«Этот первоклассный город Средней Азии имеет по преимуществу торговое значение»
М. Н. Катков. Собрание передовых статей Московских ведомостей. 1866 год / Издание С. П. Катковой. - М., 1897.
Дом, в котором жил генерал-майор М. Г. Черняев по занятии г. Ташкенда (Туркестанский альбом, 1871-1872)
№ 96
Москва, 4-го мая
Сегодня, не останавливаясь, проехал в Петербург через Москву генерал-майор Черняев. Он отозван из края, бывшего театром его блистательных действий, для представления правительству подробных объяснений о тамошних делах; управление Туркестанскою областью временно возложено на генерал-майора Романовского, бывшего главного редактора Русского инвалида, а прежде служившего несколько лет на Кавказе. О деле, которое генерал Романовский имел 5-го апреля с передовыми бухарскими отрядами, читатели уже знают по краткому, на телеграмме основанному известию, перепечатанному нами из Русского инвалида в № 94 нашей газеты. Генерал Черняев выехал из Ташкента через 3 дня после этого дела, именно 8-го апреля. Кто бы мог еще недавно поверить, что на путешествие из Ташкента в Москву потребуется не более 25 дней!
Спешность теперешней поездки генерала Черняева не позволила московскому обществу выразить ему то уважение, на которое он приобрел несомненное право. Мы исполним, конечно, общее желание, припомнив сегодня главные черты тех действий, которыми он стяжал себе право на признательность соотечественников и за которые награжден орденом Св. Георгия 3-й степени и чином генерал-майора. Эти действия происходили в отдаленном крае и не известны нам во всех подробностях; говоря о них, мы принуждены ограничиться немногими словами, основанными, кроме официальных реляций, преимущественно на показании некоторых почетных обывателей Ташкента, посещавших Москву.
Читатели помнят, что генерал Черняев, тогда еще полковник, начал свои действия со стороны Западной Сибири, которой управлению и был первоначально подчинен. Первоначальный план, одна часть которого была поручена генералу Черняеву, состоял в том, чтобы занять местности, лежащие на север от хребта Каратау, и по северному его склону сомкнуть пограничную линию между нашими крайними пограничными пунктами в 1863 году, укреплением Джулеком на Сырдарье с оренбургской стороны и укреплением Кастеком со стороны Западной Сибири. Между этими двумя пунктами предполагалось устроить кратчайшую непрерывную линию, как можно менее вдающуюся в глубь Средней Азии. Неожиданные успехи генерала Черняева расширили этот план и отодвинули нашу границу на юг. Впрочем, надобно заметить, что первое уклонение от первоначального плана было сделано со стороны оренбургской линии, взятием Туркестана, лежащего, как известно, на юг от гор Каратау. Дальнейшие действия были лишь необходимым последствием этого шага. Туркестан считается священным городом. Взятие его русскими войсками придало религиозный характер покушениям коканского хана Алимкула вести с нами сериозную войну, и бухарский эмир, враждебный Алимкулу, принужден был отказаться от намерения вредить ему. Между тем Туркестан на юге и Аулье-Ата на севере хребта Каратау были разделены обширными воротами, через которые было легко подвластным Кокану беспокойным каратауским киргизам делать нападения на наших киргизов. Ключ к этим воротам был в Чемкенте, где Алимкул и расположился, имея до 50.000 скопища и равно угрожая как Туркестану, так и укреплению Аулье-Ата. Необходимо было, в видах самозащиты, оттеснить коканского хана от Чемкента. Но как было это сделать, когда за оставлением гарнизонов в Аулье-Ате и по линии оттуда к Верному, в распоряжении генерала Черняева осталось только до 500 штыков? Ничего другого нельзя было сделать, как обратиться за помощью к отряду оренбургскому. Но оренбургский отряд сам в это время находился в опасности, предприняв с своей стороны действия против Алимкула. Генерал Черняев на скорую руку подал помощь этим войскам и не только выручил их, но и остановил Алимкула. Таким образом, сама необходимость привела к тому, что надобно было взять Чемкент. Алимкул был окончательно разбит, и пал Чимкент, а вслед за ним должен был пасть и Ташкент. При штурме Чемкента в деле было около 800 штыков, при штурме Ташкента - около 1.000. Этими цифрами достаточно обозначается блистательная сторона дела: на каждого штурмующего солдата приходилось по десяти и двадцати неприятелей. Но не одною, несомненно выше всяких похвал стоящею храбростию, объясняются эти успехи. В Аулье-Ате, в день штурма, жители были приглашены устроить собственное городское управление, и им возвращено имущество, награбленное передавшеюся нам киргизскою частью неприятельского гарнизона. Вот какими действиями было достигнуто то, что когда, через месяц, под Чемкентом, наш малочисленный отряд был окружен толпами Алимкула, все попытки возбудить восстание в тылу у нас оказались безуспешными. Слава о справедливости русского военачальника разнеслась повсюду, и значительная часть населения смотрела на русских как на своих освободителей. Этот взгляд еще более утвердился после взятия Ташкента. Покоренный мусульманский город настолько уже внушал доверие к себе, что на другой день после штурма покоритель его ездил по улицам, сопровождаемый пятью казаками, и ташкентцы, еще не вполне обезоруженные, тысячами толпились вокруг, чтобы поздороваться с ним.
Этот первоклассный город Средней Азии имеет по преимуществу торговое значение, и главная масса его населения состоит из сартов, принадлежащих к индоевропейскому племени. Уже издавна обнаружили они совершенную неспособность к самостоятельной государственной жизни. Были времена, когда Ташкент был независимым ханством, но эти времена далеко не золотые для Ташкента. Благосостояние его возрастало, когда он подпадал чуждому владычеству, защищавшему его от набегов окрестных кочевых племен, с которыми ташкентское население, по своей невоинственности, не было в силах бороться. Во времена независимого ханства, в городе было только 4.000 домов; под коканским управлением, число домов возросло до 25.000, что свидетельствует о значительных успехах благосостояния, и, скажем мимоходом, позволяет заключать, что число тамошних жителей значительнее, чем доселе показывалось, и простирается, может быть, до 200.000 человек. Но коканское управление, защищая Ташкент от кочевников, не ограждало жителей от казней и конфискации имущества. Этим объясняется то странное явление, что в огромном числе 25.000 домов вовсе нет домов сколько-нибудь значительных: всякий старался скрывать свое богатство, чтобы не подвергнуться излишним поборам и наконец казни, за которою следует, по восточному обычаю, конфискация, ее главная цель. Как видим, коканское управление, в главных чертах своих, соответствует тому идеалу, который воодушевляет наших нигилистов и социалистов. Понятно, каким благодеянием должно быть для населения, привыкшего к таким порядкам, русское владычество, при котором богатый не имеет уже причины скрывать свое богатство, и имущество всякого обывателя переходит к его законным наследникам. Личная и имущественная безопасность, вот блага доселе не известные в Ташкенте, и нельзя предугадать, до какой степени благосостояния может был доведен этот город обеспечением этих благ. Удивляться ли, что огромное большинство ташкентцев не хочет и слышать о независимости, и просит единственно о том, чтоб упрочилось в нем нынешнее русское управление?
Не беремся судить о том значении, какое впоследствии могут иметь для России ее новые приобретения в Средней Азии. Но дело сделано: новая обширная область вошла в состав России. Туркестанская область и по своей обширности, и по особым условиям, которые характеризуют ее в административном отношении, и при тех новых отношениях, которые с этой стороны открываются для России, есть как бы особый мир. На эту область можно смотреть почти как на владения колониальные, которые отдалены от нас океаном степей. Очевидно, область эта требует отдельного управления, которое может успешно вести свои дела только при условии полной и нераздельной ответственности за свои действия. Сколько можно судить, необходимо, чтоб административный центр этого края находился в нем самом, чтоб он не был только придатком других управлений. Лишь при этом условии могут выясниться должным образок государственные задачи России в этом крае и могут быть обеспечены те выгоды, какие он может представить для ней в хозяйственном и торговом отношении. Лишь при полной ответственности и самостоятельности в своих действиях, администрация края может удовлетворять своему назначению по устройству и обеспечению гражданского быта его народонаселений. Необходима здесь крепкая рука, которая знала бы, что делала, и направляла бы свои действия по собственному наблюдению.
См. также:
• П. И. Шрейдер. По Окраине: Путевые очерки
• М. И. Венюков. Исторические очерки России со времени Крымской войны до заключения Берлинского договора
• М. И. Венюков. Примечания к будущей истории наших завоеваний в Азии
• Н. А. Маев. Краткий исторический очерк движения России на азиатский Восток
• П. И. Пашино. Туркестанский край в 1866 году: Путевые заметки
Материалы о Ташкенте и других населенных пунктах Сырдарьинской области:
https://rus-turk.livejournal.com/539147.html
Дом, в котором жил генерал-майор М. Г. Черняев по занятии г. Ташкенда (Туркестанский альбом, 1871-1872)
№ 96
Москва, 4-го мая
Сегодня, не останавливаясь, проехал в Петербург через Москву генерал-майор Черняев. Он отозван из края, бывшего театром его блистательных действий, для представления правительству подробных объяснений о тамошних делах; управление Туркестанскою областью временно возложено на генерал-майора Романовского, бывшего главного редактора Русского инвалида, а прежде служившего несколько лет на Кавказе. О деле, которое генерал Романовский имел 5-го апреля с передовыми бухарскими отрядами, читатели уже знают по краткому, на телеграмме основанному известию, перепечатанному нами из Русского инвалида в № 94 нашей газеты. Генерал Черняев выехал из Ташкента через 3 дня после этого дела, именно 8-го апреля. Кто бы мог еще недавно поверить, что на путешествие из Ташкента в Москву потребуется не более 25 дней!
Спешность теперешней поездки генерала Черняева не позволила московскому обществу выразить ему то уважение, на которое он приобрел несомненное право. Мы исполним, конечно, общее желание, припомнив сегодня главные черты тех действий, которыми он стяжал себе право на признательность соотечественников и за которые награжден орденом Св. Георгия 3-й степени и чином генерал-майора. Эти действия происходили в отдаленном крае и не известны нам во всех подробностях; говоря о них, мы принуждены ограничиться немногими словами, основанными, кроме официальных реляций, преимущественно на показании некоторых почетных обывателей Ташкента, посещавших Москву.
Читатели помнят, что генерал Черняев, тогда еще полковник, начал свои действия со стороны Западной Сибири, которой управлению и был первоначально подчинен. Первоначальный план, одна часть которого была поручена генералу Черняеву, состоял в том, чтобы занять местности, лежащие на север от хребта Каратау, и по северному его склону сомкнуть пограничную линию между нашими крайними пограничными пунктами в 1863 году, укреплением Джулеком на Сырдарье с оренбургской стороны и укреплением Кастеком со стороны Западной Сибири. Между этими двумя пунктами предполагалось устроить кратчайшую непрерывную линию, как можно менее вдающуюся в глубь Средней Азии. Неожиданные успехи генерала Черняева расширили этот план и отодвинули нашу границу на юг. Впрочем, надобно заметить, что первое уклонение от первоначального плана было сделано со стороны оренбургской линии, взятием Туркестана, лежащего, как известно, на юг от гор Каратау. Дальнейшие действия были лишь необходимым последствием этого шага. Туркестан считается священным городом. Взятие его русскими войсками придало религиозный характер покушениям коканского хана Алимкула вести с нами сериозную войну, и бухарский эмир, враждебный Алимкулу, принужден был отказаться от намерения вредить ему. Между тем Туркестан на юге и Аулье-Ата на севере хребта Каратау были разделены обширными воротами, через которые было легко подвластным Кокану беспокойным каратауским киргизам делать нападения на наших киргизов. Ключ к этим воротам был в Чемкенте, где Алимкул и расположился, имея до 50.000 скопища и равно угрожая как Туркестану, так и укреплению Аулье-Ата. Необходимо было, в видах самозащиты, оттеснить коканского хана от Чемкента. Но как было это сделать, когда за оставлением гарнизонов в Аулье-Ате и по линии оттуда к Верному, в распоряжении генерала Черняева осталось только до 500 штыков? Ничего другого нельзя было сделать, как обратиться за помощью к отряду оренбургскому. Но оренбургский отряд сам в это время находился в опасности, предприняв с своей стороны действия против Алимкула. Генерал Черняев на скорую руку подал помощь этим войскам и не только выручил их, но и остановил Алимкула. Таким образом, сама необходимость привела к тому, что надобно было взять Чемкент. Алимкул был окончательно разбит, и пал Чимкент, а вслед за ним должен был пасть и Ташкент. При штурме Чемкента в деле было около 800 штыков, при штурме Ташкента - около 1.000. Этими цифрами достаточно обозначается блистательная сторона дела: на каждого штурмующего солдата приходилось по десяти и двадцати неприятелей. Но не одною, несомненно выше всяких похвал стоящею храбростию, объясняются эти успехи. В Аулье-Ате, в день штурма, жители были приглашены устроить собственное городское управление, и им возвращено имущество, награбленное передавшеюся нам киргизскою частью неприятельского гарнизона. Вот какими действиями было достигнуто то, что когда, через месяц, под Чемкентом, наш малочисленный отряд был окружен толпами Алимкула, все попытки возбудить восстание в тылу у нас оказались безуспешными. Слава о справедливости русского военачальника разнеслась повсюду, и значительная часть населения смотрела на русских как на своих освободителей. Этот взгляд еще более утвердился после взятия Ташкента. Покоренный мусульманский город настолько уже внушал доверие к себе, что на другой день после штурма покоритель его ездил по улицам, сопровождаемый пятью казаками, и ташкентцы, еще не вполне обезоруженные, тысячами толпились вокруг, чтобы поздороваться с ним.
Этот первоклассный город Средней Азии имеет по преимуществу торговое значение, и главная масса его населения состоит из сартов, принадлежащих к индоевропейскому племени. Уже издавна обнаружили они совершенную неспособность к самостоятельной государственной жизни. Были времена, когда Ташкент был независимым ханством, но эти времена далеко не золотые для Ташкента. Благосостояние его возрастало, когда он подпадал чуждому владычеству, защищавшему его от набегов окрестных кочевых племен, с которыми ташкентское население, по своей невоинственности, не было в силах бороться. Во времена независимого ханства, в городе было только 4.000 домов; под коканским управлением, число домов возросло до 25.000, что свидетельствует о значительных успехах благосостояния, и, скажем мимоходом, позволяет заключать, что число тамошних жителей значительнее, чем доселе показывалось, и простирается, может быть, до 200.000 человек. Но коканское управление, защищая Ташкент от кочевников, не ограждало жителей от казней и конфискации имущества. Этим объясняется то странное явление, что в огромном числе 25.000 домов вовсе нет домов сколько-нибудь значительных: всякий старался скрывать свое богатство, чтобы не подвергнуться излишним поборам и наконец казни, за которою следует, по восточному обычаю, конфискация, ее главная цель. Как видим, коканское управление, в главных чертах своих, соответствует тому идеалу, который воодушевляет наших нигилистов и социалистов. Понятно, каким благодеянием должно быть для населения, привыкшего к таким порядкам, русское владычество, при котором богатый не имеет уже причины скрывать свое богатство, и имущество всякого обывателя переходит к его законным наследникам. Личная и имущественная безопасность, вот блага доселе не известные в Ташкенте, и нельзя предугадать, до какой степени благосостояния может был доведен этот город обеспечением этих благ. Удивляться ли, что огромное большинство ташкентцев не хочет и слышать о независимости, и просит единственно о том, чтоб упрочилось в нем нынешнее русское управление?
Не беремся судить о том значении, какое впоследствии могут иметь для России ее новые приобретения в Средней Азии. Но дело сделано: новая обширная область вошла в состав России. Туркестанская область и по своей обширности, и по особым условиям, которые характеризуют ее в административном отношении, и при тех новых отношениях, которые с этой стороны открываются для России, есть как бы особый мир. На эту область можно смотреть почти как на владения колониальные, которые отдалены от нас океаном степей. Очевидно, область эта требует отдельного управления, которое может успешно вести свои дела только при условии полной и нераздельной ответственности за свои действия. Сколько можно судить, необходимо, чтоб административный центр этого края находился в нем самом, чтоб он не был только придатком других управлений. Лишь при этом условии могут выясниться должным образок государственные задачи России в этом крае и могут быть обеспечены те выгоды, какие он может представить для ней в хозяйственном и торговом отношении. Лишь при полной ответственности и самостоятельности в своих действиях, администрация края может удовлетворять своему назначению по устройству и обеспечению гражданского быта его народонаселений. Необходима здесь крепкая рука, которая знала бы, что делала, и направляла бы свои действия по собственному наблюдению.
См. также:
• П. И. Шрейдер. По Окраине: Путевые очерки
• М. И. Венюков. Исторические очерки России со времени Крымской войны до заключения Берлинского договора
• М. И. Венюков. Примечания к будущей истории наших завоеваний в Азии
• Н. А. Маев. Краткий исторический очерк движения России на азиатский Восток
• П. И. Пашино. Туркестанский край в 1866 году: Путевые заметки
Материалы о Ташкенте и других населенных пунктах Сырдарьинской области:
https://rus-turk.livejournal.com/539147.html