Главная тайна Римской Республики 3 - отступление
Наше отступление будет о событиях 1812 года. Период "не мой", рассуждения мои будут довольно общие и спорные, но история с Утицей нужна нам для аналогии.
Ночью с 25 на 26 августа 1812 года, накануне Бородинского сражения начальник штаба русской армии Беннигсен перевел на другую позицию корпус генерала Тучкова, судя по всему, в противоречие с планами и волей главнокомандующего Кутузова.
Дальше, как обычно, посмотрим, какую большую конспирологическую систему из этого кусочка паззла можно достроить.
История известна из рассказа прапорщика Щербинина, сопровождавшего Беннигсена. Позиция русской армии на Бородинском поле, обращенная на северо-запад, перекрывала Новую Смоленскую дорогу. Старая дорога, идущая на Москву параллельно Новой, проходила южнее края русского левого фланга, она вела прямо в тыл русской армии. Чтобы прикрыть левое крыло, был выделен 3-й корпус генерала Тучкова и Московское ополчение. Кутузов 24 августа вызвал к себе инженер-капитана Фелькнера и приказал ему рассмотреть местоположение позади левого фланга с тем, что нельзя ли поставить там часть войска скрытно от неnриятеля. "Когда неnриятель,- сказал Кутузов капитану,- употребит в дело последние резервы свои на левый фланг Багратиона, то я пущу ему скрытное войско во фланг и тыл". Капитан возвратился с донесением, что местоположение чрезвычайно благоприятствует этому плану. 25 августа 3 корпус и Московское ополчение были поставлены в засаде за кустарниками позади Утицкого кургана. Правда, на кроках (чертеже) размещения войск, составленном 25 августа и подписанном Кутузовым, они стоят западнее, в деревне Утица, в колоннах, фронтом на север.
Вечером 25 августа при объезде позиции генералы Беннигсен и Ожаровский за оконечностью левого фланга встретили егерей полковника Вуича. Последний заявил Беннигсену, что пространство, разделяющее левый фланг от отряда, состоявшего из 3 корпуса и ополчения, столь велико, что не приятель в оное бросится массами и истребит бригаду. Беннигсен поехал к отряду Тучкова и велел ему стать ближе к левому флангу.
Щербинин потом рассказал об этом квартирмейстеру Толю и узнал от него, что Беннигсен переместил корпус самовольно, а не по приказу Кутузова. Вот как это выглядит на карте.
В результате отправленный Наполеоном в обход по Старой дороге корпус Понятовского столкнулся утром 26 августа под Утицей в прямом сражении с корпусом Тучкова, весь день между ними шло почти отдельное от главного, Бородинского, ожесточённое сражение, обе стороны получали подкрепления, к концу дня французы (точнее, поляки) оттеснили русских на несколько верст на восток.
Часто встречается версия, что нехороший немец Беннигсен (иногда - прямо и изменник Беннигсен) нарушил хитрый план Кутузова разгромить Наполеона («Когда неприятель… употребит в дело последние резервы свои на левый фланг Багратиона, то я пущу ему скрытое войско во фланг и тыл»).
Подробнейшим образом вся история описана в книге В.3емцова и А.Попова «Бородино. Южный фланг» в книге В.3емцова и А.Попова «Бородино. Южный фланг»на страницах 59 - 68.
Земцов и Попов поводят итог 200-летним спорам о действиях Беннигсена так: «Можно ли допустить, чтобы исполняющий обязанности начальника штаба, генерал от кавалерии Беннигсен не знал замысла главнокомандующего насчёт отряда Тучкова, если об этом знали начальник штаба 2-й армии, составители листовки и даже прапорщик Щербинин? Мог ли он перед началом решающего генерального сражения самовольно изменить расположение группы Тучкова и не сообщить об этом Кутузову? Как он мог надеяться скрыть это «самоуправство», если о нем могли доложить Кутузову? Вопросы, на наш взгляд, риторические.» - и заключают, что Беннигсен просто исправил ошибку, возникшую из-за плохого чертежа, сыграл в команде с Кутузовым.
Заметьте себе это место, мы к нему ещё вернёмся, а пока посмотрим какой более широкий контекст у этого эпизода.
Александр Немировский рассказывает об отношениях Беннигсена и Кутузова в сентябре - декабре 1812 года так, что не остается сомнений, что в команде они в 1812 году не играли от слова совсем и никогда. По Немировскому они добивались противоположных, несовместимых целей. Беннигсен был вернейшим человеком Александра и действовал с целью полного разгрома Наполеона. Кутузов хотел, чтобы война как можно раньше закончилась миром с Наполеоном и чтобы Наполеон не был разгромлен.
Немировский рассказывает про два эпизода (на самом деле больше, но эти два именно про Беннигсена и Кутузова) - в сентябре под Москвой и в ноябре под Красным.
Тем, кто не знает про «государственную измену фельдмаршала Кутузова», рекомендую это великолепное исследование Немировского, и весь его ЖЖ-цикл о Кутузове в 1812 году оглавление цикла (я в общем-то у него на полях тут сочиняю).
Краткое содержание двух эпизодов, которые нам интересны, такое.
Москва.
В сентябре 1812, когда Наполеон с армией стоял в Москве, «Кутузов попытался взять судьбу России в собственные руки и распорядиться этой судьбой по своему разумению, выступая в роли фактического заговорщика и мятежника против царя первого разряда, - поскольку попытался Кутузов тогда ни много ни мало, а своей властью заключить перемирие с Наполеоном на условиях незамедлительного и беспрепятственного отвода войск Наполеона из России. Все это он собирался делать вопреки категорическому приказу царя (Александр специально запретил Кутузову даже вступать переговоры с неприятелем, и его главным и общеизвестным принципом во время войны 1812 года был программный отказ от каких бы то ни было соглашений с Наполеоном)».
Генерал Вильсон, английский представитель при русской армии, имеющий специальные полномочия от Александра, был вызван Беннигсеном и почти насильственно заставил Кутузова отказаться от переговоров.
Красный.
В ноябре, когда армия Наполеона была практически окружена русской армией под Красным,
«Вильсон и многие русские генералы опять требовали, чтобы Кутузов со всей силой атаковал Наполеона и покончил с ним, а Кутузов опять Наполеона выпустил, и при этом произошел следующий инцидент: Беннигсен передал Кутузову через адъютанта, что нужно отдать, наконец, приказ о решительном ударе, уже обсуждавшемся и как будто уже предположенном, что тогда Красный немедленно будет взят, а враг полностью разгромлен.
«Кто послал вас?» - спросил Кутузов из дрожек.
«Генерал Беннигсен, - ответил адъютант. - Мы ждем только приказа Вашего высокопревосходительства, чтобы взять Красный».
«Передайте вашему генералу, - сказал Кутузов из дрожек, - Je m'en fous!»
[тут надо сказать, что Je’m en fous - грязное французское ругательство, дословно в точности «А мне это пое.ать!»]
Вот теперь давайте попробуем поставить всю эту красоту в конспирологическую систему, применив всё те же подходы, с которыми я здесь разбираю древнеримские дела.
Первое - главное содержание действий политиков (а Кутузов и Беннигсен здесь, очевидно, действуют как политики, подчиняя ход военных действий политическим целям) - борьба за власть.
Второе - в борьбе за власть люди действуют не поодиночке, а группами, командами, имеющими пирамидальную структуру.
Третье - борьба ведется и открыто, и тайно, настоящие цели часто скрываются за дезинформацией.
Четвёртое - борющихся групп не менее двух, иногда больше. В монархических государствах главой «оппозиции» как правило бывает наследник престола.
Прежде всего, что для к-логического рассмотрения нужно добавить к изложению wyradhe - это то, что Кутузов не мог действовать один и сам вопреки приказу царя, без союза и прикрытия таких сил, которые бы его от царя защитили, и вообще это его вдруг взятие власти в свои руки только и возможно описывать через оптику сугубо личной биографии и психологического портрета, если только рассматривать Кутузова отдельно вообще от всех остальных (кроме ситуационных противников - Александра, Вилсьона и компании). (Так же и Брюханов в «Заговоре графа Милорадовича» изображает Милорадовича внезапно решившим возглавить заговор против Романовых и взять власть в России в 1825 году, и античные историки ищут личную «политику Цезаря» в 60-70-х, там, где по молодости лет он никакой самостоятельности не имел и не мог иметь.)
Если же посмотреть шире, окажется, например, что в сражении при Тарутино роль Кутузова - спасателя французов от разгрома - играл уже Милорадович - он сорвал план командующего - Беннигсена разгромить французов, задержав подход своей половины армии и дав Мюрату возможность отступить.
А Кутузов вёл себя как с врагом не только с Беннигсеном - например, московского губернатора Растопчина он обманывал до последнего, уверяя, что будет защищать Москву, о том, что Москву оставляют без боя Растопчин узнал за несколько часов до появления французов и яростно обвинял потом Кутузова, что тот не дал ему вывести жителей и поджечь город.
Я бы, коротко говоря, сделал такое предположение: против Александра и его людей, в том числе Беннигсена, и союзников-англичан, в том числе Вильсона, играла примерно равная по составу и силе «команда», группа. Во главе с наследником престола - цесаревичем Константином Павловичем. Главной целью которой было сместить Александра с престола и возвести на него Константина, не когда-то, а уже в 1812 году. Война с Наполеоном в этой оптике - поле борьбы за власть между братьями и их сторонниками (и иностранными союзниками), а 1812 год - кульминация схватки, в которой победил Александр. Отношения в семье Романовых были сложнее, на престол в случае переворота могли претендовать и другие кандидаты (не только мужского пола), предлагаю здесь принять упрощенную модель, опирающаяся на статус Константина как цесаревича и наследника и на его известные действия.
К главным участникам группы Константина можно причислить канцлера Румянцева, главного профранцузского министра, противника войны с Наполеоном и заграничного похода, подавшего прошение об отставке в апреле 1813 года (и умершего в начале января 1826, экое совпадение). Членов группы Константина можно искать среди противников «немцев», «патриотов», «общества», которое заставило Александра назначить Кутузова главнокомандующим. Кажется, главная сила Константина была во влиянии в армии, на генералитет и офицеров и в гвардии.
Александр опирался в генералитете на «немцев» Беннигсена и Барклая (а также, кажется, на французских эмигрантов-роялистов, таких, как Сен-При, начальник штаба Багратиона) и на поддержку Англии. А среди генералов - «патриотов» были поляки (Раевский), грузины (Багратион), сербы (Милорадович), главным же их союзником был Наполеон, которому они помогали в июне-августе быстро и решительно выиграть войну, а с сентября, когда это стало невозможным, - отступить из России с наименьшими потерями.
Александр, кажется, армию контролировал менее чем наполовину - отсюда всё устройство командования в 1812, когда оно было как можно сильнее разделено, при командующих находились Вильсон и другие назначенцы Александра с особыми полномочиями (тот же Беннигсен был до назначения Кутузова советником Барклая с неопределенным статусом), всем предписывалось доносить на всех, командующие менялись, у главнокомандующего Кутузова не было полноценного штаба (кроме начальника штаба, вернейшего Александру Беннигсена), и он использовал штаб 1-й армии Барклая, тоже, кажется, человека Александра.
Оговорюсь, что я не могу за недостаточным знанием предмета уверенно распределить всех генералов, тех же Барклая или Ермолова, по «командам», - да и не считаю нужным, конечно, не все генералы участвовали во властных играх, и те, кто участвовал, участвовали в разной степени и на разных условиях - скажем, власть и авторитет Кутузова в его группе были явно очень велики. Слова «ма..ны» я даже говорить не буду, тоже за полным незнакомством с темой, есть русские конспирологи, которые за Кутузовым как главным злодейским м...ном давно заметили и сдачу Москвы в целости, и «золотой мост» для Наполеона и записали его в мировую закулису, их на эту тему и читайте.
Декларируемой целью «патриотов» в 1812 году была быстрая и решительная победа над Наполеоном, а настоящей - такой ход войны с Наполеоном, который бы привёл к критическому ослаблению Александра, позволявшему его сместить - о вероятном перевороте говорили тогда все, хотя бы тот же Вильсон. В идеале цель Константина и Кутузова - крах международной и военной политики Александра - быстрый разгром русской армии в генеральном сражении и потеря Москвы, которые заставят подписать быстрый и позорный мир - или позволят «патриотам» вынудить Александра уйти, если он не захочет такой мир заключать. В июне-августе, при чрезвычайно невыгодном и опасном для русской армии соотношении сил, именно генерального сражения (=разгрома), добивались генералы - «патриоты», противостоящие затягивавшим войну и отказывавшимся от сражения в пользу отступления Александру и его людям. На военном совете в июле под Смоленском за генеральное сражение выступил Константин.
Кажется, до этого первую попытку сместить или, во всяком случае, критически ослабить Александра на фоне таких же обстоятельств - неудачной войны группа Константина делала ещё в 1805-1807 годах, когда русская армия была разбита Наполеоном, а царь в 1807 году принужден к миру и союзу с Наполеоном почти открытым общим сопротивлением, в котором отличился Константин, в сражениях (и поражениях) приняли участие и многие из героев-патриотов 1812 года. Александр всю жизнь считал, что в поражении при Аустерлице виноват именно подставивший его Кутузов - так уж ли ошибался. Интересно, что в 1806 году произошла и совершенно такая же, как с Кутузовым в 1812 году, история с призывом в командующие по единогласному требования общества прославленного екатерининского орла, фельдмаршала Каменского (русского!). Но что-то пошло не так.
Прибыв 7 декабря 1806 года «в три часа по полуночи» в штаб армии, расположенный в Пултуске, Каменский увидел печальное состояние армии и, совсем растерявшись, 14 декабря отдал приказ об отступлении. Сдав командование генералу Беннигсену, ссылаясь на болезнь, отбыл из армии. Александр I осудил действия Каменского, однако из-за уважения к его чину и возрасту решил не предавать его суду. Похоже, Каменский, узнав, что от него требуется обеспечить разгром русской армии не решился взяться за дело, испугался. А вот Кутузов в 1812 году не испугался.
Итак, всю кампанию 1812 года, а сильнее всего в июне-августе, командование русскими армиями расколото. Половина командиров с политическими целями пытается повести войска в самоубийственное сражение, другая отчаянно его избегает. Те и другие как только могут мешают друг другу, так что результат их действий усредняется до серий совершенно невнятных и непоследовательных действий и маневров.
Под Смоленском в начале августа, после соединения армий Багратиона и Барклая, но всё ещё при соотношении 2:3 Барклай делает вид, что атакует подставившегося (уж наверное в надежде, что русские его-таки «поймают») Наполеона, но вдруг пугается собственной тени и останавливается на 4 дня, за которые Наполеон успевает почти что обойти русскую армию с востока, но она успевает отступить.
Под Смоленском происходит ещё один эпизод с участием Беннигсена - тот, в статусе советника при штабе без полномочий пытается отговорить Раевского переправлять корпус через Днепр в Смоленск, навстречу Наполеону. В итоге Раевский действует удачно, удерживает Смоленск, прикрывает русскую армию и даёт ей время отступить. Но Беннигсен тогда ещё не может знать, чем кончится дело и, конечно, пытается не дать Раевскому перетащить авангард на один берег Днепра с Наполеоном, зацепиться за Смоленск и втянуть всю русскую армию в генеральное сражение фронтом на юг в соотношении 130:180 тысяч... Диспозиция, как видите, всё та же - храбрецы против трусов.
И вот теперь вернёмся в окрестности Утицы ночью 25 августа.
Что мы, вооружившись вышеизложенными концепциями, видим вместе с Беннигсеном? И первая позиция русской армии 24 августа, и новая позиция 25 августа выставляют в поля за Семёновским оврагом слабое левое крыло (40 тысяч, 2 армию Багратиона), которое не дотягивается до Старой Смоленской дороги и упорно напрашивается на обход и разгром. Предложение Беннигсена на военном совете перевести с правого фланга, где 70 тысяч солдат 1-й армии Барклая защищают, вытянув правый фланг так далеко на север, что французские разведчики не смогут найти, где он кончается, и противостоят пустому полю за Колочей - армия Наполеона располагается южнее - часть сил на левый, не принято.
Совершенно очевидно, что Наполеон будет бить по левому флангу. Или обходить его по Старой дороге. Или всё сразу.
Клаузевиц: Правый фланг примыкал к Москва-реке, не имеющей здесь бродов, фронт был прикрыт речкой Колочей, протекающей по довольно глубокой долине. Но дорога, ведущая из Смоленска на Москву, проходит, к сожалению, не перпендикулярно к Колоче, а некоторое время тянется параллельно с ней, а затем пересекает речку и сворачивает под тупым углом в сторону от нее у деревушки Горки. Вот почему, если расположиться параллельно речке, придется иметь путь отступления отходящим в косом направлении и тем самым с самого начала подвергнуть опасности левый фланг. Такое построение было тем более недопустимо, что но расстоянии полумили от большой дороги проходит другая дорога на Москву через селение Ельню, ведущая непосредственно в тыл этой позиции. Всякое расположение в таком, пункте, где, как здесь, дорога сворачивает под резким углом, чрезвычайно невыгодно. Одно лишь продвижение вперед противника уже наполовину осуществляет обход, и путь отступления оказывается сразу под сильной угрозой, что в значительной мере парализует сопротивление. Правда, наступающий находится в одинаковых условиях, но так как он больше подготовлен к движению вперед и маневрированию, а обороняющийся - в меньшей степени, то выгода от такой аномалии, как общее правило, остается на стороне наступающего.
Таким образом, излом дороги составлял большую угрозу для левого фланга, и нельзя было подвергать его еще большей опасности, построившись неперпендикулярно к пути отступления. В результате получилось, что правый фланг находился на прекрасной позиции параллельно Колоче, вправо от Московской дороги, но центр пришлось отнести назад от речки, а левый фланг загнулся глаголем. Благодаря этому все расположение получило форму выгнутой дуги, а наступление французов, следовательно, получило охватывающую форму, и огонь всего французского фронта действовал концентрически, что имело чрезвычайно важное значение при огромных массах артиллерии и очень стесненном пространстве. Местность на левом фланге не давала особых выгод. Несколько пологих холмов, высотой до 20 футов, составляли вместе с многочисленными оврагами и полосами низкорослого леса такое запутанное целое, что трудно было разобрать, которая из двух сторон могла извлечь из него наибольшую выгоду. При этом лучшая сторона позиции - правое крыло - не могла помочь делу. Положение в целом слишком привлекало французов к левому флангу, и правый фланг не мог отвлечь на себя их силы. Таким образом, занятие этой части позиции являлось лишь бесполезным распылением сил; гораздо лучше было бы, если бы правое крыло заканчивалось у Колочи в районе Горок, а остальное пространство до Москва-реки только наблюдалось бы или занималось демонстративно.
Как выше было сказано, левое крыло было загнуто назад и оставалось открытым: поэтому оно было укреплено, а корпус генерала Тучкова был усилен московским ополчением. Таким образом, масса в 15 000 человек была поставлена на старой Московской дороге, настолько далеко позади и так скрытно, что она сама могла ударить в правый фланг и в тыл неприятелю, который стал бы обходить левый фланг русский. По мысли это мероприятие, как мы полагаем, было весьма удачно, но оно не достигло цели, так как ни силы, ни расстояния не находились в надлежащем отношении к целому.
Даву предлагал Наполеону ещё ночью с 25 на 26 августа отправит в обход по Старой дороге несколько корпусов, 40 тысяч человек - Наполеон отказался, выделив для обхода только корпус Понятовского. Русское командование, понятно, об этом не знает.
И вот Беннигсен обнаруживает, что фельдмаршал Кутузов, окружив дело тайной, лично выбрал через доверенных офицеров место и поставил корпус Тучкова «в засаду» далеко на востоке от Утицы и без связи даже с егерями левого крыла. Позиция Тучкова оставляет совершенно открытой Утицу и дорогу из Утицы на север, в Семеновское, в тыл русского левого фланга хоть для 10 хоть для 40 тысяч французов. На кроках корпус показан заведомо на неправильной позиции в Утице, то есть Кутузов ещё и сделал всё, чтобы обмануть собственный штаб относительно его расположения. Что до «засады», из которой должен выскочить Тучков, то Утица и все её окрестности покрыты лесами или густым кустарником, который чрезвычайно замедляет передвижение войск - Понятовский весь день медленно и печально сквозь них пробивался, то же делал бы и Тучков, реши он наступать, никакой засады бы не получилось, какая там Утица, ещё неизвестно, кто бы первым занял господствующий над местностью Утицкий курган. В общем, Кутузов, как только мог, тайно ухудшил расположение русских войск на слабом левом фланге. Дедушка, я думаю, надеялся помочь Наполеону повторить Аустерлиц. Беннигсен ему немножко а может, и серьезно помешал.
Утром и днем Понятовский сначала медленно выжал Тучкова из Утицы, и потолкал дальше по дороге на восток. Французы продвинулись на этой части фронта дальше всего вперёд - по некоторым русским мемуарам французам к вечеру удалось отогнуть русский фланг почти до Псарёва (посмотрите на карту) - а представьте, если бы Наполеон послал в два раза больше сил, а Тучков с самого начала стоял бы на позиции Кутузова, восточнее?
Я не хочу сказать, что этот эпизод - решающий в сражении, и именно в нём Беннигсен спас Россию (от Кутузова). Но он и важный, и характерный. Чего мог добиться Кутузов (вместе с Милорадовичем, Раевским и др.) при Бородино, на что он рассчитывал, усиливая правый фланг, ослабляя левый фланг, устраивая кунштюк с Тучковым, пассивно проводя сражение - конечно, на более решительное поражение (в котором бы оказался виноват Барклай, не пришедший на помощь отважному Багратиону). Но не только и не обязательно на разгром. Если бы обход по Старой дороге был более ранним, решительным или удачным, французы могли бы в ходе сражения (пусть даже и ничейного, как в реальности) первыми успеть к сближению Старой и Новой дорог (смотрите у Клаузевица) - и сбить русскую армию на север со Смоленской дороги, заставить её отступать не к Москве, а к Петербургу. А теперь представьте, что русская армия отступает-приближается к столице, гражданскую власть заменяют военные, подчиненные Кутузова, как-то Александру на троне становится всё менее уютно, а?
Тут конец отступления, дальше вернёмся в Рим. Теперь, я думаю, нам легче будет понять, что там вышло у римлян с Ганнибалом с другими римлянами при Тразимене и Каннах. :)
Ночью с 25 на 26 августа 1812 года, накануне Бородинского сражения начальник штаба русской армии Беннигсен перевел на другую позицию корпус генерала Тучкова, судя по всему, в противоречие с планами и волей главнокомандующего Кутузова.
Дальше, как обычно, посмотрим, какую большую конспирологическую систему из этого кусочка паззла можно достроить.
История известна из рассказа прапорщика Щербинина, сопровождавшего Беннигсена. Позиция русской армии на Бородинском поле, обращенная на северо-запад, перекрывала Новую Смоленскую дорогу. Старая дорога, идущая на Москву параллельно Новой, проходила южнее края русского левого фланга, она вела прямо в тыл русской армии. Чтобы прикрыть левое крыло, был выделен 3-й корпус генерала Тучкова и Московское ополчение. Кутузов 24 августа вызвал к себе инженер-капитана Фелькнера и приказал ему рассмотреть местоположение позади левого фланга с тем, что нельзя ли поставить там часть войска скрытно от неnриятеля. "Когда неnриятель,- сказал Кутузов капитану,- употребит в дело последние резервы свои на левый фланг Багратиона, то я пущу ему скрытное войско во фланг и тыл". Капитан возвратился с донесением, что местоположение чрезвычайно благоприятствует этому плану. 25 августа 3 корпус и Московское ополчение были поставлены в засаде за кустарниками позади Утицкого кургана. Правда, на кроках (чертеже) размещения войск, составленном 25 августа и подписанном Кутузовым, они стоят западнее, в деревне Утица, в колоннах, фронтом на север.
Вечером 25 августа при объезде позиции генералы Беннигсен и Ожаровский за оконечностью левого фланга встретили егерей полковника Вуича. Последний заявил Беннигсену, что пространство, разделяющее левый фланг от отряда, состоявшего из 3 корпуса и ополчения, столь велико, что не приятель в оное бросится массами и истребит бригаду. Беннигсен поехал к отряду Тучкова и велел ему стать ближе к левому флангу.
Щербинин потом рассказал об этом квартирмейстеру Толю и узнал от него, что Беннигсен переместил корпус самовольно, а не по приказу Кутузова. Вот как это выглядит на карте.
В результате отправленный Наполеоном в обход по Старой дороге корпус Понятовского столкнулся утром 26 августа под Утицей в прямом сражении с корпусом Тучкова, весь день между ними шло почти отдельное от главного, Бородинского, ожесточённое сражение, обе стороны получали подкрепления, к концу дня французы (точнее, поляки) оттеснили русских на несколько верст на восток.
Часто встречается версия, что нехороший немец Беннигсен (иногда - прямо и изменник Беннигсен) нарушил хитрый план Кутузова разгромить Наполеона («Когда неприятель… употребит в дело последние резервы свои на левый фланг Багратиона, то я пущу ему скрытое войско во фланг и тыл»).
Подробнейшим образом вся история описана в книге В.3емцова и А.Попова «Бородино. Южный фланг» в книге В.3емцова и А.Попова «Бородино. Южный фланг»на страницах 59 - 68.
Земцов и Попов поводят итог 200-летним спорам о действиях Беннигсена так: «Можно ли допустить, чтобы исполняющий обязанности начальника штаба, генерал от кавалерии Беннигсен не знал замысла главнокомандующего насчёт отряда Тучкова, если об этом знали начальник штаба 2-й армии, составители листовки и даже прапорщик Щербинин? Мог ли он перед началом решающего генерального сражения самовольно изменить расположение группы Тучкова и не сообщить об этом Кутузову? Как он мог надеяться скрыть это «самоуправство», если о нем могли доложить Кутузову? Вопросы, на наш взгляд, риторические.» - и заключают, что Беннигсен просто исправил ошибку, возникшую из-за плохого чертежа, сыграл в команде с Кутузовым.
Заметьте себе это место, мы к нему ещё вернёмся, а пока посмотрим какой более широкий контекст у этого эпизода.
Александр Немировский рассказывает об отношениях Беннигсена и Кутузова в сентябре - декабре 1812 года так, что не остается сомнений, что в команде они в 1812 году не играли от слова совсем и никогда. По Немировскому они добивались противоположных, несовместимых целей. Беннигсен был вернейшим человеком Александра и действовал с целью полного разгрома Наполеона. Кутузов хотел, чтобы война как можно раньше закончилась миром с Наполеоном и чтобы Наполеон не был разгромлен.
Немировский рассказывает про два эпизода (на самом деле больше, но эти два именно про Беннигсена и Кутузова) - в сентябре под Москвой и в ноябре под Красным.
Тем, кто не знает про «государственную измену фельдмаршала Кутузова», рекомендую это великолепное исследование Немировского, и весь его ЖЖ-цикл о Кутузове в 1812 году оглавление цикла (я в общем-то у него на полях тут сочиняю).
Краткое содержание двух эпизодов, которые нам интересны, такое.
Москва.
В сентябре 1812, когда Наполеон с армией стоял в Москве, «Кутузов попытался взять судьбу России в собственные руки и распорядиться этой судьбой по своему разумению, выступая в роли фактического заговорщика и мятежника против царя первого разряда, - поскольку попытался Кутузов тогда ни много ни мало, а своей властью заключить перемирие с Наполеоном на условиях незамедлительного и беспрепятственного отвода войск Наполеона из России. Все это он собирался делать вопреки категорическому приказу царя (Александр специально запретил Кутузову даже вступать переговоры с неприятелем, и его главным и общеизвестным принципом во время войны 1812 года был программный отказ от каких бы то ни было соглашений с Наполеоном)».
Генерал Вильсон, английский представитель при русской армии, имеющий специальные полномочия от Александра, был вызван Беннигсеном и почти насильственно заставил Кутузова отказаться от переговоров.
Красный.
В ноябре, когда армия Наполеона была практически окружена русской армией под Красным,
«Вильсон и многие русские генералы опять требовали, чтобы Кутузов со всей силой атаковал Наполеона и покончил с ним, а Кутузов опять Наполеона выпустил, и при этом произошел следующий инцидент: Беннигсен передал Кутузову через адъютанта, что нужно отдать, наконец, приказ о решительном ударе, уже обсуждавшемся и как будто уже предположенном, что тогда Красный немедленно будет взят, а враг полностью разгромлен.
«Кто послал вас?» - спросил Кутузов из дрожек.
«Генерал Беннигсен, - ответил адъютант. - Мы ждем только приказа Вашего высокопревосходительства, чтобы взять Красный».
«Передайте вашему генералу, - сказал Кутузов из дрожек, - Je m'en fous!»
[тут надо сказать, что Je’m en fous - грязное французское ругательство, дословно в точности «А мне это пое.ать!»]
Вот теперь давайте попробуем поставить всю эту красоту в конспирологическую систему, применив всё те же подходы, с которыми я здесь разбираю древнеримские дела.
Первое - главное содержание действий политиков (а Кутузов и Беннигсен здесь, очевидно, действуют как политики, подчиняя ход военных действий политическим целям) - борьба за власть.
Второе - в борьбе за власть люди действуют не поодиночке, а группами, командами, имеющими пирамидальную структуру.
Третье - борьба ведется и открыто, и тайно, настоящие цели часто скрываются за дезинформацией.
Четвёртое - борющихся групп не менее двух, иногда больше. В монархических государствах главой «оппозиции» как правило бывает наследник престола.
Прежде всего, что для к-логического рассмотрения нужно добавить к изложению wyradhe - это то, что Кутузов не мог действовать один и сам вопреки приказу царя, без союза и прикрытия таких сил, которые бы его от царя защитили, и вообще это его вдруг взятие власти в свои руки только и возможно описывать через оптику сугубо личной биографии и психологического портрета, если только рассматривать Кутузова отдельно вообще от всех остальных (кроме ситуационных противников - Александра, Вилсьона и компании). (Так же и Брюханов в «Заговоре графа Милорадовича» изображает Милорадовича внезапно решившим возглавить заговор против Романовых и взять власть в России в 1825 году, и античные историки ищут личную «политику Цезаря» в 60-70-х, там, где по молодости лет он никакой самостоятельности не имел и не мог иметь.)
Если же посмотреть шире, окажется, например, что в сражении при Тарутино роль Кутузова - спасателя французов от разгрома - играл уже Милорадович - он сорвал план командующего - Беннигсена разгромить французов, задержав подход своей половины армии и дав Мюрату возможность отступить.
А Кутузов вёл себя как с врагом не только с Беннигсеном - например, московского губернатора Растопчина он обманывал до последнего, уверяя, что будет защищать Москву, о том, что Москву оставляют без боя Растопчин узнал за несколько часов до появления французов и яростно обвинял потом Кутузова, что тот не дал ему вывести жителей и поджечь город.
Я бы, коротко говоря, сделал такое предположение: против Александра и его людей, в том числе Беннигсена, и союзников-англичан, в том числе Вильсона, играла примерно равная по составу и силе «команда», группа. Во главе с наследником престола - цесаревичем Константином Павловичем. Главной целью которой было сместить Александра с престола и возвести на него Константина, не когда-то, а уже в 1812 году. Война с Наполеоном в этой оптике - поле борьбы за власть между братьями и их сторонниками (и иностранными союзниками), а 1812 год - кульминация схватки, в которой победил Александр. Отношения в семье Романовых были сложнее, на престол в случае переворота могли претендовать и другие кандидаты (не только мужского пола), предлагаю здесь принять упрощенную модель, опирающаяся на статус Константина как цесаревича и наследника и на его известные действия.
К главным участникам группы Константина можно причислить канцлера Румянцева, главного профранцузского министра, противника войны с Наполеоном и заграничного похода, подавшего прошение об отставке в апреле 1813 года (и умершего в начале января 1826, экое совпадение). Членов группы Константина можно искать среди противников «немцев», «патриотов», «общества», которое заставило Александра назначить Кутузова главнокомандующим. Кажется, главная сила Константина была во влиянии в армии, на генералитет и офицеров и в гвардии.
Александр опирался в генералитете на «немцев» Беннигсена и Барклая (а также, кажется, на французских эмигрантов-роялистов, таких, как Сен-При, начальник штаба Багратиона) и на поддержку Англии. А среди генералов - «патриотов» были поляки (Раевский), грузины (Багратион), сербы (Милорадович), главным же их союзником был Наполеон, которому они помогали в июне-августе быстро и решительно выиграть войну, а с сентября, когда это стало невозможным, - отступить из России с наименьшими потерями.
Александр, кажется, армию контролировал менее чем наполовину - отсюда всё устройство командования в 1812, когда оно было как можно сильнее разделено, при командующих находились Вильсон и другие назначенцы Александра с особыми полномочиями (тот же Беннигсен был до назначения Кутузова советником Барклая с неопределенным статусом), всем предписывалось доносить на всех, командующие менялись, у главнокомандующего Кутузова не было полноценного штаба (кроме начальника штаба, вернейшего Александру Беннигсена), и он использовал штаб 1-й армии Барклая, тоже, кажется, человека Александра.
Оговорюсь, что я не могу за недостаточным знанием предмета уверенно распределить всех генералов, тех же Барклая или Ермолова, по «командам», - да и не считаю нужным, конечно, не все генералы участвовали во властных играх, и те, кто участвовал, участвовали в разной степени и на разных условиях - скажем, власть и авторитет Кутузова в его группе были явно очень велики. Слова «ма..ны» я даже говорить не буду, тоже за полным незнакомством с темой, есть русские конспирологи, которые за Кутузовым как главным злодейским м...ном давно заметили и сдачу Москвы в целости, и «золотой мост» для Наполеона и записали его в мировую закулису, их на эту тему и читайте.
Декларируемой целью «патриотов» в 1812 году была быстрая и решительная победа над Наполеоном, а настоящей - такой ход войны с Наполеоном, который бы привёл к критическому ослаблению Александра, позволявшему его сместить - о вероятном перевороте говорили тогда все, хотя бы тот же Вильсон. В идеале цель Константина и Кутузова - крах международной и военной политики Александра - быстрый разгром русской армии в генеральном сражении и потеря Москвы, которые заставят подписать быстрый и позорный мир - или позволят «патриотам» вынудить Александра уйти, если он не захочет такой мир заключать. В июне-августе, при чрезвычайно невыгодном и опасном для русской армии соотношении сил, именно генерального сражения (=разгрома), добивались генералы - «патриоты», противостоящие затягивавшим войну и отказывавшимся от сражения в пользу отступления Александру и его людям. На военном совете в июле под Смоленском за генеральное сражение выступил Константин.
Кажется, до этого первую попытку сместить или, во всяком случае, критически ослабить Александра на фоне таких же обстоятельств - неудачной войны группа Константина делала ещё в 1805-1807 годах, когда русская армия была разбита Наполеоном, а царь в 1807 году принужден к миру и союзу с Наполеоном почти открытым общим сопротивлением, в котором отличился Константин, в сражениях (и поражениях) приняли участие и многие из героев-патриотов 1812 года. Александр всю жизнь считал, что в поражении при Аустерлице виноват именно подставивший его Кутузов - так уж ли ошибался. Интересно, что в 1806 году произошла и совершенно такая же, как с Кутузовым в 1812 году, история с призывом в командующие по единогласному требования общества прославленного екатерининского орла, фельдмаршала Каменского (русского!). Но что-то пошло не так.
Прибыв 7 декабря 1806 года «в три часа по полуночи» в штаб армии, расположенный в Пултуске, Каменский увидел печальное состояние армии и, совсем растерявшись, 14 декабря отдал приказ об отступлении. Сдав командование генералу Беннигсену, ссылаясь на болезнь, отбыл из армии. Александр I осудил действия Каменского, однако из-за уважения к его чину и возрасту решил не предавать его суду. Похоже, Каменский, узнав, что от него требуется обеспечить разгром русской армии не решился взяться за дело, испугался. А вот Кутузов в 1812 году не испугался.
Итак, всю кампанию 1812 года, а сильнее всего в июне-августе, командование русскими армиями расколото. Половина командиров с политическими целями пытается повести войска в самоубийственное сражение, другая отчаянно его избегает. Те и другие как только могут мешают друг другу, так что результат их действий усредняется до серий совершенно невнятных и непоследовательных действий и маневров.
Под Смоленском в начале августа, после соединения армий Багратиона и Барклая, но всё ещё при соотношении 2:3 Барклай делает вид, что атакует подставившегося (уж наверное в надежде, что русские его-таки «поймают») Наполеона, но вдруг пугается собственной тени и останавливается на 4 дня, за которые Наполеон успевает почти что обойти русскую армию с востока, но она успевает отступить.
Под Смоленском происходит ещё один эпизод с участием Беннигсена - тот, в статусе советника при штабе без полномочий пытается отговорить Раевского переправлять корпус через Днепр в Смоленск, навстречу Наполеону. В итоге Раевский действует удачно, удерживает Смоленск, прикрывает русскую армию и даёт ей время отступить. Но Беннигсен тогда ещё не может знать, чем кончится дело и, конечно, пытается не дать Раевскому перетащить авангард на один берег Днепра с Наполеоном, зацепиться за Смоленск и втянуть всю русскую армию в генеральное сражение фронтом на юг в соотношении 130:180 тысяч... Диспозиция, как видите, всё та же - храбрецы против трусов.
И вот теперь вернёмся в окрестности Утицы ночью 25 августа.
Что мы, вооружившись вышеизложенными концепциями, видим вместе с Беннигсеном? И первая позиция русской армии 24 августа, и новая позиция 25 августа выставляют в поля за Семёновским оврагом слабое левое крыло (40 тысяч, 2 армию Багратиона), которое не дотягивается до Старой Смоленской дороги и упорно напрашивается на обход и разгром. Предложение Беннигсена на военном совете перевести с правого фланга, где 70 тысяч солдат 1-й армии Барклая защищают, вытянув правый фланг так далеко на север, что французские разведчики не смогут найти, где он кончается, и противостоят пустому полю за Колочей - армия Наполеона располагается южнее - часть сил на левый, не принято.
Совершенно очевидно, что Наполеон будет бить по левому флангу. Или обходить его по Старой дороге. Или всё сразу.
Клаузевиц: Правый фланг примыкал к Москва-реке, не имеющей здесь бродов, фронт был прикрыт речкой Колочей, протекающей по довольно глубокой долине. Но дорога, ведущая из Смоленска на Москву, проходит, к сожалению, не перпендикулярно к Колоче, а некоторое время тянется параллельно с ней, а затем пересекает речку и сворачивает под тупым углом в сторону от нее у деревушки Горки. Вот почему, если расположиться параллельно речке, придется иметь путь отступления отходящим в косом направлении и тем самым с самого начала подвергнуть опасности левый фланг. Такое построение было тем более недопустимо, что но расстоянии полумили от большой дороги проходит другая дорога на Москву через селение Ельню, ведущая непосредственно в тыл этой позиции. Всякое расположение в таком, пункте, где, как здесь, дорога сворачивает под резким углом, чрезвычайно невыгодно. Одно лишь продвижение вперед противника уже наполовину осуществляет обход, и путь отступления оказывается сразу под сильной угрозой, что в значительной мере парализует сопротивление. Правда, наступающий находится в одинаковых условиях, но так как он больше подготовлен к движению вперед и маневрированию, а обороняющийся - в меньшей степени, то выгода от такой аномалии, как общее правило, остается на стороне наступающего.
Таким образом, излом дороги составлял большую угрозу для левого фланга, и нельзя было подвергать его еще большей опасности, построившись неперпендикулярно к пути отступления. В результате получилось, что правый фланг находился на прекрасной позиции параллельно Колоче, вправо от Московской дороги, но центр пришлось отнести назад от речки, а левый фланг загнулся глаголем. Благодаря этому все расположение получило форму выгнутой дуги, а наступление французов, следовательно, получило охватывающую форму, и огонь всего французского фронта действовал концентрически, что имело чрезвычайно важное значение при огромных массах артиллерии и очень стесненном пространстве. Местность на левом фланге не давала особых выгод. Несколько пологих холмов, высотой до 20 футов, составляли вместе с многочисленными оврагами и полосами низкорослого леса такое запутанное целое, что трудно было разобрать, которая из двух сторон могла извлечь из него наибольшую выгоду. При этом лучшая сторона позиции - правое крыло - не могла помочь делу. Положение в целом слишком привлекало французов к левому флангу, и правый фланг не мог отвлечь на себя их силы. Таким образом, занятие этой части позиции являлось лишь бесполезным распылением сил; гораздо лучше было бы, если бы правое крыло заканчивалось у Колочи в районе Горок, а остальное пространство до Москва-реки только наблюдалось бы или занималось демонстративно.
Как выше было сказано, левое крыло было загнуто назад и оставалось открытым: поэтому оно было укреплено, а корпус генерала Тучкова был усилен московским ополчением. Таким образом, масса в 15 000 человек была поставлена на старой Московской дороге, настолько далеко позади и так скрытно, что она сама могла ударить в правый фланг и в тыл неприятелю, который стал бы обходить левый фланг русский. По мысли это мероприятие, как мы полагаем, было весьма удачно, но оно не достигло цели, так как ни силы, ни расстояния не находились в надлежащем отношении к целому.
Даву предлагал Наполеону ещё ночью с 25 на 26 августа отправит в обход по Старой дороге несколько корпусов, 40 тысяч человек - Наполеон отказался, выделив для обхода только корпус Понятовского. Русское командование, понятно, об этом не знает.
И вот Беннигсен обнаруживает, что фельдмаршал Кутузов, окружив дело тайной, лично выбрал через доверенных офицеров место и поставил корпус Тучкова «в засаду» далеко на востоке от Утицы и без связи даже с егерями левого крыла. Позиция Тучкова оставляет совершенно открытой Утицу и дорогу из Утицы на север, в Семеновское, в тыл русского левого фланга хоть для 10 хоть для 40 тысяч французов. На кроках корпус показан заведомо на неправильной позиции в Утице, то есть Кутузов ещё и сделал всё, чтобы обмануть собственный штаб относительно его расположения. Что до «засады», из которой должен выскочить Тучков, то Утица и все её окрестности покрыты лесами или густым кустарником, который чрезвычайно замедляет передвижение войск - Понятовский весь день медленно и печально сквозь них пробивался, то же делал бы и Тучков, реши он наступать, никакой засады бы не получилось, какая там Утица, ещё неизвестно, кто бы первым занял господствующий над местностью Утицкий курган. В общем, Кутузов, как только мог, тайно ухудшил расположение русских войск на слабом левом фланге. Дедушка, я думаю, надеялся помочь Наполеону повторить Аустерлиц. Беннигсен ему немножко а может, и серьезно помешал.
Утром и днем Понятовский сначала медленно выжал Тучкова из Утицы, и потолкал дальше по дороге на восток. Французы продвинулись на этой части фронта дальше всего вперёд - по некоторым русским мемуарам французам к вечеру удалось отогнуть русский фланг почти до Псарёва (посмотрите на карту) - а представьте, если бы Наполеон послал в два раза больше сил, а Тучков с самого начала стоял бы на позиции Кутузова, восточнее?
Я не хочу сказать, что этот эпизод - решающий в сражении, и именно в нём Беннигсен спас Россию (от Кутузова). Но он и важный, и характерный. Чего мог добиться Кутузов (вместе с Милорадовичем, Раевским и др.) при Бородино, на что он рассчитывал, усиливая правый фланг, ослабляя левый фланг, устраивая кунштюк с Тучковым, пассивно проводя сражение - конечно, на более решительное поражение (в котором бы оказался виноват Барклай, не пришедший на помощь отважному Багратиону). Но не только и не обязательно на разгром. Если бы обход по Старой дороге был более ранним, решительным или удачным, французы могли бы в ходе сражения (пусть даже и ничейного, как в реальности) первыми успеть к сближению Старой и Новой дорог (смотрите у Клаузевица) - и сбить русскую армию на север со Смоленской дороги, заставить её отступать не к Москве, а к Петербургу. А теперь представьте, что русская армия отступает-приближается к столице, гражданскую власть заменяют военные, подчиненные Кутузова, как-то Александру на троне становится всё менее уютно, а?
Тут конец отступления, дальше вернёмся в Рим. Теперь, я думаю, нам легче будет понять, что там вышло у римлян с Ганнибалом с другими римлянами при Тразимене и Каннах. :)