"Подарок любимым родственникам" в день садовых гномов в Заповеднике Сказок
Подарок любимым родственникам
- Марьянка, гости!
На зеркально отполированную яшмовую столешницу полетели игла и пяльцы с вышиванием. Марьянка сорвалась из-за стола, на ходу вдевая ноги в туфли-лодочки, стаскивая с волос резинку и цепляя её на руку как браслет. Хлопнула дверью спальни и чуть не сбила с ног папу, который шёл предупредить: надень передник, выпачкаешься. Через считанные мгновения Марьянкино домашнее платье оказалось в пыльце, потому что она врезалась в пушистого гостя с воплем:
- Шме-е-е-елик!
Она обняла и взъерошила жёлтую полоску на его боку, принялась тискать и сюсюкать.
- Меле-меле-меле-мелик.
Шмель на это лишь хмыкнул, не отвлекаясь от капли мёда, которым угостила его Марьянкина мама. Пчела, которую из-за шмеля не было видно, держала в лапках крупинку сахара. Так-то сахар пчёлам не полагается, но одна крупинка погоды не сделает. И прилетают пчела со шмелём нечасто, разочек весной, пару раз летом, иногда и осенью.
Вот как сейчас: прилетели, достали из корзиночек по паре буковок, полакомились сладким и сразу в обратный путь. Нектар сам себя не соберёт.
- Что там? - поинтересовался папа, закрыв за ними дверь.
- Ё, М, Д, И - мама разложила буквы на столе, - вероятно, они уже в пути. Мне нравится: на этот раз - золотистая соломка.
Марьянка отряхивала платье, но бросила это занятие и подняла взгляд на родителей, даже руками всплеснула:
- Как, опять?! Они заходят во все комнаты без приглашения, стол придётся полировать после их грязных пальцев. И съедают всё подчистую.
- Марианна! Не жадничай, - назидательно произнёс папа и с преувеличенной торжественностью выставил на стол хлебницу. Всю! Отвинтил крышку, чтобы с любой стороны дотянуться можно было, накрыл хлеб салфеткой.
- Они нам родственники, ты же помнишь. Что, не успела обед приготовить? - сочувственно поинтересовалась мама.
Марьянка аж захлебнулась от возмущения:
- Да я на три дня супу наварила, второго - побольше, пирог на всякий случай испекла. Ну, вдруг захочется пирога.
Мама обняла дочку, погладила по голове:
- Вот видишь, как удачно. Что нам на три дня, им - на один присест. И пирог не залежится.
Марьянка любила, когда мама её гладила, но повозмущаться тоже хотелось. Пока она разрывалась от противоречивых чувств, в дверь постучали.
Не дожидаясь разрешения, в дом словно рекой влились Марьянкины двоюродные братья и сёстры, ровным счётом девять, младший дядюшка с женой, старший дядюшка-вдовец, бабули и дедули, родители всех дядюшек и тётушек, включая покойную.
Каждый старался погромче выкрикнуть свой привет, шумно же; каждый шёл обнять папу, чмокнуть в щёчку маму, пощекотать за бока Марьянку - такая уж сложилась традиция. Ну, а потом - да, за стол. Потому что с дороги и есть и пить очень хочется.
Гости расселись и сразу застучали по столу. Кто - кулаком, а кто и ложкой, подсунутой папиной заботливой рукой. Мама стала подавать тарелки с супом. Марьянка орудовала половником у кастрюли и улыбалась. На самом деле она их любила, просто совесть надо иметь, нельзя же так беспардонно прийти, поесть, попенять им на их житьё-бытьё и спешно уйти, причём уйти обязательно до заката. Правда, шмелик тоже так поступал, приносил буковки, лопал мёд и сразу сбегал - копировал её родственников.
Тихо хихикая в лад мыслям, Марьянка раскидала по освободившимся тарелкам второе, не забыв положить и себе порцию, и подсела к столу. Родня сосредоточенно жевала. Папа с довольным выражением лица наблюдал за ними, мама вытирала племянникам перепачкавшиеся уши - полезут обниматься, а вишнёвая начинка пирога плохо отстирывается. Марьянка ела и гадала: что на этот раз? В семье мало детей, вот посмотрите на нас? Когда замуж, часики-то тикают? Чего вы терпите..?
- И чего вы терпите этих людишек? - утеревшись, старший дядюшка отодвинул тарелку и повернулся к папе. Даже не повернулся, крутанулся всем корпусом, как бы изображая вопросительный знак.
“Угадала”, - хихикнула про себя Марьянка. Папа улыбнулся и пожал плечами. Хорошо, что не к жене “отчего так мало детей?” и не к Марьянке “когда замуж?” обратились. Папа готов выдержать нападки родни, всегда выдерживал.
- Нет, ну действительно, - вступил один из дедулей, - они нам всё поле перепахали, а мы васильки вырастили; они нам удобрения, мы им валуны и берёзы.
- Да, мы боремся по мере сил, а вы? Смирились? Неужели нравится соседство? - вздохнула тётушка. - Понимаю, некоторые совсем стыд потеряли, подбирают за людьми вещи и пользуются, будто сами ничего сделать не могут. Но ты же рукастый! Головастый!
Папа скромно опустил взгляд, мама зарделась, а Марьянка задумалась: “Чего они от нас хотят? Соседство с людьми - не самое плохое, что может случиться. Плодожорка и мучнистая роса куда хуже. Напомнить им, что те же удобрения, распыляемые людьми, неплохо питают растения?” Но это была не её битва, и Марьянка промолчала.
- Все способы избавиться от людей ты отвергаешь. А ведь мы так волнуемся за ваше семейство! Люди - те же вредители. Я помню, помню, - старший дядюшка замахал руками, призывая не возражать, но папа и не собирался. - Ты говорил, что они ухаживают за деревьями, что это хорошие люди. Но они идут лес и ломают ветки вербы почём зря. Выходят в поле и разводят костёр. Разбрасывают мусор, ну хорошо, не ваши конкретно люди разбрасывают. Но всё же! От них надо избавляться, я тебе не раз говорил.
Дядюшка-вдовец сделал паузу, ожидая ответа.
- А я тебе не раз говорил, что целенаправленно вредить не буду. Мы не созданы для пакостей, как и вы, впрочем, тоже. Мы улучшаем и поддерживаем то, что выросло.
- И едим, что выросло, - пискнул один из мелких.
Улыбнувшись, папа хотел продолжить, но его перебила бабуля:
- Гномы садовые и луговые - родня, поэтому мы волнуемся: вы в таком опасном соседстве! Люди травят муравьёв, кротов. Могут напуститься и на вас!
- Брат!
Старший дядюшка поднялся на ноги.
- Ты знаешь, плохого я не посоветую. Ведь твоя семья, вы... - у него дрогнул голос, Марьянка никогда не видела его таким растроганным, - единственные из садовых родичей, кто нас любит и всегда привечает, никогда не отказывает в угощении и не выставляет под проливной дождь! Вам и отдадим то, что мы нашли.
Дедули и младший дядюшка проворно выбрались из-за стола, выбежали из дома. Было слышно, как они что-то протискивают через дверной проём, тащат по коридору. Тётушка и бабули собрали посуду, убрали всё-всё.
В комнату внесли большой прозрачный камень. Он был безупречно огранён и до того красив, что у Марьянки перехватило дыхание: вот это ве-е-е-ещь! Когда камень положили на стол, и свободного краешка не осталось.
- Какая драгоценность! Настоящее сокровище, - выдохнула Марьянкина мама.
- Спасибо, - озадаченно произнёс папа, - и что нам с ним делать?
- Отдай людям. И они сразу исчезнут из твоего сада.
- Это заговорённый камень? - нахмурился папа. - Он проклят?
- Ты невнимательно слушал, - обиделся дядюшка. - Плохое в твой дом я бы не принёс. Этот камень дороже яшмы, которую ты полируешь для столешниц. Это чистой воды изумруд. Люди продадут его и на полученные деньги уедут.
- Спасибо, - намного тише прежнего сказал папа.
Тут луговые гномы начали по очереди обнимать его, целовать в щёчку маму, щекотать Марьянку за бока.
- Что, даже чаю не попьёте? - неверяще крикнула она им вслед, но гости торопливо покинули дом; путь до родного луга неблизкий, а им во что бы то ни стало надо было успеть домой до заката.
- Нда-а, дела-а, - покачал головой папа, закрыв за ними дверь.
- Что теперь? - спросила мама и осторожно погладила изумруд. - На обеденном столе его держать нельзя, в кладовку не поместится - у себя хранить мы его не сможем.
- Брат плохого точно не посоветует, - кивнул сам себе папа, - однако, он мыслит совершенно иначе. Люди у нас неплохие. В соседнем саду человек даже не знает, что такое вар, яблоню загубил по весне. Ты помнишь. А в саду напротив люди вообще месяцами не появляются, всё заросло крапивой.
- Там, ниже по дороге, люди продали участок, мне подружка рассказывала, - вставила слово Марьянка, - так новые люди спилили несколько хороших молодых деревьев!
- Да, рисковать мы не можем, - согласилась мама и погладила изумруд смелее.
- Оставлять в доме камень нет смысла, он уже обработан, да и большой очень... Брат обидится, если вернём, - папа взял за руки маму и Марьянку. - Нам нужен совет.
Мама и Марьянка тоже взялись за руки. В неровном круге из рук появился светло-сизый туманный шар и поднялся над их головами.
- Дух рода, что нам делать с изумрудом? - обратился к туманному шару папа.
- Отдать людям.
- Мне не жалко, но разве это будет хорошо? - возразила мама.
- Это принесёт пользу саду.
- А мы его не дотащим, - брякнула Марьянка.
Она сказала так из озорства, но дух гномьего рода был не только провидцем и не только сохранял их жилище невидимым людскому взору. Он мог помогать там, где гномам не хватало сил или роста. Пока все трое держались за руки, дух перенёс камень под окно дома, где жили люди, и скрыл прозрачным куполом до рассвета.
Утром хозяйка распахнула окно, полюбовалась чистым синим небом, вздохнула и опустила взгляд вниз. Что-то блеснуло в траве (конечно, умело направленное отражение лучика сделало своё дело, недаром папа был и рукастым и головастым)!
Пока папа улыбался и довольно похлопывал в ладоши, всё в доме людей пришло в движение. Послышался топот, хозяйка выбежала к тому месту, где сверкнул солнечным бликом изумруд, стала шарить в траве и нашла! Нашла драгоценный камень.
Хозяин с подбадривающим “успеваем!” выскочил из дома в домашнем, завёл машину, и оба сразу же уехали. Автоматические ворота закрылись, дача опустела.
Наблюдавшая за переполохом Марьянка отвернулась от окна и села за вышивание. Всё-таки люди оказались и предсказуемыми, и заурядными. Наверняка теперь променяют сад на путешествие в заморские страны. Сад придёт в запустение или его продадут, а новые люди спилят деревья... Это было так грустно, что на глаза Марьянки навернулись слёзы.
В грусти и печали она провела два дня. А на третий рано утром люди вернулись. Они приехали на машине, как обычно. Хозяин сразу ушёл в дом, унёс объёмные сумки с продуктами. Хозяйка вместе с другой женщиной вышла в сад и встала у альпийской горки. Эту гостью садовые гномы наблюдали редко, теперь же разглядывали с интересом: в её серьгах, кулоне, кольце и броши переливались благородной зеленью драгоценные камни, братьями-близнецами схожие с тем, что нашли луговые гномы. Марьянка прилипла к окну в своей спаленке, родители смотрели в окна столовой.
- Видишь, ты думала, что потеряла его, когда пошла за вербой, а обронила здесь, - шутливо укорила гостью хозяйка.
- Если бы твои гномы существовали, то я бы сказала, что это они украли!
- Они не украли, а вернули! Я так рада, что больше ничего не надо делить. Согласись, между сёстрами не должно быть обид и раздора. Теперь сад навсегда мой.
- И чего ты держишься за него?
- А ты чего держишься за прабабушкины изумруды?
- Хм... Знаешь, наверное, правильно, что мы именно так всё поделили. У тебя бы парюра лежала в шкатулке, а я бы вырубила деревья и сделала бы поле для мини-гольфа, - кивнув самой себе, гостья направилась к дому.
Хозяйка выждала, когда она уйдёт, и торжественным шёпотом произнесла: “Духи сада, спасибо вам!” Положила на видном месте три конфеты и ушла в дом.
Марьянка в страхе прибежала в столовую, где мама с папой уже держались за руки.
- Дух рода, она нас видит?! Она знает о нас???
Поднявшийся над их головами шар светло-сизого цвета ответил:
- Не знает. Но верит, что вы есть.