Эпоха великих испытаний
Во имя Аллаха, Милостивого и Милосердного!
Тот из врагов Аллаха, кто думает, будто умма мусульман доживает свои последние годы, должен знать, что её положение сегодня ничуть не труднее, чем во времена крестовых походов и монгольского нашествия. Но история Ислама на этом на закончилась, наоборот - после каждой трудности Аллах обещал нам облегчение и подъём.
Следующая пара статей - это часть отредактированного мною варианта исторического анализа одного покойного брата-мусульманина. Со многими его словами и поступками я не согласен до сих пор, но сам анализ считаю вполне грамотным.
"«Неизвестный доселе никому, дикий кочевой народ, северные варвары» - именно так описывали этот народ многие историки той эпохи (7 век по хиджре). Выйдя из монгольских степей, язычники за несколько лет смогли разгромить династию Цзинь в Китае, начав против них беспощадную войну с 1211 года. Китайцы не учли одного - варвары пришли в этот раз не с тем, чтобы забрать рис и шёлк, а с тем, чтобы забрать всё.
Одним из парадоксов взаимоотношений китайцев с кочевниками состоял в том, что монголы докончили Великую китайскую стену, которую была сооружена именно для обороны от них. Это строительство, начатое в 3 веке до «новой эры», завершилось только в 1260 году при монгольской династии Юань. На строительные работы ушло более миллиарда кубометров камня - это объём 120 египетских пирамид Хуфу. Сооружение этого памятника языческому идиотизму ускорилось незадолго до того, как правитель гуннов, шаньюй Модэ настолько потерял страх перед китайцами, что предложил императрице Поднебесной стать его супругой. Расчёт был простой - в качестве приданого невесты гунны видели весь Китай. Правда, китайцы так и не согласились выдать императрицу замуж за варвара, но зная о возможных последствиях отказа, решили укрепить оборону границ. Впоследствии даже инициатор «стройки тысячелетия» император Ци Ши-хуанди понял бесполезность этой стены - для её охраны не хватило бы всей регулярной армии Китая. Очевидный исторический ляпсус сегодня является доходной статьей китайского турбизнеса, но я почти уверен в том, что этот проект до сих пор себя не окупил.
Кстати, вернувшись к личности идолопоклонника Модэ, правителя гуннов в 3-2 веках до «нашей эры», стоит отметить его изобретательность. Именно он придумал глиняные свистульки, которые крепились к стрелам и в полёте издавали оглушительный визг, психологически воздействовавший на воинов Китая. Позже этот принцип взяли на вооружение все, кому не лень, - и сегодня мы слышим пронзительный свист миномётных снарядов в воздухе во многом по вине того языческого изобретателя.
Китай и восточное государство тангутов пали в течение нескольких лет, и рубежи Монгольской империи вплотную приблизились к Хорезму, правителем которого был хорезмшах Мухаммад. «Я думаю, что смуты, подобной этой, не было на земле со времён Адама» - пишет Ибн Асир в своём труде «аль-Кямиль».
Многобожники не могли не бояться того, что война с Исламом чревата поражением для них, и посему готовились к ней более тщательно, чем ко всем остальным походам. Первая стычка мусульман с монголами вспыхнула при погоне вторых за остатками племени меркитов, которые так и не нашли пристанища в Средней Азии и были погублены монголами. В этой борьбе за трофеи меркитов никто не одержал победы - и язычники растворились в ночи, оставив костры непотушенными.
Из этого столкновения сделали выводы только монголы - они решили, что надо ждать и провести разведку. Вскоре они отправили посланцев к шаху Хорезма Мухаммаду, попросив мира и возможности торговать на землях мусульман. Ничего не подозревающий шах дал им добро, и именно здесь берёт начало ручей мусульманской крови, который спустя год перерос в большую бурную реку.
Что было дальше? Монголы отправили корпус разведки под видом торгового каравана; его задача была в том, чтобы разузнать всё об оборонительном потенциале городов Хорезма. Но в первом же городе, куда они прибыли, правитель Отрара (оазиса в среднем течении Сырдарьи), раскрыв их коварные намерения, приказал схватить и казнить всех вражеских соглядатаев. Спасся только один монгол, который через много дней странствий явился в ставку Чингисхана.
До сих пор нет единого мнения о том, кто же развязал войну многобожников с мусульманами, кто из них сделал первый ход. Историки Ислама также разошлись в этом вопросе, и странно, что некоторые из них возлагают вину на мусульман.
Я не хочу оправдывать Хорезм той эпохи, так как само государство стояло на грани того, чтобы принять рафидитскую ересь (шиизм), а суфии различных тарикатов пустили настолько глубокие корни в его обществе, что вырвать их могла только могучая внешняя сила. Мало того, Хорезм не подчинялся багдадскому халифу и продолжал вести кровопролитные войны с халифатом, в которых успех не сопутствовал ни одной стороне. Ибн Асир подробно останавливается на этой теме, освещая заблуждения и грехи мусульман той эпохи (из-за чего Аллах и наказал их монгольским игом), но я решил быть краток.
Так кто же начал войну? Лично я склоняюсь к тому мнению историков, что её пламя разожгли монголы и никто иной. Кто-то может быть не согласен с поступком амира Отрара, но он поступил вполне законно и правильно, убив лазутчиков куфра. Мы поймём, что монголы представляли прямую и явную угрозу Средней Азии, если изучим карту земель, оккупированных ими на тот момент. На севере варвары подошли вплотную к Сибири, безлюдной, нищей и неуютной по сравнению с южными странами. Юг и восток пали под ударами армии Чингисхана, Китая уже не существовало, а отряды монголов под командованием Урянх-Кадая, посланные в джунгли Юго-Восточной Азии, несли там огромные небоевые потери. За пять лет похода его армия потеряла 80 процентов (!) изначального состава, и только умение монголов вовлекать местных жителей в свою борьбу спасло эту экспедицию от полной гибели.
Итак, у язычников не было другого варианта расширения новой державы, кроме как за счёт земель мусульман. Кроме этого, безумные кяфиры мечтали о покорении всей земли «до последнего моря». В пользу этого говорят слова самого Чингисхана в «Сокровенном сказании»: «Я хочу, чтобы весь мир превратился в монгольскую степь, где паслись бы стада, а монголки кормили грудью детей». Именно эти высказанные вслух мысли повелителя монголов, которым никогда не сбыться по воле Аллаха, лучше всего выражают амбициозные планы кочевников. Именно к «последнему морю» устремились отряды монголов, дошедшие до западных Балкан, и сдержать их ярость могла только смерть сына Чингисхана Угедея, тогдашнего правителя Монгольской империи. Именно это событие уберегло от нашествия язычников Рим, до которого им оставалось всего несколько сот километров.
Кстати, даже такие историки, как Хара-Даван и Гумилёв, обожавшие монголов, упустили эту фразу Чингисхана и назвали зачинщиками войны мусульман. Но не будем недооценивать опыт хорезмшаха Мухаммада в политике - он прекрасно понимал боевые возможности монголов и был наслышан об их поразительных военных успехах. Ведь то, что Чингисхан объединил вокруг себя все племена Монголии и нанёс поражение китайцам, не могло не беспокоить мусульман.
Шейх-уль-ислам Такыйю-д-Дин Ахмад Ибн Таймия когда-то сказал: «Поистине, Аллах утверждает на земле государство кяфиров, если оно справедливо, и разрушает государство мусульман, если оно несправедливо». И если мы трезво посмотрим на политику основателя Монгольской империи, то найдём много примеров его справедливого отношения к подданным, из-за чего, возможно, Аллах и возвысил его народ над другими народами той поры. Но при всём том Чингисхан оставался многобожником, поклоняющимся небу, и ставил языческие традиции монголов выше законов Аллаха. В своей «Ясе» он выдумал нормы против мусульман, записав, в частности, следующее: «А тот, кто режет животное, как режут мусульмане, того зарезать самого». Что же касается монголов, то они резали убойный скот через грудь, вырвав сердце, чтобы и капли крови не пролилось на землю.
После смерти своих шпионов в Хорезме Чингисхан пришёл в ярость и потребовал от правителя Мухаммада выдать ему амира Отрара и вернуть всё, что было отнято у монгольского каравана. И здесь шах Мухаммад проявил мужество и отказал посланцам хана. Когда же те начали грозить ему войной, он приказал убить их. Можно спорить о том, насколько он был прав по шариату, ведь Посланник Аллаха (мир ему и благословение Аллаха) не казнил представителей лжепророка Мусайлимы даже тогда, когда они заявили о «пророческой миссии» последнего. Пророк Мухаммад (мир ему и благословение Аллаха) сказал: «Мне не было приказано убивать послов». Но то, что шах Мухаммад казнил монгольских гонцов, я считаю оправданным поступком, так как те вели себя перед ним надменно и вызывающе. Подобное с кочевниками повторит ещё один мусульманин - Бейбарс, который казнит в Каире монгольских делегатов и вывесит их головы на воротах города. Сейчас мало что осталось от крепостных сооружений древнего Каира, но этот фрагмент городских стены и ворот до сих пор помнит капавшую с них кровь язычников.
Реакция Чингисхана была незамедлительной - он отправил шаху письмо: «Ты хотел войны - ты её получишь», после чего начал приготовления к войне против религии Аллаха, намереваясь отомстить мусульманам. Эти события датированы бурным 1219 годом, когда никто и не думал о том, что монгольские войска смогут победить армию Хорезма, которая в два раза превышала их численность. Вообще-то цифры приводятся разные - кто-то из историков писал, что хорезмшах мог выставить до 400 тысяч воинов против 120 тысяч монгольских язычников. Но данные о мусульманах явно завышены, или же хронисты посчитали примерное количество вооружённых мусульман при поголовной мобилизации. Но мы знаем точно, что монголы могли снарядить в поход только 100 тысяч кочевников из Великой степи, плюс конгломерат из покорённых народов - таких, как тангуты, чжуржэни и другие.
Спустя два года после начала наступления монголов Ибн Асир говорил: «Я не хотел писать об этих событиях, так как не думал, что по прошествии времени кто-то поверит тому, будто за два года монголы истребили пять миллионов мусульман, но это истинно; и все, кто жили в то время, могут свидетельствовать об этом».
Шах Мухаммад решил держать оборону в городах и не выходить из крепостей для генеральной битвы, и эта ошибка стоила ему целого государства. Кяфиры развернули атаку с двух главных направлений; Джебе, полководец Чингисхана, преодолев горные перевалы, зашёл в тыл армий Хорезма и нанёс удар там, где его меньше всего ждали. Основные части неприятеля наступали с востока и осадили всё тот же Отрар, который пал только через полгода, после чего этому городу не было суждено возродиться, как и многим другим.
Монголы двигались дальше, сметая всё на своём пути, и многие города мусульман открывали перед ними ворота руками нечестивых амиров и мулл, готовых на любые сделки с язычниками ради шкурной выгоды. Учёные ереси, продажные имамы и лицемеры сообща «родили на свет» план, который развалил и без того плохо сплочённое сопротивление муджахидов. Главная идея, которую запустили в массы псевдоучёные, продавшиеся монголам, была стара как мир - они объявили, что монголы есть те самые народы Я-джудж и Ма-джудж (Гог и Магог в библейском варианте), борьба с которыми бесполезна и самоубийственна. Другие говорили о том, что у мусульман нет силы противостоять кяфирам, а потому для блага религии нужно сдаться и принять все их условия, чтобы вред от их нашествия был минимальным. Как мы видим, идеи пораженцев прошлого не отличались от идей пораженцев настоящего времени.
Этот внутренний удар по мусульманам привёл к тому, что 50-тысячная армия, которую хорезмшах Мухаммад послал на помощь Бухаре, разбежалась без боя, даже не дойдя до стен города и не встретив ни одного монгола. А что ещё более сгустило тучи над религией Аллаха - то, что за год до этого, в 1218 году, против мусульман отправился пятый крестовый поход, в результате которого после продолжительной осады портовый город Думьят (Дамьетта) в Египте перешёл в руки кяфиров. Там же стал шахидом, если пожелал Аллах, брат Саляху-д-Дина аль-'Адиль, и в 1219 году, с началом наступления Чингисхана на исламские земли, мусульмане Палестины решили, что Иерусалим для них вновь будет потерян. Тогда они всерьёз вознамерились срыть стены всех крепостей, так как никто не думал о противостоянии кяфирам.
Но и здесь Аллах не допустил того, чтобы исламскую умму взяли в клещи - и вот, необъятная армия франков, вымотанная осадой аль-Кудса, просит у муджахидов мира и спокойного отбытия домой.
Большой стратегической ошибкой армии Хорезма было то, что они заняли оборону, уверенные в прочности крепостных стен. Но монголы были готовы к такому повороту событий и привели сюда лучших инженеров Китая с их баллистами и катапультами, некоторые из которых могли метать камни весом до 90 килограмм. Непрерывный обстрел стен городов не давал муджахидам защищаться, а тараны для пробоя ворот монголы подняли на новый технический уровень. Но даже не это явилось главным козырем многобожников в войне против религии Аллаха, а старая тактика, принёсшая им победу на берегах Хуанхэ. Что же это было такое? До окончательного штурма города язычники сгоняли в толпу пленных из близлежащих деревень и именно их отправляли на приступ первыми. Заложники, подгоняемые саблями монголов, засыпали рвы и первыми лезли на стены укреплений. И многие защитники города опускали руки, не желая вести бой против «своих». Это же повторилось в Средней Азии и опять принесло монголам успех; и даже Ибн Таймия потом разрешит пробивать этот «живой щит» из мусульман, за которым прячутся враги Аллаха.
Именно в те дни, как повествует Ибн Асир, муджахиды Бухары собрались в бой, и с ними были последние праведные учёные и чтецы Корана. Они приняли решение атаковать лагерь врага под стенами Бухары и почти все дали присягу погибнуть за это, понимая то, что если они не выйдут против язычников, то рано или поздно продажные правители Бухары сами распахнут городские ворота перед монголами. Ибн Асир написал так: «И они, собравшись вместе, решили нанести удар по врагу, и, открыв ворота Бухары, армия муджахидов города бросилась на лагерь монголов; и было их свыше 50 тысяч человек». Монголы стали отступать, и это воодушевило бухарских муджахидов: они бросились вперёд, расстроив ряды противника. Но так как они не имели единого командования, а этот манёвр монголов был всего лишь ловушкой, поражение армии последних воинов Бухары являлось только вопросом времени. Монголы окружили их, и до поздней ночи бушевал кровавый бой; никто из тех мусульман не вернулся назад, и многие приняли смерть на пути Аллаха, сдержав их обещание перед Господом миров.
На следующий день после этого разгрома муджахидов старейшины города сдали его монголам без боя. Вскоре пал и Ургенч (Гургандж), который кяфиры утопили в водах Джейхуна, направив течение реки на город; высота паводка достигла семи метров и большинство воинов Ургенча стали шахидами, если на то была воля Аллаха.
Шах Мухаммад умер на неизвестном островке Каспийского моря, не имея даже одежды для савана, хотя до этого он владел несметными богатствами Хорезма. После этого монголы вбили себе в головы мысль, что нет более лёгкого противника, чем мусульмане, и утроили своё наступление на исламские земли. У них был статус армии, которую никогда никто не победит, и лжеучёные Ислама активно уверяли в нём мусульман, однако вскоре этот миф рухнул под ударами мечей муджахидов возле небольшого городка Перван. В этом месте мусульмане, чьи имена знает один лишь Аллах, испытали мечами и копьями ореол «непобедимости» кяфиров - и он лопнул, как мыльный пузырь.
Именно там собрались последние муджахиды Средней Азии, которые ещё не потеряли боевой дух после десятков побед монголов над мусульманами. Военачальником храбрецов стал сын шаха Мухаммада, Джалялю-д-Дин. И хотя численность муджахидов была велика, среди них тоже витала легенда о том, что монголы «непобедимы», а противостоять им готовились 40 тысяч кяфиров под предводительством приёмного сына Чингисхана Шихи-Хутаху нойона.
Сражение при Перване шло с переменным успехом три дня, а на четвёртый день монголы хитростью решили сломить дух мусульман - они привязали к каждой запасной лошади тюк войлока, так, что он напоминал сидящего в седле человека, «умножив численность» армии в два раза.
И тогда муджахиды зароптали, что к монголам прибыла подмога и необходимо отступать. Но Джалялю-д-Дин выхватил меч и помчался на авангард вражеской армии, остальные последовали за ним. Когда же обман вскрылся, это ободрило мусульман, и в итоге Аллах дал им первую победу с начала войны против степных варваров. Из сорока тысяч монголов уцелели не более 4 тысяч человек, спасшихся бегством, среди которых был и приёмный сын Чингисхана, «великий» полководец, одержавший немало побед над китайцами. Остальные язычники просили пощады, прятались в канавах, где их находили воины Аллаха и, по признанию историков, «резали, как баранов».
Чингисхан кипел гневом, видя, что слава «непобедимой армии» растоптана в пыли и многие теперь поняли, что монголы - всего лишь обыкновенные люди. Он бросил новые войска для битвы с Джалялю-д-Дином, но и новая армия монголов проиграла жестокую битву под Кабулом (столица нынешнего Афганистана). Тогда Чингисхан пошёл ва-банк и двинулся на территорию Синда (современный Пакистан) со всей монгольской армией, почуяв угрозу не только оккупации Средней Азии, но и самому существованию его империи.
Но Аллах наказал мусульман за любовь к мирской жизни, и их армия распалась. Повелитель турок поспорил с туркменами за трофейные доспехи, снятые с одного из монгольских ханов, и завязалась драка. В ходе ночной потасовки было убито 17 мусульман, а наутро турки увели свои войска далеко на запад, бросив Джалялю-д-Дина. И хотя в рядах муджахидов оставались персы, туркмены, пуштуны, кыпчаки, но уход турок предопределил исход битвы. Золото и серебро ослепили разум амиров мусульман, и через несколько дней всех их настиг гнев Аллаха…
Несмотря на уход большей части армии, Джалялю-д-Дин решил принять бой и расположил исламские войска так, чтобы никто не мог отступить - позади них был обрыв, под которым текла бурная река Инд, а с остальных трёх сторон их окружили монголы. Но выбор у мусульман, борющихся за правое дело, всё равно был: это одна из двух наград - победа или смерть на пути Аллаха.
Сам Чингисхан понимал, что муджахиды будут стоять насмерть, и все попытки подавить их сопротивление не увенчались успехом. В бой были брошены все силы монголов, никто не остался в стороне, кроме «тысячи кэшиктенов», личных телохранителей монгольского хана. А так как сражение во второй половине дня складывалось успешно для мусульман и ряды монгольской армии дрогнули, Чингисхан бросил в бой свою личную охрану, и только это решило исход битвы.
Мало кто из историков упоминает о пленных мусульманах в битве на берегу Инда - монголы просто не брали пленных, настолько их взбесило упрямство муджахидов. Из 30 тысяч мусульман почти все приняли героическую смерть в том бою, вместе с ними погибли и их семьи, но Джалялю-д-Дин аль-Хорезми смог уйти - разогнав коня, он прыгнул в воды Синда и выплыл на другой берег, «не покидая седла, со щитом на спине и знаменем в руке». Чингисхан, видя это, запретил монголам преследовать его и сказал им: «С него надо брать пример!» Впереди храбреца ожидали ещё долгие годы войны против язычников, но такой армии ему впредь никогда не будет суждено собрать.
Хорезм пал окончательно и бесповоротно, миллионы мусульман погибли, ещё большее число их попало в рабство. Что же касается тех доспехов, из-за которых рухнуло мусульманское единство, то они вновь вернулись к монголам. Эти трофеи затмили разум амиров муджахидов, посеяв среди них смуту, которая лишила их помощи от Аллаха.
Ибн Асир писал: «Унижение мусульман достигло предела - одного монгола боялись десятки человек. Ко мне прибыл свидетель тех событий, который рассказал, что когда они выезжали из тех земель, их нагнал монгол на коне. И хотя мусульман было больше десяти человек, монгол приказал всем связывать друг другу руки, и все начали выполнять этот приказ. Он (рассказчик) был единственным, который призывал не подчиняться этому монголу и не бояться, но его никто не послушал. Тогда он позвал этого монгола, сказав, что у него есть драгоценности, и когда тот свесился с седла, он выхватил кинжал и заколол язычника. После чего оседлал его коня и призвал мусульман развязать друг друга, но его никто не послушал, так как все изъявили желание стоять и ждать другого монгола».
Монголы не решились идти дальше, поскольку на границе с Индией они не смогли взять город Мультан и прекратили продвижение на юг. Это удалось намного позднее уже Бабуру, основателю династии Великих Моголов. После этих событий оккупация земель Ислама остановилась, и ещё несколько десятилетий монголы не обращали взоры в сторону Халифата, чувствуя исходящую от него опасность.
Далее монголы пошли на север Ирана, желая пересечь Кавказ. Для этой экспедиции Чингисхан выделил своих лучших полководцев - Джебе и Субедея во главе 20-тысячной армии. В 1221 году полчища монголов окружили Казвин, родной город великого хадисоведа Ибн Маджи, и, после долгой осады, пробили ворота и ворвались внутрь, где встретили яростное сопротивление муджахидов. Конница была бесполезна на узких улицах, а мусульмане выбрали для боя длинные кинжалы, которые позволяли им драться даже в тесноте городских построек. Потеряв несколько тысяч воинов, язычники всё же смогли подмять город под себя, а затем двинулись дальше. Под их ударами пали и Рей, и ряд других городов северного Ирана, и вскоре кяфиры вышли прямо к городу Тебриз.
Что было потом, осталось загадкой для западных историков; монголы даже не пытались взять город - они повернули коней вспять, и их дальнейший маршрут лежал через Грузию. Ответ на этот вопрос дал Ибн Асир: «Когда монголы подошли к городу Тебриз, все муджахиды города взобрались на стены и подняли знамя джихада, открыто объявив его врагам Аллаха».
Это знамя и решимость мусульман сражаться до конца устрашили язычников по воле Аллаха, и их сердца затрепетали, из-за чего Джебе и Субедей отдали приказ отступать. Кони монголов развернулись, а за спинами кяфиров над стеной непокорённого города реяли чёрные знамёна Ислама.
Далее они разбили наголову грузинское войско, прошли через Дербент, взяв местных старейшин в заложники, и спустились в низовья Терека. Но там их уже поджидали союзные отряды алан и кыпчаков, которых монголам не удалось победить. Только подкупив кыпчаков, чтобы те покинули алан, они нанесли последним сокрушительное поражение. Потом они испробовали свои силы на городе Магас, столице аланов, но, поняв бесперспективность этой затеи, быстро двинулись на север. Они ещё вернутся туда спустя годы, чтобы разрушить этот город, о местонахождении которого до сих пор идут споры в кругах историков. Далее их отряды ринулись вслед за продажными кыпчаками, а те стали искать помощи у славян (русичей), которых с кыпчакским ханом Котяном соединяли родственные узы. Но в битве на реке Калка в 1223 году монголы одержали очередную крупную победу, разбив в пух и прах 80-тысячную армию русских князей и «половцев» (как славяне называли кыпчаков).
Однако триумфальное шествие монгольских орд было прервано мусульманами Волжско-Камской Булгарии, которые нанесли по врагу упреждающий удар. Джебе и Субедей с остатками их войск ушли в ставку Чингисхана, а военные неприятности в Поволжье решили замолчать - ни в китайских хрониках, ни в «Сокровенном сказании» монголов про это нет ни единого слова. Но от Ибн Асира и от историков Булгарии сегодня мы знаем о той блестящей победе мусульман.
Но кяфиры не смирились с этим поражением, которое они привыкли получать только от воинов Аллаха, - и через 13 лет в Булгарию были посланы лучшие отряды ханов Бату, Гуюка и Мункэ. В итоге 120-тысячная армия Иблиса стяжала победу над мусульманами, за ними настал черёд христиан. 4 марта 1238 года в битве на реке Сити русский князь Юрий Всеволодович потерял голову в прямом и переносном смысле, а там уже никто не мог обуздать ярость монголов.
Однако смерть монгольского полководца и законодателя Чингисхана остановила расширение империи варваров. Безумный кяфир мечтал быть бессмертным, чтобы вечно править миром, для чего созывал к себе колдунов со всех концов империи, но никто не смог дать ему требуемое. Ведь Аллах сказал: «И Мы никому не даровали бессмертие из людей до тебя; если ты умрёшь, то неужели они будут жить вечно?» Эти слова Творца были обращены к Его наилучшему творению, пророку Мухаммаду, и если он не остался жить на земле до Судного Дня, то что тогда говорить о других? Пусть он Чингисхан, пусть он Кунта-хаджи - кем бы он ни был, для ангела смерти он всего лишь очередная жертва.
И старый идолопоклонник, вообразивший себя «покорителем Вселенной», испустил дух в 1227 году в земле тангутов, откуда он собрался в новый поход. Не сразу его преемники осмелились продолжить войну против Ислама и решили пока что утвердить власть монголов в других уголках империи. Причина смерти врага Аллаха до сих пор неизвестна, и версий огромное множество - от болезни и падения с лошади на охоте до удара молнией. И сказать честно, я сам хотел бы, чтобы правдой было именно последнее, ибо этот шайтан заслуживал именно такого наказания.
На этом закончилась первая фаза войны монголов против религии Аллаха, но вторая не заставила себя долго ждать, и вот - грязные руки кяфиров потянулись к Багдадскому халифату. К тому времени они были уверены, что победили Ислам везде, кроме Ближнего Востока, и предвкушали то, как копыта монгольских коней пройдут по священным землям Хиджаза…" (продолжение следует)
Тот из врагов Аллаха, кто думает, будто умма мусульман доживает свои последние годы, должен знать, что её положение сегодня ничуть не труднее, чем во времена крестовых походов и монгольского нашествия. Но история Ислама на этом на закончилась, наоборот - после каждой трудности Аллах обещал нам облегчение и подъём.
Следующая пара статей - это часть отредактированного мною варианта исторического анализа одного покойного брата-мусульманина. Со многими его словами и поступками я не согласен до сих пор, но сам анализ считаю вполне грамотным.
"«Неизвестный доселе никому, дикий кочевой народ, северные варвары» - именно так описывали этот народ многие историки той эпохи (7 век по хиджре). Выйдя из монгольских степей, язычники за несколько лет смогли разгромить династию Цзинь в Китае, начав против них беспощадную войну с 1211 года. Китайцы не учли одного - варвары пришли в этот раз не с тем, чтобы забрать рис и шёлк, а с тем, чтобы забрать всё.
Одним из парадоксов взаимоотношений китайцев с кочевниками состоял в том, что монголы докончили Великую китайскую стену, которую была сооружена именно для обороны от них. Это строительство, начатое в 3 веке до «новой эры», завершилось только в 1260 году при монгольской династии Юань. На строительные работы ушло более миллиарда кубометров камня - это объём 120 египетских пирамид Хуфу. Сооружение этого памятника языческому идиотизму ускорилось незадолго до того, как правитель гуннов, шаньюй Модэ настолько потерял страх перед китайцами, что предложил императрице Поднебесной стать его супругой. Расчёт был простой - в качестве приданого невесты гунны видели весь Китай. Правда, китайцы так и не согласились выдать императрицу замуж за варвара, но зная о возможных последствиях отказа, решили укрепить оборону границ. Впоследствии даже инициатор «стройки тысячелетия» император Ци Ши-хуанди понял бесполезность этой стены - для её охраны не хватило бы всей регулярной армии Китая. Очевидный исторический ляпсус сегодня является доходной статьей китайского турбизнеса, но я почти уверен в том, что этот проект до сих пор себя не окупил.
Кстати, вернувшись к личности идолопоклонника Модэ, правителя гуннов в 3-2 веках до «нашей эры», стоит отметить его изобретательность. Именно он придумал глиняные свистульки, которые крепились к стрелам и в полёте издавали оглушительный визг, психологически воздействовавший на воинов Китая. Позже этот принцип взяли на вооружение все, кому не лень, - и сегодня мы слышим пронзительный свист миномётных снарядов в воздухе во многом по вине того языческого изобретателя.
Китай и восточное государство тангутов пали в течение нескольких лет, и рубежи Монгольской империи вплотную приблизились к Хорезму, правителем которого был хорезмшах Мухаммад. «Я думаю, что смуты, подобной этой, не было на земле со времён Адама» - пишет Ибн Асир в своём труде «аль-Кямиль».
Многобожники не могли не бояться того, что война с Исламом чревата поражением для них, и посему готовились к ней более тщательно, чем ко всем остальным походам. Первая стычка мусульман с монголами вспыхнула при погоне вторых за остатками племени меркитов, которые так и не нашли пристанища в Средней Азии и были погублены монголами. В этой борьбе за трофеи меркитов никто не одержал победы - и язычники растворились в ночи, оставив костры непотушенными.
Из этого столкновения сделали выводы только монголы - они решили, что надо ждать и провести разведку. Вскоре они отправили посланцев к шаху Хорезма Мухаммаду, попросив мира и возможности торговать на землях мусульман. Ничего не подозревающий шах дал им добро, и именно здесь берёт начало ручей мусульманской крови, который спустя год перерос в большую бурную реку.
Что было дальше? Монголы отправили корпус разведки под видом торгового каравана; его задача была в том, чтобы разузнать всё об оборонительном потенциале городов Хорезма. Но в первом же городе, куда они прибыли, правитель Отрара (оазиса в среднем течении Сырдарьи), раскрыв их коварные намерения, приказал схватить и казнить всех вражеских соглядатаев. Спасся только один монгол, который через много дней странствий явился в ставку Чингисхана.
До сих пор нет единого мнения о том, кто же развязал войну многобожников с мусульманами, кто из них сделал первый ход. Историки Ислама также разошлись в этом вопросе, и странно, что некоторые из них возлагают вину на мусульман.
Я не хочу оправдывать Хорезм той эпохи, так как само государство стояло на грани того, чтобы принять рафидитскую ересь (шиизм), а суфии различных тарикатов пустили настолько глубокие корни в его обществе, что вырвать их могла только могучая внешняя сила. Мало того, Хорезм не подчинялся багдадскому халифу и продолжал вести кровопролитные войны с халифатом, в которых успех не сопутствовал ни одной стороне. Ибн Асир подробно останавливается на этой теме, освещая заблуждения и грехи мусульман той эпохи (из-за чего Аллах и наказал их монгольским игом), но я решил быть краток.
Так кто же начал войну? Лично я склоняюсь к тому мнению историков, что её пламя разожгли монголы и никто иной. Кто-то может быть не согласен с поступком амира Отрара, но он поступил вполне законно и правильно, убив лазутчиков куфра. Мы поймём, что монголы представляли прямую и явную угрозу Средней Азии, если изучим карту земель, оккупированных ими на тот момент. На севере варвары подошли вплотную к Сибири, безлюдной, нищей и неуютной по сравнению с южными странами. Юг и восток пали под ударами армии Чингисхана, Китая уже не существовало, а отряды монголов под командованием Урянх-Кадая, посланные в джунгли Юго-Восточной Азии, несли там огромные небоевые потери. За пять лет похода его армия потеряла 80 процентов (!) изначального состава, и только умение монголов вовлекать местных жителей в свою борьбу спасло эту экспедицию от полной гибели.
Итак, у язычников не было другого варианта расширения новой державы, кроме как за счёт земель мусульман. Кроме этого, безумные кяфиры мечтали о покорении всей земли «до последнего моря». В пользу этого говорят слова самого Чингисхана в «Сокровенном сказании»: «Я хочу, чтобы весь мир превратился в монгольскую степь, где паслись бы стада, а монголки кормили грудью детей». Именно эти высказанные вслух мысли повелителя монголов, которым никогда не сбыться по воле Аллаха, лучше всего выражают амбициозные планы кочевников. Именно к «последнему морю» устремились отряды монголов, дошедшие до западных Балкан, и сдержать их ярость могла только смерть сына Чингисхана Угедея, тогдашнего правителя Монгольской империи. Именно это событие уберегло от нашествия язычников Рим, до которого им оставалось всего несколько сот километров.
Кстати, даже такие историки, как Хара-Даван и Гумилёв, обожавшие монголов, упустили эту фразу Чингисхана и назвали зачинщиками войны мусульман. Но не будем недооценивать опыт хорезмшаха Мухаммада в политике - он прекрасно понимал боевые возможности монголов и был наслышан об их поразительных военных успехах. Ведь то, что Чингисхан объединил вокруг себя все племена Монголии и нанёс поражение китайцам, не могло не беспокоить мусульман.
Шейх-уль-ислам Такыйю-д-Дин Ахмад Ибн Таймия когда-то сказал: «Поистине, Аллах утверждает на земле государство кяфиров, если оно справедливо, и разрушает государство мусульман, если оно несправедливо». И если мы трезво посмотрим на политику основателя Монгольской империи, то найдём много примеров его справедливого отношения к подданным, из-за чего, возможно, Аллах и возвысил его народ над другими народами той поры. Но при всём том Чингисхан оставался многобожником, поклоняющимся небу, и ставил языческие традиции монголов выше законов Аллаха. В своей «Ясе» он выдумал нормы против мусульман, записав, в частности, следующее: «А тот, кто режет животное, как режут мусульмане, того зарезать самого». Что же касается монголов, то они резали убойный скот через грудь, вырвав сердце, чтобы и капли крови не пролилось на землю.
После смерти своих шпионов в Хорезме Чингисхан пришёл в ярость и потребовал от правителя Мухаммада выдать ему амира Отрара и вернуть всё, что было отнято у монгольского каравана. И здесь шах Мухаммад проявил мужество и отказал посланцам хана. Когда же те начали грозить ему войной, он приказал убить их. Можно спорить о том, насколько он был прав по шариату, ведь Посланник Аллаха (мир ему и благословение Аллаха) не казнил представителей лжепророка Мусайлимы даже тогда, когда они заявили о «пророческой миссии» последнего. Пророк Мухаммад (мир ему и благословение Аллаха) сказал: «Мне не было приказано убивать послов». Но то, что шах Мухаммад казнил монгольских гонцов, я считаю оправданным поступком, так как те вели себя перед ним надменно и вызывающе. Подобное с кочевниками повторит ещё один мусульманин - Бейбарс, который казнит в Каире монгольских делегатов и вывесит их головы на воротах города. Сейчас мало что осталось от крепостных сооружений древнего Каира, но этот фрагмент городских стены и ворот до сих пор помнит капавшую с них кровь язычников.
Реакция Чингисхана была незамедлительной - он отправил шаху письмо: «Ты хотел войны - ты её получишь», после чего начал приготовления к войне против религии Аллаха, намереваясь отомстить мусульманам. Эти события датированы бурным 1219 годом, когда никто и не думал о том, что монгольские войска смогут победить армию Хорезма, которая в два раза превышала их численность. Вообще-то цифры приводятся разные - кто-то из историков писал, что хорезмшах мог выставить до 400 тысяч воинов против 120 тысяч монгольских язычников. Но данные о мусульманах явно завышены, или же хронисты посчитали примерное количество вооружённых мусульман при поголовной мобилизации. Но мы знаем точно, что монголы могли снарядить в поход только 100 тысяч кочевников из Великой степи, плюс конгломерат из покорённых народов - таких, как тангуты, чжуржэни и другие.
Спустя два года после начала наступления монголов Ибн Асир говорил: «Я не хотел писать об этих событиях, так как не думал, что по прошествии времени кто-то поверит тому, будто за два года монголы истребили пять миллионов мусульман, но это истинно; и все, кто жили в то время, могут свидетельствовать об этом».
Шах Мухаммад решил держать оборону в городах и не выходить из крепостей для генеральной битвы, и эта ошибка стоила ему целого государства. Кяфиры развернули атаку с двух главных направлений; Джебе, полководец Чингисхана, преодолев горные перевалы, зашёл в тыл армий Хорезма и нанёс удар там, где его меньше всего ждали. Основные части неприятеля наступали с востока и осадили всё тот же Отрар, который пал только через полгода, после чего этому городу не было суждено возродиться, как и многим другим.
Монголы двигались дальше, сметая всё на своём пути, и многие города мусульман открывали перед ними ворота руками нечестивых амиров и мулл, готовых на любые сделки с язычниками ради шкурной выгоды. Учёные ереси, продажные имамы и лицемеры сообща «родили на свет» план, который развалил и без того плохо сплочённое сопротивление муджахидов. Главная идея, которую запустили в массы псевдоучёные, продавшиеся монголам, была стара как мир - они объявили, что монголы есть те самые народы Я-джудж и Ма-джудж (Гог и Магог в библейском варианте), борьба с которыми бесполезна и самоубийственна. Другие говорили о том, что у мусульман нет силы противостоять кяфирам, а потому для блага религии нужно сдаться и принять все их условия, чтобы вред от их нашествия был минимальным. Как мы видим, идеи пораженцев прошлого не отличались от идей пораженцев настоящего времени.
Этот внутренний удар по мусульманам привёл к тому, что 50-тысячная армия, которую хорезмшах Мухаммад послал на помощь Бухаре, разбежалась без боя, даже не дойдя до стен города и не встретив ни одного монгола. А что ещё более сгустило тучи над религией Аллаха - то, что за год до этого, в 1218 году, против мусульман отправился пятый крестовый поход, в результате которого после продолжительной осады портовый город Думьят (Дамьетта) в Египте перешёл в руки кяфиров. Там же стал шахидом, если пожелал Аллах, брат Саляху-д-Дина аль-'Адиль, и в 1219 году, с началом наступления Чингисхана на исламские земли, мусульмане Палестины решили, что Иерусалим для них вновь будет потерян. Тогда они всерьёз вознамерились срыть стены всех крепостей, так как никто не думал о противостоянии кяфирам.
Но и здесь Аллах не допустил того, чтобы исламскую умму взяли в клещи - и вот, необъятная армия франков, вымотанная осадой аль-Кудса, просит у муджахидов мира и спокойного отбытия домой.
Большой стратегической ошибкой армии Хорезма было то, что они заняли оборону, уверенные в прочности крепостных стен. Но монголы были готовы к такому повороту событий и привели сюда лучших инженеров Китая с их баллистами и катапультами, некоторые из которых могли метать камни весом до 90 килограмм. Непрерывный обстрел стен городов не давал муджахидам защищаться, а тараны для пробоя ворот монголы подняли на новый технический уровень. Но даже не это явилось главным козырем многобожников в войне против религии Аллаха, а старая тактика, принёсшая им победу на берегах Хуанхэ. Что же это было такое? До окончательного штурма города язычники сгоняли в толпу пленных из близлежащих деревень и именно их отправляли на приступ первыми. Заложники, подгоняемые саблями монголов, засыпали рвы и первыми лезли на стены укреплений. И многие защитники города опускали руки, не желая вести бой против «своих». Это же повторилось в Средней Азии и опять принесло монголам успех; и даже Ибн Таймия потом разрешит пробивать этот «живой щит» из мусульман, за которым прячутся враги Аллаха.
Именно в те дни, как повествует Ибн Асир, муджахиды Бухары собрались в бой, и с ними были последние праведные учёные и чтецы Корана. Они приняли решение атаковать лагерь врага под стенами Бухары и почти все дали присягу погибнуть за это, понимая то, что если они не выйдут против язычников, то рано или поздно продажные правители Бухары сами распахнут городские ворота перед монголами. Ибн Асир написал так: «И они, собравшись вместе, решили нанести удар по врагу, и, открыв ворота Бухары, армия муджахидов города бросилась на лагерь монголов; и было их свыше 50 тысяч человек». Монголы стали отступать, и это воодушевило бухарских муджахидов: они бросились вперёд, расстроив ряды противника. Но так как они не имели единого командования, а этот манёвр монголов был всего лишь ловушкой, поражение армии последних воинов Бухары являлось только вопросом времени. Монголы окружили их, и до поздней ночи бушевал кровавый бой; никто из тех мусульман не вернулся назад, и многие приняли смерть на пути Аллаха, сдержав их обещание перед Господом миров.
На следующий день после этого разгрома муджахидов старейшины города сдали его монголам без боя. Вскоре пал и Ургенч (Гургандж), который кяфиры утопили в водах Джейхуна, направив течение реки на город; высота паводка достигла семи метров и большинство воинов Ургенча стали шахидами, если на то была воля Аллаха.
Шах Мухаммад умер на неизвестном островке Каспийского моря, не имея даже одежды для савана, хотя до этого он владел несметными богатствами Хорезма. После этого монголы вбили себе в головы мысль, что нет более лёгкого противника, чем мусульмане, и утроили своё наступление на исламские земли. У них был статус армии, которую никогда никто не победит, и лжеучёные Ислама активно уверяли в нём мусульман, однако вскоре этот миф рухнул под ударами мечей муджахидов возле небольшого городка Перван. В этом месте мусульмане, чьи имена знает один лишь Аллах, испытали мечами и копьями ореол «непобедимости» кяфиров - и он лопнул, как мыльный пузырь.
Именно там собрались последние муджахиды Средней Азии, которые ещё не потеряли боевой дух после десятков побед монголов над мусульманами. Военачальником храбрецов стал сын шаха Мухаммада, Джалялю-д-Дин. И хотя численность муджахидов была велика, среди них тоже витала легенда о том, что монголы «непобедимы», а противостоять им готовились 40 тысяч кяфиров под предводительством приёмного сына Чингисхана Шихи-Хутаху нойона.
Сражение при Перване шло с переменным успехом три дня, а на четвёртый день монголы хитростью решили сломить дух мусульман - они привязали к каждой запасной лошади тюк войлока, так, что он напоминал сидящего в седле человека, «умножив численность» армии в два раза.
И тогда муджахиды зароптали, что к монголам прибыла подмога и необходимо отступать. Но Джалялю-д-Дин выхватил меч и помчался на авангард вражеской армии, остальные последовали за ним. Когда же обман вскрылся, это ободрило мусульман, и в итоге Аллах дал им первую победу с начала войны против степных варваров. Из сорока тысяч монголов уцелели не более 4 тысяч человек, спасшихся бегством, среди которых был и приёмный сын Чингисхана, «великий» полководец, одержавший немало побед над китайцами. Остальные язычники просили пощады, прятались в канавах, где их находили воины Аллаха и, по признанию историков, «резали, как баранов».
Чингисхан кипел гневом, видя, что слава «непобедимой армии» растоптана в пыли и многие теперь поняли, что монголы - всего лишь обыкновенные люди. Он бросил новые войска для битвы с Джалялю-д-Дином, но и новая армия монголов проиграла жестокую битву под Кабулом (столица нынешнего Афганистана). Тогда Чингисхан пошёл ва-банк и двинулся на территорию Синда (современный Пакистан) со всей монгольской армией, почуяв угрозу не только оккупации Средней Азии, но и самому существованию его империи.
Но Аллах наказал мусульман за любовь к мирской жизни, и их армия распалась. Повелитель турок поспорил с туркменами за трофейные доспехи, снятые с одного из монгольских ханов, и завязалась драка. В ходе ночной потасовки было убито 17 мусульман, а наутро турки увели свои войска далеко на запад, бросив Джалялю-д-Дина. И хотя в рядах муджахидов оставались персы, туркмены, пуштуны, кыпчаки, но уход турок предопределил исход битвы. Золото и серебро ослепили разум амиров мусульман, и через несколько дней всех их настиг гнев Аллаха…
Несмотря на уход большей части армии, Джалялю-д-Дин решил принять бой и расположил исламские войска так, чтобы никто не мог отступить - позади них был обрыв, под которым текла бурная река Инд, а с остальных трёх сторон их окружили монголы. Но выбор у мусульман, борющихся за правое дело, всё равно был: это одна из двух наград - победа или смерть на пути Аллаха.
Сам Чингисхан понимал, что муджахиды будут стоять насмерть, и все попытки подавить их сопротивление не увенчались успехом. В бой были брошены все силы монголов, никто не остался в стороне, кроме «тысячи кэшиктенов», личных телохранителей монгольского хана. А так как сражение во второй половине дня складывалось успешно для мусульман и ряды монгольской армии дрогнули, Чингисхан бросил в бой свою личную охрану, и только это решило исход битвы.
Мало кто из историков упоминает о пленных мусульманах в битве на берегу Инда - монголы просто не брали пленных, настолько их взбесило упрямство муджахидов. Из 30 тысяч мусульман почти все приняли героическую смерть в том бою, вместе с ними погибли и их семьи, но Джалялю-д-Дин аль-Хорезми смог уйти - разогнав коня, он прыгнул в воды Синда и выплыл на другой берег, «не покидая седла, со щитом на спине и знаменем в руке». Чингисхан, видя это, запретил монголам преследовать его и сказал им: «С него надо брать пример!» Впереди храбреца ожидали ещё долгие годы войны против язычников, но такой армии ему впредь никогда не будет суждено собрать.
Хорезм пал окончательно и бесповоротно, миллионы мусульман погибли, ещё большее число их попало в рабство. Что же касается тех доспехов, из-за которых рухнуло мусульманское единство, то они вновь вернулись к монголам. Эти трофеи затмили разум амиров муджахидов, посеяв среди них смуту, которая лишила их помощи от Аллаха.
Ибн Асир писал: «Унижение мусульман достигло предела - одного монгола боялись десятки человек. Ко мне прибыл свидетель тех событий, который рассказал, что когда они выезжали из тех земель, их нагнал монгол на коне. И хотя мусульман было больше десяти человек, монгол приказал всем связывать друг другу руки, и все начали выполнять этот приказ. Он (рассказчик) был единственным, который призывал не подчиняться этому монголу и не бояться, но его никто не послушал. Тогда он позвал этого монгола, сказав, что у него есть драгоценности, и когда тот свесился с седла, он выхватил кинжал и заколол язычника. После чего оседлал его коня и призвал мусульман развязать друг друга, но его никто не послушал, так как все изъявили желание стоять и ждать другого монгола».
Монголы не решились идти дальше, поскольку на границе с Индией они не смогли взять город Мультан и прекратили продвижение на юг. Это удалось намного позднее уже Бабуру, основателю династии Великих Моголов. После этих событий оккупация земель Ислама остановилась, и ещё несколько десятилетий монголы не обращали взоры в сторону Халифата, чувствуя исходящую от него опасность.
Далее монголы пошли на север Ирана, желая пересечь Кавказ. Для этой экспедиции Чингисхан выделил своих лучших полководцев - Джебе и Субедея во главе 20-тысячной армии. В 1221 году полчища монголов окружили Казвин, родной город великого хадисоведа Ибн Маджи, и, после долгой осады, пробили ворота и ворвались внутрь, где встретили яростное сопротивление муджахидов. Конница была бесполезна на узких улицах, а мусульмане выбрали для боя длинные кинжалы, которые позволяли им драться даже в тесноте городских построек. Потеряв несколько тысяч воинов, язычники всё же смогли подмять город под себя, а затем двинулись дальше. Под их ударами пали и Рей, и ряд других городов северного Ирана, и вскоре кяфиры вышли прямо к городу Тебриз.
Что было потом, осталось загадкой для западных историков; монголы даже не пытались взять город - они повернули коней вспять, и их дальнейший маршрут лежал через Грузию. Ответ на этот вопрос дал Ибн Асир: «Когда монголы подошли к городу Тебриз, все муджахиды города взобрались на стены и подняли знамя джихада, открыто объявив его врагам Аллаха».
Это знамя и решимость мусульман сражаться до конца устрашили язычников по воле Аллаха, и их сердца затрепетали, из-за чего Джебе и Субедей отдали приказ отступать. Кони монголов развернулись, а за спинами кяфиров над стеной непокорённого города реяли чёрные знамёна Ислама.
Далее они разбили наголову грузинское войско, прошли через Дербент, взяв местных старейшин в заложники, и спустились в низовья Терека. Но там их уже поджидали союзные отряды алан и кыпчаков, которых монголам не удалось победить. Только подкупив кыпчаков, чтобы те покинули алан, они нанесли последним сокрушительное поражение. Потом они испробовали свои силы на городе Магас, столице аланов, но, поняв бесперспективность этой затеи, быстро двинулись на север. Они ещё вернутся туда спустя годы, чтобы разрушить этот город, о местонахождении которого до сих пор идут споры в кругах историков. Далее их отряды ринулись вслед за продажными кыпчаками, а те стали искать помощи у славян (русичей), которых с кыпчакским ханом Котяном соединяли родственные узы. Но в битве на реке Калка в 1223 году монголы одержали очередную крупную победу, разбив в пух и прах 80-тысячную армию русских князей и «половцев» (как славяне называли кыпчаков).
Однако триумфальное шествие монгольских орд было прервано мусульманами Волжско-Камской Булгарии, которые нанесли по врагу упреждающий удар. Джебе и Субедей с остатками их войск ушли в ставку Чингисхана, а военные неприятности в Поволжье решили замолчать - ни в китайских хрониках, ни в «Сокровенном сказании» монголов про это нет ни единого слова. Но от Ибн Асира и от историков Булгарии сегодня мы знаем о той блестящей победе мусульман.
Но кяфиры не смирились с этим поражением, которое они привыкли получать только от воинов Аллаха, - и через 13 лет в Булгарию были посланы лучшие отряды ханов Бату, Гуюка и Мункэ. В итоге 120-тысячная армия Иблиса стяжала победу над мусульманами, за ними настал черёд христиан. 4 марта 1238 года в битве на реке Сити русский князь Юрий Всеволодович потерял голову в прямом и переносном смысле, а там уже никто не мог обуздать ярость монголов.
Однако смерть монгольского полководца и законодателя Чингисхана остановила расширение империи варваров. Безумный кяфир мечтал быть бессмертным, чтобы вечно править миром, для чего созывал к себе колдунов со всех концов империи, но никто не смог дать ему требуемое. Ведь Аллах сказал: «И Мы никому не даровали бессмертие из людей до тебя; если ты умрёшь, то неужели они будут жить вечно?» Эти слова Творца были обращены к Его наилучшему творению, пророку Мухаммаду, и если он не остался жить на земле до Судного Дня, то что тогда говорить о других? Пусть он Чингисхан, пусть он Кунта-хаджи - кем бы он ни был, для ангела смерти он всего лишь очередная жертва.
И старый идолопоклонник, вообразивший себя «покорителем Вселенной», испустил дух в 1227 году в земле тангутов, откуда он собрался в новый поход. Не сразу его преемники осмелились продолжить войну против Ислама и решили пока что утвердить власть монголов в других уголках империи. Причина смерти врага Аллаха до сих пор неизвестна, и версий огромное множество - от болезни и падения с лошади на охоте до удара молнией. И сказать честно, я сам хотел бы, чтобы правдой было именно последнее, ибо этот шайтан заслуживал именно такого наказания.
На этом закончилась первая фаза войны монголов против религии Аллаха, но вторая не заставила себя долго ждать, и вот - грязные руки кяфиров потянулись к Багдадскому халифату. К тому времени они были уверены, что победили Ислам везде, кроме Ближнего Востока, и предвкушали то, как копыта монгольских коней пройдут по священным землям Хиджаза…" (продолжение следует)