Современный кризис - 2: Индустриальная фаза развития.
Вводная. https://wwold.livejournal.com/598135.html
Наш кризис интересен (как, впрочем, и масштабен) тем, что связан, в первую очередь, со сменой фаз развития. А она в свою очередь зависит от появления/внедрения новых Средств Производства (СП), которые своим наличием будут активно воздействовать на Производственные Отношения (ПО) - то есть на устройство всех общественных институтов. Глобальность воздействия этого фактора на социальную эволюцию показаны на графике из монографии российских мир-системщиков Л. Гринина и А. Коротаева «Социальная макроэволюция: Генезис и трансформации Мир-Системы», где фазы развития зависят от принципов производства (взаимосвязанной системы СП и ПО). Впрочем, нечто подобное мы можем увидеть и у марксистов с их сменой формации, которые, впрочем, больше упирают на устройство социума, хотя что это, если не Надстройка (государство), которая взрастает на Базисе (читай экономике с её СП и ПО).
Так что перед нами, по словам А. Фурсова, кризис матрёшка. С одной стороны, смена ПО приводит к необратимым изменениям в обществе, на которые накладывается конечность глобального рынка в рамках капиталистического инструментария. С другой, вполне себе существуют местные структурные дисбалансы, вызванные неадекватной политикой национальных элит в условиях сложных исторических вызовов. Что, в общем, переводит современный кризис на новый уровень сложности. Оказывается, что убрать/переизбрать «Царя» ноне не является достаточным условием - нужно хочешь-не хочешь формировать новую, подчас, не имеющую аналогов общественно-экономическую структуру.
И хотя кризисы со сменой фаз развития случались в истории человечества не раз (являясь при этом достаточно редким общественно-социальным явлением), предлагаю не трогать перипетии превращения свободных охотников-собирателей в бесправных крестьян в рамках неолитической сельскохозяйственной революции, а обратиться к краткой истории индустриальной (промышленной на графике) фазы развития. Благо, что в нашей стране переход к ней состоялся менее столетия назад, что является вполне обозримым историческим сроком.
Эту тему я поднимал в посте об «Истоках Оптимистической трагедии». Суть её сводилась к тому, что России в рамках начинающейся эпохи тоталитарных войн по перекройке мировых рынков (ПМВ, ВМВ, «Холодная» война) срочно требовалось перевести своё общество на индустриальный формат производства.
При этом надо объяснить, что индустриальная фаза это не столько «Капитал» (который был и до индустриальной фазы, и, скорее всего, будет после), а определённый уровень развития Средств Производства и Производственных Отношений. Это значит, в стране должно быть организовано массовое производство, чьим символом являлся тогда фордовский конвейер, резко увеличивающий выпуск промышленной продукции. Которую в свою очередь должно потреблять общество массового спроса. Что подразумевает наличие у населения, которое из податного сословия превращается в граждан, денег не только на продукты первой необходимости, но и на промышленные товары. В общем, все тогдашние прогрессисты, что либералы, что коммунисты мечтали о государстве всеобщего благополучия (welfare state по буржуински), но каждый собирался реализовывать его в меру своей «испорченности».
К слову, индустриальное государство и само должно представлять из себя аналог завода, где люди-винтики прикреплены к огромному общественному конвейеру. И чем слаженней и чётче работает такое общество-фабрика, тем больше производит прибавочного продукта, который идёт, как на повышение его жизненного уровня, так и на борьбу за внешнюю гегемонию. При этом крестьянское население должно было встать к станку, а среди них (и прочих бывших сословий) выделится мощный класс инженеров - опоры этого государства и общества. А пока (до революции) в России под 80% процентов крестьянского населения, большинство из которых этот индустриализм видело в гробу и белых лаптях тапочках. Ибо на земле деды-прадеды жили, и детям-внукам завещали. А всё остальное - от Антихриста. Впрочем, социальной эволюции на мнение «кирпичиков» будущей формации банально наплевать. Проигравшие, в принципе, выкидываются на обочину истории со всеми вытекающими последствиями.
Советский переход к индустриальному способу производства произошёл в рамках рывка догоняющей модернизации. Догоняющей, это когда понятно «что делать» - т.е. по образу и подобию существующих (на передовом Западе) образцов.
Тем не менее, издержки этого процессы были велики. Можно сейчас спорить до хрипоты - насколько все произошедшие перегибы были обоснованы, и способна ли была система действовать более гуманно (причём, вопрос о времени и ресурсах стоит здесь весьма остро). Но факт остаётся фактом - значительная часть черезвычайщины в СССР раннего периода - плата за быстрый переход в новую фазу развития. Социальная эволюция это как трамвай с бдительным контролёром, где проезд «зайцем» не проканает. Хотя «поторговаться» не возбраняется.
Впрочем, не менее любопытна была следующая схватка за мировые рынки в рамках Второй мировой войны (ВМВ). А интересна она тем, что в ней участвовали, безусловные, лидеры (или стремящиеся к этому званию) индустриальной фазы развития со своими технологическими зонами, которые при этом по-разному реализовали принцип солидарности масс. Понятное дело, что крупный военный конфликт (а индустриальная фаза подразумевает тотальную войну с массовой мобилизацией) требует высокомотивированное общество, где все мужчины были потенциальными солдатами, а женщины при необходимости должны их заменить у станков фабрик и заводов. Понятное дело, что если в обществе существуют явные классовые противоречия, то условному рабочему будет не очень интересно гнить в окопе, а его жене на производстве в то время, как владелец капитала набивает себе карманы. Здесь потребуется или профессиональная армия, или маленькая победоносная война. Однако уже ПМВ показала, что нужны другие решения. Именно отсюда (как и в случае с массовым спросом) вытекает идея государства всеобщего благополучия. Воюет не податное сословие, а граждане, которые таким образом выполняют свой долг и получают пропуск в общество с развитой экономикой и социальными гарантиями.
В итоге на поле боя сошлись три силы, олицетворяющие разные подходы по созданию такого государства. Богатый западный мир (условные либералы), строил своё благополучие на ограбление колоний (в т.ч. за счёт технологической, а в последствии финансовой ренты). У национал-социализма (или проще - нацизма) - классовая солидарность осуществлялась за счёт ограбления соседних народов. А коммунисты, самые бедные на тот момент среди лидеров индустриального мира, базировали свою солидарность на отсутствии частной собственности. С одной стороны, ее рядовой гражданин выступал в роли небольшого акционера всего государства-фабрики, с другой, подвергался внеэкономической эксплуатации для построения её прочного базиса. Что, в общем, и обеспечивало должную устойчивость противоборствующих сил на фронтах Второй мировой. Ибо проигравшие лишались своего ресурса и, соответственно, относительно привилегированного положения в окружающем мире.
В результате кровавого противостояния нацисты проиграли. Что, впрочем, не остановило социальную конкуренцию, которая продолжилась между победителями уже в формате «Холодной» войны. Пока в начале 90-х не пал бастион мирового социализма - СССР.
Впрочем, сейчас я хочу обратить внимание на то, что как бы не отличались между собой противоборствующие социумы в ВМВ (нацисты, коммунисты и западные либералы) - все они строились на базисе индустриального способа производства, а их разброс как раз и определяется коридором возможностей, который эта фаза развития предоставляет миру. При этом надо понимать, что в реальности этот коридор был ещё более широк. Что для социалистов, которые могли мутировать от краткого ренессанса народных демократий в Восточной Европе до красных «монархий» в Северной Корее; что для либералов с их разбросом от скандинавского «социализма» до жёстких стратифицированных обществ Юго-западной Азии или апартеида в ЮАР. И это, не говоря о Третьем мире - где тоже каждой «твари» было по паре. Даже национал-социализм окончательно не умер, а, что самое ироничное, был реализован в версии Light в Израиле. Теми самыми евреями, которые в ВМВ очень серьёзно сами пострадал от нацистов. Это показатель того, что такая форма организации солидарности масс в определённых условиях весьма практична и не более того.
Итак, индустриальную фазу развития можно определить, как государство всеобщего благополучия, построенного на базисе массового производства и массового спроса, для борьбы за внешние рынки.
Что подразумевает и соответствующий подход к населению, которое проходит через сеть государственных/общественных структур (школа, армия) для получение стандартизированного гражданина со строго заданным разбросом индивидуальных параметров - условного человека-винтика: сочетающего неплохое, а, подчас, и хорошее образование, при этом дисциплинированного и трудолюбивого. Понятное дело, что идеал здесь не достижим и даже вреден (так как разделение труда в обществе требует разного человеческого материала), но основная масса должна соответствовать этому принципу. Там, где аналог такого воспитания был закреплён в традиции - как, например, в «рисовой» культуре Юго-восточной Азии - была достигнута высокая степень индустриализации уже в рамках догоняющей модернизации.
И всё было бы хорошо, если индустриализм не стал пробуксовывать. Причин для этого было множество, но я назову лишь основные.
Крушение СССР не только стало отсчётом нового, глобального мира с единственной, североамериканской, технологической зоной разделения труда. Оно ознаменовало конечность глобального рынка, ограниченного размерами планеты Земля, что ставило крест на экстенсивном развитии в рамках капиталистического инструментария. Более того, даже для достижения современных результатов потребовалась изрядная кредитная накачка экономики, которая уже оказывает на систему близкое к предельному долговое давление.
При этом развитие современных СП привело к тому, что производство всё более и более автоматизировалось (роботизировалось). И если в начале индустриальной фазы шёл переток рабочей силы из сельского хозяйства в промышленность, то в последующем она из этих отраслей стала мигрировать уже в сферу услуг.
Что любопытно, на графике 1990 года оптимистично показана перспектива занятости населения в телекоммуникациях, что соответствовало тогдашнему буму в данной отрасли. Безусловно, телекоммуникации были некоторое время локомотивом роста, который закономерно сдулся по мере насыщения рынка услугами связи (сейчас занятость в России порядка 10%, куда, впрочем, включён ещё и Транспорт). При этом надо заметить, что существуют страны, где доля населения в промышленности, наоборот, растёт - это Китай, который не только осуществляет догоняющее развитие в рамках Индустриальной фазы, но и превратился, благодаря этому, в мастерскую мира.
Тем не менее, факт на лицо - потребность в трудовых ресурсах, которые производят реальный продукт (сельхозпроизводство, промышленные товары) сокращается, вытесняя население в сферу услуг, которая, мало того, что имеет свои пределы по абсорбцию человеческого потенциала, так на неё так же начинает оказывать давление новые СП в рамках цифровой экономики (торговля, такси). Впервые в мировой истории роль человека как Потребителя становится важнее Производителя. На наших глазах рождается новый, доселе неведомый класс Консьюмериата. Людей, которые потребляют больше, чем производят, при этом не являясь классическими иждивенцами прошлого (дети, старики, инвалиды). Это явный признак того, что внедрение современных СП (автоматика, робототехника, цифровые технологии) запустили процесс смены ПО. На выходе будет совершенно новое общество, отличающееся от индустриальной фазы развития ровно так же, как феодальные замки отличались от чадящих заводов времён промышленной революции. И новый классовый расклад будет играть здесь не последнюю роль.
Впрочем, об этом в следующий раз.
Наш кризис интересен (как, впрочем, и масштабен) тем, что связан, в первую очередь, со сменой фаз развития. А она в свою очередь зависит от появления/внедрения новых Средств Производства (СП), которые своим наличием будут активно воздействовать на Производственные Отношения (ПО) - то есть на устройство всех общественных институтов. Глобальность воздействия этого фактора на социальную эволюцию показаны на графике из монографии российских мир-системщиков Л. Гринина и А. Коротаева «Социальная макроэволюция: Генезис и трансформации Мир-Системы», где фазы развития зависят от принципов производства (взаимосвязанной системы СП и ПО). Впрочем, нечто подобное мы можем увидеть и у марксистов с их сменой формации, которые, впрочем, больше упирают на устройство социума, хотя что это, если не Надстройка (государство), которая взрастает на Базисе (читай экономике с её СП и ПО).
Так что перед нами, по словам А. Фурсова, кризис матрёшка. С одной стороны, смена ПО приводит к необратимым изменениям в обществе, на которые накладывается конечность глобального рынка в рамках капиталистического инструментария. С другой, вполне себе существуют местные структурные дисбалансы, вызванные неадекватной политикой национальных элит в условиях сложных исторических вызовов. Что, в общем, переводит современный кризис на новый уровень сложности. Оказывается, что убрать/переизбрать «Царя» ноне не является достаточным условием - нужно хочешь-не хочешь формировать новую, подчас, не имеющую аналогов общественно-экономическую структуру.
И хотя кризисы со сменой фаз развития случались в истории человечества не раз (являясь при этом достаточно редким общественно-социальным явлением), предлагаю не трогать перипетии превращения свободных охотников-собирателей в бесправных крестьян в рамках неолитической сельскохозяйственной революции, а обратиться к краткой истории индустриальной (промышленной на графике) фазы развития. Благо, что в нашей стране переход к ней состоялся менее столетия назад, что является вполне обозримым историческим сроком.
Эту тему я поднимал в посте об «Истоках Оптимистической трагедии». Суть её сводилась к тому, что России в рамках начинающейся эпохи тоталитарных войн по перекройке мировых рынков (ПМВ, ВМВ, «Холодная» война) срочно требовалось перевести своё общество на индустриальный формат производства.
При этом надо объяснить, что индустриальная фаза это не столько «Капитал» (который был и до индустриальной фазы, и, скорее всего, будет после), а определённый уровень развития Средств Производства и Производственных Отношений. Это значит, в стране должно быть организовано массовое производство, чьим символом являлся тогда фордовский конвейер, резко увеличивающий выпуск промышленной продукции. Которую в свою очередь должно потреблять общество массового спроса. Что подразумевает наличие у населения, которое из податного сословия превращается в граждан, денег не только на продукты первой необходимости, но и на промышленные товары. В общем, все тогдашние прогрессисты, что либералы, что коммунисты мечтали о государстве всеобщего благополучия (welfare state по буржуински), но каждый собирался реализовывать его в меру своей «испорченности».
К слову, индустриальное государство и само должно представлять из себя аналог завода, где люди-винтики прикреплены к огромному общественному конвейеру. И чем слаженней и чётче работает такое общество-фабрика, тем больше производит прибавочного продукта, который идёт, как на повышение его жизненного уровня, так и на борьбу за внешнюю гегемонию. При этом крестьянское население должно было встать к станку, а среди них (и прочих бывших сословий) выделится мощный класс инженеров - опоры этого государства и общества. А пока (до революции) в России под 80% процентов крестьянского населения, большинство из которых этот индустриализм видело в гробу и белых лаптях тапочках. Ибо на земле деды-прадеды жили, и детям-внукам завещали. А всё остальное - от Антихриста. Впрочем, социальной эволюции на мнение «кирпичиков» будущей формации банально наплевать. Проигравшие, в принципе, выкидываются на обочину истории со всеми вытекающими последствиями.
Советский переход к индустриальному способу производства произошёл в рамках рывка догоняющей модернизации. Догоняющей, это когда понятно «что делать» - т.е. по образу и подобию существующих (на передовом Западе) образцов.
Тем не менее, издержки этого процессы были велики. Можно сейчас спорить до хрипоты - насколько все произошедшие перегибы были обоснованы, и способна ли была система действовать более гуманно (причём, вопрос о времени и ресурсах стоит здесь весьма остро). Но факт остаётся фактом - значительная часть черезвычайщины в СССР раннего периода - плата за быстрый переход в новую фазу развития. Социальная эволюция это как трамвай с бдительным контролёром, где проезд «зайцем» не проканает. Хотя «поторговаться» не возбраняется.
Впрочем, не менее любопытна была следующая схватка за мировые рынки в рамках Второй мировой войны (ВМВ). А интересна она тем, что в ней участвовали, безусловные, лидеры (или стремящиеся к этому званию) индустриальной фазы развития со своими технологическими зонами, которые при этом по-разному реализовали принцип солидарности масс. Понятное дело, что крупный военный конфликт (а индустриальная фаза подразумевает тотальную войну с массовой мобилизацией) требует высокомотивированное общество, где все мужчины были потенциальными солдатами, а женщины при необходимости должны их заменить у станков фабрик и заводов. Понятное дело, что если в обществе существуют явные классовые противоречия, то условному рабочему будет не очень интересно гнить в окопе, а его жене на производстве в то время, как владелец капитала набивает себе карманы. Здесь потребуется или профессиональная армия, или маленькая победоносная война. Однако уже ПМВ показала, что нужны другие решения. Именно отсюда (как и в случае с массовым спросом) вытекает идея государства всеобщего благополучия. Воюет не податное сословие, а граждане, которые таким образом выполняют свой долг и получают пропуск в общество с развитой экономикой и социальными гарантиями.
В итоге на поле боя сошлись три силы, олицетворяющие разные подходы по созданию такого государства. Богатый западный мир (условные либералы), строил своё благополучие на ограбление колоний (в т.ч. за счёт технологической, а в последствии финансовой ренты). У национал-социализма (или проще - нацизма) - классовая солидарность осуществлялась за счёт ограбления соседних народов. А коммунисты, самые бедные на тот момент среди лидеров индустриального мира, базировали свою солидарность на отсутствии частной собственности. С одной стороны, ее рядовой гражданин выступал в роли небольшого акционера всего государства-фабрики, с другой, подвергался внеэкономической эксплуатации для построения её прочного базиса. Что, в общем, и обеспечивало должную устойчивость противоборствующих сил на фронтах Второй мировой. Ибо проигравшие лишались своего ресурса и, соответственно, относительно привилегированного положения в окружающем мире.
В результате кровавого противостояния нацисты проиграли. Что, впрочем, не остановило социальную конкуренцию, которая продолжилась между победителями уже в формате «Холодной» войны. Пока в начале 90-х не пал бастион мирового социализма - СССР.
Впрочем, сейчас я хочу обратить внимание на то, что как бы не отличались между собой противоборствующие социумы в ВМВ (нацисты, коммунисты и западные либералы) - все они строились на базисе индустриального способа производства, а их разброс как раз и определяется коридором возможностей, который эта фаза развития предоставляет миру. При этом надо понимать, что в реальности этот коридор был ещё более широк. Что для социалистов, которые могли мутировать от краткого ренессанса народных демократий в Восточной Европе до красных «монархий» в Северной Корее; что для либералов с их разбросом от скандинавского «социализма» до жёстких стратифицированных обществ Юго-западной Азии или апартеида в ЮАР. И это, не говоря о Третьем мире - где тоже каждой «твари» было по паре. Даже национал-социализм окончательно не умер, а, что самое ироничное, был реализован в версии Light в Израиле. Теми самыми евреями, которые в ВМВ очень серьёзно сами пострадал от нацистов. Это показатель того, что такая форма организации солидарности масс в определённых условиях весьма практична и не более того.
Итак, индустриальную фазу развития можно определить, как государство всеобщего благополучия, построенного на базисе массового производства и массового спроса, для борьбы за внешние рынки.
Что подразумевает и соответствующий подход к населению, которое проходит через сеть государственных/общественных структур (школа, армия) для получение стандартизированного гражданина со строго заданным разбросом индивидуальных параметров - условного человека-винтика: сочетающего неплохое, а, подчас, и хорошее образование, при этом дисциплинированного и трудолюбивого. Понятное дело, что идеал здесь не достижим и даже вреден (так как разделение труда в обществе требует разного человеческого материала), но основная масса должна соответствовать этому принципу. Там, где аналог такого воспитания был закреплён в традиции - как, например, в «рисовой» культуре Юго-восточной Азии - была достигнута высокая степень индустриализации уже в рамках догоняющей модернизации.
И всё было бы хорошо, если индустриализм не стал пробуксовывать. Причин для этого было множество, но я назову лишь основные.
Крушение СССР не только стало отсчётом нового, глобального мира с единственной, североамериканской, технологической зоной разделения труда. Оно ознаменовало конечность глобального рынка, ограниченного размерами планеты Земля, что ставило крест на экстенсивном развитии в рамках капиталистического инструментария. Более того, даже для достижения современных результатов потребовалась изрядная кредитная накачка экономики, которая уже оказывает на систему близкое к предельному долговое давление.
При этом развитие современных СП привело к тому, что производство всё более и более автоматизировалось (роботизировалось). И если в начале индустриальной фазы шёл переток рабочей силы из сельского хозяйства в промышленность, то в последующем она из этих отраслей стала мигрировать уже в сферу услуг.
Что любопытно, на графике 1990 года оптимистично показана перспектива занятости населения в телекоммуникациях, что соответствовало тогдашнему буму в данной отрасли. Безусловно, телекоммуникации были некоторое время локомотивом роста, который закономерно сдулся по мере насыщения рынка услугами связи (сейчас занятость в России порядка 10%, куда, впрочем, включён ещё и Транспорт). При этом надо заметить, что существуют страны, где доля населения в промышленности, наоборот, растёт - это Китай, который не только осуществляет догоняющее развитие в рамках Индустриальной фазы, но и превратился, благодаря этому, в мастерскую мира.
Тем не менее, факт на лицо - потребность в трудовых ресурсах, которые производят реальный продукт (сельхозпроизводство, промышленные товары) сокращается, вытесняя население в сферу услуг, которая, мало того, что имеет свои пределы по абсорбцию человеческого потенциала, так на неё так же начинает оказывать давление новые СП в рамках цифровой экономики (торговля, такси). Впервые в мировой истории роль человека как Потребителя становится важнее Производителя. На наших глазах рождается новый, доселе неведомый класс Консьюмериата. Людей, которые потребляют больше, чем производят, при этом не являясь классическими иждивенцами прошлого (дети, старики, инвалиды). Это явный признак того, что внедрение современных СП (автоматика, робототехника, цифровые технологии) запустили процесс смены ПО. На выходе будет совершенно новое общество, отличающееся от индустриальной фазы развития ровно так же, как феодальные замки отличались от чадящих заводов времён промышленной революции. И новый классовый расклад будет играть здесь не последнюю роль.
Впрочем, об этом в следующий раз.