Два ключа к Теренцию (1/5)
Два ключа к Теренцию, или Девяносто первый год
цикл «Два брата против Рима», часть 7
В этом эссе мы с вами займемся в основном конспирологическим литературоведением. В принципе я основную необходимую информацию стараюсь приводить в тексте, но, может быть, если вы предварительно пробежите биографию Сципиона Эмилиана в Вики (эконом-вариант подготовки), главы 3 и 4 о Сципионе Эмилиане из части II из книги Н.Н. Трухиной (бизнесс-класс) или, может, ещё и «Евнуха» Теренция (первый класс), предстоящее путешествие будет для вас полегче. :)
Это эссе для меня отчасти экспериментальное, оно не разделено, как предыдущие, по людям или темам, изложение в нем следует логике раскрытия исследуемой в нем тайны. Как обычно, заранее прошу прощения за опечатки.
Публий Теренций Афр - автор шести комедий в жанре «паллиата» (римская переделка/перевод греческой комедии на латынь с сохранением действия в условной комедийной Греции), поставленных со 166 по 160 годы:
«Девушка с Андроса» (Andria) - 166
«Свекровь» (Hecyra) - 165
«Самоистязатель» (Heautontimorumenos) - 163
«Евнух» (Eunuchus) - 161
«Формион» (Phormio) - 161
«Братья» (Adelphoe) - 160
Один из двух (второй - Плавт) главных римских комедиографов, в римских школах изучался как один из главных классиков, его комедии в основе нескольких комедий Мольера, до 19 века был чрезвычайно популярным в Европе. В общем - классик. Самая известная цитата из Теренция - «я человек, и ничто человеческое мне не чуждо», у него и ещё много такого есть.
По вопросу авторства пьес Теренция я полностью разделяю теорию о том, что от Публия Теренция Афра них только его имя в заглавии, а на самом деле их написали Сципион и Лелий. Ещё сами римляне об этом прямо говорили: Меммий (современник Сципиона и Лелия), Квинтилиан, Цицерон (такое впечатление, знавший всего Теренция наизусть).
Кратко основные доводы в пользу этой версии (их больше, я привожу те, которые мне кажутся самыми убедительными) такие: (а) Теренций (вольноотпущенник, родившийся в Карфагене) пишет комедии на чистой изящной аристократической латыни, (б) сам автор прологах к пьесам говорит, что «твердят Завистники, что будто люди знатные Являются помощниками автору И разделяют труд его писательский, Им это бранью самой сильной кажется, А автору - хвалою величайшею», (в) Светоний пересказывает историю, как Лелий, задержавшийся с выходом к обеду, сказал гостям, что сочинял, и редко ему удавалось так хорошо писать - и прочитал монолог, который потом прозвучал со сцены в «Самоистязателе».
Даже само имя Публий Теренций Афр выглядит странно - в роду Теренциев, отпущенником одного из которых он вроде как был, Публиев не известно. А вот как псевдоним Публия Сципиона, наследника Сципиона Африканского выглядит уже не странно, а изящно. А если мы с вами вспомним версию, что в 216 году Теренций Варрон, народный вожак, сын мясника, был подставным «фронтменом», которого скрытно поддерживала и продвигала в своих интересах группа римских аристократов, то шутка оказывается с двойным дном, для своих, тех, кто знал тайную историю Ганнибаловой войны. Причина того, что Сципион и Лелий скрывали авторство - то, что в тогдашнем Риме быть поэтом было дело не очень уважаемое и почётное.
Итак, здесь давайте условимся что Теренций - это Сципион и Лелий в неизвестной пропорции, и дальше будем из этого исходить.
Казалось бы, у нас с вами праздник - дошло шесть пьес, ЦЕЛАЯ КНИГА, написанная будущими ведущими римскими политиками. Да мы сейчас оттуда ВСЁ узнаем, ну ладно, не всё, но много! Как о Цезаре из «Записок» или о Цицероне из речей и писем. Но увы, римского, в любом смысле - и автора, и реалий, в Теренции (на первый взгляд) исчезающе мало. Бобровникова:
Но если комедии действительно писали Сципион и Лелий - сколько это открывает перед нами блестящих возможностей! Как соблазнительно было бы видеть в стихах их поэтический дневник, их любовь, их радости и страдания. Пусть они и заимствовали сюжеты у Менандра, сам выбор их порой, вероятно, очень многозначителен. И потом, они могли вносить туда изменения, могли вставить какой-нибудь выразительный монолог. Что если мы узнаем в каком-нибудь юноше Сципиона, а в его друге Лелия? Вдруг мы найдем в пьесе Эмилия Павла или других современников молодых авторов? Итак, обратимся к пьесам Теренция.
Сначала мы будем несколько разочарованы. Перед нами обычная новоаттическая комедия со стандартным набором сюжетов и персонажей, которые с горькой иронией перечисляет Плавт, - бесчестный сводник, злая куртизанка, хвастливый воин, любовь, интриги, подкинутые дети, мошенничества с деньгами, влюбленный юноша, тайно от отца выкупающий подружку. К тому же действие происходит в Афинах: ни одной римской черты, ни одной римской детали.
Дальше Бобровникова находит-таки у Теренция кое-что интересное, указывающее именно на Сципиона с Лелием - повторяющуюся тему жестоких несправедливых отцов и добрых и честных юношей-сыновей и необычное окончание последней комедии, «Братьев» (мы с вами уже видели в нём Катона и, кажется Павла). (То, что суровый старик Демея в «Братьях» очень напоминает Катона вообще в литературоведении и антиковедении, я так понимаю, общее место.) Но это в общем-то, я так понимаю, и всё римское, что находят в Теренции, остальное -стереотипная греческая любовная суета.
Бобровникова заключает главу о Теренции так: Но постепенно мир греческих мещан стал надоедать римским аристократам. Душа их жаждала чего-то другого, их идеалы были так далеки от скромных и скучных идеалов героев Менандра. Кроме того, Сципион начал подмечать в своих персонажах те черты, которые так ненавидел в современниках. Он осознал всю странность того, что он, образец воздержанности, или Лелий, любивший всю жизнь одну женщину, спокойно пишут об Эсхине, посещавшем всех окрестных куртизанок и ломавшем двери у сводника. Теперь пьесы уже не казались ему приятными сказками. После того как он написал заключительную сцену «Братьев», ему уже невозможно стало вернуться к комедиям Менандра. И действительно, пьеса стала последней комедией Теренция. Эта страница его жизни была навеки закончена.
В общем, люди мучали себя 6 лет, потом устали и бросили. Так вот, друзья, я с этим не согласен категорически. Я считаю, литературоведы и учёные искали Рим и Сципиона в Теренции плохо, спустя рукава. Сейчас мы его пьесы с вами прочитаем по-нашему, по-конспирологически, с ключами. Сначала, правда, будет немного любительского психологизма, прошу вас его потерпеть.
Прежде всего, давайте отбросим теорию двух Сципионов и Лелиев, на которой основан анализ Бобровниковой. До смерти Павла в 160 мальчики (20-25 летний Сципион и 23-28 летний Лелий) были легкомысленными, не думали о политике и резвились, сочиняя легкомысленные комедии, а потом рраз - и повзрослели!
Я не согласен. По-моему Сципион всегда, с самого детства, думал прежде всего о власти и политике, его главные жизненные цели и ценности были совершено нормальными для римского аристократа, к этому надо прибавить, что Сципион был человек очень умный (трудно сравнивать, но я бы рядом с ним по уму из римских политиков поставил только Цезаря и Помпея), очень волевой и развил железное самообладание. Его положение после усыновления Сципионом вынуждало его не участвовать в политике и войне, но тем более упорно и неустанно он готовился к тому моменту, когда он, наконец, сможет делать то, для чего он предназначен и занять в Республике достойное его положение.
Воздержание
Прежде всего, Сципион по меньшей мере с 18 лет, когда он встретился с Полибием, да я думаю, что и ещё с более раннего возраста, вел чрезвычайно воздержанную жизнь.
Полибий: Влечение и любовь к прекрасному проявились в Сципионе прежде всего в том, что он стремился стяжать себе славу человека воздержанного и превзойти в этом отношении своих сверстников. Достигнуть такой цели, столь возвышенной самой по себе и трудной, было легко в тогдашнем Риме при господствовавшем в народе упадке нравов. Молодые люди отдавались со страстью любовникам или любовницам, другие увлекались представлениями, пьянством и расточительностью, в Персеевой войне быстро переняв от эллинов эту слабость. Сладострастие до такой степени обуяло молодежь, что многие за любовника платили талант. Как бы то ни было, но Сципион усвоил себе противоположные правила поведения, и в борьбе со всякими страстями воспитал из себя человека последовательного, во всем себе верного, и оттого в какие-нибудь пять лет стал известен в народе своею благопристойностью и самообладанием.
Слава человека воздержанного не потребовала никаких затрат, но он воздержанием от многих разнообразных наслаждений приобрел себе здоровье и телесную крепость; она сопутствовала ему всю жизнь и в замене низменных наслаждений, от которых он отказывался раньше, доставила ему многочисленные земные радости.
У меня тут пара ремарок, первая - Полибий, конечно, слегка перебарщивает, делая из Сципиона чуть ли не Рахметова. Конечно, роскошь и излишества Сципион не любил, но всё-таки предпочитал комфорт - в осадном лагере под Нуманцией раскопанный археологами преторий Сципиона-командующего напоминал богатый греческий дом с садом-перистилем и столовой (точнее, банкетным залом) - триклинием.
Вторая - честно говоря, ребят, у меня полнейшее впечатление, что Сципион был вообще не того, не по женщинам. Кроме его очень поздней женитьбы в источниках ничего вообще, совершенно, ничегошеньки нет о хоть каком-то его общении с женщинами. О Сципионе Африканском есть истории, как его отец полуголого в 16 лет вытаскивал от любовницы, и потом как солдаты ему притащили прекрасную испанку, зная, что он женщин любит. Его отец, Павл, хотя бы женился два раза. Об Эмилиане же нет, повторюсь, ничего, а если что и есть, - бездетность, некрасивая и ненавидящая его жена, всё не в ту сторону. Я не хочу строить дальше никакие теории насчет девиантности или асексуальности Сципиона, мне кажется, скорее его сексуальность была по римским меркам плюс-минус в пределах нормы (ну, может быть, в юности он под греческим влиянием и с участием Полибия что-то себе позволил несколько шире принятого, хотя, судя опять же по приведённому рассказу Полибия, свобода тогдашних римских нравов была больше, чем её изображают сами римляне), но в отношениях с женщинами и в сексе себя полностью контролировал и был максимально сдержан и скрытен.
В общем фиксируем: в жизни Сципион и Лелий разгулом не занимались сознательно, досуг - otium у них был большой и качественный, прежде всего интеллектуальный, вне Рима в своем тесном кружке, так что о сублимации в творчество тайного желания вести беспорядочную и веселую половую жизнь я бы говорить не стал.
Охота - замена войне
Полибий: Нам остается упомянуть еще о храбрости, важнейшей добродетели гражданина чуть не во всяком государстве, наипаче в Риме; почему и Сципион должен был упражнять себя в ней с величайшим старанием. Сама судьба помогла ему в этом деле. Царский двор в Македонии со страстью предавался охоте, и македоняне отводили наиболее пригодные местности под рощи с дичью. Когда война закончилась, Луций в том убеждении, что для молодого человека охота - наилучшее упражнение сил и наилучшая забава, отдал царских охотников в распоряжение Сципиона и предоставил ему волю охотиться, где он только пожелает. Сципион воспользовался дозволением и, чувствуя себя здесь как бы царем, проводил в охоте все время, пока войско после сражения оставалось в Македонии. Так как в этом деле ему дана была большая свобода, так как он был к тому же в цветущем возрасте, то его прирожденная наклонность, как у породистого пса, развилась в неослабную страсть к охоте. Посему и после возвращения в Рим, где он нашел в Полибии столь же страстного охотника, где молодежь проводила время на форуме, занималась ведением дел в судах и заискивала перед народом, Сципион отдавался охоте и, отличившись каждый раз какой-нибудь блестящей, необычайной удачей, все выше поднимался в общественном мнении над своими сверстниками.
Я бы тут вот что дополнил. Для молодого римского аристократа было более-менее нормой провести на войне, в свите отца или его друзей, в должностях контубернала (помощника), трибуна, квестора, легата, начиная с совершеннолетия, лет 5-10. Сципион провёл так только пару месяцев, трибуном при отце на Македонской войне, а потом у него был 15-летний вынужденный перерыв. Нет сомнений, что охоту он любил, но как бы не более важной причиной того, что он столько охотился, была необходимость набирать опыт, как можно более близкий к военному, и поддерживать себя в форме, чтобы быть готовым к моменту, когда ему разрешат пойти на войну.
Итак, и охоту я бы отнес к неслучайным увлечениям Сципиона, находящимся в системе с его главными жизненными целями и устремлениями.
Щедрость
Вместо участия в судах, говорит Полибий, Сципион прославился щедростью. В 160-х, как раз когда были написаны комедии Теренция, Сципион получил три больших наследства, и быстро и необыкновенно щедро раздал их. Полибий (цитата будет длинная, но она описывает важный для нас и Сципиона эпизод):
Сначала умерла у него бабка [Эмилия, сестра отца и жена Сципиона Африканского]. Она оставила после себя большое состояние, и наш Сципион, единственный наследник ее, дал первое свидетельство бескорыстного характера, именно: покойная при жизни выступала с блеском и роскошью в праздничных шествиях женщин, как подобало римлянке, делившей жизнь и счастье со Сципионом. Не говоря уже о роскоши одеяния и колесницы, за нею следовали в торжественных выходах корзины, кубки и прочая жертвенная утварь, все или серебряные, или золотые предметы; соответственно тому велико было количество следовавших за нею рабынь и рабов. Всю эту обстановку тотчас после погребения Эмилии Сципион подарил матери, которая задолго до того разошлась с Луцием и жизненные средства которой не отвечали знатности ее рода. Посему она раньше уклонялась от праздничных выходов, а когда теперь выступила в жертвенной процессии, блестящей и всенародной, в роскошном убранстве Эмилии, и за нею следовали те же погонщики мулов, те же лошади и колесница, что были у Эмилии, то при виде этого зрелища женщины восхищались благородством и великодушием Сципиона, и все с воздетыми к небу руками молились о ниспослании на сына обильных милостей. Такое поведение наверное всюду нашли бы достохвальным; оно было изумительно в Риме, где решительно никто никому не дает ничего из своего имущества добровольно.
После этого дочерям великого Сципиона он обязан был выдать из полученного наследства [Публия Сципиона, своего отчима-усыновителя, умершего раньше] половину приданого. Дело в том, что отец обещал дать обеим дочерям по пятидесяти талантов; из них мать выдала зятьям половину тотчас, а другая половина должна была быть получена ими по смерти. Следовательно, уплатить долг сестрам отца обязан был наш Сципион. Хотя по римским законам обязательно уплатить жене остающуюся часть приданого в течение трех лет, Сципион, однако, немедленно распорядился, чтобы меняла заплатил каждой из сестер по двадцати пяти талантов через первые же десять месяцев. Когда Тиберий [Семпроний Гракх] и Назика Сципион, - это были мужья упомянутых женщин, - по прошествии десяти месяцев явились к меняле с вопросом, давал ли ему распоряжение Сципион об уплате им денег, и когда тот предложил им получить деньги, отсчитав каждому по двадцати пяти талантов, получатели сказали, что меняла ошибается, что по закону им следует получить теперь не все, а лишь третью часть того. Когда меняла возразил, что так приказано Сципионом, те с недоверием направились к юноше, уверенные в его ошибке; думали они так не без основания. Если вспомнить, что в Риме не то что пятьдесят талантов за три года вперед, - никто не уплатит одного таланта за день до срока: так ревниво наблюдается там точность в денежных делах и так дорожат римляне доходами, какие можно извлечь в самое короткое время. Однако, когда они пришли к Сципиону и спросили, какое приказание было отдано им меняле, а тот отвечал: "уплатить сестрам все деньги", Тиберий и Назика с родственным участием возразили, что он ошибается: ибо закон дает ему возможность пользоваться деньгами еще довольно долго. Но Сципион отвечал, что никакой ошибки здесь нет, что по отношению к посторонним он соблюдает точно закон, а с родственниками и друзьями рассчитывается быстро и по возможности щедро; поэтому и предлагал им получить от менялы все деньги. Тиберий и Назика после такого ответа удалились молча, изумляясь великодушию Сципиона и стыдясь собственной мелочности, хотя они и принадлежали к знатнейшим из римлян.
(Между прочим, к вопросу о развитии банковского дела в Риме - в «большой» экономике Рима «банки» - менялы - трапезиты почти не играли роли, они не выдавали кредитов и не аккумулировали деньги вкладчиков под процент для этого, а только действовали как сберегательные кассы, принимая на хранение незначительные суммы и иногда давая возможность зачитывать их, если об этом просили два клиента, желавшие избежать расчета наличными. Но вот из этого эпизода вдруг оказывается, что к услугам римской аристократии в Риме была локальная, для своих, система хранения на счетах гигантских денежных сумм с возможностью их мгновенного перевода на счета других аристократов. Кстати, цена вопроса для Сципиона за два года, если взять ссудную ставку в 10% годовых - 10 талантов, 12 000 денариев. И ещё - этот эпизод не так прост, как кажется, дальше вы увидите, что у него есть к-логическое двойное дно.)
Два года спустя, когда скончался родной отец его Луций и оставил наследниками состояние его и брата его, Фабия, Сципион опять поступил благородно и замечательно: Замечая, что состояние брата меньше, нежели его, он совсем отказался от наследства, хотя стоимость его превышала шестьдесят талантов, ибо при отказе состояние Фабия могло сравниться с его собственным. Об этом говорили уже повсюду, когда Сципион дал новое, более красноречивое свидетельство о своем характере, именно: когда брат задумал устроить в память отца единоборства, но за значительностью суммы не мог покрыть расходов по устройству состязания, Сципион внес половину потребной суммы из своего имущества: все издержки на празднество, если желали сделать его блестящим, превышали тридцать талантов. Такова была слава Сципиона, когда скончалась его мать. Далекий от мысли получить обратно что-либо из того, что сам подарил раньше, как я сказал о том, он и эту часть, и все состояние матери уступил сестрам, которые по закону не имели на него никаких прав. Благодаря этому сестры тоже получили все великолепное убранство Эмилии для выходов; за то щедрость Сципиона и его любовь к родному дому снова сделались предметом толков.
И вот тут я предлагаю обратиться к Теренцию, снова к финалу «Братьев», который, как вы помните, является доказанной допиской Сципиона (то, что именно Сципиона, а не Лелия, уверенно предполагает Бобровникова по стилю) к греческой основе пьесы. Финал начинается со сцены IV пятого акта. Там происходит вот что: Демея - почти полный аналог сурового и скупого старика Катона, на фоне счастливого устройства личной жизни братьев - своего сына и сына доброго и либерального брата Демеи - Микиона, вдруг начинает предлагать Микиону проявить невероятные доброту и щедрость.
Сначала Демея предлагает сломать забор между домами братьев, чтобы перенести свадебные хлопоты на хозяйство брата, все радостно соглашаются, а Демея комментирует:
"Милый" я зовусь уже!
Дом брата станет проходным; он целую
Толпу к себе напустит и потратится.
А мне на что? Я "милый", стал им нравиться.
Пусть этот Крез отсчитывает двадцать мин!
Потом Демея уговаривает Микиона жениться, эту сцену мы разбирали в пятой части (ССЛКА на часть 5 ДБПР). Микион дает себя уговорить, Демея продолжает:
По-моему
Ты сделал, уступил нам, но одно еще осталося.
Им Гегион ближайший кровный родственник, нам свойственник;
Для бедняка должны мы сделать что-нибудь хорошее.
Mикион
А что?
Демея
Ты здесь под городом сдаешь внаймы участочек.
Ему дадим, пусть пользуется он с него доходами.
И на этом Демея не останавливается. Он внезапно предлагает отпустить на свободу раба-пройдоху Сира наставника сыновей, под «присмотром» и в сговоре с которым они творили что хотели. А вслед за Сиром и его жену- рабыню. А потом ещё дать Сиру денег на свободную жизнь. Микион то спорит, то жалуется, но в конечном счёте на всё соглашается, и только спрашивает в конце, как же так, почему ты вдруг стал таким добрым (за чужой счет)?.
И вот тут Демея, наконец, объясняет:
Скажу, послушайте.
Вот что показать хотел я. Наши сыновья тебя
Лишь за то сейчас считают добрым, обходительным,
Что всегда им потакаешь, их даришь и балуешь.
цикл «Два брата против Рима», часть 7
В этом эссе мы с вами займемся в основном конспирологическим литературоведением. В принципе я основную необходимую информацию стараюсь приводить в тексте, но, может быть, если вы предварительно пробежите биографию Сципиона Эмилиана в Вики (эконом-вариант подготовки), главы 3 и 4 о Сципионе Эмилиане из части II из книги Н.Н. Трухиной (бизнесс-класс) или, может, ещё и «Евнуха» Теренция (первый класс), предстоящее путешествие будет для вас полегче. :)
Это эссе для меня отчасти экспериментальное, оно не разделено, как предыдущие, по людям или темам, изложение в нем следует логике раскрытия исследуемой в нем тайны. Как обычно, заранее прошу прощения за опечатки.
Публий Теренций Афр - автор шести комедий в жанре «паллиата» (римская переделка/перевод греческой комедии на латынь с сохранением действия в условной комедийной Греции), поставленных со 166 по 160 годы:
«Девушка с Андроса» (Andria) - 166
«Свекровь» (Hecyra) - 165
«Самоистязатель» (Heautontimorumenos) - 163
«Евнух» (Eunuchus) - 161
«Формион» (Phormio) - 161
«Братья» (Adelphoe) - 160
Один из двух (второй - Плавт) главных римских комедиографов, в римских школах изучался как один из главных классиков, его комедии в основе нескольких комедий Мольера, до 19 века был чрезвычайно популярным в Европе. В общем - классик. Самая известная цитата из Теренция - «я человек, и ничто человеческое мне не чуждо», у него и ещё много такого есть.
По вопросу авторства пьес Теренция я полностью разделяю теорию о том, что от Публия Теренция Афра них только его имя в заглавии, а на самом деле их написали Сципион и Лелий. Ещё сами римляне об этом прямо говорили: Меммий (современник Сципиона и Лелия), Квинтилиан, Цицерон (такое впечатление, знавший всего Теренция наизусть).
Кратко основные доводы в пользу этой версии (их больше, я привожу те, которые мне кажутся самыми убедительными) такие: (а) Теренций (вольноотпущенник, родившийся в Карфагене) пишет комедии на чистой изящной аристократической латыни, (б) сам автор прологах к пьесам говорит, что «твердят Завистники, что будто люди знатные Являются помощниками автору И разделяют труд его писательский, Им это бранью самой сильной кажется, А автору - хвалою величайшею», (в) Светоний пересказывает историю, как Лелий, задержавшийся с выходом к обеду, сказал гостям, что сочинял, и редко ему удавалось так хорошо писать - и прочитал монолог, который потом прозвучал со сцены в «Самоистязателе».
Даже само имя Публий Теренций Афр выглядит странно - в роду Теренциев, отпущенником одного из которых он вроде как был, Публиев не известно. А вот как псевдоним Публия Сципиона, наследника Сципиона Африканского выглядит уже не странно, а изящно. А если мы с вами вспомним версию, что в 216 году Теренций Варрон, народный вожак, сын мясника, был подставным «фронтменом», которого скрытно поддерживала и продвигала в своих интересах группа римских аристократов, то шутка оказывается с двойным дном, для своих, тех, кто знал тайную историю Ганнибаловой войны. Причина того, что Сципион и Лелий скрывали авторство - то, что в тогдашнем Риме быть поэтом было дело не очень уважаемое и почётное.
Итак, здесь давайте условимся что Теренций - это Сципион и Лелий в неизвестной пропорции, и дальше будем из этого исходить.
Казалось бы, у нас с вами праздник - дошло шесть пьес, ЦЕЛАЯ КНИГА, написанная будущими ведущими римскими политиками. Да мы сейчас оттуда ВСЁ узнаем, ну ладно, не всё, но много! Как о Цезаре из «Записок» или о Цицероне из речей и писем. Но увы, римского, в любом смысле - и автора, и реалий, в Теренции (на первый взгляд) исчезающе мало. Бобровникова:
Но если комедии действительно писали Сципион и Лелий - сколько это открывает перед нами блестящих возможностей! Как соблазнительно было бы видеть в стихах их поэтический дневник, их любовь, их радости и страдания. Пусть они и заимствовали сюжеты у Менандра, сам выбор их порой, вероятно, очень многозначителен. И потом, они могли вносить туда изменения, могли вставить какой-нибудь выразительный монолог. Что если мы узнаем в каком-нибудь юноше Сципиона, а в его друге Лелия? Вдруг мы найдем в пьесе Эмилия Павла или других современников молодых авторов? Итак, обратимся к пьесам Теренция.
Сначала мы будем несколько разочарованы. Перед нами обычная новоаттическая комедия со стандартным набором сюжетов и персонажей, которые с горькой иронией перечисляет Плавт, - бесчестный сводник, злая куртизанка, хвастливый воин, любовь, интриги, подкинутые дети, мошенничества с деньгами, влюбленный юноша, тайно от отца выкупающий подружку. К тому же действие происходит в Афинах: ни одной римской черты, ни одной римской детали.
Дальше Бобровникова находит-таки у Теренция кое-что интересное, указывающее именно на Сципиона с Лелием - повторяющуюся тему жестоких несправедливых отцов и добрых и честных юношей-сыновей и необычное окончание последней комедии, «Братьев» (мы с вами уже видели в нём Катона и, кажется Павла). (То, что суровый старик Демея в «Братьях» очень напоминает Катона вообще в литературоведении и антиковедении, я так понимаю, общее место.) Но это в общем-то, я так понимаю, и всё римское, что находят в Теренции, остальное -стереотипная греческая любовная суета.
Бобровникова заключает главу о Теренции так: Но постепенно мир греческих мещан стал надоедать римским аристократам. Душа их жаждала чего-то другого, их идеалы были так далеки от скромных и скучных идеалов героев Менандра. Кроме того, Сципион начал подмечать в своих персонажах те черты, которые так ненавидел в современниках. Он осознал всю странность того, что он, образец воздержанности, или Лелий, любивший всю жизнь одну женщину, спокойно пишут об Эсхине, посещавшем всех окрестных куртизанок и ломавшем двери у сводника. Теперь пьесы уже не казались ему приятными сказками. После того как он написал заключительную сцену «Братьев», ему уже невозможно стало вернуться к комедиям Менандра. И действительно, пьеса стала последней комедией Теренция. Эта страница его жизни была навеки закончена.
В общем, люди мучали себя 6 лет, потом устали и бросили. Так вот, друзья, я с этим не согласен категорически. Я считаю, литературоведы и учёные искали Рим и Сципиона в Теренции плохо, спустя рукава. Сейчас мы его пьесы с вами прочитаем по-нашему, по-конспирологически, с ключами. Сначала, правда, будет немного любительского психологизма, прошу вас его потерпеть.
Прежде всего, давайте отбросим теорию двух Сципионов и Лелиев, на которой основан анализ Бобровниковой. До смерти Павла в 160 мальчики (20-25 летний Сципион и 23-28 летний Лелий) были легкомысленными, не думали о политике и резвились, сочиняя легкомысленные комедии, а потом рраз - и повзрослели!
Я не согласен. По-моему Сципион всегда, с самого детства, думал прежде всего о власти и политике, его главные жизненные цели и ценности были совершено нормальными для римского аристократа, к этому надо прибавить, что Сципион был человек очень умный (трудно сравнивать, но я бы рядом с ним по уму из римских политиков поставил только Цезаря и Помпея), очень волевой и развил железное самообладание. Его положение после усыновления Сципионом вынуждало его не участвовать в политике и войне, но тем более упорно и неустанно он готовился к тому моменту, когда он, наконец, сможет делать то, для чего он предназначен и занять в Республике достойное его положение.
Воздержание
Прежде всего, Сципион по меньшей мере с 18 лет, когда он встретился с Полибием, да я думаю, что и ещё с более раннего возраста, вел чрезвычайно воздержанную жизнь.
Полибий: Влечение и любовь к прекрасному проявились в Сципионе прежде всего в том, что он стремился стяжать себе славу человека воздержанного и превзойти в этом отношении своих сверстников. Достигнуть такой цели, столь возвышенной самой по себе и трудной, было легко в тогдашнем Риме при господствовавшем в народе упадке нравов. Молодые люди отдавались со страстью любовникам или любовницам, другие увлекались представлениями, пьянством и расточительностью, в Персеевой войне быстро переняв от эллинов эту слабость. Сладострастие до такой степени обуяло молодежь, что многие за любовника платили талант. Как бы то ни было, но Сципион усвоил себе противоположные правила поведения, и в борьбе со всякими страстями воспитал из себя человека последовательного, во всем себе верного, и оттого в какие-нибудь пять лет стал известен в народе своею благопристойностью и самообладанием.
Слава человека воздержанного не потребовала никаких затрат, но он воздержанием от многих разнообразных наслаждений приобрел себе здоровье и телесную крепость; она сопутствовала ему всю жизнь и в замене низменных наслаждений, от которых он отказывался раньше, доставила ему многочисленные земные радости.
У меня тут пара ремарок, первая - Полибий, конечно, слегка перебарщивает, делая из Сципиона чуть ли не Рахметова. Конечно, роскошь и излишества Сципион не любил, но всё-таки предпочитал комфорт - в осадном лагере под Нуманцией раскопанный археологами преторий Сципиона-командующего напоминал богатый греческий дом с садом-перистилем и столовой (точнее, банкетным залом) - триклинием.
Вторая - честно говоря, ребят, у меня полнейшее впечатление, что Сципион был вообще не того, не по женщинам. Кроме его очень поздней женитьбы в источниках ничего вообще, совершенно, ничегошеньки нет о хоть каком-то его общении с женщинами. О Сципионе Африканском есть истории, как его отец полуголого в 16 лет вытаскивал от любовницы, и потом как солдаты ему притащили прекрасную испанку, зная, что он женщин любит. Его отец, Павл, хотя бы женился два раза. Об Эмилиане же нет, повторюсь, ничего, а если что и есть, - бездетность, некрасивая и ненавидящая его жена, всё не в ту сторону. Я не хочу строить дальше никакие теории насчет девиантности или асексуальности Сципиона, мне кажется, скорее его сексуальность была по римским меркам плюс-минус в пределах нормы (ну, может быть, в юности он под греческим влиянием и с участием Полибия что-то себе позволил несколько шире принятого, хотя, судя опять же по приведённому рассказу Полибия, свобода тогдашних римских нравов была больше, чем её изображают сами римляне), но в отношениях с женщинами и в сексе себя полностью контролировал и был максимально сдержан и скрытен.
В общем фиксируем: в жизни Сципион и Лелий разгулом не занимались сознательно, досуг - otium у них был большой и качественный, прежде всего интеллектуальный, вне Рима в своем тесном кружке, так что о сублимации в творчество тайного желания вести беспорядочную и веселую половую жизнь я бы говорить не стал.
Охота - замена войне
Полибий: Нам остается упомянуть еще о храбрости, важнейшей добродетели гражданина чуть не во всяком государстве, наипаче в Риме; почему и Сципион должен был упражнять себя в ней с величайшим старанием. Сама судьба помогла ему в этом деле. Царский двор в Македонии со страстью предавался охоте, и македоняне отводили наиболее пригодные местности под рощи с дичью. Когда война закончилась, Луций в том убеждении, что для молодого человека охота - наилучшее упражнение сил и наилучшая забава, отдал царских охотников в распоряжение Сципиона и предоставил ему волю охотиться, где он только пожелает. Сципион воспользовался дозволением и, чувствуя себя здесь как бы царем, проводил в охоте все время, пока войско после сражения оставалось в Македонии. Так как в этом деле ему дана была большая свобода, так как он был к тому же в цветущем возрасте, то его прирожденная наклонность, как у породистого пса, развилась в неослабную страсть к охоте. Посему и после возвращения в Рим, где он нашел в Полибии столь же страстного охотника, где молодежь проводила время на форуме, занималась ведением дел в судах и заискивала перед народом, Сципион отдавался охоте и, отличившись каждый раз какой-нибудь блестящей, необычайной удачей, все выше поднимался в общественном мнении над своими сверстниками.
Я бы тут вот что дополнил. Для молодого римского аристократа было более-менее нормой провести на войне, в свите отца или его друзей, в должностях контубернала (помощника), трибуна, квестора, легата, начиная с совершеннолетия, лет 5-10. Сципион провёл так только пару месяцев, трибуном при отце на Македонской войне, а потом у него был 15-летний вынужденный перерыв. Нет сомнений, что охоту он любил, но как бы не более важной причиной того, что он столько охотился, была необходимость набирать опыт, как можно более близкий к военному, и поддерживать себя в форме, чтобы быть готовым к моменту, когда ему разрешат пойти на войну.
Итак, и охоту я бы отнес к неслучайным увлечениям Сципиона, находящимся в системе с его главными жизненными целями и устремлениями.
Щедрость
Вместо участия в судах, говорит Полибий, Сципион прославился щедростью. В 160-х, как раз когда были написаны комедии Теренция, Сципион получил три больших наследства, и быстро и необыкновенно щедро раздал их. Полибий (цитата будет длинная, но она описывает важный для нас и Сципиона эпизод):
Сначала умерла у него бабка [Эмилия, сестра отца и жена Сципиона Африканского]. Она оставила после себя большое состояние, и наш Сципион, единственный наследник ее, дал первое свидетельство бескорыстного характера, именно: покойная при жизни выступала с блеском и роскошью в праздничных шествиях женщин, как подобало римлянке, делившей жизнь и счастье со Сципионом. Не говоря уже о роскоши одеяния и колесницы, за нею следовали в торжественных выходах корзины, кубки и прочая жертвенная утварь, все или серебряные, или золотые предметы; соответственно тому велико было количество следовавших за нею рабынь и рабов. Всю эту обстановку тотчас после погребения Эмилии Сципион подарил матери, которая задолго до того разошлась с Луцием и жизненные средства которой не отвечали знатности ее рода. Посему она раньше уклонялась от праздничных выходов, а когда теперь выступила в жертвенной процессии, блестящей и всенародной, в роскошном убранстве Эмилии, и за нею следовали те же погонщики мулов, те же лошади и колесница, что были у Эмилии, то при виде этого зрелища женщины восхищались благородством и великодушием Сципиона, и все с воздетыми к небу руками молились о ниспослании на сына обильных милостей. Такое поведение наверное всюду нашли бы достохвальным; оно было изумительно в Риме, где решительно никто никому не дает ничего из своего имущества добровольно.
После этого дочерям великого Сципиона он обязан был выдать из полученного наследства [Публия Сципиона, своего отчима-усыновителя, умершего раньше] половину приданого. Дело в том, что отец обещал дать обеим дочерям по пятидесяти талантов; из них мать выдала зятьям половину тотчас, а другая половина должна была быть получена ими по смерти. Следовательно, уплатить долг сестрам отца обязан был наш Сципион. Хотя по римским законам обязательно уплатить жене остающуюся часть приданого в течение трех лет, Сципион, однако, немедленно распорядился, чтобы меняла заплатил каждой из сестер по двадцати пяти талантов через первые же десять месяцев. Когда Тиберий [Семпроний Гракх] и Назика Сципион, - это были мужья упомянутых женщин, - по прошествии десяти месяцев явились к меняле с вопросом, давал ли ему распоряжение Сципион об уплате им денег, и когда тот предложил им получить деньги, отсчитав каждому по двадцати пяти талантов, получатели сказали, что меняла ошибается, что по закону им следует получить теперь не все, а лишь третью часть того. Когда меняла возразил, что так приказано Сципионом, те с недоверием направились к юноше, уверенные в его ошибке; думали они так не без основания. Если вспомнить, что в Риме не то что пятьдесят талантов за три года вперед, - никто не уплатит одного таланта за день до срока: так ревниво наблюдается там точность в денежных делах и так дорожат римляне доходами, какие можно извлечь в самое короткое время. Однако, когда они пришли к Сципиону и спросили, какое приказание было отдано им меняле, а тот отвечал: "уплатить сестрам все деньги", Тиберий и Назика с родственным участием возразили, что он ошибается: ибо закон дает ему возможность пользоваться деньгами еще довольно долго. Но Сципион отвечал, что никакой ошибки здесь нет, что по отношению к посторонним он соблюдает точно закон, а с родственниками и друзьями рассчитывается быстро и по возможности щедро; поэтому и предлагал им получить от менялы все деньги. Тиберий и Назика после такого ответа удалились молча, изумляясь великодушию Сципиона и стыдясь собственной мелочности, хотя они и принадлежали к знатнейшим из римлян.
(Между прочим, к вопросу о развитии банковского дела в Риме - в «большой» экономике Рима «банки» - менялы - трапезиты почти не играли роли, они не выдавали кредитов и не аккумулировали деньги вкладчиков под процент для этого, а только действовали как сберегательные кассы, принимая на хранение незначительные суммы и иногда давая возможность зачитывать их, если об этом просили два клиента, желавшие избежать расчета наличными. Но вот из этого эпизода вдруг оказывается, что к услугам римской аристократии в Риме была локальная, для своих, система хранения на счетах гигантских денежных сумм с возможностью их мгновенного перевода на счета других аристократов. Кстати, цена вопроса для Сципиона за два года, если взять ссудную ставку в 10% годовых - 10 талантов, 12 000 денариев. И ещё - этот эпизод не так прост, как кажется, дальше вы увидите, что у него есть к-логическое двойное дно.)
Два года спустя, когда скончался родной отец его Луций и оставил наследниками состояние его и брата его, Фабия, Сципион опять поступил благородно и замечательно: Замечая, что состояние брата меньше, нежели его, он совсем отказался от наследства, хотя стоимость его превышала шестьдесят талантов, ибо при отказе состояние Фабия могло сравниться с его собственным. Об этом говорили уже повсюду, когда Сципион дал новое, более красноречивое свидетельство о своем характере, именно: когда брат задумал устроить в память отца единоборства, но за значительностью суммы не мог покрыть расходов по устройству состязания, Сципион внес половину потребной суммы из своего имущества: все издержки на празднество, если желали сделать его блестящим, превышали тридцать талантов. Такова была слава Сципиона, когда скончалась его мать. Далекий от мысли получить обратно что-либо из того, что сам подарил раньше, как я сказал о том, он и эту часть, и все состояние матери уступил сестрам, которые по закону не имели на него никаких прав. Благодаря этому сестры тоже получили все великолепное убранство Эмилии для выходов; за то щедрость Сципиона и его любовь к родному дому снова сделались предметом толков.
И вот тут я предлагаю обратиться к Теренцию, снова к финалу «Братьев», который, как вы помните, является доказанной допиской Сципиона (то, что именно Сципиона, а не Лелия, уверенно предполагает Бобровникова по стилю) к греческой основе пьесы. Финал начинается со сцены IV пятого акта. Там происходит вот что: Демея - почти полный аналог сурового и скупого старика Катона, на фоне счастливого устройства личной жизни братьев - своего сына и сына доброго и либерального брата Демеи - Микиона, вдруг начинает предлагать Микиону проявить невероятные доброту и щедрость.
Сначала Демея предлагает сломать забор между домами братьев, чтобы перенести свадебные хлопоты на хозяйство брата, все радостно соглашаются, а Демея комментирует:
"Милый" я зовусь уже!
Дом брата станет проходным; он целую
Толпу к себе напустит и потратится.
А мне на что? Я "милый", стал им нравиться.
Пусть этот Крез отсчитывает двадцать мин!
Потом Демея уговаривает Микиона жениться, эту сцену мы разбирали в пятой части (ССЛКА на часть 5 ДБПР). Микион дает себя уговорить, Демея продолжает:
По-моему
Ты сделал, уступил нам, но одно еще осталося.
Им Гегион ближайший кровный родственник, нам свойственник;
Для бедняка должны мы сделать что-нибудь хорошее.
Mикион
А что?
Демея
Ты здесь под городом сдаешь внаймы участочек.
Ему дадим, пусть пользуется он с него доходами.
И на этом Демея не останавливается. Он внезапно предлагает отпустить на свободу раба-пройдоху Сира наставника сыновей, под «присмотром» и в сговоре с которым они творили что хотели. А вслед за Сиром и его жену- рабыню. А потом ещё дать Сиру денег на свободную жизнь. Микион то спорит, то жалуется, но в конечном счёте на всё соглашается, и только спрашивает в конце, как же так, почему ты вдруг стал таким добрым (за чужой счет)?.
И вот тут Демея, наконец, объясняет:
Скажу, послушайте.
Вот что показать хотел я. Наши сыновья тебя
Лишь за то сейчас считают добрым, обходительным,
Что всегда им потакаешь, их даришь и балуешь.