юбилейное № 8
Шестидневная война, 1967-2017
Часть VIII. "Эшколь, дай приказ!"
Дов Конторер
Продолжение. Начало в номерах "Вестей" от 6, 13, 20, 27 апреля, 4, 11 и 18 мая с.г.
Убежденность в том, что война неизбежна и что правительство упускает время, подвергая страну смертельной опасности, не было присуще одним генералам. Когда Насер перекрыл Тиранский пролив, этим настроением оказались охвачены достаточно широкие круги в израильском обществе, и оно обретало все более ясное выражение в печати. Положившись на интуицию, современный читатель сказал бы, что требование решительных действий особенно твердо звучало тогда со стороны национально-религиозных кругов, оказавшихся после войны в авангарде поселенческой деятельности. Но в действительности Национально-религиозная партия (МАФДАЛ), предшественница современного Еврейского дома, была в 1967 году одной из самых умеренных сил в коалиции Леви Эшколя. И столь же удивительным сегодня покажется то, что с особенно громкими обвинениями в адрес Эшколя и его "бездействующего кабинета" выступала в то время газета "Гаарец".
Хлесткие обвинения сопровождались требованием о создании правительства национального единства, в котором портфель министра обороны, традиционно находившийся в Израиле в руках премьер-министра, отойдет к другому политику, понимающему в военных вопросах. "Гаарец", последовательно поддерживавшая партию РАФИ, всячески помогала Бен-Гуриону в создании впечатления о том, что Леви Эшколь является неумелым руководителем и что его беспомощность особенно ощущается на посту главы военного ведомства. Достигнутые при Эшколе успехи в строительстве вооруженных сил позволяют утверждать, что эта критика не была справедливой, но сложившийся образ политика часто бывает сильнее, чем его реальные качества. Образ Эшколя, далекий от идеала мачо, не соответствовал напряженной обстановке 1967 года.
Ситуацию усугубило радиовыступление премьер-министра 28 мая. Эшколь, перенесший незадолго до описываемых событий операцию по удалению катаракты, сбился при чтении исправленного от руки текста. Слушателям показалось, что глава правительства заикается и пребывает в растерянности, в следствие чего Эшколь окончательно утратил способность сопротивляться популярному требованию о назначении министром обороны авторитетного специалиста в военных вопросах. Он хотел уступить этот пост Игалю Алону, однако давление общественных групп, настроение которых четче всего выражала "Гаарец", вынудило его принять иное решение, и 1 июня министром обороны был назначен Моше Даян. Вместе с ним министрами без портфелей в обновленное правительство вошли Менахем Бегин и Йосеф Сапир, представлявшие блок Херута и Либеральной партии.
Это было первое в политической истории Израиля правительство национального единства, в котором Бегин получил свой первый министерский опыт, но более важным в условиях предвоенного кризиса было то, что на посту министра обороны оказался Даян. Связанный с его назначением положительный психологический эффект был чрезвычайно велик, даже если фактический вклад Даяна в победу 1967 года остается предметом споров.
Неудачному радиовыступлению премьер-министра предшествовало заседание правительства, начавшееся по возвращении Аббы Эвена из Вашингтона поздно вечером 27 мая. Заседание было прервано на несколько часов утром следующего дня и возобновлено после полудня, с получением нового послания Линдона Джонсона премьер-министру Эшколю. Президент возвращался к своему требованию о том, чтобы Израиль ни в коем случае не начинал военные действия первым; новым в его послании было упоминание о готовности США немедленно взяться, совместно с Великобританией, за организацию международного морского конвоя в Эйлат.
До перерыва голоса в правительстве разделились поровну: половина министров, включая Эшколя, выступала за немедленное начало военных действий, другая половина - за отсрочку решения (например, на 48 часов, как предлагал Эвен). Если бы премьер-министр настоял на немедленном голосовании, его голос был бы признан решающим, но вместо этого Эшколь предложил отложить голосование до вечера. Когда члены правительства снова встретились во второй половине дня, послание президента Джонсона убедило их дать дополнительный шанс политическим усилиям США. Решение о начале военных действий было отложено на две-три недели, и премьер-министр, выступая по радио, оповещал сограждан о ситуации в регионе, предпринимаемых международных усилиях и итогах состоявшегося заседания правительства.
Вскоре после этого Эшколь явился на совещание Генштаба в сопровождении Игаля Алона и своего военного секретаря Исраэля Лиора. Посетить Высший командный пункт его убедил Ицхак Рабин. Разочарованный новой отсрочкой, он сказал Эшколю, что тот обязан лично объяснить решение правительства высшим командирам ЦАХАЛа. С этим оказалось связано событие, вошедшее в историю Израиля под громким названием "бунт генералов". Бунта как такового не было, но состоявшаяся 28 мая беседа премьер-министра с членами Генштаба носила настолько острый характер, что использование полемически усиленного выражения "бунт" в данном случае если не оправданно, то понятно.
Эшколь сообщил военным о результатах завершившегося визита Эвена в Европу и США, о своей ночной встрече с послом Чувахиным, о посланиях Косыгина и Джонсона. Обещанный последним международный конвой в Эйлат был представлен премьер-министром в качестве основного соображения, основываясь на котором правительство решило воздержаться на данном этапе от начала военных действий. Вслед за тем выступавшие один за другим генералы излагали премьер-министру свои аргументы против дальнейшего промедления. Эшколю, в частности, было сказано, что он напрасно полностью сосредоточился на вопросе о блокаде пролива и что им игнорируются все остальные, не менее важные, аспекты военно-политического кризиса, которые останутся в силе, даже если вопрос о блокаде удастся решить каким-нибудь образом.
В качестве еще одного исторического курьеза отметим, что самую жесткую позицию на совещании занял начальник Интендантского управления Матитьягу Пелед, требовавший от Эшколя "прекратить этот позор". Пелед станет впоследствии одним из виднейших деятелей радикальной израильской левой, соучредителем арабско-еврейской партии "Прогрессивный список за мир", но в мае 1967 года он, помимо общих стратегических соображений, учитывал и такой аспект сложившейся ситуации, как опасность преждевременной растраты запасов топлива, продовольствия и пр. отмобилизованной армией. Израиль действительно столкнулся с дефицитом топлива, но уже после войны. Если бы предвоенное выжидание затянулось до середины июня, эта проблема возникла бы еще в ходе войны, и Пелед понимал ее лучше других уже и в силу того, что именно он отвечал за снабжение ЦАХАЛа.
В схожем ключе, хотя и несколько мягче высказывались командующие округами, командиры дивизий и начальник Оперативного управления Эзер Вейцман, который еще до совещания Генштаба ворвался в кабинет премьер-министра со словами:
- Эшколь, дай приказ, и ЦАХАЛ приступит к делу! Зачем тебе Моше Даян? Кому нужен Игаль Алон? Сильная армия ждет твоего приказа, чтобы выиграть эту войну!
Однако, несмотря на исключительно острый тон состоявшейся дискуссии, премьер-министр заставил Генштаб подчиниться решению правительства. Воля гражданского политического руководства возобладала над страстной уверенностью генералов в необходимости начать военные действия безотлагательно.
Отсрочка требовала вернуть экономике недостающие рабочие руки, и сразу же по завершении встречи Эшколя с военными был отдан приказ о демобилизации 30 тысяч резервистов (общее число призванных составляло к тому моменту порядка 100 тысяч человек). Одновременно с этим было решено направить директора Моссада в Вашингтон, где Меир Амит должен был встретиться с главой ЦРУ Ричардом Хелмсом и узнать у него, каковы конкретные шаги, которые готов предпринять Белый дом с целью деблокирования Тиранского пролива, и каким будет их график. Рабину было предписано срочно вылететь в Рим и выяснить у начальника итальянского Генштаба, на чем основывается его предупреждение Израилю; в телеграмме, присланной им израильскому коллеге 27 мая, говорилось, что Насер, скорее всего, нанесет удар первым, если ЦАХАЛ не начнет военные действия в ближайшие четыре-пять дней.
* * *
Следующий резкий и теперь уже определяющий поворот в развитии военно-политической ситуации на Ближнем Востоке случился 30 мая. В этот день король Иордании прибыл в Каир и в торжественной обстановке, перед телекамерами, подписал военное соглашение с Насером. Вооруженные силы Иордании переподчинялись египетскому командованию, отводились от сирийской границы и направлялись к границе с Израилем. Хусейн также давал официальное согласие допустить на территорию своего королевства иракские войска.
Израиль предоставил простор для миротворческих усилий США и фактически снизил в связи с этим боеготовность собственных сил, осуществив частичную демобилизацию резервистов, а вокруг него все туже сжималось кольцо военной блокады. 31 мая на Синае находилось уже 15 египетских пехотных бригад и 4 танковые бригады, не считая частей АОП в секторе Газы и египетского гарнизона в Шарм-аш-Шейхе. Эти силы имели на вооружении 914 танков, 878 артиллерийских установок и 588 противотанковых систем, включая ПТРК "Шмель". Новая линия поведения Хусейна вернула Иорданию на второе место в списке стратегических угроз, а на севере тем временем осуществлялось заметное усиление сирийской группировки на Голанских высотах.
1 июня правительство Израиля уже сильно сомневалось в правильности решения об отсрочке, принятого им четыре дня назад. Изменившееся умонастроение министров было обусловлена военным союзом Хусейна с Насером и наметившимся отходом США от четких обязательств, изложенных в последнем послании Джонсона. Эта переоценка лишь совпала по времени с приходом Моше Даяна в военное ведомство, однако в общественном сознании израильтян знамением последовавших перемен стало именно назначение Даяна.
Днем раньше директор Моссада прибыл в Вашингтон и начал серию встреч с руководителями американских спецслужб. Формулировка задачи, поставленной перед ним Леви Эшколем, несколько изменилась со времени принятия решения о его поездке. Перед самым отлетом Амита премьер-министр поручил ему выяснить, насколько твердым является адресованное Израилю требование не начинать военные действия первым. Из бесед с директором ЦРУ и другими руководителями разведсообщества США Амит заключил, что Израилю бесполезно ждать международного конвоя в Эйлат, которым будет снята блокада: война во Вьетнаме заставляла американцев с большим опасением относиться к перспективе увязнуть в военном конфликте на Ближнем Востоке. Из этих же бесед следовало, что позиция Белого дома против израильского превентивного удара, вероятно, смягчилась на фоне последних событий. Получить более определенный ответ Меир Амит рассчитывал в ходе встречи с министром обороны США Робертом Макнамарой.
Встреча состоялась 1 июня. Директор Моссада сказал главе Пентагона, что американцам не приходилось бы опасаться быть втянутыми в конфликт на Ближнем Востоке, если бы они еще десять дней назад позволили Израилю "сделать черную работу". Макнамара задал несколько конкретных вопросов: сколько времени продлится война? К каким потерям в этой войне готов Израиль? Амит давал четкие, короткие ответы: для решения главной военной задачи Израилю хватит двух дней; израильские потери будут значительными, но не такими, как в 1948 году (в Войну за независимость Израиль потерял убитыми свыше 6370 человек; один процент своего еврейского населения). Затем, желая добиться от своего собеседника внятного высказывания о превентивном ударе, Амит сказал Макнамаре, что он вернется домой с рекомендацией начать военные действия. "Вы говорили четко и ясно, - ответил ему глава Пентагона. - Ваша миссия оказалась весьма полезной".
По ходу беседы с Амитом американский министр обороны дважды разговаривал по телефону с Линдоном Джонсоном, и его последние слова можно было понять как отражающие позицию президента. Рассчитывать на более внятный ответ не приходилось. Американцы не давали Израилю "зеленый свет", но ими был выключен красный, запретный сигнал. Это означало, что Израиль может действовать на свой страх и риск - без каких-либо обязательств со стороны США, но также и без опасения жестких политических санкций Белого дома.
2 июня израильский кабинет и форум Генштаба провели совместное совещание, по итогам которого было решено собрать все правительство в воскресенье, 4 июня, для проведения последней дискуссии по вопросу об устранении военной угрозы со стороны возглавляемой Египтом коалиции. Это многочасовое заседание завершилось принятием следующего решения:
1. Выслушав доклады премьер-министра, министра обороны, начальника Генерального штаба и начальника Разведуправления Генштаба о военно-политической ситуации [на Ближнем Востоке,] правительство констатирует, что армии Египта, Сирии и Иордании готовы к немедленному нападению [на Израиль] на нескольких фронтах и что такое нападение составит угрозу существованию Государства Израиль.
2. Правительство принимает решение начать военные действия, которыми Израиль будет избавлен от удушающего кольца военной блокады и которыми будет предотвращено ожидаемое нападение вооруженных сил, находящихся в подчинении Объединенного арабского командования.
3. Правительство наделяет премьер-министра и министра обороны полномочиями утвердить время начала военных действий по предложению начальника Генерального штаба.
4. Членам правительства должна безотлогательно предоставляться информация о ходе военных действий.
За решение проголосовали 18 министров; два представителя Объединенной рабочей партии (МАПАМ) Исраэль Барзилай и Мордехай Бен-Тов голосовали за собственное предложение, повторявшее в основном решение правительства от 28 мая.
* * *
Утром 5 июня израильские ВВС приступили к осуществлению операции "Мокéд" ("Фокус"), план которой был полностью разработан и утвержден еще в марте, на случай гипотетического обострения конфликта с Египтом и другими арабскими странами. Три недели предвоенного выжидания были использованы для проведения интенсивных ремонтных работ, благодаря которым число технически исправных истребителей-бомбардировщиков в израильских ВВС увеличилось со 147 до 194 самолетов; в их числе были машины французского производства "Мираж-3", "Супер-Мистэ́р", "Мистэ́р", "Вотур" и "Ураган". В тот же период число учебно-боевых самолетов "Фуга Магистр", годных к использованию в качестве легких штурмовиков, было доведено с 4 до 42 машин.
Этими силами надлежало нейтрализовать военно-воздушную мощь пяти государств, имевших в общей сложности 826 истребителей, бомбардировщиков, военно-транспортных самолетов и вертолетов. Задача усложнялась тем, что самолеты "Ураган", на которые приходилось более четверти израильских истребителей-бомбардировщиков, не были способны противостоять в воздушном бою ни одному из имевшихся у Египта 242 истребителей и истребителей-бомбардировщиков. Таким образом, формальное соотношение сил Израиля и Египта по числу боевых самолетов (1:1,25) не отражало фактического соотношения их сил, составлявшего 1:1,8 в пользу Египта. Компенсировать это должен был фактор внезапности, помноженный на несомненное превосходство Израиля во всем, что касалось выучки пилотов, систем контроля и управления боем, эффективности ПВО, качества развединформации и уровня технического обслуживания самолетов. Отмеченное превосходство подтверждалось тем, что в каждом из тринадцати воздушных боев, имевших место с 1963 года до Шестидневной войны, египетские и, главным образом, сирийские ВВС теряли хотя бы один самолет, тогда как Израиль потерял один самолет во всех этих боях.
В условиях взвинченной напряженности и взаимной подозрительности, характеризовавших ситуацию на Ближнем Востоке в последние предвоенные дни, достижение эффекта полной внезапности казалось практически нереальным. 2 июня Насер сказал своим генералам, что израильского удара следует ждать "в ближайшие 48-72 часа и никак не позднее 5 июня". К такому выводу располагали многие факторы: масштабы мобилизации, все более глубокие разведрейды израильских самолетов, назначение министром обороны Моше Даяна и то, что в Иорданию уже направлялись иракские войска, а их появление на территории хашимитского королевства всегда рассматривалось Израилем как повод для начала войны. Египетскому президенту было ясно, что выбора у Израиля не осталось. Генералы требовали, чтобы Египет ударил первым, но Насер считал необходимым уступить Израилю инициативу первого удара и статус агрессора.
Выступавший после него начальник военной разведки Мухаммед Ахмед Садек предложил отвести египетские самолеты с передовых авиабаз на Синае в глубь египетской территории. Ему возразил командующий ВВС Сидки Махмуд, опасавшийся, что отвод самолетов с Синая негативно скажется на боевом духе египетских пилотов. Насер спросил, каких потерь ожидает Махмуд, если Израиль ударит первым. Командующий ВВС полагал, что в этом случае Египет потеряет 15-20 процентов своих самолетов. Насер поинтересовался, какие потери Египет сможет причинить Израилю с оставшимися у него самолетами. Махмуд выразил уверенность в том, что оставшихся сил египтянам хватит для уничтожения 60-70 процентов израильской авиации. Было решено, что такой результат устраивает Каир.
Насер угадал дату: 5 июня. Но действительность израильского первого удара многократно превзошла самые худшие ожидания египетских генералов. Время над целью было назначено израильским пилотам на 7 часов 45 минут: в это время у египетских летчиков был завтрак, и большинство из них находилось в столовых. Полагая, что израильская атака будет, скорее всего, предпринята на рассвете, египтяне построили режим патрулирования таким образом, что их дежурные истребители приземлялись на своих базах в 7.15. В момент, определявшийся израильским командованием как "время над целью", в воздухе находилось только три египетских истребителя.
Два военно-транспортных Ил-14 вылетели в это время с расположенного в дельте Нила аэродрома Эль-Маза. На борту одного них находились фельдмаршал Амер и командующий египетскими ВВС Сидки Махмуд, следовавшие на синайскую авиабазу Бир-Тамада; другим транспортником летели премьер-министр Ирака Абдель-Рахман Ареф и высокопоставленный советский военный советник, направлявшиеся на расположенный к северу от Каира аэродром Абу-Сувейр.
В первой ударной волне израильских ВВС участвовали 173 истребителя-бомбардировщика. Вылетев с десятка разных аэродромов 46 звеньями, они соединились в условленных точках в ударные группы и направились к целям, соблюдая строжайший режим радиомолчания. Даже в случае аварии израильским пилотам запрещалось подавать сигнал бедствия; им следовало молча катапультироваться или погибнуть вместе с машиной. Появление в воздухе столь значительного числа израильских самолетов зафиксировал новейший иорданский радар британского производства. Дежурным офицером был подан условный сигнал "Инáб" ("Виноград"), предупреждавший о начале войны; сигнал был получен египетским штабом в Аммане и передан далее в Каир, но там не успели отреагировать на него должным образом.
Удар планировался по девяти египетским аэродромам, однако успешное выполнение задачи позволило израильским ВВС дополнительно атаковать еще две авиабазы противника. Четыре подвергшихся бомбардировке аэродрома находились на Синае, три - в зоне Суэцкого канала, три - в дельте Нила, один - на юге Египта. Всего самолетами первой волны было уничтожено 197 самолетов противника, т.е. около половины египетских ВВС, включая большинство имевшихся у Египта бомбардировщиков. Взлетные полосы и рулежные дорожки большинства атакованных аэродромов были выведены из строя. Израильскими ВВС в этих атаках было безвозвратно потеряно восемь самолетов, и еще пять его самолетов вышли из строя на сутки и более; пять израильских пилотов погибли, трое получили ранения, двое оказались в плену.
Поступавшие еще до возвращения на базы отчеты израильских пилотов и донесения разведки о начавшейся эвакуации уцелевших египетских самолетов на тыловые аэродромы позволили оперативно откорректировать цели второй ударной волны. Вернувшиеся самолеты были быстро заправлены, перевооружены и снова подняты в воздух. Уже в 9 часов 34 минуты на египетские авиабазы обрушился новый, почти столь же мощный удар: во второй ударной волне участвовали 164 израильских самолета. Повторной бомбардировке подверглись восемь атакованных ранее авиабаз и, кроме того, были атакованы еще шесть египетских аэродромов, которым не досталось от первой волны. Ударам также подверглись радарные установки и иные средства радиоэлектронной борьбы. В результате этих атак было уничтожено еще 107 самолетов противника; израильскими ВВС был потерян один самолет, пилот которого погиб.
Все это время воздушное пространство Израиля защищали минимальные силы. Около полудня сирийская авиация атаковала ряд военных и хозяйственных объектов в районе Киннерета и в Изреэльской долине; сирийцы также пытались атаковать аэродром Мегиддо и нефтеочистительные сооружения в Хайфском заливе. Два сирийских самолета были сбиты израильскими пилотами; ущерб от предпринятых сирийцами атак оказался минимальным. Параллельно с этим иорданская артиллерия начала обстрел израильской части Иерусалима, аэродрома Рамат-Давид в Изреэльской долине и ряда других объектов, находившихся в зоне ее поражения, а иорданские ВВС атаковали Нетанью (видимо, спутав этот город с Тель-Авивом), артиллерийскую позицию ЦАХАЛа у мошава Кфар-Яабец в Шаронской долине и аэродром Кфар-Сыркин, уничтожив там один транспортный самолет. Наконец, около 14.00 иракский бомбардировщик Ту-16, намеревавшийся атаковать аэродром Рамат-Давид, по ошибке сбросил бомбы на расположенный неподалеку от него мошав Нахалаль. Сбитый израильскими пилотами, этот самолет упал на военную базу Махане-Амос, в результате чего погибли 16 военнослужащих ЦАХАЛа.
Опасаясь советского вмешательства в войну на стороне Сирии, израильское правительство решило не начинать военные действия против этой страны по собственной инициативе, но в тот момент, когда сирийские ВВС атаковали Израиль, это решение утратило силу. Равным образом у Израиля появилась веская причина для бомбардировки иорданских и иракских аэродромов. Третья ударная волна, стартовавшая в 12 часов 45 минут, включала 85 вылетов с целью бомбардировки египетских объектов, 67 вылетов в Сирию, 48 вылетов в Иорданию и один воздушный удар по ближайшему к Израилю иракскому аэродрому Н-3. Из одиннадцати атакованных тогда египетских аэродромов только один, расположенный на юге Египта, не подвергался бомбардировке ранее. На нем не было самолетов, но он мог быть использован для посадки вылетевших из Йемена египетских истребителей.
Воздушные удары по авиабазам противника наносились до захода солнца, но уже в 10.35 командующий израильскими ВВС Мордехай Ход доложил Ицхаку Рабину: "Египетских ВВС больше не существует". Потеряв в первый день войны 26 своих самолетов (19 при налетах на авиабазы противника и 7 при оказании тактической поддержки наземным войскам), Израиль обеспечил себе абсолютное господство в воздухе. Последующие подсчеты показали, что в результате операции "Мокед" Египет потерял 347 самолетов и вертолетов, Сирия - 61 самолет и вертолет, Иордания - 21 самолет, Ирак - 21 самолет, Ливан - 1 самолет, так что в общей сложности арабскими государствами было потеряно свыше 450 летательных аппаратов. Египетские ВВС были уничтожены на 80 процентов, сирийские - на 60 процентов, иорданские - почти полностью.
В числе уничтоженных самолетов противника было 289 истребителей, 41 истребитель-бомбардировщик, 61 бомбардировщик, 44 военно-транспортных самолета и 16 вертолетов. Многие атакованные Израилем аэродромы были полностью выведены из строя, другие могли использоваться с очень большими сложностями.
Забегая вперед, отметим, что всего в Шестидневную войну израильскими ВВС было потеряно 46 самолетов - пятая часть их боевого состава, с учетом учебно-боевых самолетов. Арабские потери были на порядок больше (469 самолетов, включая полсотни сбитых в воздушных боях), но нужды Египта и Сирии стали сразу же восполняться Советским Союзом, тогда как Израиль, ходивший под французским эмбарго, еще должен был добиваться согласия Белого дома на поставку "Скайхоков".
...Эшколь оказался прав: первые пять минут предрешили исход войны. Многие израильские пилоты первой ударной волны говорили впоследствии: "Отбомбившись по своим целям, я подумал, что если остальные справились со своей задачей так же успешно, как мы на своем участке, война уже выиграна Израилем". Феноменальный успех операции "Мокед" позволил израильским ВВС приступить к оказанию интенсивной поддержки наземным силам ЦАХАЛа на несколько часов раньше первоначально намеченного срока. Более того, масштабы успеха позволили отменить по крайней мере одну наземную операцию (высадку морского десанта западнее Эль-Ариша), высвободив презназначавшиеся для нее силы для использования на иорданском фронте.
Но масштабы постигшей Египет военной катастрофы осознавались немногими. Египетская пропаганда вовсю трубила о паническом отступлении израильских войск к Тель-Авиву, а Израиль не пытался ее опровергнуть, желая выиграть максимум времени до политического вмешательства великих держав в конфликт на Ближнем Востоке. Напротив, Даян приказал направить журналистов в Нахаль-Оз и другие израильские поселения на юге, находившиеся под абстрелом египетской артиллерии. Сообщение израильского командования, составленное еще накануне и переданное 5 июня по радио в 8 утра, гласило:
С раннего утра на Южном фронте ведутся тяжелые бои с египетскими воздушными и танковыми силами, двинувшимися в сторону Израиля. Армия обороны Израиля сдерживает их наступление.
Фельдмаршал Амер, будь он умнее, уже мог бы догадаться о том, что ожидает Египет: его самолет только что метался полтора часа над Синаем, не имея возможности приземлиться ни на одном из находящихся там аэродромов, но когда он в конце концов приземлился в Каире, Амер приказал Сидки Махмуду обеспечить воздушное прикрытие действиям египетских войск по плану " "Фáхед", предусматривавшему глубокий прорыв к Тель-Авиву.
* * *
Когда израильские пилоты завершали первый заход на египетские авиабазы, переданный войскам условный сигнал "Садин адóм" ("Красная простыня") привел в движение наземные силы ЦАХАЛа на египетском фронте. Части дивизии Исраэля Таля, главной ударной силы на юге, атаковали позиции АОП в секторе Газы и укрепленный район 7-й египетской дивизии между Рафиахом и Эль-Аришем. Южнее, на стыке позиционных районов 7-й и 2-й египетских дивизий, ударила передовая бригада дивизии Авраама Йоффе, целью которой был перекресток Бир-Лахфан в двадцати километрах к югу от Эль-Ариша. Оказавшись там, она должна была перекрыть путь на север, к приморской автодороге, силам 3-й египетской дивизии, сосредоточенным в районе Бир-Хасаны и Габель-Либани.
Еще южнее укрепленные позиции 2-й египетской дивизии и приданных ей частей усиления атаковала в районе Кусеймы и Абу-Агейлы дивизия Ариэля Шарона. Наконец, в районе Кантиллы, в шестидесяти километрах к северу от Эйлата, передовые позиции 6-й египетской дивизии, защищавшей путь в центральную часть Синая и к перевалу Митле, атаковала 8-я механизированная бригада Авраама (Альберта) Мандлера, наносившая отвлекающий удар. Общее руководство действиями наступавших в секторе Газы и на Синае 84-й (Таль), 31-й (Йоффе) и 38-й (Шарон) дивизий ЦАХАЛа осуществлял командующий ЮВО Йешаягу Гавиш.
Первые два дня боев на юге не были легкими. ЦАХАЛ решал поставленные перед ним задачи, преодолевая упорное сопротивление противника. Тем не менее, уже в первый день боев израильскому правительству пришлось задуматься над возможностью немедленного начала наземных военных действий против Иордании.
Король Хусейн, поверивший заверениям египтян, убеждавших его в том, что их армия ведет успешное наступление, расстался с характерной для него осторожностью. В 10.10 иорданское радио сообщило, что израильские ВВС атакуют иорданские аэродромы, что было неправдой: до первого удара по иорданским авиабазам оставалось два с половиной часа. Но король как будто искал повод не остаться в стороне от войны. Израиль решил доверительным образом, не разрушая публичной картины, которую рисовала египетская пропаганда, известить Хусейна о реальном положении дел. В 11.05 через офицера ООН и американского посла в Тель-Авиве королю было передано официальное сообщение о том, что египетские ВВС уничтожены. Израиль настоятельно рекомендовал Хусейну не вмешиваться, но в этот момент иорданские самолеты уже вылетели на бомбардировку объектов в Израиле, и король не стал отменять приказ.
В 11.31 иорданская артиллерия начала обстрел израильского анклава на горе Скопус, киббуца Рамат-Рахель и ряда районов в израильской части Иерусалима. Жертвами обстрела стали 12 мирных жителей; снарядами были повреждены здание Кнессета и резиденция президента Израиля. Сразу же после этого израильским ВВС был отдан приказ включить иорданские аэродромы и артиллерийские позиции в список подлежащих бомбардировке объектов. Рабин приказал приготовиться к захвату полосы, отделявшей анклав на горе Скопус от израильского Иерусалима, и районов, позволявших иорданской артиллерии вести обстрел израильских авиабаз. Даян разрешил силам СВО захватить полосу на севере Самарии, из которой осуществлялся обстрел аэродрома Рамат-Давид, не занимая при этом город Дженин. Он также отказался утвердить операцию по воссоединению горы Скопус с израильским Иерусалимом. Тем не менее, к такой операции было решено подготовиться и с этой целью 10-я пехотная бригада Ури Бен-Ари была переброшены из района Латрунского выступа к киббуцу Маале-ха-Хамиша. Ее задача состояла в том, чтобы отрезать Рамаллу от Иерусалима.
На этой стадии у короля Хусейна, уже потерявшего свои ВВС, еще оставалась возможность избежать более серьезного поражения в войне и территориальных потерь. Тем не менее в 14.15 иорданские силы вошли в демилитаризованную зону Армон ха-Нецив на юго-востоке Иерусалима, место расположения Органа ООН по выполнению условий перимирия (UNTSO), и полтора часа спустя они были выбиты оттуда силами 16-й Иерусалимской пехотной бригады Элиэзера Амитая.
После этого вопрос о воссоединении с анклавом на горе Скопус был решен положительно: операцию планировалось начать ночью, если до тех пор не будет объявлено прекращение огня на иорданском фронте. С целью наступления на Скопус через Полицейскую школу, Арсенальную горку и район Шейх-Джарах в Иерусалим перебрасывались подразделения 55-й парашютно-десантной бригады Моты Гура, которую ранее предполагалось высадить на Синае для перекрытия путей отхода египетским частям. Решение о захвате Старого города еще не было принято, но король Хусейн уже создал все предпосылки к тому, чтобы через два дня - 7 июня, 28 ияра по еврейскому календарю - случились события, которые будут впоследствии ежегодно отмечаться израильтянами как День освобождения Иерусалима.
Продолжение следует
"Вести", 25 мая 2017
Часть VIII. "Эшколь, дай приказ!"
Дов Конторер
Продолжение. Начало в номерах "Вестей" от 6, 13, 20, 27 апреля, 4, 11 и 18 мая с.г.
Убежденность в том, что война неизбежна и что правительство упускает время, подвергая страну смертельной опасности, не было присуще одним генералам. Когда Насер перекрыл Тиранский пролив, этим настроением оказались охвачены достаточно широкие круги в израильском обществе, и оно обретало все более ясное выражение в печати. Положившись на интуицию, современный читатель сказал бы, что требование решительных действий особенно твердо звучало тогда со стороны национально-религиозных кругов, оказавшихся после войны в авангарде поселенческой деятельности. Но в действительности Национально-религиозная партия (МАФДАЛ), предшественница современного Еврейского дома, была в 1967 году одной из самых умеренных сил в коалиции Леви Эшколя. И столь же удивительным сегодня покажется то, что с особенно громкими обвинениями в адрес Эшколя и его "бездействующего кабинета" выступала в то время газета "Гаарец".
Хлесткие обвинения сопровождались требованием о создании правительства национального единства, в котором портфель министра обороны, традиционно находившийся в Израиле в руках премьер-министра, отойдет к другому политику, понимающему в военных вопросах. "Гаарец", последовательно поддерживавшая партию РАФИ, всячески помогала Бен-Гуриону в создании впечатления о том, что Леви Эшколь является неумелым руководителем и что его беспомощность особенно ощущается на посту главы военного ведомства. Достигнутые при Эшколе успехи в строительстве вооруженных сил позволяют утверждать, что эта критика не была справедливой, но сложившийся образ политика часто бывает сильнее, чем его реальные качества. Образ Эшколя, далекий от идеала мачо, не соответствовал напряженной обстановке 1967 года.
Ситуацию усугубило радиовыступление премьер-министра 28 мая. Эшколь, перенесший незадолго до описываемых событий операцию по удалению катаракты, сбился при чтении исправленного от руки текста. Слушателям показалось, что глава правительства заикается и пребывает в растерянности, в следствие чего Эшколь окончательно утратил способность сопротивляться популярному требованию о назначении министром обороны авторитетного специалиста в военных вопросах. Он хотел уступить этот пост Игалю Алону, однако давление общественных групп, настроение которых четче всего выражала "Гаарец", вынудило его принять иное решение, и 1 июня министром обороны был назначен Моше Даян. Вместе с ним министрами без портфелей в обновленное правительство вошли Менахем Бегин и Йосеф Сапир, представлявшие блок Херута и Либеральной партии.
Это было первое в политической истории Израиля правительство национального единства, в котором Бегин получил свой первый министерский опыт, но более важным в условиях предвоенного кризиса было то, что на посту министра обороны оказался Даян. Связанный с его назначением положительный психологический эффект был чрезвычайно велик, даже если фактический вклад Даяна в победу 1967 года остается предметом споров.
Неудачному радиовыступлению премьер-министра предшествовало заседание правительства, начавшееся по возвращении Аббы Эвена из Вашингтона поздно вечером 27 мая. Заседание было прервано на несколько часов утром следующего дня и возобновлено после полудня, с получением нового послания Линдона Джонсона премьер-министру Эшколю. Президент возвращался к своему требованию о том, чтобы Израиль ни в коем случае не начинал военные действия первым; новым в его послании было упоминание о готовности США немедленно взяться, совместно с Великобританией, за организацию международного морского конвоя в Эйлат.
До перерыва голоса в правительстве разделились поровну: половина министров, включая Эшколя, выступала за немедленное начало военных действий, другая половина - за отсрочку решения (например, на 48 часов, как предлагал Эвен). Если бы премьер-министр настоял на немедленном голосовании, его голос был бы признан решающим, но вместо этого Эшколь предложил отложить голосование до вечера. Когда члены правительства снова встретились во второй половине дня, послание президента Джонсона убедило их дать дополнительный шанс политическим усилиям США. Решение о начале военных действий было отложено на две-три недели, и премьер-министр, выступая по радио, оповещал сограждан о ситуации в регионе, предпринимаемых международных усилиях и итогах состоявшегося заседания правительства.
Вскоре после этого Эшколь явился на совещание Генштаба в сопровождении Игаля Алона и своего военного секретаря Исраэля Лиора. Посетить Высший командный пункт его убедил Ицхак Рабин. Разочарованный новой отсрочкой, он сказал Эшколю, что тот обязан лично объяснить решение правительства высшим командирам ЦАХАЛа. С этим оказалось связано событие, вошедшее в историю Израиля под громким названием "бунт генералов". Бунта как такового не было, но состоявшаяся 28 мая беседа премьер-министра с членами Генштаба носила настолько острый характер, что использование полемически усиленного выражения "бунт" в данном случае если не оправданно, то понятно.
Эшколь сообщил военным о результатах завершившегося визита Эвена в Европу и США, о своей ночной встрече с послом Чувахиным, о посланиях Косыгина и Джонсона. Обещанный последним международный конвой в Эйлат был представлен премьер-министром в качестве основного соображения, основываясь на котором правительство решило воздержаться на данном этапе от начала военных действий. Вслед за тем выступавшие один за другим генералы излагали премьер-министру свои аргументы против дальнейшего промедления. Эшколю, в частности, было сказано, что он напрасно полностью сосредоточился на вопросе о блокаде пролива и что им игнорируются все остальные, не менее важные, аспекты военно-политического кризиса, которые останутся в силе, даже если вопрос о блокаде удастся решить каким-нибудь образом.
В качестве еще одного исторического курьеза отметим, что самую жесткую позицию на совещании занял начальник Интендантского управления Матитьягу Пелед, требовавший от Эшколя "прекратить этот позор". Пелед станет впоследствии одним из виднейших деятелей радикальной израильской левой, соучредителем арабско-еврейской партии "Прогрессивный список за мир", но в мае 1967 года он, помимо общих стратегических соображений, учитывал и такой аспект сложившейся ситуации, как опасность преждевременной растраты запасов топлива, продовольствия и пр. отмобилизованной армией. Израиль действительно столкнулся с дефицитом топлива, но уже после войны. Если бы предвоенное выжидание затянулось до середины июня, эта проблема возникла бы еще в ходе войны, и Пелед понимал ее лучше других уже и в силу того, что именно он отвечал за снабжение ЦАХАЛа.
В схожем ключе, хотя и несколько мягче высказывались командующие округами, командиры дивизий и начальник Оперативного управления Эзер Вейцман, который еще до совещания Генштаба ворвался в кабинет премьер-министра со словами:
- Эшколь, дай приказ, и ЦАХАЛ приступит к делу! Зачем тебе Моше Даян? Кому нужен Игаль Алон? Сильная армия ждет твоего приказа, чтобы выиграть эту войну!
Однако, несмотря на исключительно острый тон состоявшейся дискуссии, премьер-министр заставил Генштаб подчиниться решению правительства. Воля гражданского политического руководства возобладала над страстной уверенностью генералов в необходимости начать военные действия безотлагательно.
Отсрочка требовала вернуть экономике недостающие рабочие руки, и сразу же по завершении встречи Эшколя с военными был отдан приказ о демобилизации 30 тысяч резервистов (общее число призванных составляло к тому моменту порядка 100 тысяч человек). Одновременно с этим было решено направить директора Моссада в Вашингтон, где Меир Амит должен был встретиться с главой ЦРУ Ричардом Хелмсом и узнать у него, каковы конкретные шаги, которые готов предпринять Белый дом с целью деблокирования Тиранского пролива, и каким будет их график. Рабину было предписано срочно вылететь в Рим и выяснить у начальника итальянского Генштаба, на чем основывается его предупреждение Израилю; в телеграмме, присланной им израильскому коллеге 27 мая, говорилось, что Насер, скорее всего, нанесет удар первым, если ЦАХАЛ не начнет военные действия в ближайшие четыре-пять дней.
* * *
Следующий резкий и теперь уже определяющий поворот в развитии военно-политической ситуации на Ближнем Востоке случился 30 мая. В этот день король Иордании прибыл в Каир и в торжественной обстановке, перед телекамерами, подписал военное соглашение с Насером. Вооруженные силы Иордании переподчинялись египетскому командованию, отводились от сирийской границы и направлялись к границе с Израилем. Хусейн также давал официальное согласие допустить на территорию своего королевства иракские войска.
Израиль предоставил простор для миротворческих усилий США и фактически снизил в связи с этим боеготовность собственных сил, осуществив частичную демобилизацию резервистов, а вокруг него все туже сжималось кольцо военной блокады. 31 мая на Синае находилось уже 15 египетских пехотных бригад и 4 танковые бригады, не считая частей АОП в секторе Газы и египетского гарнизона в Шарм-аш-Шейхе. Эти силы имели на вооружении 914 танков, 878 артиллерийских установок и 588 противотанковых систем, включая ПТРК "Шмель". Новая линия поведения Хусейна вернула Иорданию на второе место в списке стратегических угроз, а на севере тем временем осуществлялось заметное усиление сирийской группировки на Голанских высотах.
1 июня правительство Израиля уже сильно сомневалось в правильности решения об отсрочке, принятого им четыре дня назад. Изменившееся умонастроение министров было обусловлена военным союзом Хусейна с Насером и наметившимся отходом США от четких обязательств, изложенных в последнем послании Джонсона. Эта переоценка лишь совпала по времени с приходом Моше Даяна в военное ведомство, однако в общественном сознании израильтян знамением последовавших перемен стало именно назначение Даяна.
Днем раньше директор Моссада прибыл в Вашингтон и начал серию встреч с руководителями американских спецслужб. Формулировка задачи, поставленной перед ним Леви Эшколем, несколько изменилась со времени принятия решения о его поездке. Перед самым отлетом Амита премьер-министр поручил ему выяснить, насколько твердым является адресованное Израилю требование не начинать военные действия первым. Из бесед с директором ЦРУ и другими руководителями разведсообщества США Амит заключил, что Израилю бесполезно ждать международного конвоя в Эйлат, которым будет снята блокада: война во Вьетнаме заставляла американцев с большим опасением относиться к перспективе увязнуть в военном конфликте на Ближнем Востоке. Из этих же бесед следовало, что позиция Белого дома против израильского превентивного удара, вероятно, смягчилась на фоне последних событий. Получить более определенный ответ Меир Амит рассчитывал в ходе встречи с министром обороны США Робертом Макнамарой.
Встреча состоялась 1 июня. Директор Моссада сказал главе Пентагона, что американцам не приходилось бы опасаться быть втянутыми в конфликт на Ближнем Востоке, если бы они еще десять дней назад позволили Израилю "сделать черную работу". Макнамара задал несколько конкретных вопросов: сколько времени продлится война? К каким потерям в этой войне готов Израиль? Амит давал четкие, короткие ответы: для решения главной военной задачи Израилю хватит двух дней; израильские потери будут значительными, но не такими, как в 1948 году (в Войну за независимость Израиль потерял убитыми свыше 6370 человек; один процент своего еврейского населения). Затем, желая добиться от своего собеседника внятного высказывания о превентивном ударе, Амит сказал Макнамаре, что он вернется домой с рекомендацией начать военные действия. "Вы говорили четко и ясно, - ответил ему глава Пентагона. - Ваша миссия оказалась весьма полезной".
По ходу беседы с Амитом американский министр обороны дважды разговаривал по телефону с Линдоном Джонсоном, и его последние слова можно было понять как отражающие позицию президента. Рассчитывать на более внятный ответ не приходилось. Американцы не давали Израилю "зеленый свет", но ими был выключен красный, запретный сигнал. Это означало, что Израиль может действовать на свой страх и риск - без каких-либо обязательств со стороны США, но также и без опасения жестких политических санкций Белого дома.
2 июня израильский кабинет и форум Генштаба провели совместное совещание, по итогам которого было решено собрать все правительство в воскресенье, 4 июня, для проведения последней дискуссии по вопросу об устранении военной угрозы со стороны возглавляемой Египтом коалиции. Это многочасовое заседание завершилось принятием следующего решения:
1. Выслушав доклады премьер-министра, министра обороны, начальника Генерального штаба и начальника Разведуправления Генштаба о военно-политической ситуации [на Ближнем Востоке,] правительство констатирует, что армии Египта, Сирии и Иордании готовы к немедленному нападению [на Израиль] на нескольких фронтах и что такое нападение составит угрозу существованию Государства Израиль.
2. Правительство принимает решение начать военные действия, которыми Израиль будет избавлен от удушающего кольца военной блокады и которыми будет предотвращено ожидаемое нападение вооруженных сил, находящихся в подчинении Объединенного арабского командования.
3. Правительство наделяет премьер-министра и министра обороны полномочиями утвердить время начала военных действий по предложению начальника Генерального штаба.
4. Членам правительства должна безотлогательно предоставляться информация о ходе военных действий.
За решение проголосовали 18 министров; два представителя Объединенной рабочей партии (МАПАМ) Исраэль Барзилай и Мордехай Бен-Тов голосовали за собственное предложение, повторявшее в основном решение правительства от 28 мая.
* * *
Утром 5 июня израильские ВВС приступили к осуществлению операции "Мокéд" ("Фокус"), план которой был полностью разработан и утвержден еще в марте, на случай гипотетического обострения конфликта с Египтом и другими арабскими странами. Три недели предвоенного выжидания были использованы для проведения интенсивных ремонтных работ, благодаря которым число технически исправных истребителей-бомбардировщиков в израильских ВВС увеличилось со 147 до 194 самолетов; в их числе были машины французского производства "Мираж-3", "Супер-Мистэ́р", "Мистэ́р", "Вотур" и "Ураган". В тот же период число учебно-боевых самолетов "Фуга Магистр", годных к использованию в качестве легких штурмовиков, было доведено с 4 до 42 машин.
Этими силами надлежало нейтрализовать военно-воздушную мощь пяти государств, имевших в общей сложности 826 истребителей, бомбардировщиков, военно-транспортных самолетов и вертолетов. Задача усложнялась тем, что самолеты "Ураган", на которые приходилось более четверти израильских истребителей-бомбардировщиков, не были способны противостоять в воздушном бою ни одному из имевшихся у Египта 242 истребителей и истребителей-бомбардировщиков. Таким образом, формальное соотношение сил Израиля и Египта по числу боевых самолетов (1:1,25) не отражало фактического соотношения их сил, составлявшего 1:1,8 в пользу Египта. Компенсировать это должен был фактор внезапности, помноженный на несомненное превосходство Израиля во всем, что касалось выучки пилотов, систем контроля и управления боем, эффективности ПВО, качества развединформации и уровня технического обслуживания самолетов. Отмеченное превосходство подтверждалось тем, что в каждом из тринадцати воздушных боев, имевших место с 1963 года до Шестидневной войны, египетские и, главным образом, сирийские ВВС теряли хотя бы один самолет, тогда как Израиль потерял один самолет во всех этих боях.
В условиях взвинченной напряженности и взаимной подозрительности, характеризовавших ситуацию на Ближнем Востоке в последние предвоенные дни, достижение эффекта полной внезапности казалось практически нереальным. 2 июня Насер сказал своим генералам, что израильского удара следует ждать "в ближайшие 48-72 часа и никак не позднее 5 июня". К такому выводу располагали многие факторы: масштабы мобилизации, все более глубокие разведрейды израильских самолетов, назначение министром обороны Моше Даяна и то, что в Иорданию уже направлялись иракские войска, а их появление на территории хашимитского королевства всегда рассматривалось Израилем как повод для начала войны. Египетскому президенту было ясно, что выбора у Израиля не осталось. Генералы требовали, чтобы Египет ударил первым, но Насер считал необходимым уступить Израилю инициативу первого удара и статус агрессора.
Выступавший после него начальник военной разведки Мухаммед Ахмед Садек предложил отвести египетские самолеты с передовых авиабаз на Синае в глубь египетской территории. Ему возразил командующий ВВС Сидки Махмуд, опасавшийся, что отвод самолетов с Синая негативно скажется на боевом духе египетских пилотов. Насер спросил, каких потерь ожидает Махмуд, если Израиль ударит первым. Командующий ВВС полагал, что в этом случае Египет потеряет 15-20 процентов своих самолетов. Насер поинтересовался, какие потери Египет сможет причинить Израилю с оставшимися у него самолетами. Махмуд выразил уверенность в том, что оставшихся сил египтянам хватит для уничтожения 60-70 процентов израильской авиации. Было решено, что такой результат устраивает Каир.
Насер угадал дату: 5 июня. Но действительность израильского первого удара многократно превзошла самые худшие ожидания египетских генералов. Время над целью было назначено израильским пилотам на 7 часов 45 минут: в это время у египетских летчиков был завтрак, и большинство из них находилось в столовых. Полагая, что израильская атака будет, скорее всего, предпринята на рассвете, египтяне построили режим патрулирования таким образом, что их дежурные истребители приземлялись на своих базах в 7.15. В момент, определявшийся израильским командованием как "время над целью", в воздухе находилось только три египетских истребителя.
Два военно-транспортных Ил-14 вылетели в это время с расположенного в дельте Нила аэродрома Эль-Маза. На борту одного них находились фельдмаршал Амер и командующий египетскими ВВС Сидки Махмуд, следовавшие на синайскую авиабазу Бир-Тамада; другим транспортником летели премьер-министр Ирака Абдель-Рахман Ареф и высокопоставленный советский военный советник, направлявшиеся на расположенный к северу от Каира аэродром Абу-Сувейр.
В первой ударной волне израильских ВВС участвовали 173 истребителя-бомбардировщика. Вылетев с десятка разных аэродромов 46 звеньями, они соединились в условленных точках в ударные группы и направились к целям, соблюдая строжайший режим радиомолчания. Даже в случае аварии израильским пилотам запрещалось подавать сигнал бедствия; им следовало молча катапультироваться или погибнуть вместе с машиной. Появление в воздухе столь значительного числа израильских самолетов зафиксировал новейший иорданский радар британского производства. Дежурным офицером был подан условный сигнал "Инáб" ("Виноград"), предупреждавший о начале войны; сигнал был получен египетским штабом в Аммане и передан далее в Каир, но там не успели отреагировать на него должным образом.
Удар планировался по девяти египетским аэродромам, однако успешное выполнение задачи позволило израильским ВВС дополнительно атаковать еще две авиабазы противника. Четыре подвергшихся бомбардировке аэродрома находились на Синае, три - в зоне Суэцкого канала, три - в дельте Нила, один - на юге Египта. Всего самолетами первой волны было уничтожено 197 самолетов противника, т.е. около половины египетских ВВС, включая большинство имевшихся у Египта бомбардировщиков. Взлетные полосы и рулежные дорожки большинства атакованных аэродромов были выведены из строя. Израильскими ВВС в этих атаках было безвозвратно потеряно восемь самолетов, и еще пять его самолетов вышли из строя на сутки и более; пять израильских пилотов погибли, трое получили ранения, двое оказались в плену.
Поступавшие еще до возвращения на базы отчеты израильских пилотов и донесения разведки о начавшейся эвакуации уцелевших египетских самолетов на тыловые аэродромы позволили оперативно откорректировать цели второй ударной волны. Вернувшиеся самолеты были быстро заправлены, перевооружены и снова подняты в воздух. Уже в 9 часов 34 минуты на египетские авиабазы обрушился новый, почти столь же мощный удар: во второй ударной волне участвовали 164 израильских самолета. Повторной бомбардировке подверглись восемь атакованных ранее авиабаз и, кроме того, были атакованы еще шесть египетских аэродромов, которым не досталось от первой волны. Ударам также подверглись радарные установки и иные средства радиоэлектронной борьбы. В результате этих атак было уничтожено еще 107 самолетов противника; израильскими ВВС был потерян один самолет, пилот которого погиб.
Все это время воздушное пространство Израиля защищали минимальные силы. Около полудня сирийская авиация атаковала ряд военных и хозяйственных объектов в районе Киннерета и в Изреэльской долине; сирийцы также пытались атаковать аэродром Мегиддо и нефтеочистительные сооружения в Хайфском заливе. Два сирийских самолета были сбиты израильскими пилотами; ущерб от предпринятых сирийцами атак оказался минимальным. Параллельно с этим иорданская артиллерия начала обстрел израильской части Иерусалима, аэродрома Рамат-Давид в Изреэльской долине и ряда других объектов, находившихся в зоне ее поражения, а иорданские ВВС атаковали Нетанью (видимо, спутав этот город с Тель-Авивом), артиллерийскую позицию ЦАХАЛа у мошава Кфар-Яабец в Шаронской долине и аэродром Кфар-Сыркин, уничтожив там один транспортный самолет. Наконец, около 14.00 иракский бомбардировщик Ту-16, намеревавшийся атаковать аэродром Рамат-Давид, по ошибке сбросил бомбы на расположенный неподалеку от него мошав Нахалаль. Сбитый израильскими пилотами, этот самолет упал на военную базу Махане-Амос, в результате чего погибли 16 военнослужащих ЦАХАЛа.
Опасаясь советского вмешательства в войну на стороне Сирии, израильское правительство решило не начинать военные действия против этой страны по собственной инициативе, но в тот момент, когда сирийские ВВС атаковали Израиль, это решение утратило силу. Равным образом у Израиля появилась веская причина для бомбардировки иорданских и иракских аэродромов. Третья ударная волна, стартовавшая в 12 часов 45 минут, включала 85 вылетов с целью бомбардировки египетских объектов, 67 вылетов в Сирию, 48 вылетов в Иорданию и один воздушный удар по ближайшему к Израилю иракскому аэродрому Н-3. Из одиннадцати атакованных тогда египетских аэродромов только один, расположенный на юге Египта, не подвергался бомбардировке ранее. На нем не было самолетов, но он мог быть использован для посадки вылетевших из Йемена египетских истребителей.
Воздушные удары по авиабазам противника наносились до захода солнца, но уже в 10.35 командующий израильскими ВВС Мордехай Ход доложил Ицхаку Рабину: "Египетских ВВС больше не существует". Потеряв в первый день войны 26 своих самолетов (19 при налетах на авиабазы противника и 7 при оказании тактической поддержки наземным войскам), Израиль обеспечил себе абсолютное господство в воздухе. Последующие подсчеты показали, что в результате операции "Мокед" Египет потерял 347 самолетов и вертолетов, Сирия - 61 самолет и вертолет, Иордания - 21 самолет, Ирак - 21 самолет, Ливан - 1 самолет, так что в общей сложности арабскими государствами было потеряно свыше 450 летательных аппаратов. Египетские ВВС были уничтожены на 80 процентов, сирийские - на 60 процентов, иорданские - почти полностью.
В числе уничтоженных самолетов противника было 289 истребителей, 41 истребитель-бомбардировщик, 61 бомбардировщик, 44 военно-транспортных самолета и 16 вертолетов. Многие атакованные Израилем аэродромы были полностью выведены из строя, другие могли использоваться с очень большими сложностями.
Забегая вперед, отметим, что всего в Шестидневную войну израильскими ВВС было потеряно 46 самолетов - пятая часть их боевого состава, с учетом учебно-боевых самолетов. Арабские потери были на порядок больше (469 самолетов, включая полсотни сбитых в воздушных боях), но нужды Египта и Сирии стали сразу же восполняться Советским Союзом, тогда как Израиль, ходивший под французским эмбарго, еще должен был добиваться согласия Белого дома на поставку "Скайхоков".
...Эшколь оказался прав: первые пять минут предрешили исход войны. Многие израильские пилоты первой ударной волны говорили впоследствии: "Отбомбившись по своим целям, я подумал, что если остальные справились со своей задачей так же успешно, как мы на своем участке, война уже выиграна Израилем". Феноменальный успех операции "Мокед" позволил израильским ВВС приступить к оказанию интенсивной поддержки наземным силам ЦАХАЛа на несколько часов раньше первоначально намеченного срока. Более того, масштабы успеха позволили отменить по крайней мере одну наземную операцию (высадку морского десанта западнее Эль-Ариша), высвободив презназначавшиеся для нее силы для использования на иорданском фронте.
Но масштабы постигшей Египет военной катастрофы осознавались немногими. Египетская пропаганда вовсю трубила о паническом отступлении израильских войск к Тель-Авиву, а Израиль не пытался ее опровергнуть, желая выиграть максимум времени до политического вмешательства великих держав в конфликт на Ближнем Востоке. Напротив, Даян приказал направить журналистов в Нахаль-Оз и другие израильские поселения на юге, находившиеся под абстрелом египетской артиллерии. Сообщение израильского командования, составленное еще накануне и переданное 5 июня по радио в 8 утра, гласило:
С раннего утра на Южном фронте ведутся тяжелые бои с египетскими воздушными и танковыми силами, двинувшимися в сторону Израиля. Армия обороны Израиля сдерживает их наступление.
Фельдмаршал Амер, будь он умнее, уже мог бы догадаться о том, что ожидает Египет: его самолет только что метался полтора часа над Синаем, не имея возможности приземлиться ни на одном из находящихся там аэродромов, но когда он в конце концов приземлился в Каире, Амер приказал Сидки Махмуду обеспечить воздушное прикрытие действиям египетских войск по плану " "Фáхед", предусматривавшему глубокий прорыв к Тель-Авиву.
* * *
Когда израильские пилоты завершали первый заход на египетские авиабазы, переданный войскам условный сигнал "Садин адóм" ("Красная простыня") привел в движение наземные силы ЦАХАЛа на египетском фронте. Части дивизии Исраэля Таля, главной ударной силы на юге, атаковали позиции АОП в секторе Газы и укрепленный район 7-й египетской дивизии между Рафиахом и Эль-Аришем. Южнее, на стыке позиционных районов 7-й и 2-й египетских дивизий, ударила передовая бригада дивизии Авраама Йоффе, целью которой был перекресток Бир-Лахфан в двадцати километрах к югу от Эль-Ариша. Оказавшись там, она должна была перекрыть путь на север, к приморской автодороге, силам 3-й египетской дивизии, сосредоточенным в районе Бир-Хасаны и Габель-Либани.
Еще южнее укрепленные позиции 2-й египетской дивизии и приданных ей частей усиления атаковала в районе Кусеймы и Абу-Агейлы дивизия Ариэля Шарона. Наконец, в районе Кантиллы, в шестидесяти километрах к северу от Эйлата, передовые позиции 6-й египетской дивизии, защищавшей путь в центральную часть Синая и к перевалу Митле, атаковала 8-я механизированная бригада Авраама (Альберта) Мандлера, наносившая отвлекающий удар. Общее руководство действиями наступавших в секторе Газы и на Синае 84-й (Таль), 31-й (Йоффе) и 38-й (Шарон) дивизий ЦАХАЛа осуществлял командующий ЮВО Йешаягу Гавиш.
Первые два дня боев на юге не были легкими. ЦАХАЛ решал поставленные перед ним задачи, преодолевая упорное сопротивление противника. Тем не менее, уже в первый день боев израильскому правительству пришлось задуматься над возможностью немедленного начала наземных военных действий против Иордании.
Король Хусейн, поверивший заверениям египтян, убеждавших его в том, что их армия ведет успешное наступление, расстался с характерной для него осторожностью. В 10.10 иорданское радио сообщило, что израильские ВВС атакуют иорданские аэродромы, что было неправдой: до первого удара по иорданским авиабазам оставалось два с половиной часа. Но король как будто искал повод не остаться в стороне от войны. Израиль решил доверительным образом, не разрушая публичной картины, которую рисовала египетская пропаганда, известить Хусейна о реальном положении дел. В 11.05 через офицера ООН и американского посла в Тель-Авиве королю было передано официальное сообщение о том, что египетские ВВС уничтожены. Израиль настоятельно рекомендовал Хусейну не вмешиваться, но в этот момент иорданские самолеты уже вылетели на бомбардировку объектов в Израиле, и король не стал отменять приказ.
В 11.31 иорданская артиллерия начала обстрел израильского анклава на горе Скопус, киббуца Рамат-Рахель и ряда районов в израильской части Иерусалима. Жертвами обстрела стали 12 мирных жителей; снарядами были повреждены здание Кнессета и резиденция президента Израиля. Сразу же после этого израильским ВВС был отдан приказ включить иорданские аэродромы и артиллерийские позиции в список подлежащих бомбардировке объектов. Рабин приказал приготовиться к захвату полосы, отделявшей анклав на горе Скопус от израильского Иерусалима, и районов, позволявших иорданской артиллерии вести обстрел израильских авиабаз. Даян разрешил силам СВО захватить полосу на севере Самарии, из которой осуществлялся обстрел аэродрома Рамат-Давид, не занимая при этом город Дженин. Он также отказался утвердить операцию по воссоединению горы Скопус с израильским Иерусалимом. Тем не менее, к такой операции было решено подготовиться и с этой целью 10-я пехотная бригада Ури Бен-Ари была переброшены из района Латрунского выступа к киббуцу Маале-ха-Хамиша. Ее задача состояла в том, чтобы отрезать Рамаллу от Иерусалима.
На этой стадии у короля Хусейна, уже потерявшего свои ВВС, еще оставалась возможность избежать более серьезного поражения в войне и территориальных потерь. Тем не менее в 14.15 иорданские силы вошли в демилитаризованную зону Армон ха-Нецив на юго-востоке Иерусалима, место расположения Органа ООН по выполнению условий перимирия (UNTSO), и полтора часа спустя они были выбиты оттуда силами 16-й Иерусалимской пехотной бригады Элиэзера Амитая.
После этого вопрос о воссоединении с анклавом на горе Скопус был решен положительно: операцию планировалось начать ночью, если до тех пор не будет объявлено прекращение огня на иорданском фронте. С целью наступления на Скопус через Полицейскую школу, Арсенальную горку и район Шейх-Джарах в Иерусалим перебрасывались подразделения 55-й парашютно-десантной бригады Моты Гура, которую ранее предполагалось высадить на Синае для перекрытия путей отхода египетским частям. Решение о захвате Старого города еще не было принято, но король Хусейн уже создал все предпосылки к тому, чтобы через два дня - 7 июня, 28 ияра по еврейскому календарю - случились события, которые будут впоследствии ежегодно отмечаться израильтянами как День освобождения Иерусалима.
Продолжение следует
"Вести", 25 мая 2017