Продолжение.
Авторы: Anatolia, robin puck.
Название: Подиум.
Пейринг: Эван Лайсачек, Джонни Вейр, Тимоти Гейбл.
Рейтинг: NC-17
Жанр: романс/ангст
Таймлайн - Москва 2005, Worlds.
Начало фика.
- Все говорят, что победит Жубер, - ныл он Тиму, сидя на отельной койке и с выражением обиженного ребенка глядя на него снизу вверх. Потолки в этой гостнице были такой высоты, что при всем желании было бы не доплюнуть. Советский шик - с усмешкой комментировал Тимоти, навидавшийся уже всякого.
Перед квалификацией это была самая тема - заночевать у него, чтобы утром проснуться и предаваться их обычному ритуалу. Прогнозы, пересыпанные последними сводками - у Гейбла было множество болтливых знакомых, считались прелюдией.
- А я тебе говорю, нервный он слишком. Как... ну ты понял. Лично я бы на Жубера не ставил, - отвечал ему Тим, обеими руками гладя спутанные со сна волосы. Оно могло бы сойти за формальный разговор двух коллег, если бы только на них обоих был хоть клочок одежды. Эван ужасно любил эти их мотивационные встречи, вспоминая потом с наслаждением, как все было. Тим мог рассуждать с умным видом, давать советы - а потом вдруг замолкал и его рука тянула за волосы, стаскивая вниз. Туда, где было эваново место.
Сейчас он пока держался - ведь Эван только легко оглаживал красивую подтянутую задницу, и усердно внимал, дыша в живот.
- Носатый товарищ тебе нынче не конкурент. Ну, это мне Алекс слил, он доподлинно знает, - пояснял Гейбл в ответ на его вопросительный взгляд. - С пахом проблемы, коронные прыжки у нас не выйдут. Хотя попытается. Русский характер...
Простая констатация факта - Тим всегда выражался так. Это было у них общее - отсутствие зависти и злорадства. Может быть, от общей уравновешенности нервной системы, а может - от нежелания распылять себя на то, что непродуктивно. Что было ужасно удобно - Эван хотел знать факты, и Тим ему эти факты сообщал.
- Ну, кто еще? Ламбьель? На прошлом мире его прокатили, но кто знает. Вращается шикарно...
Тим говорил, а сам, прикрывая глаза, уже расставлял ноги, чтобы Эвану было удобней его ласкать.
- Другие русские?
Тимоти на это только поморщился - мол, о чем ты говоришь.
- У меня есть шанс?
- У тебя есть, - прикрыл глаза Гейбл, оглаживая большими пальцами впадинки под его скулами. - Но у Джонни тоже.
Прием был нечестный - он прекрасно знал, как на Эвана действует само звучание вейрового имени. Но видимо, он уже додразнился, и тот хотел отомстить.
Поняв, что все, хватит игр, он стал целовать поджарый живот, лапая уже так откровенно, что Гейбл не выдержал и охнул, подаваясь к нему.
- А я сделаю, что не будет, - шепнул Эван, доверяя тайну. - Он же нервный, как Жубер, да, Тим? Да?
- Совсем ни грамма совести у тебя, - хрипло проговорил тот.
Эван знал, что он не одобряет. Но знал также и то, что мешать не станет. Он был его сладкий ребенок, его Эв, олененок с бархатными глазами. Вейр же был ему соперник.
- А ты меня таким и любишь, - нагло заявил он, опираясь расставленными руками о постель и нарочно ничего не делая. Зная, что провоцирует, и сейчас просто откровенно нарываясь.
- Таким и люблю, - сквозь зубы проговорил Тим, опрокидывая его на подушки и прижимая жесткими ладонями плечи. - Прямо сейчас буду любить. Рот открывай уже.
Эван тоже любил. Бессловесно, захлебываясь им, как младенец захлебывается молоком. Отдавая себя так, как не смог бы никому другому. Даже Вейру.
Конечно, у него был шанс. Джонни проводил время в одиночестве, терзаемый чувством огромной ответственности - ведь это была его обожаемая Москва, и проиграть было бы ужасно обидно. А Эвана утешал, трахал и облизывал человек, любивший его без памяти, и он ни черта был никому не должен в этой России. А потому мог наслаждаться - мыслями о предстоящих соревнованиях и крепким телом Тима, не вылезая из его койки почти до самого приезда автобусов. Настроен он был просто прекрасно.
***
Все было как по-писанному. После мужской квалификации все обсуждали свежие сплетни и еле заползали в автобус. И Эвану совершенно ничего не стоило пробраться в дальний конец, где по обыкновению у окошка сидел Вейр. Место Коэн рядом с ним пустовало. Он сам видел, та трепалась с кем-то в холле.
За годы в этом спорте Эван наслушался много разных историй про то, как соперники пытаются навредить другому, сбить и лишить нужного настроя. Но только все эти грубые вещи тут совершенно не годились. Их с Вейром отношения были совершенно особыми, а потому тут требовался и особый подход.
Втиснувшись рядом с ним, так что их разделяли только ручки кресел, Эван дождался, пока расслабленно слушающий плеер Джонни почувствует его присутствие. Открыв глаза, тот увидел его и невольно вздрогнул, тут же презрительно скривившись. Не найдя ничего лучшего, как жестом показать на свои наушники - мол, отстань, я так безумно занят. Склонившись к нему, Эван аккуратно вынул одну «капельку» из уха, вполголоса спросив:
- Ты же не съедешь ниже третьего, Вейр? А то я ведь уже... привык.
Взяв его руку в перчатке из тонко выделанной шерсти, он опустил голову и положил ее себе на макушку. Разумеется, тут же получив злобный и довольно ощутимый тычок в плечо. Вейр определенно не был с ним нежен, но к этому он привык тоже.
Отойдя на пару кресел по проходу, Эван оглянулся и посмотрел еще раз. Джонни сидел очень прямо, сосредоточенно слушая музыку, усилием воли натянув на лицо бесстрастную маску. Но он знал - знал наверняка, теперь его тревога и неуверенность возрасли в разы. Ведь намек было нельзя не понять.
Конечно, это был наглый блеф - он не отцепился бы от Вейра, даже если бы Джонни не вошел во вторую десятку. И подумав немного, тот обязательно бы сообразил. Но сейчас, в такой обстановке, это было идеальным оружием - заставить верить, что эванов к нему интерес зависит от наличия медали. Тщеславный Джонни уже считал его своим по праву, видел у ног, и мысль о потере такого бонуса была - Эван был готов поклясться, весьма неприятна.
Зашедший в автобус чуть позже Тим понял все, только кинув на него быстрый осторожный взгляд. Со вздохом усевшись рядом, он очень выразительно покосился и отвернулся, давая понять, что умывает руки.
Эван прекрасно знал, что сам Тимоти никогда бы не опустился до его методов. Но доводить Вейра и портить ему жизнь было во-первых честно - Эван прекрасно знал все, что тот треплет о нем, ему доносили. А во вторых - он был слишком целеустремленным, чтобы иметь совесть. А потому сейчас сидел крайне довольный собой.
- Что лыбишься, Лайсачек? Думаешь, тут будет как дома? - подъебнула, проходя мимо, наконец натрепавшаяся Сашка.
- Ага, - просто ответил он, - сама о Мишель не споткнись.
- Эван, помолчи ради бога, - попросил тихо Гейбл, и, вынув из кармана куртки чехольчик, надел на нос очки, глядя прямо перед собой. - А то отсяду.
- Молчу, Тим, - быстро сказал он, находя незаметно его руку и сжимая.
Лишних мест в заполненном автобусе не было, но Эван прекрасно понял, что коллега имеет в виду.
***
Эван не говорил об этом с Тимом - ссориться сейчас ну совершенно не хотелось. Он вообще, если честно, порой с трудом представлял, как старший товарищ его терпит - учитывая некоторые особенности их взаимоотношений. Но мысль, свербящая где-то на заднем фоне, не давала покоя, потому что из маленьких наблюдений складывалась довольно объемная и целостная картина.
С Джонни что-то было не так. Для начала, он был четвертым в своей квалификационной группе, пропустив вперед, кроме носатого, еще каких-то непонятных личностей. Это уже было очень странно, потому как дважды подряд национальный чемпион должен был быть в наилучшей форме. И Эван постарался приглядеться.
Все, включая самого Вейра, давно привыкли, что он за ним таскается, объясняя это любыми мотивами, кроме тех, что были на самом деле. Как и говорил ему Тим еще вначале. А потому причина этого странного прогиба скоро выяснилась, вогнав Эвана в состояние нервно-радостной почти депрессии. Так он всегда реагировал на неудачи в вейровой карьере; ведь с одной стороны, это был его почти гарантированный успех. Но с другой... с другой, это же был Джонни, и когда его улыбка гасла, а в глазах появлялось затравленное выражение, Эвану тоже становилось плохо. «Наш спорт жестокая штука, Эв, - говорил ему Тимоти, весомо, явно по собственному опыту, взъерошивая волосы. - Либо он тебя, либо ты его. Уясни это сразу.»
Он уяснил - и с каждым турниром понимал все отчетливее, что все так и есть. На этот раз фортуна была явно на стороне Эвана. Потому что Вейр кривился каждый раз, когда ступал на левую ногу, был ужасно неуклюж, ронял вещи и совершенно точно был не в форме. Розовые губы, обычно такие притягательно-ровные и блестящие от гигиенички, сейчас были искусаны и покрыты темной подсохшей корочкой.
Джонни больно - думал он, чувствуя, как эта мысль извращенно возбуждает, заставляя покрываться мурашками. Ему больно, он страдает - думалось пять минут спустя уже с совершенно другим оттенком, и тогда Эвану, как собаке, хотелось приползти и ткнуться носом хозяину в колени. Все это никак не отображалось у него на лице - как всегда, что по мнению того же Тима, было отличным преимуществом. Обсуждать, впрочем, не хотелось тоже - даже когда он поболтал со знакомыми парниками, примерно уяснив для себя, что у Вейра такое может быть. В чертовом глухом уголке цивилизации, который непонятно за что обожал Джонни, не было даже доступа к интернету. Да и вообще самых элементарных удобств типа нормального душа или сетки программ по телеку. Но Эван все равно справился с задачей, путем чтения тематических справочников, которые старшие имели под рукой, а также подслушивания точно выяснив, что такое с Вейром.
Если так честно, ему дико повезло. Потому что после напряжения национального чемпионата, где все ждали от него феноменального катания, Джонни самым банальным образом надорвался. Он ведь бы тощим донельзя, и жировой прослойки уже стало так мало, что тот заработал сесамоидит. Безобидное воспаление косточек в большом пальце, на взгляд обывателя. И закрытый шлагбаум на пути к медали, с точки зрения фигуриста. Вейр влетел в него на полном ходу.
***
- Ламбьель, Жубер, Плющенко, - рассуждал Гейбл вслух, пока он, наклонившись над грубым массивным умывальником, чтобы не заляпать майку, чистил зубы. - Учитывая, что наш дорогой Юджин точно снимается, у тебя все еще есть шанс.
- И он больше чем ты думаешь, - сплюнув, поставил щетку в стакан Эван.
- Да у меня как бы у самого глаза есть, - одарил его взглядом искоса Тим. - Слушай, ну давай как на духу, ты ему что-то сделал? - он подозрительно прищурился. - Скажи, что нет. Не верю.
- И правильно, - угрюмо буркнул Эван. - Оно само, я тут не при чем.
Друг другу они не врали, поэтому Гейбл моментально успокоился подойдя и обняв за голые плечи. Круглое зеркало с местами потрескавшейся амальгамой отразило их странную пару и выложенную бледно-желтым кафелем стену напротив.
- Само так само. Теперь не слажай, раз так, это твой шанс, - тепло выдыхал Тимоти ему в шею. У самого у него шансов не было уже сейчас, но это только подтверждало общее правило, которое было применимо не только к ним с Вейром. Либо он тебя, либо ты его. Впрочем, в личной жизни Эвану везло несоизмеримо больше, чем в карьере - ради него Тим Гейбл был согласен на то, на что никто из соревнующихся фигуристов больше бы не согласился. Уступать, проигрывать - только чтобы иметь возможность быть рядом, близко, не теряя контакта. И, несмотря на весь свой юношеский цинизм, Эван знал точно - таких, как его Тим, больше нет.
- Серебро или бронза? Как думаешь? - нежась в его объятиях, сейчас можно было грезить наяву, и Эван позволил себе улыбнуться, оттаяв - так, как он улыбался только своему терпеливому любовнику, который был рядом through thick and thin.
- Бронза в лучшем случае, - подумав, ответил Гейбл, гладя его по впалой груди, где можно было прощупать все ребра. И то, если откатаешь безупречно. Коэн права, это тебе не домашний междусобойчик, - он мягко усмехнулся, не выпуская его из рук, и Эван прикрыл глаза, когда почувствовал, как тот прижался сзади.
- Сделаю все, что могу, - пообещал он, томно вздыхая, чувствуя, что еще немного, и они трахнутся прямо в этой жуткой советской ванной. - Хочу, чтобы ты смотрел и мной гордился.
- Эв, - сказал Тимоти таким голосом, что его сладко передернуло, и положил ладонь прямо на член. - Хочу, чтобы ты помолчал немного.
Минуту спустя, упираясь раскрытыми ладонями в края раковины, лежа на ней щекой, Эван уже изнемогал от ласки твердых, шершавых ладоней, гладящих его везде. Вопреки тому, что поначалу подозревал Тим, во время секса с ним о Вейре он не думал. Просто не мог - это было слишком хорошо, чтобы портить своими дурацкими подростковыми обсессиями.
***
Произвольную Вейр предсказуемо завалил, так что ему было впору сопеть на плече у Сашкиной соперницы. Четвертое место, ни то ни се. Впрочем, тут Эван и сам бы выступил не лучше - он, конечно, не сталкивался именно с такой хренью, но что такое выступать с травмой, знал прекрасно. Они все делали это - таковы уж были правила игры.
Конечно, тот был подавлен случившимся - особенно, если судить по тому, как Патти Вейр, сидящая так, что Эвану было отлично ее видно, расстроенно ерошила волосы на макушке, блестя обручальным кольцом с свете прожекторов. Но только у Джонни было утешение. Его русские, которые трясли баннерами, написанными этой кошмарной кириллицей, не похожей вообще ни на что. Гордецы, считавшие свою нацию и страну безоговорочно лучшими, они принимали Вейра, как родного, обнимали, хлопали по плечу и орали в ухо, так что нервный Джонни вздрагивал. Его поддерживали тут - и Эвана как-то незаметно отпустило. Ненаглядный Вейр не сломался и даже не думал.
Собственная предреченная Тимом бронза, конечно, очень радовала - Эван уже представлял, как мать будет плакать от радости, а Крисси с Лорой - визжать в трубку. Это был успех и, как говорил Гейбл, только разбег и взлет его головокружительной карьеры. В такое пока верилось с трудом, но прямо сейчас, сидя на гала-концерте, как это называли русские, Эван пребывал в такой эйфории, что позволил себе даже немного пофантазировать на тему того, что будет дальше. Ведь он и без старшего товарища знал, что Джонник, как его ласково называли тут - спринтер, и его потолок - это какой-нибудь этап Гран-При. Как тот, французский, после которого он в прошлом году немыслимо возгордился и объявил, что не может сосуществовать с соседями по комнате в период соревнований.
Он понятия не имел, подо что Вейр собирается выступать на гала; среди своих циркулировали самые дикие слухи - вплоть до того, что тот возьмет русскую музыку. Такого на мировых чемпионатах не позволяла себе даже эта жутко зазнавшаяся нация. И тут Джонни, американец... Безумие. Впрочем, Эван бы не удивился, зная Вейра достаточно хорошо, чтобы понимать - это вполне в его духе.
Он сам уже откатал свое - в самом начале, через человека от Тима, и сейчас откровенно скучал, наблюдая за триумфально выезжающими на лед русскими и соперниками из второй десятки вперемешку. Может быть, как карьеристу, ему были интересны только топовые фигуристы - как образцы для подражания и заимствования опыта. А может, дело было в том, что при взгляде на растрепанную макушку сидевшего впереди Джонни, тонкую шейку в вороте спортивной кофты в груди отчаянно саднило. А когда в динамики с русским акцентом объявили его имя, и Вейр поднялся, спускаясь по проходу к калитке на каток, Эван едва не вскочил сам. Только не упади, - просил он про себя неизвестно кого, - откатай чисто.
Зазвучала музыка - Эван с первого слова понял, на русском, и Джонни, запрокинув страдальческое лицо, уже летел по искрящемуся льду, раскинув руки. Забыв про боль, про досадную неудачу, про многотысячную толпу, заполнившую весь громадный стадион. Эван не знал, о чем слова - у него вообще было очень плохо с языками. Но ему было и не надо - достаточно было видеть Джонни, охренительно прекрасного в своем синем бархатном костюме с прозрачным расколотым сердцем на груди. Закусив костяшки, он смотрел, как тот прыгает, приземляясь точно и даже не кривясь, прикидывая невольно, сколько же Адвила ему пришлось употребить. Буква D между ключиц искрилась и вспыхивала камнями, хотя никакой D из своего Бостона сейчас не мог ему помочь или поддержать.
Когда тот присел в полупоклоне, подняв руки и приветствуя аудиторию, стадион взорвался таким ревом, что Эван на мгновение почти оглох. Для них Вейр был свой, действительно свой, и все эти орущие и свистящие русские были тому доказательством. Но он не завидовал - лично Эвану было бы хорошо, если бы его вот так же поддерживала вся Америка, а тут все было таким чужим...
Он не будет с тобой, - всплыла вдруг в голове сказанная однажды Тимоти фраза, - не потому, что ты недостаточно хорош. Просто между вами пропасть, и тебе никогда ее не преодолеть.
Сейчас Эван, кажется, понимал о чем речь. Он взошел на подиум, он выиграл. Только почему-то ощущал себя так, словно победитель - Вейр. Мокрый, растрепанный и в данный момент абсолютно счастливый, стоящий посреди арены «Лужники» и принимающий шквал аплодисментов в свою честь.
Ты ему на хер не сдался, - признал он про себя честно, застегивая куртку до горла - отчего-то вдруг стало зябко. И то, что тогда было - просто момент слабости. Он и забыл уже.
Джонни, откатав чисто - как Эван и надеялся, возвращался на свое место, глухо стуча чехлами по ступенькам. Но, дойдя до своего ряда, Вейр не стал проходить сразу, а, уцепившись за крайнее кресло, поднял голову и... нашел глазами его. В полутьме стадиона, где ярко освещен был только лед, а внимание всех - сосредоточено на выступающих, никто не видел, как они смотрели друг на друга. Как Джонни улыбнулся - мягко и лукаво, со значением, поймав его жадный взгляд и истолковав все абсолютно верно.
Не бог весть какой знак, конечно. Но Эван, когда тот отвернулся и пошел по проходу, все еще задыхался и даже не мог сообразить, кто сейчас выступает. Потому что понимал - даже если Тим и прав, и ни черта у них с Вейром не получится, эта мучительная, но так необходимая ему связь будет длиться еще и еще. И что Джонни это тоже почему-то нужно.
-the end-
Название: Подиум.
Пейринг: Эван Лайсачек, Джонни Вейр, Тимоти Гейбл.
Рейтинг: NC-17
Жанр: романс/ангст
Таймлайн - Москва 2005, Worlds.
Начало фика.
- Все говорят, что победит Жубер, - ныл он Тиму, сидя на отельной койке и с выражением обиженного ребенка глядя на него снизу вверх. Потолки в этой гостнице были такой высоты, что при всем желании было бы не доплюнуть. Советский шик - с усмешкой комментировал Тимоти, навидавшийся уже всякого.
Перед квалификацией это была самая тема - заночевать у него, чтобы утром проснуться и предаваться их обычному ритуалу. Прогнозы, пересыпанные последними сводками - у Гейбла было множество болтливых знакомых, считались прелюдией.
- А я тебе говорю, нервный он слишком. Как... ну ты понял. Лично я бы на Жубера не ставил, - отвечал ему Тим, обеими руками гладя спутанные со сна волосы. Оно могло бы сойти за формальный разговор двух коллег, если бы только на них обоих был хоть клочок одежды. Эван ужасно любил эти их мотивационные встречи, вспоминая потом с наслаждением, как все было. Тим мог рассуждать с умным видом, давать советы - а потом вдруг замолкал и его рука тянула за волосы, стаскивая вниз. Туда, где было эваново место.
Сейчас он пока держался - ведь Эван только легко оглаживал красивую подтянутую задницу, и усердно внимал, дыша в живот.
- Носатый товарищ тебе нынче не конкурент. Ну, это мне Алекс слил, он доподлинно знает, - пояснял Гейбл в ответ на его вопросительный взгляд. - С пахом проблемы, коронные прыжки у нас не выйдут. Хотя попытается. Русский характер...
Простая констатация факта - Тим всегда выражался так. Это было у них общее - отсутствие зависти и злорадства. Может быть, от общей уравновешенности нервной системы, а может - от нежелания распылять себя на то, что непродуктивно. Что было ужасно удобно - Эван хотел знать факты, и Тим ему эти факты сообщал.
- Ну, кто еще? Ламбьель? На прошлом мире его прокатили, но кто знает. Вращается шикарно...
Тим говорил, а сам, прикрывая глаза, уже расставлял ноги, чтобы Эвану было удобней его ласкать.
- Другие русские?
Тимоти на это только поморщился - мол, о чем ты говоришь.
- У меня есть шанс?
- У тебя есть, - прикрыл глаза Гейбл, оглаживая большими пальцами впадинки под его скулами. - Но у Джонни тоже.
Прием был нечестный - он прекрасно знал, как на Эвана действует само звучание вейрового имени. Но видимо, он уже додразнился, и тот хотел отомстить.
Поняв, что все, хватит игр, он стал целовать поджарый живот, лапая уже так откровенно, что Гейбл не выдержал и охнул, подаваясь к нему.
- А я сделаю, что не будет, - шепнул Эван, доверяя тайну. - Он же нервный, как Жубер, да, Тим? Да?
- Совсем ни грамма совести у тебя, - хрипло проговорил тот.
Эван знал, что он не одобряет. Но знал также и то, что мешать не станет. Он был его сладкий ребенок, его Эв, олененок с бархатными глазами. Вейр же был ему соперник.
- А ты меня таким и любишь, - нагло заявил он, опираясь расставленными руками о постель и нарочно ничего не делая. Зная, что провоцирует, и сейчас просто откровенно нарываясь.
- Таким и люблю, - сквозь зубы проговорил Тим, опрокидывая его на подушки и прижимая жесткими ладонями плечи. - Прямо сейчас буду любить. Рот открывай уже.
Эван тоже любил. Бессловесно, захлебываясь им, как младенец захлебывается молоком. Отдавая себя так, как не смог бы никому другому. Даже Вейру.
Конечно, у него был шанс. Джонни проводил время в одиночестве, терзаемый чувством огромной ответственности - ведь это была его обожаемая Москва, и проиграть было бы ужасно обидно. А Эвана утешал, трахал и облизывал человек, любивший его без памяти, и он ни черта был никому не должен в этой России. А потому мог наслаждаться - мыслями о предстоящих соревнованиях и крепким телом Тима, не вылезая из его койки почти до самого приезда автобусов. Настроен он был просто прекрасно.
***
Все было как по-писанному. После мужской квалификации все обсуждали свежие сплетни и еле заползали в автобус. И Эвану совершенно ничего не стоило пробраться в дальний конец, где по обыкновению у окошка сидел Вейр. Место Коэн рядом с ним пустовало. Он сам видел, та трепалась с кем-то в холле.
За годы в этом спорте Эван наслушался много разных историй про то, как соперники пытаются навредить другому, сбить и лишить нужного настроя. Но только все эти грубые вещи тут совершенно не годились. Их с Вейром отношения были совершенно особыми, а потому тут требовался и особый подход.
Втиснувшись рядом с ним, так что их разделяли только ручки кресел, Эван дождался, пока расслабленно слушающий плеер Джонни почувствует его присутствие. Открыв глаза, тот увидел его и невольно вздрогнул, тут же презрительно скривившись. Не найдя ничего лучшего, как жестом показать на свои наушники - мол, отстань, я так безумно занят. Склонившись к нему, Эван аккуратно вынул одну «капельку» из уха, вполголоса спросив:
- Ты же не съедешь ниже третьего, Вейр? А то я ведь уже... привык.
Взяв его руку в перчатке из тонко выделанной шерсти, он опустил голову и положил ее себе на макушку. Разумеется, тут же получив злобный и довольно ощутимый тычок в плечо. Вейр определенно не был с ним нежен, но к этому он привык тоже.
Отойдя на пару кресел по проходу, Эван оглянулся и посмотрел еще раз. Джонни сидел очень прямо, сосредоточенно слушая музыку, усилием воли натянув на лицо бесстрастную маску. Но он знал - знал наверняка, теперь его тревога и неуверенность возрасли в разы. Ведь намек было нельзя не понять.
Конечно, это был наглый блеф - он не отцепился бы от Вейра, даже если бы Джонни не вошел во вторую десятку. И подумав немного, тот обязательно бы сообразил. Но сейчас, в такой обстановке, это было идеальным оружием - заставить верить, что эванов к нему интерес зависит от наличия медали. Тщеславный Джонни уже считал его своим по праву, видел у ног, и мысль о потере такого бонуса была - Эван был готов поклясться, весьма неприятна.
Зашедший в автобус чуть позже Тим понял все, только кинув на него быстрый осторожный взгляд. Со вздохом усевшись рядом, он очень выразительно покосился и отвернулся, давая понять, что умывает руки.
Эван прекрасно знал, что сам Тимоти никогда бы не опустился до его методов. Но доводить Вейра и портить ему жизнь было во-первых честно - Эван прекрасно знал все, что тот треплет о нем, ему доносили. А во вторых - он был слишком целеустремленным, чтобы иметь совесть. А потому сейчас сидел крайне довольный собой.
- Что лыбишься, Лайсачек? Думаешь, тут будет как дома? - подъебнула, проходя мимо, наконец натрепавшаяся Сашка.
- Ага, - просто ответил он, - сама о Мишель не споткнись.
- Эван, помолчи ради бога, - попросил тихо Гейбл, и, вынув из кармана куртки чехольчик, надел на нос очки, глядя прямо перед собой. - А то отсяду.
- Молчу, Тим, - быстро сказал он, находя незаметно его руку и сжимая.
Лишних мест в заполненном автобусе не было, но Эван прекрасно понял, что коллега имеет в виду.
***
Эван не говорил об этом с Тимом - ссориться сейчас ну совершенно не хотелось. Он вообще, если честно, порой с трудом представлял, как старший товарищ его терпит - учитывая некоторые особенности их взаимоотношений. Но мысль, свербящая где-то на заднем фоне, не давала покоя, потому что из маленьких наблюдений складывалась довольно объемная и целостная картина.
С Джонни что-то было не так. Для начала, он был четвертым в своей квалификационной группе, пропустив вперед, кроме носатого, еще каких-то непонятных личностей. Это уже было очень странно, потому как дважды подряд национальный чемпион должен был быть в наилучшей форме. И Эван постарался приглядеться.
Все, включая самого Вейра, давно привыкли, что он за ним таскается, объясняя это любыми мотивами, кроме тех, что были на самом деле. Как и говорил ему Тим еще вначале. А потому причина этого странного прогиба скоро выяснилась, вогнав Эвана в состояние нервно-радостной почти депрессии. Так он всегда реагировал на неудачи в вейровой карьере; ведь с одной стороны, это был его почти гарантированный успех. Но с другой... с другой, это же был Джонни, и когда его улыбка гасла, а в глазах появлялось затравленное выражение, Эвану тоже становилось плохо. «Наш спорт жестокая штука, Эв, - говорил ему Тимоти, весомо, явно по собственному опыту, взъерошивая волосы. - Либо он тебя, либо ты его. Уясни это сразу.»
Он уяснил - и с каждым турниром понимал все отчетливее, что все так и есть. На этот раз фортуна была явно на стороне Эвана. Потому что Вейр кривился каждый раз, когда ступал на левую ногу, был ужасно неуклюж, ронял вещи и совершенно точно был не в форме. Розовые губы, обычно такие притягательно-ровные и блестящие от гигиенички, сейчас были искусаны и покрыты темной подсохшей корочкой.
Джонни больно - думал он, чувствуя, как эта мысль извращенно возбуждает, заставляя покрываться мурашками. Ему больно, он страдает - думалось пять минут спустя уже с совершенно другим оттенком, и тогда Эвану, как собаке, хотелось приползти и ткнуться носом хозяину в колени. Все это никак не отображалось у него на лице - как всегда, что по мнению того же Тима, было отличным преимуществом. Обсуждать, впрочем, не хотелось тоже - даже когда он поболтал со знакомыми парниками, примерно уяснив для себя, что у Вейра такое может быть. В чертовом глухом уголке цивилизации, который непонятно за что обожал Джонни, не было даже доступа к интернету. Да и вообще самых элементарных удобств типа нормального душа или сетки программ по телеку. Но Эван все равно справился с задачей, путем чтения тематических справочников, которые старшие имели под рукой, а также подслушивания точно выяснив, что такое с Вейром.
Если так честно, ему дико повезло. Потому что после напряжения национального чемпионата, где все ждали от него феноменального катания, Джонни самым банальным образом надорвался. Он ведь бы тощим донельзя, и жировой прослойки уже стало так мало, что тот заработал сесамоидит. Безобидное воспаление косточек в большом пальце, на взгляд обывателя. И закрытый шлагбаум на пути к медали, с точки зрения фигуриста. Вейр влетел в него на полном ходу.
***
- Ламбьель, Жубер, Плющенко, - рассуждал Гейбл вслух, пока он, наклонившись над грубым массивным умывальником, чтобы не заляпать майку, чистил зубы. - Учитывая, что наш дорогой Юджин точно снимается, у тебя все еще есть шанс.
- И он больше чем ты думаешь, - сплюнув, поставил щетку в стакан Эван.
- Да у меня как бы у самого глаза есть, - одарил его взглядом искоса Тим. - Слушай, ну давай как на духу, ты ему что-то сделал? - он подозрительно прищурился. - Скажи, что нет. Не верю.
- И правильно, - угрюмо буркнул Эван. - Оно само, я тут не при чем.
Друг другу они не врали, поэтому Гейбл моментально успокоился подойдя и обняв за голые плечи. Круглое зеркало с местами потрескавшейся амальгамой отразило их странную пару и выложенную бледно-желтым кафелем стену напротив.
- Само так само. Теперь не слажай, раз так, это твой шанс, - тепло выдыхал Тимоти ему в шею. У самого у него шансов не было уже сейчас, но это только подтверждало общее правило, которое было применимо не только к ним с Вейром. Либо он тебя, либо ты его. Впрочем, в личной жизни Эвану везло несоизмеримо больше, чем в карьере - ради него Тим Гейбл был согласен на то, на что никто из соревнующихся фигуристов больше бы не согласился. Уступать, проигрывать - только чтобы иметь возможность быть рядом, близко, не теряя контакта. И, несмотря на весь свой юношеский цинизм, Эван знал точно - таких, как его Тим, больше нет.
- Серебро или бронза? Как думаешь? - нежась в его объятиях, сейчас можно было грезить наяву, и Эван позволил себе улыбнуться, оттаяв - так, как он улыбался только своему терпеливому любовнику, который был рядом through thick and thin.
- Бронза в лучшем случае, - подумав, ответил Гейбл, гладя его по впалой груди, где можно было прощупать все ребра. И то, если откатаешь безупречно. Коэн права, это тебе не домашний междусобойчик, - он мягко усмехнулся, не выпуская его из рук, и Эван прикрыл глаза, когда почувствовал, как тот прижался сзади.
- Сделаю все, что могу, - пообещал он, томно вздыхая, чувствуя, что еще немного, и они трахнутся прямо в этой жуткой советской ванной. - Хочу, чтобы ты смотрел и мной гордился.
- Эв, - сказал Тимоти таким голосом, что его сладко передернуло, и положил ладонь прямо на член. - Хочу, чтобы ты помолчал немного.
Минуту спустя, упираясь раскрытыми ладонями в края раковины, лежа на ней щекой, Эван уже изнемогал от ласки твердых, шершавых ладоней, гладящих его везде. Вопреки тому, что поначалу подозревал Тим, во время секса с ним о Вейре он не думал. Просто не мог - это было слишком хорошо, чтобы портить своими дурацкими подростковыми обсессиями.
***
Произвольную Вейр предсказуемо завалил, так что ему было впору сопеть на плече у Сашкиной соперницы. Четвертое место, ни то ни се. Впрочем, тут Эван и сам бы выступил не лучше - он, конечно, не сталкивался именно с такой хренью, но что такое выступать с травмой, знал прекрасно. Они все делали это - таковы уж были правила игры.
Конечно, тот был подавлен случившимся - особенно, если судить по тому, как Патти Вейр, сидящая так, что Эвану было отлично ее видно, расстроенно ерошила волосы на макушке, блестя обручальным кольцом с свете прожекторов. Но только у Джонни было утешение. Его русские, которые трясли баннерами, написанными этой кошмарной кириллицей, не похожей вообще ни на что. Гордецы, считавшие свою нацию и страну безоговорочно лучшими, они принимали Вейра, как родного, обнимали, хлопали по плечу и орали в ухо, так что нервный Джонни вздрагивал. Его поддерживали тут - и Эвана как-то незаметно отпустило. Ненаглядный Вейр не сломался и даже не думал.
Собственная предреченная Тимом бронза, конечно, очень радовала - Эван уже представлял, как мать будет плакать от радости, а Крисси с Лорой - визжать в трубку. Это был успех и, как говорил Гейбл, только разбег и взлет его головокружительной карьеры. В такое пока верилось с трудом, но прямо сейчас, сидя на гала-концерте, как это называли русские, Эван пребывал в такой эйфории, что позволил себе даже немного пофантазировать на тему того, что будет дальше. Ведь он и без старшего товарища знал, что Джонник, как его ласково называли тут - спринтер, и его потолок - это какой-нибудь этап Гран-При. Как тот, французский, после которого он в прошлом году немыслимо возгордился и объявил, что не может сосуществовать с соседями по комнате в период соревнований.
Он понятия не имел, подо что Вейр собирается выступать на гала; среди своих циркулировали самые дикие слухи - вплоть до того, что тот возьмет русскую музыку. Такого на мировых чемпионатах не позволяла себе даже эта жутко зазнавшаяся нация. И тут Джонни, американец... Безумие. Впрочем, Эван бы не удивился, зная Вейра достаточно хорошо, чтобы понимать - это вполне в его духе.
Он сам уже откатал свое - в самом начале, через человека от Тима, и сейчас откровенно скучал, наблюдая за триумфально выезжающими на лед русскими и соперниками из второй десятки вперемешку. Может быть, как карьеристу, ему были интересны только топовые фигуристы - как образцы для подражания и заимствования опыта. А может, дело было в том, что при взгляде на растрепанную макушку сидевшего впереди Джонни, тонкую шейку в вороте спортивной кофты в груди отчаянно саднило. А когда в динамики с русским акцентом объявили его имя, и Вейр поднялся, спускаясь по проходу к калитке на каток, Эван едва не вскочил сам. Только не упади, - просил он про себя неизвестно кого, - откатай чисто.
Зазвучала музыка - Эван с первого слова понял, на русском, и Джонни, запрокинув страдальческое лицо, уже летел по искрящемуся льду, раскинув руки. Забыв про боль, про досадную неудачу, про многотысячную толпу, заполнившую весь громадный стадион. Эван не знал, о чем слова - у него вообще было очень плохо с языками. Но ему было и не надо - достаточно было видеть Джонни, охренительно прекрасного в своем синем бархатном костюме с прозрачным расколотым сердцем на груди. Закусив костяшки, он смотрел, как тот прыгает, приземляясь точно и даже не кривясь, прикидывая невольно, сколько же Адвила ему пришлось употребить. Буква D между ключиц искрилась и вспыхивала камнями, хотя никакой D из своего Бостона сейчас не мог ему помочь или поддержать.
Когда тот присел в полупоклоне, подняв руки и приветствуя аудиторию, стадион взорвался таким ревом, что Эван на мгновение почти оглох. Для них Вейр был свой, действительно свой, и все эти орущие и свистящие русские были тому доказательством. Но он не завидовал - лично Эвану было бы хорошо, если бы его вот так же поддерживала вся Америка, а тут все было таким чужим...
Он не будет с тобой, - всплыла вдруг в голове сказанная однажды Тимоти фраза, - не потому, что ты недостаточно хорош. Просто между вами пропасть, и тебе никогда ее не преодолеть.
Сейчас Эван, кажется, понимал о чем речь. Он взошел на подиум, он выиграл. Только почему-то ощущал себя так, словно победитель - Вейр. Мокрый, растрепанный и в данный момент абсолютно счастливый, стоящий посреди арены «Лужники» и принимающий шквал аплодисментов в свою честь.
Ты ему на хер не сдался, - признал он про себя честно, застегивая куртку до горла - отчего-то вдруг стало зябко. И то, что тогда было - просто момент слабости. Он и забыл уже.
Джонни, откатав чисто - как Эван и надеялся, возвращался на свое место, глухо стуча чехлами по ступенькам. Но, дойдя до своего ряда, Вейр не стал проходить сразу, а, уцепившись за крайнее кресло, поднял голову и... нашел глазами его. В полутьме стадиона, где ярко освещен был только лед, а внимание всех - сосредоточено на выступающих, никто не видел, как они смотрели друг на друга. Как Джонни улыбнулся - мягко и лукаво, со значением, поймав его жадный взгляд и истолковав все абсолютно верно.
Не бог весть какой знак, конечно. Но Эван, когда тот отвернулся и пошел по проходу, все еще задыхался и даже не мог сообразить, кто сейчас выступает. Потому что понимал - даже если Тим и прав, и ни черта у них с Вейром не получится, эта мучительная, но так необходимая ему связь будет длиться еще и еще. И что Джонни это тоже почему-то нужно.
-the end-