Психотерапия в наши дни
Originally posted by alienist_l at Доказательная и недоказательная психотерапия
"Мне кажется, мы создали ужасную ситуацию в психологии и я боюсь мы уже не восстановимся от ее влияния. Мое поколение было, возможно, последнее, которое получило серьезную клиническую и научно-исследовательскую университетскую подготовку. Психоаналитики-клиницисты и академическими исследователи работали в одном здании и делили одни офисы. Они знали знали друг друга, взаимодействовали и развивали глубокую признательность друг другу на то, что делал каждый. Я думаю, это способствовало некоторому взаимопониманию и уважению, и поддерживало доброту в разрешении конфликтов, которые сейчас превратились в открытое нападение друг на друга." Jonathan Shedler
"Сейчас мы расщепили профессию и установили практику научно-практического расщепления. В основной своей массе, реальный клинический тренинг происходит на PsyD программах (клинический путь) и исследовательский тренинг PhD программ (исследовательский путь). Большинство PsyD программ независимы, то есть отделены от интеллектуальных традиций университетской жизни. Я думаю, что происходит обеднение критического мышления у клиницистов, из-за изоляции от того, что происходит в соседнем поле. Но также клинический тренинг массово уходит из PhD программ, которые больше не являются клиническими по сути: они исследовательские, на них обучают преподаватели, которые не вовлечены в клиническую практику и даже иногда презрительно к ней относятся.
Люди за пределами психологии не понимают этого расщепления между наукой и практикой. Они думают, что психологи, которые получили академическую и исследовательскую понимают, что делают психотерапевты. Но на самом деле они не понимают и не знаю как лечить пациентов. Они не знают, что значит сидеть с другим человеком, страдающим от боли, которая не вписывается в бланки оценки категорий из DSM. Не понимает эффекта, который может оказать простая фраза “Я здесь с тобой, и я останусь с тобой сколько потребуется”."
"Несколько поколений назад, наиболее влиятельные психотерапевты имели психоаналитическую подготовку, и психиатрия объединяла медицину и психотерапию. Теперь же, психиатрия - это про медикаменты: вы получаете диагноз и рецепт, и идете домой. А академическая психология сфокусирована на научных исследованиях без прямого применения в реальном мире клинической практики."
"Какие активные компоненты у психотерапии? Что действительно делает психотерапию эффективной? Я думаю, что большинство людей, у которых нет идеологического топора, но есть некоторый реальный клинический опыт, мог бы сказать вам, что это опыт, знания, вдумчивость и чувствительность клинициста и совпадение между терапевтом и пациентом. Но если подразумеваемые активные ингредиенты могут быть локализованы в руководстве, тогда терапевтические бренды товаром для покупки и продажи. Клиническая экспертиза упраздняется, академические исследователи, пишущие мануалы становятся за главного, а отношение к терапевтам становится как к взаимозаменяемому товару. Посмотрите на язык. Терапевты теперь не клиницисты; они провайдеры, что уже подразумевает взаимозаменяемость. Но что они предоставляют? Техники и интервенции из руководств. Это выхолащивает саму идею клинической экспертизы. Это отрицание терапии как невероятно сложного и тонкого навыка, на развитие которого уходит целая жизнь."
napoli: В идеале психолог работает на то, чтобы клиент обрёл независимость в решении своих проблем. Многие же психологи кормятся от регулярно приходящих к ним клиентов, и в независимости не заинтересованы.
snowps: Враг - это конкурент, использующий приёмы, которые со стороны контекста антагониста конвенционально или персонально считаются непозволительными. Все остальные аспекты определения - уже детали. В современном мире статус врага редко применяется лишь потому, что радикально снизился порог этического ценза в выборе инструментов конкурентной борьбы между противодействующими социальными группами или личностями. Эта же проблема проявляется и во многих других областях человеческого взаимодействия - например в торговле (где обман клиента давно выведен за рамки этической оценки и формально преобразован в коммерческую успешность), в демонстративном потреблении, в навязывании толерантности и т.п. Потеря корректной оценки противоположных интересов и замена шкал реальной конфронтации шкалами успешности ассимиляции - это закономерный процесс экстенсивного развития человеческой культуры, требующий фиктивную унификацию оценочных шкал в объективно несовместимых областях.
swamp_lynx: В контексте помощи психотерапевта, хороший поможет человеку стать успешным мерзавцем, плохой научит смиряться с тем, что мерзавцы его используют. Это так далеко от решения внутренних конфликтов, которые сильно усложняют человеку жизнь, здоровье сейчас - это жить с болью.
snowps: Психотерапия вообще практически никогда не решает внутренние проблемы мировоззрения пациентов, а занимается ассимиляцией девиантных людей в социум путём устранения их индивидуальных оценочных шкал и замены оных статистически превалирующими. Причиной этого является чрезвычайная сложность обучения пациентов управлять своими персональными иллюзиями, - значительно проще инжектировать в сознание мейнстримовые иллюзии, поддерживаемые внешним окружением человека.
Марина Таргакова: Очень часто бывает, когда в доме начинаются какие-то проблематичные отношения, охота куда-то на сторону пойти. Такая на стороне, например, психотерапевт. Я только сегодня прилетела из Барселоны. В Европе и в Америке наличие психотерапевта у людей - норма жизни. Но это не норма жизни, поверьте. Потому, что если вам плохо, вы должны в семье это решить. Я не говорю, что психологи плохие, поверьте мне. Я говорю о том, что нам нужно учиться в семье ладить.
swamp_lynx: Сейчас образец сексуальности что-то не женственное и не мужественное, а, скорее, бесполое и при этом жёсткое, если не жестокое. Для более мягких инцелов скоро секс-роботов доделают.
lipkalapka: Социопатическое. Джейсон Борн, руками, ногами, да даже зубами, пытающийся выгрызть себе место под солнцем - тьфу, мальчишка! Повзрослеет - может что годное и выйдет, а так - в песочницу, в песочницу его. Пусть куличики из песка строит и гордо размахивает палочкой - «тра-та-та».
Если бы «чужой» из первой части попал бы сейчас на землю, то все бы заявили «перегибы, конечно, есть», но вообще - вот он, герой нашего времени!
swamp_lynx: В фильме "В поисках мистера Гудбара" прекрасно показано, куда ведёт "освобождение женщины". Если в семье какие-то сложности, и у женщины нет сложившегося понимания, как строить семью, а таких людей становится всё больше и больше, то она будет искать "настоящего" мужчину, отвергая и не уделявшего достаточно внимания отца, и недостаточно сильного жениха, и идеального любовника, чтобы оказаться во власти психопата, который закончит её поиски. Психопат в жизни не обязателен, но подразумевается, никаких других "настоящих" мужчин в мире нет.
Воспитанные прежде всего матерям современные мужчины, видя женщину, которая черпает силы из таких предпосылок, либо отпадают, либо привлекают высоким социальным статусом, который хоть какая-то компенсация неудачных поисков женщины.
daniel_grishin: В нашем мире вообще все достается с экстримом и сверхусилиями. А пожелание "а можно мне принесут все на блюдечке а я ни фига напрягаться не буду" выглядит, простите, несколько нагло.
Для полноты картины вам осталось заявить только что ващета это мужчина должен вас найти и добиться.
Берете буквально любую девушку (впрочем, то же касается и вьюношей), страдающую от безуспешных поисков мужчины своей жизни - и я готов поставить мой годовой оклад против бутылки пива, что причина не просто в ней а еще и что она пошлет вас ко всем чертям если вы посмеете намекнуть ей на то, что это можно и нужно исправить.
Да что далеко ходить. У нас тут буквально в этом треде в комментах одна такая девушка объявилась. Тоже рассказывала что у них в регионе ну просто вот нет мужиков и взяться им неоткуда а потом слово за слово - и выяснилось, что она просто палец о палец не хочет ударить чтобы кого-то найти. А само, почему-то, не находится. А должно!
"всё не так плохо, как вы думаете! всё гораздо хуже..."
Ладно бы они лежали бревнами в ожидании какого-нибудь мужика.
Нет, когда им этого мужика подтаскиваешь и сверху кладешь - они отпрыгивают:
- Я не такая! И вообще, кого вы мне тут принесли, у него машина не в тон моей сумочки! А еще у него, небось, дети от первого брака, нам такое не нужно!
Дэйв Эггерс. «Милая Кит, разве плохо, что твоя мать - яркая женщина, а не предсказуемая… Твоя мать - редкой породы. Яркая, стремительная…» Можно подумать, спортивный автомобиль живописует. Хотят ли дети спортивный автомобиль вместо родителей? Нет. Дети хотят «хонду». Чтобы в любую погоду завелась.
napoli: "Виноват" у вас - это непродуктивное слово. За ним прячутся те, кто выбрал себе роль жертвы, чтобы оправдывать своё нынешнее состояние. Мне кажется, тут более уместно слово "ответственен". Сделал свой выбор - в каком контексте? Потому что не было других вариантов? Потому что все остальные варианты были невыносимы для сложившегося образа себя?
Качества характера не сущности в себе, а складываются из множества слоёв наших прошлых мини-выборов. Вот тут я так решил воспринять ситуацию (как правило, чтобы сделать себе хорошо, и не сделать плохо). И сделал это 10-15 раз в день. Получает почти 4000 в год, Умножаем на количество лет. Выходит достаточно долго, чтобы очень многое внутри себя изменить.
swamp_lynx: Очень долго, плюс больно, трудно, тяжело. А ведь прямо сейчас есть комфортное и приятное садомазохистское удовольствие от того, что ничего не можешь. Только невыносимые условия жизни заставят современных людей шевелиться. Пока есть возможность прятаться от себя, то будут прятаться.
snk1965: При всём эмоциональном накале, ненависти, враг может быть достойным противником. Убить - убьёт, но не в спину, и преднамеренно не изувечит. Враг, достойный уважения.
Знакомец (знаю) - незнакомец, приятель (приятно) - неприятель, товарищ (товар) - конкурент, друг (жизненная цель, ценность) - враг. Все противопоставления имеют свою основу, и врага надо ещё заслужить, надо самому иметь настоящую ценность, чтобы ей (за неё) враждовать.
Враги, как и друзья, во все времена были редкостью, а теперь и подавно. Комформизм, толерантность, всякие арбитры-медиаторы - какие уж тут враги, даже без "отчуждения насилия в пользу государства". Мысли о вражде с детского сада в головах стираются. Вместе с. Как у Лема в Возвращении со звёзд.
Перекликается с вашим предыдущим, о наступающем чудном женском мире. А Любая бабская вражда - это кухонные дрязги, не боле.
Людей психологически кастрируют, а потом удивляются, откуда инцелы. Агрессию надо учиться контролировать, а подавление агрессии разрушает человека, превращает его в насекомое. Что, конечно, гораздо больше подходит постиндустриальному миру, где нет ни мужчин, ни женщин, ни друзей, ни врагов, а вместо любящей семьи партнёры, у которых 300 гендерных идентичностей.
swamp_lynx: Агрессия согласно Лоренцу - лучший способ подружиться. Конечно же, без неё будет хуже. Все со всеми согласны только на кладбище. Есть один знакомый, который при любом конфликте уходит в высокомерное молчание, а потом удивляется, почему женщинам не нравится. Скучно с ним.
Агрессия, если это не злоба и не ненависть, это искренний интерес к человеку, с которым не сходишься во мнении. В семье, например, рекомендуют поскандалить, чтобы не копить невысказанные претензии, которые могут привести к разрыву.
Конечно, и агрессия, и избегание агрессии могут быть берновской игрой. Тут нет готового рецепта.
Не так давно знакомый сам поднял вопрос, как в наше время встретить любовь. Отверг все варианты, потому что у него был свой совершенно фантастический. Обоснования, учёт чужого опыта, логика - всё это не играет никакой роли, только гениальная идея, и должно быть так либо никак.
Наверное, это можно назвать женским типом конфликта. Но у женщины для него могут быть основания (привлекательность, доброта и пр.). Мужчина в таком типе конфликта делает из себя и из других дураков.
В здоровом мужском конфликте обычно проясняется, что никаких особых противоречий нет, а конкурентная борьба помогает лучше себя и других понять. Если и мужчины начнут ходить вокруг да около, как делают барышни, это ещё больше усложнит коммуникации между людьми. Против я и мужского варианта от женщин, прямолинейность убивает всякую загадку, и в результате ощущаешь собственную ненужность.
Про здоровый мужской конфликт читал с интересом. Пришли в голову идеи здоровой мужской пытки и правильного здорового мучительства.
Помню, в детстве читал детский английский рассказ, где мама очень переживала, что у ребёнка совсем нет друзей. Потом он у него случился конфликт с одним из мальчиков в школе, и они стали лучшими друзьями на долгие годы. Пыток и мучительства там не было. Зато наблюдал, правда прежде всего в отношении женщин, такой вариант пытки, когда к человеку относятся, как к инвалиду, который не способен выдержать напряжение жизни. Хотя человек здоров и дееспособен, но избалован таким отношением и подыгрывает своим "добрым" мучителям.
Евгений Головин. "Лорд Джим" Джозефа Конрада -- чуть ли не последний европейский роман о "настоящем мужчине". Джим, простой матрос, у которого единожды задета честь, не может себе такого ни простить, ни пережить. Потому-то автор и дал ему титул, поскольку честь -- дворянская привилегия и ценность. Праведник и странствующий рыцарь -- вот настоящие мужчины."
trissy1: Не только Вейнингер пытался "осмыслить женское" с походу единственно доступных мужчине шовинистических позиций. женщинам в тот период особо слово не давали. изначально они не очень страдали по поводу - это была именно мужская инициатива, мужская возбужденная мысль. выходит, что мужчины первые покусились на женское сакральное? опять не хочется споров про курицу и яйцо.
Когда вот это мужское внимание к "осмысливанию женского" в общем культурном пространстве стало как-то уже чересчур выпирать ("женщина, знай свое греховное место" - это вы называете "мужской культурой"?) тогда феминизмом обратка и прилетела.
Обращаю внимание, что начинающие феминистки самоутверждались по мужскому типу - нарочито агрессивно, без этих вот манипуляций "кушай кашу, а то хуже будет". никого не интересовало, что вообще будет: борьба мужчин и женщин за место под солнцем шла в открытую. это была, ясное дело, "мужская культура": женщины агрессивно проникали на территорию мужского и пытались там что-то себе застолбить. по ходу застолбили некоторые похвальные вещи ибо нефиг было мужчинам соваться.
Но когда взаимная неспособность осмыслить (освоить) нечто противоположное своему биологическому полу сравнялась, контур между мужским и женским исчез.
Возникло то, что вы здесь определяете, как "женская культура" - вот это общечеловеческое, популярный гуманизм кота леопольда. манипуляция против грубого жеста (при неизменности того грубого смысла, который теперь обозначается новым, гуманизированным жестом).
Неспособность освоить противоположное своему биологическому полу никуда не делась. несмотря на все предшествующие, да и нынешние попытки десакрализации. Я пытаюсь вырулить на исходные позиции:
- мужчина может, скажем так, функционировать в сфере мужского и в сфере "оно" (это богатая возможностями сфера, если ей правильно пользоваться. впрочем, если неправильно, тоже богатая.)
- женщина функционирует "на женской половине" и еще она может кое-что делать в сфере "оно". Все, что мужчинам кажется, что феминизация у них отобрала - это "оно" и есть. мужчину "оно-культура" до сих пор обескураживает, он пытается обороняться от "вышедшего из под контроля женского" (на самом деле - от персональных тараканов).
Тогда как женщина за счет "оно-культуры" активно достраивает целое. она его заполняет, разворачивая в этой сфере такие функции, которые нельзя безусловно отнести к женскому либо мужскому - она осваивает ОБЩЕчеловеческие функции. Тем самым исключая внешне ориентированную потребность в таких из них, которые культура еще недавно относила к чисто мужскому.
Женское - это флюид, прихотливо заполняющий все, до чего доберется, пока мужское не поставит предел, т.е. не задаст контур (сакрального). Не в вульгарном смысле: "молчи, женщина, и бан тебе на все времена". а в смысле достижения женского покоя, равновесия, точки "безнадобности".
В этом месте жирный мужской таракан негодует, что его принуждают к подчинению женской неуемностью и настойчивостью. на самом деле ничто не мешает в ответ на "хуже будет" перейти с "а то что?" в мужскую культурную плоскость. выставить контур, за которым начнется мужская культура - открытого агрессивного столкновения, культура поединка. ничто, кроме собственного страха "хуже будет".
Обломки перемолотой этим страхом мужской культуры присутствуют в спорте, футбол. Да, есть и женский футбол, но кому он сдался? Как культурное явление, на зоне они присутствуют, совершая вредную работу по укреплению мужских страхов. Положительных примеров не могу привести, в силу ограниченности культурного опыта, да и не нужны вам от женщины положительные примеры. А с "оно-культурой", в пространстве которой можно было бы рассматривать проблемы отстраненно от непостижимого (сакрального), пока конструктивно не складывается.
swamp_lynx: Объявление сумасшедшим - это объявление еретиком с последующим сожжением. Можно на эмоциях подобное ляпнуть, но если человек говорит такие вещи, выйдя из стресса, то лучше от него держаться подальше. Человек в самом лучшем случае очень ограниченный, а в обычном подлец.
Я в своей жизни встречал человека с явными психическими отклонениями один раз, причём в ситуации, когда он пришёл за помощью. Других считать сумасшедшими у меня никак не получалось.
Про дух и сумасшествие вспомнилась либеральная истерика, что советские герои, которые жертвовали своей жизнью в Великую Отечественную войну, были ненормальными. Либо ограниченность, либо подлость.
А первое -- просто разновидность второго. Выданная самому себе индульгенция. И, разумеется, всё это проявление гордыни, чувства собственного превосходства над "ненормальными" "унтерменшами".
Андрей Игнатьев. Теория и практика психотерапии
На странице Кушетка замечательная цитата из Кобо Абе: «Уже одно то, что взрослый человек способен увлекаться таким никчемным делом, как коллекционирование насекомых, доказывает психическую неполноценность», хозяйка страницы считает, что это образцовый пример так называемого "дикого психоанализа", мне же кажется, что этот самый "дикий" психоанализ - информативная подсказка желающим понять, как формируется нозология, которая, по-видимому, всегда функция "этногерменевтики", т.е. расхожих массовых представлений о границах собственной локальной культуры, её представлений о мотивации, рациональности и оправданности действий.
Коротко говоря, ненормальный это прежде всего кто-нибудь совсем не такой, как мы сами, девиация идентичности, а не изъян психики, именно поэтому ксенофобия так часто артикулирована в терминах эпистемологии, эстетики и морали, тогда как психиатрический диагноз только констатация выхода за границы нормы.
Коротко говоря, психиатрический/психотерапевтический диагноз в очень большой (если не в решающей) степени функция личных отношений между целителем и пациентом, уже потом и постольку описание какой-то объективном реальности, чтобы проиллюстрировать это утверждение, приведу исторический анекдот: once upon a time некий питерский хиппарь решил откосить от призыва в армию, симулируя психическое расстройство, убедить психиатра ему долго не удавалось, "не верю", и всё тут, прямо как Станиславский какой, пока в ответ на "Вильяма нашего Шекспира" пациент вдруг решительно не заявил, что Шекспира звали совсем не так, на вопрос же психиатра, как именно, тот ответил "Шекспира звали Уильям", после чего психиатр, внимательно посмотревши в глаза своему партнёру по диалогу и, надо полагать, тоже увидевши там его душу, искомую статью дал.
Немного теории, чисто себе в архив: в отличие от диагностики заболеваний тела, скажем так, которая основывается на объективных данных (анализы крови, мочи, электрокардиограмма, рентген и прочее такое), заболевания духа диагностируются прежде всего (если не исключительно) по результатам диалога между целителем и пациентом, который очень сильно напоминает приснопамятную сцену из К.С.Станиславского, т.е. диагностика продолжается до тех пор, пока целитель (психиатр или психотерапевт) не уверится, что для пресловутого "не верю" нет никаких оснований, значит, пациент действительно болен.
Именно поэтому заболевания духа, в отличие от заболеваний тела, относительно просто симулировать, это требует минимальных актёрских способностей, дополненных знакомством с нозологическими классификациями, которые вполне можно рассматривать как общую схему построения реплик в диалоге, настоящие больные отличаются от симулянтов тем, что не нуждаются в подсказках и более убедительны, им роль пациента удаётся лучше.
Может добиться диагноза и для психоза, хотя это очень трудно, но дело не в этом: самая психопатологическая симптоматика вовсе не объективные и доказуемые следствия каких-то идентифицируемых органических изъянов (хотя, конечно, случается и так), а классические "предметы веры", разделяемые сообществами целителей, вследствие этого убедительный психопатологический диагноз очень похож на приговор инквизиции, это результат социализации пациента в контекст, сконструированный специалистами - богословами в одном случае, психиатрами в другом.
Вот почему, кстати, пограничные случаи плохо диагностируются: они результат социализации в бытовой и семейный, а не специально психодиагностический контекст.
Более всего постановка психиатрического/психотерапевтического диагноза похожа на так называемый тест Тьюринга, собственно, является его частной модификацией: индивид "практически здоров", если может поддерживать диалог с целителем в полном объёме, предполагаемом соответствующим нормативным документом (общепринятой нозологической классификацией, например), не обнаруживая при этом никаких особенностей поведения, которые тем же самым нормативным документом идентифицированы как симптоматика психического расстройства (социолог бы сказал "девиация", но в психодиагностических контекстах у этого термина гораздо более узкое значение).
Клинический диалог, расспрос и т.п. не является основным средством получения информации о пациенте. К примеру, в ситуации возможного ограничения свободы, пациент показывает удивительную мобилизацию для доказательства своей состоятельности. Важнейшим фактором для формулировки гипотезы о нозологической принадлежности имеющихся психических проблем, расстройств и т.п., является анализ социального дрейфа, который всегда вызывает то или иное психическое расстройство. К тому же существуют и объективные методы диагностики: ЭЭГ, КТ, нейропсихологическое и патопсихологическое обследование и др. Также следует различать варианты клинической беседы в случае комплаенса и наоборот, активного сопротивления пациента (симуляция, метасимуляция, аггравация, полное отрицание имеющихся проблем и т.п.
Собственно, я только повторяю аргументацию Карло Гинзбурга, который подробно исследовал диалоги, обеспечивающие идентификацию еретика инквизиторами, исходные данные всегда расплывчаты, амбивалентны и допускают разную интерпретацию, в зависимости от того, кто именно хозяин дискурса, подозреваемый или дознаватель, идентификация, т.е. постановка диагноза, достигается именно в результате асимметричного диалога, позволяющего подозреваемому в ереси и дознавателю прийти к согласию.
Читал в какой-то книге с медицинскими историями ("Записки судмедэксперта"... что-то такое), что хитросочиненные граждане "подделывали" и анализы и ренген. Не в смысле заменяя результаты, а делая с телом процедуры, которые на некоторый период вызывали нужные результаты анализов.
Источник диагностического произвола (эксперимент Розенхана) состоит в том, что способность поддерживать диалог зависит не только от реальных ментальных кондиций пациента, но и от множества контекстуальных факторов, включая профессиональный уровень диагноста, обоюдный трансфер, а главное - исходную установку пациента: хочет ли он/она быть идентифицированы как "практически здоровый" или как больной человек, развитие диалога и его результат зависят прежде всего от того, верит ли целитель пациенту или считает его/её симулянтом.
Коротко говоря, в перспективе диалога между пациентом и целителем (или подозреваемым в ереси и дознавателем инквизиции) диагноз конструируется как фрейм, обеспечивающий их эффективную интеракцию, только что симулянт этот фрейм знает заранее и разыгрывает как спектакль, тогда как больной воспроизводит его непроизвольно, помимо всякого своего желания.
Иными словами, диагноз всегда конструируется в диалоге, однако под конкретного привилегированного зрителя, если этим зрителем является специалист, диагноз будет сконструирован по шаблонам клинической нозологии, если семья - её локальных представлений о девиантных форматах действия.
Сколько понимаю, изначально практики double bind, как и практики злостного непонимания, складываются как уловки сопротивления в репрессивных контекстах, возникающих вокруг индивида, испытывающего перманентную тревогу, приобретая хабитуальный характер, такие практики становятся бессознательными и непроизвольными защитами в ситуациях стресса, вследствие чего, в свою очередь, способствуют формированию шизогенных контекстов.
Понятно, надеюсь, что стрессогенными контекстами в первую очередь являются отношения мать/ребёнок, вследствие чего процесс развивается по женской линии наследования: повышенный уровень тревожности в первом поколении оборачивается истероидными расстройствами или даже шизофренией в третьем.
Character прежде всего персонаж какого-то спектакля, уже потом характер в привычном нам смысле. В стрессе актуализируется семейное амплуа, усвоенное в период первичной социализации, отсюда нередко уже выбор социальной роли.
Double bind обычно перевожу как "двойная повязка", это ближе всего к оригинальной бейтсоновской метафоре, но отношения мать/ребёнок, даже взрослый, действительно, инвариант созависимости и её база.
У Бейтсона это метафора, отсылающая к повязке на голове, которая делается крест-накрест, чтобы не сползла, имеются в виду ситуации, когда запрещены обе альтернативы выбора: и так нельзя, и наоборот нельзя.
Разведчик-нелегал или полицейский, работающий undercover, находятся в такой ситуации перманентно.
Предмет, исследованием которого я занимаюсь, следует, наверное, определить как социологию (или антропологию. всё хуже различаю эти две дисциплины) транзита, понимая под транзитом пересечение границы между структурно разнородными перформативными контекстами, пресловутые обряды перехода можно рассматривать как одну из таких социальных практик.
Пересечение границы рассматривается при этом как проблемная ситуация, для совладания с которой необходимы специфические диспозитивы, такого рода функциями социология транзита наделяет политику, искусство и религию.
Небольшой опыт занятий "расстановками по Хеллингеру", который у меня есть, показывает, что соответствующие техники прежде всего требуют определённого дара, прирождённых или самопроизвольно возникших способностей, которые, вообще говоря, мало у кого есть и при обучении не передаются, большинство попросту их имитируют, с психотерапией, полагаю, дело обстоит таким же точно образом.
Меня самого мастера жанра обычно терпят на площадке очень недолго: то ли я абсолютная и необучаемая бездарь, то ли по своим навыкам и установкам им всем категорически чужой.
Вообще говоря, психотерапия, т.е. коррекция поведения через воздействие на психику, не только специфическая профессия или отрасль медицины, но и специфическая социальная функция, которую выполняет не только психотерапия, как мы её привыкли рассматривать, но и целый ряд других социальных практик, в том числе институциональных: политика, религия, искусство, субкультуры, путешествия, всяческая "самозанятость" и многое, многое другое.
Более того, психотерапия как профессия в значительной степени воспроизводит приёмы и пользуется диспозитивами этих социальных практик, которые изначально, скорее всего, обеспечивали именно совладание с кризисом и только сильно потом обросли всякими дериватами, в том числе нормативными трактовками.
Очень может быть, например, что шаманизм изначально как раз такая синкретическая практика совладания с кризисом, уже потом религия, терапия или что угодно.
Человек, у которого, как говорится, "всё в порядке", разумеется, аполитичен, равнодушен к вопросам этики или эстетики и вряд ли сколько-нибудь религиозен, потому что в его/её повседневной жизни вот это вот всё только источники компенсаторных ресурсов на случай дефицита, невосполнимого частным образом.
Обращение к искусству, политике или, тем более, религии всегда предполагает как своё исходное условие выход из зоны комфорта, т.е. хорошо освоенного образа действий, оттого всегда кризис и всегда существенный риск.
Bark Bark. Это Вы описали благовоспитанного протестанта. Самый надежный налогоплательщик.
Maxim Fomin. И опять вспомнилось из Бхагавад-гиты (7.16). "Четыре типа праведных (имеющих какой-то внутренний запас предрасположенности) людей обращаются ко Мне: те, кто в беде, тот, кто жаждет богатства, любознательные и желающие познать Абсолют. Как раз вот те типы, которым так или иначе "неймется".
Наверно дело не столько о выходе (все-таки выход предполагает какой-то осознанный шаг из серии нынешней поп-психологии), а выброс из нее.
Оознанный шаг будет в смысле, что человек себе проговорит, зачем он идет туда, куда идет. И скорей всего больше связаны с тем, что он как раз не в зоне комфорта. Тогда как нынешние поп-психологические "выходы из зоны" больше похожи на "с жиру бесится, хочу то ли конституцию, то ли севрюги с хреном".
Предположу, что проговаривание в момент решения уйти куда-то и понимание зачем он это делает - это не совсем одно и то же. Тогда вы возможно для себя считали иначе, чем поняли. Как по молодости думаешь, что "люблю-ни-магу-она-одна-такая", а тебя на самом деле гормонами шарашит и просто подвернулась первая , примерно подходящая под образ.
Как нас учил Л. С. Выготский, понимания без проговаривания не бывает. Например, я вот только сейчас начинаю понимать, почему 60 лет назад хотел и даже пытался стать художником.
Когда-то В.А. Геодакян убедительно показал, что половой диморфизм функционален - самка своим генотипом обеспечивает стабильность, самец изменчивость, и есть мнение, что у человека эта специализация сохраняется на социальном уровне: женщины эффективнее действуют в конститутивных режимах признания, мужчины в континджентных, именно поэтому функции надзора и контроля по большей части осуществляют женщины, во всяком случае, они в этом жанре последовательнее и строже.
Люди, сидевшие в тюрьме, вспоминают, что самые жесткие конвоиры и надзиратели - женщины. С мужчинами можно договориться, с женщинами - нет.
Скажем осторожнее: в заметно бОльшей степени склонны блюсти регламент.
Думаю, субъект первобытного мышления - классическая "пограничная личность", как оно всегда бывает в дефицитарных и стрессогенных контекстах.
Борьба с внешней средной была перманентной и достаточно жёсткой, поэтому пограничное состояние и даже балансирование на грани ASC было обычным делом.
Великий и ужасный Карл Мангейм когда-то показал, что нормальный, т.е. вменяемый и прагматичный, человек способен производить только идеологии или утопии, пропаганду, попросту говоря, а с этим лучше в медиа, знание же о том, как на самом деле, способны производить только displaced persons, отщепенцы, напрочь лишённые корней
Такой человек, однако, демонстрирует vision, который мало кто опознаёт как свой собственный, отсюда и дефицит успеха: естественнее и проще счесть такого человека городским сумасшедшим, нежели пересматривать собственную оптику и язык.
Правду сказал поэт: тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий (или развлекающий) обман, вот почему конфликт между истиной и пропагандой проигрывает всегда истина.
Вдогонку реальному диалогу: человек в процессе идентификации проходит три стадии: хабитуальное подчинение действующему социальному порядку ("дети"), такое же хабитуальное неподчинение ("подростки"), наконец, рациональный выбор стратегии ("взрослые"), большинство остаётся на первой стадии, некоторые застревают на второй, до третьей добираются единицы, на переходе от стадии к стадии, естественно, случаются травмы.
"Он придавал так мало значения внешним условностям, что не считал нужным их нарушать". (Г. К. Честертон).
Временами мне кажется, будто когда-то давно, ещё в детстве или отрочестве, я попал в окружение, из которого никак не выберусь целую жизнь.
То есть, мне, конечно, удаётся маскироваться и прятаться, не так, чтобы вполне успешно, но достаточно, чтобы оставаться в живых и на свободе, временами даже встречать товарищей по несчастью, с которыми мы создаём небольшие мобильные партизанские отряды и даже на какое-то время такие же небольшие освобождённые территории, но выйти к своим не удаётся никак, то ли чужие полностью и окончательно победили, то ли это мы вообще с другой планеты.
Не вижу, кстати, чем бы тут помог психотерапевт или, тем более, психиатр: это ведь мне только иногда кажется, будто мне всякое такое кажется.
Блокированные желания либо регрессируют к первичным - сексуальным и пищевым, отсюда анорексия, булимия, нейродермиты и прочая психосоматика или даже системная деградация личности, о которой нам рассказывает И.А.Гончаров, либо сублимированы как влечение к "иному миру", галлюцинаторному или реальному уже как выйдет.
Что общего у художников "парижской школы"? - они все displaced persons, вытеснены на чужбину и потому испытывают депривацию в самых разных областях, отсюда их специфическая эстетика.
Между тем, это общий признак богемы, всё равно - описывают ли её Азнавур, Имре Кальман и Пуччини, что интересно - все трое музыканты, или внимательный социолог в своём отчёте.
Склонен думать, например, что американскую "гражданскую нацию" конституирует не только определённая civil religion, разделяемая политическим сообществом, как то утверждает R.Bellah, но и определённый популярный мелос, характерный для местной сферы досуга, там, как мы знаем из фильма Blues Brothers, есть свои внутренние конфликты, но это всё строго между своими.
Исторически этот мелос изобретение чёрнокожих мигрантов из Африки, усвоенное и переработанное местными белыми, которые тоже были классическими displaced persons, не случайно же american songbook в основном творение европейских евреев.
Собственно, миф об Эдипе, если очистить его от интерпретаций, обусловленных контекстами и коллизиями его бытования в обществе - очень простая, короткая и вполне узнаваемая история: мама залетела, папа велел от ребёнка избавиться, мама проявила своеволие, в результате мальчик не погиб, а только попал к чужим людям и затем пережил острый кризис идентичности, который у приёмышей на переходе от детства к зрелости случается сплошь и рядом, далее череда событий, результатом которых стало убийство отца, инцест с матерью и запоздалая пост-травматическая индивидуация, хорошо узнаваемая фабула биографий, складывающихся в контекстах терминального социетального кризиса.
Желающим посмотреть, как всякое такое случается в жизни, рекомендую посмотреть "Гибель богов" Висконти, а если окажется мало - перечитать "Человека без свойств" Музиля, лучшее, какое я знаю, введение в предмет.
Бывает, конечно, наоборот - инцест с отцом и убийство матери, но это уже смотрите криминальную хронику, репрезентативного литературного нарратива я не знаю.
"Мне кажется, мы создали ужасную ситуацию в психологии и я боюсь мы уже не восстановимся от ее влияния. Мое поколение было, возможно, последнее, которое получило серьезную клиническую и научно-исследовательскую университетскую подготовку. Психоаналитики-клиницисты и академическими исследователи работали в одном здании и делили одни офисы. Они знали знали друг друга, взаимодействовали и развивали глубокую признательность друг другу на то, что делал каждый. Я думаю, это способствовало некоторому взаимопониманию и уважению, и поддерживало доброту в разрешении конфликтов, которые сейчас превратились в открытое нападение друг на друга." Jonathan Shedler
"Сейчас мы расщепили профессию и установили практику научно-практического расщепления. В основной своей массе, реальный клинический тренинг происходит на PsyD программах (клинический путь) и исследовательский тренинг PhD программ (исследовательский путь). Большинство PsyD программ независимы, то есть отделены от интеллектуальных традиций университетской жизни. Я думаю, что происходит обеднение критического мышления у клиницистов, из-за изоляции от того, что происходит в соседнем поле. Но также клинический тренинг массово уходит из PhD программ, которые больше не являются клиническими по сути: они исследовательские, на них обучают преподаватели, которые не вовлечены в клиническую практику и даже иногда презрительно к ней относятся.
Люди за пределами психологии не понимают этого расщепления между наукой и практикой. Они думают, что психологи, которые получили академическую и исследовательскую понимают, что делают психотерапевты. Но на самом деле они не понимают и не знаю как лечить пациентов. Они не знают, что значит сидеть с другим человеком, страдающим от боли, которая не вписывается в бланки оценки категорий из DSM. Не понимает эффекта, который может оказать простая фраза “Я здесь с тобой, и я останусь с тобой сколько потребуется”."
"Несколько поколений назад, наиболее влиятельные психотерапевты имели психоаналитическую подготовку, и психиатрия объединяла медицину и психотерапию. Теперь же, психиатрия - это про медикаменты: вы получаете диагноз и рецепт, и идете домой. А академическая психология сфокусирована на научных исследованиях без прямого применения в реальном мире клинической практики."
"Какие активные компоненты у психотерапии? Что действительно делает психотерапию эффективной? Я думаю, что большинство людей, у которых нет идеологического топора, но есть некоторый реальный клинический опыт, мог бы сказать вам, что это опыт, знания, вдумчивость и чувствительность клинициста и совпадение между терапевтом и пациентом. Но если подразумеваемые активные ингредиенты могут быть локализованы в руководстве, тогда терапевтические бренды товаром для покупки и продажи. Клиническая экспертиза упраздняется, академические исследователи, пишущие мануалы становятся за главного, а отношение к терапевтам становится как к взаимозаменяемому товару. Посмотрите на язык. Терапевты теперь не клиницисты; они провайдеры, что уже подразумевает взаимозаменяемость. Но что они предоставляют? Техники и интервенции из руководств. Это выхолащивает саму идею клинической экспертизы. Это отрицание терапии как невероятно сложного и тонкого навыка, на развитие которого уходит целая жизнь."
napoli: В идеале психолог работает на то, чтобы клиент обрёл независимость в решении своих проблем. Многие же психологи кормятся от регулярно приходящих к ним клиентов, и в независимости не заинтересованы.
snowps: Враг - это конкурент, использующий приёмы, которые со стороны контекста антагониста конвенционально или персонально считаются непозволительными. Все остальные аспекты определения - уже детали. В современном мире статус врага редко применяется лишь потому, что радикально снизился порог этического ценза в выборе инструментов конкурентной борьбы между противодействующими социальными группами или личностями. Эта же проблема проявляется и во многих других областях человеческого взаимодействия - например в торговле (где обман клиента давно выведен за рамки этической оценки и формально преобразован в коммерческую успешность), в демонстративном потреблении, в навязывании толерантности и т.п. Потеря корректной оценки противоположных интересов и замена шкал реальной конфронтации шкалами успешности ассимиляции - это закономерный процесс экстенсивного развития человеческой культуры, требующий фиктивную унификацию оценочных шкал в объективно несовместимых областях.
swamp_lynx: В контексте помощи психотерапевта, хороший поможет человеку стать успешным мерзавцем, плохой научит смиряться с тем, что мерзавцы его используют. Это так далеко от решения внутренних конфликтов, которые сильно усложняют человеку жизнь, здоровье сейчас - это жить с болью.
snowps: Психотерапия вообще практически никогда не решает внутренние проблемы мировоззрения пациентов, а занимается ассимиляцией девиантных людей в социум путём устранения их индивидуальных оценочных шкал и замены оных статистически превалирующими. Причиной этого является чрезвычайная сложность обучения пациентов управлять своими персональными иллюзиями, - значительно проще инжектировать в сознание мейнстримовые иллюзии, поддерживаемые внешним окружением человека.
Марина Таргакова: Очень часто бывает, когда в доме начинаются какие-то проблематичные отношения, охота куда-то на сторону пойти. Такая на стороне, например, психотерапевт. Я только сегодня прилетела из Барселоны. В Европе и в Америке наличие психотерапевта у людей - норма жизни. Но это не норма жизни, поверьте. Потому, что если вам плохо, вы должны в семье это решить. Я не говорю, что психологи плохие, поверьте мне. Я говорю о том, что нам нужно учиться в семье ладить.
swamp_lynx: Сейчас образец сексуальности что-то не женственное и не мужественное, а, скорее, бесполое и при этом жёсткое, если не жестокое. Для более мягких инцелов скоро секс-роботов доделают.
lipkalapka: Социопатическое. Джейсон Борн, руками, ногами, да даже зубами, пытающийся выгрызть себе место под солнцем - тьфу, мальчишка! Повзрослеет - может что годное и выйдет, а так - в песочницу, в песочницу его. Пусть куличики из песка строит и гордо размахивает палочкой - «тра-та-та».
Если бы «чужой» из первой части попал бы сейчас на землю, то все бы заявили «перегибы, конечно, есть», но вообще - вот он, герой нашего времени!
swamp_lynx: В фильме "В поисках мистера Гудбара" прекрасно показано, куда ведёт "освобождение женщины". Если в семье какие-то сложности, и у женщины нет сложившегося понимания, как строить семью, а таких людей становится всё больше и больше, то она будет искать "настоящего" мужчину, отвергая и не уделявшего достаточно внимания отца, и недостаточно сильного жениха, и идеального любовника, чтобы оказаться во власти психопата, который закончит её поиски. Психопат в жизни не обязателен, но подразумевается, никаких других "настоящих" мужчин в мире нет.
Воспитанные прежде всего матерям современные мужчины, видя женщину, которая черпает силы из таких предпосылок, либо отпадают, либо привлекают высоким социальным статусом, который хоть какая-то компенсация неудачных поисков женщины.
daniel_grishin: В нашем мире вообще все достается с экстримом и сверхусилиями. А пожелание "а можно мне принесут все на блюдечке а я ни фига напрягаться не буду" выглядит, простите, несколько нагло.
Для полноты картины вам осталось заявить только что ващета это мужчина должен вас найти и добиться.
Берете буквально любую девушку (впрочем, то же касается и вьюношей), страдающую от безуспешных поисков мужчины своей жизни - и я готов поставить мой годовой оклад против бутылки пива, что причина не просто в ней а еще и что она пошлет вас ко всем чертям если вы посмеете намекнуть ей на то, что это можно и нужно исправить.
Да что далеко ходить. У нас тут буквально в этом треде в комментах одна такая девушка объявилась. Тоже рассказывала что у них в регионе ну просто вот нет мужиков и взяться им неоткуда а потом слово за слово - и выяснилось, что она просто палец о палец не хочет ударить чтобы кого-то найти. А само, почему-то, не находится. А должно!
"всё не так плохо, как вы думаете! всё гораздо хуже..."
Ладно бы они лежали бревнами в ожидании какого-нибудь мужика.
Нет, когда им этого мужика подтаскиваешь и сверху кладешь - они отпрыгивают:
- Я не такая! И вообще, кого вы мне тут принесли, у него машина не в тон моей сумочки! А еще у него, небось, дети от первого брака, нам такое не нужно!
Дэйв Эггерс. «Милая Кит, разве плохо, что твоя мать - яркая женщина, а не предсказуемая… Твоя мать - редкой породы. Яркая, стремительная…» Можно подумать, спортивный автомобиль живописует. Хотят ли дети спортивный автомобиль вместо родителей? Нет. Дети хотят «хонду». Чтобы в любую погоду завелась.
napoli: "Виноват" у вас - это непродуктивное слово. За ним прячутся те, кто выбрал себе роль жертвы, чтобы оправдывать своё нынешнее состояние. Мне кажется, тут более уместно слово "ответственен". Сделал свой выбор - в каком контексте? Потому что не было других вариантов? Потому что все остальные варианты были невыносимы для сложившегося образа себя?
Качества характера не сущности в себе, а складываются из множества слоёв наших прошлых мини-выборов. Вот тут я так решил воспринять ситуацию (как правило, чтобы сделать себе хорошо, и не сделать плохо). И сделал это 10-15 раз в день. Получает почти 4000 в год, Умножаем на количество лет. Выходит достаточно долго, чтобы очень многое внутри себя изменить.
swamp_lynx: Очень долго, плюс больно, трудно, тяжело. А ведь прямо сейчас есть комфортное и приятное садомазохистское удовольствие от того, что ничего не можешь. Только невыносимые условия жизни заставят современных людей шевелиться. Пока есть возможность прятаться от себя, то будут прятаться.
snk1965: При всём эмоциональном накале, ненависти, враг может быть достойным противником. Убить - убьёт, но не в спину, и преднамеренно не изувечит. Враг, достойный уважения.
Знакомец (знаю) - незнакомец, приятель (приятно) - неприятель, товарищ (товар) - конкурент, друг (жизненная цель, ценность) - враг. Все противопоставления имеют свою основу, и врага надо ещё заслужить, надо самому иметь настоящую ценность, чтобы ей (за неё) враждовать.
Враги, как и друзья, во все времена были редкостью, а теперь и подавно. Комформизм, толерантность, всякие арбитры-медиаторы - какие уж тут враги, даже без "отчуждения насилия в пользу государства". Мысли о вражде с детского сада в головах стираются. Вместе с. Как у Лема в Возвращении со звёзд.
Перекликается с вашим предыдущим, о наступающем чудном женском мире. А Любая бабская вражда - это кухонные дрязги, не боле.
Людей психологически кастрируют, а потом удивляются, откуда инцелы. Агрессию надо учиться контролировать, а подавление агрессии разрушает человека, превращает его в насекомое. Что, конечно, гораздо больше подходит постиндустриальному миру, где нет ни мужчин, ни женщин, ни друзей, ни врагов, а вместо любящей семьи партнёры, у которых 300 гендерных идентичностей.
swamp_lynx: Агрессия согласно Лоренцу - лучший способ подружиться. Конечно же, без неё будет хуже. Все со всеми согласны только на кладбище. Есть один знакомый, который при любом конфликте уходит в высокомерное молчание, а потом удивляется, почему женщинам не нравится. Скучно с ним.
Агрессия, если это не злоба и не ненависть, это искренний интерес к человеку, с которым не сходишься во мнении. В семье, например, рекомендуют поскандалить, чтобы не копить невысказанные претензии, которые могут привести к разрыву.
Конечно, и агрессия, и избегание агрессии могут быть берновской игрой. Тут нет готового рецепта.
Не так давно знакомый сам поднял вопрос, как в наше время встретить любовь. Отверг все варианты, потому что у него был свой совершенно фантастический. Обоснования, учёт чужого опыта, логика - всё это не играет никакой роли, только гениальная идея, и должно быть так либо никак.
Наверное, это можно назвать женским типом конфликта. Но у женщины для него могут быть основания (привлекательность, доброта и пр.). Мужчина в таком типе конфликта делает из себя и из других дураков.
В здоровом мужском конфликте обычно проясняется, что никаких особых противоречий нет, а конкурентная борьба помогает лучше себя и других понять. Если и мужчины начнут ходить вокруг да около, как делают барышни, это ещё больше усложнит коммуникации между людьми. Против я и мужского варианта от женщин, прямолинейность убивает всякую загадку, и в результате ощущаешь собственную ненужность.
Про здоровый мужской конфликт читал с интересом. Пришли в голову идеи здоровой мужской пытки и правильного здорового мучительства.
Помню, в детстве читал детский английский рассказ, где мама очень переживала, что у ребёнка совсем нет друзей. Потом он у него случился конфликт с одним из мальчиков в школе, и они стали лучшими друзьями на долгие годы. Пыток и мучительства там не было. Зато наблюдал, правда прежде всего в отношении женщин, такой вариант пытки, когда к человеку относятся, как к инвалиду, который не способен выдержать напряжение жизни. Хотя человек здоров и дееспособен, но избалован таким отношением и подыгрывает своим "добрым" мучителям.
Евгений Головин. "Лорд Джим" Джозефа Конрада -- чуть ли не последний европейский роман о "настоящем мужчине". Джим, простой матрос, у которого единожды задета честь, не может себе такого ни простить, ни пережить. Потому-то автор и дал ему титул, поскольку честь -- дворянская привилегия и ценность. Праведник и странствующий рыцарь -- вот настоящие мужчины."
trissy1: Не только Вейнингер пытался "осмыслить женское" с походу единственно доступных мужчине шовинистических позиций. женщинам в тот период особо слово не давали. изначально они не очень страдали по поводу - это была именно мужская инициатива, мужская возбужденная мысль. выходит, что мужчины первые покусились на женское сакральное? опять не хочется споров про курицу и яйцо.
Когда вот это мужское внимание к "осмысливанию женского" в общем культурном пространстве стало как-то уже чересчур выпирать ("женщина, знай свое греховное место" - это вы называете "мужской культурой"?) тогда феминизмом обратка и прилетела.
Обращаю внимание, что начинающие феминистки самоутверждались по мужскому типу - нарочито агрессивно, без этих вот манипуляций "кушай кашу, а то хуже будет". никого не интересовало, что вообще будет: борьба мужчин и женщин за место под солнцем шла в открытую. это была, ясное дело, "мужская культура": женщины агрессивно проникали на территорию мужского и пытались там что-то себе застолбить. по ходу застолбили некоторые похвальные вещи ибо нефиг было мужчинам соваться.
Но когда взаимная неспособность осмыслить (освоить) нечто противоположное своему биологическому полу сравнялась, контур между мужским и женским исчез.
Возникло то, что вы здесь определяете, как "женская культура" - вот это общечеловеческое, популярный гуманизм кота леопольда. манипуляция против грубого жеста (при неизменности того грубого смысла, который теперь обозначается новым, гуманизированным жестом).
Неспособность освоить противоположное своему биологическому полу никуда не делась. несмотря на все предшествующие, да и нынешние попытки десакрализации. Я пытаюсь вырулить на исходные позиции:
- мужчина может, скажем так, функционировать в сфере мужского и в сфере "оно" (это богатая возможностями сфера, если ей правильно пользоваться. впрочем, если неправильно, тоже богатая.)
- женщина функционирует "на женской половине" и еще она может кое-что делать в сфере "оно". Все, что мужчинам кажется, что феминизация у них отобрала - это "оно" и есть. мужчину "оно-культура" до сих пор обескураживает, он пытается обороняться от "вышедшего из под контроля женского" (на самом деле - от персональных тараканов).
Тогда как женщина за счет "оно-культуры" активно достраивает целое. она его заполняет, разворачивая в этой сфере такие функции, которые нельзя безусловно отнести к женскому либо мужскому - она осваивает ОБЩЕчеловеческие функции. Тем самым исключая внешне ориентированную потребность в таких из них, которые культура еще недавно относила к чисто мужскому.
Женское - это флюид, прихотливо заполняющий все, до чего доберется, пока мужское не поставит предел, т.е. не задаст контур (сакрального). Не в вульгарном смысле: "молчи, женщина, и бан тебе на все времена". а в смысле достижения женского покоя, равновесия, точки "безнадобности".
В этом месте жирный мужской таракан негодует, что его принуждают к подчинению женской неуемностью и настойчивостью. на самом деле ничто не мешает в ответ на "хуже будет" перейти с "а то что?" в мужскую культурную плоскость. выставить контур, за которым начнется мужская культура - открытого агрессивного столкновения, культура поединка. ничто, кроме собственного страха "хуже будет".
Обломки перемолотой этим страхом мужской культуры присутствуют в спорте, футбол. Да, есть и женский футбол, но кому он сдался? Как культурное явление, на зоне они присутствуют, совершая вредную работу по укреплению мужских страхов. Положительных примеров не могу привести, в силу ограниченности культурного опыта, да и не нужны вам от женщины положительные примеры. А с "оно-культурой", в пространстве которой можно было бы рассматривать проблемы отстраненно от непостижимого (сакрального), пока конструктивно не складывается.
swamp_lynx: Объявление сумасшедшим - это объявление еретиком с последующим сожжением. Можно на эмоциях подобное ляпнуть, но если человек говорит такие вещи, выйдя из стресса, то лучше от него держаться подальше. Человек в самом лучшем случае очень ограниченный, а в обычном подлец.
Я в своей жизни встречал человека с явными психическими отклонениями один раз, причём в ситуации, когда он пришёл за помощью. Других считать сумасшедшими у меня никак не получалось.
Про дух и сумасшествие вспомнилась либеральная истерика, что советские герои, которые жертвовали своей жизнью в Великую Отечественную войну, были ненормальными. Либо ограниченность, либо подлость.
А первое -- просто разновидность второго. Выданная самому себе индульгенция. И, разумеется, всё это проявление гордыни, чувства собственного превосходства над "ненормальными" "унтерменшами".
Андрей Игнатьев. Теория и практика психотерапии
На странице Кушетка замечательная цитата из Кобо Абе: «Уже одно то, что взрослый человек способен увлекаться таким никчемным делом, как коллекционирование насекомых, доказывает психическую неполноценность», хозяйка страницы считает, что это образцовый пример так называемого "дикого психоанализа", мне же кажется, что этот самый "дикий" психоанализ - информативная подсказка желающим понять, как формируется нозология, которая, по-видимому, всегда функция "этногерменевтики", т.е. расхожих массовых представлений о границах собственной локальной культуры, её представлений о мотивации, рациональности и оправданности действий.
Коротко говоря, ненормальный это прежде всего кто-нибудь совсем не такой, как мы сами, девиация идентичности, а не изъян психики, именно поэтому ксенофобия так часто артикулирована в терминах эпистемологии, эстетики и морали, тогда как психиатрический диагноз только констатация выхода за границы нормы.
Коротко говоря, психиатрический/психотерапевтический диагноз в очень большой (если не в решающей) степени функция личных отношений между целителем и пациентом, уже потом и постольку описание какой-то объективном реальности, чтобы проиллюстрировать это утверждение, приведу исторический анекдот: once upon a time некий питерский хиппарь решил откосить от призыва в армию, симулируя психическое расстройство, убедить психиатра ему долго не удавалось, "не верю", и всё тут, прямо как Станиславский какой, пока в ответ на "Вильяма нашего Шекспира" пациент вдруг решительно не заявил, что Шекспира звали совсем не так, на вопрос же психиатра, как именно, тот ответил "Шекспира звали Уильям", после чего психиатр, внимательно посмотревши в глаза своему партнёру по диалогу и, надо полагать, тоже увидевши там его душу, искомую статью дал.
Немного теории, чисто себе в архив: в отличие от диагностики заболеваний тела, скажем так, которая основывается на объективных данных (анализы крови, мочи, электрокардиограмма, рентген и прочее такое), заболевания духа диагностируются прежде всего (если не исключительно) по результатам диалога между целителем и пациентом, который очень сильно напоминает приснопамятную сцену из К.С.Станиславского, т.е. диагностика продолжается до тех пор, пока целитель (психиатр или психотерапевт) не уверится, что для пресловутого "не верю" нет никаких оснований, значит, пациент действительно болен.
Именно поэтому заболевания духа, в отличие от заболеваний тела, относительно просто симулировать, это требует минимальных актёрских способностей, дополненных знакомством с нозологическими классификациями, которые вполне можно рассматривать как общую схему построения реплик в диалоге, настоящие больные отличаются от симулянтов тем, что не нуждаются в подсказках и более убедительны, им роль пациента удаётся лучше.
Может добиться диагноза и для психоза, хотя это очень трудно, но дело не в этом: самая психопатологическая симптоматика вовсе не объективные и доказуемые следствия каких-то идентифицируемых органических изъянов (хотя, конечно, случается и так), а классические "предметы веры", разделяемые сообществами целителей, вследствие этого убедительный психопатологический диагноз очень похож на приговор инквизиции, это результат социализации пациента в контекст, сконструированный специалистами - богословами в одном случае, психиатрами в другом.
Вот почему, кстати, пограничные случаи плохо диагностируются: они результат социализации в бытовой и семейный, а не специально психодиагностический контекст.
Более всего постановка психиатрического/психотерапевтического диагноза похожа на так называемый тест Тьюринга, собственно, является его частной модификацией: индивид "практически здоров", если может поддерживать диалог с целителем в полном объёме, предполагаемом соответствующим нормативным документом (общепринятой нозологической классификацией, например), не обнаруживая при этом никаких особенностей поведения, которые тем же самым нормативным документом идентифицированы как симптоматика психического расстройства (социолог бы сказал "девиация", но в психодиагностических контекстах у этого термина гораздо более узкое значение).
Клинический диалог, расспрос и т.п. не является основным средством получения информации о пациенте. К примеру, в ситуации возможного ограничения свободы, пациент показывает удивительную мобилизацию для доказательства своей состоятельности. Важнейшим фактором для формулировки гипотезы о нозологической принадлежности имеющихся психических проблем, расстройств и т.п., является анализ социального дрейфа, который всегда вызывает то или иное психическое расстройство. К тому же существуют и объективные методы диагностики: ЭЭГ, КТ, нейропсихологическое и патопсихологическое обследование и др. Также следует различать варианты клинической беседы в случае комплаенса и наоборот, активного сопротивления пациента (симуляция, метасимуляция, аггравация, полное отрицание имеющихся проблем и т.п.
Собственно, я только повторяю аргументацию Карло Гинзбурга, который подробно исследовал диалоги, обеспечивающие идентификацию еретика инквизиторами, исходные данные всегда расплывчаты, амбивалентны и допускают разную интерпретацию, в зависимости от того, кто именно хозяин дискурса, подозреваемый или дознаватель, идентификация, т.е. постановка диагноза, достигается именно в результате асимметричного диалога, позволяющего подозреваемому в ереси и дознавателю прийти к согласию.
Читал в какой-то книге с медицинскими историями ("Записки судмедэксперта"... что-то такое), что хитросочиненные граждане "подделывали" и анализы и ренген. Не в смысле заменяя результаты, а делая с телом процедуры, которые на некоторый период вызывали нужные результаты анализов.
Источник диагностического произвола (эксперимент Розенхана) состоит в том, что способность поддерживать диалог зависит не только от реальных ментальных кондиций пациента, но и от множества контекстуальных факторов, включая профессиональный уровень диагноста, обоюдный трансфер, а главное - исходную установку пациента: хочет ли он/она быть идентифицированы как "практически здоровый" или как больной человек, развитие диалога и его результат зависят прежде всего от того, верит ли целитель пациенту или считает его/её симулянтом.
Коротко говоря, в перспективе диалога между пациентом и целителем (или подозреваемым в ереси и дознавателем инквизиции) диагноз конструируется как фрейм, обеспечивающий их эффективную интеракцию, только что симулянт этот фрейм знает заранее и разыгрывает как спектакль, тогда как больной воспроизводит его непроизвольно, помимо всякого своего желания.
Иными словами, диагноз всегда конструируется в диалоге, однако под конкретного привилегированного зрителя, если этим зрителем является специалист, диагноз будет сконструирован по шаблонам клинической нозологии, если семья - её локальных представлений о девиантных форматах действия.
Сколько понимаю, изначально практики double bind, как и практики злостного непонимания, складываются как уловки сопротивления в репрессивных контекстах, возникающих вокруг индивида, испытывающего перманентную тревогу, приобретая хабитуальный характер, такие практики становятся бессознательными и непроизвольными защитами в ситуациях стресса, вследствие чего, в свою очередь, способствуют формированию шизогенных контекстов.
Понятно, надеюсь, что стрессогенными контекстами в первую очередь являются отношения мать/ребёнок, вследствие чего процесс развивается по женской линии наследования: повышенный уровень тревожности в первом поколении оборачивается истероидными расстройствами или даже шизофренией в третьем.
Character прежде всего персонаж какого-то спектакля, уже потом характер в привычном нам смысле. В стрессе актуализируется семейное амплуа, усвоенное в период первичной социализации, отсюда нередко уже выбор социальной роли.
Double bind обычно перевожу как "двойная повязка", это ближе всего к оригинальной бейтсоновской метафоре, но отношения мать/ребёнок, даже взрослый, действительно, инвариант созависимости и её база.
У Бейтсона это метафора, отсылающая к повязке на голове, которая делается крест-накрест, чтобы не сползла, имеются в виду ситуации, когда запрещены обе альтернативы выбора: и так нельзя, и наоборот нельзя.
Разведчик-нелегал или полицейский, работающий undercover, находятся в такой ситуации перманентно.
Предмет, исследованием которого я занимаюсь, следует, наверное, определить как социологию (или антропологию. всё хуже различаю эти две дисциплины) транзита, понимая под транзитом пересечение границы между структурно разнородными перформативными контекстами, пресловутые обряды перехода можно рассматривать как одну из таких социальных практик.
Пересечение границы рассматривается при этом как проблемная ситуация, для совладания с которой необходимы специфические диспозитивы, такого рода функциями социология транзита наделяет политику, искусство и религию.
Небольшой опыт занятий "расстановками по Хеллингеру", который у меня есть, показывает, что соответствующие техники прежде всего требуют определённого дара, прирождённых или самопроизвольно возникших способностей, которые, вообще говоря, мало у кого есть и при обучении не передаются, большинство попросту их имитируют, с психотерапией, полагаю, дело обстоит таким же точно образом.
Меня самого мастера жанра обычно терпят на площадке очень недолго: то ли я абсолютная и необучаемая бездарь, то ли по своим навыкам и установкам им всем категорически чужой.
Вообще говоря, психотерапия, т.е. коррекция поведения через воздействие на психику, не только специфическая профессия или отрасль медицины, но и специфическая социальная функция, которую выполняет не только психотерапия, как мы её привыкли рассматривать, но и целый ряд других социальных практик, в том числе институциональных: политика, религия, искусство, субкультуры, путешествия, всяческая "самозанятость" и многое, многое другое.
Более того, психотерапия как профессия в значительной степени воспроизводит приёмы и пользуется диспозитивами этих социальных практик, которые изначально, скорее всего, обеспечивали именно совладание с кризисом и только сильно потом обросли всякими дериватами, в том числе нормативными трактовками.
Очень может быть, например, что шаманизм изначально как раз такая синкретическая практика совладания с кризисом, уже потом религия, терапия или что угодно.
Человек, у которого, как говорится, "всё в порядке", разумеется, аполитичен, равнодушен к вопросам этики или эстетики и вряд ли сколько-нибудь религиозен, потому что в его/её повседневной жизни вот это вот всё только источники компенсаторных ресурсов на случай дефицита, невосполнимого частным образом.
Обращение к искусству, политике или, тем более, религии всегда предполагает как своё исходное условие выход из зоны комфорта, т.е. хорошо освоенного образа действий, оттого всегда кризис и всегда существенный риск.
Bark Bark. Это Вы описали благовоспитанного протестанта. Самый надежный налогоплательщик.
Maxim Fomin. И опять вспомнилось из Бхагавад-гиты (7.16). "Четыре типа праведных (имеющих какой-то внутренний запас предрасположенности) людей обращаются ко Мне: те, кто в беде, тот, кто жаждет богатства, любознательные и желающие познать Абсолют. Как раз вот те типы, которым так или иначе "неймется".
Наверно дело не столько о выходе (все-таки выход предполагает какой-то осознанный шаг из серии нынешней поп-психологии), а выброс из нее.
Оознанный шаг будет в смысле, что человек себе проговорит, зачем он идет туда, куда идет. И скорей всего больше связаны с тем, что он как раз не в зоне комфорта. Тогда как нынешние поп-психологические "выходы из зоны" больше похожи на "с жиру бесится, хочу то ли конституцию, то ли севрюги с хреном".
Предположу, что проговаривание в момент решения уйти куда-то и понимание зачем он это делает - это не совсем одно и то же. Тогда вы возможно для себя считали иначе, чем поняли. Как по молодости думаешь, что "люблю-ни-магу-она-одна-такая", а тебя на самом деле гормонами шарашит и просто подвернулась первая , примерно подходящая под образ.
Как нас учил Л. С. Выготский, понимания без проговаривания не бывает. Например, я вот только сейчас начинаю понимать, почему 60 лет назад хотел и даже пытался стать художником.
Когда-то В.А. Геодакян убедительно показал, что половой диморфизм функционален - самка своим генотипом обеспечивает стабильность, самец изменчивость, и есть мнение, что у человека эта специализация сохраняется на социальном уровне: женщины эффективнее действуют в конститутивных режимах признания, мужчины в континджентных, именно поэтому функции надзора и контроля по большей части осуществляют женщины, во всяком случае, они в этом жанре последовательнее и строже.
Люди, сидевшие в тюрьме, вспоминают, что самые жесткие конвоиры и надзиратели - женщины. С мужчинами можно договориться, с женщинами - нет.
Скажем осторожнее: в заметно бОльшей степени склонны блюсти регламент.
Думаю, субъект первобытного мышления - классическая "пограничная личность", как оно всегда бывает в дефицитарных и стрессогенных контекстах.
Борьба с внешней средной была перманентной и достаточно жёсткой, поэтому пограничное состояние и даже балансирование на грани ASC было обычным делом.
Великий и ужасный Карл Мангейм когда-то показал, что нормальный, т.е. вменяемый и прагматичный, человек способен производить только идеологии или утопии, пропаганду, попросту говоря, а с этим лучше в медиа, знание же о том, как на самом деле, способны производить только displaced persons, отщепенцы, напрочь лишённые корней
Такой человек, однако, демонстрирует vision, который мало кто опознаёт как свой собственный, отсюда и дефицит успеха: естественнее и проще счесть такого человека городским сумасшедшим, нежели пересматривать собственную оптику и язык.
Правду сказал поэт: тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий (или развлекающий) обман, вот почему конфликт между истиной и пропагандой проигрывает всегда истина.
Вдогонку реальному диалогу: человек в процессе идентификации проходит три стадии: хабитуальное подчинение действующему социальному порядку ("дети"), такое же хабитуальное неподчинение ("подростки"), наконец, рациональный выбор стратегии ("взрослые"), большинство остаётся на первой стадии, некоторые застревают на второй, до третьей добираются единицы, на переходе от стадии к стадии, естественно, случаются травмы.
"Он придавал так мало значения внешним условностям, что не считал нужным их нарушать". (Г. К. Честертон).
Временами мне кажется, будто когда-то давно, ещё в детстве или отрочестве, я попал в окружение, из которого никак не выберусь целую жизнь.
То есть, мне, конечно, удаётся маскироваться и прятаться, не так, чтобы вполне успешно, но достаточно, чтобы оставаться в живых и на свободе, временами даже встречать товарищей по несчастью, с которыми мы создаём небольшие мобильные партизанские отряды и даже на какое-то время такие же небольшие освобождённые территории, но выйти к своим не удаётся никак, то ли чужие полностью и окончательно победили, то ли это мы вообще с другой планеты.
Не вижу, кстати, чем бы тут помог психотерапевт или, тем более, психиатр: это ведь мне только иногда кажется, будто мне всякое такое кажется.
Блокированные желания либо регрессируют к первичным - сексуальным и пищевым, отсюда анорексия, булимия, нейродермиты и прочая психосоматика или даже системная деградация личности, о которой нам рассказывает И.А.Гончаров, либо сублимированы как влечение к "иному миру", галлюцинаторному или реальному уже как выйдет.
Что общего у художников "парижской школы"? - они все displaced persons, вытеснены на чужбину и потому испытывают депривацию в самых разных областях, отсюда их специфическая эстетика.
Между тем, это общий признак богемы, всё равно - описывают ли её Азнавур, Имре Кальман и Пуччини, что интересно - все трое музыканты, или внимательный социолог в своём отчёте.
Склонен думать, например, что американскую "гражданскую нацию" конституирует не только определённая civil religion, разделяемая политическим сообществом, как то утверждает R.Bellah, но и определённый популярный мелос, характерный для местной сферы досуга, там, как мы знаем из фильма Blues Brothers, есть свои внутренние конфликты, но это всё строго между своими.
Исторически этот мелос изобретение чёрнокожих мигрантов из Африки, усвоенное и переработанное местными белыми, которые тоже были классическими displaced persons, не случайно же american songbook в основном творение европейских евреев.
Собственно, миф об Эдипе, если очистить его от интерпретаций, обусловленных контекстами и коллизиями его бытования в обществе - очень простая, короткая и вполне узнаваемая история: мама залетела, папа велел от ребёнка избавиться, мама проявила своеволие, в результате мальчик не погиб, а только попал к чужим людям и затем пережил острый кризис идентичности, который у приёмышей на переходе от детства к зрелости случается сплошь и рядом, далее череда событий, результатом которых стало убийство отца, инцест с матерью и запоздалая пост-травматическая индивидуация, хорошо узнаваемая фабула биографий, складывающихся в контекстах терминального социетального кризиса.
Желающим посмотреть, как всякое такое случается в жизни, рекомендую посмотреть "Гибель богов" Висконти, а если окажется мало - перечитать "Человека без свойств" Музиля, лучшее, какое я знаю, введение в предмет.
Бывает, конечно, наоборот - инцест с отцом и убийство матери, но это уже смотрите криминальную хронику, репрезентативного литературного нарратива я не знаю.