Главная тайна Римской Республики 7 - восточные участники Второй Пунической войны (1/3)
7.1. Вторая Пуническая война началась в Сирии.
Полибий называет точное время и место, когда «впервые переплелись между собою судьбы Эллады, Италии и Ливии» - летом 217 года до нэ в Навпакте, где Филипп Македонский и Ахейский союз заключили мир с Этолийским союзом. Завершение войны в Греции развязало руки Македонии и позволило Филиппу заключить союз с Ганнибалом и вступить в войну против Рима. Участники мирного конгресса, по Полибию, в красках расписывали друг другу какие полчища вступили в битву на Западе и как они покорят Элладу, если только она не прекратит распри - «если царь допустит только, чтобы поднимающиеся теперь с запада тучи надвинулись на Элладу, то следует сильно опасаться, как бы у всех нас не была отнята свобода мириться и воевать».
А вот как описывает Полибий непосредственную предысторию великого поворота: «Царь смотрел гимнастическое состязание, когда из Македонии явился вестник с письмом о том, что римляне разбиты в большом сражении [21 июня 217 г. при Тразименском озере] и поле битвы во власти Ганнибала. Филипп не замедлил показать письмо одному лишь Деметрию из Фара и велел молчать. Воспользовавшись письмом, этот последний стал советовать Филиппу кончить возможно скорее войну с этолянами, заняться покорением Иллирии и переправиться в Италию. И теперь уже вся Эллада покорна ему, уверял Деметрий, будет покорна и впредь: ахеяне по доброй воле, из расположения к нему, а этоляне из страха, вследствие неудач, какие претерпели в настоящей войне. Между тем Италия, продолжал он, и переправа к ней будут первым шагом к завоеванию всего мира, каковое приличествует ему больше, чем кому бы то ни было иному. Теперь, когда римляне сокрушены, настал для этого благоприятный момент».
Средиземноморье в 220 году.
Психологически это, конечно, как и всё у Полибия, выглядит очень разумно и убедительно, но если посмотреть ситуацию несколько в более широком контексте, концы с концами быстро перестают сходиться.
Во-первых, поражение римлян было уже третьим подряд и не должно было со стороны тому, кто знал о военных ресурсах Рима - а у Полибия всем участникам событий в Греции они известны, - показаться решающим. Была разбита одна консульская армия, ну пускай полностью, минус 30 тысяч солдат, но на фоне римских мобилизационных ресурсов в 700 тысяч это было несерьёзно. В той же Первой Пунической римляне не один раз терпели серии поражений и теряли куда больше.
Во-вторых, Македония тогда была, честно говоря, совсем не на пике военной мощи. Сам Полибий пишет, что у Филиппа в 217 году не было никаких шансов выставить флот, который мог бы противостоять римскому в битве. А в самый момент принятия решения о повороте на запад у царя вообще не было ни кораблей, ни гребцов, и ему пришлось срочно импровизировать и созывать и готовить гребцов и одновременно создавать зимой 217-216 флотилию легких эрзац-корабликов - лемб, способных только перевозить солдат по морю, но не вести сражения с большими военными кораблями. Да и сухопутные силы Македония в то время выставляла небольшие - и Союзническую войну, и первую войну с Римом Филипп вел с армиями в 10-12 тысячами солдат, а то и меньше.
Начинать при таких вводных покорение мира ввязавшись в битву титанов в Италии, до которой даже добраться из Македонии было непросто, - как-то чересчур смело даже для безрассудного юного Филиппа, правда? (Он в результате практически ничего и не добился, проведя несколько трудных кампаний в Иллирии и потерпев обидные поражения от незначительных римских сил.) Если уж Филипп хотел скорее начать лёгкие завоевания, почему бы ему было не обратиться на север, где прямо у сухопутных границ Македонии лежала богатая и раздробленная варварская Фракия, для покорения которой хотя бы флот был не нужен?
При этом Полибий, заметьте, не пишет от себя, что причиной решения Филиппа были именно вести о Тразимене. Потому что, конечно, Тразимен - это был скорее повод. Причина была посерьёзнее.
На следующий день после Тразимена, 22 июня 217 года произошло сражение при Рафии в Келесирии между армиями двух крупнейших эллинистических царств. 75-тысячная армия Птолемея разбила 68-тысячную армию Антиоха. Рафия фактически окончила победой Египта 4-ю Сирийскую войну. Вот это грандиозное сражение между двумя главными мировыми державами как раз и поменяло, и очень резко поменяло, ход событий в Греции, да и на Западе.
Птолемей не должен был победить. Его неожиданная победа и заставила другие державы срочно изменять планы.
Всё началось пятью годами раньше. Эллинистические царства были больше, чем мы привыкли в нашей новой истории, личными владениями царей. Для азиатских подданных были разные теологические обоснования династической власти Птолемеев, Селевкидов и других царей над ними, но для эллинов, составлявших правящие классы царств, власть каждого царя была гораздо более связанной с его личностью и основанной на завоевании и силе. Так что история отношений между царствами каждый раз начиналась заново после смены царя. Мирные договоры, да и все договоры после смерти заключившего их царя, кажется, становились необязательными (посмотрите, сколько войн в эллинистическом мире начиналось после смерти царей). А в 222-221 сменились все правители великих держав.
В апреле 222 года 18-летний Антиох III (будущий Антиох Великий) стал царем державы Селевкидов после убийства брата Селевка.
В конце 222 года 20-летний Птолемей IV стал царем Египта после смерти отца, великого Птолемея III Эвергета.
В 221 году 17-летний Филипп V стал царем Македонии после смерти на войне своего дяди Антигона.
Ну и в 221 году карфагенские войска в Испании провозгласили Ганнибала Баркида командующим после убийства его дяди, Гасдрубала Красавчика.
А про то, что в 220 году в Риме произошел конституционный демократический переворот и власть захватил союз Корнелиев и капуанской партии, вы помните из предыдущей части.
Тогда же, в 221 году, и началась фактически мировая война между Птолемеями и Селевкидами и союзниками обоих царств, включая Рим и Карфаген, закончится она только в 188 году.
Египет вообще по идее весь III век не должен был побеждать Селевкидов в прямом военном столкновении, во всяком случае на суше - при примерном паритете в организации военного дела и финансах Селевкиды сильно превосходили Птолемеев в людских ресурсах (примерно как Россия конца 18 века Пруссию - если всерьёз столкнутся, Россия всё равно рано или поздно задавит). Птолемеи держались за счет дипломатии и сильного флота, а в Третью сирийскую 246-241 им ещё и удалось подловить противника в момент его внутренней слабости и максимально ей воспользоваться.
Но после 241 года Птолемей III постепенно растерял достигнутое преимущество. Птолемей придерживался стратегии избегания больших войн с Селевкидами, ослабления их с помощью дипломатии и династических интриг, отказа от прямой территориальной экспансии и опоры на «младших», слабых и зависимых союзников (Пергам, сицилийское царство Гиерона, Гераклея, Родос и тд). Стратегия это была крайне затратная, а любые достигнутые ей результаты - временными и ненадежными.
К тому же на Балканах и в Эгеиде у Птолемеев был ещё один сильный противник - македонское царство Антигонидов. С 241 по 221 Эвергет растратил много сил и средств на создание в Греции сильного противовеса Македонии, сначала финансируя и поддерживая против неё Ахейский союз в Деметриевой войне 239-229, а потом бросив ахейцев и неудачно попытавшись разжечь общегреческую революцию и создать новый революционный союз полисов во главе со спартанским царем Клеоменом в 229-221. Но ничего не вышло, любые мыслимые союзы и федерации греков могли противостоять Македонии только при очень большом напряжении сил и при любом ослаблении внешней поддержки моментально и катастрофически проигрывали - Ахейский союз практически сдался Македонии, а держава Клеомена просто рассыпалась после военного поражения. В итоге Македония только усилила позиции на Балканах, а Птолемеи к 221 не имели в Элладе ни одного сильного и надежного союзника (через Пергам они начали поддерживать Этолийский союз, но он был, конечно, гораздо слабее Македонии).
Селевкиды, наоборот, всегда больше действовали прямой военной силой, они стремились удержать огромные территории и ресурсы своего царства под прямым военным и управленческим контролем, да ещё и расширять их. Такая система при каждом ослаблении царской власти по любым причинам - из-за военных поражений, малолетства царя, укрепления власти провинциальных наместников, приводила к кризисам и отпадениям частей царства, а после грандиозного поражения в 3-й Сирийской войне царство вообще на время практически распалось. Но Селевк II после военных неудач в 230-х к 225 году восстановил власть и порядок в центральной части державы и укрепил армию, сделав её, наконец, безусловно сильнейшей во всем тогдашнем мире. Это видно хотя бы по тому, как часть, кажется, даже небольшая часть, новой селевкидской армии во главе с Ахеем всего за два года, 223-221, в пух и прах разгромила властелина Малой Азии Аттала Пергамского.
А когда Антиох III в 222 году пришел к власти и начал войну с Птолемеями в Сирии, он, в отличие от всех предыдущих войн между П и С, оказался настолько сильнее, что вся оборона Птолемеев в Сирии и Келесирии рассыпалась за одну кампанию 219 года, а Египту пришлось предпринимать беспрецедентные, отчаянные усилия, чтобы собрать армию, способную дать полевое сражение Антиоху - собирать наемников везде где только можно, и даже обучать и вооружать египтян. Но даже и поражение при Рафии в 217 и мир не изменили общего соотношения сил - Антиох сохранил контроль над главной частью царства и армией и рано или поздно должен был разгромить Птолемеев.
Так вот, я это все к чему - главными факторами, запустившими «Вторую Мировую войну» эллинистической эпохи 221-189 (приведшую Рим к мировому господству), стало изменение баланса сил - (1) чрезвычайное, небывалое до того усиление военной силы и укрепление царства Селевкидов, такое, которое позволяло им попытаться чисто военным путем сокрушить, наконец, Птолемеев и достичь прочного мирового господства (но которое, притом, оказалось недостаточным для быстрой и решительной победы, так что после первого поражения в 217 Антиох готовил вторую попытку ещё 15 лет), (2) прогрессирующая слабость системы средиземноморской гегемонии Птолемеев, построенной на провоцировании и поддержании во всем мире вне собственных владений нестабильности и малых войн, на системе союзов со слабыми и зависимыми региональными государствами, требующими постоянной поддержки, и дипломатических интригах. В конечном счете эта система в большой прямой войне не сработала, она оказалась неспособной скомпенсировать сравнительную военную слабость египетского царства. Это сочетание факторов сделало после 217 года определяющим исход конфликта вопрос, могут ли Птолемеи найти внешнюю третью силу - союзника с достаточными военными возможностями, прежде всего людскими ресурсами, чтобы противостоять Антиоху (привлечение внутренней третьей силы - вооружение египтян в 218 году - оказалось недостаточным и неудачным, оно привело к восстанию новых солдат-египтян). Этой внешней третьей силой по состоянию на 221 год могли стать Македония, Карфаген или Рим. То есть Полибий, конечно, абсолютно правильно пишет про тучи с запада, нависшие над востоком в 217 году. Просто в его тексте на место мелкотравчатых распрей греков, которые расчищают дорогу западному завоевателю, надо поставить грандиозный конфликт П и С.
Реально союзниками Египта могли стать только Карфаген или Рим - в обеих республиках явно были партии, ориентирующиеся на Египет и получавшими от него помощь. Македонию Птолемеи по каким-то не до конца понятным причинам никогда не смогли (а может, и не пытались, хотя нет, вот уж этого не может быть) сделать своим хотя бы временным союзником против Селевкидов. Новый царь Филипп тоже остался противником Птолемеев и фактическим союзником Антиоха. При этом Антиоху такой сильный и самостоятельный союзник был вообще-то в конечном счете и не нужен, после победы над Птолемеями Антиох явно был готов претендовать на все их владения и сферы влияния и чуть ли не восстановить единую мировую державу Александра, а не делиться с Македонией. Но в условиях, когда быстрой победы не получалось, Македония оказывалась полезна - она отвлекала Птолемеев.
Для Филиппа и его Македонии же победа Птолемея с привлечением сильной западной державы была бы смертельно опасна. Победившим Птолемеям сильная Македония была не нужна, и они бы выбросили её из Азии и Греции, максимально ослабили, а то и уничтожили. Именно поэтому, а не в попытке, якобы, завоевать мир, Филипп, конечно, и бросился в 217 году на запад.
С 220 по 217 царь Македонии, как и все остальные игроки, ожидал быстрого поражения Птолемея IV и коллапса его державы. Поэтому он поспешил поучаствовать в разделе египетской сферы влияния и начал в Греции в 220 «Союзническую» войну против последнего большого греческого государства, не подчинившегося Македонии - Этолийского союза. А когда в 217 Птолемей неожиданно победил Антиоха и заключил с ним мир, Филипп вдруг оказался перед перспективой того, что победоносная огромная армия Птолемея может развернуться против Македонии и выступить на защиту Этолии, а там и в защиту свободы всей Греции. Именно эта близкая и непосредственная опасность, а не далекий Тразимен, заставила Филиппа быстро-быстро свернуть войну в Греции сразу после Рафии. Ну а на западе его целью было ослабить Рим - в 217 только Рим остался возможным союзником Птолемея, ведь Карфагеном управляли партнеры Антиоха - Баркиды.
Итак, война между Римом и Карфагеном на западе была с самого начала частью большой войны на востоке за мировое господство. Именно это определило во многом характер войны, да и время ее начала тоже. Конечно, у Рима и Карфагена были и свои, местные причины воевать друг с другом. Как аналогию тут можно привести Смоленскую войну. Российское царство хотело вернуть потерянные в Смуту земли и рано или поздно и само пошло бы войной на Речь Посполитую. Но именно в начале 1630-х, в критический момент Тридцатилетней войны, протестантской коалиции, направляемой Францией, очень нужно было освободить нового союзника - Швецию от опасности со стороны Польши и отвлечь Польшу на войну с Россией, в Москву едет французское посольство - и русские рати идут на Смоленск. Ещё иностранное участие определило и многие неожиданные повороты, и длительность, и тяжесть Второй Пунической - у самих Рима и Карфагена, без постороннего вмешательства и помощи, война бы вышла, я думаю, не такой долгой, не такой упорной и... ну, попроще, попримитивнее. Здесь как аналогию можно вспомнить ещё Северную войну, ее тоже организовала антифранцузская коалиция чтобы не дать Швеции вмешаться на стороне Франции в войну за Испанское наследство. Англия и Голландия вооружили Россию, дали ей командиров, корабли и моряков, и вместо неторопливого бодания на суше у пограничных крепостей, как в предыдущих русско-шведских войнах, началось грандиозное противостояние на морях и чуть ли не на всей территории Восточной и Северной Европы.
Теперь посмотрим, по очереди, на то, как именно восточные цари участвовали в западных делах. Я не буду пересказывать известные события (отсылаю вас к прекрасному изложению истории 221-216 в III-V книгах Полибия, которые, к счастью, дошли до нас полностью, а дальше - к Ливию), а буду обращать ваше внимание только на отдельные конспирологические аспекты истории, о которых вы вряд ли где-то ещё прочитаете.
(продолжение)
Полибий называет точное время и место, когда «впервые переплелись между собою судьбы Эллады, Италии и Ливии» - летом 217 года до нэ в Навпакте, где Филипп Македонский и Ахейский союз заключили мир с Этолийским союзом. Завершение войны в Греции развязало руки Македонии и позволило Филиппу заключить союз с Ганнибалом и вступить в войну против Рима. Участники мирного конгресса, по Полибию, в красках расписывали друг другу какие полчища вступили в битву на Западе и как они покорят Элладу, если только она не прекратит распри - «если царь допустит только, чтобы поднимающиеся теперь с запада тучи надвинулись на Элладу, то следует сильно опасаться, как бы у всех нас не была отнята свобода мириться и воевать».
А вот как описывает Полибий непосредственную предысторию великого поворота: «Царь смотрел гимнастическое состязание, когда из Македонии явился вестник с письмом о том, что римляне разбиты в большом сражении [21 июня 217 г. при Тразименском озере] и поле битвы во власти Ганнибала. Филипп не замедлил показать письмо одному лишь Деметрию из Фара и велел молчать. Воспользовавшись письмом, этот последний стал советовать Филиппу кончить возможно скорее войну с этолянами, заняться покорением Иллирии и переправиться в Италию. И теперь уже вся Эллада покорна ему, уверял Деметрий, будет покорна и впредь: ахеяне по доброй воле, из расположения к нему, а этоляне из страха, вследствие неудач, какие претерпели в настоящей войне. Между тем Италия, продолжал он, и переправа к ней будут первым шагом к завоеванию всего мира, каковое приличествует ему больше, чем кому бы то ни было иному. Теперь, когда римляне сокрушены, настал для этого благоприятный момент».
Средиземноморье в 220 году.
Психологически это, конечно, как и всё у Полибия, выглядит очень разумно и убедительно, но если посмотреть ситуацию несколько в более широком контексте, концы с концами быстро перестают сходиться.
Во-первых, поражение римлян было уже третьим подряд и не должно было со стороны тому, кто знал о военных ресурсах Рима - а у Полибия всем участникам событий в Греции они известны, - показаться решающим. Была разбита одна консульская армия, ну пускай полностью, минус 30 тысяч солдат, но на фоне римских мобилизационных ресурсов в 700 тысяч это было несерьёзно. В той же Первой Пунической римляне не один раз терпели серии поражений и теряли куда больше.
Во-вторых, Македония тогда была, честно говоря, совсем не на пике военной мощи. Сам Полибий пишет, что у Филиппа в 217 году не было никаких шансов выставить флот, который мог бы противостоять римскому в битве. А в самый момент принятия решения о повороте на запад у царя вообще не было ни кораблей, ни гребцов, и ему пришлось срочно импровизировать и созывать и готовить гребцов и одновременно создавать зимой 217-216 флотилию легких эрзац-корабликов - лемб, способных только перевозить солдат по морю, но не вести сражения с большими военными кораблями. Да и сухопутные силы Македония в то время выставляла небольшие - и Союзническую войну, и первую войну с Римом Филипп вел с армиями в 10-12 тысячами солдат, а то и меньше.
Начинать при таких вводных покорение мира ввязавшись в битву титанов в Италии, до которой даже добраться из Македонии было непросто, - как-то чересчур смело даже для безрассудного юного Филиппа, правда? (Он в результате практически ничего и не добился, проведя несколько трудных кампаний в Иллирии и потерпев обидные поражения от незначительных римских сил.) Если уж Филипп хотел скорее начать лёгкие завоевания, почему бы ему было не обратиться на север, где прямо у сухопутных границ Македонии лежала богатая и раздробленная варварская Фракия, для покорения которой хотя бы флот был не нужен?
При этом Полибий, заметьте, не пишет от себя, что причиной решения Филиппа были именно вести о Тразимене. Потому что, конечно, Тразимен - это был скорее повод. Причина была посерьёзнее.
На следующий день после Тразимена, 22 июня 217 года произошло сражение при Рафии в Келесирии между армиями двух крупнейших эллинистических царств. 75-тысячная армия Птолемея разбила 68-тысячную армию Антиоха. Рафия фактически окончила победой Египта 4-ю Сирийскую войну. Вот это грандиозное сражение между двумя главными мировыми державами как раз и поменяло, и очень резко поменяло, ход событий в Греции, да и на Западе.
Птолемей не должен был победить. Его неожиданная победа и заставила другие державы срочно изменять планы.
Всё началось пятью годами раньше. Эллинистические царства были больше, чем мы привыкли в нашей новой истории, личными владениями царей. Для азиатских подданных были разные теологические обоснования династической власти Птолемеев, Селевкидов и других царей над ними, но для эллинов, составлявших правящие классы царств, власть каждого царя была гораздо более связанной с его личностью и основанной на завоевании и силе. Так что история отношений между царствами каждый раз начиналась заново после смены царя. Мирные договоры, да и все договоры после смерти заключившего их царя, кажется, становились необязательными (посмотрите, сколько войн в эллинистическом мире начиналось после смерти царей). А в 222-221 сменились все правители великих держав.
В апреле 222 года 18-летний Антиох III (будущий Антиох Великий) стал царем державы Селевкидов после убийства брата Селевка.
В конце 222 года 20-летний Птолемей IV стал царем Египта после смерти отца, великого Птолемея III Эвергета.
В 221 году 17-летний Филипп V стал царем Македонии после смерти на войне своего дяди Антигона.
Ну и в 221 году карфагенские войска в Испании провозгласили Ганнибала Баркида командующим после убийства его дяди, Гасдрубала Красавчика.
А про то, что в 220 году в Риме произошел конституционный демократический переворот и власть захватил союз Корнелиев и капуанской партии, вы помните из предыдущей части.
Тогда же, в 221 году, и началась фактически мировая война между Птолемеями и Селевкидами и союзниками обоих царств, включая Рим и Карфаген, закончится она только в 188 году.
Египет вообще по идее весь III век не должен был побеждать Селевкидов в прямом военном столкновении, во всяком случае на суше - при примерном паритете в организации военного дела и финансах Селевкиды сильно превосходили Птолемеев в людских ресурсах (примерно как Россия конца 18 века Пруссию - если всерьёз столкнутся, Россия всё равно рано или поздно задавит). Птолемеи держались за счет дипломатии и сильного флота, а в Третью сирийскую 246-241 им ещё и удалось подловить противника в момент его внутренней слабости и максимально ей воспользоваться.
Но после 241 года Птолемей III постепенно растерял достигнутое преимущество. Птолемей придерживался стратегии избегания больших войн с Селевкидами, ослабления их с помощью дипломатии и династических интриг, отказа от прямой территориальной экспансии и опоры на «младших», слабых и зависимых союзников (Пергам, сицилийское царство Гиерона, Гераклея, Родос и тд). Стратегия это была крайне затратная, а любые достигнутые ей результаты - временными и ненадежными.
К тому же на Балканах и в Эгеиде у Птолемеев был ещё один сильный противник - македонское царство Антигонидов. С 241 по 221 Эвергет растратил много сил и средств на создание в Греции сильного противовеса Македонии, сначала финансируя и поддерживая против неё Ахейский союз в Деметриевой войне 239-229, а потом бросив ахейцев и неудачно попытавшись разжечь общегреческую революцию и создать новый революционный союз полисов во главе со спартанским царем Клеоменом в 229-221. Но ничего не вышло, любые мыслимые союзы и федерации греков могли противостоять Македонии только при очень большом напряжении сил и при любом ослаблении внешней поддержки моментально и катастрофически проигрывали - Ахейский союз практически сдался Македонии, а держава Клеомена просто рассыпалась после военного поражения. В итоге Македония только усилила позиции на Балканах, а Птолемеи к 221 не имели в Элладе ни одного сильного и надежного союзника (через Пергам они начали поддерживать Этолийский союз, но он был, конечно, гораздо слабее Македонии).
Селевкиды, наоборот, всегда больше действовали прямой военной силой, они стремились удержать огромные территории и ресурсы своего царства под прямым военным и управленческим контролем, да ещё и расширять их. Такая система при каждом ослаблении царской власти по любым причинам - из-за военных поражений, малолетства царя, укрепления власти провинциальных наместников, приводила к кризисам и отпадениям частей царства, а после грандиозного поражения в 3-й Сирийской войне царство вообще на время практически распалось. Но Селевк II после военных неудач в 230-х к 225 году восстановил власть и порядок в центральной части державы и укрепил армию, сделав её, наконец, безусловно сильнейшей во всем тогдашнем мире. Это видно хотя бы по тому, как часть, кажется, даже небольшая часть, новой селевкидской армии во главе с Ахеем всего за два года, 223-221, в пух и прах разгромила властелина Малой Азии Аттала Пергамского.
А когда Антиох III в 222 году пришел к власти и начал войну с Птолемеями в Сирии, он, в отличие от всех предыдущих войн между П и С, оказался настолько сильнее, что вся оборона Птолемеев в Сирии и Келесирии рассыпалась за одну кампанию 219 года, а Египту пришлось предпринимать беспрецедентные, отчаянные усилия, чтобы собрать армию, способную дать полевое сражение Антиоху - собирать наемников везде где только можно, и даже обучать и вооружать египтян. Но даже и поражение при Рафии в 217 и мир не изменили общего соотношения сил - Антиох сохранил контроль над главной частью царства и армией и рано или поздно должен был разгромить Птолемеев.
Так вот, я это все к чему - главными факторами, запустившими «Вторую Мировую войну» эллинистической эпохи 221-189 (приведшую Рим к мировому господству), стало изменение баланса сил - (1) чрезвычайное, небывалое до того усиление военной силы и укрепление царства Селевкидов, такое, которое позволяло им попытаться чисто военным путем сокрушить, наконец, Птолемеев и достичь прочного мирового господства (но которое, притом, оказалось недостаточным для быстрой и решительной победы, так что после первого поражения в 217 Антиох готовил вторую попытку ещё 15 лет), (2) прогрессирующая слабость системы средиземноморской гегемонии Птолемеев, построенной на провоцировании и поддержании во всем мире вне собственных владений нестабильности и малых войн, на системе союзов со слабыми и зависимыми региональными государствами, требующими постоянной поддержки, и дипломатических интригах. В конечном счете эта система в большой прямой войне не сработала, она оказалась неспособной скомпенсировать сравнительную военную слабость египетского царства. Это сочетание факторов сделало после 217 года определяющим исход конфликта вопрос, могут ли Птолемеи найти внешнюю третью силу - союзника с достаточными военными возможностями, прежде всего людскими ресурсами, чтобы противостоять Антиоху (привлечение внутренней третьей силы - вооружение египтян в 218 году - оказалось недостаточным и неудачным, оно привело к восстанию новых солдат-египтян). Этой внешней третьей силой по состоянию на 221 год могли стать Македония, Карфаген или Рим. То есть Полибий, конечно, абсолютно правильно пишет про тучи с запада, нависшие над востоком в 217 году. Просто в его тексте на место мелкотравчатых распрей греков, которые расчищают дорогу западному завоевателю, надо поставить грандиозный конфликт П и С.
Реально союзниками Египта могли стать только Карфаген или Рим - в обеих республиках явно были партии, ориентирующиеся на Египет и получавшими от него помощь. Македонию Птолемеи по каким-то не до конца понятным причинам никогда не смогли (а может, и не пытались, хотя нет, вот уж этого не может быть) сделать своим хотя бы временным союзником против Селевкидов. Новый царь Филипп тоже остался противником Птолемеев и фактическим союзником Антиоха. При этом Антиоху такой сильный и самостоятельный союзник был вообще-то в конечном счете и не нужен, после победы над Птолемеями Антиох явно был готов претендовать на все их владения и сферы влияния и чуть ли не восстановить единую мировую державу Александра, а не делиться с Македонией. Но в условиях, когда быстрой победы не получалось, Македония оказывалась полезна - она отвлекала Птолемеев.
Для Филиппа и его Македонии же победа Птолемея с привлечением сильной западной державы была бы смертельно опасна. Победившим Птолемеям сильная Македония была не нужна, и они бы выбросили её из Азии и Греции, максимально ослабили, а то и уничтожили. Именно поэтому, а не в попытке, якобы, завоевать мир, Филипп, конечно, и бросился в 217 году на запад.
С 220 по 217 царь Македонии, как и все остальные игроки, ожидал быстрого поражения Птолемея IV и коллапса его державы. Поэтому он поспешил поучаствовать в разделе египетской сферы влияния и начал в Греции в 220 «Союзническую» войну против последнего большого греческого государства, не подчинившегося Македонии - Этолийского союза. А когда в 217 Птолемей неожиданно победил Антиоха и заключил с ним мир, Филипп вдруг оказался перед перспективой того, что победоносная огромная армия Птолемея может развернуться против Македонии и выступить на защиту Этолии, а там и в защиту свободы всей Греции. Именно эта близкая и непосредственная опасность, а не далекий Тразимен, заставила Филиппа быстро-быстро свернуть войну в Греции сразу после Рафии. Ну а на западе его целью было ослабить Рим - в 217 только Рим остался возможным союзником Птолемея, ведь Карфагеном управляли партнеры Антиоха - Баркиды.
Итак, война между Римом и Карфагеном на западе была с самого начала частью большой войны на востоке за мировое господство. Именно это определило во многом характер войны, да и время ее начала тоже. Конечно, у Рима и Карфагена были и свои, местные причины воевать друг с другом. Как аналогию тут можно привести Смоленскую войну. Российское царство хотело вернуть потерянные в Смуту земли и рано или поздно и само пошло бы войной на Речь Посполитую. Но именно в начале 1630-х, в критический момент Тридцатилетней войны, протестантской коалиции, направляемой Францией, очень нужно было освободить нового союзника - Швецию от опасности со стороны Польши и отвлечь Польшу на войну с Россией, в Москву едет французское посольство - и русские рати идут на Смоленск. Ещё иностранное участие определило и многие неожиданные повороты, и длительность, и тяжесть Второй Пунической - у самих Рима и Карфагена, без постороннего вмешательства и помощи, война бы вышла, я думаю, не такой долгой, не такой упорной и... ну, попроще, попримитивнее. Здесь как аналогию можно вспомнить ещё Северную войну, ее тоже организовала антифранцузская коалиция чтобы не дать Швеции вмешаться на стороне Франции в войну за Испанское наследство. Англия и Голландия вооружили Россию, дали ей командиров, корабли и моряков, и вместо неторопливого бодания на суше у пограничных крепостей, как в предыдущих русско-шведских войнах, началось грандиозное противостояние на морях и чуть ли не на всей территории Восточной и Северной Европы.
Теперь посмотрим, по очереди, на то, как именно восточные цари участвовали в западных делах. Я не буду пересказывать известные события (отсылаю вас к прекрасному изложению истории 221-216 в III-V книгах Полибия, которые, к счастью, дошли до нас полностью, а дальше - к Ливию), а буду обращать ваше внимание только на отдельные конспирологические аспекты истории, о которых вы вряд ли где-то ещё прочитаете.
(продолжение)