Армянский переулок. Часть 5.
Армянский переулок. Часть 5. Доходный дом №9.
Часть 1. Часть 2. Часть 3. Часть 4.
Об истоии участка, на котором сейчас стоит дом №9, я писала в прошлой части, поэтому начну сразу с того момента, когда в 1873 г. Абамелек Лазарева Е.Х. продала его одному из совладельцев Тверской мануфактуры, почетному гражданину Абраму Абрамовичу Морозову (1839-1882 гг.), из знаменитой династии купцов Морозовых и мужу известной благотворительницы Варвары Алексеевны Морозовой, урожденной Хлудовой.
Абрам Абрамович владеет участком недолго и уже на следующий год продает его купцу Ксенофонту Егоровичу Торопову. А купце Торопове известно немного, поэтому здесь я попутно решила немножко про него написать, то что мне удалось нарыть.
Топоров К.Е. (1839 - после 1908 гг.) - купец второй гильдии, гласный моск. городской Думы, член и казначей общ-ва попечения о детях лиц, сосланных в Сибирь, член комиссии по устройству и содержанию госпиталей для больных и раненых воинов, попечитель Набилковского госпиталя, состоял церковным старостой церкви Николая Чудотворца в Драчах, неподалеку от которой жил. Ему принадлежал еще доходный дом на углу Садовой-Сухаревской ул. и Цветного бул. Вот он в центре с башенкой. Фото, сделано между 1958 - 1965 гг.
Дом сохранился, но подлинный он или копия, не знаю, меня смущает, что о нем не удалось обнаружить никакой информации, когда и кем он был построен, буду рада, если кто-то напишет об этом доме подробнее в комментариях.
Еще один его дом находился на Цветном бульваре, 12 (не сохранился).
Купец Торопов К.Е.занимался подрядами и торговлей русскими и иностранными товарами. Имел свой магазин кондитерских изделий "Флей" и при нем кофейню на Кузнецком мосту в д. Третьяковых. Фоторисунок. 1910-е годы.
Позже магазин переехал в Дом Купеческого общества, здание сохранилось - сейчас это угол Неглинки и Пушечной улицы. Фото сделано между 1907 - 1913 гг.
У Ксенофонта Егоровича было три сына Василий, Александр и Николай.
Вернемся в Армянский переулок.
Дом №9. В 1874-1875 годах на этом участке по проекту австрийского архитектора Вебера А.Е. купец Торопов строит трехэтажный доходный дом, выходящий своими сторонами сразу на три переулка ; Сверчков, Архангельский и Армянский.
Вебер Август Егорович (1836-1903) - автрийский архитектор, приехал в Россию в 1871 году по приглашению предпринимателя А. А. Пороховщикова, для которого он построил доходные дома. С этого времени жил в Москве, где много строил, среди его самых известных работ Царский павильон ( здесь фото интерьеров) и Катковский лицей. Еще об одной постройке Августа Егоровича, не упомянутой в Википедии, я писала здесь.
Как выглядел дом первоначально сказать трудно, старых фотографий этого места не сохранилось, а вот так дом выглядит сейчас, он надстроен, но об этом ниже. Декоративное украшение здания тоже довольно скромное, первый этаж украшен рустом.
Пространство над окнами второго этажа украшено цветочным орнаментом и лепными изображениями женских головок, сами окна уже с новыми рамами.
Часть окон третьего этажа над подъездами украшены фигурками, сидящих в раковине девушек и держащих в руках гирлянды.
В конце XIX века владение перешло к Константинову И.В. (здесь надо исправить ошибку, именно к И.В., а не наоборот В.И., как написано у Сорокина и многих др. Мне пришлось просмотреть довольно много справочников, чтобы установить истину) и его наследникам, у которых оно было до 1917 года. О Константиновых тоже известно немного, поэтому напишу, что мне удалось узнать.
Константинов Иван Васильевич (1843 - ? гг.) - купец 2-й гильдии, в купечестве с 1894 г., родом из крестьян. Содержал меблированные комнаты в доме Суздальского подворья на Софийке (сейчас Пушечная ул.). Они сохранились.
Бывшие меблированные комнаты "Суздальское подворье".
После его смерти, владелицей участка в Армянском пер. и меблированных комнат становится, видимо, его жена - Константинова Татьяна Яковлевна. В 1902 г. в "Справочной книге лиц, получивших купеческие и промысловые свидетельства по г. Москве", она уже значится как владелица склада кожевенных изделий в Старом Гостинном дворе". А в 1904 г. по тому же справочнику значится Торговый дом "И,В. Константинова сыновья", кожевенный торг в Старо-Гостином дворе. В том же году владельцем дома в Армянском пер. и меблированных комнат указан Павел Иванович Константинов (сын И.В.). Как я уже писала выше, Константиновы владели домом до революции 1917 г.
В 1924 г. он назывался домом-коммуной ОГПУ и там насчитывалось 705 жильцов. В том же году здесь располагались: Клуб Печатника имени Ивана Федорова, из-за чего его стали называть "Дом Печатника". Здесь же находилось Центральное объединение специалистов и Трудовое объединение "Кооперклей". Позднее здание было надстроили на два с половиной этажа, а в конце 1970-х - годов его отдали под учреждения и двор перекрыли.
Многое об этом доме и его жильцах мы знаем из замечательных воспоминаний писателя Юрия Нагибина (1920-1994 гг.), который жил здесь в детстве.
Вряд ли я напишу лучше него, поэтому дальше буду цитировать Юрия Марковича. Он пишет - "В нашем доме открыли парадные двери. Не знаю, почему так сталось, но еще в революцию наш дом был взят с улицы под замок. Жильцы могли пользоваться лишь черным ходом - крутыми, узкими лестницами, выходившими во двор, точнее, в оба обширных двора.
Наш дом участвовал в революции, здесь находился штаб революционных рабочих-печатников. Вместе с тем это был дорогой, доходный дом, принадлежавший богачу Константинову, с роскошными квартирами, в которых жили весьма состоятельные люди. Видимо, парадные были закрыты специально, чтобы дворы и квартиры могли надежно контролироваться рабочими. Потом, уже после революции, о парадных дверях, верно, просто забыли. Лишь в начале тридцатых годов они распахнулись навсегда... Я спускался по широкой, пологой лестнице, над которой торжественно возносился стеклянный купол, под ладонью шелково проскальзывала гладь полированных перил...".
Как следует из рассказа - дом этот имел стеклянный купол, возможно, такой же стеклянный купол был когда-то и у другого дома Топорова на углу Цветного бульвара (см.фото выше), там купол сохранился, но уже не стеклянный.
Кроме доходных квартир, в доме в подвалах были винные склады. Вот как об этом вспоминал Нагибин - "И ужасно глубок был двор, когда я посмотрел в него из кухни, глубок и грозно гулок. Лязгали по булыжнику тяжелые подковы битюгов, ухали бочки, скатываясь с телег в подвалы, что-то гремело, грохотало, и голоса людей были высоки, тревожны, похожи на стон, на крик о помощи; прямо конец света".
Битюги - порода лошадей, родиной которой является Русь. Выведена эта порода крестьянами Воронежской губернии, которые жили близ речки Битюг примерно в XVIII-ом веке.
И опять Нагибин - "...битюги, доставлявшие к винным подвалам на широких, низких телегах-платформах пустые и полные бочки, ящики с бутылками, рогожные кули с забродившей мятой вишней и мешки с сахарным песком. Крепкие, крутозадые тяжеловозы лоснились от сытости и холености: их жесткие, будто проволочные гривы были коротко подстрижены, хвосты франтовато подвязаны узлом, глаза зашорены (мы считали это признаком норовистости), а головы украшены не идущими к их грозной стати кокетливыми соломенными шляпками.
Я очень любил лошадей, едва ли не больше, чем собак. Нежная дружба связывала меня и с вороным красавцем Хапуном, нэпманским рысаком, проживавшим в нашем доме, его конюшня находилась в первом этаже, между двумя обычными квартирами, и с его напарником - пристяжным Магарычем, и с тихой лошадкой зеленщика дяди Гриши, казавшейся слепой из-за густой, в репьях челки, и с костлявой кобылой Машкой, ..и со многими лошадьми извозчиков на стоянке в Кривоколенном переулке, а вот с битюгами дружбы не получалось, причем не только у меня - у всех дворовых ребят.
Хоть мы и гордились, что лишь у нас под домом есть подвалы, отношения с винной державой были натянутые. Подвальщики видели в нас - и не без оснований - грабителей. "Тырить" бутылки считалось делом не только наживным, но и героическим. Кроме этого, мы проковыривали дырки в рогожных кулях и таскали горстями влажную хмельную вишню, сходным образом добывали и сахарный песок. Ну а до чего ж мы были падки до удовольствия подразнить сторожей, спугнуть их сладкий сон - и говорить не приходится!"
Иногда подвиги не ограчивались одной двумя бутылками, Юрий Маркович пишет - "Вечером, когда кончался подвоз к винным подвалам, расположенным под нашим домом, и у подвальных зевов громоздились ящики с пустыми бутылками, мы с Толькой уволокли целый ящик. На такое дело никто не отваживался. Ну, свистнуть одну-две бутылки куда ни шло, а чтоб целый ящик, тяжелый, щедро озвученный стеклянной начинкой, да к тому же на глазах сторожа, - ни о чем подобном не упоминалось в дворовых преданиях.
Ящик мы разломали и выбросили, а бутылки сдали. На выручку в чудесном писчебумажном магазине возле Петроверигского переулка накупили портретов вождей, репродукций картин, изображающих взятие Зимнего, залп «Авроры», рейды Первой Конной и юного Пушкина, читающего стихи на выпускном вечере в лицее; кроме того, бумажные гирлянды, картонные звезды и сельский календарь с могучим трактором, готовым перепахать всю планету. И еще нам сунули в премию автодоровскую афишку".
По справочникам "Вся Москва" мне удалось установить, что в конце XIX века в доме проживал Феррейн Андрей Карлович (1833-1895 гг.) - химик-фармацевт, статский советник. Будучи учеником, а потом аптекарским помощником, А. К. Феррейн занимался в Старо-Никольской аптеке своего отца Карла Ивановича и до последнего времени был деятельным сотрудником своего брата Владимира Карловича, фабрика которого находилась поблизости, в Кривоколенном пер. Последние годы работал химиком-фармацевтом Московского врачебного управления в чине статского советника. После его смерти в доме продолжала жить его семья.
Какое-то время жил в доме и Александр Владимирович Феррейн, видимо, сын Владимира Карловича.
По воспоминаниям и рассказам Ю.Нагибина в доме после революции жила миллионщица Высоцкая (о чаеторговцах Высоцких я писала здесь), именно ей принадлежали лошадки Хапун и Магарыч, жившие в конюшне, расположенной в этом доме, бриллиантщик Саматис, а также актер, режиссер, педагог, народный артист республики, в 1920-х годах игравший в театре МОСПС - Евгений Аркадьевич Лепковский (1863-1934). Артист Лепковский в одной из ролей.
Продолжение. Часть 6.
Другие достопримечательности. Оглавление.
Использованы материалы: Ю.Нагибин "Переулки моего детства", Справочники "Вся Москва" за разные годы; Сорокин В.В. "Белый город и др.
Часть 1. Часть 2. Часть 3. Часть 4.
Об истоии участка, на котором сейчас стоит дом №9, я писала в прошлой части, поэтому начну сразу с того момента, когда в 1873 г. Абамелек Лазарева Е.Х. продала его одному из совладельцев Тверской мануфактуры, почетному гражданину Абраму Абрамовичу Морозову (1839-1882 гг.), из знаменитой династии купцов Морозовых и мужу известной благотворительницы Варвары Алексеевны Морозовой, урожденной Хлудовой.
Абрам Абрамович владеет участком недолго и уже на следующий год продает его купцу Ксенофонту Егоровичу Торопову. А купце Торопове известно немного, поэтому здесь я попутно решила немножко про него написать, то что мне удалось нарыть.
Топоров К.Е. (1839 - после 1908 гг.) - купец второй гильдии, гласный моск. городской Думы, член и казначей общ-ва попечения о детях лиц, сосланных в Сибирь, член комиссии по устройству и содержанию госпиталей для больных и раненых воинов, попечитель Набилковского госпиталя, состоял церковным старостой церкви Николая Чудотворца в Драчах, неподалеку от которой жил. Ему принадлежал еще доходный дом на углу Садовой-Сухаревской ул. и Цветного бул. Вот он в центре с башенкой. Фото, сделано между 1958 - 1965 гг.
Дом сохранился, но подлинный он или копия, не знаю, меня смущает, что о нем не удалось обнаружить никакой информации, когда и кем он был построен, буду рада, если кто-то напишет об этом доме подробнее в комментариях.
Еще один его дом находился на Цветном бульваре, 12 (не сохранился).
Купец Торопов К.Е.занимался подрядами и торговлей русскими и иностранными товарами. Имел свой магазин кондитерских изделий "Флей" и при нем кофейню на Кузнецком мосту в д. Третьяковых. Фоторисунок. 1910-е годы.
Позже магазин переехал в Дом Купеческого общества, здание сохранилось - сейчас это угол Неглинки и Пушечной улицы. Фото сделано между 1907 - 1913 гг.
У Ксенофонта Егоровича было три сына Василий, Александр и Николай.
Вернемся в Армянский переулок.
Дом №9. В 1874-1875 годах на этом участке по проекту австрийского архитектора Вебера А.Е. купец Торопов строит трехэтажный доходный дом, выходящий своими сторонами сразу на три переулка ; Сверчков, Архангельский и Армянский.
Вебер Август Егорович (1836-1903) - автрийский архитектор, приехал в Россию в 1871 году по приглашению предпринимателя А. А. Пороховщикова, для которого он построил доходные дома. С этого времени жил в Москве, где много строил, среди его самых известных работ Царский павильон ( здесь фото интерьеров) и Катковский лицей. Еще об одной постройке Августа Егоровича, не упомянутой в Википедии, я писала здесь.
Как выглядел дом первоначально сказать трудно, старых фотографий этого места не сохранилось, а вот так дом выглядит сейчас, он надстроен, но об этом ниже. Декоративное украшение здания тоже довольно скромное, первый этаж украшен рустом.
Пространство над окнами второго этажа украшено цветочным орнаментом и лепными изображениями женских головок, сами окна уже с новыми рамами.
Часть окон третьего этажа над подъездами украшены фигурками, сидящих в раковине девушек и держащих в руках гирлянды.
В конце XIX века владение перешло к Константинову И.В. (здесь надо исправить ошибку, именно к И.В., а не наоборот В.И., как написано у Сорокина и многих др. Мне пришлось просмотреть довольно много справочников, чтобы установить истину) и его наследникам, у которых оно было до 1917 года. О Константиновых тоже известно немного, поэтому напишу, что мне удалось узнать.
Константинов Иван Васильевич (1843 - ? гг.) - купец 2-й гильдии, в купечестве с 1894 г., родом из крестьян. Содержал меблированные комнаты в доме Суздальского подворья на Софийке (сейчас Пушечная ул.). Они сохранились.
Бывшие меблированные комнаты "Суздальское подворье".
После его смерти, владелицей участка в Армянском пер. и меблированных комнат становится, видимо, его жена - Константинова Татьяна Яковлевна. В 1902 г. в "Справочной книге лиц, получивших купеческие и промысловые свидетельства по г. Москве", она уже значится как владелица склада кожевенных изделий в Старом Гостинном дворе". А в 1904 г. по тому же справочнику значится Торговый дом "И,В. Константинова сыновья", кожевенный торг в Старо-Гостином дворе. В том же году владельцем дома в Армянском пер. и меблированных комнат указан Павел Иванович Константинов (сын И.В.). Как я уже писала выше, Константиновы владели домом до революции 1917 г.
В 1924 г. он назывался домом-коммуной ОГПУ и там насчитывалось 705 жильцов. В том же году здесь располагались: Клуб Печатника имени Ивана Федорова, из-за чего его стали называть "Дом Печатника". Здесь же находилось Центральное объединение специалистов и Трудовое объединение "Кооперклей". Позднее здание было надстроили на два с половиной этажа, а в конце 1970-х - годов его отдали под учреждения и двор перекрыли.
Многое об этом доме и его жильцах мы знаем из замечательных воспоминаний писателя Юрия Нагибина (1920-1994 гг.), который жил здесь в детстве.
Вряд ли я напишу лучше него, поэтому дальше буду цитировать Юрия Марковича. Он пишет - "В нашем доме открыли парадные двери. Не знаю, почему так сталось, но еще в революцию наш дом был взят с улицы под замок. Жильцы могли пользоваться лишь черным ходом - крутыми, узкими лестницами, выходившими во двор, точнее, в оба обширных двора.
Наш дом участвовал в революции, здесь находился штаб революционных рабочих-печатников. Вместе с тем это был дорогой, доходный дом, принадлежавший богачу Константинову, с роскошными квартирами, в которых жили весьма состоятельные люди. Видимо, парадные были закрыты специально, чтобы дворы и квартиры могли надежно контролироваться рабочими. Потом, уже после революции, о парадных дверях, верно, просто забыли. Лишь в начале тридцатых годов они распахнулись навсегда... Я спускался по широкой, пологой лестнице, над которой торжественно возносился стеклянный купол, под ладонью шелково проскальзывала гладь полированных перил...".
Как следует из рассказа - дом этот имел стеклянный купол, возможно, такой же стеклянный купол был когда-то и у другого дома Топорова на углу Цветного бульвара (см.фото выше), там купол сохранился, но уже не стеклянный.
Кроме доходных квартир, в доме в подвалах были винные склады. Вот как об этом вспоминал Нагибин - "И ужасно глубок был двор, когда я посмотрел в него из кухни, глубок и грозно гулок. Лязгали по булыжнику тяжелые подковы битюгов, ухали бочки, скатываясь с телег в подвалы, что-то гремело, грохотало, и голоса людей были высоки, тревожны, похожи на стон, на крик о помощи; прямо конец света".
Битюги - порода лошадей, родиной которой является Русь. Выведена эта порода крестьянами Воронежской губернии, которые жили близ речки Битюг примерно в XVIII-ом веке.
И опять Нагибин - "...битюги, доставлявшие к винным подвалам на широких, низких телегах-платформах пустые и полные бочки, ящики с бутылками, рогожные кули с забродившей мятой вишней и мешки с сахарным песком. Крепкие, крутозадые тяжеловозы лоснились от сытости и холености: их жесткие, будто проволочные гривы были коротко подстрижены, хвосты франтовато подвязаны узлом, глаза зашорены (мы считали это признаком норовистости), а головы украшены не идущими к их грозной стати кокетливыми соломенными шляпками.
Я очень любил лошадей, едва ли не больше, чем собак. Нежная дружба связывала меня и с вороным красавцем Хапуном, нэпманским рысаком, проживавшим в нашем доме, его конюшня находилась в первом этаже, между двумя обычными квартирами, и с его напарником - пристяжным Магарычем, и с тихой лошадкой зеленщика дяди Гриши, казавшейся слепой из-за густой, в репьях челки, и с костлявой кобылой Машкой, ..и со многими лошадьми извозчиков на стоянке в Кривоколенном переулке, а вот с битюгами дружбы не получалось, причем не только у меня - у всех дворовых ребят.
Хоть мы и гордились, что лишь у нас под домом есть подвалы, отношения с винной державой были натянутые. Подвальщики видели в нас - и не без оснований - грабителей. "Тырить" бутылки считалось делом не только наживным, но и героическим. Кроме этого, мы проковыривали дырки в рогожных кулях и таскали горстями влажную хмельную вишню, сходным образом добывали и сахарный песок. Ну а до чего ж мы были падки до удовольствия подразнить сторожей, спугнуть их сладкий сон - и говорить не приходится!"
Иногда подвиги не ограчивались одной двумя бутылками, Юрий Маркович пишет - "Вечером, когда кончался подвоз к винным подвалам, расположенным под нашим домом, и у подвальных зевов громоздились ящики с пустыми бутылками, мы с Толькой уволокли целый ящик. На такое дело никто не отваживался. Ну, свистнуть одну-две бутылки куда ни шло, а чтоб целый ящик, тяжелый, щедро озвученный стеклянной начинкой, да к тому же на глазах сторожа, - ни о чем подобном не упоминалось в дворовых преданиях.
Ящик мы разломали и выбросили, а бутылки сдали. На выручку в чудесном писчебумажном магазине возле Петроверигского переулка накупили портретов вождей, репродукций картин, изображающих взятие Зимнего, залп «Авроры», рейды Первой Конной и юного Пушкина, читающего стихи на выпускном вечере в лицее; кроме того, бумажные гирлянды, картонные звезды и сельский календарь с могучим трактором, готовым перепахать всю планету. И еще нам сунули в премию автодоровскую афишку".
По справочникам "Вся Москва" мне удалось установить, что в конце XIX века в доме проживал Феррейн Андрей Карлович (1833-1895 гг.) - химик-фармацевт, статский советник. Будучи учеником, а потом аптекарским помощником, А. К. Феррейн занимался в Старо-Никольской аптеке своего отца Карла Ивановича и до последнего времени был деятельным сотрудником своего брата Владимира Карловича, фабрика которого находилась поблизости, в Кривоколенном пер. Последние годы работал химиком-фармацевтом Московского врачебного управления в чине статского советника. После его смерти в доме продолжала жить его семья.
Какое-то время жил в доме и Александр Владимирович Феррейн, видимо, сын Владимира Карловича.
По воспоминаниям и рассказам Ю.Нагибина в доме после революции жила миллионщица Высоцкая (о чаеторговцах Высоцких я писала здесь), именно ей принадлежали лошадки Хапун и Магарыч, жившие в конюшне, расположенной в этом доме, бриллиантщик Саматис, а также актер, режиссер, педагог, народный артист республики, в 1920-х годах игравший в театре МОСПС - Евгений Аркадьевич Лепковский (1863-1934). Артист Лепковский в одной из ролей.
Продолжение. Часть 6.
Другие достопримечательности. Оглавление.
Использованы материалы: Ю.Нагибин "Переулки моего детства", Справочники "Вся Москва" за разные годы; Сорокин В.В. "Белый город и др.