Технологи античных революций (1/4)
Один из двух главных сюжетов в истории античного мира 2 века до нэ - это 50-летнее, примерно с 165 по 115 годы до нэ (дальше годы будут все до нэ), противостояние в борьбе за мировое господство правителей Римской Республики - великого Катона, фактически создавшего Рим в том виде в каком мы его знаем, и наследников Катона, - и двух царей Египта, родных братьев, Птолемея Филометора и Птолемея Эвергета, больше известного как Фискон, восстановивших мощь и значение царства и попытавшихся ослабить Рим и вернуть господство над Ойкуменой эллинистическому востоку Средиземноморья. Рим в итоге устоял и остался государством-гегемоном, но в нем началась череда революций, кончившихся, как вы знаете, через 100 лет открытой войной с Египтом и установлением империи. Как этого слона в упор не видят историки - не конспирологи, я не понимаю, но вот, насколько я знаю, никто, совершено никто об этом так не писал, так что, к сожалению, придётся начинать любителю, то есть мне.
Тема эта большая и сложная, потому что письменных источников по ней очень мало - связное и подробное изложение античной истории в дошедших до нас книгах древних историков заканчивается где-то около 170 года до нэ, о дальнейших событиях мы знаем по каким-то просто-таки клочкам и обрывкам, более-менее связная и последовательная картина событий вновь появляется примерно года со 110, а именно в этом промежутке и случилось всё интересное. Соответственно, связно изложить события у меня, боюсь, не получится. Я попробую начать рассказывать об отдельных наиболее важных конспирологических сюжетах этой великой схватки, ну а там как пойдёт.
Начнём с технологии античных революций, которая была использована в Риме. Это самый, пожалуй, сложный сюжет, рассказать о нём так, как я обычно делаю в римском цикле (загадка-разгадка) у меня не получается - разгадка тут спрятана так глубоко, что мне не донырнуть. Так что, увы, к концу этого текста мы с вами будем знать и понимать о заявленном предмете ещё меньше чем в начале (ну то есть несколько версий-то я как обычно предложу, но ещё меньше чем обычно буду на них настаивать, тут обстоятельства - и известные, и неизвестные, интереснее версий). Давайте всё-таки попробуем хотя бы походить вокруг этой тайны, она страшненькая, но очень интересная.
(Если у вас есть время, перед дальнейшим чтением рекомендую пробежать плутарховы жизнеописания четырех главных античных революционеров, они короткие, как жизни этих самых революционеров, занимательные и очень информативные, дальше у меня здесь собственно будет во многом их пересказ с комментариями.)
Греческие философы были людьми любознательными и неутомимыми. В V-IV веках греческая философия с главным центром в Афинах разделилась на несколько главных школ, и превратилась в мощную машину по производству философского знания (я тут не говорю об Александрийской, Пергамской и Родосской научных школах, во всю силу развернувшихся в III веке). Обо всех сферах жизни философы постоянно собирали знания анализировали их и изучали, развивая и улучшая достижения предшественников и споря между собой. Так было и с политикой.
Об устройстве полиса, формах полисного государства - конституциях, простых (их выделяли шесть, три пары, в каждой из которых одно правильное, другое извращенное - единовластие (монархия-тирания), власть немногих (аристократия-олигархия), власть многих (демократия-охлократия)) и смешанных (таких тоже описывали несколько видов), их изменениях, переходе одних форм государства в другие - «круговороте простых государственных форм» греческая философия к концу IV века поняла и рассказала очень много. Две самых известных книги - «Государство» Платона и «Политику» Аристотеля вы, конечно, знаете, в них, пожалуй, всё главное по этому предмету было проанализировано и сказано. После них оставалось уже, кажется, только выяснять какие-то частности и детали, но философы следующих веков неустанно продолжали исследование предмета, и писали о политике ещё и ещё - и энциклопедичные и интересующиеся всем сущим перипатетики, и космополиты-стоики, и даже пофигисты-эпикурейцы. Книги их до нас в основном не дошли, но в основном все они, кажется, «копали» всё ту же тему полисного устройства.
Между тем в III веке политическая реальность очень сильно изменилась, на место отдельных независимых полисов в Элладе пришли полисные федерации, управлявшиеся общими надполисными органами власти, а в остальном мире на востоке - эллинистические монархии - царства, подчинявшие на разных условиях эллинские полисы на своих территория, а на западе - полуфедерации-полусоюзы с обширными сетями колоний - Рим и Карфаген. Это были совершенно новые, более крупные и сложные формы политического устройства, так или иначе поглотившие, включившие или объединившие в себя старые полисы, устроены они были во многом совсем не так как полисы. Эти новые политические «динозавры» просуществовали лет 100-200, до I века, и всё это время греческая философия продолжала цвести и развиваться. Должна эта новая «мегафауна» была привлечь внимание философов? - конечно! Это же огромная и интереснейшая новая область для философии, выше и сложнее старой политики - по аналогии с метафизикой назовем её метаполитика. Должны были появиться книги о царствах, федерациях и прочих новых феноменах? - обязательно! Появились ли они? - ну... вроде бы да. Какие-то. Во всяком случае по названиям, перечисленных у Диогена Лаэртского, мы знаем, что книги «О царстве», «О царской власти» и с другими названиями в таком роде написали некоторые философы IV и III века - Аристотель, его ученики Феофраст и Стратон (учитель Птолемея II Филадельфа) стоики Персей, Клеанф и Сфер (о нём мы дальше ещё поговорим), и даже Эпикур. Но всё-таки известно таких книг не так много, ни одна из них до нас не дошла хотя бы частично, и трудно сказать, в какой степени они были именно об эллинистическом царстве, а не об универсально-идеальной монархии, о которой ещё Аристотель в «Политике» пишет. Книг, посвященных полисным федерациям, хотя бы по названию, хотя бы сколь угодно предположительно, я не нашел ни одной. О Риме, как мы знаем, писал Полибий, но он не философ, да и рассматривал он Рим исключительно как обычный полис.
Значит, не было таких книг? - да были, повторяю, были, наверняка написанные и из собственного исследовательского интереса, и по заказу царей и политиков греческих федераций. Дело, я думаю, в том, устройство, например, тогдашних царств, да, наверное, и федераций, - это довольно специфическая область знаний, тот, кто ей овладеет, может стать опасным - или полезным для самих объектов исследования. Взять хотя бы важнейшие для выживания монархии вопросы о том, как подготовить наследника и мирно передать ему власть, как не допустить ослабления царства из-за смены монарха, и как не допустить вражды между наследниками - если их честно рассматривать, то получится и анализ обратных вопросов - как ослабить царство при смене монархов и как разжечь вражду между наследниками... Так что, мне кажется, книг о «метаполитике» было написано гораздо больше, чем нам известно, книги были написаны обо всех видах новых сверх-государств, но некоторые, а может, и многие из них не распространялись открыто, оставаясь в руках немногочисленных закрытых кружков читателей-заказчиков, или осели в тайных архивах царей.
Греческие философы вообще свои книги совершенно не обязательно «публиковали» в том смысле, как мы это понимаем, - они писали их или для учеников и товарищей по школе, или полемически обращаясь к оппонентам из других школ и направлений (это выходит что-то типа открытых писем) и совсем не обязательно размножали и распространяли. Многие книги Аристотеля, скажем, кажется, хранились его учениками в Афинах (или и вовсе были увезены в Малую Азию) чуть ли не в единственном экземпляре, и если бы Сулла после разграбления города их не привез в Рим и там их не размножили, то, может, и потерялись бы совсем, вот здесь об этой тёмной истории, в которой все участники что-то недоговаривают (а главный герой - вообще натуральный шпион, действующий под легендой «коллекционера»), можете подробнее почитать.
Это всё я написал исключительно ради иллюстрации, чтобы вас убедить, что некоторые античные книги не потерялись после гибели античного мира (такую историю мы читали в «Имени Розы» Эко), а их скрывали намеренно уже при создании, и предназначались они небольшому закрытому кругу лиц. Это нам с вами потом пригодится.
Теперь перейдем к нашей теме.
Революция - слово многозначное, так что сначала определимся, в каком значении мы будем его использовать. Великая Французская революция придала этому слову для нас привычное значение не переворота, а «большой революции», такой, которая через разрушение меняет в государстве вообще всё.
Такая большая революция представляет собой последовательность (цепочку) быстро следующих друг за другом государственных переворотов, в результате которых происходит полная или частичная потеря государственного управления, Дмитрий Евгеньевич galkovsky ее определяет как «конвейер госпереворотов», вот здесь и здесь вы можете подробнее об этом почитать.
Для того, чтобы большая революция стала возможной, необходимо как минимум две оппозиционных группы, независимо организовывающих свои заговоры.
Даже в новой истории таких, больших революций было не так уж много, самые известные - французская 1798 и русская 1917. В античности, насколько я знаю, описана одна такая большая революция - в Иудее, начавшаяся в 66 году нашей эры и закончившаяся даже хуже, чем наша, почитать о ней вы можете в «Иудейской войне» Иосифа Флавия, именно как большую революцию её убедительно представляет английский античник-марксист Нил Фолкнер в книге «Апокалипсис, или Первая иудейская война». Ещё мои читатели, следящие за лекциями ДЕГа, знают, что Дмитрий Евгеньевич начал рассказ о такой революции, которая по его версии началась в 235 году нашей эры и разрушила Империю.
В истории Римской Республики что-то очень похожее на большую революцию произошло с 49 по 36 годы, до полной потери государственного управления Рим тогда всё-таки не дошёл, но республика пала и сменилась на принципат. Вторая ситуация, которую тоже можно назвать остановленной большой революцией в Республике - это реформы 91 года, перешедшие в серию всё более масштабных и разрушительных переворотов и гражданских войн, остановить которые удалось только где-то между 78-70, едва не доведя дело до разрушения римского государства.
Я же здесь предлагаю использовать слово революция и, как синоним, переворот (на древнегреческом Μεταβολή) в том значении, в каком его использовали древние. Слово Аристотелю. «Государственные перевороты встречаются двоякого рода: иногда посягают на существующее государственное устройство, чтобы заменить его другим, например демократическое - олигархическим, олигархическое - демократическим, олигархию и демократию - аристократией и политией или наоборот; иногда на существующее государственное устройство не посягают, оно остается прежним, но стремятся сами взять в свои руки правление, например в олигархии или монархии. Далее, государственный переворот имеет целью укрепить или ослабить государственный строй - например, либо олигархию сделать более или менее олигархической, либо существующую демократию усилить или ослабить, точно так же и при остальных видах устройства, - либо укрепить их, либо ослабить. Иногда государственный переворот имеет целью произвести только частичное изменение в государственном устройстве, например учредить или упразднить какую-нибудь должность». Применительно к Риму я дальше буду иногда революциями называть перевороты вне зависимости от степени их успешности.
Греческая политическая философия изучала тему революции очень и очень хорошо. В V главе «Политики» Аристотель дает непревзойденный анализ революций, в конце главы он снисходительно пишет, что Платон в Государстве» разрабатывает эту тему слабо, совершенно несистемно - и тут он, пожалуй, прав, - попробуйте сами сравнить. Можно сказать, что Пятая Глава практически «закрывает тему» революций, - она дает исчерпывающие классификации видов революций, революционных целей и методов, а ещё способов предотвращения революций и укрепления государства, всё с краткими описаниями и примерами. Только, как видите, закрывает она тему на абстрактном, высоком теоретическом уровне.
В конечно счёте греческая философия не имела прикладной направленности. Сократ, Платон, Аристотель высоко ценят «текнэ» - ремесло, искусство, технику, практику, но выше неё ставят «эпистеме» - теорию, знание (здесь я упрощаю сопоставление совсем до примитивного уровня, почти с потерей смысла, да простят меня древние мудрые старцы, надеюсь, меня извиняет то, что рассуждать я собираюсь о гораздо более низких материях). Сократ у Платона в «Государстве» говорит о важности «базилике текнэ» - ремесла правителя, но выше него ставит знание добра. В «Государстве» философы, овладевшие высшим знанием - знанием форм, истины, увидевшие благо, предпочитают оставаться на этом уровне, и не желают «спускаться обратно к узникам пещеры», возвращаться в государство, чтобы править им. Платоновский Сократ только силой закона заставляет своих воображаемых философов возвращаться и заниматься ремеслом правителя, но реальных греческих, и прежде всего интересующих нас эллинистических философов заставить было некому, и они оставались в своем идеальном горнем мире политических форм и абстрактных революций, в своих уютных школах в спокойных и богатых Афинах. Но так было не со всеми, некоторых философов заставляли-таки спускаться с высот чистого знания и заниматься политическими технологиями. Тут явно были свои узкие специализации - кажется, перипатетики больше остальных помогали царям и учили наследников, а вот революциями, насколько нам известно, чаще всего занимались стоики.
Практическая технология античной революции отличалась от её философского умозрительного изучения тем, что античные государства были чрезвычайно разными, и единый подход, «марксизм», универсальная революционная теория и идеология с одним набором методов, был просто-напросто невозможен. В зависимости от формы государства нужны были совершенно разные революционные технологии.
В общем виде греческая политическая философия разработала теорию о неизбежных последовательных революционных переходах от одной простой формы к другой - это знаменитый Kyklos, круг впервые описанный Платоном в «Государстве», затем, с изменениями, Аристотелем и Полибием. Простые государственные формы подвержены порче и сами идут к упадку, занимающему обычно одно-два поколения, после чего происходит революция и возникает следующая форма. В этом случае для революции, собственно, и не нужно никакой теории или технологии, достаточно просто подождать.
А вот «смешанные» государства, политейи (у Цицерона римское название государства - «республика» используется как латинский аналог «политейи»), закону киклоса не подчинялись и могли сохранять государственный строй почти неизменным столетиями. В таких государствах три власти - единоличная власть царей или магистратов, аристократическая власть коллегиальных органов типа спартанских эфоров и геруссии или римского сената и власть народа через собрания уравновешивают друг друга и тем самым сохраняют стабильность. Вот как описывает эту систему Полибий в VI книге на примере Рима:
«Хотя каждая власть имеет полную возможность и вредить другой, и помогать, однако во всех положениях они обнаруживают подобающее единодушие, и потому нельзя было бы указать лучшего государственного устройства. В самом деле, когда какая-либо угрожающая извне общая опасность побуждает их к единодушию и взаимопомощи, государство обыкновенно оказывается столь могущественным и деятельным, что никакие нужды не остаются без удовлетворения. Если что-нибудь случится, всегда все римляне соревнуются друг с другом в совместном обсуждении, исполнение принятого решения не запаздывает. каждый отдельно и все в совокупности содействуют осуществлению начинаний. Вот почему это государство благодаря своеобразности строя оказывается неодолимым и осуществляет все свои планы. Когда, с другой стороны, римляне по освобождении их от внешних опасностей живут в счастии и богатстве, приобретенном победами, наслаждаются благосостоянием и, легкомысленно поддаваясь льстецам, становятся необузданными и высокомерными, как бывает обыкновенно при таких обстоятельствах, особенно тогда можно видеть, как это государство в самом себе почерпает исцеление. Ибо если какая-либо власть возомнит о себе не в меру, станет притязательной и присвоит себе неподобающее значение, между тем как согласно только что сказанному ни одна из властей не довлеет себе и каждая из них имеет возможность мешать и противодействовать замыслам других, то чрезмерное усиление одной из властей и превознесение над прочими окажется совершенно невозможным. Действительно все остается на своем месте, так как порывы к переменам сдерживаются частью внешними мерами, частью исконным опасением противодействия с какой бы то ни было стороны».
Аристотеля смешанные государства-политейи интересовали больше всего, и он их пристально рассматривает, выделяя Спарту, Крит и Карфаген.
И вот в Спарте в эллинистический период как раз произошла очень важная для нас с «технологической» точки зрения успешная революция, ниспровергшая смешанную конституцию, на некоторых особенностях которой давайте остановимся немного подробнее.
Тема эта большая и сложная, потому что письменных источников по ней очень мало - связное и подробное изложение античной истории в дошедших до нас книгах древних историков заканчивается где-то около 170 года до нэ, о дальнейших событиях мы знаем по каким-то просто-таки клочкам и обрывкам, более-менее связная и последовательная картина событий вновь появляется примерно года со 110, а именно в этом промежутке и случилось всё интересное. Соответственно, связно изложить события у меня, боюсь, не получится. Я попробую начать рассказывать об отдельных наиболее важных конспирологических сюжетах этой великой схватки, ну а там как пойдёт.
Начнём с технологии античных революций, которая была использована в Риме. Это самый, пожалуй, сложный сюжет, рассказать о нём так, как я обычно делаю в римском цикле (загадка-разгадка) у меня не получается - разгадка тут спрятана так глубоко, что мне не донырнуть. Так что, увы, к концу этого текста мы с вами будем знать и понимать о заявленном предмете ещё меньше чем в начале (ну то есть несколько версий-то я как обычно предложу, но ещё меньше чем обычно буду на них настаивать, тут обстоятельства - и известные, и неизвестные, интереснее версий). Давайте всё-таки попробуем хотя бы походить вокруг этой тайны, она страшненькая, но очень интересная.
(Если у вас есть время, перед дальнейшим чтением рекомендую пробежать плутарховы жизнеописания четырех главных античных революционеров, они короткие, как жизни этих самых революционеров, занимательные и очень информативные, дальше у меня здесь собственно будет во многом их пересказ с комментариями.)
Греческие философы были людьми любознательными и неутомимыми. В V-IV веках греческая философия с главным центром в Афинах разделилась на несколько главных школ, и превратилась в мощную машину по производству философского знания (я тут не говорю об Александрийской, Пергамской и Родосской научных школах, во всю силу развернувшихся в III веке). Обо всех сферах жизни философы постоянно собирали знания анализировали их и изучали, развивая и улучшая достижения предшественников и споря между собой. Так было и с политикой.
Об устройстве полиса, формах полисного государства - конституциях, простых (их выделяли шесть, три пары, в каждой из которых одно правильное, другое извращенное - единовластие (монархия-тирания), власть немногих (аристократия-олигархия), власть многих (демократия-охлократия)) и смешанных (таких тоже описывали несколько видов), их изменениях, переходе одних форм государства в другие - «круговороте простых государственных форм» греческая философия к концу IV века поняла и рассказала очень много. Две самых известных книги - «Государство» Платона и «Политику» Аристотеля вы, конечно, знаете, в них, пожалуй, всё главное по этому предмету было проанализировано и сказано. После них оставалось уже, кажется, только выяснять какие-то частности и детали, но философы следующих веков неустанно продолжали исследование предмета, и писали о политике ещё и ещё - и энциклопедичные и интересующиеся всем сущим перипатетики, и космополиты-стоики, и даже пофигисты-эпикурейцы. Книги их до нас в основном не дошли, но в основном все они, кажется, «копали» всё ту же тему полисного устройства.
Между тем в III веке политическая реальность очень сильно изменилась, на место отдельных независимых полисов в Элладе пришли полисные федерации, управлявшиеся общими надполисными органами власти, а в остальном мире на востоке - эллинистические монархии - царства, подчинявшие на разных условиях эллинские полисы на своих территория, а на западе - полуфедерации-полусоюзы с обширными сетями колоний - Рим и Карфаген. Это были совершенно новые, более крупные и сложные формы политического устройства, так или иначе поглотившие, включившие или объединившие в себя старые полисы, устроены они были во многом совсем не так как полисы. Эти новые политические «динозавры» просуществовали лет 100-200, до I века, и всё это время греческая философия продолжала цвести и развиваться. Должна эта новая «мегафауна» была привлечь внимание философов? - конечно! Это же огромная и интереснейшая новая область для философии, выше и сложнее старой политики - по аналогии с метафизикой назовем её метаполитика. Должны были появиться книги о царствах, федерациях и прочих новых феноменах? - обязательно! Появились ли они? - ну... вроде бы да. Какие-то. Во всяком случае по названиям, перечисленных у Диогена Лаэртского, мы знаем, что книги «О царстве», «О царской власти» и с другими названиями в таком роде написали некоторые философы IV и III века - Аристотель, его ученики Феофраст и Стратон (учитель Птолемея II Филадельфа) стоики Персей, Клеанф и Сфер (о нём мы дальше ещё поговорим), и даже Эпикур. Но всё-таки известно таких книг не так много, ни одна из них до нас не дошла хотя бы частично, и трудно сказать, в какой степени они были именно об эллинистическом царстве, а не об универсально-идеальной монархии, о которой ещё Аристотель в «Политике» пишет. Книг, посвященных полисным федерациям, хотя бы по названию, хотя бы сколь угодно предположительно, я не нашел ни одной. О Риме, как мы знаем, писал Полибий, но он не философ, да и рассматривал он Рим исключительно как обычный полис.
Значит, не было таких книг? - да были, повторяю, были, наверняка написанные и из собственного исследовательского интереса, и по заказу царей и политиков греческих федераций. Дело, я думаю, в том, устройство, например, тогдашних царств, да, наверное, и федераций, - это довольно специфическая область знаний, тот, кто ей овладеет, может стать опасным - или полезным для самих объектов исследования. Взять хотя бы важнейшие для выживания монархии вопросы о том, как подготовить наследника и мирно передать ему власть, как не допустить ослабления царства из-за смены монарха, и как не допустить вражды между наследниками - если их честно рассматривать, то получится и анализ обратных вопросов - как ослабить царство при смене монархов и как разжечь вражду между наследниками... Так что, мне кажется, книг о «метаполитике» было написано гораздо больше, чем нам известно, книги были написаны обо всех видах новых сверх-государств, но некоторые, а может, и многие из них не распространялись открыто, оставаясь в руках немногочисленных закрытых кружков читателей-заказчиков, или осели в тайных архивах царей.
Греческие философы вообще свои книги совершенно не обязательно «публиковали» в том смысле, как мы это понимаем, - они писали их или для учеников и товарищей по школе, или полемически обращаясь к оппонентам из других школ и направлений (это выходит что-то типа открытых писем) и совсем не обязательно размножали и распространяли. Многие книги Аристотеля, скажем, кажется, хранились его учениками в Афинах (или и вовсе были увезены в Малую Азию) чуть ли не в единственном экземпляре, и если бы Сулла после разграбления города их не привез в Рим и там их не размножили, то, может, и потерялись бы совсем, вот здесь об этой тёмной истории, в которой все участники что-то недоговаривают (а главный герой - вообще натуральный шпион, действующий под легендой «коллекционера»), можете подробнее почитать.
Это всё я написал исключительно ради иллюстрации, чтобы вас убедить, что некоторые античные книги не потерялись после гибели античного мира (такую историю мы читали в «Имени Розы» Эко), а их скрывали намеренно уже при создании, и предназначались они небольшому закрытому кругу лиц. Это нам с вами потом пригодится.
Теперь перейдем к нашей теме.
Революция - слово многозначное, так что сначала определимся, в каком значении мы будем его использовать. Великая Французская революция придала этому слову для нас привычное значение не переворота, а «большой революции», такой, которая через разрушение меняет в государстве вообще всё.
Такая большая революция представляет собой последовательность (цепочку) быстро следующих друг за другом государственных переворотов, в результате которых происходит полная или частичная потеря государственного управления, Дмитрий Евгеньевич galkovsky ее определяет как «конвейер госпереворотов», вот здесь и здесь вы можете подробнее об этом почитать.
Для того, чтобы большая революция стала возможной, необходимо как минимум две оппозиционных группы, независимо организовывающих свои заговоры.
Даже в новой истории таких, больших революций было не так уж много, самые известные - французская 1798 и русская 1917. В античности, насколько я знаю, описана одна такая большая революция - в Иудее, начавшаяся в 66 году нашей эры и закончившаяся даже хуже, чем наша, почитать о ней вы можете в «Иудейской войне» Иосифа Флавия, именно как большую революцию её убедительно представляет английский античник-марксист Нил Фолкнер в книге «Апокалипсис, или Первая иудейская война». Ещё мои читатели, следящие за лекциями ДЕГа, знают, что Дмитрий Евгеньевич начал рассказ о такой революции, которая по его версии началась в 235 году нашей эры и разрушила Империю.
В истории Римской Республики что-то очень похожее на большую революцию произошло с 49 по 36 годы, до полной потери государственного управления Рим тогда всё-таки не дошёл, но республика пала и сменилась на принципат. Вторая ситуация, которую тоже можно назвать остановленной большой революцией в Республике - это реформы 91 года, перешедшие в серию всё более масштабных и разрушительных переворотов и гражданских войн, остановить которые удалось только где-то между 78-70, едва не доведя дело до разрушения римского государства.
Я же здесь предлагаю использовать слово революция и, как синоним, переворот (на древнегреческом Μεταβολή) в том значении, в каком его использовали древние. Слово Аристотелю. «Государственные перевороты встречаются двоякого рода: иногда посягают на существующее государственное устройство, чтобы заменить его другим, например демократическое - олигархическим, олигархическое - демократическим, олигархию и демократию - аристократией и политией или наоборот; иногда на существующее государственное устройство не посягают, оно остается прежним, но стремятся сами взять в свои руки правление, например в олигархии или монархии. Далее, государственный переворот имеет целью укрепить или ослабить государственный строй - например, либо олигархию сделать более или менее олигархической, либо существующую демократию усилить или ослабить, точно так же и при остальных видах устройства, - либо укрепить их, либо ослабить. Иногда государственный переворот имеет целью произвести только частичное изменение в государственном устройстве, например учредить или упразднить какую-нибудь должность». Применительно к Риму я дальше буду иногда революциями называть перевороты вне зависимости от степени их успешности.
Греческая политическая философия изучала тему революции очень и очень хорошо. В V главе «Политики» Аристотель дает непревзойденный анализ революций, в конце главы он снисходительно пишет, что Платон в Государстве» разрабатывает эту тему слабо, совершенно несистемно - и тут он, пожалуй, прав, - попробуйте сами сравнить. Можно сказать, что Пятая Глава практически «закрывает тему» революций, - она дает исчерпывающие классификации видов революций, революционных целей и методов, а ещё способов предотвращения революций и укрепления государства, всё с краткими описаниями и примерами. Только, как видите, закрывает она тему на абстрактном, высоком теоретическом уровне.
В конечно счёте греческая философия не имела прикладной направленности. Сократ, Платон, Аристотель высоко ценят «текнэ» - ремесло, искусство, технику, практику, но выше неё ставят «эпистеме» - теорию, знание (здесь я упрощаю сопоставление совсем до примитивного уровня, почти с потерей смысла, да простят меня древние мудрые старцы, надеюсь, меня извиняет то, что рассуждать я собираюсь о гораздо более низких материях). Сократ у Платона в «Государстве» говорит о важности «базилике текнэ» - ремесла правителя, но выше него ставит знание добра. В «Государстве» философы, овладевшие высшим знанием - знанием форм, истины, увидевшие благо, предпочитают оставаться на этом уровне, и не желают «спускаться обратно к узникам пещеры», возвращаться в государство, чтобы править им. Платоновский Сократ только силой закона заставляет своих воображаемых философов возвращаться и заниматься ремеслом правителя, но реальных греческих, и прежде всего интересующих нас эллинистических философов заставить было некому, и они оставались в своем идеальном горнем мире политических форм и абстрактных революций, в своих уютных школах в спокойных и богатых Афинах. Но так было не со всеми, некоторых философов заставляли-таки спускаться с высот чистого знания и заниматься политическими технологиями. Тут явно были свои узкие специализации - кажется, перипатетики больше остальных помогали царям и учили наследников, а вот революциями, насколько нам известно, чаще всего занимались стоики.
Практическая технология античной революции отличалась от её философского умозрительного изучения тем, что античные государства были чрезвычайно разными, и единый подход, «марксизм», универсальная революционная теория и идеология с одним набором методов, был просто-напросто невозможен. В зависимости от формы государства нужны были совершенно разные революционные технологии.
В общем виде греческая политическая философия разработала теорию о неизбежных последовательных революционных переходах от одной простой формы к другой - это знаменитый Kyklos, круг впервые описанный Платоном в «Государстве», затем, с изменениями, Аристотелем и Полибием. Простые государственные формы подвержены порче и сами идут к упадку, занимающему обычно одно-два поколения, после чего происходит революция и возникает следующая форма. В этом случае для революции, собственно, и не нужно никакой теории или технологии, достаточно просто подождать.
А вот «смешанные» государства, политейи (у Цицерона римское название государства - «республика» используется как латинский аналог «политейи»), закону киклоса не подчинялись и могли сохранять государственный строй почти неизменным столетиями. В таких государствах три власти - единоличная власть царей или магистратов, аристократическая власть коллегиальных органов типа спартанских эфоров и геруссии или римского сената и власть народа через собрания уравновешивают друг друга и тем самым сохраняют стабильность. Вот как описывает эту систему Полибий в VI книге на примере Рима:
«Хотя каждая власть имеет полную возможность и вредить другой, и помогать, однако во всех положениях они обнаруживают подобающее единодушие, и потому нельзя было бы указать лучшего государственного устройства. В самом деле, когда какая-либо угрожающая извне общая опасность побуждает их к единодушию и взаимопомощи, государство обыкновенно оказывается столь могущественным и деятельным, что никакие нужды не остаются без удовлетворения. Если что-нибудь случится, всегда все римляне соревнуются друг с другом в совместном обсуждении, исполнение принятого решения не запаздывает. каждый отдельно и все в совокупности содействуют осуществлению начинаний. Вот почему это государство благодаря своеобразности строя оказывается неодолимым и осуществляет все свои планы. Когда, с другой стороны, римляне по освобождении их от внешних опасностей живут в счастии и богатстве, приобретенном победами, наслаждаются благосостоянием и, легкомысленно поддаваясь льстецам, становятся необузданными и высокомерными, как бывает обыкновенно при таких обстоятельствах, особенно тогда можно видеть, как это государство в самом себе почерпает исцеление. Ибо если какая-либо власть возомнит о себе не в меру, станет притязательной и присвоит себе неподобающее значение, между тем как согласно только что сказанному ни одна из властей не довлеет себе и каждая из них имеет возможность мешать и противодействовать замыслам других, то чрезмерное усиление одной из властей и превознесение над прочими окажется совершенно невозможным. Действительно все остается на своем месте, так как порывы к переменам сдерживаются частью внешними мерами, частью исконным опасением противодействия с какой бы то ни было стороны».
Аристотеля смешанные государства-политейи интересовали больше всего, и он их пристально рассматривает, выделяя Спарту, Крит и Карфаген.
И вот в Спарте в эллинистический период как раз произошла очень важная для нас с «технологической» точки зрения успешная революция, ниспровергшая смешанную конституцию, на некоторых особенностях которой давайте остановимся немного подробнее.