Много ли «добавленной стоимости» добавляет Росстат?
Тоской цвета резервной валюты веет от этого моего блога, склоняющего по сотому разу такие захватывающие дух вещи, как объемы, проценты и удельные веса. Понятно, что людям нужна совсем другая экономика - с интригами, погонями, разоблачениями, и по возможности с мучительной гибелью злодеев и премированием непричастных в конце. Ну, OK, как раз есть повод немного снизить градус дискурса. В комментах к предыдущей записи возник вопрос (точнее - утверждение) - а не «надул» ли Росстат 4% прироста ВВП за минувший год, чутко реагируя на донесшиеся с высот небесных звуки?
Скажем прямо, возможностей таких у него более чем достаточно - заметная доля ВВП (сейчас она поменьше, 16 с чем-то процентов, а в лихие 90-е и первые 2000-е не опускалась меньше четверти) не наблюдается путем свода первичной статистики, а «дорисовывается» на основе тех или иных выборочных данных. Погрешность измерения при этом не может быть маленькой, и она уж точно выходит за переделы тех десятых долей процента, о которые обычно ломают копья аналитики в своих спорах.
К счастью, статистики с некоторых пор честно сообщают о размерах «досчитанного», так что есть возможность посмотреть, сколько и куда добавленной стоимости «влили» таким образом, и насколько это улучшило официальные цифры динамики ВВП. Правда, пока что без последнего закончившегося года. Однако сначала все же хотелось бы сказать два слова именно о нем. В предыдущей записи мы посмотрели, какие «двигатели» тянули нашу экономику из кризисной «ямы» со стороны спроса. Ну а теперь взглянем, какие производственные сектора пожинали плоды этого оживления.
Де-, ре- и пост- индустриализация в российском исполнении
Любопытной особенностью экономического роста в 2010 году стал высокий вклад в него «торгуемых» отраслей - главным образом, добывающей и обрабатывающей промышленности - самый высокий вообще с тех пор, как наша статистика перешла на учет по принятой в мире классификации видов экономической деятельности (с 2002 года). Что и понятно, учитывая сильную экспортную ориентацию экономического роста в прошлом году.
Вклад внутренне-ориентированных секторов либо упал до нуля (как в случае строительства, операций с недвижимостью, аренды и иных коммерческих услуг), либо сильно снизился против докризисного (торговля), отражая крайне медленное восстановление потребительского и инвестиционного спроса. Примерно по такому же типу «восстановительной реиндустриализации» развивалась экономика со второй половины 90-х до 2004 года включительно, наращивая поставки заграницу сырья и материалов, вплоть до восстановления полной загрузки созданных в советское время мощностей по их производству.
Рост в предкризисные годы (2005-08) был иным - более быстрым и «постиндустриальным», с падением вклада «торгуемых» секторов до 12-13% общего прироста ВВП. Причина смены модели роста в эти годы понятна и проста. Россия, подобно Америке, заполучила в эти годы бурного роста нефтяных цен в свое распоряжение «печатный станок». Только размещавшийся не в Департаменте фед. казначейства и фед. агентствах США, удовлетворявших своими долговыми бумагами потребности стран-бедняков в накоплении валютных резервов, а в западносибирских нефтегазовых месторождениях. Американцы использовали свой «станок» по большей части для финансирования инвестиций и войн. Потребление домохозяйств там росло даже медленнее ВВП. Россияне мирно, но усиленно потребляли. Это видно хотя бы по заметно усилившемуся вкладу в рост ВВП обслуживавших это потребление торгово-посреднических и финансовых услуг.
Очевидно, что возращение к подобной модели роста, с укрепляющимся рублем и быстро растущим импортом в наступившем и последующем годах возможно, при условии, что оно будет поддержано дальнейшим ростом экспортных цен. Обычно такой рост вызывает также и приток капитала и падение внутренних частных сбережений, а темпы его, как и в 2004-08 годах могут оказаться весьма высокими, в зависимости от того, с какой скоростью будут улучшаться для нас условия торговли. Альтернатива - если поддержки со стороны внешнеторговых цен не будет - рост на основе инвестиций, направленных на модернизацию и расширение экспортного/импортозамещающего сектора. Не слишком быстрый, с примерно нынешним или даже снижающимся уровнем потребления и дальнейшим креном производственной структуры в сторону торгуемых производств. (Банальности, но зафиксируем их тут еще раз для памяти.)
Остаток Ходорковского*
Вернемся к дооценкам Росстата. Как видно на правом графике, в действительности наблюдается некий парадокс - в «дооцененном ВВП» темпы прироста, как правило, оказываются ниже, чем в наблюдаемом на основе стат. отчетности. За одним исключением - падение ВВП в кризисном 2009 году без учета дооценок было бы 10.1%, тогда официальная цифра, как известно, «мягче», -7.8%. Чтобы понять причины этого, посмотрим на структуру дооцениваемой «добавки» к ВВП.
Максимальную роль в дооценке играют всего 3 вида деятельности - село, торговля и операции с недвижимостью, аренда и услуги - от ¾ (в 2002 году) до 2/3 (в 2009-ом) всей добавки. Причем, если в сельском хозяйстве основная добавка приходится на продукцию натурального хозяйства и «неформальный» рынок (таким образом производится от половины до 2/3 всей продукции села), то в торговле, напротив, помимо неохваченных статучетом палаток и рынков (статистики думают, что это примерно 20% всей торговли), чрезвычайно велик вес укрываемой от глаз фискальных органов «тени» - примерно 1/3 по состоянию на 2002 год. В деле операций с недвижимостью и аренды также велика была роль «тени» (более 20% в начале 2000-х) и процентов 10-20 таких услуг граждане в порядке натурального хозяйства предоставляли сами себе. Причем статистики по каким-то, понятным только им соображениям, сильно меняли тут веса «теневого» и «неформального» секторов, оставляя общую величину досчета для этого вида услуг примерно постоянной, так что на динамику ВВП это никак не повлияло.
В целом заметные изменения в размерах досчета происходили в рассматриваемый период (2002-09) лишь трижды. В кризисном 2009 году выросла роль «неформальной» и «натуральной» экономики, что, в общем, довольно логично, учитывая рост числа частично и полностью безработных, которым надо было как-то кормиться. Это и объясняет уменьшенную на 2.3 пункта, против вытекающей из «формального» подсчета ВВП, глубину кризисного спада. Более интересным выглядит сокращение доли «теневой экономики» в торговле, которое происходило скачками дважды - в 2004 и 2008 годах, и которое в итоге привело к сокращению общего веса «теневого» ВВП, по оценке Росстата, в два с лишним раза - с 13.7% в 2003-ем, до 6% в 2008-ом.
Феномен 2004 года (когда «белый», учитываемый по статотчетам ВВП вырос сразу на 16.3%, возможно, объясняется выходом из тени нефтяной промышленности, последовавшей за арестом Ходорковского и раскруткой первого дела ЮКОСа. Дело в том, что по существующей методологии статучета, добавленная стоимость, связанная с добычей нефти и газа, почти целиком относится на торгово-посреднические операции. Поэтому доля собственно добычи нефти и газа в ВВП России 2009 года - 3.9%, тогда как оптовой торговли - около 16. В 2004 году доля «тени» в торговле скачком упала в 2 с лишним раза, вызвав 16%-ный рост белого ВВП. Это, кстати, косвенно подтверждает, что ЮКОС стал, хотя и осмысленной с точки власти (которой все же нужно как-то собирать налоги с нефтяников), но и достаточно «ритуальной» жертвой, ответившей за всех**. Как ни крути, одна компания, даже такая крупная как ЮКОС, утянуть из ВВП в «тень» сразу почти 7% (для сравнения - это больше, чем «весит» в ВВП вся финансовая инфраструктура страны, со всеми ее банками и биржами) вряд ли могла бы.
Что же касается резкого сокращения «тени» в зацепленном кризисом 2008-м, то его трудно объяснить однозначно. Пожалуй, вряд ли это мог быть подобный резонансу, вызванному делом ЮКОСа, «остаток МЕЧЕЛа». Доктора для зачистки, насколько помнится, тогда так и не прислали. Возможно - это следствие внезапно резко подорожавшей обналички, приведшей к заметному «обелению» зарплат. А может быть, белая отчетность с выходом из оффшоров срочно понадобилась компаниям, выстроившимся в очередь за финансовой поддержкой в ВЭБ. Как бы то ни было, теневые торгово-посреднические операции тогда еще раз ополовинились, а рост «белого» ВВП, несмотря на кризис, стал максимальным с 2004 года. В дальнейшем «тень» подросла, но совсем чуть-чуть. Интересно, как она отреагирует на усиление «налогового давления на бизнес» с января нынешнего года? Посмотрим года через 1.5, если доживем.
* Это название эффекту, о котором пойдет речь ниже, я попытался присвоить по аналогии с «остатком Абрамовича», который не имеет отношения к яхтам, виллам и футбольным клубам, а имеет отношение к американскому экономическому историку и статистику Моисею Абрамовицу (1912-2000), оценивавшему вклад в рост производительности труда США (в 19-20-ом веках) факторов, не связанных с увлечением его капиталовооруженности, и, как можно предположить, вызванных техническим прогрессом (или, на птичьем языке экономистов - ростом совокупной факторной производительности, TFP). Сам Абрамовиц определил этот необъясняемый инвестициями остаток как «меру нашего незнания о причинах экономического роста». Чем и вызвано употребление термина, когда хотят подчеркнуть именно эту, не поддающуюся расшифровке, сторону роста производительности.
** Не доказанных в суде и даже не предъявленных официально обвинений в приватизации и переводе на рыночную основу законотворческих функций государства касаться тут не будем, дабы не множить пустые сплетни и слухи, ОК?
Скажем прямо, возможностей таких у него более чем достаточно - заметная доля ВВП (сейчас она поменьше, 16 с чем-то процентов, а в лихие 90-е и первые 2000-е не опускалась меньше четверти) не наблюдается путем свода первичной статистики, а «дорисовывается» на основе тех или иных выборочных данных. Погрешность измерения при этом не может быть маленькой, и она уж точно выходит за переделы тех десятых долей процента, о которые обычно ломают копья аналитики в своих спорах.
К счастью, статистики с некоторых пор честно сообщают о размерах «досчитанного», так что есть возможность посмотреть, сколько и куда добавленной стоимости «влили» таким образом, и насколько это улучшило официальные цифры динамики ВВП. Правда, пока что без последнего закончившегося года. Однако сначала все же хотелось бы сказать два слова именно о нем. В предыдущей записи мы посмотрели, какие «двигатели» тянули нашу экономику из кризисной «ямы» со стороны спроса. Ну а теперь взглянем, какие производственные сектора пожинали плоды этого оживления.
Де-, ре- и пост- индустриализация в российском исполнении
Любопытной особенностью экономического роста в 2010 году стал высокий вклад в него «торгуемых» отраслей - главным образом, добывающей и обрабатывающей промышленности - самый высокий вообще с тех пор, как наша статистика перешла на учет по принятой в мире классификации видов экономической деятельности (с 2002 года). Что и понятно, учитывая сильную экспортную ориентацию экономического роста в прошлом году.
Вклад внутренне-ориентированных секторов либо упал до нуля (как в случае строительства, операций с недвижимостью, аренды и иных коммерческих услуг), либо сильно снизился против докризисного (торговля), отражая крайне медленное восстановление потребительского и инвестиционного спроса. Примерно по такому же типу «восстановительной реиндустриализации» развивалась экономика со второй половины 90-х до 2004 года включительно, наращивая поставки заграницу сырья и материалов, вплоть до восстановления полной загрузки созданных в советское время мощностей по их производству.
Рост в предкризисные годы (2005-08) был иным - более быстрым и «постиндустриальным», с падением вклада «торгуемых» секторов до 12-13% общего прироста ВВП. Причина смены модели роста в эти годы понятна и проста. Россия, подобно Америке, заполучила в эти годы бурного роста нефтяных цен в свое распоряжение «печатный станок». Только размещавшийся не в Департаменте фед. казначейства и фед. агентствах США, удовлетворявших своими долговыми бумагами потребности стран-бедняков в накоплении валютных резервов, а в западносибирских нефтегазовых месторождениях. Американцы использовали свой «станок» по большей части для финансирования инвестиций и войн. Потребление домохозяйств там росло даже медленнее ВВП. Россияне мирно, но усиленно потребляли. Это видно хотя бы по заметно усилившемуся вкладу в рост ВВП обслуживавших это потребление торгово-посреднических и финансовых услуг.
Очевидно, что возращение к подобной модели роста, с укрепляющимся рублем и быстро растущим импортом в наступившем и последующем годах возможно, при условии, что оно будет поддержано дальнейшим ростом экспортных цен. Обычно такой рост вызывает также и приток капитала и падение внутренних частных сбережений, а темпы его, как и в 2004-08 годах могут оказаться весьма высокими, в зависимости от того, с какой скоростью будут улучшаться для нас условия торговли. Альтернатива - если поддержки со стороны внешнеторговых цен не будет - рост на основе инвестиций, направленных на модернизацию и расширение экспортного/импортозамещающего сектора. Не слишком быстрый, с примерно нынешним или даже снижающимся уровнем потребления и дальнейшим креном производственной структуры в сторону торгуемых производств. (Банальности, но зафиксируем их тут еще раз для памяти.)
Остаток Ходорковского*
Вернемся к дооценкам Росстата. Как видно на правом графике, в действительности наблюдается некий парадокс - в «дооцененном ВВП» темпы прироста, как правило, оказываются ниже, чем в наблюдаемом на основе стат. отчетности. За одним исключением - падение ВВП в кризисном 2009 году без учета дооценок было бы 10.1%, тогда официальная цифра, как известно, «мягче», -7.8%. Чтобы понять причины этого, посмотрим на структуру дооцениваемой «добавки» к ВВП.
Максимальную роль в дооценке играют всего 3 вида деятельности - село, торговля и операции с недвижимостью, аренда и услуги - от ¾ (в 2002 году) до 2/3 (в 2009-ом) всей добавки. Причем, если в сельском хозяйстве основная добавка приходится на продукцию натурального хозяйства и «неформальный» рынок (таким образом производится от половины до 2/3 всей продукции села), то в торговле, напротив, помимо неохваченных статучетом палаток и рынков (статистики думают, что это примерно 20% всей торговли), чрезвычайно велик вес укрываемой от глаз фискальных органов «тени» - примерно 1/3 по состоянию на 2002 год. В деле операций с недвижимостью и аренды также велика была роль «тени» (более 20% в начале 2000-х) и процентов 10-20 таких услуг граждане в порядке натурального хозяйства предоставляли сами себе. Причем статистики по каким-то, понятным только им соображениям, сильно меняли тут веса «теневого» и «неформального» секторов, оставляя общую величину досчета для этого вида услуг примерно постоянной, так что на динамику ВВП это никак не повлияло.
В целом заметные изменения в размерах досчета происходили в рассматриваемый период (2002-09) лишь трижды. В кризисном 2009 году выросла роль «неформальной» и «натуральной» экономики, что, в общем, довольно логично, учитывая рост числа частично и полностью безработных, которым надо было как-то кормиться. Это и объясняет уменьшенную на 2.3 пункта, против вытекающей из «формального» подсчета ВВП, глубину кризисного спада. Более интересным выглядит сокращение доли «теневой экономики» в торговле, которое происходило скачками дважды - в 2004 и 2008 годах, и которое в итоге привело к сокращению общего веса «теневого» ВВП, по оценке Росстата, в два с лишним раза - с 13.7% в 2003-ем, до 6% в 2008-ом.
Феномен 2004 года (когда «белый», учитываемый по статотчетам ВВП вырос сразу на 16.3%, возможно, объясняется выходом из тени нефтяной промышленности, последовавшей за арестом Ходорковского и раскруткой первого дела ЮКОСа. Дело в том, что по существующей методологии статучета, добавленная стоимость, связанная с добычей нефти и газа, почти целиком относится на торгово-посреднические операции. Поэтому доля собственно добычи нефти и газа в ВВП России 2009 года - 3.9%, тогда как оптовой торговли - около 16. В 2004 году доля «тени» в торговле скачком упала в 2 с лишним раза, вызвав 16%-ный рост белого ВВП. Это, кстати, косвенно подтверждает, что ЮКОС стал, хотя и осмысленной с точки власти (которой все же нужно как-то собирать налоги с нефтяников), но и достаточно «ритуальной» жертвой, ответившей за всех**. Как ни крути, одна компания, даже такая крупная как ЮКОС, утянуть из ВВП в «тень» сразу почти 7% (для сравнения - это больше, чем «весит» в ВВП вся финансовая инфраструктура страны, со всеми ее банками и биржами) вряд ли могла бы.
Что же касается резкого сокращения «тени» в зацепленном кризисом 2008-м, то его трудно объяснить однозначно. Пожалуй, вряд ли это мог быть подобный резонансу, вызванному делом ЮКОСа, «остаток МЕЧЕЛа». Доктора для зачистки, насколько помнится, тогда так и не прислали. Возможно - это следствие внезапно резко подорожавшей обналички, приведшей к заметному «обелению» зарплат. А может быть, белая отчетность с выходом из оффшоров срочно понадобилась компаниям, выстроившимся в очередь за финансовой поддержкой в ВЭБ. Как бы то ни было, теневые торгово-посреднические операции тогда еще раз ополовинились, а рост «белого» ВВП, несмотря на кризис, стал максимальным с 2004 года. В дальнейшем «тень» подросла, но совсем чуть-чуть. Интересно, как она отреагирует на усиление «налогового давления на бизнес» с января нынешнего года? Посмотрим года через 1.5, если доживем.
* Это название эффекту, о котором пойдет речь ниже, я попытался присвоить по аналогии с «остатком Абрамовича», который не имеет отношения к яхтам, виллам и футбольным клубам, а имеет отношение к американскому экономическому историку и статистику Моисею Абрамовицу (1912-2000), оценивавшему вклад в рост производительности труда США (в 19-20-ом веках) факторов, не связанных с увлечением его капиталовооруженности, и, как можно предположить, вызванных техническим прогрессом (или, на птичьем языке экономистов - ростом совокупной факторной производительности, TFP). Сам Абрамовиц определил этот необъясняемый инвестициями остаток как «меру нашего незнания о причинах экономического роста». Чем и вызвано употребление термина, когда хотят подчеркнуть именно эту, не поддающуюся расшифровке, сторону роста производительности.
** Не доказанных в суде и даже не предъявленных официально обвинений в приватизации и переводе на рыночную основу законотворческих функций государства касаться тут не будем, дабы не множить пустые сплетни и слухи, ОК?