Армия. «Торпедный цех».
Два года в армии пролетели как один большой ночной кошмар. Она мне так и снится - в виде кошмара. Об армии я не могу вспомнить ничего хорошего. То есть хорошего там было много, но только в виде отдыха после плохого. Как ни странно, это постоянное угнетённое состояние порождает сомнительные ценности. Ради выхода из обрыдшего уставного распорядка, глотка свободы, солдаты были готовы на любую, иногда даже очень грязную, работу: чистить туалеты, ехать на свалку выгружать мусор... Трудно представить, что «на гражданке» кому-либо из них пришло бы в голову отдыхать подобным образом. Я уже описывал свой самый тяжёлый день в армии. Он был сплошной чередой неприятных недоразумений, но отдельные «недоразумения» бывали и посложнее.
Например, однажды наша рота заступила в наряд по полку. Полк был учебный - первые полгода я был там в сержантской школе. Я попал в наряд по кухне. Это один из самых простых нарядов. На него шла часть роты, оставшаяся от караула. Надо сказать, что за полгода учебки я ни разу не назначался в караул. Вероятно, из-за напряжённых отношений с сержантами мне боялись давать оружие с боевыми патронами. Я же этому только радовался - ночью стоять на морозе одному совсем не хотелось, а в кухне всегда была дополнительная еда.
К сожалению, в тот день меня распределили на мытьё посуды. Посудомоечный цех солдаты иронично прозвали «торпедным» за скорость, с которой необходимо было мыть посуду. При численности полка до 1500 человек на мойку ставили пятерых. Отстоять надо было все те же сутки (3 раза помыть за всеми посуду). То есть, и впятером это было сделать непросто. Наши неприятности начались с того, что одного из пяти отпустили на свидание к приехавшим родителям. Его не заменили, а просто отпустили на сутки, а нам сержант сказал, что мы и вчетвером справимся, что было явным наказанием. Пока мы мыли посуду после ужина, один из оставшихся обжёг руки кипятком и ушёл в санчасть. Втроём мы домыли посуду (благо время было - вся ночь впереди), а наутро нам была обещана помощь. Она не пришла. Завтрак стал для нас лёгкой разминкой - 1500 чашек плюс 1500 ложек и 1500 тарелок на троих. Отказаться было нельзя, поскольку полк остался бы без обеда. Хорошо ещё, что у нас был опыт, и что кто-то из моих товарищей по несчастью раздобыл сухой горчицы - её добавление в воду с посудой делает её практически чистой…
К обеду нам так никого и не прислали в помощь. Добавились, правда, большие кастрюли, черпаки и ещё 1500 тарелок. Когда мы сдавали цех, я уже плохо соображал. Обычно новый наряд придирался к качеству помывки посуды, и часто не принимал дежурства без перемывания ложек или тарелок. На это сил уже не было, но нас пронесло. Мы были счастливы…
Уже позже я вспомнил глаза нашего сержанта и понял, что вызов был брошен именно мне. Позже я неоднократно сталкивался с подобными вызовами, но тот был самым тяжёлым физически.
(Следующий), (Продолжение), (Армия), (Содержание)
Например, однажды наша рота заступила в наряд по полку. Полк был учебный - первые полгода я был там в сержантской школе. Я попал в наряд по кухне. Это один из самых простых нарядов. На него шла часть роты, оставшаяся от караула. Надо сказать, что за полгода учебки я ни разу не назначался в караул. Вероятно, из-за напряжённых отношений с сержантами мне боялись давать оружие с боевыми патронами. Я же этому только радовался - ночью стоять на морозе одному совсем не хотелось, а в кухне всегда была дополнительная еда.
К сожалению, в тот день меня распределили на мытьё посуды. Посудомоечный цех солдаты иронично прозвали «торпедным» за скорость, с которой необходимо было мыть посуду. При численности полка до 1500 человек на мойку ставили пятерых. Отстоять надо было все те же сутки (3 раза помыть за всеми посуду). То есть, и впятером это было сделать непросто. Наши неприятности начались с того, что одного из пяти отпустили на свидание к приехавшим родителям. Его не заменили, а просто отпустили на сутки, а нам сержант сказал, что мы и вчетвером справимся, что было явным наказанием. Пока мы мыли посуду после ужина, один из оставшихся обжёг руки кипятком и ушёл в санчасть. Втроём мы домыли посуду (благо время было - вся ночь впереди), а наутро нам была обещана помощь. Она не пришла. Завтрак стал для нас лёгкой разминкой - 1500 чашек плюс 1500 ложек и 1500 тарелок на троих. Отказаться было нельзя, поскольку полк остался бы без обеда. Хорошо ещё, что у нас был опыт, и что кто-то из моих товарищей по несчастью раздобыл сухой горчицы - её добавление в воду с посудой делает её практически чистой…
К обеду нам так никого и не прислали в помощь. Добавились, правда, большие кастрюли, черпаки и ещё 1500 тарелок. Когда мы сдавали цех, я уже плохо соображал. Обычно новый наряд придирался к качеству помывки посуды, и часто не принимал дежурства без перемывания ложек или тарелок. На это сил уже не было, но нас пронесло. Мы были счастливы…
Уже позже я вспомнил глаза нашего сержанта и понял, что вызов был брошен именно мне. Позже я неоднократно сталкивался с подобными вызовами, но тот был самым тяжёлым физически.
(Следующий), (Продолжение), (Армия), (Содержание)