Тёмные воды Эдема

[sanych74]

СЕРИЯ 1

В салоне «Форестера» пахло кожей, парфюмом и гидрой. Хозяин машины добивал джойнт, размышляя о том, что неплохо устроился, если за год смог купить новую тачку, шмотки, пищу для ума и желудка, и прочее важное. Всего десять-двенадцать месяцев назад жизнь так била по морде, что приходилось и в ночлежках для бездомных ночевать, и работать за хлеб с дошираком. Такое время, что и вспоминать не хочется. А сейчас ништяк.

Всё благодаря Григору. В случайной встрече, в случайном разговоре пожаловался человеку на судьбу, без всякой задней мысли. А он проникся. И не просто посочувствовал, или деньжат подбросил, а предложил тему. Хорошую тему. С деньгами, уважением, и возможностями. И жизнь вдруг стала делиться на то, что было до встречи с Григором, и то, что стало после.

Сейчас порядочных и отзывчивых людей трудно найти. Общество перестало следить за тем, что говорит и пишет. Люди забывают о данных обещаниях, и при каждом удобном случае норовят обмануть, подставить. В отличие от большинства, Григор ещё ни разу не нарушил своего слова. Да и так, по жизни, всегда готов помочь, советом или делом. А ещё закрывает глаза на мелкие нарушения дисциплины, позволяет расслабиться, если этого позволяет ситуация. В общем, по-человечески относится к своим подчинённым. Не как к скоту.

Огрызок джойнта мягким щелчком отправился в ночь через открытое окно «Форестера». Врезался в землю в паре метров, рассыпавшись на крохотные огни-угольки.
Теперь откинуться на водительском сиденье, сделать глубокий вдох полной грудью, вентилируя лёгкие. Посмотреть в открытый люк на похожие угольки, оставшиеся после Big Bang, подумать о сущности и сучности мироздания.

Чистый воздух и чистое ночное небо - вот две вещи, которые делают визиты в провинциальные города приятными. Население от тридцати до пятидесяти, машин мало, заводов ещё меньше, зато реки, леса, поля, вот это вот всё. Энск, кажется. Промзона на окраине городка. Где-то тут речка. Когда ехали сюда, их встречал целый хор лягушек. Или не Энск?

Накатила полудрёма. Скоро рассвет, ждать осталось недолго.

За год они с Григором и парнями объехали полсотни таких городов, плюс минус. Григор главный у них, но со всеми ведёт как равный, за что его уважают. На днях намекнул, что скоро переход на новый уровень. Новые возможности, какие они будут? Получится ли поменять «Форестер» на «Феррари»? А может, это будет «Чирон»?
Представить себя в новой тачке помешали выстрелы.

Много, пять, или шесть. Они донеслись из здания, куда вошли Григор с парнями. Секундное замешательство - и мозг стал выходить из спячки, переключая сознание с режима философа на режим боевика-телохранителя.

Пушка в бардачке, патрон в стволе. Водитель вышел из машины, осмотрелся. Начинало светать, едва-едва, из темноты проступали серые корпуса заброшенных зданий промзоны. Он осторожно сделал шаг по направлению к зданию, направив пистолет в сторону силуэта, появившегося в дверном проёме.

Григор.

В правой руке он держал спортивную сумку, которую привёз с собой. Левую прижимал то ли к бедру, то ли к пояснице. Он хромал, похоже, был ранен. Тем не менее, увидев его живым, водитель испытал небольшое облегчение, и опустил оружие.

- Григор! Что случилось, бра…

Сумка упала на землю. Григор вскинул освободившуюся руку, в ней кроме сумки, был пистолет. Дважды сухо щёлкнули выстрелы. Первая в плечо, вторая в грудь. Водитель пошатнулся, выронив своё оружие, затем и сам упал на землю. Григор поднял сумку, переступил через тело, сел в машину. Зажглись фары, через несколько секунд «Форестер» стартанул с места и скрылся между административными зданиями. Ещё около минуты мелькал галогеновыми отблесками на извилистой и ухабистой выездной дороге, но его предыдущий владелец этого ничего уже не видел. Он был мёртв ещё до того, как свалился на землю.

***
Паша и Света любили друг друга, но по-разному.

Света желала, чтобы Паша был рядом, всегда и везде. Чтобы сидя на краю обрыва, можно было положить ему голову на плечо, и встречать рассвет, даже если ночь продлится всю жизнь.

А Паша мечтал совершить для Светы какой-нибудь подвиг, чтобы она не просто любила, а восхищалась им. Что-нибудь благородное, самоотверженное, и не слишком рискованное.

Они познакомились в Энском финансовом колледже. Света училась на экономическом, а Паша на международных отношениях. Там же начали встречаться, а два года назад, получив дипломы, расписались. У них были планы переехать в Ростов, а при удачном стечении обстоятельств, в Москву, но судьба распорядилась иначе, пришлось остаться в родном городе. Ничего страшного. С милым рай и в шалаше.

- Алло? Алло, здравствуйте. Это насчёт дома в Дачном. Нет, не покупаем, а продаём. За пятнадцать тысяч дол… Нет, это не Павел, это Светлана, разве по голосу не слышно? Вы уже выставили на продажу? Хотела спросить, может быть, кто-нибудь интересовался? Мы как раз туда едем, чтобы сделать снимки. Мой муж профессиональный фотограф, и… мы отправим фотографии сегодня вечером. Спасибо. До свидания. - Света спрятала телефон в сумочку. - Надменный козёл.

Она продолжила рыться в сумочке, и достала помаду. Паша нажал на стеклоподъёмник, прикрывая окно со своей стороны - из-за сквозняка у Светы часто обветривались губы, и помада была верным признаком того, что она почувствовала очередной приступ обветривания.

- Риэлторы все такие. - сказал Паша. - Большинство точно. Ничего не делают, а денег столько зарабатывают, мама не горюй.

Включив первую, он проехал вперёд пару метров и остановился. Протянул руку к магнитоле, собираясь включить радио, но передумал, вспомнив, что перед выездом Света жаловалась на головную боль.

- Откуда вот у нас пробки? - спросила Света, смазывая губы гигиенической помадой. Она смотрела в зеркало козырька, периодически опуская голову и глядя вперёд, на неподвижный круп старенького «Икаруса». - Как в Москве, блин.

- Там у промзоны что-то случилось. - заметил Паша. - Кажется.

Словно в подтверждение его слов, им навстречу, в сторону Энска промчалась машина скорой помощи.

- А знаешь, что кажется мне? - сказала Света, пряча помаду в сумочку. - Что пятнадцать тысяч долларов, это сущие копейки за тридцать соток. Под Ростовом такие же участки стоят в три раза дороже.

- А рядом с Москвой - так вообще раз в десять. - сказал Паша. - Но мой дедушка жил в Энске, а не в Ростове. Ты же сама решила, что это оптимальная цена. Можем поставить дороже.

- Тогда мы её вообще не продадим.

- И что ты предлагаешь? - спросил Паша.

Вместо ответа Света вышла из машины. Дошла до обочины, посмотрела за автобус, села обратно.

- Точно, у промзоны что-то случилось. Там полиция. И скорая. Может, убили кого-то?

***
Выходной день для Баринова закончился, не успев начаться. Утренний сон прервал звонок помощницы. Сбивчивый рассказ о перестрелке в промзоне, о куче трупов и море крови. Такого дерьма тут не было с девяностых.

Старый «Вранглер» успешно справлялся с кочками и ямами дороги, ведущей от Энского шоссе к промзоне. Навстречу проехала «скорая». Без мигалки, значит использовалась в качестве катафалка.

Припарковавшись рядом со служебным УАЗиком и ещё одной «скорой», Баринов не спешил выходить. Посмотрел на себя в зеркало, пригладил волосы. Вид всё равно тот ещё. Что снаружи, что внутри.

Достав из кармана табакерку, поднёс к ноздрям, сделал два резких вдоха. Подождал несколько секунд, собираясь с мыслями. Только потом вышел из машины.

- Здравствуйте.

Один из парней с центрального говорил с кем-то по телефону, но отвлёкся, чтобы поздороваться с начальником. Кивнув ему, Баринов прошёл мимо.

Два санитара с мрачными похмельными лицами несли носилки, спотыкаясь, но не теряя равновесия.

Рядом с санитарами семенила Таня, помощница Баринова. Тридцать пять, двое детей. Не очень красивая, где-то неуклюжая, зато исполнительная и умная. За спиной юрфак ростовского универа, потом год стажировки в ростовской прокуратуре. Не прижилась, и вернулась в Энск, чтобы работать в полиции. Давно это было.

Начало миллениума. Баринов только-только возглавил Энское УВД, и начинал зачистку родного города от наиболее отмороженного криминала. Стрельба, взрывы, похищения. Не все выдерживали поначалу, не все справлялись. Тогда Баринов её и заприметил, способную, умную, смелую и принципиальную. Помощник следователя, по сути, курьер-денщик. Мало кто её тогда серьёзно воспринимал, а вот, спустя пятнадцать лет, она замначальника полиции, повторила ровно тот путь, которым прошёл Баринов, от самых низов, до номера два. Которым и останется, поскольку слишком порядочная для того, чтобы занимать вершину.

- Здравствуйте, Иван Андреевич. Ещё раз.

Жестом остановив санитаров, Баринов поднял простыню. Лицо незнакомо. Двадцать - двадцать пять, чёрные волосы.

- Кто это?

- Документов нет. - ответила Таня.

- А остальные?

Отпустив санитаров, Баринов направился к ангару.

- Документов нет ни у кого. - Таня семенила рядом, пытаясь подстроиться под непостоянный шаг Баринова. - Но двое одеты в форму «Щита». Их микроавтобус там, за будкой.

Баринову захотелось выругаться. Случилось то, о чём он подумал, когда Таня сообщила о бойне, и в чём он укрепился, когда увидел черноволосого парня. А теперь ещё и «Щит». Всё к одному.

- Всего четверо?

- Да. Трое были здесь, один рядом с дорогой. Вот ещё что нашли.

Она показала небольшой пакетик для улик, в нём лежал огрызок джойнта.

Баринов зло нахмурился. На мгновение всего лишь, но Таня работала с ним достаточно долго, чтобы замечать эти микрожесты, и делать правильные выводы.

- Думаете, разборки Сурена с Могильщиком?

Именно так Баринов и думал. Не просто думал, был уверен в этом на сто сорок шесть процентов.

- Ты их сняла? Убитых.

- Да, как вы и просили. Отправила вам в вацап.

- Я не пользуюсь вацапом. - проворчал Баринов. - В телеграм.

- Да, конечно, простите.

Пока Таня отправляла фотографии, он следил за криминалистами. Один паковал гильзы в пакеты для улик, второй осматривал микроавтобус частного охранного предприятия «Щит», с энскими адресом и телефонами на борту.

- Отправила. Иван Андреевич, ещё вот что. Сторож с переезда, который позвонил насчёт выстрелов. Он видел чёрную иномарку без номеров.

- Иномарку?

- Говорит, это был Субару Форестер. Но я сомневаюсь, что это точно. В то время ещё темно было, а от его халупы до дороги довольно далеко. Говорит, иномарка повернула в сторону Ростова. Я уже позвонила дорожникам, они ввели «Перехват».

Баринов отмахнулся. Толку с этих планов ноль.

- Попроси у них записи с дорожных камер. В обе стороны, за последние сутки. Пока не стёрли.

- Там по дороге Дачное и Овощное. - напомнила Таня. - Если это Сурен…

- Я заеду к Сурену. - перебил её Баринов. - Займись камерами, и криминалистов поторопи, со всеми экспертизами.

- А в «Щит»…

- В «Щит» я тоже сам заеду.

Повернувшись, Баринов пошёл к своей машине.

***
На дачу Пашиного дедушки Света приезжала однажды, и даже не выходила из машины. Тем не менее, ей почему-то казалось, что дача является райским уголком, где всюду деревья, цветы и ухоженный кустарник.

Теперь она выглядела разочарованной, а Паша чувствовал свою вину, хотя предупреждал, что дом старый, да и во дворе не то, чтобы чисто и аккуратно, а скорее наоборот.

- Твой дедушка был старьевщиком? Почему тут так много хлама?

- Это же дача. - Паша пожал плечами. - Здесь и должен быть хлам.

- И где мне тут фотаться?

Они приехали, чтобы сделать снимки для риэлтора, но Света ещё в начале поездки отметила, что давно не делала постов в инстаграмме. Это означало, что Паше обязательно придётся фотографировать супругу среди цветов и деревьев. Развалившиеся бочки, сломанные качели и ржавые велосипеды в концепцию Светиного инстаграмма не вписывались.

Скорее всего, она вообще бы сюда не поехала, если бы не фотки для инстаграмма - подумал Паша. И показал в сторону колодца, в дальней части участка.

- Там чисто должно быть. Только цветы всякие, кусты, типа того. Там хорошие снимки получатся, тебе понравится.

Света любила фотографироваться - делать утиные губки, отжимать и отставлять ножку, менять образы от томной интеллигентки до похотливой развратницы. Потом выбирать лучшие снимки, публиковать их, и получать лайки - маленькие женские радости.

Она старательно позировала, в процессе у неё улучшилось настроение, она даже стала улыбаться по-настоящему, искренне - и Паша почувствовал себя счастливым. Такие маленькие мужские радости - делать так, чтобы любимая улыбалась.

Он, конечно, и сам всё испортил. Вспомнил кое-что из детства, задумался, а когда Света на него вопросительно посмотрела, пояснил:

- Вон там, за клумбой, я хомяка похоронил.

- Фу!

- Когда мелким был. А там - кошку.

- Тут что, кладбище?

- Ну типа. - Паша пожал плечами.

Света перестала улыбаться, даже нахмурилась, отошла в сторону.

- Паша. Я тебя умоляю, только не вздумай ещё сказать кому-нибудь. Пока мы не продадим это.

Она выделила «это» особо презрительным тоном. А потом чихнула.

- Будь здорова!

- Аллергия. - сказала Света, запуская руку в сумочку, за салфетками. - Спасибо.

- В аптечке супрастин, я принесу. - Паша бросился было к машине.

- Не надо! Сними участок и поехали отсюда. Где ключи от дома?

- В бардачке.

Она пошла к машине, а Паша привычным взглядом многолетнего фотографа-любителя начал выбирать ракурсы.

Тридцать соток - не шутка. Кроме дома ещё два сарая, теплица, уличный сортир, колодец, летняя кухня с душевой. Тут Пашка в песочнице копался, там на качелях и турнике крутился, а здесь запалил костёр, который чуть было всю дачу не спалил, хорошо, дед вовремя заметил да соседей позвал.

Дед, он на самом деле-то мастеровитым был, всё сам строил. Ещё при Советах, когда промзону отстраивали, он там по дешёвке материалы скупал. Тогда думал, что на века строит, внукам и правнукам. А оно как-то всё ещё при его жизни в запустение пришло, а за тот год, что деда не стало, так и вовсе умерло. Тридцать соток, кладбище детства.

Права Светка, надо продавать «это». Если за пятнадцать тысяч не возьмут, то за тринадцать, или даже за десять. Дом ведь уже и не дом. Тут трещина, тут стена неровная, а тут… стекло разбитое.

Заглянув в разбитое окно, Паша увидел пустую комнату.

- Света! - крикнул он в пробоину. - Любимая, тут окно разбито!

- Паша, зайди в дом! - услышал он.

Обойдя здание, он зашёл в дом, с порога начав:

- Наверное, хулиганы местные. Как думаешь, лучше застеклить…

Войдя в комнату, он запнулся, увидев бледную Свету, стоящую у стены, и незнакомого черноволосого мужчину, сидящего в кресле.

- … или пусть так будет. - на автомате договорил Паша, лихорадочно пытаясь понять, что происходит.

- Зайди. - приказал мужчина. - И стань к стене. Живо!

У него в руке был пистолет, направленный на Пашу. У ног стояла спортивная сумка. Судя по пятнам крови и окровавленным тряпкам, разбросанным по полу, он был ранен.

***
«Овощным» назывался совхоз, которого не стало в восьмидесятые. А в девяностые, когда наиболее предприимчивый криминал стал легализовываться через агробизнес, здесь появилось фермерское хозяйство с тем же названием, и ваучерами от бывших совхозников. Владельцем числился Сурен Багдасарян, известный в Энске и за его пределами как Дядя Сурен, Сурик Нахичеванский, Сура Морозовский. Поначалу Сурен разводил здесь бычков, но внезапно заделался вегетарианцем, и ферма начала выращивать зелень. Петрушку-метрушку, укроп-мукроп, кинзу-минзу.

Пока ростовские экс-братки делили мясомолочные и зерновые направления, Сурен заказывал в Европе тепличное оборудование, выписывал из Армении земляков, и осваивал рынки всей области, благо, что конкурентами у него в это время были только бабули с собственными огородами. Когда выжившие в пшенично-подсолнечных войнах бизнесмены узнали, сколько прибыли даёт один пучок укропа, и сколько этих пучков продаётся ежедневно - Сурен уже снимал сливки с раскрученного и поставленного на конвейер предприятия.

Главным врагом Сурена был Костя Могилевич, хозяин частного охранного предприятия «Щит», известный тем, что пятнадцать раз обвинялся в вымогательстве, но всякий раз уходил от ответственности. Лет двадцать назад он, пытаясь надавить на Сурена, взял кого-то из его родственников в заложники. Сурен заплатил, а потом объявил Могильщику кровную месть.

В конце девяностых они славно почистили ряды друг друга, в какой-то мере облегчив работу Баринову, в то время - замначу и одновременно старшему следователю Энского УВД. Кресты торпедам и монументы бригадирам до сих пор украшают центральную аллею городского кладбища. В основном молодые пацаны, от двадцати до тридцати, в самом расцвете. Почти всех их Баринов знал лично, ни одного из них ему не было жалко.

«Вранглер» остановился возле торгового ангара овощников. Некоторое время Баринов наблюдал, как усатые молодчики загружают фуру паллетами с зеленью. Достал табакерку, в стомилионный раз подумал о том, что надо завязывать с этим дерьмом, сделал два вдоха.

Только потом вышел.

Сурену уже доложили, конечно, и он вышел из ангара навстречу.

- Гражданин начальник. А я вас завтра ждал. Сегодня же воскресенье. Или внеплановый визит? Зелень-мелень? Шашлык-машлык?

С возрастом он становился разговорчивым до болтливости. И всё время улыбался. Что гостей встречать, что врагам глотки резать - ему всё едино.

Баринов осматривался, не обращая на него внимания.

Машины, стоящие у ангара, грузовики на пятачке. Охранник, кинувший кость двум дворнягам, и лениво наблюдавший теперь за их грызнёй.

- Не похоже на военное положение.

- Так мы ни с кем и не воюем, гражданин начальник. Мы же самая мирная нация. Всегда за диалог.

- Эти проповеди в Арцах езжай читать. - проворчал Баринов. - В промзоне четыре трупа, два из них черножопые.

Он протянул Сурену смартфон с фотографиями трупов.

- Вам, гражданин начальник, роль нациста не идёт. - заметил Сурен, пролистывая снимки. - К тому же, это всё лет десять назад было популярно. Теперь в тренде многонациональное государство. Двести восемьдесят вторая как бы подтверждает. Это не мои люди. Это вообще не армяне. Чехи, или… ингуши… чёрт их разберёт.

Сурен вернул смартфон, продолжая улыбаться, и смотрел в глаза Баринову, не отводя взгляд. Он был чертовски спокоен, и похоже, говорил правду.

- Чёрная инормарка без номеров. Субару Форестер или что-то похожее.

- Себе ищете? Решили машину поменять?

- Ещё раз состришь, и я сюда роту ОМОНа пришлю. - пообещал Баринов. - Им стендапить будешь.

Сурен поднял руки, показывая, что не желает проблем.

- Мои на Субару не ездят. Американцы или немцы. Но я спрошу, может, кто что видел.

Конфликт между дворнягами достиг своего апогея - один из кабыздохов изловчился и цапнул своего конкурента за бок. Визг, лай, и вот уже проигравшая дворняга уносит ноги, а победитель горделиво укладывается на землю рядом с костью, под радостный хохот охранника, снимающего схватку на телефон.

- На завтра всё готово? - спросил Баринов.

- В принципе, да.

- Тогда в принципе неси.

Сурен скрылся в ангаре. А Баринов направился к грузовику. Остановив одного из грузчиков, забрал у него ящик с листьями салата, упакованными в пакеты с небольшими подставками. И перевернул, вываливая содержимое ящика на землю. Присел на корточки, перебирая листья салата.

Таким его и застал Сурен. Конечно, сразу понял, что происходит.

- Серьёзно? Гражданин начальник, я слово не нарушаю. Да и зачем мне наркота? Я на салате больше зарабатываю, даже с учётом налогов.

Баринов поднялся. Протянул руку - Сурен вложил в неё конверт. Заглянув внутрь, и убедившись, что купюр достаточно, начальник полиции повернулся и пошёл к машине.
Сурен продолжал улыбаться до тех пор, пока «Вранглер» не скрылся за поворотом. Только тогда улыбка сползла с лица старого армянина, уступив место звериной ненависти.

- Чтоб ты сдох, гандон продажный.

Сказал, словно проклял. И плюнул вслед, как бы завершая ритуал проклятия.

***
До этого дня ни в Пашу, ни в Свету никогда не целились из пистолета. Маленький чёрный зрачок парализовал волю, загипнотизировал их, введя в транс подчинения. Первые минуты они слепо выполняли всё, что им говорил черноволосый незнакомец.

- К стене. Живо! Муж и жена? Вы тут вдвоём? Больше никого нет? Аптечка в машине есть?

Паша и Света с готовностью кивали и мотали головами.

- Ты! Принеси.

Он показал пистолетом на Свету, и Паша машинально сделал шаг, стараясь заслонить её. Света ободряюще сжала ему руку, и шагнула в сторону выхода.

- Эй! - окликнул её черноволосый. - Я не плохой. Я хороший. Не хочу, чтобы кто-то пострадал. Понимаешь?

Света кивнула.

- Не зови никого. - попросил незнакомец. - Иначе я его убью.

Света снова кивнула. И после короткой паузы выбежала из дома.

Паша посмотрел на пятна крови на полу.

- Вам нужно в больницу.

- Быстрее! - вместо ответа крикнул черноволосый.

Света вернулась. Он вывалил аптечку себе на колени, рылся в ней несколько секунд.

- Аскорбиновая кислота? Гематоген?

- Ещё супрастин. - вставил Паша.

Незнакомец что-то пробормотал, неразборчивое, но похожее на ругательство.

- Мне нужны антибиотики. Обезболивающее.

- Вам в больницу нужно. - повторил Паша. И сразу же пожалел об этом.

Потому что черноволосый как-то очень зло на него посмотрел, направил пистолет ему в голову. Паша попятился.

- Думаю, ему нельзя в больницу. - торопливо заметила Света.

Да Паша и сам уже это понял.

Незнакомец сунул руку в спортивную сумку, стоявшую у него ног. Вытащил оттуда и швырнул к ногам супругов пачку купюр.

Это были доллары. В банковской упаковке, сто по сто. Десять тысяч долларов. Целое состояние.

- Дам ещё. За антибиотики и обезболивающее.

Света подняла деньги. Пролистнула. Не кукла. И похоже, не фальшивки.

- Паша. - сказала она. - Съезди в аптеку.

По её голосу сразу стало ясно, что она уже успела всё обдумать и принять решение.

- В какую? В Энск?

- Рядом с автовокзалом, на въезде.

- А ты?

- Один останется здесь. - жёстко вклинился в разговор черноволосый.

Он чуть опустил пистолет, видимо, чтобы не пугать хозяев дома.

- Я не умею водить. - напомнила Света. - Езжай.

Они смотрели друг другу в глаза. Паше казалось, что он должен что-то прочитать в её взгляде, увидеть какой-то знак, но ничего подобного он не замечал.

- Паша! Просто привези лекарства.

Он вышел. На автомате сел в машину. Вышел. Открыл ворота. Снова сел. Выехал.

Странное и ужасное чувство - когда не знаешь, что делать, а решение надо принимать немедленно. И оно, решение, не может быть правильным наверняка, потому что на исход влияют множество факторов, главный из которых - пистолет в руке черноволосого незнакомца.

Выезд из «Дачного», Энское шоссе, Энск, автовокзал. Доехал он тоже на автомате, остановившись рядом с райотделом полиции, чувствуя, как колотится сердце.

Полицейский у входа смолил сигарету, уткнувшись в телефон. Глядя на него, Паша представлял, как спецназ штурмует его старый ветхий дом, и чёрт бы с ней, с этой дачей, но каковы шансы того, что Света при этом не пострадает?

«Просто привези лекарства». На Светкином языке это означает, что надо сделать требуемое, не задавая вопросов, и не проявляя инициативу. Конечно. Она увидела деньги и потеряла голову. Решила, что этому вооружённому парню можно доверять. Что он действительно хороший и не хочет причинять никому вреда.

А что, если она ошибается?

Паша вышел из машины, ноги не гнулись. Шагнул в сторону райотдела. Остановился.

«Просто привези лекарства».

А что, если она права? Что, если это хороший человек, попавший в беду. И с ним можно договориться без всякого риска.

Паша повернулся, и пошёл обратно к машине.

- Эй! Мужчина! Что-то хотели?

Он остановился, вздрогнув. Посмотрел на полицейского, постарался улыбнуться.

- Нет. То есть… я ищу аптеку.

- Прямо по дороге, второй поворот направо.

- Спасибо.

- У вас всё в порядке?

Сердце колотилось, пот на лбу и подмышками.

- Да. У супруги аллергия.

- Здоровья ей.

- Спасибо. - кивнув, Паша сел в машину.

Доехал до аптеки. Столкнувшись на выходе с каким-то бомжом в велосипедном шлеме, едва не выбил у него из рук пакет с боярышником. Вошёл внутрь.

- Мне нужны антибиотики. И обезболивающее.

Аптекарша тоже оказалась излишне внимательной и отзывчивой.

- У вас что-то случилось? Нужна помощь?

- Нет-нет, всё в порядке. Просто… собираем гуманитарную помощь для Донбасса. Есть что-нибудь недорогое?

ПРОДОЛЖЕНИЕ