В целом, многое смущает. Конечно, такой текст просто так перевести далеко не просто:)
1. Tu tienes que saber - от себя переводчик добавил. 2. Город ведь не mística, а скорее divinа. 3. rosas y jazmín - ну ладно, уже можно и простить. Хотя жасмин-то откуда? 4. animales finos - de belleza incomparable 5. вол, исполненный очей, стал сперва "лучезарным", а второй раз передал свои очи орлу. Про орла не дословно, но хорошо: "desplegando las alas". 6. ...en el cielo azul la estrella lucirá... - а почему в будущем? ...в небе голубом ГОРИТ одна звезда... Un ángel bueno te dirá Que es para tí también. Ой, откуда пришел добрый ангел с дарами? Ведь поэт обращается к "своему ангелу" - ...звезда твоя, о ангел мой, она твоя всегда... 7. дивный сад - совсем не Иерусалим...
Kинулся в ю-тьюб искать исполнение, и не нашел. Нет ли у Вас ссылки на Фернандеса?
Обратите внимание, что замечания в пунктах 3, 4, 6 и 7 относятся не ко мне, а к Фернандесу. Похвала в п. 5 - тоже :)
"Иерусалим" и по-французски, и по-испански, видимо, употребляется в смысле "рай". "Город Золотой" - песня про Небесный Иерусалим, не про земной. Фернандес так перевел не потому, что я живу в Иерусалиме :)
Я просто убрала из его перевода очевидные несуразности вроде fieras finas de cristal и pedirás perdón. А вот волы и орлы, по-моему, имеют полное право меняться очами, так как это не очень существенно, а в оригинале (т.е. у пророка Иезекииля) очи принадлежали вообще ободьям Небесной колесницы.
Простите конечно; но я и не занимался подробным анализом разных вариантов. В любом случае, Небесный Иерусалим как синоним Рая мне знаком только в русском изводе; метафора такая же как про Третий Рим. В песне сплетены такие пласты которые как бы не могут и не должны сплетаться; но Поэзия дышит где хочет:) Три лестницы, ведущие на небо, Я видел. И восходят по одной Из них взалкавшие вина и хлеба. Она висит над страшной глубиной, Из мрамора, но точно кружевная, Озарена пылающей луной. Вокруг нее каскады, ниспадая, Кипят, доколь их может видеть взгляд, И пестрых птиц над ними кружит стая. И так сверкает этот водопад, Как будто царь неизмеримо щедрый Алмазов белых сыпет бездне клад. А наверху, где пинии и кедры, Там розы алым соком налиты Так, что черны их бархатные недра...
Comments 5
Quien quiere es querido,
Quien luce es bendito
надо бы добавить "ya" -
Quien quiere ya es querido,
Quien luce ya es bendito
И слово luce что-то меня смущает...
Reply
Reply
1. Tu tienes que saber - от себя переводчик добавил.
2. Город ведь не mística, а скорее divinа.
3. rosas y jazmín - ну ладно, уже можно и простить. Хотя жасмин-то откуда?
4. animales finos - de belleza incomparable
5. вол, исполненный очей, стал сперва "лучезарным", а второй раз передал свои очи орлу. Про орла не дословно, но хорошо: "desplegando las alas".
6. ...en el cielo azul la estrella lucirá... - а почему в будущем? ...в небе голубом ГОРИТ одна звезда...
Un ángel bueno te dirá
Que es para tí también.
Ой, откуда пришел добрый ангел с дарами? Ведь поэт обращается к "своему ангелу" - ...звезда твоя, о ангел мой, она твоя всегда...
7. дивный сад - совсем не Иерусалим...
Kинулся в ю-тьюб искать исполнение, и не нашел. Нет ли у Вас ссылки на Фернандеса?
Reply
Обратите внимание, что замечания в пунктах 3, 4, 6 и 7 относятся не ко мне, а к Фернандесу. Похвала в п. 5 - тоже :)
"Иерусалим" и по-французски, и по-испански, видимо, употребляется в смысле "рай". "Город Золотой" - песня про Небесный Иерусалим, не про земной.
Фернандес так перевел не потому, что я живу в Иерусалиме :)
Я просто убрала из его перевода очевидные несуразности вроде fieras finas de cristal и pedirás perdón. А вот волы и орлы, по-моему, имеют полное право меняться очами, так как это не очень существенно, а в оригинале (т.е. у пророка Иезекииля) очи принадлежали вообще ободьям Небесной колесницы.
Reply
В любом случае, Небесный Иерусалим как синоним Рая мне знаком только в русском изводе; метафора такая же как про Третий Рим.
В песне сплетены такие пласты которые как бы не могут и не должны сплетаться; но Поэзия дышит где хочет:)
Три лестницы, ведущие на небо, Я видел. И восходят по одной Из них взалкавшие вина и хлеба. Она висит над страшной глубиной, Из мрамора, но точно кружевная, Озарена пылающей луной. Вокруг нее каскады, ниспадая, Кипят, доколь их может видеть взгляд, И пестрых птиц над ними кружит стая. И так сверкает этот водопад, Как будто царь неизмеримо щедрый Алмазов белых сыпет бездне клад. А наверху, где пинии и кедры, Там розы алым соком налиты Так, что черны их бархатные недра...
Reply
Leave a comment