(no subject)

[yuhrnikke]

ГЕНЕТИЧЕСКИ МОДИФИЦИРОВАННОЕ ЧМО
крантиутопия

Погожим сентябрьским деньком, в самый разгар бабьего лета, на привокзальной площади встречаются два весьма пожилых человека на редкость интеллигентной наружности. По всему видно, старые добрые знакомые.


- Давно тебя не видел, Василь Иваныч, - говорит один старичок.

- И я тебя, Пётр Иваныч, столько же не видал, - отвечает второй и, прикинув что-то в голове, добавляет: - Не помню уж, сколько лет, но годков, почитай, пять али шесть.

- И чем же ты все эти года занимался, Василь Иваныч, где прохлаждался? - поинтересовался у приятеля Пётр Иванович.

- Да как обычно, у себя на родине, в архангельских лесах, - махнул рукой Василий Иванович. - Понимаешь, обидно мне стало. Не столько за державу, сколько за народ. Почему ихние туземцы всякие там бананы-ананасы круглый год трескают, а мои земляки подножным кормом пробиваются... пробавляются то есть: клюквой, морошкой, грибами разными. Про развесистую клюкву когда-то, говорят, столичный умник шутку пустил. Вот я и подумал: а если мне клюкву с бананом скрестить? Выпросил я в академической оранжерее районированный банан и отвёз его к лешему. Вообще-то он лесник, из местных, но со странностями, из-за которых его лешим и прозвали. Впрочем, что с него взять, если он всю жизнь безвылазно в лесу прожил. Зато за моими опытными делянками постоянный уход с его стороны. В общем, вырастил я особый сорт банана, северного, в парнике, правда: морозов, гад, боится. А по весне, когда почва прогрелась, мы этот банан у болота высадили: там клюквы много и знакомый водяной, если что, приглядеть бы мог...

- Слушай, а Бабы-Яги там случайно не было? - не выдержал Пётр Иванович.

- Как же! - была! - серьёзно сказал Василий Иванович. - Но местные попы её со свету сжить задумали: всякую, мол, нечисть вон из русских лесов и сказок! Припёрлись крестным ходом к избушке Бабы-Яги и ультиматом на неё: убирайся отсюда немедленно, одна нога здесь, другая там! Вот избушка и поковыляла прочь на своих курьих ножках, туда, где её никто не найдёт, не отыщет. Сама Баба-Яга в отъезде была, в отлёте то есть, как вернулась - а избушки и след простыл. Расчихалась Баба-Яга, расплакалась, запричитала: «И куды меня на старости лет высылают? Всю жизнь напраслину возводили да в книжках нехорошо пропечатывали, а теперь и вовсе из жизни изводят». Ну, леший помог ей по следам путь найти, которым избушка на курьих ножках неизвестно куда утопала. Сам-то леший, как я сказал, местным лесником числится, вот его и не решились тронуть. А водяной в омуте спрятался и только пузыри пускал: кто решиться в омут с головой нырнуть? Походили вокруг болота, походили, кадилом помахали - да и удалились несолоно хлебавши.

Пётр Иванович недоверчиво посмотрел на приятеля, но возразить что-нибудь было трудно: он и сам читал в газете, да и по телевизору сюжет видел, как церковники конкурентов из подведомственных территорий изгоняют, и не только Бабу-Ягу, но и самого Деда Мороза.

Василий Иванович между тем продолжил свою грустную историю:

- Вот, значит, высадил я банан у болота, стебли клюквы привил, потом, когда клюква зацвела, ещё и опыление сделал, сам знаешь: пестики-тычинки. Водяной сначала с интересом смотрел, чем я занимаюсь, а потом, когда из гигантской травы огромные продолговатые клюквины над болотом нависать стали, - уже с опаской: а вдруг какая на него сверху свалится и насмерть пришибёт?.. Ягода-то вкусной оказалась, кисло-сладкой, сахаристой, прямо готовый клюквенный кисель. И хотел я было опыт расширить, избушку вроде охотничьей туда волоком перетащил, но тут ночной заморозок случился: под утро разбудил меня страшный треск, выбегаю я из избушки и вижу, как мой драгоценный бананоклюкв у меня на глазах в сторону клонится, причём в сторону болота. И рухнул прямо в него, водяной едва нырнуть успел. Я подошёл, смотрю, ствол морозом схватило и он поутру водянистым стал, вот бананоклюкв под собственной тяжестью и подломился. Но корни в почве остались. Тут водяной выскакивает из воды как ошпаренный, с громадным лиловым синяком под глазом, - бананоклюкв, похоже, таки зацепил его, - и вопит, что я ещё хуже попов. Хватается водяной за остатки моего детища и одним рывком - силы-то у него ого-го! - выдирает его прямо с корнем, как лопух какой-то.

Тут Василий Иванович обречённо махнул рукой, насупился и замолчал. Пётр Иванович, зная характер своего друга и его страсть к розыгрышам, тем не менее не мог понять, пошутил тот или нет, но расспрашивать не решился: а вдруг всё правда? - обидится ведь до смерти.

- Что ты рукой машешь? - забеспокоился он. - Что, селекционная работа продвигается туго? Ты же когда-то у самого Мичурина вроде бы начинал.

- Да не начинал, а яблоки и груши у него воровал: как в газетах о его успехах по скрещиванию разных видов растений прочитал, так из родных архангельских лесов к нему сбежал, тайком в сад залез и всяких плодов попробовал, - на старости лет признался Василий Иванович своему приятелю. - И так они мне понравились, что я сразу домой вернулся и решил в селекционеры податься.

- Вот это новость! - удивился Пётр Иванович. - А в нашем академическом справочнике, да и в твоей официальной биографии, ты учеником самого Мичурина числишься. И в вестибюле твой портрет как старейшего академика на самом почётном месте висит, с надписью «Ученик великого Мичурина».

- Да какой там ученик! - пренебрежительно махнул рукой Василий Иванович. - Мне лет-то совсем мало тогда было. Это я просто болтанул как-то, что у Мичурина бывал, а биографы уцепились и остальное из пальца высосали. Что ж мне, признаться следовало, как на самом деле было? Это я тебе сейчас проговорился, ты уж никому больше не пересказывай. Я домой тогда аэропланом добрался: Мичурин как раз яблоки да прочие фрукты-ягоды на Север отправить решил, нашим славным вохровцам, которые перековкой социально незрелого материала неотрывно занимались, а я внутрь аэроплана потихоньку прокрался и между ящиками спрятался, как мышка затаился. А когда прилетели - зайцем выскочил и сразу в кусты шмыг, около своего дома, посидел там как следует, семена от яблок и вишен вместе с самодельным удобрением в ямки заделал: птички так делают, семена разных плодов по свету разносят.

- И выросло из них что-нибудь, - Пётр Иванович с трудом сдерживал смех, - из семян этих мичуринских?

- А что из них вырасти могло в наших краях, - усмехнулся Василий Иванович. - Я же по малолетству мало тогда что знал. Вместо деревьев чахлые кустики в конце концов образовались, мелкие жалкие цветы заморозками сразу побивало - вот и вся басня. Тогда я решил дуб далеко на север продвинуть: у нас же самая распространённая порода лесов - ель да сосна, берёза и осина, ну там, пихта с лиственницей кое-где. А дуба - ни-ни. И не было, пока я не появился. Но дуб - это на первом этапе. А затем, думал я стратегически, когда дуб в моей родной почве укрепится, надо скрестить его с ананасом: чтобы плоды российского дуба не только свиньям доставались, которые у его корней себе чуть не гнездо свили, а сами корни хамски подрывают, но и простому народу - пусть люди жуют ананасы и рябчиками пролетающими закусывают. Молодой был, глупый, идей завиральных всяких понаслушался.

- Ну а как же тот знаменитый визит Брежнева к нам в Академию наук? его же тогда по Центральному телевидению широко освещали, - напомнил Пётр Иванович. - Когда Леонид Ильич специально приехал, чтобы поздравить тебя с выдающей победой на почве отечественной селекции.

- Ну как же! помню я Брежнева! - расцвёл в улыбке Василий Иванович. - Положил он мне руку на плечо и отечески так...

- Да он лишь десятка на полтора лет старше тебя был, - не выдержал Пётр Иванович.

- Погоди, не перебивай! Положил он мне, значит, на плечо и говорит: «Ну и дуб же ты, Василий Иванович, вырастил: великий и могучий, как русский язык». А уж потом разнесли эти слова по всей стране, суть наизнанку вывернули и в анекдот про Чапаева переделали. Вот точно так же несчастную ту женщину на весь мир опозорили. Она стала говорить, что у нас нет секса, фразу неправильно построила, ей договорить не дали и обсмеяли с ног до головы. Вот и со мной подобное случилось, немного раньше, правда.

- Да нет, - поправил друга Пётр Иванович, - я ту передачу смотрел, она сказала: «Секса у нас нет, и мы категорически против этого!», но ей тут же под громкий дружный смех возразили: «Секс у нас есть, у нас нет рекламы!»

- А, если так, другое дело. Ладно, хрен с ним, с сексом этим, давай вернёмся к нашим дубам, - махнул рукой Василий Иванович.

- К твоему дубу, - уточнил Пётр Иванович. - Кстати, как он поживает. Они то есть: там небось целые леса дубовых рощ выросли.

- Вот то-то и оно, что ни хрена не выросло! - с многолетней досады плюнул Василий Иванович. - Загнулся он, дуб мой ненаглядный, в прямом смысле загнулся: широта ему, видите ли, не позволяет так далеко на север хладный расти. Да он широты нашей русской души просто не захотел понять, которой и кукурузы, и бананасов разных прямо с грядки хочется...

- Постой, постой, как же так! - заволновался Пётр Иванович. - Ведь тебе за дуб даже приставку к фамилии дали: Клюквин-Дубовской. А как же Брежнев с его рукой на твоём плече? - что, не знал никто, что ли?

- Да все знали, - кроме Брежнева, конечно, - сказал Василий Иванович, - я и не скрывал, что акклиматизация дуба на Крайнем Севере с треском провалилась. Но на эту программу такие деньги уже расписаны были, - планов громадьё, как говорится, а план, сам знаешь, закон нашей жизни, - вот по бумагам всё и было в полном ажуре, мне академика дали, куча членкоров, профессоров с моего мифического дуба кормилась.

- Ладно, с дубом всё понятно. А как же ананасы? - хитровато улыбаясь, поинтересовался Пётр Иванович. - Которые ты к дубу привить хотел?

- С ананасами целая эпопея вышла, - совершенно серьёзно проговорил Василий Иванович и принялся рассказывать:

- Вот когда моя затея с дубом рухнула, решил я хоть ананасы к уже имевшимся дубам приладить: ты же меня знаешь, пока я дело до логического завершения с максимальным эффектом не доведу, не успокоюсь. Дубов подходящих подобрал. Но только я первые отростки ананаса привил, ещё при Усатом, как борьба с космополитизмом началась, профиль у ананаса не наш отыскался, чуждый, враждебный всему советскому. Вот и пришлось приостановить свои опыты, чтобы в низкопоклонстве перед Западом не обвинили. Это как раз тогда было, когда ты с продажной девкой спутался, - напомнил другу Василий Иванович.

- Какой девкой? - непонимающе вытаращил глаза Пётр Иванович.

- Как с какой! - империализма, конечно, - ощерил до желтизны прокуренные зубы Василий Иванович.

- Ах, ты об этом! - облегчённо выдохнул Пётр Иванович. - Ну и шутки у тебя!

- А несколько лет спустя, - продолжил Василий Иванович, - уже при Никитке, сам помнишь, затеяли борьбу с излишествами. В основном архитектурными, конечно: башенки там, шпили островерхие, шишечки разные - всё к чёрту полетело. У некоторых крыши посносило. У архитекторов, я в виду имею, когда они своё детище безбашенным видели. Кое-кто не выдерживал зрелища и с недостроенного верха вниз. Коллеги таких ловили и на ноги ставили. В еде этих излишеств не очень-то наблюдалось, но я опыты, только было возобновлённые, снова приостановил, подумал: хорошо, привью я ананас успешно, а меня тоже за излишества привлекут... Ну а потом эти ананасы, натуральные, и у нас открыто, не из-под полы, продавать начали. И кто же мои дубовые ананасы есть после этого будет?.. В общем, оставил я эту свою старую задумку. Теперь, похоже, навсегда.

Помолчав немного, Василий Иванович усмехнулся:

- Да, вспомнил: тогда, после визита Брежнева, на дубе этом даже филолог попался. Написал диссертацию под названием «Роль архангельского дуба в переломе сознания дикорастущего советского человека». Звал в соавторы. Сделал у себя в секции языка и литературы доклад - и мне даже медаль вручили, от имени Пушкина... или имени Пушкина... в общем, с его профилем: за работу по профилю произведения поэта. Говорят, сам Александр Сергеевич этот дуб как-то на досуге описал: у лукоморья, говорит, дуб зеленый...

- Это у тебя, Василь Иваныч, аберрация памяти: Пушкин-то когда жил, а ты когда! - мягко попытался осадить старинного приятеля Пётр Иванович, но друг не понял иронии:

- Обирается моя память, совсем уж обобрали да чужую подсунули: всё, что было не со мной, помню, а что со мной, - всё больше забываю... Ну да, если подумать, Пушкин, похоже, другой дуб в виду имел, не мой. Выходит, обставил меня Александр Сергеевич в этом вопросе, по всем статьям обставил...

Василий Иванович раздумчиво замолчал, затем вдруг тряхнул облетевшей головой и резко перешёл к другой теме:

- Да, пока я у себя в лесу безвылазно сидел и селекцией занимался, у вас власть, говорят, поменялась. Я же не в курсе был.

Заметив, что Василий Иванович начал было раскрывать рот для вопроса, Пётр Иванович опередил друга:

- Я тебя потом подробнее в курс дела введу, по старой доброй традиции, у себя на кухне, здесь посторонние люди кругом шныряют.

Василий Иванович понимающе закрыл рот и посмотрел по сторонам: и действительно, ни одного знакомого лица. Одно, правда, мелькнуло в толпе своими отчего-то весёлыми глазами, тут же разбежавшимися в разные стороны, и скрылось в сизоватой дымке выхлопных газов. У людей был несколько странный, даже испуганный вид: все то и дело озирались по сторонам, словно ждали подвоха от любого проходившего мимо человека, тем более стоявшего без дела. Похоже, что у всякого было ощущение, будто за ним следят, а случайно брошенный в твою сторону взгляд воспринимался как взгляд соглядатая. Остро чувствовалась всеобщая скованность и повсеместная напряжённость.

Пётр Иванович поспешно взял друга под руку и потащил прочь от привокзальной площади.

- Здесь рядом скверик есть, со скамейками. Народ обычно мимо него проходит. Сядем, поговорим спокойно.

Уже сидя на скамейке в безлюдном скверике, Пётр Иванович озабоченно сказал другу:

- У меня недавно неприятный случай был: разговорился я как-то на улице с коллегой, немного политику затронули, имя того, кто нами руководит, ну, самого главного, упомянул, - и тут останавливается возле нас какой-то молодой человек и снимает нас на мобильник. Мы было возмущаться начали, а он нам язык показал, пальцем у виска покрутил - и был таков. На следующий день меня вызывает к себе Президент...

- Как, сам?.. - раскрыл было рот Василий Иванович, но Пётр Иванович сразу приложил палец к губам и боязливо оглянулся по сторонам:

- Нет, не тот, а наш, Академии наук, и говорит: «Вы бы, товарищ Пазлов, политикой меньше интересовались, особенно на улице: сигнал на вас пришёл, оттуда, сверху». Кругом обложили, и сбоку, и сверху. А подо мной только мать сыра земля, да и та в частной собственности...

Пётр Иванович тяжело вздохнул и замолчал. Но характер у Василия Ивановича был не такой, чтобы долго молчать, даже заодно с другом. Он оживился и со смешком проговорил:

- Мужики в поезде между собой болтали, что страной сейчас правит... - Василий Иванович смущённо захихикал, - то ли гномик, то ли гомик, - не расслышал я. Одним словом, чмо какое-то.

- Да не чмо, а гмо! - поправил приятеля Пётр Иванович. - А если точнее, гэ-мэ-о - генетически модифицированный организм то есть.

- А с чем его едят? - не подумав, брякнул Василий Иванович. - Что это за зверь такой и почему он страной правит?

- Во-первых, не зверь, а на вид очень даже человек, во-вторых, не правит, а лишь вид делает, что правит: на самом деле всем заправляет всё тот же везде главный, что и до твоего ухода в леса.

- Тогда я ничего не понимаю, - обескуражено покачал головой Василий Иванович. - Ты мне как генетик селекционеру скажи, как такое вообще возможно: ведь мы нового человека много десятилетий вырастить пытались, ничего из этого не вышло, а тут совсем ни за какой срок такой организм создали.

- Именно как генетик я тебе могу растолковать, что это проще пареной репы: берёшь подходящего по определённым параметром человека, - с его согласия, разумеется, - имплантируешь в него необходимый набор генов, изъятых из нужного организма, в данном случае своего, - и через какое-то время получаешь генетически модифицированный организм, полностью подконтрольный твоей воле, - долго и нудно объяснял приятелю суть дела Пётр Иванович. - Не ты, конечно, получаешь, ты же, кроме пестиков с тычинками, привоя да подвоя, ничего больше не знаешь, а тот, кому это нужно.

- Допустим, - согласился Василий Иванович, но продолжил расспросы: - А как управление таким ГМО происходит?

- Тут главное - этот ГМО надолго без контроля не оставлять, регулярно с ним встречаться, иначе он самостоятельной жизнью зажить может, а тогда пиши пропало. Власть твоя то есть пропала, - поспешил уточнить Пётр Иванович. - Этот ГМО - очень удобная штука: с ним вместе отдыхать можно, на лыжах кататься, просто заниматься спортом или текущей оперативной работой, политической либо экономической.

Василий Иванович впал в некоторую задумчивость. Пётр Иванович, напротив, принялся философствовать:

- Понимаешь, даже одноклеточный организм имеет сложную структуру и заложенную в гены жизненную программу. А вот когда тебе с экрана телевизора говорят: «Будут лезть - получат по зубам»... ну что я могу тебе сказать... даже у одноклеточных интеллект гораздо выше. По крайней мере, они таких глупостей не говорят. А любой человек начинается с двух клеток, это хорошо известно...

Оба стареньких академика потупили глаза и попытались припомнить, как это происходит, когда начинается новый человек, но за давностью лет не смогли каждый в своём мозгу не только воспроизвести процесс, но и хотя бы смоделировать его.

В этот момент мимо них, лихо втыкая каблуки в щели между плитками, которыми была выложена пешеходная дорожка, и ловко вытаскивая их из дорожки вместе с обломками плитки, торопливым шагом прошествовали две юные особы откровенно женского пола, обдав обоих Ивановичей тошнотворно-приторным запахом фейковой переходной косметики, и с размаху плюхнулись на соседнюю скамейку. Присутствия двух стареньких академиков по соседству они, казалось бы, совсем не заметили. И в самом деле, разве у этих старичков на лбу написано, что они - академики?..

Приятели поневоле замерли в принятой перед появлением девиц позе, но не потому, что разговор этих особ заинтересовал академиков, а по очень простой причине: опыт жизни научил обоих сразу замолкать при появлении посторонних. Однако девицы тарахтели настолько громко, что академикам даже при всём желании не пришлось бы прислушиваться.

- Ну так вот, если ты услышала, что кто-то про Путина плохо сказал, надо постараться это сразу задокументировать, - явно продолжая уже начатый разговор, поучающим тоном сказала одна девица.

- Как это - «задокументировать»? - удивилась другая.

- Очень просто. Навороченный мобильник у тебя ведь всегда с собой - вот и делаешь как бы невзначай запись, лучше, чтобы и видео, и аудио, хотя бы просто фото. Затем заносишь в блокнотик, где и когда это было, желательно поподробней. Потом несёшься в штаб нашего движения и составляешь полный отчёт, а копию записи они себе сами на комп сбросят, - проинструктировала первая девица.

- И что я буду за это иметь? - скептически скривила губы вторая.

- Скорее, наоборот, - знающе усмехнулась первая, но не стала сразу расшифровывать свои загадочные слова. Раз ты в первый раз, на тебя заведут карточку и файл в компе - и поставят «галочку»: это значит, что одного оппозиционера ты им «сдала». Ребятам в первый раз дают сникерс «Путину по вкусу», а нам, девочкам (вторая глуповато хихикнула)... не перебивай, дура!.. а нам - красивый многоразовый тампакс, на котором красуются три буквы (вторая снова хихикнула)... ты что, совсем дура?.. одно на уме!.. три буквы: ДАМ...

Вторая девица закрыла себе рот обеими ладошками и стала надуваться, чтобы лопнуть от смеха:

- Дам!.. И чем эти три буквы отличаются от тех, за которые ты меня дурой обозвала?!. Сама умная, да?..

- Да уж поумнее некоторых!.. Перебивать не надо: ДАМ - это ведь инициалы текущего, временного президента. Скоро тампаксы другие выдавать будут, с надписью «ДАМ ПУТИНУ». Не хихикай! Это сокращённо от: «Д. А. М. ПУТИНУ ВОЗВРАЩАЕТ КРЕСЛО». А сейчас просто ДАМ. Так положено, дисциплину и субординацию надо хоть формально соблюдать.

- Слушай, откуда ты такие слова знаешь? Ещё несколько лет назад, когда мы с тобой в школе учились, ты ни у доски, ни даже с места двух слов связать не могла, а теперь как по писаному шпаришь.

- А то! - задрала нос первая. - Три года на Селигере - это тебе не хухры-мыхры: там нас так натаскали!.. С самим Васей вась-вась!.. Думаешь, просто до комиссарши дорасти?!. Я потому тебя и позвала, что сейчас такие перспективы открылись, такие перспективы!.. - И комиссарша мечтательно закатила было глаза под узенький лобик, но сразу опомнилась и продолжила:

- Ну так вот: календари типа « Владимир Владимирович, как насчёт третьего раза?» и акция «Порву за Путина»... короче, эти глупости остались позади. Сейчас игра пойдёт по-крупному: когда ты «сдашь» десять оппозиционеров и получишь столько же «галочек» с тампаксами впридачу, ты проходишь спецобследование и...

Комиссарша на всякий случай оглянулась на соседнюю скамейку: старички, казалось бы, погрузились в непробудный сон.

Успокоившись, комиссарша продолжила, на всякий случай понизив голос до громкого свистящего шёпота:

- ...и тебя, если всё в порядке, включают в группу предварительного отбора.

- Какого отбора? в космонавты, что ли? - недоуменно перебила подругу вторая девица. - Я не хочу в космонавты!

- Дашь ты мне договорить! - рассердилась комиссарша. - Твои космонавты никому сейчас и нахрен не нужны! Всё чисто земное, ничего особенного делать не придётся, только то, что у тебя и без этого прекрасно получается, никакой специальной подготовки: тебе просто введут небольшую порцию особой спермы, эта операция носит кодовое название «Непорочное Зачатие», по-научному это называется «внутриматочная инсеминация». Могут предложить сначала экстракорпоральное оплодотворение, если какие-то сомнения возникнут. Самое главное - чтобы ты родила здорового ребёночка.

- Да не хочу я никаких детей! - возмущённо завопила вторая. - Я ещё для себя пожить хочу. И секс чтобы традиционный, а не палочкой без всякого удовольствия.

- Тише! что ты орёшь на весь сквер: старичков разбудишь, - рявкнула комиссарша на подругу. - Этим ты себя на всю жизнь обеспечить можешь, и даже больше. Ты знаешь, чья это будет сперма? - самого! - И комиссарша ткнула пальцем в небо.

- Что, Бога, что ли? - не поняла вторая.

- Ты что, действительно дура? где это видано, чтобы от Бога беременели. Начиталась чёрт знает чего!.. Сказки это!.. Не от Бога, а от... Ну, кто у нас второй после Бога!.. Сама скажу, а то ты опять пальцем в небо: от Путина, это его сперма будет. Только тсс! никому! строго между нами!.. Это последнее вау сезона.

Вторая заинтересовалась предложением:

- Ну, а дальше что? В гарем поместят?

- Какой гарем! Таких знаешь сколько будет: какая дура не захочет ребёночка от него завести, это же такие возможности откроются!.. Мне вот уже инсеминировали, без проблем, одной из первых. А дальше... Потом, мне сказали, детишек в особый приют поместят, каждого под кодовым номером, и будут растит из них элиту нации, постоянно проверять по всем параметрам и показателям...

- Прямо как скотину какую-то, - оскорбилась вторая за своего ещё не зачатого ребёнка.

- При чём тут скотина?.. элита нации - это тебе не хухры-мухры!.. это даже не элита нации, а элита элиты, - обиделась комиссарша за своего уже зачатого ребёнка, но продолжила: - Потом, когда дети немного подрастут, из мальчиков отберут самого-самого, ну, такого, какой превосходит даже самого Путина, и клонируют его, многократно...

При этих словах Пётр Иванович рывком поднял голову и пристально посмотрел на комиссаршу, вернее, в её спину. Подруга перехватила этот напряжённый взгляд и толкнула комиссаршу. Та обернулась: выражение глаз незнакомого старика очень ей не понравилось, она вскочила со скамейки, рывком подняла подругу и, крепко держа её под руку, пошла прямо на Петра Ивановича, который никак не мог отвести от неё глаз. Василий Иванович, тоже поднявший голову, крутил ею то в сторону друга, то в сторону этой бесстыжей девицы, силясь хоть что-то понять.

- Ты чего на меня упулился, старый козёл? рога давно отвалились, а туда же! на молодых тянет!.. посидеть спокойно нельзя, обязательно приставать начнут!.. - подойдя почти вплотную к скамейке, окрысилась комиссарша на академика, выплюнула изо рта накопившиеся там слова, затем просто плюнула рядом со скамейкой и, не оборачиваясь, потащила подругу к выходу из сквера.

Петра Ивановича буквально трясло от избытка непонятных чувств. Василий Иванович поспешил успокоить друга:

- Ну чего ты так разволновался! блядушек, что ли, никогда не видал?.. их всегда полно было - и в пору нашей молодости, и сейчас, вечно по скверам и привокзальным площадям ошивались, как эти. Что ты, в самом деле...

Пётр Иванович возбуждённо перебил друга:

- Ты слышал, что она сказала? нет, ты слышал, что она сказала?..

- Ну, слышал, я же тоже не спал, ну, решили девки суррогатными матерями подзаработать, эка невидаль, сейчас это сплошь и рядом: у одних деньги, но детей не могут родить, у других наоборот, - рассудительно проговорил Василий Иванович. - Жизнь сейчас такая, ничего не поделаешь.

- Да нет, я о последних словах! ты последние слова слышал? - никак не мог успокоиться Пётр Иванович.

- Про клонирование, что ли? Ну, слышал, как овечку как-то клонировали. Как Ленина и Сталина пытались клонировать, тоже слышал, вернее, читал. Но то была всего лишь шутка. Про Путина - полная ахинея: блядушки услышали где-то мудозвон, да не знают, где он!

Пётр Иванович помолчал немного, затем глухим голосом проговорил:

- Раз ты мне про Мичурина признался, что ты никакой его не ученик, так и я тебе сейчас кое-что расскажу, только ты в обморок не падай, а то я и сам со скамейки чуть не грохнулся. Смотри!.. ни-ни!.. никому!.. это строжайшая государственная тайна! И, получается, наивысшего уровня. Клонирование человека - это именно та тема, которой я сейчас вплотную занимаюсь, уже поставлены первичные, подготовительные опыты. Ты вот в своей глуши, в своих архангельских лесах совсем заблудился, от реальной жизни ой как отстал, и не знаешь, что сейчас клонирование человека на первое место среди генетических работ выходит. И вот нас, элиту российских генетиков, несколько лет назад собрали в одном укромном месте с многочисленной охраной и предложили клонировать человека, однако делать это в строжайшей тайне, мотивируя задание теми же этическими моментами. А когда на мировом уровне юридические вопросы утрясутся, мы должны быть, нам сказали, по возможности, первыми, кто наладил массовое производство опробованных клонов человека. Не все согласились, посчитали такой шаг этически для себя неприемлемым, но некоторые согласились, в том числе и я. Меня назначили старшим группы. Коллег, которые отказались от сотрудничества, перевели в какое-то неизвестное место. Я их с тех пор больше не видел и ничего о них не слышал. И вот сейчас мне через эту блядушку случайно стало известно, клонированием какого человека я занимаюсь... - И Пётр Иванович заплакал тихими детскими слезами.

Василия Ивановича откровение друга, напротив, очень взбодрило:

- Значит, так: сначала они занимались селекцией, то есть моей работой, и делали это, судя по всему, втайне от тебя. Очевидно, работала группа моих коллег. Расспрашивать их бессмысленно, всё равно не признаются, побоятся, что как за шпионаж посадят. Затем готовые образцы передавались твоей группе для клонирования. Ты-то ведь не селекционер, поэтому не знаешь, что дальше будет. Тот, кто всё это затеял, тем более не понимает последствий. Ну, те, кого эти блядушки-карьеристки понарожают, ничем от прочих людей отличаться не будут, если им не сказать, что зачаты они спермой Путина и, значит, он им генетический отец. Прочее у каждого из них будет от матерей. Похоже, из путинских отпрысков собираются многочисленную личную гвардию создать: когда надо, им скажут правду, чтобы они бились за Путина как за родного, в прямом смысле, отца. А вот с твоими клонами картина будет совсем иной: судя по всему, из них готовят, как раньше говорили, особ, особо приближённых. То есть ближе некуда. И для клонирования тебе подсунут самого-самого: чтобы и характером, и наружностью, и прочими свойствами и признаками превосходил не только всех остальных, но и самого Путина. Можешь себе представать, зная исходный образец, какого мерзавца тебе подсунут для клонирования. И я тебе скажу, что дальше будет: будет борьба за существование. И не просто борьба, а внутривидовая борьба. В любом научно-популярном пособии такого рода написано, - я-то уж точно знаю, сам их составлял, - что внутривидовая борьба за существование наиболее остро там протекает, где все особи одного вида в кучу собираются и конкурируют между собой за ограниченные ресурсы, а самцы некоторых животных бьются между собой за оплодотворение самок. В итоге внутривидовая борьба приводит к гибели менее приспособленных особей, способствуя таким образом естественному отбору. Это я тебе почти буквально процитировал по памяти одно из таких пособий. Я тебе пример на дубах скажу: на них-то я собаку, сам знаешь, давно съел. Ты же видел дуб, одиноко стоящий посреди равнины: какой он могучий, раскидистый, крона чуть не до земли! А в дубовой роще бывал? Где дубов тысячи, а толку ноль? Они же друг другу свет загораживают и питание взаимно отнимают: внизу совсем голые, сами тонкие, хилые, желудей мало. Хорошо, что не затаптывают друг друга до смерти, как это люди умеют делать. И вот я тебе скажу, что произойдёт с твоими клонами. Раз они будут практически одинаковыми, то внутривидовая борьба развернётся между ними не на жизнь, а на смерть: речь-то идёт о наследовании трона, можно сказать. А когда наследников переизбыток, - история знает тому множество примеров, - клоны будут уничтожать друг друга до тех пор, пока не останется один-единственный. Между теми, кто от разных женщин рождён будет, борьба окажется фактически тоже внутривидовой, но менее чётко выраженной: разница между особями окажется настолько существенной, что если поместить их в разные регионы или даже отправить за бугор, чтобы они не знали друг друга, то процент выживаемости особей будет весьма значительным, только некоторым особям удивляться будут: как ты на Путина похож!.. Однако, насколько я понял, их не для того выращивать начали, чтобы в разные концы света отправить, а совсем наоборот. Вот тогда картина будет примерно такой же, что и с твоими клонами. Но плюс тут громадный: прежде чем они Путина от неугодных людей защищать начнут, они сначала друг с другом разобраться должны - законы внутривидовой борьбы за существование никому отменить не под силу, независимо от того, веришь ты в них или нет. Так что отбрось печали, прогони сомнения - и клонируй этого типа как можно больше: пусть его клоны между собой разборку устраивают, не до нас им тогда будет…



21-25 октября 2011 года