Между Старой и Новой Англией. Часть 8.
Часть 1. Предыстория. Невежливый волк, или Кровь будит вдохновение
Часть 2. Представительские обязанности
Часть 3. Как лист увядший падает на душу...
Часть 4. Слабоумие и отвага
Часть 5. Тайное становится явным
Часть 6. Конец эпохи
Часть 7. Скелеты в шкафу Фонтейнов
Простые ответы на сложные вопросы
Мистер Акрес шел в сопровождении резкого высокого человека, громко требовавшего:
- Я желаю, чтобы Реджинальд был похоронен с почестями! И не говорите мне, что я должен сам его закапывать! Вы гробовщик, в конце концов, это ваша обязанность!
- Но я хороню людей…
- Мне неважно! Вы гробовщик - извольте закопать тело!
Оказалось, приезжий охотник, представившийся полковником Оливером, приехал в Эрби охотиться на Крейвенского волка и случайно в процессе подстрелил собственную собаку по кличке Реджинальд (о, сколько народу в Эрби это известие заставит вздрогнуть в первый момент!). Маделин взяла с гробовщика честное слово, что тот по возвращении с собачьих похорон, никуда не сворачивая, пойдет к ферме Вудсов, и отправилась разговаривать с главой фермерского семейства, взяв Эстер в качестве моральной поддержки.
Честно говоря, встретившись лицом к лицу с огромным Джеремайей, Маделин стало не по себе. Она еще раз вспомнила, что она - дочь хозяина, и никто ее не обидит, что бы она ни сказала (да и Эстер сзади стоит), что отец вчера простил им большой долг и они должны быть ему благодарны, и объявила, что лорд Торнтон намерен отдать часть неиспользуемой фермерской земли под кладбище, в связи с чем она, Маделин, интересуется, какая именно часть неиспользуемая и где при этом кладбище не помешает самим Вудсам. Джеремайя понял не сразу; в процессе понимания его огромное круглое лицо со следами недавнего алкоголизма (говорят, Хиллс загипнотизировал его так, что Вудс-старший теперь не пьет) разительно меняло выражение: недоумение, потом гнев и наконец одобрение, когда он осознал, что его мнение учтут, а не отберут любой участок по праву сильного. Как раз вовремя подошел мистер Акрес, мужчины начали сообща выбирать участок, и Маделин осталось только записать полученное решение.
Справившись с самой сложной частью работы, Маделин решила, что негодно бросать подругу скучать в одиночестве в домике на окраине, и широким жестом пригласила ее к хулиганам. Эстер с радостью согласилась: немногие знали, что под видом благообразной молодой дамы скрывается хулиган не хуже Шайки.
В полицейском участке сначала слегка удивились гостье, но, когда за Эстер поручились Маделин и Амелия, продолжили обсуждать дела, откупорив заодно бутылку вина и передавая ее по кругу. По стаканам не разливали, пили прямо. Когда бутылка дошла до Маделин, она поколебалась (кружок с интересом смотрел за ее моральными терзаниями, подзадоривая ее: «Пей, леди Маделин! Пей прямо так!»), но все-таки взяла стакан и налила себе отдельно.
- Я не могу позволить себе пить из горла вино, вы уж извините.
Приютская Китти презрительно фыркнула. Вообще у Маделин с Китти далеко не всегда происходило взаимопонимание, что побуждало их считать друг друга высокомерной гордячкой и бесцеремонной выскочкой соответственно. Как-то раз Марти даже пришлось успокаивать обеих: «Маделин, это Китти, она нормальная. Китти, это Маделин, она нормальная. Не ссорьтесь!»
На этот раз речь шла о завещании лорда Фонтейна. Стало известно, что титул унаследует тот, кто предъявит нотариусу оба ключа и еще что-то, а что - было пока неизвестно. Кружок наперебой предполагал, что могло прийти в голову в качестве условия завещания безумному лорду с садистскими замашками. Эстер с любопытством слушала. Вдруг кому-то пришло в голову:
- Эстер, ты же дочь нотариуса! А ты не могла бы посмотреть, что на самом деле написано в завещании, и рассказать нам?
- Ну слушайте, зачем так сложно. Я могу даже принести завещание сюда, чтобы можно было всем прочитать и переписать. А потом вернуть на место, и отец ничего не заметит. Скоро же файф-о-клок - вот как раз и хороший повод навестить его!
- Это отлично!
- Но мы же потеряем время…
- Без паники! Ничего мы не потеряем. Сейчас же вечерний чай - вся жизнь в Англии приостанавливается. Так что давайте использовать это в наших интересах. А я пока пойду к Бабушке Неизбежность, потому что к ней опаздывать нельзя. Она, верно, начнет сватать меня за телефониста Леннокса, который оказался лордом…
Брайан как самый ответственный вызвался проводить Маделин к Торнтон-хаусу. Маделин, с одной стороны, впервые за весь день оказалась с Брайаном наедине и очень хотела воспользоваться случаем, но с другой, обстановка не располагала к задушевной откровенности: к леди Джулии следовало приходить во всеоружии без раскисших чувств (и желательно без запаха вина изо рта, да). В результате Маделин пришла даже чуть раньше времени; служанка как раз заканчивала накрывать на стол. Бабушка с одобрением посмотрела на внучку.
К удивлению Маделин, к чаю явился вовсе не Ричард Леннокс, граф такой-то растакой-то, а недавний знакомец, полковник Оливер, схоронивший своего Реджинальда (Бабушка успела удивиться). Он долго ругался на то, что багаж его затерялся при переезде, и даже часов при себе у него нет; с аппетитом поедал в огромных количествах восхитительные канапе с маринованными грибами и вообще старался произвести впечатление. В частности, рассказал, что специалист по подобным тварям, убивал их в Африке, Азии и Индии, и что это, конечно, злой дух, который обретает свою форму по ночам и оттого днем его никто не видел.
Леди Джулия кивала с вежливым вниманием; Маделин тоже, хотя с упоминания злого духа стала относиться к словам бахвала-полковника довольно скептически. Зато Бабушка нашла с ним прекрасную общую тему - храбрость британских войск и непобедимость империи. Маделин относилась к войне скорее отрицательно, и даже намеченное на вечер открытие памятника героям войны умудрилась назвать памятником жертвам войны, за что была строго поправлена бабушкой.
Тем временем пришла компаньонка, Агата Крайстчерч, которую задержали редакторские дела. Прошел еще один круг светских необходимостей (представление-рассказ о Реджинальде-разговор о погоде-разговор о карьере в редакции и опоздании нового номера к файф-о-клоку), после чего беседа вернулась в прежнее русло. Чай был выпит, канапе доедены (в основном прожорливым полковником), а Леннокс так и не явился. Маделин распрощалась с Бабушкой и поспешила в Торнтон-холл, справедливо предполагая, что там застолье куда более многочисленное и потому еще не разошлось. Кроме того, ее подгладывала совесть, что она не предупредила, что пойдет на чай к леди Джулии.
Расчет оправдался: семейство действительно сидело за столом и что-то жарко обсуждало, поминутно взрываясь смехом. Сразу бросилось в глаза, что Маргарет Брукс нет, а вместо нее прислуживает миссис Вудс. На пришедшую Маделин и ее уважительную причину почти не обратили внимания (она даже немножко обиделась). Оказалось, отец рассказал-таки государственную тайну, пришедшую к нему вчера вечером - что сегодня после Бала Слуг намечается прибытие Его Величества с наследником по случаю инспекции Королевства - и семья с энтузиазмом обсуждала, как можно разнообразить пребывание королевской фамилии в Торнтон-холле. Пока лидировала идея переодевания леди Эмбер в привидение с тем, чтобы она завывала и гремела цепями под дверью королевской спальни, иногда мелькая в отражениях зеркал со свечой.
- А кстати, это развлечение можно оставить и для себя, даже если с королем не получится, - заметила Алиса. - Надо выбрать из генеалогии наиболее понравившегося предка и в заранее выбранный день всем спрятаться в наиболее подходящем для каждого из них месте дома и вести себя соответствующе. Остальные должны угадать, какой родственник имеется в виду!
Алиса: Что ж, мне пора, иначе бабушка меня потеряет.
Брайан: Я могу проводить вас.
Неловкая пауза.
Брайан: Подождите, это будет неприлично.
Кэролайн: Тогда я могу проводить вас!
Брайан: И я останусь тут, с леди Маделин. Это будет ещё более неприлично. Тогда как поступить? Обожаю эту игру в волка, козу и капусту!
Маделин: Вот поэтому мы с детства и ходили толпой. Единственный способ не выйти за рамки приличий!
Когда файф-о-клок окончательно завершился (лорд Торнтон быстро свернул его, как только на горизонте показалась леди Джулия в сопровождении полковника), Маделин поспешила к друзьям обменяться новостями. На улице ей встретилась миссис Эндерби:
- Леди Маделин, я хотела просить у вас извинений за вчерашнее недоразумение… Кажется, я что-то не так сказала или не так поняла, потому что от моих слов ваш отец разозлился на вас, хотя, видит Бог, я не хотела причинять вам вреда… Я просто сказала, что я переодела вас - но это же нормально, пациентов всегда переодевают, а лорд, кажется, подумал что-то не то…
Маделин давно перестала жаждать мести тому, кто сказал отцу про переодевание. Мало того - складывалось ощущение, что они правда друг друга не поняли, и лорд Торнтон, зацепившись за ключевое слово, додумал историю сам (и, надо сказать, додумал верно). Кроме того, было мучительно видеть миссис Эндерби, волевую сильную женщину, в такой растерянности.
- Не переживайте, миссис Эндерби, там действительно произошло некоторое недоразумение, но сейчас все в полном порядке. Вы ни в чем не виноваты! Я очень благодарна вам за лечение.
- Господа, у меня интересная гипотеза про волка. Сегодня приехал знаменитый охотник специально за ним…
- Знаешь, Маделин, вот только что закончилась очередная облава - и они утверждают, что Крейвенский волк убит, и вовсе это не волк, а собака мастиф, только очень большой…
- Но… этого не может быть! И собаку весь Эрби так долго не мог поймать? И собака проигнорировала пару пуль от лорда Мертона и целый барабан на шесть пуль в упор вчера от Марти?.. Я сама лично видела!
- А что касается завещания, там вообще ничего о ключах не сказано! Там нужно, чтобы претендующий на звание лорда Фонтейн продемонстрировал следующие качества: ум, жадность и беспринципность.
- А кто определяет, как проявлены качества?
- Нотариус Питерс, на свое усмотрение.
- А что, никто не хочет стать лордом Фонтейном? У нас, в общем, все для этого есть, - иронически заметил Марти.
Маделин поджала губы:
- Не советую. Ничего хорошего, кроме хвоста проблем, новоиспеченный лорд (или леди) Фонтейн не получит. Да и то - неужели у нас есть кто-нибудь одновременно умный, жадный и беспринципный? Умный у нас Брайан. Но он точно не беспринципный. А остальные тоже не подходят.
На центральной площади городка толпился народ. «Красный Лев» торговал навынос, мальчишки-газетчики разносили “Earby Tonight”, цветочница настырно расхваливала свой товар - в общем, люди ждали открытия памятника. Маделин привычно встала за спинами отца и бабушки. Леди Джулия вскользь бросила: «Дорогая, разве ты входишь в Городской совет?» Маделин огляделась - и действительно, обнаружила себя в группе его представителей.
Отойдя в сторону, она развернула газету и в разделе светской хроники вдруг обнаружила, что лорд Мертон сделал предложение, и кому! Вовсе не Виктории, с которой вчера ходил под ручку так долго, что это становилось уже неприличным. А леди Персефоне! И Маделин узнает об этом из газеты! Вот уж дожили…
Открытие было чинно и торжественно. Давали ружейные залпы, отдавали честь, произносили речи, устраивали минуту молчания. Маделин все ждала, объявят ли по случаю аукцион на часы - все-таки это был бы ее вклад в церемонию. Но его так и не объявили - верно, часы кто-то выкупил раньше. Когда собирались расходиться, площадь вдруг стало засыпать бесшумными желтыми листьями, а из открытой двери трактира послышалась удивительная мелодия. Люди застыли, пораженные красотой момента.
Когда Маделин уже в сумерках в очередной раз пришла в полицейский участок, там творилось невообразимое: друзья собирались… устраивать спиритический сеанс, чтобы выяснить, верно ли это останки леди Анны и ее портрет, и как правильно ее упокоить. При этом каждый клялся, что в мистику не верит, но факт оставался фактом: они собирались звать медиума, и чтобы сеанс оказался надежнее, решили собрать в одном месте все три предмета, взятые из потайной комнаты Аббатства Фонтейн. Маделин сразу перестала понимать, что происходит, хлебнула из горлышка бутылки пришедший к ней по кругу сидр («Сидр можно из горла, это вино нельзя», пояснила она) и решила просто посмотреть, что будет дальше и не сходят ли ее друзья случайно с ума. «Ну как, мы же должны попробовать использовать все способы добывания сведений» - заявил Марти. Портрет так и стоял в участке, за подсвечником пошла Кэролайн, а череп был спрятан у Эндерби.
Маделин вышла на крыльцо. Брайан уже подходил обратно, прижав шляпу к груди. Заметив Маделин, он подмигнул ей и развернул шляпу: внутри нее лежал череп. Маделин восхитилась изящной в своей простоте конспирации.
- Брайан, подожди… Мне нужно кое-что тебе сказать. Я с самого утра пытаюсь, и все не получается.
- Да, Маделин?
- Знаешь, ты вчера говорил страшные вещи. Что зря меня в это втянул и жалеешь об этом.
- На самом деле, понятно, что тебе уже не десять лет и на этот раз ты действительно за себя отвечаешь. Я в любом случае не мог бы тебе запретить то, что ты как взрослый человек решила сделать.
- Я сейчас даже не об этом. Видишь ли, эта вчерашняя история, которая тогда казалась катастрофой, на самом деле оказалась во благо и мне, и моему отцу, и моей семье. Ты переживал, не будет ли мне от этого беды - а получилось к лучшему. И… у меня к тебе одна просьба.
- Да?
- Можно я тебя обниму?
- Можно, Маделин.
Маделин бросилась на шею Брайану, и тот приобнял ее в ответ. Сердце ее оглушительно колотилось, на языке вертелось: «Если бы ты только был дворянином, если бы я только могла, я бы с такой радостью стала твоей женой!» - но она так и не смогла произнести этого вслух. За те бесконечные мгновения, пока длилось это первое в ее жизни объятие, в голове Маделин успел взорваться десяток вулканов. Наконец Брайан широкими шагами вернулся в дом; Маделин, как в тумане, последовала за ним.
В участке тем временем полным ходом шли приготовления к спиритическому сеансу, и никто не заметил блуждающих лихорадочных пятен на лице Маделин; уже послали за приезжей дамой-медиумом, которая, по слухам, была куда сильнее местной Сесилии Питерс. Маделин поняла, что ей в таком состоянии жизненно необходимо выйти наружу; но когда она вернулась, сеанс уже начался, и Амелия замахала ей в окно рукой, чтобы не входила. Маделин шепотом выругалась и начала следить из-за стекла, благо все было хорошо видно и слышно.
Красивая дама-медиум сначала долго сосредотачивалась, а потом, держа за спиной руки, плакала и не своим голосом умоляла прекратить ее муки и освободить. Перепуганная Амелия клятвенно обещалась все исполнить. Остальные хранили подавленное молчание. Наконец, связь прервалась, медиум отпустила руки и бессильно откинулась на спинку дивана, трагическим тоном сообщив, что связь оказалась настолько сильной, что дух леди Анны не отпускает ее, что она теперь чувствует ту же боль, и что присутствующие должны немедленно упокоить несчастного призрака, захоронив череп по-христиански и уничтожив портрет.
Марти тем временем вызвал на улицу один из его коллег и что-то быстро ему сообщил. Когда Маделин вышла на крыльцо за Марти, который почему-то не возвращался, и посмотрела ему в лицо, она испугалась едва ли не сильнее, чем при виде изменившегося поведения медиума на сеансе. Красивые темные глаза Марти, в которых всегда плясали искорки-«безуминки», разгоравшиеся еще ярче при запахе приключений, сейчас были абсолютно пусты и безжизненны. Это было видно даже в темноте.
- Марти, что с тобой случилось?!
- Бриллиант. Он оказался у Димити. Он все это время был у Димити. Она его _просто_ подобрала, и девка-дура даже не подумала, что это он, и даже на гипнозе не сказала! - и Марти в отчаянии закрыл лицо руками.
У Маделин упало сердце. По правде говоря, такое примитивное решение такой сложной загадки разочаровало и ее, и было абсолютно ясно, что аргументы типа «Ну он же все-таки нашелся!» сейчас совершенно не имеют значения - точнее, имеют противоположное действие. Это как с волком, который был таким загадочным и не убивался барабаном пуль, а потом оказался мастифом. Эта нелепая разгадка вынула стержень из Марти, и Маделин почти физически почувствовала, как вытекает мотивация, словно песок сквозь пальцы.
Надо было срочно что-то делать - только бы как-то поправить эту убийственную, невыносимую пустоту в его глазах. Маделин не имела ни одного разумного аргумента, поэтому она просто сняла перчатки и, на секунду порывисто обняв Марти, чтобы как-то вывести его из оцепенения, положила свои ледяные ладони на его горящий лоб. Не то чтобы она надеялась, что это поможет - но это все, что она могла сделать здесь и сейчас.
В таком виде их и застала Китти, вышедшая на крыльцо.
- Надо идти за викарием, чтобы хоронить останки!
- Я никуда не пойду.
- Но мы же обещали!
- Я ничего не обещал. Я не буду.
- Но почему?
- Бриллиант нашелся. Он все это время был у Димити.
- Но это же хорошо!
Маделин мысленно застонала. Это было худшее, что Китти могла сейчас сказать.
- Я ничего не буду делать! - рявкнул разозленный Марти. Китти, не понимая причины, обиделась и ушла обратно в дом.
Маделин почувствовала, как кусками разваливается все то, что Шайка хулиганов, они же Поэтический кружок, с такой любовью и энтузиазмом строили последние два дня. Воистину, бойтесь своих желаний, ибо они могут исполниться… Находиться здесь дальше, наблюдая обломки надежд, было невыносимо. К счастью, приближался Бал Слуг, и вообще-то давно пора была отправиться одеваться.
Часть 2. Представительские обязанности
Часть 3. Как лист увядший падает на душу...
Часть 4. Слабоумие и отвага
Часть 5. Тайное становится явным
Часть 6. Конец эпохи
Часть 7. Скелеты в шкафу Фонтейнов
Простые ответы на сложные вопросы
Мистер Акрес шел в сопровождении резкого высокого человека, громко требовавшего:
- Я желаю, чтобы Реджинальд был похоронен с почестями! И не говорите мне, что я должен сам его закапывать! Вы гробовщик, в конце концов, это ваша обязанность!
- Но я хороню людей…
- Мне неважно! Вы гробовщик - извольте закопать тело!
Оказалось, приезжий охотник, представившийся полковником Оливером, приехал в Эрби охотиться на Крейвенского волка и случайно в процессе подстрелил собственную собаку по кличке Реджинальд (о, сколько народу в Эрби это известие заставит вздрогнуть в первый момент!). Маделин взяла с гробовщика честное слово, что тот по возвращении с собачьих похорон, никуда не сворачивая, пойдет к ферме Вудсов, и отправилась разговаривать с главой фермерского семейства, взяв Эстер в качестве моральной поддержки.
Честно говоря, встретившись лицом к лицу с огромным Джеремайей, Маделин стало не по себе. Она еще раз вспомнила, что она - дочь хозяина, и никто ее не обидит, что бы она ни сказала (да и Эстер сзади стоит), что отец вчера простил им большой долг и они должны быть ему благодарны, и объявила, что лорд Торнтон намерен отдать часть неиспользуемой фермерской земли под кладбище, в связи с чем она, Маделин, интересуется, какая именно часть неиспользуемая и где при этом кладбище не помешает самим Вудсам. Джеремайя понял не сразу; в процессе понимания его огромное круглое лицо со следами недавнего алкоголизма (говорят, Хиллс загипнотизировал его так, что Вудс-старший теперь не пьет) разительно меняло выражение: недоумение, потом гнев и наконец одобрение, когда он осознал, что его мнение учтут, а не отберут любой участок по праву сильного. Как раз вовремя подошел мистер Акрес, мужчины начали сообща выбирать участок, и Маделин осталось только записать полученное решение.
Справившись с самой сложной частью работы, Маделин решила, что негодно бросать подругу скучать в одиночестве в домике на окраине, и широким жестом пригласила ее к хулиганам. Эстер с радостью согласилась: немногие знали, что под видом благообразной молодой дамы скрывается хулиган не хуже Шайки.
В полицейском участке сначала слегка удивились гостье, но, когда за Эстер поручились Маделин и Амелия, продолжили обсуждать дела, откупорив заодно бутылку вина и передавая ее по кругу. По стаканам не разливали, пили прямо. Когда бутылка дошла до Маделин, она поколебалась (кружок с интересом смотрел за ее моральными терзаниями, подзадоривая ее: «Пей, леди Маделин! Пей прямо так!»), но все-таки взяла стакан и налила себе отдельно.
- Я не могу позволить себе пить из горла вино, вы уж извините.
Приютская Китти презрительно фыркнула. Вообще у Маделин с Китти далеко не всегда происходило взаимопонимание, что побуждало их считать друг друга высокомерной гордячкой и бесцеремонной выскочкой соответственно. Как-то раз Марти даже пришлось успокаивать обеих: «Маделин, это Китти, она нормальная. Китти, это Маделин, она нормальная. Не ссорьтесь!»
На этот раз речь шла о завещании лорда Фонтейна. Стало известно, что титул унаследует тот, кто предъявит нотариусу оба ключа и еще что-то, а что - было пока неизвестно. Кружок наперебой предполагал, что могло прийти в голову в качестве условия завещания безумному лорду с садистскими замашками. Эстер с любопытством слушала. Вдруг кому-то пришло в голову:
- Эстер, ты же дочь нотариуса! А ты не могла бы посмотреть, что на самом деле написано в завещании, и рассказать нам?
- Ну слушайте, зачем так сложно. Я могу даже принести завещание сюда, чтобы можно было всем прочитать и переписать. А потом вернуть на место, и отец ничего не заметит. Скоро же файф-о-клок - вот как раз и хороший повод навестить его!
- Это отлично!
- Но мы же потеряем время…
- Без паники! Ничего мы не потеряем. Сейчас же вечерний чай - вся жизнь в Англии приостанавливается. Так что давайте использовать это в наших интересах. А я пока пойду к Бабушке Неизбежность, потому что к ней опаздывать нельзя. Она, верно, начнет сватать меня за телефониста Леннокса, который оказался лордом…
Брайан как самый ответственный вызвался проводить Маделин к Торнтон-хаусу. Маделин, с одной стороны, впервые за весь день оказалась с Брайаном наедине и очень хотела воспользоваться случаем, но с другой, обстановка не располагала к задушевной откровенности: к леди Джулии следовало приходить во всеоружии без раскисших чувств (и желательно без запаха вина изо рта, да). В результате Маделин пришла даже чуть раньше времени; служанка как раз заканчивала накрывать на стол. Бабушка с одобрением посмотрела на внучку.
К удивлению Маделин, к чаю явился вовсе не Ричард Леннокс, граф такой-то растакой-то, а недавний знакомец, полковник Оливер, схоронивший своего Реджинальда (Бабушка успела удивиться). Он долго ругался на то, что багаж его затерялся при переезде, и даже часов при себе у него нет; с аппетитом поедал в огромных количествах восхитительные канапе с маринованными грибами и вообще старался произвести впечатление. В частности, рассказал, что специалист по подобным тварям, убивал их в Африке, Азии и Индии, и что это, конечно, злой дух, который обретает свою форму по ночам и оттого днем его никто не видел.
Леди Джулия кивала с вежливым вниманием; Маделин тоже, хотя с упоминания злого духа стала относиться к словам бахвала-полковника довольно скептически. Зато Бабушка нашла с ним прекрасную общую тему - храбрость британских войск и непобедимость империи. Маделин относилась к войне скорее отрицательно, и даже намеченное на вечер открытие памятника героям войны умудрилась назвать памятником жертвам войны, за что была строго поправлена бабушкой.
Тем временем пришла компаньонка, Агата Крайстчерч, которую задержали редакторские дела. Прошел еще один круг светских необходимостей (представление-рассказ о Реджинальде-разговор о погоде-разговор о карьере в редакции и опоздании нового номера к файф-о-клоку), после чего беседа вернулась в прежнее русло. Чай был выпит, канапе доедены (в основном прожорливым полковником), а Леннокс так и не явился. Маделин распрощалась с Бабушкой и поспешила в Торнтон-холл, справедливо предполагая, что там застолье куда более многочисленное и потому еще не разошлось. Кроме того, ее подгладывала совесть, что она не предупредила, что пойдет на чай к леди Джулии.
Расчет оправдался: семейство действительно сидело за столом и что-то жарко обсуждало, поминутно взрываясь смехом. Сразу бросилось в глаза, что Маргарет Брукс нет, а вместо нее прислуживает миссис Вудс. На пришедшую Маделин и ее уважительную причину почти не обратили внимания (она даже немножко обиделась). Оказалось, отец рассказал-таки государственную тайну, пришедшую к нему вчера вечером - что сегодня после Бала Слуг намечается прибытие Его Величества с наследником по случаю инспекции Королевства - и семья с энтузиазмом обсуждала, как можно разнообразить пребывание королевской фамилии в Торнтон-холле. Пока лидировала идея переодевания леди Эмбер в привидение с тем, чтобы она завывала и гремела цепями под дверью королевской спальни, иногда мелькая в отражениях зеркал со свечой.
- А кстати, это развлечение можно оставить и для себя, даже если с королем не получится, - заметила Алиса. - Надо выбрать из генеалогии наиболее понравившегося предка и в заранее выбранный день всем спрятаться в наиболее подходящем для каждого из них месте дома и вести себя соответствующе. Остальные должны угадать, какой родственник имеется в виду!
Алиса: Что ж, мне пора, иначе бабушка меня потеряет.
Брайан: Я могу проводить вас.
Неловкая пауза.
Брайан: Подождите, это будет неприлично.
Кэролайн: Тогда я могу проводить вас!
Брайан: И я останусь тут, с леди Маделин. Это будет ещё более неприлично. Тогда как поступить? Обожаю эту игру в волка, козу и капусту!
Маделин: Вот поэтому мы с детства и ходили толпой. Единственный способ не выйти за рамки приличий!
Когда файф-о-клок окончательно завершился (лорд Торнтон быстро свернул его, как только на горизонте показалась леди Джулия в сопровождении полковника), Маделин поспешила к друзьям обменяться новостями. На улице ей встретилась миссис Эндерби:
- Леди Маделин, я хотела просить у вас извинений за вчерашнее недоразумение… Кажется, я что-то не так сказала или не так поняла, потому что от моих слов ваш отец разозлился на вас, хотя, видит Бог, я не хотела причинять вам вреда… Я просто сказала, что я переодела вас - но это же нормально, пациентов всегда переодевают, а лорд, кажется, подумал что-то не то…
Маделин давно перестала жаждать мести тому, кто сказал отцу про переодевание. Мало того - складывалось ощущение, что они правда друг друга не поняли, и лорд Торнтон, зацепившись за ключевое слово, додумал историю сам (и, надо сказать, додумал верно). Кроме того, было мучительно видеть миссис Эндерби, волевую сильную женщину, в такой растерянности.
- Не переживайте, миссис Эндерби, там действительно произошло некоторое недоразумение, но сейчас все в полном порядке. Вы ни в чем не виноваты! Я очень благодарна вам за лечение.
- Господа, у меня интересная гипотеза про волка. Сегодня приехал знаменитый охотник специально за ним…
- Знаешь, Маделин, вот только что закончилась очередная облава - и они утверждают, что Крейвенский волк убит, и вовсе это не волк, а собака мастиф, только очень большой…
- Но… этого не может быть! И собаку весь Эрби так долго не мог поймать? И собака проигнорировала пару пуль от лорда Мертона и целый барабан на шесть пуль в упор вчера от Марти?.. Я сама лично видела!
- А что касается завещания, там вообще ничего о ключах не сказано! Там нужно, чтобы претендующий на звание лорда Фонтейн продемонстрировал следующие качества: ум, жадность и беспринципность.
- А кто определяет, как проявлены качества?
- Нотариус Питерс, на свое усмотрение.
- А что, никто не хочет стать лордом Фонтейном? У нас, в общем, все для этого есть, - иронически заметил Марти.
Маделин поджала губы:
- Не советую. Ничего хорошего, кроме хвоста проблем, новоиспеченный лорд (или леди) Фонтейн не получит. Да и то - неужели у нас есть кто-нибудь одновременно умный, жадный и беспринципный? Умный у нас Брайан. Но он точно не беспринципный. А остальные тоже не подходят.
На центральной площади городка толпился народ. «Красный Лев» торговал навынос, мальчишки-газетчики разносили “Earby Tonight”, цветочница настырно расхваливала свой товар - в общем, люди ждали открытия памятника. Маделин привычно встала за спинами отца и бабушки. Леди Джулия вскользь бросила: «Дорогая, разве ты входишь в Городской совет?» Маделин огляделась - и действительно, обнаружила себя в группе его представителей.
Отойдя в сторону, она развернула газету и в разделе светской хроники вдруг обнаружила, что лорд Мертон сделал предложение, и кому! Вовсе не Виктории, с которой вчера ходил под ручку так долго, что это становилось уже неприличным. А леди Персефоне! И Маделин узнает об этом из газеты! Вот уж дожили…
Открытие было чинно и торжественно. Давали ружейные залпы, отдавали честь, произносили речи, устраивали минуту молчания. Маделин все ждала, объявят ли по случаю аукцион на часы - все-таки это был бы ее вклад в церемонию. Но его так и не объявили - верно, часы кто-то выкупил раньше. Когда собирались расходиться, площадь вдруг стало засыпать бесшумными желтыми листьями, а из открытой двери трактира послышалась удивительная мелодия. Люди застыли, пораженные красотой момента.
Когда Маделин уже в сумерках в очередной раз пришла в полицейский участок, там творилось невообразимое: друзья собирались… устраивать спиритический сеанс, чтобы выяснить, верно ли это останки леди Анны и ее портрет, и как правильно ее упокоить. При этом каждый клялся, что в мистику не верит, но факт оставался фактом: они собирались звать медиума, и чтобы сеанс оказался надежнее, решили собрать в одном месте все три предмета, взятые из потайной комнаты Аббатства Фонтейн. Маделин сразу перестала понимать, что происходит, хлебнула из горлышка бутылки пришедший к ней по кругу сидр («Сидр можно из горла, это вино нельзя», пояснила она) и решила просто посмотреть, что будет дальше и не сходят ли ее друзья случайно с ума. «Ну как, мы же должны попробовать использовать все способы добывания сведений» - заявил Марти. Портрет так и стоял в участке, за подсвечником пошла Кэролайн, а череп был спрятан у Эндерби.
Маделин вышла на крыльцо. Брайан уже подходил обратно, прижав шляпу к груди. Заметив Маделин, он подмигнул ей и развернул шляпу: внутри нее лежал череп. Маделин восхитилась изящной в своей простоте конспирации.
- Брайан, подожди… Мне нужно кое-что тебе сказать. Я с самого утра пытаюсь, и все не получается.
- Да, Маделин?
- Знаешь, ты вчера говорил страшные вещи. Что зря меня в это втянул и жалеешь об этом.
- На самом деле, понятно, что тебе уже не десять лет и на этот раз ты действительно за себя отвечаешь. Я в любом случае не мог бы тебе запретить то, что ты как взрослый человек решила сделать.
- Я сейчас даже не об этом. Видишь ли, эта вчерашняя история, которая тогда казалась катастрофой, на самом деле оказалась во благо и мне, и моему отцу, и моей семье. Ты переживал, не будет ли мне от этого беды - а получилось к лучшему. И… у меня к тебе одна просьба.
- Да?
- Можно я тебя обниму?
- Можно, Маделин.
Маделин бросилась на шею Брайану, и тот приобнял ее в ответ. Сердце ее оглушительно колотилось, на языке вертелось: «Если бы ты только был дворянином, если бы я только могла, я бы с такой радостью стала твоей женой!» - но она так и не смогла произнести этого вслух. За те бесконечные мгновения, пока длилось это первое в ее жизни объятие, в голове Маделин успел взорваться десяток вулканов. Наконец Брайан широкими шагами вернулся в дом; Маделин, как в тумане, последовала за ним.
В участке тем временем полным ходом шли приготовления к спиритическому сеансу, и никто не заметил блуждающих лихорадочных пятен на лице Маделин; уже послали за приезжей дамой-медиумом, которая, по слухам, была куда сильнее местной Сесилии Питерс. Маделин поняла, что ей в таком состоянии жизненно необходимо выйти наружу; но когда она вернулась, сеанс уже начался, и Амелия замахала ей в окно рукой, чтобы не входила. Маделин шепотом выругалась и начала следить из-за стекла, благо все было хорошо видно и слышно.
Красивая дама-медиум сначала долго сосредотачивалась, а потом, держа за спиной руки, плакала и не своим голосом умоляла прекратить ее муки и освободить. Перепуганная Амелия клятвенно обещалась все исполнить. Остальные хранили подавленное молчание. Наконец, связь прервалась, медиум отпустила руки и бессильно откинулась на спинку дивана, трагическим тоном сообщив, что связь оказалась настолько сильной, что дух леди Анны не отпускает ее, что она теперь чувствует ту же боль, и что присутствующие должны немедленно упокоить несчастного призрака, захоронив череп по-христиански и уничтожив портрет.
Марти тем временем вызвал на улицу один из его коллег и что-то быстро ему сообщил. Когда Маделин вышла на крыльцо за Марти, который почему-то не возвращался, и посмотрела ему в лицо, она испугалась едва ли не сильнее, чем при виде изменившегося поведения медиума на сеансе. Красивые темные глаза Марти, в которых всегда плясали искорки-«безуминки», разгоравшиеся еще ярче при запахе приключений, сейчас были абсолютно пусты и безжизненны. Это было видно даже в темноте.
- Марти, что с тобой случилось?!
- Бриллиант. Он оказался у Димити. Он все это время был у Димити. Она его _просто_ подобрала, и девка-дура даже не подумала, что это он, и даже на гипнозе не сказала! - и Марти в отчаянии закрыл лицо руками.
У Маделин упало сердце. По правде говоря, такое примитивное решение такой сложной загадки разочаровало и ее, и было абсолютно ясно, что аргументы типа «Ну он же все-таки нашелся!» сейчас совершенно не имеют значения - точнее, имеют противоположное действие. Это как с волком, который был таким загадочным и не убивался барабаном пуль, а потом оказался мастифом. Эта нелепая разгадка вынула стержень из Марти, и Маделин почти физически почувствовала, как вытекает мотивация, словно песок сквозь пальцы.
Надо было срочно что-то делать - только бы как-то поправить эту убийственную, невыносимую пустоту в его глазах. Маделин не имела ни одного разумного аргумента, поэтому она просто сняла перчатки и, на секунду порывисто обняв Марти, чтобы как-то вывести его из оцепенения, положила свои ледяные ладони на его горящий лоб. Не то чтобы она надеялась, что это поможет - но это все, что она могла сделать здесь и сейчас.
В таком виде их и застала Китти, вышедшая на крыльцо.
- Надо идти за викарием, чтобы хоронить останки!
- Я никуда не пойду.
- Но мы же обещали!
- Я ничего не обещал. Я не буду.
- Но почему?
- Бриллиант нашелся. Он все это время был у Димити.
- Но это же хорошо!
Маделин мысленно застонала. Это было худшее, что Китти могла сейчас сказать.
- Я ничего не буду делать! - рявкнул разозленный Марти. Китти, не понимая причины, обиделась и ушла обратно в дом.
Маделин почувствовала, как кусками разваливается все то, что Шайка хулиганов, они же Поэтический кружок, с такой любовью и энтузиазмом строили последние два дня. Воистину, бойтесь своих желаний, ибо они могут исполниться… Находиться здесь дальше, наблюдая обломки надежд, было невыносимо. К счастью, приближался Бал Слуг, и вообще-то давно пора была отправиться одеваться.