Размах песни или песнь Размаха?
Эта внезапланированная публикация спешит рассеять эсхатографические недовразумения возникшие в смысле последнего письма Рыльцева (ППР). В отсвет на недавно обуродованный перевод, восникли новые, неперепроверенные версии этого текста, представляющиеся альтернативными перевводами в ППР.
Чтобы прояснить все кочки над ё, надо указать, что оригинальный текст был исполнен на древнепургестанском - ископаемом языке, владение которым приписывалось исключительно Рыльцеву и его ближайшему окружению (которое он называл "учеников моих крыльцо"). Ископательной лингвистике неизвестно почти ничего об алвафите, орфологии и плексике этого языка (чуть лучше обстоит дело с морфографией, пунктусисом и синтакацией). По одной из версий, Рыльцев сам изобрёл этот язык, но, будучи скор на порыв и "тревожным делом обуян" (по его собственному выражению, перевод с древнепург.), не довёл свои извзыскания до конца.
Так или иначе, но оригинальный текст ППР допускает многое количество трактатовок, в связи с чем и проявились разнопёстрые переводы его на русский. Любой перевод, апдекватно передавьющий тревожно-умилительный смысл так и оставшегося непонятым оригинала должен быть призвнан и упрочнён.
Ниже мы публикуем кантонический перевод ППР, выполненный анонимным академиком, членом ко-миссии по надследству Рыльцева. Именно этот перевод рассматривается сейчас как наиболее аутентичный.
Йахо тело
и я хотел бы напрягаться,
меха сомнений раздувать,
искать на дне следы акаций,
но ни на шанс не отставать,
мешать герольдику с санскритом,
бродить мешком по городам,
и, притворяясь троглодитом,
ласкать виски заплечных дам,
но есть удел, а есть удельность,
есть правда, а под ней - каприз,
ногтём отчерченная цельность,
ступень, стекающая вниз,
и тот, кто знает вес тирады,
тот, даже в сумрачном уме,
не променяет весь тир ада
на явь, привиденную мне.
Чтобы прояснить все кочки над ё, надо указать, что оригинальный текст был исполнен на древнепургестанском - ископаемом языке, владение которым приписывалось исключительно Рыльцеву и его ближайшему окружению (которое он называл "учеников моих крыльцо"). Ископательной лингвистике неизвестно почти ничего об алвафите, орфологии и плексике этого языка (чуть лучше обстоит дело с морфографией, пунктусисом и синтакацией). По одной из версий, Рыльцев сам изобрёл этот язык, но, будучи скор на порыв и "тревожным делом обуян" (по его собственному выражению, перевод с древнепург.), не довёл свои извзыскания до конца.
Так или иначе, но оригинальный текст ППР допускает многое количество трактатовок, в связи с чем и проявились разнопёстрые переводы его на русский. Любой перевод, апдекватно передавьющий тревожно-умилительный смысл так и оставшегося непонятым оригинала должен быть призвнан и упрочнён.
Ниже мы публикуем кантонический перевод ППР, выполненный анонимным академиком, членом ко-миссии по надследству Рыльцева. Именно этот перевод рассматривается сейчас как наиболее аутентичный.
Йахо тело
и я хотел бы напрягаться,
меха сомнений раздувать,
искать на дне следы акаций,
но ни на шанс не отставать,
мешать герольдику с санскритом,
бродить мешком по городам,
и, притворяясь троглодитом,
ласкать виски заплечных дам,
но есть удел, а есть удельность,
есть правда, а под ней - каприз,
ногтём отчерченная цельность,
ступень, стекающая вниз,
и тот, кто знает вес тирады,
тот, даже в сумрачном уме,
не променяет весь тир ада
на явь, привиденную мне.