются. На средине почти горы находятся норы, в них водятся рыжие лисицы. Летом от подошвы до вершины все испещряется цветами, и, как еще говорили мне, гнездятся между камнями большой величины змеи, и очень смирные. Высота горы около 150 сажень. Гора своим очертанием представляет лежащего льва с поднятою головою, почему калмыки называют ее Арслан-ула, Лев-гора. Окружность подошвы около 7-ми верст, а протяжение горы около версты; всход на нее крутой и несколько утомительный. С вершины открывается глазам с трех сторон необозримая равнина, а с четвертой соляное озеро.
Калмыки боготворят Богдо и клянутся им, как своим богом: «Да задавит меня Богдо!» Из них никто не смеет взойти на вершину, чтобы не осквернить ее своими ногами. Они всходят молиться на уступ пред вершиною, и приносят в жертву мелочь: лоскутки от платья, и, будто бы, бросают деньги, но этого никто не видел. Некоторые, описывая моление калмык, выдумали, что они не щадят для жертвы ни овец, ни коров, ни денег серебряных и золотых. Из старожилов никто не слыхал об этом, как я ни расспрашивал [Нефедьев (Подроб. свед. о волжск. калмыках. С-ПБ. 1844 г. с. 5) говорит, что часть Богды южной покрыта слоями гипса и алебастра, и что калмыки оставляют на поверхности, в виде жертв, деньги, разные вещицы и даже каменья. Осматривая сам гору, я нашел на ней одну песчано-глинистую породу, имеющую вид известки, не похожей ни на гипс, ни на алебастр, а денег я не видал, только валялись кусочки камешков, клочки шерсти и перья. - Предание же о происхождении Богдо, излагаемое мною, несколько противоречит известию г. Нефедьева.]. О происхождении Богдо сохранились у калмыков разные предания, из коих любопытнее следующее. Три святые брата, отправившись из Китая, несли на себе гору: дошедши до этих мест, разделились на две стороны: меньшой отнес свою гору на то место, где ныне Малое Богдо, в 40 верстах от Большой, поставил и успокоился под нею навек; старший и средний тоже поставили, где теперь Большая Богдо, но как средний согрешил во время дороги, то она раздавила его, и потекла с него кровь, коей следы суть бока красной глины; старший же тихо успокоился под нею. Во время одного обеда старший плеснул похлебкой, и от нее образовалось соляное Баскунчатское озеро. - Калмыки твердо уверены, что в недрах горы живет змей с золотыми рогами (дракон китайский), что это есть бог невидимый, которого видят одни праведные. - Некоторые рассказывают еще, что при дуновении ветра носится на вершине глухой звук, отзывающийся стенанием людей и переходящий иногда в крик человеческих голосов; что в одной из глубоких нор живет горный дух Цаган-эбуген (Белый старик). - Глухой звук и стенание подали повод думать суеверным, что это происходит от Цагане-эбугена. - Восточный ветер, выходя из ущелий, разносится по вершине и полю со свистом, особенно в осенние, сумрачные дни, - вот происхождение суеверия.
Насупротив соляного озера расположено небольшое озеро Хара-усун (Черная вода), имеющее окружность около версты [Хара-усун называется по-калмыцки, а татары зовут Кулабие: кула саврасый, а бие лошадь. Говорят, что в этом озере потонула когда-то саврасая лошадь.]. Внутри его пресная вода, а посредине водоворот, так что, что ни попадается сюда, все гибнет. В шести верстах от Хара-усун серный ключ; близ Богдо, с юго-восточный стороны, горючая в кусках сера. В 80 верстах от Богдо возвышенность Чипчичи [трудно определить правильный выговор: иные называют Чапчачы, Чыпчали, Чипчачы, Чапчаги, Чипчаглы], имеющая каменную соль; при ломке ее разбиваются топоры, посредине небольшое с рапою озерко Чапчали, или Чипчачи, в окружности около шести, а в длину полторы версты; оно на пределах трех владений: калмыцких, киргизских и кундровских татар Енотаевского уезда Астраханской губернии. В 45 верстах отсюда лежит Батарбекское соляное озеро и много других небольших озер, которые, как думают, имеют подземное сообщение с озером Царевского уезда Элтонским, отстоящим от них в 400 верстах [Об Элтонском озере помещено мною в «Журн. Мин. внутрен. дел», в 1845 г., в 9-й части, ст. 389. - На Баскунчатском озере сохранялось живое предание о нежности родителей к двум сынкам. Я сказал «живое предание», потому что излагаемое происшествие не превышает двенадцати лет. По примерной любви к недорослям, родители занялись на 22-летнем их возрасте тем лишь, чтобы научить грамоте. Но маменька их, рассудив потом представить их свету, озаботилась дать несколько уроков, как входить в гостиную, кланяться, шаркать и подходить с глубоким почтением к руке дамской. Нарядившись в широкое с шлейфом платье, она украсила голову свою высоким чепцом, убранным разноцветно-пестрыми и красными лентами, натянула на руки шелковые белые перчатки, села в угол комнаты и представляла барыню, к коей должны были подходить сынки, лишь для примера. Во время упражнения в этом деле, приехала неожиданно гостья, которая с изумлением встретила стоявших у дверей гостиной двух сынков, рослых как гайдуки и дюжих как бурлаки; они, не поклонившись ей, хотя только что шаркали, сказали: «Матушка, войдите; наша матушка разыгрывает невесть что и учит нас чему-то басурманскому». «Невежи! болваны! - закричала на них маменька, - кланяйтесь гостье, давно ли учила вас? Шаркните, ну, вот так, ну, так». - «Видите, сударыня, - обратилась они к приезжей, - я учу их, как образованным молодым людям должно стоять, держать себя прямо, уметь подойти к руке, и чтобы яснее, вразумительнее было для них, представляю себя, будто я им чужая». - «Ну, подходите, - сказала она им, - целуйте ручку у дамы, тут и поклон отдайте». - Гостья не могла не заметить, что нынче не подходят уже к ручке; что прежде следовало бы позаботиться об образовании, что… Маменька перебила ее слова и сказала: «Милая моя! моя сынки воспитаны довольно хорошо, к довершению их образования недоставало светской ловкости, развязанности, вот почему я сама приняла на себя обязанность учить их реверансам и церемониальным комплиментам. Какая мать пожелает, чтобы дитя было невежа, а тем более я!» - Любуясь ими, она поехала в Астрахань похвалиться их светскостию, коей только и недоставало. - После этого скажут, что нет уже недорослей! Увы! не совсем так: есть места в отделенных губерниях, где можно найти изобильный источник для комедий и уродливых понятий об образовании. Я знаю одно помещичье семейство, очень богатое, которое не позаботилось обучить русскому письму своих дочерей, боясь, чтобы они не переписывались с любовниками, и таковых же сынков, считающихся дворянчиками.].
С Богдо развертывается чистая и гладкая степь, усаженная ковылем, столь грустно припеваемым в наших народных песнях. На тридцативерстном протяжении мне казалась пустыня, и верст за шесть перед селением Болхуны (Черноярского уезда) появились вспаханные поля, а там стоги сена и скирды хлебные. Сердцу стало легче от этих признаков оседлости. - Селение Болхуны весьма многолюдное и богатое, заселено малороссийскими выходцами. Те же хаты с соломенными кровлями, полы, смазанные глиною, стены беленые, и то же простодушие природное [Остановившись в одной богатой избе, я нашел, в соседстве с нею, разгульное море: песни, пляска и скрипка кипели во всем разгаре. Полагая, что это свадьба, я пошел посмотреть ее, но это было мировое угощение сватов, по забавному случаю. Сват-малороссиянин выпросил у своего свата-земляка малолетнего его сына, с тем, чтобы он за воспитание его был ему вместо сына и почитал бы его за отца. Так согласились. - Он воспитал, женил его и наделил состоянием. Чрез несколько времени после свадьбы, он оставил нареченного своего отца и перешел в дом настоящего, быв им сманен. Нареченный вошел с жалобою в громадскую (расправу), которая приговорила, чтобы отец заплатил ему за все время воспитания его сына, возвратил бы расходы по свадьбе и приданое; но как нечем было заплатить, то приятели советовали просить у него мировой, которая состояла в том, чтобы он с сыном и невесткою поклонились ему в ноги три раза. Он долго не соглашался, но, убежденный советами, явился к нему с своими детьми; однако не снял шапки пред ним и не поклонился. Нареченный отец, стоявший важно с палкою в руках и с шапкою на голове, ожидал поклона; увидев же, что тот не думает, сказал ему: «Эй, свате! шо ж думаешь? поклонись в ноги тричи, так все забуду - тай Бог с тобою!» - «Ни, оце (вот) не буде», - отвечал он. - «Як не буде, так заплаты мени гроши, бо я сгодовав (вскормил) и оженыв його». - «Так же выдайся (ведайся) с ним», - сказал отец. - «Як же мени выдаться с ним, колы ты його сманыв. Свате, поклонысь!» - «Оце не буде». - «Не буде, так не хай (пусть) твiй сын по-прежнему остается у мене». - «Не хай вин кланяеця», - сказал отец. - «Та оставь, пане свату; бачь, оце раз, два и тричы, - постукивая палкою, говорил он; - поклонысь, кажу поклонысь». - Тот хотел было, потом раздумал и снова заупрямился. - «Який же ты свате! чы довго тоби поклониця: оце раз, два и тричы, та обнимемся и поцелуемся». - После этого начали уговаривать отца и грозили, что если не помирится, то оставят и отдадут его под суд. С трудом уговорили, и он, сняв шапку, сказал: «Глядыте, миряне и вся громада честная». - Он поклонился в ноги, а тот, постукивая палкою за каждым поклоном, приговаривал с самодоводьствием: «Оце раз, - добре (хорошо); оце два, добре; оце тричы, добре. Ну, буде, свате». - Он обнял его и поцеловались. То же самое сделали его дети. - «Благодарение Богу, все кончено между нами, - сказал нареченный отец; - ходымо же ко мни, та выпьемо по стаканчику зеленчака».].
Направивши свой путь из селения по течению луговой стороны Ахтубы, я видел берега ее, так сказать, усыпанные селищами: хутора, деревни и селения восхищали глаз и веселили душу; деятельность кипела повсюду. - Давно ли была степь? Не более сорока лет, а теперь она превратилась в многолюдную страну. Люди здешние спорят уже о землях, им стало тесно. Киргиз-кайсаки и калмыки, прежние господа луговой полосы, вытеснены отсюда решительно; не знавшие предела своему своеволию, они думали, что их степи останутся навсегда дикими, как они сами. - По возвращении моем в избу, я застал в ней мальчика, сильно плакавшего и просившего у матери поесть. Как он не хотел есть паляницы (пшеничного хлеба) и все плакал, то она грозила побить его; он не унимался. Рассерженная этим мать закричала: «Оце вередливый бисив сын! чего хочешь? Ишь!» - «Не хочу», - сказал он. - «Чего же хочешь?» - «Дай мени мясца» (а это был постный день, соблюдаемый строго малороссиянами). - «А, бусурмане, католику! - вскрикнула она на него, - як же можно! теперь тилько едят паны та собаки».
От Болхунов до городка Селитряного, на протяжении 118 верст [От Болхунов до Пироговки 18 верст, от Пироговки до Золотушинских хуторов 8 верст, от Золотушинских хуторов до Михайловки, или, иначе, Волочайки, 25 верст. Волочайка прозвана в насмешку, потому что поселенцы ее имеют тяжбу по землям, со времени заселения их. От Михайловки до Саскелей 12 вер., от Саскелей до Гарбалей, или Карбалей, или Харабалинского, 35 вер., от Гарбалей до Тамбовки 12 вер., от Тамбовки до городка Селитряного 18 верст.], постоянно изменяется местность: то виднеются вдали холмики, вроде курганов; то отлогие песчаные возвышенности, омываемые Ахтубой, которая живописно окаймляет деревни и селения. Михайловка мне понравилась красивым местоположением: она на косогоре, а внизу ее плещет Ахтуба, та самая, которая своими водами напаивала некогда золотоордынцев. С Саскели, или Сасыкальского, расположенного на горе, примечаются уже следы древних жилищ монголо-татар; в семи верстах, повыше его, выходит из Ахтубы речка Шулук [Правильное название его Ашулук, татарское слово, значит - горькая вода; обтекает Саскели, Карбалей, Тамбовку, и впадает под Селитряным в Ахтубу; потом выбегает из нее снова, впадает опять в нее под Хожатаевкою, селением татарским, отстоящим от Селитряного в 70 верстах; всего течения его 163 версты. - Хожатаевку называют иные Кагатаевкою и Чагатаевкою. Хожатаевка и Сеитовка - два обширные селения кундровских татар, в коих считают до 800 дворов.], который местами пересыхает совершенно, а он при владычестве татарском носил на своем хребте торговые суда и воинственных наездников, отважно бросавшихся вплавь на своем послушном коне. Шулук огибает некоторые селения, извивается под Селитряным, пред коим увертывается как змея, после расстилается узкой тесьмою между возвышенностями и впадает под их прикрытием в Ахтубу. - Что касается до заселения Саскелей и Харабалинского, или Гарбалей, то в них водворены пришельцы из Воронежской и Тамбовской губерний, а Тамбовка одними выходцами тамбовскими; все эти места, за тридцать лет тому назад, были необитаемы, и долго никто не решался селиться, ибо толпы бродивших полудикарей грабили и убивали, там же скрывались ватаги разбойников, ныне кипит народ и живут мирные обитатели. С Саскелей едва видны, по кряжу гор, остатки от татарских зданий; в буграх и насыпях попадаются кирпич и голубые изразцы. - Домики и хозяйственные постройки прикрыли их собою. Находимые вещи и местность именуются в народе мамаевскими. Из Тамбовки идет дорога в Селитряный то чрез горки и долины, засыпанные песком, то чрез тощие поля, усаженные кустами полыни и колючки. Чем ближе к городку, теме более увеличиваются пески; пред самым селением торчат бугры развалин, свидетельствующие собою местопребывание татар, и это место долгое время было спорным: некоторые доказывали, что тут Сарай, столица Дешт-Кипчакского царства.
Следы явственных, неопровергаемых жилищ тянутся по левому берегу Ахтубы и Шулука. Между рытвинами и природными холмами разметано древнее селище, коего имени никто не знает; по буграм и всей местности валяются кирпичи. Бугор, называемый в простонародии Маяковым и стоящий над берегом Шулука, открывает прекрасный вид на окрестные поляны; напротив поднимаются ряды кочурок [этим именем прозваны здесь рытые места, и кочурка значит здесь яма], за ними Красный бугор, самый возвышенный, получивший такое имя от глины красноватого цвета; вся местность усеяна остатками развалин. За Маяковым тянется новый ряд бугров, внутри коих находили стены, мозаические изразцы и глиняную посуду. На пятиверстном протяжении разбросан мелкий кирпич, и весь городок представляет кучу безобразных разрытий [Селитряный, отстоящий от Астрахани во 105 верстах, получил такое название от бывшего здесь завода селитряного, устроенного в царствование императрицы Екатерины II. Первый заводчик был астраханский купец Кобяков, который приготовлял селитру из костей человеческих и разных животных, отрываемых им из развалин: доселе остались кучи золы. По оконечностям бывшего завода остались две обрушенные башни и две почти сравнявшиеся с землею. Тут было укрепление, и старики рассказывают, что, за пятьдесят лет перед сим, отцы их застали цельные оберегательные башни, на коих находились пушки, присланные правительством для охранения завода и жителей от набегов бездомных обитателей; при заводе находился для защиты казачий кордон, который отсюда был растянут по Ахтубе и Волге к Царицыну, от него мимо посада Дубовского до Камышина (Саратовской губернии), и потом в степь до хребта Уральского. Теперь находится кордон в Селитряном, близ Богдо и в Рын-песках; в прочих местах нет уже в нем надобности. Пушки были сняты казачьим Сероглазовским кордоном, и еще в 1837 году лежало на дворе одного обывателя шесть пушек. Они были чугунные и одинаковой величины: в длину 2 аршина, в поперечнике у горла 5 вершков. В то же самое время были взяты сероглазовскими казаками котлы чугунные большой величины, в коих приготовляли селитру, и оставили на память городку три якоря, лежащие на берегу Ахтубы. Некоторые, не видевшие городка, утверждали, что эти башни суть остатки от укреплений золотоордынских, что ими доказывается древность городка, что тут был Сарай, основанный Бату, первым ханом Золотой Орды; что на эту местность указывают Рубруквис и Плано Карпини, бывшие в ставке ханской и посланные сюда - один королем французским, а другой папою.].
Ахтуба, подмывая в полую воду курганы, вымывает кирпичи, монеты, кости человеческие и разные вещи, уносит с собою и оставляет потом в отдаленных краях. Как между буграми Красным и Кочурками всего более насыпей и курганов, образовавших из себя как бы одну слитую кирпичную площадь, то можно думать, что здесь должны быть древности. Есть насыпи и бугры, по-видимому, нетронутые. Если произвесть раскопку правильным образом, то, может быть, откроются вещи замечательные. Разносят слухи о прежде находимых серебряных и золотых древностях, и если верить молве, то были там найдены, во второй половине XVIII века, два серебряные гроба, и потому некоторые из ученых заключили, что тут было ханское кладбище. За 25 лет пред сим был открыт женщиною кувшин, как говорят, с золотыми деньгами; за четыре года пред сим отрыли вроде комнаты, с обвалившимися дверями, имевшей вид внутренней кибитки; в средине находился кувшин. Нынешней весною (1851 года) найден кувшинчик с серебряными деньгами, и таких кувшинчиков отрывали прежде довольно; были также откопаны золотые монеты; попадались серебряные и золотые перстни. Я сам видел сердоликовый перстень. Лет двадцать пред сим некто нашел блестящий и большой величины камень, который был им продан за семьсот руб. сер. - На поверхности ровной я встречал очень много битой глиняной посуды, металлические слитки, осколки дикого камня, голубых изразцов и перламутровые раковины. Мне показывали два прекрасных мозаических изразца, недавно отрытых. При рассматривании разбитой в мелкие куски посуды, я спросил у одного простолюдина: «Для чего бьете ее? не лучше ли хранить на память?» - «Это нечистое мамайское», - отвечал он, и рассказал мне, что при отрытии кувшина или другой какой-либо вещи, нашедший должен перекреститься и произнести: «С нами крестная сила!» и потом разбить: там сидит злой дух Мамая!
При поверхностном даже рассматривании развалин городка, нельзя сравнить их с царевскими; первые помещаются на протяжении не более пяти, а вторые на двадцати верстах; первые не имеют ни каналов, ни озер искусственных, а вторые испещрены ими, и в больших размерах; первые не имеют в таком множестве насыпей и курганов, а вторые были унизаны ими. Самое величие царственного города не могло помещаться на таком малом пространстве, на каком расположен Селитряный, между тем как одно обширное протяжение царевских развалин изобличает столицу могущественных властелинов Золотой Орды. При всей сравнительно незначительной местности городка, нельзя быть равнодушным к его положению. Хотя несколько монет медных и серебряных, переданных мне, те же самые, какие отрывались мною в Цареве, однако они невольно завлекают к исследованию. Кто знает, что найдется! Может быть, этот кирпичный холм, или тот, который засыпан песком, скрывает редкость. Может быть!..
Александр Терещенко
12 августа 1853 года
Деревня Александропольская
Екатеринославского уезда
ПРОДОЛЖЕНИЕ: II. УЛУС ХОШОУТОВСКИЙ
I. Внутренняя Киргиз-Кайсацкая орда. Часть 1. Часть 2. Часть 3.
II. Улус Хошотский, или Хошоутовский.
III. Астрахань.
Киргиз. По рис. Л. Вульфа (Kaiserlich Russische Soldaten. Wien: J. Cappi, um 1815)
При виде удальства и наездничества киргиз-кайсаков, приходит на мысль: не от кайсаков ли получили проименование казаки? Спрашиваешь киргиз-кайсака: «Кто ты?» - «Киргиз». - «А еще?» - «Казак». - Он никак не назовет себя кайсаком, русские же называют его корсак. Такое переиначивание имени дает повод думать, что наши казаки суть по названию те же кайсаки. Пишут, что первые казаки явились в Малороссии в половине XIII века, когда Бату, уничтожив Киев, был причиною, что жители бежали из него, поселились у порогов днепровских и проименовались запорожцами. Известно, что в Грузии были цихи (кайсаки) еще до Р. X.; что они селились по всей Скифии, по рекам Днестру, Дону и Днепру; что однородцы их именовались по разным местностям различно; что кайсаки легко могли смешаться с запорожскими поселенцами и передать им свое имя. Нестор, описывая поход тмутараканского князя Мстислава на косогского [цихи и косоги, у наших предков, суть те же черкесы, и под этим именем известен даже горский народ. Кайсак, без сомнения, есть прибавочное к киргизу, как у многих народов бывало, например: варяго-русс и т. п., и кайсак по созвучию тот же казак (бездомный), и он так же мог называться черкесом, по жительству на Кавказе.] князя (в 1022 году), говорит о косогах, обитавших по Дону, - не те же ли кайсаки? Не так ли случилось с происхождением имени русского, когда варяго-руссы пришли к нам в половине IX века, смешались с славянами новгородскими и оставили им навсегда свое имя? Таких примеров в истории очень, очень много. Переиначиваний же имен народных так много, что можно бы написать об них книги. Нередко укоризненные названия обращались в племенные, родовые. Не прибегая к указаниям на историю народов, довольно сказать, что имя малороссиян, в наше время, может послужить тому доказательством. Издеваясь над ними, говорят: «Вот идет хохол», или: «Эй, хохол! поди сюда» [хохол значит по-малороссийски длинный чуб]. Так назвать малоросса настоящего - он обидится, между тем в Саратовской и Астраханской губерниях «хохол» сделалось как бы достоянием родовым. В этих местах я спрашивал иногда нарочито у малороссиянина: «Кто ты такой?» - «Хохол». - «Кто ты родом?» - «Хохол». - «На каком языке говоришь со мною?» - «На хохлацком». - «Отчего же не говоришь по-малороссийски?» - «Я его не знаю». Одним словом, сколько я ни расспрашивал про нравы, обычаи, песни, все это называют хохлацким. Вот как изменяются племенные наименования! - Слова кайсак и казак так созвучны, так нечувствительны к усваиванию одного вместо другого, что проименование казаков скорее допустить можно от кайсаков, нежели от косы, козы, кобзы, козявки и тому подобных [Казак татарское слово, и значит бездомный, бобыль. В одной рукописи конца XVIII в., хранящейся у меня и имеющей заглавие «Известие о начале, учреждении и состоянии регулярного войска в России и т. д.», сказано, что баскак татарский, правитель княжества Курского, призвав черкес, в 1282 году, населил слободы под именем казаков, которые занимались грабежами и разбоями, за что их жилища были уничтожены кн. Олегом; но они, соединясь потом с беглецами русскими, основали город Черказ на р. Днестре, в память своего происхождения, и посему имя черкес и казак сделалось придаточным в земле украинской, ибо казак татарское слово и значит бездомного, бродягу или бобыля. В 1330 г. казаки поселились на Переволочне, потом на острове Хортице, затем распространили свои жилища до р. Буга и Днестра, а наконец утвердились в 1548 году выше Днепра и удержали за собою имя запорожцев. С. 133 и д.].
Оставляя доказывать другим начало проименования казаков, я обращаюсь к своему предмету. - Из Рын-песков я отправился к большой горе Богдо, по прежней однообразной степи, на коей долго не было видно ни хутора, ни землянки. Кой-где выказывались закопченные кибитки, трава ковыль и солончак. Не доезжая горы Малого Богдо, встретил я у дороги дерево осокорь, коего ствол в обхвате около шести аршин, и растет в самом колодце; вода его очень хорошая. Около черты Баскунчатского озера, расстилающегося у подошвы Большого Богдо, почти во ста верстах от ставки, проявляются земли вспаханные, и этим обязаны трудолюбию кара-калпаков (черношапошников). Они суть выходцы из разных мест России, смешались здесь с татарами, забыли свой язык и приняли магометанство. Трухменцы тунгуровские, татары кундровские, киргизы и частию калмыки обитают около них в небольшом количестве. Чем ближе подъезжаешь к большой горе Богдо, тем земля солонцоватее и безжизненнее. Богдо виднеется за несколько верст; дорога к нему пересекается оврагами и хребтами возвышенными. Издали вершина его гораздо заманчивее, нежели как на самом месте. У самой подошвы растянулось соляное озеро Баскунчатское, имеющее окружность 46, длину 18, а ширину около 9 верст. Богдо - калмыцкое слово, значит святый, а баскунчат - татарское: буса лед и кум песок, «лед-песок», и, вероятно, оттого так проименовалось озеро, что поверхность его от соли представляется издали льдистою, и по ней ходят и ездят свободно, когда ропа (рассол) сгоняется моряною (морским ветром) [В китайских владениях тянется цепь гор Тянь-Шянь, между Туркестаном и старой Джангуриею; вершина цепи называется там Богдо-ула. Богдо, как мы знаем, значит святый, а ула гора, поэтому гора Богдо. - У нас два Богдо: Большое и Малое. Название Баскунчатского озера производят некоторые от двух татарских слов: баш голова, кунчак сука, поэтому озеро значит: Сучья голова. Кажется, правильнее то производство, которое от буса и кум.]. Соль же в это время ложится зернистым песком и отражается как кристалл; в таком виде собирается она из-под рапы. - Озеро это очень богато солью, но разработка приостановлена около тридцати лет тому назад; за всем тем, при нем живут корчемный заседатель, наблюдающий за корчемством, соляной пристав, коему вверен отряд казачий для его распоряжений, и офицер кордона казачьего.
Появление на степи двух гор Богдо весьма важно для естествоиспытателей: конечно, они обязаны волканическому происхождению, и местность, обнаруживающая солонцоватую почву, без сомнения, была некогда дном морским. - Нелишне заметить здесь, что при озере находятся соляные грязи, которые благодетельно помогают многим больным, даже зараженным неизлечимыми болезнями. Свойство этих грязей то же самое, какое Элтонского соляного озера.
Богдо усеян песчано-известковыми осколками, а бока с одной стороны обложены красной глиною, которою киргиз-кайсаки красят деревянные вещи. Около вершины торчат камни, которые срываются ветром и разбиваются. На средине почти горы находятся норы, в них водятся рыжие лисицы. Летом от подошвы до вершины все испещряется цветами, и, как еще говорили мне, гнездятся между камнями большой величины змеи, и очень смирные. Высота горы около 150 сажень. Гора своим очертанием представляет лежащего льва с поднятою головою, почему калмыки называют ее Арслан-ула, Лев-гора. Окружность подошвы около 7-ми верст, а протяжение горы около версты; всход на нее крутой и несколько утомительный. С вершины открывается глазам с трех сторон необозримая равнина, а с четвертой соляное озеро.
Калмыки боготворят Богдо и клянутся им, как своим богом: «Да задавит меня Богдо!» Из них никто не смеет взойти на вершину, чтобы не осквернить ее своими ногами. Они всходят молиться на уступ пред вершиною, и приносят в жертву мелочь: лоскутки от платья, и, будто бы, бросают деньги, но этого никто не видел. Некоторые, описывая моление калмык, выдумали, что они не щадят для жертвы ни овец, ни коров, ни денег серебряных и золотых. Из старожилов никто не слыхал об этом, как я ни расспрашивал [Нефедьев (Подроб. свед. о волжск. калмыках. С-ПБ. 1844 г. с. 5) говорит, что часть Богды южной покрыта слоями гипса и алебастра, и что калмыки оставляют на поверхности, в виде жертв, деньги, разные вещицы и даже каменья. Осматривая сам гору, я нашел на ней одну песчано-глинистую породу, имеющую вид известки, не похожей ни на гипс, ни на алебастр, а денег я не видал, только валялись кусочки камешков, клочки шерсти и перья. - Предание же о происхождении Богдо, излагаемое мною, несколько противоречит известию г. Нефедьева.]. О происхождении Богдо сохранились у калмыков разные предания, из коих любопытнее следующее. Три святые брата, отправившись из Китая, несли на себе гору: дошедши до этих мест, разделились на две стороны: меньшой отнес свою гору на то место, где ныне Малое Богдо, в 40 верстах от Большой, поставил и успокоился под нею навек; старший и средний тоже поставили, где теперь Большая Богдо, но как средний согрешил во время дороги, то она раздавила его, и потекла с него кровь, коей следы суть бока красной глины; старший же тихо успокоился под нею. Во время одного обеда старший плеснул похлебкой, и от нее образовалось соляное Баскунчатское озеро. - Калмыки твердо уверены, что в недрах горы живет змей с золотыми рогами (дракон китайский), что это есть бог невидимый, которого видят одни праведные. - Некоторые рассказывают еще, что при дуновении ветра носится на вершине глухой звук, отзывающийся стенанием людей и переходящий иногда в крик человеческих голосов; что в одной из глубоких нор живет горный дух Цаган-эбуген (Белый старик). - Глухой звук и стенание подали повод думать суеверным, что это происходит от Цагане-эбугена. - Восточный ветер, выходя из ущелий, разносится по вершине и полю со свистом, особенно в осенние, сумрачные дни, - вот происхождение суеверия.
Насупротив соляного озера расположено небольшое озеро Хара-усун (Черная вода), имеющее окружность около версты [Хара-усун называется по-калмыцки, а татары зовут Кулабие: кула саврасый, а бие лошадь. Говорят, что в этом озере потонула когда-то саврасая лошадь.]. Внутри его пресная вода, а посредине водоворот, так что, что ни попадается сюда, все гибнет. В шести верстах от Хара-усун серный ключ; близ Богдо, с юго-восточный стороны, горючая в кусках сера. В 80 верстах от Богдо возвышенность Чипчичи [трудно определить правильный выговор: иные называют Чапчачы, Чыпчали, Чипчачы, Чапчаги, Чипчаглы], имеющая каменную соль; при ломке ее разбиваются топоры, посредине небольшое с рапою озерко Чапчали, или Чипчачи, в окружности около шести, а в длину полторы версты; оно на пределах трех владений: калмыцких, киргизских и кундровских татар Енотаевского уезда Астраханской губернии. В 45 верстах отсюда лежит Батарбекское соляное озеро и много других небольших озер, которые, как думают, имеют подземное сообщение с озером Царевского уезда Элтонским, отстоящим от них в 400 верстах [Об Элтонском озере помещено мною в «Журн. Мин. внутрен. дел», в 1845 г., в 9-й части, ст. 389. - На Баскунчатском озере сохранялось живое предание о нежности родителей к двум сынкам. Я сказал «живое предание», потому что излагаемое происшествие не превышает двенадцати лет. По примерной любви к недорослям, родители занялись на 22-летнем их возрасте тем лишь, чтобы научить грамоте. Но маменька их, рассудив потом представить их свету, озаботилась дать несколько уроков, как входить в гостиную, кланяться, шаркать и подходить с глубоким почтением к руке дамской. Нарядившись в широкое с шлейфом платье, она украсила голову свою высоким чепцом, убранным разноцветно-пестрыми и красными лентами, натянула на руки шелковые белые перчатки, села в угол комнаты и представляла барыню, к коей должны были подходить сынки, лишь для примера. Во время упражнения в этом деле, приехала неожиданно гостья, которая с изумлением встретила стоявших у дверей гостиной двух сынков, рослых как гайдуки и дюжих как бурлаки; они, не поклонившись ей, хотя только что шаркали, сказали: «Матушка, войдите; наша матушка разыгрывает невесть что и учит нас чему-то басурманскому». «Невежи! болваны! - закричала на них маменька, - кланяйтесь гостье, давно ли учила вас? Шаркните, ну, вот так, ну, так». - «Видите, сударыня, - обратилась они к приезжей, - я учу их, как образованным молодым людям должно стоять, держать себя прямо, уметь подойти к руке, и чтобы яснее, вразумительнее было для них, представляю себя, будто я им чужая». - «Ну, подходите, - сказала она им, - целуйте ручку у дамы, тут и поклон отдайте». - Гостья не могла не заметить, что нынче не подходят уже к ручке; что прежде следовало бы позаботиться об образовании, что… Маменька перебила ее слова и сказала: «Милая моя! моя сынки воспитаны довольно хорошо, к довершению их образования недоставало светской ловкости, развязанности, вот почему я сама приняла на себя обязанность учить их реверансам и церемониальным комплиментам. Какая мать пожелает, чтобы дитя было невежа, а тем более я!» - Любуясь ими, она поехала в Астрахань похвалиться их светскостию, коей только и недоставало. - После этого скажут, что нет уже недорослей! Увы! не совсем так: есть места в отделенных губерниях, где можно найти изобильный источник для комедий и уродливых понятий об образовании. Я знаю одно помещичье семейство, очень богатое, которое не позаботилось обучить русскому письму своих дочерей, боясь, чтобы они не переписывались с любовниками, и таковых же сынков, считающихся дворянчиками.].
С Богдо развертывается чистая и гладкая степь, усаженная ковылем, столь грустно припеваемым в наших народных песнях. На тридцативерстном протяжении мне казалась пустыня, и верст за шесть перед селением Болхуны (Черноярского уезда) появились вспаханные поля, а там стоги сена и скирды хлебные. Сердцу стало легче от этих признаков оседлости. - Селение Болхуны весьма многолюдное и богатое, заселено малороссийскими выходцами. Те же хаты с соломенными кровлями, полы, смазанные глиною, стены беленые, и то же простодушие природное [Остановившись в одной богатой избе, я нашел, в соседстве с нею, разгульное море: песни, пляска и скрипка кипели во всем разгаре. Полагая, что это свадьба, я пошел посмотреть ее, но это было мировое угощение сватов, по забавному случаю. Сват-малороссиянин выпросил у своего свата-земляка малолетнего его сына, с тем, чтобы он за воспитание его был ему вместо сына и почитал бы его за отца. Так согласились. - Он воспитал, женил его и наделил состоянием. Чрез несколько времени после свадьбы, он оставил нареченного своего отца и перешел в дом настоящего, быв им сманен. Нареченный вошел с жалобою в громадскую (расправу), которая приговорила, чтобы отец заплатил ему за все время воспитания его сына, возвратил бы расходы по свадьбе и приданое; но как нечем было заплатить, то приятели советовали просить у него мировой, которая состояла в том, чтобы он с сыном и невесткою поклонились ему в ноги три раза. Он долго не соглашался, но, убежденный советами, явился к нему с своими детьми; однако не снял шапки пред ним и не поклонился. Нареченный отец, стоявший важно с палкою в руках и с шапкою на голове, ожидал поклона; увидев же, что тот не думает, сказал ему: «Эй, свате! шо ж думаешь? поклонись в ноги тричи, так все забуду - тай Бог с тобою!» - «Ни, оце (вот) не буде», - отвечал он. - «Як не буде, так заплаты мени гроши, бо я сгодовав (вскормил) и оженыв його». - «Так же выдайся (ведайся) с ним», - сказал отец. - «Як же мени выдаться с ним, колы ты його сманыв. Свате, поклонысь!» - «Оце не буде». - «Не буде, так не хай (пусть) твiй сын по-прежнему остается у мене». - «Не хай вин кланяеця», - сказал отец. - «Та оставь, пане свату; бачь, оце раз, два и тричы, - постукивая палкою, говорил он; - поклонысь, кажу поклонысь». - Тот хотел было, потом раздумал и снова заупрямился. - «Який же ты свате! чы довго тоби поклониця: оце раз, два и тричы, та обнимемся и поцелуемся». - После этого начали уговаривать отца и грозили, что если не помирится, то оставят и отдадут его под суд. С трудом уговорили, и он, сняв шапку, сказал: «Глядыте, миряне и вся громада честная». - Он поклонился в ноги, а тот, постукивая палкою за каждым поклоном, приговаривал с самодоводьствием: «Оце раз, - добре (хорошо); оце два, добре; оце тричы, добре. Ну, буде, свате». - Он обнял его и поцеловались. То же самое сделали его дети. - «Благодарение Богу, все кончено между нами, - сказал нареченный отец; - ходымо же ко мни, та выпьемо по стаканчику зеленчака».].
Направивши свой путь из селения по течению луговой стороны Ахтубы, я видел берега ее, так сказать, усыпанные селищами: хутора, деревни и селения восхищали глаз и веселили душу; деятельность кипела повсюду. - Давно ли была степь? Не более сорока лет, а теперь она превратилась в многолюдную страну. Люди здешние спорят уже о землях, им стало тесно. Киргиз-кайсаки и калмыки, прежние господа луговой полосы, вытеснены отсюда решительно; не знавшие предела своему своеволию, они думали, что их степи останутся навсегда дикими, как они сами. - По возвращении моем в избу, я застал в ней мальчика, сильно плакавшего и просившего у матери поесть. Как он не хотел есть паляницы (пшеничного хлеба) и все плакал, то она грозила побить его; он не унимался. Рассерженная этим мать закричала: «Оце вередливый бисив сын! чего хочешь? Ишь!» - «Не хочу», - сказал он. - «Чего же хочешь?» - «Дай мени мясца» (а это был постный день, соблюдаемый строго малороссиянами). - «А, бусурмане, католику! - вскрикнула она на него, - як же можно! теперь тилько едят паны та собаки».
От Болхунов до городка Селитряного, на протяжении 118 верст [От Болхунов до Пироговки 18 верст, от Пироговки до Золотушинских хуторов 8 верст, от Золотушинских хуторов до Михайловки, или, иначе, Волочайки, 25 верст. Волочайка прозвана в насмешку, потому что поселенцы ее имеют тяжбу по землям, со времени заселения их. От Михайловки до Саскелей 12 вер., от Саскелей до Гарбалей, или Карбалей, или Харабалинского, 35 вер., от Гарбалей до Тамбовки 12 вер., от Тамбовки до городка Селитряного 18 верст.], постоянно изменяется местность: то виднеются вдали холмики, вроде курганов; то отлогие песчаные возвышенности, омываемые Ахтубой, которая живописно окаймляет деревни и селения. Михайловка мне понравилась красивым местоположением: она на косогоре, а внизу ее плещет Ахтуба, та самая, которая своими водами напаивала некогда золотоордынцев. С Саскели, или Сасыкальского, расположенного на горе, примечаются уже следы древних жилищ монголо-татар; в семи верстах, повыше его, выходит из Ахтубы речка Шулук [Правильное название его Ашулук, татарское слово, значит - горькая вода; обтекает Саскели, Карбалей, Тамбовку, и впадает под Селитряным в Ахтубу; потом выбегает из нее снова, впадает опять в нее под Хожатаевкою, селением татарским, отстоящим от Селитряного в 70 верстах; всего течения его 163 версты. - Хожатаевку называют иные Кагатаевкою и Чагатаевкою. Хожатаевка и Сеитовка - два обширные селения кундровских татар, в коих считают до 800 дворов.], который местами пересыхает совершенно, а он при владычестве татарском носил на своем хребте торговые суда и воинственных наездников, отважно бросавшихся вплавь на своем послушном коне. Шулук огибает некоторые селения, извивается под Селитряным, пред коим увертывается как змея, после расстилается узкой тесьмою между возвышенностями и впадает под их прикрытием в Ахтубу. - Что касается до заселения Саскелей и Харабалинского, или Гарбалей, то в них водворены пришельцы из Воронежской и Тамбовской губерний, а Тамбовка одними выходцами тамбовскими; все эти места, за тридцать лет тому назад, были необитаемы, и долго никто не решался селиться, ибо толпы бродивших полудикарей грабили и убивали, там же скрывались ватаги разбойников, ныне кипит народ и живут мирные обитатели. С Саскелей едва видны, по кряжу гор, остатки от татарских зданий; в буграх и насыпях попадаются кирпич и голубые изразцы. - Домики и хозяйственные постройки прикрыли их собою. Находимые вещи и местность именуются в народе мамаевскими. Из Тамбовки идет дорога в Селитряный то чрез горки и долины, засыпанные песком, то чрез тощие поля, усаженные кустами полыни и колючки. Чем ближе к городку, теме более увеличиваются пески; пред самым селением торчат бугры развалин, свидетельствующие собою местопребывание татар, и это место долгое время было спорным: некоторые доказывали, что тут Сарай, столица Дешт-Кипчакского царства.
Следы явственных, неопровергаемых жилищ тянутся по левому берегу Ахтубы и Шулука. Между рытвинами и природными холмами разметано древнее селище, коего имени никто не знает; по буграм и всей местности валяются кирпичи. Бугор, называемый в простонародии Маяковым и стоящий над берегом Шулука, открывает прекрасный вид на окрестные поляны; напротив поднимаются ряды кочурок [этим именем прозваны здесь рытые места, и кочурка значит здесь яма], за ними Красный бугор, самый возвышенный, получивший такое имя от глины красноватого цвета; вся местность усеяна остатками развалин. За Маяковым тянется новый ряд бугров, внутри коих находили стены, мозаические изразцы и глиняную посуду. На пятиверстном протяжении разбросан мелкий кирпич, и весь городок представляет кучу безобразных разрытий [Селитряный, отстоящий от Астрахани во 105 верстах, получил такое название от бывшего здесь завода селитряного, устроенного в царствование императрицы Екатерины II. Первый заводчик был астраханский купец Кобяков, который приготовлял селитру из костей человеческих и разных животных, отрываемых им из развалин: доселе остались кучи золы. По оконечностям бывшего завода остались две обрушенные башни и две почти сравнявшиеся с землею. Тут было укрепление, и старики рассказывают, что, за пятьдесят лет перед сим, отцы их застали цельные оберегательные башни, на коих находились пушки, присланные правительством для охранения завода и жителей от набегов бездомных обитателей; при заводе находился для защиты казачий кордон, который отсюда был растянут по Ахтубе и Волге к Царицыну, от него мимо посада Дубовского до Камышина (Саратовской губернии), и потом в степь до хребта Уральского. Теперь находится кордон в Селитряном, близ Богдо и в Рын-песках; в прочих местах нет уже в нем надобности. Пушки были сняты казачьим Сероглазовским кордоном, и еще в 1837 году лежало на дворе одного обывателя шесть пушек. Они были чугунные и одинаковой величины: в длину 2 аршина, в поперечнике у горла 5 вершков. В то же самое время были взяты сероглазовскими казаками котлы чугунные большой величины, в коих приготовляли селитру, и оставили на память городку три якоря, лежащие на берегу Ахтубы. Некоторые, не видевшие городка, утверждали, что эти башни суть остатки от укреплений золотоордынских, что ими доказывается древность городка, что тут был Сарай, основанный Бату, первым ханом Золотой Орды; что на эту местность указывают Рубруквис и Плано Карпини, бывшие в ставке ханской и посланные сюда - один королем французским, а другой папою.].
Ахтуба, подмывая в полую воду курганы, вымывает кирпичи, монеты, кости человеческие и разные вещи, уносит с собою и оставляет потом в отдаленных краях. Как между буграми Красным и Кочурками всего более насыпей и курганов, образовавших из себя как бы одну слитую кирпичную площадь, то можно думать, что здесь должны быть древности. Есть насыпи и бугры, по-видимому, нетронутые. Если произвесть раскопку правильным образом, то, может быть, откроются вещи замечательные. Разносят слухи о прежде находимых серебряных и золотых древностях, и если верить молве, то были там найдены, во второй половине XVIII века, два серебряные гроба, и потому некоторые из ученых заключили, что тут было ханское кладбище. За 25 лет пред сим был открыт женщиною кувшин, как говорят, с золотыми деньгами; за четыре года пред сим отрыли вроде комнаты, с обвалившимися дверями, имевшей вид внутренней кибитки; в средине находился кувшин. Нынешней весною (1851 года) найден кувшинчик с серебряными деньгами, и таких кувшинчиков отрывали прежде довольно; были также откопаны золотые монеты; попадались серебряные и золотые перстни. Я сам видел сердоликовый перстень. Лет двадцать пред сим некто нашел блестящий и большой величины камень, который был им продан за семьсот руб. сер. - На поверхности ровной я встречал очень много битой глиняной посуды, металлические слитки, осколки дикого камня, голубых изразцов и перламутровые раковины. Мне показывали два прекрасных мозаических изразца, недавно отрытых. При рассматривании разбитой в мелкие куски посуды, я спросил у одного простолюдина: «Для чего бьете ее? не лучше ли хранить на память?» - «Это нечистое мамайское», - отвечал он, и рассказал мне, что при отрытии кувшина или другой какой-либо вещи, нашедший должен перекреститься и произнести: «С нами крестная сила!» и потом разбить: там сидит злой дух Мамая!
При поверхностном даже рассматривании развалин городка, нельзя сравнить их с царевскими; первые помещаются на протяжении не более пяти, а вторые на двадцати верстах; первые не имеют ни каналов, ни озер искусственных, а вторые испещрены ими, и в больших размерах; первые не имеют в таком множестве насыпей и курганов, а вторые были унизаны ими. Самое величие царственного города не могло помещаться на таком малом пространстве, на каком расположен Селитряный, между тем как одно обширное протяжение царевских развалин изобличает столицу могущественных властелинов Золотой Орды. При всей сравнительно незначительной местности городка, нельзя быть равнодушным к его положению. Хотя несколько монет медных и серебряных, переданных мне, те же самые, какие отрывались мною в Цареве, однако они невольно завлекают к исследованию. Кто знает, что найдется! Может быть, этот кирпичный холм, или тот, который засыпан песком, скрывает редкость. Может быть!..
Александр Терещенко
12 августа 1853 года
Деревня Александропольская
Екатеринославского уезда
ПРОДОЛЖЕНИЕ: II. УЛУС ХОШОУТОВСКИЙ