Введение в Боуиведение: редко, но метко.
Сборник редких вещей и миксов Д. Боуи, вышедший в 1982 г..
Был куплен мною в феврале 1987 г. в Ленинграде за 40 рублей у редактора самиздатовского рок-журнала «Рокси» Алека Зандера, он же Александр Старцев, он же хитрая еврейская задница - так его называли тюменщики.
В марте 1985 г. тюменщики Немиров и Крылов едут в Ленинград, чтобы найти Гребенщикова и задать кой-какие вопросы. Приезжают, а там III-й рок-фестиваль. Ни на один концерт им не удается попасть. Однако с Гребенщиковым они все таки знакомятся и задают ему те самые кой-какие вопросы, с ответами на которые в Тюмени эпоха культа личности БГ, начавшаяся годом раньше с самого первого визита тюменщиков, который нанес ему Артурка Струков, достигает апогея, и зарождается социально-музыкальная формация «Инструкция по Выживанию».
В кулуарах ленинградского рок-клуба: Юрий Крылов, неизвестный, Сергей Курехин, Борис Гребенщиков. (март 1985 г.).
Артурка по поводу аквариумолюбства в Тюмени и про Зандера вот что сообщает:
... аквариумное настроение зародилось в Тюмени задолго до описываемых тобою событий. Еще в 1983 году мы бегали с Шапой по ночной Тюмени с криками "Время Луны - это время Луны", а любовь к песням Аквариума была как лакмусовая бумажка для проверки человека: живой - не живой.
Я помню, даже в армии, когда я дослуживал после дисбата в чине "супердедушки", как-то еду в грузовике на аэродром, по дороге подсаживается боец из соседнего батальона. И радостно так на меня посматривает. Сижу сонный, медитирую, вещь в себе. Вдруг он весело говорит: "БГ, говорят, новый альбом пишет." Для меня как пароль прозвучало. Так вот почему, оказывается, он так весел.
А старина Зандер чтой-то сдал в последние годы. Не пойму, почему он не издал за это время хотя бы сборник всех своих "Рокси". Зато пить так же горазд, скала-человек.
В фестивальной тусовке Немиров и Крылов знакомятся с Алеком Зандером, вхожим в ленинградский рок-истеблишмент и играющим в нем немаловажную роль редактора самиздатовского рок-журнала. Вскоре после знакомства к нему в гости периодически являются люди из Тюмени. Они поят его вином, а он их за это снабжает подрывной рок-литературой, знакомит с музыкантами и водит на концерты.
Немиров в энциклопедии «О Тюмени и ее тюменщиках» описывает это так:
Возвращаются как-то они втроем (Ромыч, Шапа и Зандер) из очередного похода за вином, и Зандер встречает по дороге каких-то своих знакомых.
Между ними происходит следующий разговор:
- Ну, как дела? - спрашивает Зандер.
- Да вот, решили вина попить, - ответствуют ему.
- Ну и как? - говорит Зандер.
- Вот, купили пузырь, - гордо отвечают. - А у тебя как?
- Да вот, тюменщики приехали, - скромно заявляет Зандер.
- Тюменщики? - говорят знакомые, - ну, и как?
- Да вот, тоже решили выпить, - еще более скромно отвечает Зандер, кивая головой на Шапу, у которого в руках ящик с вином.
Если Тюмень - это ворота в Сибирь, то Зандер от тех ворот в богему Северной Пальмиры мост, по которому то и дело плетутся вереницы тюменщиков с неизменным ящиком портвейна в руках.
А Северная Пальмира в середине 1980-х с ее рок-клубом и фестивалями для сибирского контркультурного (читай: антисоветского) безрыбья почти как заграница. И в этой почти загранице играют заветную музыку рок. И играют ее люди, в недавнем прошлом все, как один, битломаны (к тому времени битломанизация страны полностью осуществилась, а Битлз как тотальный советский нарратив был порождением тяжкого бремени железного занавеса) обожествляются в полновесные отечественные рок-звезды посредством магического портвейна «777» или «Агдам», приносимым им в дар паломниками, едущими в Пальмиру изо всех углов земли советской.
Динамит, заложенный группировкой Битлз-Боуи-Болан-Лу Рид-иже-с-ними, окончательно разрывается в Ленинграде в начале 1980-х и обильно истекает магическим портвейном вплоть до конца декады, когда БГ в 1988 г. записывает в Америке альбом на английском, ДДТ и Кино, требуя перемен, выходят на стадионы, а поклонники Алисы разъебошивают в пух и прах один за другим концертные залы.
Рок, как и хотели, наконец становится большим, и умирает.
В то же время сибирский рок, вдохновленный ленинградским, декларирует ему свою альтернативность:
Мы спускаемся в подвалы.
Мы уходим на подпольные флэты.
Мы подаемся в нелегалы.
Это наш с тобой рок-н-ролльный фронт.
Такова реакция на происходящее. С пафосом, но от души. Правда, подпольный флэт в Тюмени всего один, и тот у Шапы, который ему вверяют родители, уезжая на крайний Север отстраивать город Ямбург и осваивать необходимые для страны газовые месторождения, поскольку Шапин папа как раз за это строительство и освоение ответственный.
Еще есть студия в клубе при общаге моторостроительного завода, которым заведует Дима Попов - или вернее пОпов с ударением на первый слог. На ней осенью 1987 г. инструкционерами совместно с Егором Летовым записывается альбом «Инструкция по обороне. Карма Ильича», где Дима выступает в качестве звукорежиссера.
«Карма Ильича» - выражение, придуманное некогда Юджином Федотовым в иронию над колхозом «Путь Ильича» - со временем сама собой из названия отпадет, и в 2000 г Вербитский издаст ее на своем лейбле Ur-Realist как просто «Инструкцию по обороне».
В красном уголке общаги то и дело устраиваются сейшены, репетиции и бухалово.
Сейшен в общаге моторостроительного завода. Кирилл Рыбьяков, Дима пОпов (в парике), Варела Усольцев (присел). 1987 г..
Сидят: (слева-направо) Артурка Струков, над ним Петрович, Саша из Перми, Дима пОпов, Андрюша Шегунов, Ромыч Неумоев (смотрит в объектив), я в профиль с длинным хаером и в том самом матросском бушлате, Яныч (с бородкой), повыше крайний слева - Коля Клепиков.
Отплясывают: (справа-налево) Аркаша Кузнецов (размалеванный), Сергей Фень, Олег Цирук, с закрытыми глазами, кажется, Димон Колоколов и др..
Пение обычно сопровождается распитием фирменного напитка Димы - бражки «томатовки», коей у него в канистрах завсегда имеется великое множество.
«Томатовку» Дима синтезирует из органических продуктов, а точнее, только одного из них - томатной пасты, наличествующей в те суровые горбачевские анти-алкогольные времена в изобилии в любом гастрономе и продающейся там в железных трехлитровых банках.
Помимо кулинарных достоинств «томатовки» - убойного процента содержания алкоголя, вкуса вечного лета и дачной грядки, эстетически продукт доведен до совершенства. Он сметанообразен, только пожиже и покраснее, чем сметана, с пузырями и катышами из не до конца разложившейся в канистре томатной пасты. Если случается после этой бражки блевать, то цвет блевотины, раскрашенный алой «томатовкой», радует своей яркостью глаз не только исторгающего ее из себя, но и окружающих. Форма здесь полностью гармонирует с содержанием.
Однако употреблять этот экологически чистый продукт отказываются как Майк Науменко с Зоопарком, выписанный Гузелью с концертами в Тюмень, так и сам Алек Зандер, которого выписывает с лекциями и видеопособиями о питерском роке в январе 1988 г. она же. На правах столичных рок-звезд они требуют не «томатовки» и даже уже не портвейна, но дорогого коньяка, что еще лишний раз богато иллюстрирует эпоху заката ленинградского рока.
Дима же пОпов, как неутомимый сподвижник тюменского рока, не упускает случая року этому пособить в развитии, нанимаясь руководителем культмассовой работы то на одно предприятие, то на другое, нигде впрочем долго не задерживаясь.
Так обычно он приходит в отдел кадров какой-нибудь овчино-меховой фабрики и интересуется:
- А что клуб у вас фабричный имеется?
- Имеется, - отвечают ему.
- А аппаратура музыкальная в нем есть?
- Есть.
- А люди на ней играют?
- Нет у нас таких людей.
- Да как же вы допустили?! Самодеятельность на самотек пущена! Дайте-ка мне немедленно анкету на трудоустройство. Мы эти недочеты в культмассовой работе быстро поправим.
После этого вместе с авансом Диме также выдается ключ от клуба, или точнее, точки под репетиции и пьянки.
Однажды у кого-то на предприятии случается свадьба в кафе Нептун. Дима прознает про нее, являяется к брачующимся и задает вопрос:
- А плясать подо что собираетсь?
- Под магнитофон, - отвечают молодожены.
- Ды вы что! Как можно?! Кто же в наши дни под магнитофон свадьбу справляет? Только под живых музыкантов и никак иначе.
- Так ведь дорого.
- Я знаю отличных ребят. И возьмут всего 20 рублей, а отыграют на целую сотню.
Брачующиеся соглашаются. Дима начинает оповещать инструкционщиков. Те, голодные до нечастых выступлений на публике, притаскивают с собой из клуба аппарат. С ними является околоинструкционный народ, количеством значительно превышающим саму свадьбу. Ими тут же начинает поедаться свадебный фуршет и оптлясываться самодеятельный хит: «Лучше по уши влезть в дерьмо, я хочу быть любим но не вами.» Молодожены платят Диме 25 рублей только за то, чтобы прекратить это безобразие.
На эти 25 рублей покупается водка, и веселье перемещается непосредственно в клуб. На следующий день начальству на Диму приходит жалоба, и, когда угроза увольнения становится необратимой, он в очередной раз произносит свое сакраментальное: «Я снимаю с себя обязанности директора клуба!» И тут же идет на другое предприятие, где повторяется то же самое.
С Димой я познакомился летом 1985 года на вступительных экзаменах на английское отделение в универе. Поступил на него Дима, когда ему было уже 22. К тому времени он успел закончить Кременчужское вертолетное училище, отработать штурманом МИ-8 на тюменских Северах и списаться из рядов гражданской авиации на землю по состоянию здоровья - с язвой. Язва у него развилась от продолжительных и чрезмерных алкогольных возлияний.
Деньги на Северах платили приличные. В начале 1980-х Дима, отработав вахту, по возвращении в Тюмень пробухивал получку с дружбанами в алкогольном Ду-Ду Клабе - с Грэгом, Машниными, Артуркой Струковым, Юджином Федотовым и др.. И так совпало, что все эти люди обучались в то время в тюменском университете. Поэтому, когда встал вопрос о том, что делать инвалиду-язвеннику дальше, то логичным представлялось поступить в этот университет, чтобы продолжить возлияния, не отвлекаясь ни на что другое.
Поезд однако уже ушел. К тому времени дружбанов его кого выгоняют из универа, а кто благополучно его заканчивает. Поступив в 22 года на английское отделение, Дима как старший по возрасту и по опыту пытается возродить вокруг себя сподручными средствами былое алкогольное величие Ду-Ду Клаба. Этими сподручными средствами оказываются его 16-17-летние сокурсники: я, Джек Кузнецов, Сева Михасев и Толик Бурлак.
Я в прошлом посте про влияния на меня оказанные рассуждал. Так вот Дима пОпов на первом курсе универа оказывает на меня огромное влияние. Во-первых, он учит меня сшибать мелочь на пиво, а затем, зайдя в гастроном и выклянчив там у продавщиц пять-шесть пустых трехлитровых банок, находить по ветру и случайным синим прохожим открытые пивные точки. Во-вторых, это пиво мешать со сметаной в пропорции 50 на 50 и пить его в самых разнообразных местах: от кладбищ до туалетов подросткового клуба «Юный техник».
Идем мы однажды человек 5-6 во главе с Димой за разливным пивом. Денег у нас на шесть трехлитровых банок, а самих банок только пять. Что делать? Как выйти из затруднительного несоответствия между спросом, желанием потребления и имеющимися в избытке средствами? Не прибегая для решения этой задачи к каким-либо вычислительным приборам, Дима, с присущей штурману гражданской авиации профессиональной интуицией, поступает следующим образом.
Пока наполняется вторая и последующие банки, он приказывает собравшимся пустить по кругу первую, чтобы опустошить ее и наполнить заново как шестую. Это молниеносно исполняется, а остатки пива из банки выливаются на мою голову, чтобы лучше торчали волосы. Очередь колдырей, созерцающая подобное кощунство, разражается возмущенной бранью в наш адрес.
Процедура клеинья девиц обычно такова. Дима, обращаясь к первым встречным студентам университета девичьего пола, речет:
- Девчонки, а не закирять ли нам по черному?
Если девчонки кирять отказывались, то у них немедленно одалживался рубль до стипендии, который, если о нем вспоминали, отдавался посредством займа его у других таких же девиц.
На универовском крыльце лето 1986 г.: Дима пОпов (в очках), Женя Лыжин
Женя Лыжин, Светка, Крылов, Дима, Саша «Мух» Махнутин, Кирилл Рыбьяков (стоит)
Между Крыловым и Димой ноги Джека Кузнецова
Язву свою Дима усмиряет водкой. Усмиряет до такой степени, что в первую же сессию вылетает из универа, попадая с нею на операционный стол второй городской больницы.
- Представляешь, дружище, - рассказывает после Дима, - очухиваюсь я непонятно где. Вроде, не вытрезвитель - все кругом блестящее. И люди в белых халатах со скальпелями. Что, думаю, такое? Глядь, а я на операционном столе лежу. Сейчас резать будут, уже и яйца побрили. Я говорю: «Вы че, братцы, охуели? Меня так запросто не возмешь.» И сбежал в одной пижаме и тапочках по морозу в универовскую общагу на Мельникайте. Схаваться бы мне. Ищут меня.
Таким алкогольным образом лечит Дима и другие свои болячки: сердце, печень, почки. А в начале 1990-х с расцветом в стране всего оккультного и экстрасенсорного он начинает лечить и других.
В составе выездной бригады экстрасенсов международного класса вместе с Богомяковым, Ромычем Неумоевым, Гофлиным и Шапой, Дима ездит по тюменским крайним северам, где читает лекции о том, как нужно правильно выходить в астрал и подчинять себе во службу космические энергии, возвращает зрение слепым, очищает прокаженных, ставит на ноги немощных.
Однажды на сеанс приносят бабку.
- Вставай, бабка, - приказывает ей Дима.
- Да как же, милок? - ответствует бабка. - Ведь уж 40 лет, как не ходячая я.
Дима обхватывает ее голову обеими руками и орет:
- Вставай, сука, кому сказал!!
Бабка от страха встает и с изумленем обнаруживает себя ходящей. Она уходит за кулисы, где от неожиданного радостного волнения у нее случается сердечный приступ. Из-за всеобщей суматохой желающих быть излеченными никто этого не замечает.
Про бригаду экстасенсов Немиров сообщает следующее:
Ранняя весна 1991, Москва. В.Богомяков, А.Струков, А.Гофлин и Д.Попов, приезжают сюда с чемоданами денег, заработанных разъезжанием по самым крайним из Северов нашей Отчизны (достаточно упомянуть, что главная база их в этот период - поселок Мужи Шурышкарского района, находящийся на левом берегу Обской губы, километрах в ста пятидесяти севернее Салехарда и примерно в трехстах километрах выше Полярного круга), читая людям за деньги лекции об истинном устройстве Вселенной (в основном по Д.Андрееву, Аверьянову, Раджнишу и Сан Санычу Дееву) и обучая их правилам истинного поведения в этой, правильно понятой Вселенной - технике управления астральными потоками энергий и стихий, способам раскрытия чакр посредством запуска Змеи Кундалини, правилам поведения при встрече с инопланетянами и т.д.
Отработав сезон, они приезжают в Москву отдохнуть и останавливаются у автора этих строк, в указанный период проживающего на улице Петрозаводской, в восьми автобусных остановках от станции метро "Речной Вокзал".
Ежеутренняя астральная борьба с похмельными муками.
Многочасовые пассы трясущимися руками по очереди друг над другом, сопровождающиеся озабоченным бормотанием "Ща-ща, погоди, щас снимем" и приказами "Да ты что так зажался, ты анахату-то расслабь!"
Заканчивалось это всегда одним и тем же: констатацией факта, что сегодня чего-то оно в астрале не то, какая-то темная сила перекрывает все каналы, после чего - коллективным движением по направлению к винному магазину с выражениями лиц, вдруг резко начинающими излучать решимость, и бодрость, и все остальное, что описано автором этих строк относительно сего в различных стихотворениях, не буду повторяться.
http://old.russ.ru/krug/20010718n.html
Но это будет потом, а пока в августе 1986 г. настает моя с Кириллом Рыбьяковым очередь ехать в Питер к Зандеру за контркультурной инициацией и к БГ за смыслом жизни. Дима пОпов дает нам молодым рокерам ценные указания о том, как вести себя в большом городе и что делать при встрече с аборигенами. (см. об этом: http://za-gonzalez.livejournal.com/141139.html)
Сам Дима, вместе с подругой Светкой, ездил в Питер и встречался с БГ в марте 1986 г.. Вообще-то Дима был ярым поклонником Майка и с большей радостью предпочел бы встретиться и забухать с ним, чем с кем-то еще. Но что-то там не сролось, и поэтому визит ограничился штырением на философские темы с БГ.
- О чем же ты с ним штырил? - в изумлении спрашивал я Диму.
- Представляешь, дружище, - отвечает Дима, - я ему говорю: «Боря, блядь, а правда, что тебе сам Дэвид Боуи гитару подарил?» «Правда,» - отвечает БГ. А я ему: «Дай побренчать.» А он: «Не дам.» Прикинь, какой индифферентный чувак?
Но фотографию с автографом свою БГ таки Диме дал, а он передал ее мне. Вот она:
Про гитару, подаренную Боуем, БГ не врал. Так в интервью «Фузу» в 2002 г. он говорит:
«Джоанна Стингрей небезызвестная как-то через свои связи довезла до него [Боуи] "Радио Африку". Он проникся, мы какими-то записками обменивались, и он даже мне гитару прислал - "Fender Squire", которая потом к Ляпину попала.»
Вот он тот Фендер Свайр:
Гитара эта звучит на пластинке "Дети декабря", которую благодарный БГ в свою очердь отправил Боуи в подарок.
Все таки, что ни говори, а мир лежит во зле: как Боую подарки слать, так пожалуйста, а как бедному тюменщику на гитарке дать побренчать, так фига лысого. Такие вот у этих пресловутых рок-звезд нравы - сплошная круговая порука.
А дал бы Диме побренчать, так узнал бы как надо правильно романсы петь. А правильно они поются так: ГРОМКО они правильно поются. Именно так исполнял их Дима своим великолепным баритоном. Об этом, кстати, следующая история.
Приходит как-то летом не то 1987, не то 1988 г., не помню, ко мне домой Дима пОпов и говорит:
- Я достал акваланг, чтобы переплыть в нем через Черное море в Турцию, и съебать наконец из этой страны.
При этом в руках Дима держит не акваланг, а гитару.
- Гитару тоже в Турцию берешь?
- Видишь ли в чем дело, дружище, прежде, чем я уплыву, мне бы хотелось, чтобы ты записал на свой магнитофон романсы в моем исполнении.
Кроме гитары при Диме книжка с текстами и аккордами старинных романсов. Я устанавливаю перед ним микрофон. Недолго репетируя, он с одного захода записывает с десяток романсов. После чего тут же уходит с намерением отплыть в Турцию.
Бобина та у меня хранилась долгое время, но я ее дал кому-то послушать, и она ко мне больше не вернулась.
В Турцию отплыть Диме, тем не менее, не удается, потому что акваланг он продает, а деньги соответственно пропивает. Аналогичным исходом завершаются и его планы с улетом на дельтаплане в Финляндию.
Так и не уедет Дима никуда ни из родной земли, а ляжет в нее костьми. В 1994 г. он разбивается на автомобиле, будучи пьян. На месте погибает его пассажир Игорь Курилов. Сам Дима будет лежать в коме еще два месяца перед тем, как умрет, так и не приходя в сознание.
Еще истории из жизни Димы пОпова см. у Немирова здесь: http://old.russ.ru/netcult/20021028n.html
= = = = =
БГ и Боуи в Нью Йорке. Начало 1988 г..
В конце 1987 года БГ как посланника обновленного СССР повезли в Америку подписывать контракт с какой-нибудь звукозаписывающей фирмой на выпуск пластинки. В Нью-Йорке акулы шоу-бизнеса, выписавшие БГ из Союза, знакомят его с западными музыкантами: Фрэнком Заппой, Джорджем Харрисоном, Джулианом Ленноном, Майклом Джексоном, Крисси Хайнд, Дебби Харри и Крисом Штайном из Блонди, Дейвом Стюартом из Юритмикс, а также с Игги Попом и Дэвидом Боуи.
По приезде домой в Ленинград Зандер берет у него интервью:
- РАССКАЖИ ПРО МУЗЫКАНТОВ, С КОТОРЫМИ ТЫ ОБЩАЛСЯ. ДЭВИД БОУИ?
- Это - безумно обаятельный человек. Его медиум - это общение вот так, в кругу, с кайфом. Мы провели с ним целую ночь, шляясь по кабакам. Он меня встретил как старого друга, которого не видел лет пять. Сразу стал показывать свой новый фотоаппарат, который может делать разные фени - наложения, удвоения и всякое такое. Очень светский человек. Тащится на общении, и у него это блестяще получается. Любую неловкость в языке или еще где - снимает мгновенно.
И пошло - про кино, про Уильяма Берроуза, про технику работы со словами. Ну - то есть, берешь страницу, складываешь её, опускаешь на следующую и у тебя половина слов с этой стороны, а половина - с другой. И смотришь, что хорошее - записываешь.
Мне было очень приятно, что я был так принят с их стороны. Дэвид предложил мне поменяться сапогами. Мы поменялись. За всё время он сказал две серьезные фразы: "Если я тебе понадоблюсь для записи - можешь на меня рассчитывать". И вторая: "Не дай им сделать из всего этого очередной американский альбом". То есть, он все время имел в виду, что предстоит что-то сделать и, несмотря на всю оттяжку, думал об этом. Это на меня произвело сильное впечатление.
- А ПОЧЕМУ ДЭВИД ТАК ВЪЕХАЛ?
- Он знал меня по записям. Он и Игги.
- А КАК ИГГИ?
- Игги - браток! Я ему спел песенку, он завелся, сразу стал свои видеозаписи ставить. Обалденно классный мужик. Вот я вижу, что он с большим трудом оперирует пультом включения аппаратуры, и спрашиваю: а что так, собственно? Выясняется, что у него впервые в жизни стереоаппаратура, а до этого он слушал "мыльницу". То есть, денег у человека никогда не было. После "Бла-бла-бла" он немного приподнялся, снял квартиру, поменьше, чем моя, но с видом.
http://handbook.reldata.com/handbook.nsf/Main?OpenFrameSet&Frame=Body&Src=EventsImages%3FOpenPage
Несмотря на предостережения друга, из альбома БГ сделали таки очередной американский. С волками жить... Но для записи альбома Боуи БГ так и не понадобился. Боуи тогда и сам играл заурядный американский рок. Radio Silence, записанный БГ в Америке, получился гораздо круче, чем Never Let Me Down Боуи, вышедший незадолго до этого.
Кстати, на одном из сайтов про Аквариум наткнулся на интервью, данное БГ Зандеру, перед самым отъездом в Амерку: http://handbook.reldata.com/handbook.nsf/Main?OpenFrameSet&Frame=Body&Src=EventsImages%3FOpenPage К моему удивлению снабжено оно фотографией, которую сделал я в числе еще нескольких, когда мы в августе 1986 г. с Рыбьяковым и Аркашей Кузнецовым ходили к БГ.
Самое смешное, что у меня такой фотографии у самого не осталось. А тогда я и эту и другие, мною снятые во время встречи, отправлял и самому БГ и Зандеру и Аркаше Кузнецову, который тогда из Тюмени временно перебрался в Ленинград.
Но это все присказка была. А теперь начинается сказка о покупке у Зандера альбома редких вещей и миксов Боуи под названием Rare.
Дело было так.
Я, Джек Кузнецов и Сева Михасев в начале февраля 1987 г. во время зимних университетских каникул решаем совершить марш-бросок в Ленинград. Останавливаемся мы нелегально в общаге у Аркаши Кузнецова, который сам проживает там в качестве лимиты. Спим на панцирных койках без матрацев, застелив их шубами, в которых приехали.
На второй день мы покупаем ящик вина и идем вчетвером в гости к Зандеру, который при виде ящика с вином становится нам чрезвычайно рад.
Попивая вино, мы смотрим по видику беспонтовый фильм Пола Маккартни Give My Regards To Broad Street. Сева и я роемся в зандеровских виниловых закромах с целью приобретения у него каких-нибудь пластинок.
Сева выбирает пластинку Битлз малайского производства, а я Боуи относительно недавнего выпуска - 1982 г. Rare.
- Сколько? - спрашиваю у Зандера.
- Сороковник.
После этих слов Джек начинает недобро коситься, но не на Зандера, а на меня, мол: ну Зандер-то понятно - хитрая еврейская задница, но ты-то почему такой долбоеб, что 40 рублей за какого-то Боуи хочешь ему отдать?
- Ты, че, - говорю я Джеку, - смотри: свежак почти альбомчик - всего пять лет назад изданный.
Джеку мои доводы были не понятны. Но пластинку я все равно купил. Даже две - вторую - Black Sea XTC. А Сева Битлов.
Побухали, видео посмотрели, пластинки купили - культурная программа выполнена. Попылили мы на ночь глядя обратно в общагу на Красногвардейском.
Приезжаем в общагу, а там шухер. Коменданту кто-то капнул, что нелегальщики в одной из комнат проживают, вот он нас на мороз со всем скарбом - парой сумок и пластинками - и выгнал.
Куда идти среди ночи в незнакомом городе? Некуда. В гостиницу разве что. Но у нас брони нет, да и тачку брать куда-то ехать, деньги тратить на нее и на гостиницу не хочется. Денег в обрез, в гостиницах останавливаться бюджет не позволяет. Пластинки Боуи за 40 рублей покупать позволяет, а в гостиницах останавливаться - нет.
Решили тогда заночевать в подъезде близлежащей девятиэтажки. Забираемся на последний этаж, в пролете стелим на железобетонном полу газетки и укладываемся на них почивать вдвеннадцатиром - я, Джек, Сева, Боуи, Битласы и ЭксТиСи. Несмотря на кучу народу, было холодно и спалось хреново.
В шесть утра у жильцов за дверью звонит будильник. Люди, выходя из дому на работу, видя наши смурные фигуры на полу у мусоропровода, грозят милицией. Нам ничего не остается, как встать и пойти навстречу новым приключениям, которые себя не заставляют ждать.
Невыспавшийся и голодный Джек шкандыбает по мокрому снежному месиву Невского. На его крытом полушубке на спине снизу и вверху отпечатанные от пола в подъезде две широкие ржавые полосы. Джек от этого еще злее, чем обычно. Он на чем свет стоит поносит гада коменданта, меня, Боуи и советскую власть, строящую дома с неуютными и непригодными для спанья подъездами.
Аркаша звонит Зандеру, и тот приглашает нас на концерт Аквариума в Ленинградский Дворец Молодежи, обещая провести в гримерку к музыкантам.
- Только вы не с пустыми руками приезжайте. Сами понимаете, людей чем-то угощать надо.
Идем в магазин, затариваемся пивом, вином и коньяком.
В гримерке подносим коньяк в дар БГ, который уже в подпитии и держат у себя на коленях своего нового скрипача Ивана Воропаева. Майк Науменко там же тусуется. Ляпин ходит туда-сюда с абстинентным видом.
- Саша, может быть, коньяка? - тихо спрашивает его Аркаша.
Ляпин кривится в мучительной гримасе. В этот момент дверь, укрывавшая меня из виду отворяется, и я с безумным видом кричу:
- А пива?
Ляпин шарахается, и не удостаивая ответом, удаляется.
Потом концерт.
Пьяный в жопу БГ бодро поет про партизанов подпольной луны, толпа, и мы в ее числе, беснуется.
Хорошо провели время. Жалко только, что нашу сумку с недопитым вином кто-то спиздил. И ночевать нам по-прежнему негде.
На счастье, в Питер тогда приехали из Тюмени друзья старшего брата Аркаши из «индуса». По телефонному разговору с ними Аркаша уяснил, что они сняли квартиру в пригороде где-то в Саблино. Но где точно неизвестно. Ночевать снова в подъезде мы не горели желанием, поэтому решено - едем в Саблино искать друзей Аркашиного брата.
Садимся в электричку, которая вместо положенных 40 минут до пункта назначения, по причине занесенных снегом путей, едет два часа. Идя наощупь по темному Саблино в два часа ночи, обследовав несколько похожих по описанию домов и разбудив мирно спящих в них жителей, мы находим квартиру с тюменскими людьми.
Замерзшие и обессилившие с порога требуем водки и пищи, которые нам тут же предоставляют. В ходе потребления алкогольных продуктов у присутствующих возникает непреодолимое желание послушать песни Инструкции в исполнении Аркаши. Аркаша скромно отнекивается, обосновывая свой отказ тем, что без гитары он петь не может. На что один из «индусов» Миша Индукаев в четвертом часу утра торжественно обещает:
- Не волнуйся, Аркаха. Щас будет тебе гитара.
Громадный сибиряк Миша с Джеком вполовину его роста выходят на лестничную площадку и начинают обзванивать двери соседей. Одна из дверей открывается.
- Здравствуйте, - вежливо говорит в нее Миша. - Вы знаете, мы могли бы купить у вас скрипку, виолончель, баян...
- Мы в состоянии купить у вас рояль, - подхватывает Джек, и по его пьяному состоянию видно, что он действительно в состоянии это сделать, пусть даже придется пустить на него треклятую пластинку Боуи.
- Но вообще-то нам нужна гитара, - продолжает прерванную просьбу Миша. - У вас не найдется случайно?
У них случайно она находится и им одалживается. После чего веселье под песни и пляски набирает новый виток, в ходе которого все как-то разом вырубаются.
Утро нового дня застает меня и Севу, лежащих на диване, с онемевшими нижними конечностями. После нескольких тщетных попыток определить почему, выясняется, что ноги нам отдавил упавший в хмелю богатырь Миша Индукаев. Наши с Севой самостоятельные попытки отпихнуть его успехом не увенчиваются. Поэтому приходится звать на помощь остальных.
Разбуженный Миша, приняв на завтрак стакан водки, постановляет:
- Едем в Эрмитаж смотреть Брейгеля-младшего.
Мы с Севой и Джеком решаем вместо Эрмитажа ехать в Тюмень. Надо поменять билеты на два дня раньше и сегодня же линять. Но для начала необходимо затариться как следует алкоголем, потому что в Тюмени в отличие от Ленинграда с ним напряженнейшая напряженка.
В винном на Литейном нами под угрозы пальмирских колдырей скупаются остатки сухого вина: Ркацители - 13 бутылок и Мускат - 5. Прижимая сумки с ценным грузом, мы спешно уносим ноги.
Прощальный ужин с северной столицей решено устроить в кафе «Дружба», известном кроме прочего и тем, что из него на Черную речку поехал стреляться Пушкин.
За ужином при свечах Миша и его нефтегазовые товарищи восторженно выражают восхищение увиденными ими сокровищницами Эрмитажа. Ловко апеллируя искусствоведческой терминологией, они обсуждают различия между Брейгелем-старшим и младшим. В этот момент Джек, по-гусарски щелкнув пальцами, подзывает официантку и велит принести двухсотграммовый графинчик коньяку.
- Это вам будет стоить 40 рублей, - предупреждает Джека сомневающаяся в его платежеспособности официантка.
- Несите! -не унимается Джек.
- Джек, ты что? - увещевает его Аркаша. - За какие-то двести граммов целых 40 рублей! Одумайся, пока не поздно!!
На что Джек, глядя из под очков в мою сторону язвительно парирует:
- Если Плотников (я, т.е.) может позволить себе купить за 40 рублей пластинку какого-то Боуи, то я могу позволить себе купить на них коньяку.
И купил, и угощал им участников вечери.
В Тюмень у нас ночной рейс с остановкой в Кирове - и это не радует. Вид у нас после всех перипетий потрепанный и изможденный. Но зато пахнет от нас не просто перегаром, а респектабельным 40-рублевым коньяком, благодаря Джеку. В одной руке у каждого из нас по сумке, набитой винищем, а в другой по пластинке. Сразу видно - на родину люди едут.
Все это время в аэропорту в толпе отъезжающих колбасится в стельку пьяный пассажир. Он ведет себя неадекватно, и явно не отдает отчета где он сейчас находится и куда направляется. Работники пассажирской службы, тем не менее, обращаются с ним обходительно, лишь изредка матерясь.
Нас сажают в самолет. Пьяного в стельку пассажира заводят последним. Стюардесса сажает его в кресло рядом с Джеком.
- И сидите у меня тут тихо, гражданин, - грозит ему стюардесса, - а не то высажу на взлетную полосу.
- Ты, дечонка, еще жизни не видела, - отвечает он ей, - а уже сажаешь меня на место 11Б.
И тут же вырубается и засыпает на плече у Джека.
К нашей радости за отсутствием на рейсе кировских пассажиров посадку в Кирове отменяют. Пассажиры кричат ура!, и самолет взлетает.
Каково же было удивление проспавшегося пьяного пассажира, когда он обнаруживает, что он и есть тот единственный, которому надо в Киров. Он начинает метаться по салону и пытается открыть входную дверь самолета, чтобы сойти. (эта часть вранье, конечно, но в Киров надо было все таки только этому чуваку. Из Тюмени его потом следующим рейсом отправили.)
Прибыв в Тюмень, наутро мы с Джеком первым делом выцепили Крылова и Ирку Кайдалову и под звуки трофейного Боуи (который в разговоре почему-то фигурировал исключительно как жидкий Боуи - не помню почему, пьяные были) прикончили все 18 бутылок привезенного вина за два дня.
А на третий в дверь постучали. На пороге стояла разгневанная мама Джека, которой он естественно не сообщил, что прибывает домой на два дня раньше, чтобы если не в Питере, так у меня на квартире оттянуться без напрягов. Сдал его Аркаша, позвонив с утра пораньше домой, упустив из внимания возможную законспирированность преждевременного возвращения.
Вот и все, что я могу сказать по этому поводу.
= = = = = =
Ну а Rare Боуи? Неплохой Rare, как и любое другое на его месте под 13 бутылок Ркацетели и 5 Муската. Есть там и версия Space Oddity на итальянском - "Ragazzo Solo, Ragazza Sola", и «Герои» на немецком, и «Луна над Алабамой» Брехта и акустический «Амтердам» Жака Бреля на английском, и “Round and Round” Чака Берри и “John, I’m Only Dancing” в соул обработке и “Velvet Goldmine”. Нормальная пластинка.
Отработал ею Боуи сороковник. Чего уж там.