Шерстяное сердце суфия. История вещего сна (Часть Вторая)...продолжаю зачитываться.
Оригинал взят у ihavesage в Шерстяное сердце суфия. История вещего сна (Часть Вторая).
Ты суфий, если твое сердце мягкое и теплое, как шерсть.
Народное.
Окончание. Начало здесь.
"...пойдемте со мной. Аха-джан* хочет вас видеть."
Меня провели в маленькую темную комнату, уставленную шкафами. Посреди комнаты на ковре в шерстяной бурке сидел дервиш почтенных лет. Распорядитель посадил меня напротив и удалился. Теперь я знаю, что такое божественный трепет.
Началась самая важная аудиенция моей жизни, наверное что-то похожее на визит к Мудрому Гудвину или Архитектору из "Матрицы". Старик взглянул на меня из-под густых бровей и едва улыбнулся сквозь седую с желтизной бороду.
- Что я могу для тебя сделать? - начал он разговор. Я не думал над ответами, они приходили сами.
- Ничего, благодарю вас. Я не знаю, зачем пришел, но знаю точно, что должен быть здесь.
Аха-джан одобрительно кивнул.
- Я ждал тебя. Я знал, что ты едешь.
Он достал из ящичка четки и перстень с нефритом и протянул их мне.
- Возьми, они будут тебя беречь. И знай - этот дом теперь всегда открыт для тебя. Всегда.
Снова вошел распорядитель. Он показал, что при прощании надо то ли кланяться, то ли целовать. Не помню, все было как в бреду.
Семья моего друга внимательно выслушала мой рассказ по возвращении и посерьезнела. Мать долго вертела в руках перстень с гравировкой суры из Корана и качала головой. Иранцы почитают и побаиваются суфийских дервишей, как мы - колдунов и шаманов. Они верят в мистическую силу и держатся от дервишей на почтительном расстоянии.
После посещения ханики я думал, что вершина моего путешествия позади. На самом деле, все только начиналось.
На следующий день на рынке мой друг разговорился с торговцем. Во время эмоциональной беседы торговец то и дело показывал пальцем на мой перстень. Оказалось, что торговец интересовался, кто я и где взял этот перстень, и отказывался поверить, что это подарок. Слишком серьезный подарок. Затем в кафе официант, увидев перстень, вдруг попятился назад с подносом и поклонился мне. Я так и застыл с арбузом в руке. Он объяснил, что носитель перстня должен быть человеком особенным и еще что-то про магическую силу.
Мы были одинаково несведущи в этих вопросах, но полоса странных совпадений заставила моего друга понервничать. Он не особо верил в мистику, и ему было неуютно от того, что мистика следовала за нами по пятам.
Меня же волновал вопрос, что все это значит. Еще через день мы поехали к другу на дачу на Каспийское море. Сонным утром мы сидели на галечном пляже, любуясь зеркалом воды. К нам подошел худой, потрепанный парнишка неверной походкой и обратился ко мне. Мой друг сразу перехватил разговор. Парень, похоже, просил о чем-то, показывая на мой перстень, а друг отрицательно качал головой. В конце концов, парнишка опустил голову и побрел прочь. Меня разрывало любытство.
- Что? Что он сказал?
- Ну это уже слишком. Не знаю, что и думать. Этот мальчик - крэковый наркоман. Говорит, что завязал, и ему сейчас очень плохо. Он спрашивал, не поможешь ли ты облегчить его страдания. Я сказал, что ты не врач и вообще иностранец. Он не поверил, сказал, что человек с таким перстнем обязательно сможет ему помочь, что такие перстни просто так не даются.
- Так почему ты не спросил меня?
- А чем ты можешь помочь?
Я вскочил, посмотрел на перстень, на друга. И правда, чем я могу помочь? Я не врач, не дервиш, не знаю фарси и вообще, человек тут случайный. Я ничего не решаю... вот именно! О, боже, как все просто!!
Не мое дело - решать, могу я помочь или не могу. За меня уже решил этот парень. За меня решил дервиш три дня назад. Перстень мне дан в служение людям. Вот, о чем мой сон. Вот, о чем мой путь. Еще не знаю как, там разберемся.
- Я помогу ему! Где он?
Мы оглянулись, но мальчишка уже растаял в толпе отдыхающих. Я не успел ему помочь, но зато он помог мне. Мне нужно было срочно вернуться в ханику.
- Мне нужно срочно вернуться в ханику.
- Но туда езды четыре часа.
- Мне очень нужно попасть на вечернюю сему**.
Друга не пришлось долго уговаривать. Он и так все видел. Через четыре часа я звонил в дверь с тяжелым засовом. На этот раз мне открыли быстро и встретили, как старого друга. В зале царило оживление. Около сотни мужчин рассаживались на ковровые полы вдоль стен. За перегородкой также рассаживались женщины.
Перед самым началом вошел Аха-джан, все встали ему навстречу. Он подошел к каждому, приветствуя поцелуем руки, подошел и ко мне. Глаза его радостно блестели, как у ребенка. Сема состояла из концерта музыкантов, пений зикров и совместной трапезы. Перед Аха-джаном поставили оргомный таз с приготовленным фаршем. Он запускал в него руку и шлепал фарш в раскрытую лепешку. Он лично раздал еду каждому, включая женщин.
Я был совершенно заворожен единством действия, всеобщей радостью происходящего и неприхотливой магией ритуала. Я был дома среди самых близких друзей на свете, мы праздновали великое творение - жизнь.
В завершении, все встали и принялись целовать друг другу руки в суфийском приветствии. Берешь руку человека в обе свои и целуешь тыльную сторону его ладони с поклоном, он делает то же самое. И так по кругу. Мое сердце окончательно растаяло и стало подтекать слезами на щеках. После церемонии меня обступили любопытные мужчины. Я выделялся на общем фоне, как черный барашек. Кто-то расспрашивал о моей жизни, кто-то пустился рассказывать о своей, кто-то давал наставления. Я уже был готов откланяться, как распорядитель спросил, хочу ли я еще раз повидаться с Аха-джаном. Конечно! Короткая встреча, короткое напутствие от уже горячо любимого мною старца. Низкий поклон, Аха-джан, теперь я знаю, зачем я здесь!
Мой вещий сон закончился уже в Москве. Перстень и четки подсказали, что все произошло наяву. До сих пор они напоминают мне о знаках того путешествия: я должен помогать людям. Но помогать можно лишь тогда, когда сердце станет мягким и теплым, как шерсть, иначе получится лишь "причинять добро".
Потом был долгий путь к суфизму через казахские степи, московские семы, святые места Бухары и Коньи, кривые улочки Каира. И еще более долгий путь к шерстяному сердцу суфия, который начался на толстом ковре ханики и будет тянуться шерстяной ниточкой через всю жизнь.
*Аха-джан - уважительное обращение к духовному лидеру (похоже на "Владыко")
**Сема - суфийсикий ритуал
Ты суфий, если твое сердце мягкое и теплое, как шерсть.
Народное.
Окончание. Начало здесь.
"...пойдемте со мной. Аха-джан* хочет вас видеть."
Меня провели в маленькую темную комнату, уставленную шкафами. Посреди комнаты на ковре в шерстяной бурке сидел дервиш почтенных лет. Распорядитель посадил меня напротив и удалился. Теперь я знаю, что такое божественный трепет.
Началась самая важная аудиенция моей жизни, наверное что-то похожее на визит к Мудрому Гудвину или Архитектору из "Матрицы". Старик взглянул на меня из-под густых бровей и едва улыбнулся сквозь седую с желтизной бороду.
- Что я могу для тебя сделать? - начал он разговор. Я не думал над ответами, они приходили сами.
- Ничего, благодарю вас. Я не знаю, зачем пришел, но знаю точно, что должен быть здесь.
Аха-джан одобрительно кивнул.
- Я ждал тебя. Я знал, что ты едешь.
Он достал из ящичка четки и перстень с нефритом и протянул их мне.
- Возьми, они будут тебя беречь. И знай - этот дом теперь всегда открыт для тебя. Всегда.
Снова вошел распорядитель. Он показал, что при прощании надо то ли кланяться, то ли целовать. Не помню, все было как в бреду.
Семья моего друга внимательно выслушала мой рассказ по возвращении и посерьезнела. Мать долго вертела в руках перстень с гравировкой суры из Корана и качала головой. Иранцы почитают и побаиваются суфийских дервишей, как мы - колдунов и шаманов. Они верят в мистическую силу и держатся от дервишей на почтительном расстоянии.
После посещения ханики я думал, что вершина моего путешествия позади. На самом деле, все только начиналось.
На следующий день на рынке мой друг разговорился с торговцем. Во время эмоциональной беседы торговец то и дело показывал пальцем на мой перстень. Оказалось, что торговец интересовался, кто я и где взял этот перстень, и отказывался поверить, что это подарок. Слишком серьезный подарок. Затем в кафе официант, увидев перстень, вдруг попятился назад с подносом и поклонился мне. Я так и застыл с арбузом в руке. Он объяснил, что носитель перстня должен быть человеком особенным и еще что-то про магическую силу.
Мы были одинаково несведущи в этих вопросах, но полоса странных совпадений заставила моего друга понервничать. Он не особо верил в мистику, и ему было неуютно от того, что мистика следовала за нами по пятам.
Меня же волновал вопрос, что все это значит. Еще через день мы поехали к другу на дачу на Каспийское море. Сонным утром мы сидели на галечном пляже, любуясь зеркалом воды. К нам подошел худой, потрепанный парнишка неверной походкой и обратился ко мне. Мой друг сразу перехватил разговор. Парень, похоже, просил о чем-то, показывая на мой перстень, а друг отрицательно качал головой. В конце концов, парнишка опустил голову и побрел прочь. Меня разрывало любытство.
- Что? Что он сказал?
- Ну это уже слишком. Не знаю, что и думать. Этот мальчик - крэковый наркоман. Говорит, что завязал, и ему сейчас очень плохо. Он спрашивал, не поможешь ли ты облегчить его страдания. Я сказал, что ты не врач и вообще иностранец. Он не поверил, сказал, что человек с таким перстнем обязательно сможет ему помочь, что такие перстни просто так не даются.
- Так почему ты не спросил меня?
- А чем ты можешь помочь?
Я вскочил, посмотрел на перстень, на друга. И правда, чем я могу помочь? Я не врач, не дервиш, не знаю фарси и вообще, человек тут случайный. Я ничего не решаю... вот именно! О, боже, как все просто!!
Не мое дело - решать, могу я помочь или не могу. За меня уже решил этот парень. За меня решил дервиш три дня назад. Перстень мне дан в служение людям. Вот, о чем мой сон. Вот, о чем мой путь. Еще не знаю как, там разберемся.
- Я помогу ему! Где он?
Мы оглянулись, но мальчишка уже растаял в толпе отдыхающих. Я не успел ему помочь, но зато он помог мне. Мне нужно было срочно вернуться в ханику.
- Мне нужно срочно вернуться в ханику.
- Но туда езды четыре часа.
- Мне очень нужно попасть на вечернюю сему**.
Друга не пришлось долго уговаривать. Он и так все видел. Через четыре часа я звонил в дверь с тяжелым засовом. На этот раз мне открыли быстро и встретили, как старого друга. В зале царило оживление. Около сотни мужчин рассаживались на ковровые полы вдоль стен. За перегородкой также рассаживались женщины.
Перед самым началом вошел Аха-джан, все встали ему навстречу. Он подошел к каждому, приветствуя поцелуем руки, подошел и ко мне. Глаза его радостно блестели, как у ребенка. Сема состояла из концерта музыкантов, пений зикров и совместной трапезы. Перед Аха-джаном поставили оргомный таз с приготовленным фаршем. Он запускал в него руку и шлепал фарш в раскрытую лепешку. Он лично раздал еду каждому, включая женщин.
Я был совершенно заворожен единством действия, всеобщей радостью происходящего и неприхотливой магией ритуала. Я был дома среди самых близких друзей на свете, мы праздновали великое творение - жизнь.
В завершении, все встали и принялись целовать друг другу руки в суфийском приветствии. Берешь руку человека в обе свои и целуешь тыльную сторону его ладони с поклоном, он делает то же самое. И так по кругу. Мое сердце окончательно растаяло и стало подтекать слезами на щеках. После церемонии меня обступили любопытные мужчины. Я выделялся на общем фоне, как черный барашек. Кто-то расспрашивал о моей жизни, кто-то пустился рассказывать о своей, кто-то давал наставления. Я уже был готов откланяться, как распорядитель спросил, хочу ли я еще раз повидаться с Аха-джаном. Конечно! Короткая встреча, короткое напутствие от уже горячо любимого мною старца. Низкий поклон, Аха-джан, теперь я знаю, зачем я здесь!
Мой вещий сон закончился уже в Москве. Перстень и четки подсказали, что все произошло наяву. До сих пор они напоминают мне о знаках того путешествия: я должен помогать людям. Но помогать можно лишь тогда, когда сердце станет мягким и теплым, как шерсть, иначе получится лишь "причинять добро".
Потом был долгий путь к суфизму через казахские степи, московские семы, святые места Бухары и Коньи, кривые улочки Каира. И еще более долгий путь к шерстяному сердцу суфия, который начался на толстом ковре ханики и будет тянуться шерстяной ниточкой через всю жизнь.
*Аха-джан - уважительное обращение к духовному лидеру (похоже на "Владыко")
**Сема - суфийсикий ритуал