Реховот 6. Песни, танцы и прочие рабочие будни
0. Предисловие
1. Колокол
2. Дом наш и Дундикова
3. Первый дом
3-a. Общее собрание
4. Дом Канторовича
4 3/4. Герцль в Реховоте
5. Дом Батьи Маков
6. ПЕСНИ, ТАНЦЫ И ПРОЧИЕ РАБОЧИЕ БУДНИ
Нам сегодня сложно понять, как первопроходцы "первой алии" (так называлась первая волна репатриации в конце 19 века), днем натирали мозоли, обрабатывая непростую нашу землю, голодали, болели малярией, с трудом представляя себе завтрашний день, а ночью пели и танцевали буквально до зари. Историки будущего, видимо, сделают вывод, что евреи умели заколачивать гвозди песнями, как российский народ крепким словом. "Экстаз земли Израиля" охватил все еврейские поселения, и Реховот не отставал. Писатели-поэты, историки и журналисты описывали, как рабочие: пешие, конные и на телегах - пели и плясали по дороге на работу в Реховот, пели за работой и по дороге на обед, пели, собравшись в столовой или "шалаше" на перерыв, но главное - о, как они пели после работы! Один из очевидцев пишет: "Хоровод начинался вокруг музыкантов, расширялся, захватывал все больше и больше людей - цепочки внутри цепочек, вился от дома к дому, от улицы к улице, пока не выбирался на главную дорогу и не скрывался среди холмов. Женщины, танцуя подбирали инструменты. Канистры и цистерны вплетались в общий круг, превращались в барабаны, зажигались факелы. Люди начинали расходиться только с первыми лучами солнца". Ночные бдения с песнями и танцами не всегда бывали под открытым небом. Иногда собирались в уже знакомом вам доме Авраама Дундикова, и тогда хозяин играл на скрипке, а ее звук со второго этажа разносился по всей округе. Иногда собирались в доме Якова Бройда, который, как вы помните, дом-то построил, но жить в Реховоте не остался. А жила в доме поэтесса Рахель Блувштейн - Амешоререт и ее две сестры, потому в народе дом назывался башня трех сестер (добредем и до него). Состоятельный папа прислал сестрам пианино и девушки подыгрывали на нем поющим. На той же улице Менуха ве-Нахала был еще один дом, который радушно принимал поющих и в котором рабочие ночевали и обедали - дом Давида Зельцера (он находился в 30 метрах от того интересного здания тридцатых годов, которое сегодня называется домом Зельцера, до него мы тоже доползем). Пели они и у Эфраима Харлапа, а так же в деревянном общественном здании, построенном организацией "Менуха ве-Нахала", под названием "Шалаш", который тоже включал в себя ночлег для рабочих, кухню, молельный дом и помещение для собраний. Находился он где-то вот тут, рядом с домом Дундикова, но таблички никакой о нем нет. Вообще общественные здания, не защищенные законами о частной собственности, вымерли первыми. Некоторые оставили после себя мемориальные доски. Например на доме с прекрасным, кстати, шоколадным кафе есть такая:
Это один из жилых домов, построенных организацией "Менуха ве-Нахала" для приезжающих из Польши своих членов, для рабочих и для опять же общественных нужд.
Для тех, кто не читает на иврите, переведу: "последним жильцом этого дома был Др.Леон Хаскельберг. Во времена английского мандата в подвале был подпольный склад оружия, центральный склад организации "Агана" (защита) в Реховоте, а с 36 по 39 годы на чердаке был завод по производству ручных гранат."
Другой дом, построенный организацией "Менуха ве-Нахала" находился в начале улицы Яков, там где теперь магазин органических продуктов. В нем, среди прочих, жил Арон Айзенберг, пока не построил себе собственный дом на улице Эзра, в нем - в доме "Менуха ве-Нахала" родился его сын, Овед Айзенберг, построивший впоследствии тот удивительный дом на улице Яков (я там недавно была и, конечно, все расскажу) и в честь которого папа Арон посадил знаменитое дерево:
о чем и гласит табличка на нем:
Дом был разрушен в 1948 году во время Египетской бомбардировки. Дерево тоже слегка пострадало, но выжило. Позже ему пришлось пережить еще и пожар. В общем простояло сто двадцать лет в непростых условиях и простоит еще сто двадцать, если кто-нибудь не устроит ему переезд. В народе о нем говорят, что у него кошачая душа (в смысле девять жизней) и что оно хранит в себе осколки снарядов. Однажды даже пришли с миноискателем и обнаружили металл почти по всей высоте ствола. Но скептики утверждают, что это скрепки и гвозди от объявлений.
7. Бялик
1. Колокол
2. Дом наш и Дундикова
3. Первый дом
3-a. Общее собрание
4. Дом Канторовича
4 3/4. Герцль в Реховоте
5. Дом Батьи Маков
6. ПЕСНИ, ТАНЦЫ И ПРОЧИЕ РАБОЧИЕ БУДНИ
Нам сегодня сложно понять, как первопроходцы "первой алии" (так называлась первая волна репатриации в конце 19 века), днем натирали мозоли, обрабатывая непростую нашу землю, голодали, болели малярией, с трудом представляя себе завтрашний день, а ночью пели и танцевали буквально до зари. Историки будущего, видимо, сделают вывод, что евреи умели заколачивать гвозди песнями, как российский народ крепким словом. "Экстаз земли Израиля" охватил все еврейские поселения, и Реховот не отставал. Писатели-поэты, историки и журналисты описывали, как рабочие: пешие, конные и на телегах - пели и плясали по дороге на работу в Реховот, пели за работой и по дороге на обед, пели, собравшись в столовой или "шалаше" на перерыв, но главное - о, как они пели после работы! Один из очевидцев пишет: "Хоровод начинался вокруг музыкантов, расширялся, захватывал все больше и больше людей - цепочки внутри цепочек, вился от дома к дому, от улицы к улице, пока не выбирался на главную дорогу и не скрывался среди холмов. Женщины, танцуя подбирали инструменты. Канистры и цистерны вплетались в общий круг, превращались в барабаны, зажигались факелы. Люди начинали расходиться только с первыми лучами солнца". Ночные бдения с песнями и танцами не всегда бывали под открытым небом. Иногда собирались в уже знакомом вам доме Авраама Дундикова, и тогда хозяин играл на скрипке, а ее звук со второго этажа разносился по всей округе. Иногда собирались в доме Якова Бройда, который, как вы помните, дом-то построил, но жить в Реховоте не остался. А жила в доме поэтесса Рахель Блувштейн - Амешоререт и ее две сестры, потому в народе дом назывался башня трех сестер (добредем и до него). Состоятельный папа прислал сестрам пианино и девушки подыгрывали на нем поющим. На той же улице Менуха ве-Нахала был еще один дом, который радушно принимал поющих и в котором рабочие ночевали и обедали - дом Давида Зельцера (он находился в 30 метрах от того интересного здания тридцатых годов, которое сегодня называется домом Зельцера, до него мы тоже доползем). Пели они и у Эфраима Харлапа, а так же в деревянном общественном здании, построенном организацией "Менуха ве-Нахала", под названием "Шалаш", который тоже включал в себя ночлег для рабочих, кухню, молельный дом и помещение для собраний. Находился он где-то вот тут, рядом с домом Дундикова, но таблички никакой о нем нет. Вообще общественные здания, не защищенные законами о частной собственности, вымерли первыми. Некоторые оставили после себя мемориальные доски. Например на доме с прекрасным, кстати, шоколадным кафе есть такая:
Это один из жилых домов, построенных организацией "Менуха ве-Нахала" для приезжающих из Польши своих членов, для рабочих и для опять же общественных нужд.
Для тех, кто не читает на иврите, переведу: "последним жильцом этого дома был Др.Леон Хаскельберг. Во времена английского мандата в подвале был подпольный склад оружия, центральный склад организации "Агана" (защита) в Реховоте, а с 36 по 39 годы на чердаке был завод по производству ручных гранат."
Другой дом, построенный организацией "Менуха ве-Нахала" находился в начале улицы Яков, там где теперь магазин органических продуктов. В нем, среди прочих, жил Арон Айзенберг, пока не построил себе собственный дом на улице Эзра, в нем - в доме "Менуха ве-Нахала" родился его сын, Овед Айзенберг, построивший впоследствии тот удивительный дом на улице Яков (я там недавно была и, конечно, все расскажу) и в честь которого папа Арон посадил знаменитое дерево:
о чем и гласит табличка на нем:
Дом был разрушен в 1948 году во время Египетской бомбардировки. Дерево тоже слегка пострадало, но выжило. Позже ему пришлось пережить еще и пожар. В общем простояло сто двадцать лет в непростых условиях и простоит еще сто двадцать, если кто-нибудь не устроит ему переезд. В народе о нем говорят, что у него кошачая душа (в смысле девять жизней) и что оно хранит в себе осколки снарядов. Однажды даже пришли с миноискателем и обнаружили металл почти по всей высоте ствола. Но скептики утверждают, что это скрепки и гвозди от объявлений.
7. Бялик