Этот забавный пастиш покойный Сёма Штапский разместил на нескольких литературных сайтах под псевдонимом Инкогнито. Некоторые дубинноголовые читатели, не разобравшись в бурлескной жанровой природе произведения, поспешили обвинить анонимного сочинителя в фамильярном обращении со знаменитостями и прочих «кощунствах». Иные стали всерьез отгадывать ( Read more... )

Уважаемые господа ( Read more... )

           2. 
           Демид и Берта

Между прочим, мало кто знает, что начинал я как поэт. Особенно плодотворны были для меня пятидесятые годы. Я писал по 80 стихотворений в месяц. Несколько моих вещей горячо одобрил Евтушенко и даже пообещал прочитать их своему другу Фиделю Кастро.

Сегодня я уже ничего не помню из написанного в ту пору, ( Read more... )

  Давным-давно, в тбилисском подвальчике, мы пили с ним молодое саперави из полупрозрачных кувшинов, которые с книксенами ставили на наш столик прелестные длинноногие подавальщицы. Отар съедал по пять-шесть шампуров шашлыка. Опустевшие шампуры не глядя бросал в угол и однажды убил таким образом неосторожную местную крысу.

А на рассвете водил ( Read more... )

   Совершенно избегать рукопожатий Долматовского было нельзя, он был в фаворе, и от него многое зависело. Тогда обратились ко мне: «Сёма, ты у нас самый умный, придумай, как отвадить проклятого Ароныча».

На следующий день песенник радостно устремился ко мне в фойе Дома литераторов. Но тотчас же взвыл от боли: его шаловливый перст сломался о ( Read more... )

           5.
           С гневом и возмущением

Однажды мы с Арсением Тарковским посетили кинозал переделкинского Дома творчества. Показывали что-то полузапретное, не допущенное в массовый прокат. Какой-нибудь там Пазолини, сейчас не помню точно. Между мной и Тарковским сидела глухая Мариэтта Шагинян. Она забыла свой слуховой аппарат, и Арсений ( Read more... )

          6. 
          В «Гамбринусе» с Бубой

Пили мы как-то пиво с Борисом Сичкиным  в знаменитом одесском «Гамбринусе». Перед нами стояло шесть опорожненных кружек, хотелось еще, но деньги кончились. Я в ту пору практически не печатался, а Боря почти не снимался.

- Сёма, я тебя очень люблю, - произнес Боря, - но ты поц. Зачем ты вчера ( Read more... )

          7.
          Перебродившее сусло

Как-то я гостил у Зямы Гердта в Красной Пахре. В одно прекрасное утро мы сидели с хозяином на террасе его дачи, пили чай и разговаривали об искусстве.

- Нет, Сёмочка, всё-таки Кешин Онегин мне нравится больше.

- Не знаю, Зямочка, не знаю, у Кеши он слегка отдает Гамлетом. Мне ближе Сережин.

- Кешин ( Read more... )

          8.
          Гойя и фазаны

Много лет назад, в блаженное брежневское безвременье, сидели мы с моей племянницей, поэтессой Ириной Перетц, в ресторане ВТО. Выпили и закусили изумительной осетринкой. Ирина была необычайно хороша, и знаменитейший поэт-модернист послал ей со своего столика початую бутылку шампанского. Бутылку сопровождала ( Read more... )

           9.
           Штапский и Штабский

Мою фамилию то и дело коверкают, иногда непреднамеренно, но чаще всего из побуждений недоброжелательных.

Так покойный Катаев, в отместку за отрицательную рецензию на его мемуарную прозу, на все эти «алмазные колодцы забвения», неизменно называл меня Шпатским. А министр культуры Фурцева в 1967 году на ( Read more... )