Император в порядке (2/2)
(начало)
Дарт Корнелий Сидиус
На первый взгляд после смерти Павла в 160 новым клана главой Сципионов - «Палпатином», стал Сципион Назика Коркул (на латыни его прозвище - «Сердечко», что у римлян означало «Умница»). вскоре возглавивший открытую оппозицию Катону.
Но на самом деле никакого общего лидера у Сципионов и компании с тех пор не было - они разделились на несколько соперничающих политических групп. Фактически политическая история Республики со 149 по 130 - это противостояние трех групп во главе со Сципионами и потомками других членов «пятерки», постепенно переросшее в открытый конфликт и окончившееся взаимоистреблением Сципионов и переходом власти к Метеллам в 120-х.
Здесь я предлагаю посмотреть поближе на сципионовского «Дарта Сидиуса» - Корнелию, жену Семпрония Гракха.
Как вы теперь видите, группа Катона в 168 году не просто заключила союз с Павлами и Сципионами, «джедаи» были намерены перехватить династийное и политическое наследство Павлов и Сципионов и оставить его в своей группе. Для этого прямых наследников Сципиона по мужской линии отстранили от политики, старший сын Павла перешёл в род Фабиев, основателей «союза джедаев», сын Катона получил в жены Эмилию, дочь Павла, что должно было повысить неформальный статус новых людей Порциев Катонов до равного высшим аристократическим родам, а дочь Сципиона Корнелия, была отдана замуж за Тиберия Семпрония Гракха, врага Сципионов и члена высшего круга группы Катона. Теперь дети Гракха и Корнелии должны были «очистить» царскую кровь и заставить её служить Республике, получить по наследству таланты Сципионов, но остаться при этом верными наследниками отца - достойного и строгого республиканца.
Большой замысел Катона в итоге не удался совершенно, привои дали совсем не те плоды, на которые рассчитывал Дед.
Выбор старшего сына Павла для усыновления в род Фабиев (я думаю, с прицелом сделать из него будущего главу группы Катона и бесспорного по происхождению неформального главу (кормчего или «ректора» в терминологии Цицерона) Республики, которого бы признали и сторонники Катона, и Сципионы), оказался не слишком удачным, при жизни Катона и компании, до 149, Фабий ничем особенно не успел отличиться, а после гибели группы Катона перешёл в группу своего младшего брата Эмилиана и, в общем, и там не особенно зажёг, ни на войне в Испании ни в политике. Ни нового Катона, ни нового Фабия Максима из него не вышло.
Катон-сын, муж Эмилии, рано умер, и из его сына получился (конечно не без помощи умелых наставников - греков) «кукушонок» - Гай Порций Катон стал не консерватором и продолжателем дела деда, а революционером - сторонником Тиберия Гракха, потом совершенно эпически провалился как полководец (в 114 году, управляя как консул Македонией, он был так разбит скордисками, что его армия «была не только рассеяна и обращена в бегство, но, что подобно чуду, полностью уничтожена»), был осужден, потом снова обвинен и закончил жизнь в изгнании.
Гракх, как вы помните, подошел к делу, с я бы сказал, римской суровостью, гравитас, и совершенно без сантиментов заставил жену практически непрерывно вынашивать и рожать детей, так что их в итоге получилось аж 12, для римских аристократов ещё и через 200 лет, во времена Плиния так и написавшего в «Естественной истории», рекорд. Судя по тому, что Плутарх прямо говорит, что Тиберий умер, оставив Корнелию с 12 детьми и что Плиний, именно это фиксирует как необычайный случай, до этого ни один ребенок не умер (или, с учетом младенческой смертности, их было ещё больше) и на 151 год дети были в возрастах где-то от 2-3 лет младший до 15-16 старший (старшему сыну, Тиберию, было 13).
И вот, Корнелия, дождалась подходящего момента и в 152 избавилась от мужа. После этого её дети начали быстренько умирать, дожили до взрослого возраста всего трое - Тиберий и Гай Гракхи и дочь Семпрония. Давайте эту историю рассмотрим подробнее (я ж говорю, два абзаца Плутарха про Гракха и Корнелию - бездонный колодец (отсылаю к Честертону, ага) тайн для конспиролога). Сравним историю детей Корнелии с историей других известных многодетных семей. Я нашел для сравнения Фаустину младшую, жену Марка Аврелия - 16 детей (среди которых всем известный по фильму «Гладиатор» Коммод) и жену Ивана III Софью Палеолог - 12 детей (ну, этих вы знаете).
Итак, дети Фаустины: в младенчестве умерло 4, в возрасте от 1 до 16 лет - 7, дожили до взрослого возраста - 5. Дети Софьи: в младенчестве умерло 2, от 1 до 16 - 3, дожило до взрослого возраста 7. Из детей Корнелии в младенчестве умерло 0, от 1 до 16 - 9, выжило 3.
Теперь посмотрим ещё вот так: У Фаустины за первые 15 лет после рождения 1 ребенка умерло 8 детей, в живых осталось 7. У Софьи умерло 5, в живых осталось 7. У Корнелии, напомню, через 15 лет в живых все 12 детей.
Вы скажете, тут что-то не то, скорее всего у Плутарха ошибка, и дети Корнелии умирали «нормально», постепенно. Я, см. выше, не согласен, тогда бы римляне и писали об этом по-другому. Я разве что согласен добавить Корнелии ещё 2-3-4 умерших в младенчестве ребенка - суровые республиканские римляне, не дававшие детям имен в первые 9 дней после рождения, в таком случае могли умерших младенцев за детей и не посчитать.
Я думаю, вы уже понимаете, к чему я веду. Аномалию с внезапной смертностью я объясняю тем, что дети Гракха умерли вслед за ним, а дети Корнелии - остались в живых. Точнее, Корнелия выбрала подходящих и только их и оставила. Перед нам, друзья, известный античный персонаж - МЕДЕЯ.
Когда античные авторы рассказывают о необычайной любви между Гракхом и Корнелией они приводят в доказательство только историю с двумя змеями из которой получается, что Гракх выбрал смерть чтобы спасти Корнелию. О том, что любящая Корнелия предлагала мужу отпустить другую змею и умереть за него, или когда-то как-то ещё конкретно проявила свою любовь, мы ничегошеньки не знаем. Я, вы помните, уверен, что никакой любви тут не было и в помине. Брак был политический. Юную Корнелию отдали заложницей старинному врагу Сципионов - почти старику Гракху, Гракх её холодно и безжалостно использовал как инкубатор для рождения «джедаев-юнглингов», множества маленьких Семпрониев Гракхов, будущей смены Катона и Гракха. «Джедаи» по плану Катона должны были подавить «египтян» в будущем количеством, правильные новые «сципионы» - дети Фабия Эмилиана, Катона и Эмилии и Гракха и Корнелии, унаследовавшие «царские» кровь и таланты, но пересаженные Катоном-садовником в достойные семьи должны были заменить «неправильных», опасных Сципионов старых.
(Заметьте, что некоторые «египтяне» приняли демографический вызов Катона - в те же 160-150-е у Метелла Македонского и Метелла Кальва (отстраненных, как вы помните, от политики, и терпеливо ожидающих шанса на реванш) рождается в общей сложности 6 сыновей и 4 дочери. У Метеллов, как вы знаете, как раз вышло то, что не получилось у Катона, со 120-х их дети прочно захватили власть, подавив оппонентов в то числе и количеством.)
Далее, Тиберия и Гая, это постоянно подчеркивают все древние историки, воспитала именно Корнелия, выбравшая наставником известного уже нам с вами Гая Блоссия ( как воспитывала - мы с вами видели ).
Получились из них не Семпронии, а, конечно, Корнелии. Корнелия и Блоссий воспитывали Тиберия и Гая как «Корнелиев Гракхов», накручивая им тщеславие до небес и распаляя ревность к Сципиону Эмилиану, бесспорному первому человеку Республики со 147 года. (Хотя, казалось бы, где юнцы Гракхи и где разрушитель Карфагена.) Корнелия часто корила сыновей тем, что римляне все еще зовут ее тещею Сципиона, а не матерью Гракхов (Плутарх). (Ничего, после смерти сыновей, её будут звать так, как она хотела - timonya.) Блоссий: «Какой будет срам и позор, если Тиберий, сын Гракха, внук Сципиона Африканского, заступник римского народа, не откликнется на зов сограждан, испугавшись ворона!» Внук Сципиона тут явно важнее сына Гракха, по-моему.
Противники Тиберия и Гая совершенно открыто их упрекали, что те недостойны отца. Плутарх: Квинт Метелл с резким укором напомнил Тиберию, что когда его отец, в бытность свою цензором, возвращался после обеда домой, граждане тушили у себя огни, опасаясь, как бы кто не подумал, будто они слишком много времени уделяют вину и веселым беседам, меж тем как ему по ночам освещают дорогу самые дерзкие и нищие из простолюдинов.
А братья и не возражали, в каждом удобном случае напоминая, что они сыновья Корнелии, и этим гордятся. Плутарх: другое предложение Гай сам взял обратно, сказав, что милует Октавия по просьбе своей матери Корнелии. Народ был восхищен и дал свое согласие. Римляне уважали Корнелию ради ее детей нисколько не меньше, нежели ради отца, и впоследствии поставили бронзовое ее изображение с надписью: «Корнелия, мать Гракхов». Часто вспоминают несколько метких, но слишком резких слов Гая, сказанных в защиту матери одному из врагов. «Ты, - воскликнул он, - смеешь хулить Корнелию, которая родила на свет Тиберия Гракха?!» И, так как за незадачливым хулителем была дурная слава человека изнеженного и распутного, продолжал: «Как у тебя только язык поворачивается сравнивать себя с Корнелией! Ты что, рожал детей, как она? А ведь в Риме каждый знает, что она дольше спит без мужчины, чем мужчины без тебя!»
Вот так, друзья, и причём тут какой-то всеми забытый Тиберий-старший, по мнению Гая Гракха великого Тиберия-младшего родила Корнелия, и точка.
Гракх, как мы говорили в прошлой части, рассчитывал, что после его смерти в воспитании и устройстве браков детей главную роль возьмут на себя его товарищи и политические союзники - другие члены братства Катона, что они окажут его многочисленным детям всю необходимую помощь и поддержку.
Корнелия, сыгравшая важную роль в уничтожении группы Катона, на такую помощь и поддержку в Риме рассчитывать не могла. Ей, конечно, помогали («она обменивалась подарками со всеми царями» - Плутарх), но совершенно не в таком масштабе. Поэтому растить столько детей для её целей было и ненужно, и опасно. И она, как видите, оставила из 12-ти только тех, из кого смогла сделать СВОИХ детей.
Вот поэтому я и предложил аналогию. Именно Корнелия в 151 году и после сыграла роль «Дарта Сидиуса». Вот на схеме молодое поколение группы Катона. Корнелия часть этих «юнглингов», 9 собственных сыновей и дочерей, «трагически потеряла», а других - Тиберия, Гая и юного Гая Катона, который явно не только дружил с Тиберием, но и учился у тех же учителей, забрала на «темную сторону» - воспитала как анти-Катонов и анти-Семпрониев, как Сципионов плюс-плюс. Она сделала из них сверх-амбициозных «неприкасаемых» аристократов-честолюбцев (а не суровых и подчеркнуто отказывающихся от особого статуса Катона и компании), опирающихся в политике на бедные массы, а не на средний класс, политических вождистов-единоличников, отрицающих коллективный авторитет и значение сената, крушащих ради своих частных планов и амбиций римскую конституцию (священную для Катона), ломающих все римские порядки («я бросаю кинжалы на форум» - Гай Гракх).
Теперь ещё несколько слов о самой Корнелии. Уже для древних историков, в том числе римских, она - идеальная римская мать и матрона - благородная дама. Корнелия образцово проявила две добродетели римлянки - чистоту, понимаемую как полную верность мужу - она осталась после смерти мужа «единомужницей», univira, и заботу о воспитании детей.
Но почему-то никто не замечает, что в других отношениях Корнелия вела себя совсем не как порядочная римская женщина. Даже вообще не как женщина! Плутарх: Корнелия, как сообщают, благородно и величественно перенесла все эти беды [смерть Тиберия и Гая - timonya]. Сама она провела остаток своих дней близ Мизен, нисколько не изменив обычного образа жизни. По-прежнему у нее было много друзей, дом ее славился гостеприимством и прекрасным столом, в ее окружении постоянно бывали греки и ученые, и она обменивалась подарками со всеми царями.
Для ученого грека времён империи всё это замечательно и прекрасно, конечно. Но для римлянина времён Республики это, товарищи, скандал, полнейшее безобразие и попрание устоев римского общества. Да, римские женщины уже тогда, во времена Полибия, пользовались небывалой для греков свободой и самостоятельностью. У римских женщин были свои храмы, праздники, священнодействия, торжественные шествия и много чего ещё. Но вот чего у них категорически не было - это допуска к публичным делам и политике, эта сфера оставалась строго мужской. Об этом есть, например, вот такой римский анекдот, пересказанный Авлом Геллием:
Был прежде у сенаторов в Риме обычай приходить в курию с сыновьями, еще носившими претексту. Тогда, после того как в сенате обсуждалось какое-то важное дело и оно было отложено на следующий день, причем было решено, чтобы то дело, которое они рассматривали, никто не разглашал, прежде чем будет постановление, мать мальчика Папирия, который был в курии со своим отцом, принялась расспрашивать сына, что же обсуждали в сенате отцы. Мальчик ответил, что следует молчать и говорить об этом не дозволено. Женщина еще более жаждет услышать; тайный характер дела и молчание мальчика подстегивают ее дух к расспросам: итак, она допытывается все более настойчиво и резко. Тогда мальчик из-за упорства матери решается на милый и изящный обман. Он сказал, что в сенате обсуждалось, что кажется более полезным и в интересах государства: чтобы один [мужчина] имел двух жен или чтобы одна была замужем за двумя. Когда она это услышала, душа ее ужаснулась, и, трепеща, она бросилась из дома к другим матронам. На следующий день к сенату прибыла толпа матерей семейств; плача и умоляя, они просили, чтобы лучше одна была замужем за двумя, чем две за одним. Сенаторы, входя в курию, удивлялись, что это за неумеренность женщин и что означает эта просьба. Мальчик Папирий, выйдя в середину курии, рассказывает, как было дело: о том, что мать настаивала, чтобы услышать, и что он сам сказал матери. Сенат восхищается верностью и разумом мальчика и выносит решение, чтобы впредь мальчики не входили с отцами в курию, кроме одного этого Папирия, и впоследствии мальчику ради почести дано было прозвище Praetextatus (Претекстат) за благоразумие и в молчании, и в речах в возрасте претексты.
Так вот, Корнелия в рассказе Плутарха ведет себя не как римская матрона, а как мужчина, причем не простой квирит, а сенатор высших рангов. Она из своего Мизена (то есть в отдалении от Рима, где всё на виду) по уши влезает во внутри- и внешнеполитические дела Республики, держит в своём окружении греков и учёных (нормальная такая «унивира», блин, левых иностранных мужиков полный дом), обменивается подарками со всеми (!) царями (!!) (личные сношения с царями были для римского политика всегда подозрительны (Сципионы пали в большой степени из-как раз из-за такого обвинения), а уж за подарки от царей даже самые могущественные республиканские политики часто шли под суд). Вспомните, как Корнелия влияет на политику Гая, добившись помилования Октавия (см. далее про Фульвию). Есть сообщения римских авторов, что Корнелия снабжала Гая во время его трибуната вооруженными наёмниками. И посмотрите вот ещё на что: Корнелия сама, а не ее мужчина-опекун, отказывает Птолемею в сватовстве. По римским понятиям у женщины было в таких вопросах, конечно, право голоса, но решающую роль в вопросе браков женщин играл старший мужчина в роду, здесь о нём никто и не вспоминает. Хотя, учитывая, кто сватался, вопрос вообще по идее сенат должен решать.
В республиканском Риме, наверное, только одна женщина действовала ещё более по-мужски - это Фульвия, жена Клодия и Антония, через 100 лет после Корнелии, уже на пике римской женской аристократической эмансипации, сначала она фактически возглавила сторонников Клодия после его смерти «прицепила кинжал к столе», пишет скандализированный Валерий Максим, а потом и практически сама начала Перузинскую войну с Октавианом (Кассий: На следующий год консулами считались Публий Сервилий и Луций Антоний, но в действительности ими были Антоний и Фульвия [вспоминаем помилования Гаем Октавия, ага - timonya]. Она, теща Цезаря и жена Антония, нисколько не считалась с Лепидом из-за его пассивности и управляла делами самостоятельно, так что ни сенат, ни народное собрание не могли провести никакого решения вопреки ее воле.) Но Фульвией римляне совершенно не восхищаются, наоборот, от неё все римские историки просто в ужасе и полной конфузии, женщинам так нельзя! стенают они.
А вот из современниц Корнелии так, как она, на равных с царями, могли себя вести только женщины одного-единственного статуса - эллинистические царицы. Так-то, друзья. Помните, кстати, кто была Медея?
И вот теперь давайте посмотрим, такая ли уж неравная пара были Птолемей Фискон и Корнелия.
Действительно, Птолемей уже после сватовства, став царём Египта, сначала убил своего племянника, а потом ещё и сына. Но так у Корнелии, как мы с вами видели, был уже и к моменту предложения царских рук и сердца солидный семейный record - муж и дети, она его потом ещё и увеличит, и это уже не конспирология (а если и конспирология, то хотя бы не моя :) ). Аппиан (дело происходит в 129 году):
Теперь народ видел, что Сципион противодействует народу в угоду италийцам. Враги Сципиона, заметив это, стали вопить: Сципион решил совершенно аннулировать закон Гракха и собирается затем устроить вооруженную бойню.
Народ, слыша все это, пришел в ужас. Между тем Сципион, вечером положивший около себя письменную дощечку, на которой ночью он собирался набросать речь, предназначенную им для произнесения в народном собрании, найден был мертвым без следов нанесения ран. Это было делом рук Корнелии, матери Гракха, с целью воспрепятствовать отмене проведенного им закона; она действовала в данном случае при помощи своей дочери Корнелии Семпронии, бывшей замужем за Сципионом; она была некрасива и бесплодна и не пользовалась его любовью, да и сама не любила его.
Так кто у нас в несостоявшейся паре красавица, а кто чудовище, а? Вообще я не понимаю, куда смотрел Шекспир, как пропустил историю этой замечательной семейки. По-моему тут Макбет с Гамлетом тихо курят в сторонке, иногда вздрагивая и испуганно косясь в сторону Мизена.
Закончу эту главку цитатой из Плутарха. Картина маслом «У неё было сердце!»
Все, кто ее посещал или же вообще входил в круг ее знакомых, испытывали величайшее удовольствие, слушая рассказы Корнелии о жизни и правилах ее отца, Сципиона Африканского, но всего больше изумления вызывала она, когда, без печали и слез, вспоминала о сыновьях и отвечала на вопросы об их делах и об их гибели, словно бы повествуя о событиях седой старины. Некоторые даже думали, будто от старости или невыносимых страданий она лишилась рассудка и сделалась бесчувственною к несчастиям, но сами они бесчувственны, эти люди, которым невдомек, как много значат в борьбе со скорбью природные качества, хорошее происхождение и воспитание: они не знают и не видят, что, пока доблесть старается оградить себя от бедствий, судьба нередко одерживает над нею верх, но отнять у доблести силу разумно переносить свое поражение она не может.
Египетская тень
Давайте в завершение посмотрим на «египтян» в истории республики в большом масштабе. Таблица ниже отражает мой взгляд на политическую историю Республики как историю борьбы групп. Я выделил и подписал периоды, когда лидером одной из групп - правящей, второй - оппозиционной или третьей, если её можно выделить (всё деление на группы и определение лидеров - по моим версиям), был или кто-то из прямых потомков «пятерки», или из потомков их близких родственников, то есть именно когда кто-то из «египтян» имел максимально возможную власть над Республикой, ну или значительную её долю.
Ну вот, друзья, ДЕГ и kornev говорят о египетском следе в истории Республики, - мне кажется, вот он.
Дарт Корнелий Сидиус
На первый взгляд после смерти Павла в 160 новым клана главой Сципионов - «Палпатином», стал Сципион Назика Коркул (на латыни его прозвище - «Сердечко», что у римлян означало «Умница»). вскоре возглавивший открытую оппозицию Катону.
Но на самом деле никакого общего лидера у Сципионов и компании с тех пор не было - они разделились на несколько соперничающих политических групп. Фактически политическая история Республики со 149 по 130 - это противостояние трех групп во главе со Сципионами и потомками других членов «пятерки», постепенно переросшее в открытый конфликт и окончившееся взаимоистреблением Сципионов и переходом власти к Метеллам в 120-х.
Здесь я предлагаю посмотреть поближе на сципионовского «Дарта Сидиуса» - Корнелию, жену Семпрония Гракха.
Как вы теперь видите, группа Катона в 168 году не просто заключила союз с Павлами и Сципионами, «джедаи» были намерены перехватить династийное и политическое наследство Павлов и Сципионов и оставить его в своей группе. Для этого прямых наследников Сципиона по мужской линии отстранили от политики, старший сын Павла перешёл в род Фабиев, основателей «союза джедаев», сын Катона получил в жены Эмилию, дочь Павла, что должно было повысить неформальный статус новых людей Порциев Катонов до равного высшим аристократическим родам, а дочь Сципиона Корнелия, была отдана замуж за Тиберия Семпрония Гракха, врага Сципионов и члена высшего круга группы Катона. Теперь дети Гракха и Корнелии должны были «очистить» царскую кровь и заставить её служить Республике, получить по наследству таланты Сципионов, но остаться при этом верными наследниками отца - достойного и строгого республиканца.
Большой замысел Катона в итоге не удался совершенно, привои дали совсем не те плоды, на которые рассчитывал Дед.
Выбор старшего сына Павла для усыновления в род Фабиев (я думаю, с прицелом сделать из него будущего главу группы Катона и бесспорного по происхождению неформального главу (кормчего или «ректора» в терминологии Цицерона) Республики, которого бы признали и сторонники Катона, и Сципионы), оказался не слишком удачным, при жизни Катона и компании, до 149, Фабий ничем особенно не успел отличиться, а после гибели группы Катона перешёл в группу своего младшего брата Эмилиана и, в общем, и там не особенно зажёг, ни на войне в Испании ни в политике. Ни нового Катона, ни нового Фабия Максима из него не вышло.
Катон-сын, муж Эмилии, рано умер, и из его сына получился (конечно не без помощи умелых наставников - греков) «кукушонок» - Гай Порций Катон стал не консерватором и продолжателем дела деда, а революционером - сторонником Тиберия Гракха, потом совершенно эпически провалился как полководец (в 114 году, управляя как консул Македонией, он был так разбит скордисками, что его армия «была не только рассеяна и обращена в бегство, но, что подобно чуду, полностью уничтожена»), был осужден, потом снова обвинен и закончил жизнь в изгнании.
Гракх, как вы помните, подошел к делу, с я бы сказал, римской суровостью, гравитас, и совершенно без сантиментов заставил жену практически непрерывно вынашивать и рожать детей, так что их в итоге получилось аж 12, для римских аристократов ещё и через 200 лет, во времена Плиния так и написавшего в «Естественной истории», рекорд. Судя по тому, что Плутарх прямо говорит, что Тиберий умер, оставив Корнелию с 12 детьми и что Плиний, именно это фиксирует как необычайный случай, до этого ни один ребенок не умер (или, с учетом младенческой смертности, их было ещё больше) и на 151 год дети были в возрастах где-то от 2-3 лет младший до 15-16 старший (старшему сыну, Тиберию, было 13).
И вот, Корнелия, дождалась подходящего момента и в 152 избавилась от мужа. После этого её дети начали быстренько умирать, дожили до взрослого возраста всего трое - Тиберий и Гай Гракхи и дочь Семпрония. Давайте эту историю рассмотрим подробнее (я ж говорю, два абзаца Плутарха про Гракха и Корнелию - бездонный колодец (отсылаю к Честертону, ага) тайн для конспиролога). Сравним историю детей Корнелии с историей других известных многодетных семей. Я нашел для сравнения Фаустину младшую, жену Марка Аврелия - 16 детей (среди которых всем известный по фильму «Гладиатор» Коммод) и жену Ивана III Софью Палеолог - 12 детей (ну, этих вы знаете).
Итак, дети Фаустины: в младенчестве умерло 4, в возрасте от 1 до 16 лет - 7, дожили до взрослого возраста - 5. Дети Софьи: в младенчестве умерло 2, от 1 до 16 - 3, дожило до взрослого возраста 7. Из детей Корнелии в младенчестве умерло 0, от 1 до 16 - 9, выжило 3.
Теперь посмотрим ещё вот так: У Фаустины за первые 15 лет после рождения 1 ребенка умерло 8 детей, в живых осталось 7. У Софьи умерло 5, в живых осталось 7. У Корнелии, напомню, через 15 лет в живых все 12 детей.
Вы скажете, тут что-то не то, скорее всего у Плутарха ошибка, и дети Корнелии умирали «нормально», постепенно. Я, см. выше, не согласен, тогда бы римляне и писали об этом по-другому. Я разве что согласен добавить Корнелии ещё 2-3-4 умерших в младенчестве ребенка - суровые республиканские римляне, не дававшие детям имен в первые 9 дней после рождения, в таком случае могли умерших младенцев за детей и не посчитать.
Я думаю, вы уже понимаете, к чему я веду. Аномалию с внезапной смертностью я объясняю тем, что дети Гракха умерли вслед за ним, а дети Корнелии - остались в живых. Точнее, Корнелия выбрала подходящих и только их и оставила. Перед нам, друзья, известный античный персонаж - МЕДЕЯ.
Когда античные авторы рассказывают о необычайной любви между Гракхом и Корнелией они приводят в доказательство только историю с двумя змеями из которой получается, что Гракх выбрал смерть чтобы спасти Корнелию. О том, что любящая Корнелия предлагала мужу отпустить другую змею и умереть за него, или когда-то как-то ещё конкретно проявила свою любовь, мы ничегошеньки не знаем. Я, вы помните, уверен, что никакой любви тут не было и в помине. Брак был политический. Юную Корнелию отдали заложницей старинному врагу Сципионов - почти старику Гракху, Гракх её холодно и безжалостно использовал как инкубатор для рождения «джедаев-юнглингов», множества маленьких Семпрониев Гракхов, будущей смены Катона и Гракха. «Джедаи» по плану Катона должны были подавить «египтян» в будущем количеством, правильные новые «сципионы» - дети Фабия Эмилиана, Катона и Эмилии и Гракха и Корнелии, унаследовавшие «царские» кровь и таланты, но пересаженные Катоном-садовником в достойные семьи должны были заменить «неправильных», опасных Сципионов старых.
(Заметьте, что некоторые «египтяне» приняли демографический вызов Катона - в те же 160-150-е у Метелла Македонского и Метелла Кальва (отстраненных, как вы помните, от политики, и терпеливо ожидающих шанса на реванш) рождается в общей сложности 6 сыновей и 4 дочери. У Метеллов, как вы знаете, как раз вышло то, что не получилось у Катона, со 120-х их дети прочно захватили власть, подавив оппонентов в то числе и количеством.)
Далее, Тиберия и Гая, это постоянно подчеркивают все древние историки, воспитала именно Корнелия, выбравшая наставником известного уже нам с вами Гая Блоссия ( как воспитывала - мы с вами видели ).
Получились из них не Семпронии, а, конечно, Корнелии. Корнелия и Блоссий воспитывали Тиберия и Гая как «Корнелиев Гракхов», накручивая им тщеславие до небес и распаляя ревность к Сципиону Эмилиану, бесспорному первому человеку Республики со 147 года. (Хотя, казалось бы, где юнцы Гракхи и где разрушитель Карфагена.) Корнелия часто корила сыновей тем, что римляне все еще зовут ее тещею Сципиона, а не матерью Гракхов (Плутарх). (Ничего, после смерти сыновей, её будут звать так, как она хотела - timonya.) Блоссий: «Какой будет срам и позор, если Тиберий, сын Гракха, внук Сципиона Африканского, заступник римского народа, не откликнется на зов сограждан, испугавшись ворона!» Внук Сципиона тут явно важнее сына Гракха, по-моему.
Противники Тиберия и Гая совершенно открыто их упрекали, что те недостойны отца. Плутарх: Квинт Метелл с резким укором напомнил Тиберию, что когда его отец, в бытность свою цензором, возвращался после обеда домой, граждане тушили у себя огни, опасаясь, как бы кто не подумал, будто они слишком много времени уделяют вину и веселым беседам, меж тем как ему по ночам освещают дорогу самые дерзкие и нищие из простолюдинов.
А братья и не возражали, в каждом удобном случае напоминая, что они сыновья Корнелии, и этим гордятся. Плутарх: другое предложение Гай сам взял обратно, сказав, что милует Октавия по просьбе своей матери Корнелии. Народ был восхищен и дал свое согласие. Римляне уважали Корнелию ради ее детей нисколько не меньше, нежели ради отца, и впоследствии поставили бронзовое ее изображение с надписью: «Корнелия, мать Гракхов». Часто вспоминают несколько метких, но слишком резких слов Гая, сказанных в защиту матери одному из врагов. «Ты, - воскликнул он, - смеешь хулить Корнелию, которая родила на свет Тиберия Гракха?!» И, так как за незадачливым хулителем была дурная слава человека изнеженного и распутного, продолжал: «Как у тебя только язык поворачивается сравнивать себя с Корнелией! Ты что, рожал детей, как она? А ведь в Риме каждый знает, что она дольше спит без мужчины, чем мужчины без тебя!»
Вот так, друзья, и причём тут какой-то всеми забытый Тиберий-старший, по мнению Гая Гракха великого Тиберия-младшего родила Корнелия, и точка.
Гракх, как мы говорили в прошлой части, рассчитывал, что после его смерти в воспитании и устройстве браков детей главную роль возьмут на себя его товарищи и политические союзники - другие члены братства Катона, что они окажут его многочисленным детям всю необходимую помощь и поддержку.
Корнелия, сыгравшая важную роль в уничтожении группы Катона, на такую помощь и поддержку в Риме рассчитывать не могла. Ей, конечно, помогали («она обменивалась подарками со всеми царями» - Плутарх), но совершенно не в таком масштабе. Поэтому растить столько детей для её целей было и ненужно, и опасно. И она, как видите, оставила из 12-ти только тех, из кого смогла сделать СВОИХ детей.
Вот поэтому я и предложил аналогию. Именно Корнелия в 151 году и после сыграла роль «Дарта Сидиуса». Вот на схеме молодое поколение группы Катона. Корнелия часть этих «юнглингов», 9 собственных сыновей и дочерей, «трагически потеряла», а других - Тиберия, Гая и юного Гая Катона, который явно не только дружил с Тиберием, но и учился у тех же учителей, забрала на «темную сторону» - воспитала как анти-Катонов и анти-Семпрониев, как Сципионов плюс-плюс. Она сделала из них сверх-амбициозных «неприкасаемых» аристократов-честолюбцев (а не суровых и подчеркнуто отказывающихся от особого статуса Катона и компании), опирающихся в политике на бедные массы, а не на средний класс, политических вождистов-единоличников, отрицающих коллективный авторитет и значение сената, крушащих ради своих частных планов и амбиций римскую конституцию (священную для Катона), ломающих все римские порядки («я бросаю кинжалы на форум» - Гай Гракх).
Теперь ещё несколько слов о самой Корнелии. Уже для древних историков, в том числе римских, она - идеальная римская мать и матрона - благородная дама. Корнелия образцово проявила две добродетели римлянки - чистоту, понимаемую как полную верность мужу - она осталась после смерти мужа «единомужницей», univira, и заботу о воспитании детей.
Но почему-то никто не замечает, что в других отношениях Корнелия вела себя совсем не как порядочная римская женщина. Даже вообще не как женщина! Плутарх: Корнелия, как сообщают, благородно и величественно перенесла все эти беды [смерть Тиберия и Гая - timonya]. Сама она провела остаток своих дней близ Мизен, нисколько не изменив обычного образа жизни. По-прежнему у нее было много друзей, дом ее славился гостеприимством и прекрасным столом, в ее окружении постоянно бывали греки и ученые, и она обменивалась подарками со всеми царями.
Для ученого грека времён империи всё это замечательно и прекрасно, конечно. Но для римлянина времён Республики это, товарищи, скандал, полнейшее безобразие и попрание устоев римского общества. Да, римские женщины уже тогда, во времена Полибия, пользовались небывалой для греков свободой и самостоятельностью. У римских женщин были свои храмы, праздники, священнодействия, торжественные шествия и много чего ещё. Но вот чего у них категорически не было - это допуска к публичным делам и политике, эта сфера оставалась строго мужской. Об этом есть, например, вот такой римский анекдот, пересказанный Авлом Геллием:
Был прежде у сенаторов в Риме обычай приходить в курию с сыновьями, еще носившими претексту. Тогда, после того как в сенате обсуждалось какое-то важное дело и оно было отложено на следующий день, причем было решено, чтобы то дело, которое они рассматривали, никто не разглашал, прежде чем будет постановление, мать мальчика Папирия, который был в курии со своим отцом, принялась расспрашивать сына, что же обсуждали в сенате отцы. Мальчик ответил, что следует молчать и говорить об этом не дозволено. Женщина еще более жаждет услышать; тайный характер дела и молчание мальчика подстегивают ее дух к расспросам: итак, она допытывается все более настойчиво и резко. Тогда мальчик из-за упорства матери решается на милый и изящный обман. Он сказал, что в сенате обсуждалось, что кажется более полезным и в интересах государства: чтобы один [мужчина] имел двух жен или чтобы одна была замужем за двумя. Когда она это услышала, душа ее ужаснулась, и, трепеща, она бросилась из дома к другим матронам. На следующий день к сенату прибыла толпа матерей семейств; плача и умоляя, они просили, чтобы лучше одна была замужем за двумя, чем две за одним. Сенаторы, входя в курию, удивлялись, что это за неумеренность женщин и что означает эта просьба. Мальчик Папирий, выйдя в середину курии, рассказывает, как было дело: о том, что мать настаивала, чтобы услышать, и что он сам сказал матери. Сенат восхищается верностью и разумом мальчика и выносит решение, чтобы впредь мальчики не входили с отцами в курию, кроме одного этого Папирия, и впоследствии мальчику ради почести дано было прозвище Praetextatus (Претекстат) за благоразумие и в молчании, и в речах в возрасте претексты.
Так вот, Корнелия в рассказе Плутарха ведет себя не как римская матрона, а как мужчина, причем не простой квирит, а сенатор высших рангов. Она из своего Мизена (то есть в отдалении от Рима, где всё на виду) по уши влезает во внутри- и внешнеполитические дела Республики, держит в своём окружении греков и учёных (нормальная такая «унивира», блин, левых иностранных мужиков полный дом), обменивается подарками со всеми (!) царями (!!) (личные сношения с царями были для римского политика всегда подозрительны (Сципионы пали в большой степени из-как раз из-за такого обвинения), а уж за подарки от царей даже самые могущественные республиканские политики часто шли под суд). Вспомните, как Корнелия влияет на политику Гая, добившись помилования Октавия (см. далее про Фульвию). Есть сообщения римских авторов, что Корнелия снабжала Гая во время его трибуната вооруженными наёмниками. И посмотрите вот ещё на что: Корнелия сама, а не ее мужчина-опекун, отказывает Птолемею в сватовстве. По римским понятиям у женщины было в таких вопросах, конечно, право голоса, но решающую роль в вопросе браков женщин играл старший мужчина в роду, здесь о нём никто и не вспоминает. Хотя, учитывая, кто сватался, вопрос вообще по идее сенат должен решать.
В республиканском Риме, наверное, только одна женщина действовала ещё более по-мужски - это Фульвия, жена Клодия и Антония, через 100 лет после Корнелии, уже на пике римской женской аристократической эмансипации, сначала она фактически возглавила сторонников Клодия после его смерти «прицепила кинжал к столе», пишет скандализированный Валерий Максим, а потом и практически сама начала Перузинскую войну с Октавианом (Кассий: На следующий год консулами считались Публий Сервилий и Луций Антоний, но в действительности ими были Антоний и Фульвия [вспоминаем помилования Гаем Октавия, ага - timonya]. Она, теща Цезаря и жена Антония, нисколько не считалась с Лепидом из-за его пассивности и управляла делами самостоятельно, так что ни сенат, ни народное собрание не могли провести никакого решения вопреки ее воле.) Но Фульвией римляне совершенно не восхищаются, наоборот, от неё все римские историки просто в ужасе и полной конфузии, женщинам так нельзя! стенают они.
А вот из современниц Корнелии так, как она, на равных с царями, могли себя вести только женщины одного-единственного статуса - эллинистические царицы. Так-то, друзья. Помните, кстати, кто была Медея?
И вот теперь давайте посмотрим, такая ли уж неравная пара были Птолемей Фискон и Корнелия.
Действительно, Птолемей уже после сватовства, став царём Египта, сначала убил своего племянника, а потом ещё и сына. Но так у Корнелии, как мы с вами видели, был уже и к моменту предложения царских рук и сердца солидный семейный record - муж и дети, она его потом ещё и увеличит, и это уже не конспирология (а если и конспирология, то хотя бы не моя :) ). Аппиан (дело происходит в 129 году):
Теперь народ видел, что Сципион противодействует народу в угоду италийцам. Враги Сципиона, заметив это, стали вопить: Сципион решил совершенно аннулировать закон Гракха и собирается затем устроить вооруженную бойню.
Народ, слыша все это, пришел в ужас. Между тем Сципион, вечером положивший около себя письменную дощечку, на которой ночью он собирался набросать речь, предназначенную им для произнесения в народном собрании, найден был мертвым без следов нанесения ран. Это было делом рук Корнелии, матери Гракха, с целью воспрепятствовать отмене проведенного им закона; она действовала в данном случае при помощи своей дочери Корнелии Семпронии, бывшей замужем за Сципионом; она была некрасива и бесплодна и не пользовалась его любовью, да и сама не любила его.
Так кто у нас в несостоявшейся паре красавица, а кто чудовище, а? Вообще я не понимаю, куда смотрел Шекспир, как пропустил историю этой замечательной семейки. По-моему тут Макбет с Гамлетом тихо курят в сторонке, иногда вздрагивая и испуганно косясь в сторону Мизена.
Закончу эту главку цитатой из Плутарха. Картина маслом «У неё было сердце!»
Все, кто ее посещал или же вообще входил в круг ее знакомых, испытывали величайшее удовольствие, слушая рассказы Корнелии о жизни и правилах ее отца, Сципиона Африканского, но всего больше изумления вызывала она, когда, без печали и слез, вспоминала о сыновьях и отвечала на вопросы об их делах и об их гибели, словно бы повествуя о событиях седой старины. Некоторые даже думали, будто от старости или невыносимых страданий она лишилась рассудка и сделалась бесчувственною к несчастиям, но сами они бесчувственны, эти люди, которым невдомек, как много значат в борьбе со скорбью природные качества, хорошее происхождение и воспитание: они не знают и не видят, что, пока доблесть старается оградить себя от бедствий, судьба нередко одерживает над нею верх, но отнять у доблести силу разумно переносить свое поражение она не может.
Египетская тень
Давайте в завершение посмотрим на «египтян» в истории республики в большом масштабе. Таблица ниже отражает мой взгляд на политическую историю Республики как историю борьбы групп. Я выделил и подписал периоды, когда лидером одной из групп - правящей, второй - оппозиционной или третьей, если её можно выделить (всё деление на группы и определение лидеров - по моим версиям), был или кто-то из прямых потомков «пятерки», или из потомков их близких родственников, то есть именно когда кто-то из «египтян» имел максимально возможную власть над Республикой, ну или значительную её долю.
Ну вот, друзья, ДЕГ и kornev говорят о египетском следе в истории Республики, - мне кажется, вот он.