Почему они так не любят нашу Победу
Сразу скажу, мне легко и удобно рассуждать о Второй мировой и Великой Отечественной. Я занимаю совершенно взвешенную и объективную позицию, представляя эту войну столкновением абсолютного зла, заклейменного свастикой и блистательного добра, украшенного красным знаменем и пятиконечной звездой.
Мои оппоненты, лезущие последнее время из всех щелей, не радуют разнообразием аргументации, густо облепляя одни и те же доводы, словно либеральные интеллектуалы сочный грант.
Аргумент 1. Сталин равняется Гитлеру.
Звучит хлестко и звонко, как рекламный слоган и почти также умно. Развивая мысль, легко заметить, что Сталин - это Наполеон, Наполеон - это Тутанхамон, Тутанхамон - это Соломон, Соломон - это кроссовки, Гитлер - это Пиночет, Пиночет - это Франко, Франко - Иван, Иван, как известно, болван, апельсиновый джем - это сапоги всмятку, да и, вообще, по сути, все равно всему.
Нисколько не являясь поклонником Сталина и коммунистического эксперимента в СССР в целом, заметим очевидное: за вычетом масштабов, случившееся не было чем-то уникальным. В нашей стране попытались выстроить царство божие на земле прямо здесь и сейчас. История знает множество подобных попыток: ессейские общины Иудеи, маздакиты в Иране, бесчисленные еретические и конвенционные христианские движения, тайпины в Китае - вот краткий список, не претендующий на полноту. Несмотря на всю антирелигиозность и бесчеловечность, большевизм призывал к идеалам глубоко христианским и гуманистическим.
Немецкий нацизм, напротив, наполнен дистиллированным злом инфернальной чистоты, невиданной в истории последовательности и иррациональности. Говоря о средневековых ужасах нацизма, незаслуженно оскорбляют средневековье. Преследуемые и гонимые христиане, мусульмане, иудаисты, индуисты и буддисты в большинстве случаев, по крайней мере, могли сменить религию или покинуть страну. Такое идейное, принципиальное зло, порабощающее и убивающее не вспышкой неуправляемой черни, не алчным расчетом, а неторопливым и спокойным убеждением, находит слабые аналогии разве в кровавых обрядах народов, проживающих зарю своей истории.
Идеал нацизма - мир, лишенный равенства и справедливости, мир вечных господ и вечных рабов.
Любая попытка провести равенство между Сталиным и Гитлером, целя, конечно, совсем не туда, невольно реабилитирует немецкий нацизм, чем выталкивается за пределы разумного и приемлемого.
Аргумент 2. Пакт Молотов-Риббентроп.
Обвинять во Второй Мировой Сталина, заключившего советско-германское соглашение 1939 г., примерно также справедливо, как винить в ней Карла Мартелла, разгромившего арабов при Пуатье в 732г. К 22 июню, как к любому событию в мировой истории, привело множество причин, среди которых есть не уступающие важностью пакту, например, участие Польши в разделе Чехословакии или ее категорическое сопротивление попыткам СССР сформировать антигитлеровский блок. Есть и более важные, например, Версальский договор, Мюнхенский сговор, политика Великобритании, видевшей в Германии середины 30-х противовес Франции на континенте.
Секретные протоколы к пакту превратились из пустой бумажки в действующее соглашение только тогда, когда Польша была разгромлена и предана англо-французскими союзниками, отказавшимися от реальной войны в пользу демонстраций силы и деклараций возмущения.
Советское правительство, как и всякое другое, действовало в августе-сентябре 1939 в коридоре возможностей, имея альтернативой воевать за враждебную Польшу вместо ее союзников.
В рассуждении о пакте прочие демагогические уловки венчает хронологическая - подразумевается, что Сталина и Молотов знали известное сегодня и школьникам. Однако, в августе-сентябре 39-го никто не мог предположить французский разгром мая-июня 40-го. Французская армия считалась сильнейшей на континенте, даже без учета английского контингента, немецкая же фактически не существовала всего за несколько лет до того.
Аргумент 3. Трупами закидали. Без штрафбатов и заградотрядов никто не воевал.
(Сдерживаясь) К 30 ноября 1941 г., т.е. до перелома в Битве за Москву, потери немецкой армии (без учета румынской, венгерской и т.д.) составили 743 000 человек (не в обиду будет сказано, это примерно соответствует немецким потерям 44-45 на Западном фронте). Желающие могут подсчитать в мемуарах, скажем, Гудериана количество «ожесточенных боев», «тяжелых потерь» и «яростных сопротивлений» осенне-летней компании 1941 г. В воспоминаниях воевавших, мне только раз или два попался ветеран, вообще видевший пресловутые заградотряды, но и их пулеметом в атаку не поднимали.
Упоминая о штрафбатах, здорово знать о них не из увлекательного телесериала и боевого фэнтази, производимого Марком Солониным и прочими резвыми резунами. Штрафбат, формировавшийся из ОФИЦЕРОВ, состоял по штату из 800 человек. Каждый фронт включал от одного (обычно), до трех батальонов максимум. Легко представить насколько штрафные батальоны определяли успех операций фронта, насчитывавшего многие сотни тысяч бойцов. Для нижних чинов в составе каждой армии имелись штрафные роты, разумеется, тоже, не игравших среди сотен обычных рот стержневой роли, приписанной сценаристами. Служба и опасности штрафных частей мало отличались от всякого другого стрелкового подразделения, поставленного на горячее направлении. Увлекательный рассказ ветерана о реальной штрафной роте можно прочитать тут, например.
Презрительные рассуждения о закидывании трупами, подспудно предполагают наличие где-то армии, показавшей способность легко и без особых потерь противостоять немецкой машине. На самом же деле, ни польская, ни французская армия, напомню, считавшаяся сильнейшей, лавров не снискали. Великобритания, спасенная от оккупации географией, первые три года выносила из прямых столкновений с немцами исключительно поражения, расположенные в диапазоне от бесславных, до позорных. Все успехи союзников достигались кратным превосходством в людях, многократном в технике и подавляющем в воздухе и на море. И даже при этом, победы давались англичанам с американцами очень непросто.
Вышесказанное не принижает вклад союзников в победу. На их плечи легла, в частности, вся тяжесть колоссальной войны на море. Речь идет об очевидном факте того, что в 1941 г. вермахт не имел себе равных, и показывает действительную ценность и сложность Победы. А разговоры о трупах и заградотрядах столь же бесчестны, как заявления о не умеющих и не желающих воевать американцах, четыре года возившихся с японцами, тогда как нам хватило двух недель.
Зачем же столько людей столь часто повторяют столь слабую аргументацию?
Победа один из столпов самоуважения народов СССР, необходимый для существования нации.
Некоторые из бывших соотечественников, положившие в основу самоидентификацию не-русскость (не будем тыкать пальцем в Украину), посчитали необходимым выдумать себе отдельную историю войны. Многолетними натужными усилиями рожден уродливый, отвратительный ублюдок, требующий постоянной защиты и презрительных плевков в собственных предков.
Есть и внутренние мыслители, живущие наслаждением национального самопрезрения, противоестественным образом выделяющие себя в отдельную общность, трясущиеся в ярости при виде нашей гордости и славы, норовящие хоть как-нибудь пнуть и испачкать.
Явление не ново. Слово предоставляется литературному предку, видному либерал-лакею позапрошлого столетия, Павлу Федоровичу Смердякову, рассуждающему о другой нашей великой Победе:
- В двенадцатом году было на Россию великое нашествие императора Наполеона французского первого, отца нынешнему, и хорошо, кабы нас тогда покорили эти самые французы: умная нация покорила бы весьма глупую-с и присоединила к себе. Совсем даже были бы другие порядки-с.
Продолжение
Мой facebook
Мои оппоненты, лезущие последнее время из всех щелей, не радуют разнообразием аргументации, густо облепляя одни и те же доводы, словно либеральные интеллектуалы сочный грант.
Аргумент 1. Сталин равняется Гитлеру.
Звучит хлестко и звонко, как рекламный слоган и почти также умно. Развивая мысль, легко заметить, что Сталин - это Наполеон, Наполеон - это Тутанхамон, Тутанхамон - это Соломон, Соломон - это кроссовки, Гитлер - это Пиночет, Пиночет - это Франко, Франко - Иван, Иван, как известно, болван, апельсиновый джем - это сапоги всмятку, да и, вообще, по сути, все равно всему.
Нисколько не являясь поклонником Сталина и коммунистического эксперимента в СССР в целом, заметим очевидное: за вычетом масштабов, случившееся не было чем-то уникальным. В нашей стране попытались выстроить царство божие на земле прямо здесь и сейчас. История знает множество подобных попыток: ессейские общины Иудеи, маздакиты в Иране, бесчисленные еретические и конвенционные христианские движения, тайпины в Китае - вот краткий список, не претендующий на полноту. Несмотря на всю антирелигиозность и бесчеловечность, большевизм призывал к идеалам глубоко христианским и гуманистическим.
Немецкий нацизм, напротив, наполнен дистиллированным злом инфернальной чистоты, невиданной в истории последовательности и иррациональности. Говоря о средневековых ужасах нацизма, незаслуженно оскорбляют средневековье. Преследуемые и гонимые христиане, мусульмане, иудаисты, индуисты и буддисты в большинстве случаев, по крайней мере, могли сменить религию или покинуть страну. Такое идейное, принципиальное зло, порабощающее и убивающее не вспышкой неуправляемой черни, не алчным расчетом, а неторопливым и спокойным убеждением, находит слабые аналогии разве в кровавых обрядах народов, проживающих зарю своей истории.
Идеал нацизма - мир, лишенный равенства и справедливости, мир вечных господ и вечных рабов.
Любая попытка провести равенство между Сталиным и Гитлером, целя, конечно, совсем не туда, невольно реабилитирует немецкий нацизм, чем выталкивается за пределы разумного и приемлемого.
Аргумент 2. Пакт Молотов-Риббентроп.
Обвинять во Второй Мировой Сталина, заключившего советско-германское соглашение 1939 г., примерно также справедливо, как винить в ней Карла Мартелла, разгромившего арабов при Пуатье в 732г. К 22 июню, как к любому событию в мировой истории, привело множество причин, среди которых есть не уступающие важностью пакту, например, участие Польши в разделе Чехословакии или ее категорическое сопротивление попыткам СССР сформировать антигитлеровский блок. Есть и более важные, например, Версальский договор, Мюнхенский сговор, политика Великобритании, видевшей в Германии середины 30-х противовес Франции на континенте.
Секретные протоколы к пакту превратились из пустой бумажки в действующее соглашение только тогда, когда Польша была разгромлена и предана англо-французскими союзниками, отказавшимися от реальной войны в пользу демонстраций силы и деклараций возмущения.
Советское правительство, как и всякое другое, действовало в августе-сентябре 1939 в коридоре возможностей, имея альтернативой воевать за враждебную Польшу вместо ее союзников.
В рассуждении о пакте прочие демагогические уловки венчает хронологическая - подразумевается, что Сталина и Молотов знали известное сегодня и школьникам. Однако, в августе-сентябре 39-го никто не мог предположить французский разгром мая-июня 40-го. Французская армия считалась сильнейшей на континенте, даже без учета английского контингента, немецкая же фактически не существовала всего за несколько лет до того.
Аргумент 3. Трупами закидали. Без штрафбатов и заградотрядов никто не воевал.
(Сдерживаясь) К 30 ноября 1941 г., т.е. до перелома в Битве за Москву, потери немецкой армии (без учета румынской, венгерской и т.д.) составили 743 000 человек (не в обиду будет сказано, это примерно соответствует немецким потерям 44-45 на Западном фронте). Желающие могут подсчитать в мемуарах, скажем, Гудериана количество «ожесточенных боев», «тяжелых потерь» и «яростных сопротивлений» осенне-летней компании 1941 г. В воспоминаниях воевавших, мне только раз или два попался ветеран, вообще видевший пресловутые заградотряды, но и их пулеметом в атаку не поднимали.
Упоминая о штрафбатах, здорово знать о них не из увлекательного телесериала и боевого фэнтази, производимого Марком Солониным и прочими резвыми резунами. Штрафбат, формировавшийся из ОФИЦЕРОВ, состоял по штату из 800 человек. Каждый фронт включал от одного (обычно), до трех батальонов максимум. Легко представить насколько штрафные батальоны определяли успех операций фронта, насчитывавшего многие сотни тысяч бойцов. Для нижних чинов в составе каждой армии имелись штрафные роты, разумеется, тоже, не игравших среди сотен обычных рот стержневой роли, приписанной сценаристами. Служба и опасности штрафных частей мало отличались от всякого другого стрелкового подразделения, поставленного на горячее направлении. Увлекательный рассказ ветерана о реальной штрафной роте можно прочитать тут, например.
Презрительные рассуждения о закидывании трупами, подспудно предполагают наличие где-то армии, показавшей способность легко и без особых потерь противостоять немецкой машине. На самом же деле, ни польская, ни французская армия, напомню, считавшаяся сильнейшей, лавров не снискали. Великобритания, спасенная от оккупации географией, первые три года выносила из прямых столкновений с немцами исключительно поражения, расположенные в диапазоне от бесславных, до позорных. Все успехи союзников достигались кратным превосходством в людях, многократном в технике и подавляющем в воздухе и на море. И даже при этом, победы давались англичанам с американцами очень непросто.
Вышесказанное не принижает вклад союзников в победу. На их плечи легла, в частности, вся тяжесть колоссальной войны на море. Речь идет об очевидном факте того, что в 1941 г. вермахт не имел себе равных, и показывает действительную ценность и сложность Победы. А разговоры о трупах и заградотрядах столь же бесчестны, как заявления о не умеющих и не желающих воевать американцах, четыре года возившихся с японцами, тогда как нам хватило двух недель.
Зачем же столько людей столь часто повторяют столь слабую аргументацию?
Победа один из столпов самоуважения народов СССР, необходимый для существования нации.
Некоторые из бывших соотечественников, положившие в основу самоидентификацию не-русскость (не будем тыкать пальцем в Украину), посчитали необходимым выдумать себе отдельную историю войны. Многолетними натужными усилиями рожден уродливый, отвратительный ублюдок, требующий постоянной защиты и презрительных плевков в собственных предков.
Есть и внутренние мыслители, живущие наслаждением национального самопрезрения, противоестественным образом выделяющие себя в отдельную общность, трясущиеся в ярости при виде нашей гордости и славы, норовящие хоть как-нибудь пнуть и испачкать.
Явление не ново. Слово предоставляется литературному предку, видному либерал-лакею позапрошлого столетия, Павлу Федоровичу Смердякову, рассуждающему о другой нашей великой Победе:
- В двенадцатом году было на Россию великое нашествие императора Наполеона французского первого, отца нынешнему, и хорошо, кабы нас тогда покорили эти самые французы: умная нация покорила бы весьма глупую-с и присоединила к себе. Совсем даже были бы другие порядки-с.
Продолжение
Мой facebook