Парус, Сотканный Из Огня (часть 2)
Будь, как Буква Кавакх • (6)
Ринн принёс чашку воды, в которой были заварены листья деревьев и некоторые травы. Торопливо и тихо, как и подобает ученику, Ринн попросил прощения, что у него нет ничего другого.
- Я знаю, - усмехнулся Утто, - молоко скисло не по твоей вине.
Они посидели ещё минуту молча, и тогда Утто сказал Ринну:
- Мне нужна твоя помощь, Ринн. Это будет непросто.
- Я готов помочь тебе во всём! - сказал Ринн. Он был очень сильно взволнован; только что он видел, как Утто изгнал нечистого духа, а теперь Утто хочет, чтобы он, непутёвый Ринн, ему помог!
- Мне нужно поговорить с нечистыми духами, - медленно сказал Утто. - Но я не могу их видеть.
Ринн вздрогнул и застыл. Он не ожидал, что Утто заговорит с ним об этом.
- …я готов увидеть их для…
- У тебя нет того в сердце, чтобы выдержать это, - перебил его Утто. - Чтобы видеть духов, нужна власть, а у тебя её нет.
Утто замолчал, а потом продолжил, таким голосом, каким говорят, что завтра будет ясная погода:
- У тебя нет этой власти, и не будет.
Ринн на минуту оглох. Он не ожидал, что его учитель скажет ему эти слова, особенно после того, как он ему помогал несколько минут назад.
- Сейчас ты маленький, как закорючка йаурру, но если ты поможешь мне, - Утто говорил так, как читают написанное, - ты станешь большим, как буква кавакх. Ты обретёшь власть.
Ринн не понимал, что происходит и ему казалось, что теперь его устами говорит кто-то другой. Потому что было слишком больно и непонятно.
- Тогда что я должен сделать?
- Ты должен будет просидеть с моим сыном Зинаном у меня в подвале шесть с половиной дней, и ты должен будешь заботиться о нём, чтобы ничего с ним не случилось. А потом я приду и буду сидеть с ним.
- Но зачем? Для чего это?..
- Я знаю, как увидеть нечистых духов. И я знаю, как сделать так, чтобы их увидел мой сын. И если ты мне не поможешь, то ты навсегда останешься закорючкой. А если ты мне поможешь, тебе позавидует каждый.
Ринну было неприятно, он чувствовал, что происходит что-то неправильное. Он сидел и молча слушал, но позади самого себя, отброшенный словами Утто. Второй Ринн почему-то захотел с силой ударить Утто кулаком. И кто-то третий, кто не имел отношения к двум другим Риннам, сказал:
- Я сделаю всё, как ты скажешь.
- Хорошо. И никому не говори, о том, что я задумал.
Утто допил воду, которую принёс ему Ринн, встал и сказал:
- Теперь нам надо идти в дом собрания. Там нас ждут. Сегодня вечером ты придёшь ко мне, и мы проверим, всё ли готово. Я буду говорить с Инари, а ты подтвердишь все мои слова. И если ты сделаешь хоть что-то не так, я разорву твою воздушную жилу, и пусть твоё тело будет живым, ты никогда не сможешь больше ходить и говорить.
«Это было проще, чем я думал. Ринн-жидкая-бородёнка, у тебя нет хребта», думал Утто, «всё чего ты хочешь, - это власть, а таким как ты она никогда не будет дана. Глупец. Дурак. Щепка».
Ринн действительно был довольно худым.
Семь Дней Темноты • (7)
Инари закончила плакать. Она была испугана, но счастлива, что Утто, сын Рида, молящийся перед собранием, и большой человек, вглядывающийся в невидимое, её муж, увидел угрозу и спасёт её сына. Ринн-ученик подтвердил каждое слово Утто: на Зинана упало случайное проклятие и теперь надо будет обмануть это проклятие, спрятать Зинана на семь дней в подвале, так, чтобы ни одна частичка света не упала на него даже ненароком. Она сможет приходить первые три дня, чтобы проведать сына, чтобы понять, что с ним всё в порядке.
- Проклятие покружит чёрной птицей над домом, дымом над полем, думой над головой - и птицы улетят, дым рассеется, дума забудется. - Утто сказал эти слова, заболтиво и нежно, что он делал очень нечасто, и Инари перестала плакать. Она и правда увидела, как чёрная птица-дума улетает далеко и забывает себя насовсем. - Наш сын в безопасности.
А сам Зинан был только рад. Он понимал, что его отец позвал его в приключение. И что он будет семь дней сидеть в темноте, а потом познакомится с новыми друзьями. «Только не говори Инари про новых друзей ничего,» - сказал Утто, - «если ты ей об этом расскажешь, они могут не прийти.» Зинан кивнул и понял, что это дело для вглядывающихся в невидимое; и что Инари, которая не видит то, у чего нет облика, не должна об этом знать.
- Я могу взять с собой Ари, Ури, и Иллиса? Ури сказал мне, что больше не хочет, чтобы его звали Ори. А ещё у меня есть новый мечник, которого Ул мне вырезал вчера, и…
Утто не мог слушать столько бессмысленной детской болтовни, и поэтому прервал Зинана:
- Да, конечно, возьми их с собой. Но будь осторожен. Не сядь на них ненароком.
Зинан продолжил говорить, но Утто уже не обращал внимание на бессмысленный поток детского лепета. Они все: Зинан, Инари, Ул, его жена, Утто, и Ринн спустились с в подвал. Ринн чувствовал себя немного неловко: он был вхож в дом Утто, и даже иногда оставался позже других учеников, но сейчас он чувствовал, что на этот вечер стал частью семьи. Это чувство было неожиданно неуютным.
Утто проверил, что у Зинана будет всё, что ему нужно, что Ринн знает, как заботиться о Зинане. В отдельной небольшой комнате, Утто установил стол и положил на него свёрток.
- Этот свёрток нельзя трогать, - строго сказал Утто. - Это очень важно.
Когда в подвале всё было готово, Утто ещё раз проверил три двери, которые он заказал своему знакомому плотнику. «Они не должны пропускать свет,» - сказал он ему тогда, - «ещё подумай, как сюда должен попадать свежий воздух. Сделай это, как если бы от этого зависела твоя жизнь».
Когда он проверил все двери, Утто снова спустился к сыну.
- Вот тебе одеяла. Ночью может быть очень холодно; мы будем согревать камни и приносить их сюда, чтобы тебе было теплее. Когда я погашу эти светильники, ты будешь без света семь дней.
Зинан кивнул. Он знал все сложности, и был к ним готов, потому что он хотел помочь отцу и очень хотел познакомиться с новыми друзьями, о которых говорил Утто.
- Я буду не один. Со мной будет Ринн, и ещё Ари, Ури, Иллис и Азалар.
- Азалар? Это что ещё за имечко? Но да, да, конечно, - ответил Утто. - Ты молодец, и я горжусь тобой.
Они оставили Ринна и Зинана, погасили свет, и вышли, плотно закрыв за собой все три двери. Инари снова начала плакать.
Огненный Клюв Моря • (8)
- Что плохого с ним может случиться? Он будет в моём доме. Худшее, что может случиться, это то, что на него упадёт свет. А я всегда буду рядом, чтобы его успокоить, - сказала Инари Улу, когда Утто и Ринн уже спустились с Зинаном в подвал.
- Да, госпожа, - сказал Ул. - Как, всё же, хорошо, что господин подумал об этом всём ещё давным-давно. Не зря он приказал выкопать этот подвал!
Инари вспомнила тот год. Старый Рид, сын Имади тяжело умирал. «Я только вошла в дом Утто, но год счастья омрачён болезнью отца возлюбленного,» - подумала одним вечером. Рид, сын Имади долго болел и делался всё хуже. Тем вечером он вышел из своей комнаты, и Инари на мгновение показалось, его окружало чёрное и тяжёлое облако. Он плохо выглядел и трясся. Он вышел из своей комнаты впервые за неделю. Его тело пахло старостью и нездоровьем, как пахнет очень больной зверь, но его глаза горели: старый Рид был полон решимостью жить и дальше.
- Я знаю, что я буду ещё жить пять лет, - сказал он Инари, и она почтительно поклонилась свёкру, - мне явился Ау, и сказал слова, которые меня спасут.
Он остановился и начал кашлять кровью. Вытерев рот рукой и отдышавшись, он сказал ей неожиданно ясным голосом:
- Инари, птичка, - Рид посмотрел на неё, и она увидела, что теперь его глаза не видят; она видела такое, у тех, кто вглядывается в невидимое. Они смотрят и не смотрят. Что же видел Рид?
Рид продолжил, и его голос начал ломаться:
- Инари, что ты делаешь в этой клетке? Утто, мой сын - он падаль, и он тебя сделает мёртвой. Его сердце не горит. Зачем ты здесь?
Рид схватился за стену и начал сползать. Инари поспешно поднялась и побежала к Риду, а тот говорил, но уже не с Инари, а сам с собой:
- Он так и не увидел огонь, он так и не понял, что такое огонь… Всё было напрасно…
Рид схватил руку Инари, сжал её до её боли; его рука была и холодной, и горячей одновременно, и тогда Инари увидела что-то, чего не было в доме. То, что она увидела, было настолько страшным, что она потом совсем забыла об этом и не могла вспомнить даже, когда рожала сына: она увидела огонь, который сплетается в полотно. Она увидела, что в её груди горит такой же огонь. Это было страшно, как ночь на болоте, как крики перед войной, как крики во время родов. Она подняла глаза и перед ней стоял Рид, и его лицо было молодым и злым. Он был одет в чёрные одежды. Они стояли на берегу, который был подобен хрусталю. Рядом с ними текла река разноцветных огней.
Юный, младше самой Инари, Рид стоял с нею на берегу. Высоким и звонким голосом он властно сказал:
- Инари, дочь Майры! Смотри, смотри внимательно: сердце каждой звезды - это парус, сотканный из пламени. Я хотел, чтобы так же горели сердца всех, чтобы всем была видна истина Ни, Того, кто Так Высоко. Подними голову, увидь, что я видел когда-то!
Она подняла голову и увидела море огня; река огня, у которой они стояли, была всего лишь тусклым отражением того всенаполняющего моря. У моря огня был хищный клюв, огненные крылья и имя. Когда она разглядела живое лицо этого моря, она вдруг усылашала слова, которые оно говорило, говорило всегда и всем:
- Я господин твой, Ни-Наутис, я - мать всех звёзд Тимиту-тьма, я - сын, ставший не-собой, чтобы победить не-сердца солёной воды, и сломать каменные крылья моих нечестивых братьев…
Инари почувствовала острую боль в руке. Она была в крови. Это была её кровь или кровь Рида? Прошло не больше одного мгновения. Каким образом она успела увидеть столько всего? Страшное видение рассеялось, и она снова увидела видимое: как Рид лежит на полу и сжимает её руку до крови. Откуда у умирающего старика столько силы? Инари опомнилась и закричала; Ул и Утто прибежали на её крик, глаза Рида уже не видели, у него из горла шла кровь.
- Отец, - закричал Утто, - отец, я люблю тебя.
Утто сразу же застыдился своих слов. «Так говорят дети, а не те, кто вглядываются в невидимое. что я говорю?» - думал он. Он плакал. «Я всегда проклинал этого человека, - думал Утто, - как он мог так со мной поступить?»
Ясным и твёрдым голосом человека, который знает, что делать, Утто сказал:
- Инари, беги, что есть сил за Лиммой, он знает, что делать!
Инари побежала за знахарем. Когда Лимм увидел Инари, он сразу понял, в чём дело, накинул на себя плащ и побежал вместе с ней к дому Рида. Когда она и Лимма, сын Аганара пришли, Ул и Утто стояли молча и их рукава были порваны.
Лимма, сын Аганара остановился, сел на землю и сказал:
- Да услышит Рид, сын Илимо, пение звёзд.
Утто сел на стул и заплакал. «Почему он плачет? - Думал Лимма. - Он же видит, как душа Рида поднялась к свету звёзд? Правда, непонятно, что в головах у тех, кто молится перед собранием…»
Утро, когда Рида положили в землю, было солнечным и ветренным.
Когда месяц траура окончился, Инари сказала Утто, что она беременна. Утто поцеловал её и сказал три положенных благословения. А потом сказал, что им надо будет подновить дом и расширить подвал.
[ Первая часть (1 - 5) | Вторая часть (6 - 8) | Третья часть (9 - 14) ]
Ринн принёс чашку воды, в которой были заварены листья деревьев и некоторые травы. Торопливо и тихо, как и подобает ученику, Ринн попросил прощения, что у него нет ничего другого.
- Я знаю, - усмехнулся Утто, - молоко скисло не по твоей вине.
Они посидели ещё минуту молча, и тогда Утто сказал Ринну:
- Мне нужна твоя помощь, Ринн. Это будет непросто.
- Я готов помочь тебе во всём! - сказал Ринн. Он был очень сильно взволнован; только что он видел, как Утто изгнал нечистого духа, а теперь Утто хочет, чтобы он, непутёвый Ринн, ему помог!
- Мне нужно поговорить с нечистыми духами, - медленно сказал Утто. - Но я не могу их видеть.
Ринн вздрогнул и застыл. Он не ожидал, что Утто заговорит с ним об этом.
- …я готов увидеть их для…
- У тебя нет того в сердце, чтобы выдержать это, - перебил его Утто. - Чтобы видеть духов, нужна власть, а у тебя её нет.
Утто замолчал, а потом продолжил, таким голосом, каким говорят, что завтра будет ясная погода:
- У тебя нет этой власти, и не будет.
Ринн на минуту оглох. Он не ожидал, что его учитель скажет ему эти слова, особенно после того, как он ему помогал несколько минут назад.
- Сейчас ты маленький, как закорючка йаурру, но если ты поможешь мне, - Утто говорил так, как читают написанное, - ты станешь большим, как буква кавакх. Ты обретёшь власть.
Ринн не понимал, что происходит и ему казалось, что теперь его устами говорит кто-то другой. Потому что было слишком больно и непонятно.
- Тогда что я должен сделать?
- Ты должен будет просидеть с моим сыном Зинаном у меня в подвале шесть с половиной дней, и ты должен будешь заботиться о нём, чтобы ничего с ним не случилось. А потом я приду и буду сидеть с ним.
- Но зачем? Для чего это?..
- Я знаю, как увидеть нечистых духов. И я знаю, как сделать так, чтобы их увидел мой сын. И если ты мне не поможешь, то ты навсегда останешься закорючкой. А если ты мне поможешь, тебе позавидует каждый.
Ринну было неприятно, он чувствовал, что происходит что-то неправильное. Он сидел и молча слушал, но позади самого себя, отброшенный словами Утто. Второй Ринн почему-то захотел с силой ударить Утто кулаком. И кто-то третий, кто не имел отношения к двум другим Риннам, сказал:
- Я сделаю всё, как ты скажешь.
- Хорошо. И никому не говори, о том, что я задумал.
Утто допил воду, которую принёс ему Ринн, встал и сказал:
- Теперь нам надо идти в дом собрания. Там нас ждут. Сегодня вечером ты придёшь ко мне, и мы проверим, всё ли готово. Я буду говорить с Инари, а ты подтвердишь все мои слова. И если ты сделаешь хоть что-то не так, я разорву твою воздушную жилу, и пусть твоё тело будет живым, ты никогда не сможешь больше ходить и говорить.
«Это было проще, чем я думал. Ринн-жидкая-бородёнка, у тебя нет хребта», думал Утто, «всё чего ты хочешь, - это власть, а таким как ты она никогда не будет дана. Глупец. Дурак. Щепка».
Ринн действительно был довольно худым.
Семь Дней Темноты • (7)
Инари закончила плакать. Она была испугана, но счастлива, что Утто, сын Рида, молящийся перед собранием, и большой человек, вглядывающийся в невидимое, её муж, увидел угрозу и спасёт её сына. Ринн-ученик подтвердил каждое слово Утто: на Зинана упало случайное проклятие и теперь надо будет обмануть это проклятие, спрятать Зинана на семь дней в подвале, так, чтобы ни одна частичка света не упала на него даже ненароком. Она сможет приходить первые три дня, чтобы проведать сына, чтобы понять, что с ним всё в порядке.
- Проклятие покружит чёрной птицей над домом, дымом над полем, думой над головой - и птицы улетят, дым рассеется, дума забудется. - Утто сказал эти слова, заболтиво и нежно, что он делал очень нечасто, и Инари перестала плакать. Она и правда увидела, как чёрная птица-дума улетает далеко и забывает себя насовсем. - Наш сын в безопасности.
А сам Зинан был только рад. Он понимал, что его отец позвал его в приключение. И что он будет семь дней сидеть в темноте, а потом познакомится с новыми друзьями. «Только не говори Инари про новых друзей ничего,» - сказал Утто, - «если ты ей об этом расскажешь, они могут не прийти.» Зинан кивнул и понял, что это дело для вглядывающихся в невидимое; и что Инари, которая не видит то, у чего нет облика, не должна об этом знать.
- Я могу взять с собой Ари, Ури, и Иллиса? Ури сказал мне, что больше не хочет, чтобы его звали Ори. А ещё у меня есть новый мечник, которого Ул мне вырезал вчера, и…
Утто не мог слушать столько бессмысленной детской болтовни, и поэтому прервал Зинана:
- Да, конечно, возьми их с собой. Но будь осторожен. Не сядь на них ненароком.
Зинан продолжил говорить, но Утто уже не обращал внимание на бессмысленный поток детского лепета. Они все: Зинан, Инари, Ул, его жена, Утто, и Ринн спустились с в подвал. Ринн чувствовал себя немного неловко: он был вхож в дом Утто, и даже иногда оставался позже других учеников, но сейчас он чувствовал, что на этот вечер стал частью семьи. Это чувство было неожиданно неуютным.
Утто проверил, что у Зинана будет всё, что ему нужно, что Ринн знает, как заботиться о Зинане. В отдельной небольшой комнате, Утто установил стол и положил на него свёрток.
- Этот свёрток нельзя трогать, - строго сказал Утто. - Это очень важно.
Когда в подвале всё было готово, Утто ещё раз проверил три двери, которые он заказал своему знакомому плотнику. «Они не должны пропускать свет,» - сказал он ему тогда, - «ещё подумай, как сюда должен попадать свежий воздух. Сделай это, как если бы от этого зависела твоя жизнь».
Когда он проверил все двери, Утто снова спустился к сыну.
- Вот тебе одеяла. Ночью может быть очень холодно; мы будем согревать камни и приносить их сюда, чтобы тебе было теплее. Когда я погашу эти светильники, ты будешь без света семь дней.
Зинан кивнул. Он знал все сложности, и был к ним готов, потому что он хотел помочь отцу и очень хотел познакомиться с новыми друзьями, о которых говорил Утто.
- Я буду не один. Со мной будет Ринн, и ещё Ари, Ури, Иллис и Азалар.
- Азалар? Это что ещё за имечко? Но да, да, конечно, - ответил Утто. - Ты молодец, и я горжусь тобой.
Они оставили Ринна и Зинана, погасили свет, и вышли, плотно закрыв за собой все три двери. Инари снова начала плакать.
Огненный Клюв Моря • (8)
- Что плохого с ним может случиться? Он будет в моём доме. Худшее, что может случиться, это то, что на него упадёт свет. А я всегда буду рядом, чтобы его успокоить, - сказала Инари Улу, когда Утто и Ринн уже спустились с Зинаном в подвал.
- Да, госпожа, - сказал Ул. - Как, всё же, хорошо, что господин подумал об этом всём ещё давным-давно. Не зря он приказал выкопать этот подвал!
Инари вспомнила тот год. Старый Рид, сын Имади тяжело умирал. «Я только вошла в дом Утто, но год счастья омрачён болезнью отца возлюбленного,» - подумала одним вечером. Рид, сын Имади долго болел и делался всё хуже. Тем вечером он вышел из своей комнаты, и Инари на мгновение показалось, его окружало чёрное и тяжёлое облако. Он плохо выглядел и трясся. Он вышел из своей комнаты впервые за неделю. Его тело пахло старостью и нездоровьем, как пахнет очень больной зверь, но его глаза горели: старый Рид был полон решимостью жить и дальше.
- Я знаю, что я буду ещё жить пять лет, - сказал он Инари, и она почтительно поклонилась свёкру, - мне явился Ау, и сказал слова, которые меня спасут.
Он остановился и начал кашлять кровью. Вытерев рот рукой и отдышавшись, он сказал ей неожиданно ясным голосом:
- Инари, птичка, - Рид посмотрел на неё, и она увидела, что теперь его глаза не видят; она видела такое, у тех, кто вглядывается в невидимое. Они смотрят и не смотрят. Что же видел Рид?
Рид продолжил, и его голос начал ломаться:
- Инари, что ты делаешь в этой клетке? Утто, мой сын - он падаль, и он тебя сделает мёртвой. Его сердце не горит. Зачем ты здесь?
Рид схватился за стену и начал сползать. Инари поспешно поднялась и побежала к Риду, а тот говорил, но уже не с Инари, а сам с собой:
- Он так и не увидел огонь, он так и не понял, что такое огонь… Всё было напрасно…
Рид схватил руку Инари, сжал её до её боли; его рука была и холодной, и горячей одновременно, и тогда Инари увидела что-то, чего не было в доме. То, что она увидела, было настолько страшным, что она потом совсем забыла об этом и не могла вспомнить даже, когда рожала сына: она увидела огонь, который сплетается в полотно. Она увидела, что в её груди горит такой же огонь. Это было страшно, как ночь на болоте, как крики перед войной, как крики во время родов. Она подняла глаза и перед ней стоял Рид, и его лицо было молодым и злым. Он был одет в чёрные одежды. Они стояли на берегу, который был подобен хрусталю. Рядом с ними текла река разноцветных огней.
Юный, младше самой Инари, Рид стоял с нею на берегу. Высоким и звонким голосом он властно сказал:
- Инари, дочь Майры! Смотри, смотри внимательно: сердце каждой звезды - это парус, сотканный из пламени. Я хотел, чтобы так же горели сердца всех, чтобы всем была видна истина Ни, Того, кто Так Высоко. Подними голову, увидь, что я видел когда-то!
Она подняла голову и увидела море огня; река огня, у которой они стояли, была всего лишь тусклым отражением того всенаполняющего моря. У моря огня был хищный клюв, огненные крылья и имя. Когда она разглядела живое лицо этого моря, она вдруг усылашала слова, которые оно говорило, говорило всегда и всем:
- Я господин твой, Ни-Наутис, я - мать всех звёзд Тимиту-тьма, я - сын, ставший не-собой, чтобы победить не-сердца солёной воды, и сломать каменные крылья моих нечестивых братьев…
Инари почувствовала острую боль в руке. Она была в крови. Это была её кровь или кровь Рида? Прошло не больше одного мгновения. Каким образом она успела увидеть столько всего? Страшное видение рассеялось, и она снова увидела видимое: как Рид лежит на полу и сжимает её руку до крови. Откуда у умирающего старика столько силы? Инари опомнилась и закричала; Ул и Утто прибежали на её крик, глаза Рида уже не видели, у него из горла шла кровь.
- Отец, - закричал Утто, - отец, я люблю тебя.
Утто сразу же застыдился своих слов. «Так говорят дети, а не те, кто вглядываются в невидимое. что я говорю?» - думал он. Он плакал. «Я всегда проклинал этого человека, - думал Утто, - как он мог так со мной поступить?»
Ясным и твёрдым голосом человека, который знает, что делать, Утто сказал:
- Инари, беги, что есть сил за Лиммой, он знает, что делать!
Инари побежала за знахарем. Когда Лимм увидел Инари, он сразу понял, в чём дело, накинул на себя плащ и побежал вместе с ней к дому Рида. Когда она и Лимма, сын Аганара пришли, Ул и Утто стояли молча и их рукава были порваны.
Лимма, сын Аганара остановился, сел на землю и сказал:
- Да услышит Рид, сын Илимо, пение звёзд.
Утто сел на стул и заплакал. «Почему он плачет? - Думал Лимма. - Он же видит, как душа Рида поднялась к свету звёзд? Правда, непонятно, что в головах у тех, кто молится перед собранием…»
Утро, когда Рида положили в землю, было солнечным и ветренным.
Когда месяц траура окончился, Инари сказала Утто, что она беременна. Утто поцеловал её и сказал три положенных благословения. А потом сказал, что им надо будет подновить дом и расширить подвал.
[ Первая часть (1 - 5) | Вторая часть (6 - 8) | Третья часть (9 - 14) ]