Удобный транспорт-6. Откуда в городе посёлки?
«Вы не знаете о том, что этот свитер - не просто голубой. Не лазурный, не бирюзовый, а небесно-голубой. И вам невдомёк, что в 2002 году Оскар де ла Рента создал коллекцию платьев небесно-голубого цвета. А затем, кажется, Ив Сен-Лоран, - коллекцию небесно-голубых френчей… И вскоре другие дизайнеры ввели небесно-голубой цвет в свою палитру. Затем он просочился в крупные магазины одежды, а потом спустился ещё ниже, достиг какого-нибудь магазина уценённых товаров, где вы его и выудили. Однако, ради появления этого оттенка были затрачены миллионы долларов и огромный труд.»
Дьявол носит Prada.
Предыдущую запись см. здесь. Хотя да, зачем её смотреть, там ведь всего лишь переписаны абзацы из книги Вучика, а у нас же каждый первоклассник читал Вучика.
Все мы хорошо знаем современную Тюмень. Ведь это такая напасть, которая по утрам поднимается как саранча из микрорайонов и Зареки и - бросается на мосты. Поначалу мосты держатся, как батарея Раевского, но в конце концов пасуют, и вырвавшаяся на оперативный простор лава победоносно затапливает центральные улицы, переулки и как это ещё правильно называется у архитекторов. Потеряв мосты, центр применяет партизанскую тактику Дениса Давыдова, бросая на борьбу с нашествием отряды летучих эвакуаторов... но разве ложками вычерпать море? И вот, когда беспомощный центр уже смиряется с участью жертвы, вдруг - о, чудо! - вечером саранча почему-то начинает лихорадочно собираться и бросает завоёванные днём позиции. При этом её бегство на окраины заставляет вспомнить о нелучших моментах истории армии Наполеона... А ведь эвакуироваться из центра - задача тоже не из лёгких. Снова надо штурмом брать мосты, телефон, телеграф. После 8 вечера центр может зализывать раны. Только не надо слишком радоваться: за ночь саранча накопит силы, и всё повторится, и так почти каждый день. Высокое лицо разводит руки: способов полностью разгрузить современную Тюмень от пробок не существует.
Мы так привыкли к этому сценарию, что не представляем себе, будто можно жить иначе. А ведь жили иначе! Довольно случайно я нашёл информацию о том, что в первой половине ХХ века в России превалировал другой подход к проектированию городов. О нём сейчас напоминают посёлки на исторической карте Тюмени (я не имею в виду коттеджные). Прежде всего, просто взывает ко вниманию такой факт, что территория южнее железной дороги называлась посёлком им. Андреева (ныне «Калинка»). Все уже привыкли: ну посёлком и посёлком. Стоп, а почему посёлком, если это город? Или это был не город? Да почему же, город. По крайней мере, в 1952 году железнодорожный посёлок им. Андреева официально входил в Сталинский район Тюмени. Возможно, ключ к отгадке в слове «железнодорожный», а не в слове «посёлок»? Я сам вырос в железнодорожном посёлке Менделеево под Тобольском. До города надо было пилить и пилить, но туда ездили разве что раз в месяц. А чаще зачем? Всё ведь было под рукой: детсады, школа, поликлиника, больница, пожарная часть, киноклуб и даже спорткомплекс с бассейном. И это хозяйство полностью находилось на балансе министерства путей сообщения.
Допустим, у железнодорожников имелось своё государство в государстве. Но возвращаемся к Тюмени: посёлок имени Андреева был не единственным. В 1927 году возникла Лесобаза, официально пос. Энтузиастов. Правда, возникла сильно за городом, вслед за деревообрабатывающими предприятиями «Берёзка» и «Тура». Ещё сильнее за городом оказалась в 1931 году лесоперевалочная база, от которой идёт история пос. Винзили (хотя удалённость не помешала Винзилям в 1963-1965 годах подчиняться тюменскому горсовету). Однако такое деревообрабатывающее производство, как комбинат им. Ленина, было построено в 1933 году не сильно за городом, а за Троицким монастырём - и тем не менее его работники устроились тоже в отдельном посёлке, известном как ДОК. Между прочим, одновременно со строительством ДОКа, в 1931-1935 годах интенсивно застраивается упоминавшийся уже посёлок имени Андреева. И далее посёлки сыплются как из рога изобилия:
- с 1943 года ведёт свою историю посёлок Мелиораторов;
- после организации в 1948 году Тюменской нефтеразведочной экспедиции у геологов возник свой посёлок на улицах Минской и Киевской;
- современная улица Энергетиков напоминает о посёлке строителей ТЭЦ-1, существовавшем с 1953 года на перекрёстке улиц Пржевальского и Котовского;
- Рабочий посёлок, сохранивший своё название, возведён для строителей ДСК в 1954 году;
- пос. Водников (Мыс) уже точно существовал в 1958 году, когда был включён в состав города.
Как видим, в определённый период существования нашей страны (1920-е - 1950-е годы) у градостроителей существовало такое хобби, как возведение посёлков. Что за мода? Город и тогда уже стремительно рос, с 50 тыс. населения в 1926 году до 154 тыс. в 1959-м. Если перед революцией восточной границей Тюмени была современная улица Мориса Тореза, то в 1958 году горсовет уже присваивал название улице Мельникайте. Зачем селить людей в отдельные посёлки, если можно было расселить на территории города, которая всё равно увеличивалась?
Чтобы найти ответ, нужно обратиться к идее, выдвинутой совсем в другом месте земного шара и в другое время: идее «города-сада» лондонца Э. Говарда, сформулированной в 1898 году. Идея была в том, чтобы рассредоточить современные Говарду промышленные, экологически неблагополучные города. Должен быть некий центр и масса маленьких чистеньких, уютненьких и почти самодостаточных городков-спутников вокруг, разделённых зелёными зонами. В каждом городке должно жить 32 тыс. человек, всего агломерация рассчитана не более чем на 250 тыс. человек. А промышленность надо вынести куда-нибудь за пределы этого круга, ведь заводы сильно портят красивую картину города мечты.
Идея Говарда набрала бешеную популярность среди архитекторов, появились многочисленные вариации. На идеологии «города-сада» построена знаменитая Афинская хартия 1933 года. Только в 1961 году Джейн Джекобс пришло в голову публично выступить против наследия Говарда, и даже спустя 50 лет сторонники Джекобс находятся в меньшинстве.
В молодом СССР концепцию разукрупнения городов подхватили, но реализовали по-своему. В индустриальном обществе синонимом слова «работа» было слово «промышленность». Вынос промышленных предприятий за город означал, что горожане останутся без работы - чем они станут заниматься в своих городах-садах? Чтобы на заводах трудились роботы, а люди перешли на хоум-офис, такого в первой половине ХХ века ещё не было. В итоге родилась модель рабочего посёлка как жилья при производстве. Есть некий центр, выполняющий административные функции, вокруг него расположены промышленные предприятия с рабочими посёлками при них - так трансформировалась идея Говарда в СССР. Так строилась Тюмень до 1960-х годов. Так строилась и Москва в 1920-е годы.
Доводилось читать много критики решения с рабочими посёлками. Что это тоталитаризм, да. Человек становится придатком работы и т.д. Что тут скажешь? Тоталитаризм. Только модель, плюс-минус напоминающая рабочие посёлки, сложилась задолго до советской власти. На примере Тюмени: в 1605 году (!) возникла Ямская слобода. А что это по своему функционалу? Рабочий посёлок, правильно. Участок по чётной стороне ул. Республики от Мориса Тореза до Холодильной - это дореволюционные Кузницы. Место, где жили и работали кузнецы. Тот же участок, но по нечётной стороне Республики: бывший рабочий посёлок завода Машарова, также возникший ещё до революции при также бывшем теперь станкостроительном заводе. Таким образом, рабочие посёлки это всего лишь адаптация многовековой традиции слободок к требованиям индустриального общества.
Руководил такой адаптацией в СССР человек, известный не менее Говарда - франкфуртский архитектор Эрнст Май. До приглашения в Союз он прославился решением проблемы массового жилищного строительства во Франкфурте-на-Майне в 1920-х годах (не надо забывать - это обескровленная версальскими репарациями Веймарская республика). Май занимался во Франкфурте... строительством рабочих посёлков, да. Так же, как Бруно Таут в Берлине, а Вальтер Гроппиус в Дессау.
Советские специалисты посчитали немецкий опыт приемлемым по следующим причинам:
- рабочие посёлки обеспечивают разукрупнение существующих городов за счёт строительства автономных пригородных посёлков-саттелитов;
- лишены негативных последствий чрезмерной плотности застройки;
- свободны от высокой земельной ренты существующих городов;
- располагаются в более привлекательных, чем существующие города, гигиенических и природных условиях;
- обладают фиксированным числом населения, а также социальной, инфраструктурной и бытовой самодостаточностью;
- являют «блестящие перспективы … в смысле улучшения состояния здоровья и физического развития, … перенесения постоянного времяпребывания жителей и их семейств за черту скученных городов».
В общем, Эрнст Май с группой архитекторов в 1930-1933 годах внедрял свой опыт в СССР. Информации об этом периоде его жизни мало. Неизвестна даже цифра, сколько городов он спроектировал. Называются Нижний Тагил, Магнитогорск, Новокузнецк... но этот список гораздо больше. Хотя растащить Москву на посёлки Май не успел, это точно.
Надо признать, что весь период деятельности группы Мая в СССР, а по его отъезду тем более, сопровождался резкой критикой. Если отбросить конъюнктурное, надо признать: не выдержала русская душа немецкой правильности. Видели русскую дорогу в лесу? Кто-нибудь может рационально объяснить, зачем в ней 10 поворотов на 1 км? А чтобы скучно не было. А тут немцы, со своими правильными прямыми улицами и одинаковыми домами без архитектурных изысков. Скучно. В Тюмени при немке Екатерине II возвели Спасскую церковь - так вы бы видели эту церковь на старой фотографии! Без слёз не взглянешь, унылый типовой проект. То ли дело впоследствии: сделали 2 пристроя, архитектурную идею убили напрочь, специалисты чертыхаются, но - стало красиво!
Э. Май переживал: «Вместо комплексного планирования промышленности, транспорта, жилых поселков и зелёных зон имеет место раздробленное проектирование, не охватывающее проблему в целом, а удовлетворяющееся частичными решениями.» Действительно, непоследовательность видна и по Тюмени: либо уж рабочие посёлки строить, либо расширять город от Тореза до Мельникайте. Но ведь идея Оскара де ла Рента, «спускаясь ниже», приобретает немного другой вид, не правда ли?
Какой вывод следует сделать из сказанного? А вот какой: существовала ли в той Тюмени дорожная проблема? В рабочих посёлках - однозначно нет. А вот жителям Крестьянских мест приходилось мотать километры, добираясь на работу на фанерокомбинат в Зареку. Мысленно пересадите население Крестов на личные авто - и вот вам транспортный коллапс. Таким образом, последовательное внедрение идеи рабочих посёлков служило бы защитой от дорожного коллапса.
Однако! Однако в 1956 году тоталитаризм был разоблачён, в истории страны открылась новая страница, и в градостроительстве эта страница открылась снова на трудах Э. Говарда. Продолжение следует.