РКП
(В судорожных попытках успеть к дню розового поросёнка)
Великий пургестанский поэт Размах Рыльцев очень любил поросят. Образ маленькой свиньи проходит квасной нитью через многие его вторения. Здесь, дабы не утьмить искушённого читателя, мы привводим самый короткий из его поросячих опусов, написанный им в стиле теолектического матер-реализма. Сам Рыльцев говорил в этой связи: "читатель ленив и беспамятен, поэтому все необходимые сведения ему надо готовить и подносить непосредственно перед употреблением". В противоречии с этим заявлением, многое в данном тексте остаётся непроваренным, невнятным для неосвящённого читателя, как например, знаменитые рыльцевские слова-гибриды. В этой, последней, связи мы снабдили текст немногими примечаниями.
Редко-миссия.
Подсказ о Розовом Капустном Поросёнке
Однажды по закату мы с тогдашним моим согульником Евпархием Мавдеичем отправились на вегетативную охоту за чернильными сушками. Сезон был в самом угаре и сочные, сонные сто га сушек покрывали привольные угодья совместья(1), находившегося в нашем обоюдном владении. Охотились мы рассеянно, больше увлекаясь дружескими спорами о безвременном, и не сильно расстраивались, когда какая-нибудь ушлая сушка ухитрялась ляпнуть в нас терпкой струёй разноцветных чернил. Весело и однообразно тянулись часы охоты. Внезапно, вынырнув из заплутавшегося(2) аргумента, я обнаружил, что мы забрели на приудалённый заброшеный участок - окраешек одичавшего огорода. Вкруг бродили растрёпанные овощи, утратившие приличный вид и пристойность поведения, присущую ухоженным культурным растениям.
"Как Вам нравится эта овощенархия?", обратился я к своему пожилому другу, но увидел, что внимание его подковано к слегка шевелящемуся кусту колючей береники. Мгновение спустя и я разглядел под ветками-колючками у самой земли розовое умное лицо зверёныша-младенца, изящно сдобренное цельномудренными усиками. Знакомая тёплая волна прокатилась по моему телу от макушки вниз и расплескалась в коленках. В самом деле, чувство не обмануло меня - это был поросёнок.
Отбросив охотничьи вервия, мы осторожно подошли ближе. Евпархий снял шляпу и поклонился. "Большое счастье - встретить его", сказал он, обращаясь как бы не ко мне, а в пространство, "а если он ещё и говорит..."
"Говорю", - разнёсся хрустальный шопот. Голос явно шёл от поросёнка, но разливался вокруг нас, как весёлый ручей после дождя. "Говорю, и потому вам особенно повезло."
Я наконец обрёл дар речи: "К-кто это?"
"Ваша любознательность извиняет Вашу неучтивость", в голосе блямкнула ирония. "Я - чудо, я - скиталец по заброженным(3) огородам".
Я всё ещё ничего не понимал: "Кто..."
Тут вмешался мой друг: "Уважаемый эР-Ка-Пе, простите невоспитанность моего товарища, он не знает наших обычаев".
"Да, конечно, я знаю", сказал голос, "но он уже осваивается".
"Спасибо", ответил я, "мне легче. Но как..."
Голос перебил меня: "Неважно, как. Этого вопроса просто нет. И никто не объяснит Вам. Не тратьте время."
"Но..."
Голос опять не дал мне досказать: "Ну да, Вы правы. Я не млекопитающее, мне вообще вредно молоко. Можете считать меня растением, если это так важно". В голосе явно резалось нетерпение. Евпархий оттащил меня в сторону и, пяча красные глаза, отдуваясь от моего невежества, стал быстро объяснять: "Это - Розовый Капустный Поросёнок, но он любит, чтоб его называли сокращённо. Он - легенда наших мест. Встретить молачаливого пороснёка - к удаче. Но говорящий - это ещё большее везение. Он сможет объяснить тебе твою судьбу. Только спроси вежливо и по форме..." Голос поросёнка звянко хмыкнул. Евпархий топорливо(4) обринулся(5) в его сторону, сделал два шага по направлению к нему и сказал просто и нараспев:
Уважаемый мой эР-Ка-Пе
Покопайтесь-ка в моей судь-бе.
После чего подошёл и склонился у куста на четвереньки. Я в это время углядывал лицо диковинного существа. Сразу стало ясно почему его зовут капустным: голова его состояла из листов, подобных листам капусты, набежавших друг на друга, как застывшие прибрежные волны. "Я сам себя так назвал", прошелестел у меня над ухом тихий голос. Тем временем Евпархий вернулся ко мне, лицо его было белым, взгляд поутух. "Иди, твоя очередь", прошептал он, не глядя мне в глаза.
Я был слишком взволнован, чтоб думать о случившейся с ним перемене. Я сразу уверил в РКП и уже готовился. Надо сказать, что тогда, во времена моей нечаянной молодости, будущая стезя не была мне видна, - как и всегда на заре жизни, когда утренний пар скрывает от молодого человека его путь-борозду. Я не знал, о чём буду писать, чем буду работать, какие тени пройдут через мои виды и мысли. Поэтому я очень волновался, - может быть, решалась моя судьба. Передо мно было существо, которое уже всё знало обо мне, надо было только вынудить из него эти знания. Я встал перед кустом и начал:
О, драгоценнейший капустный хрякунок!.. -
И тут воздух вокруг меня беззвучно сотрясся, как будто сдвинулись в нём тектонические пласты. Только теперь я осознал, что с начала нашей встречи в воздухе не переставая журчали хрустальные колокольчики, - осознал потому, что журк(6) их вдруг прекратился. Настала удушливая, звонкая тишина, а через некоторое время сдавленный голос, лишь отдалённо напоминавший глас поросёнка, произнес два слова. "Пошёл вон". Почти без интонаций, как сообщение о факте. Тут же меня схватили за руку - это был Евпархий. Он бросился бежать, увлекая меня за собой, и я знал, что нельзя оборачиваться, а за спиной сначала нарос, а потом отдалился необычный рык, в котором не было угрозы, а только какое-то удивлённое сожаление.
Полчаса спустя, когда мы отдыхались(7), Евпархий неохотно начал объяснять мне, что произошло. "Пойми, эР-Ка-Пе не любит стихов, не понимает их. Из всех поэтов он признаёт только себя. Поэтому обращаться к нему надо только им сочинённой фразой - той, которую использовал я. Ты же, начав сам что-то импровизировать ввёл его в экзистенциальный ступор".
"И что же теперь", испуганно спросил я, "я проклят?"
"С чего ты взял", пренебрежительно отмахнулся Евпархий, "просто ты упустил шанс настроить судьбу. Глупо." Тут, вспомнив о чём-то своём, он перестал смотреть в мои глаза, пожевал губами и по-старчески вздрохнул(8).
Домой мы шли молча, забыв о беседах и охоте. Я думал свои молодеческие думы, Евпархий, видимо, - свои старческие. Перед самым поворотом на вход в наше совместье, вдруг необычное движение слева в лесу привлекло моё внимание. "Стой!" - снова этот хрустальный шёпот. Я боялся, но нельзя было не повиноваться. Мой спутник, ничего не замечая прошёл дальше, за поворот, и скрылся из глаз.
"Прости меня...", начал я.
"Молчи", голос слегка зазвенел, "Каждое твоё слово - оскорбление для меня. Ты - поэт. Я - я всегда хотел быть поэтом, чувствовать, и понимать, и уметь. Всё что я знаю, всю эту глупую мистику народной легенды я отдал бы за то, что подобные тебе получают так просто, самим фактом своего рождения. Я завидую твоему дару. Я хотел бы отобрать его у тебя, чтоб наконец...". Он осёкся. "Ты прогневил меня своей выходкой, и я вспылил. Но - мы всегда в ответе за тех, кого проучили. Поэтому, я догнал тебя, чтоб рассказать тебе твою судьбу".
Я не помню ничего из того, что он сказал дальше. Жители тех мест уверяют, что так всегда случается, когда тебе унастраивают судьбу. Ты получаешь более важные знания, чем то, что можно запомнить в словах. Но потом я всегда уже знал что делаю, и не терял чувства хрустальной уверенности всю свою жизнь, до нынешних пор.
Имение мы вскоре продали. Евпархий Мавдеевич уехал куда-то на чахотку, и я больше о нём не слыхал. Мне же с тех пор почти каждую ночь снятся разноцветные поросята. Но никогда не розовые, и все - с гладкой, некапустной мордочкой.
Примолчания
(1) совместье - поместье, находящееся в совместном владении
(2) заплутавшийся - запутавшийся и заплутавший одновременно
(3) заброженный - заброшенный и забродивший
(4) топорливо - торопливо и топорно
(5) обринулся - обернулся и побежал
(6) журк - журчащий плеск, иногда - плещущееся журчание
(7) отдыхались - отдышались и отдыхали
(8) вздрохнул - вздрогнул и вздохнул одновременно
Великий пургестанский поэт Размах Рыльцев очень любил поросят. Образ маленькой свиньи проходит квасной нитью через многие его вторения. Здесь, дабы не утьмить искушённого читателя, мы привводим самый короткий из его поросячих опусов, написанный им в стиле теолектического матер-реализма. Сам Рыльцев говорил в этой связи: "читатель ленив и беспамятен, поэтому все необходимые сведения ему надо готовить и подносить непосредственно перед употреблением". В противоречии с этим заявлением, многое в данном тексте остаётся непроваренным, невнятным для неосвящённого читателя, как например, знаменитые рыльцевские слова-гибриды. В этой, последней, связи мы снабдили текст немногими примечаниями.
Редко-миссия.
Подсказ о Розовом Капустном Поросёнке
Однажды по закату мы с тогдашним моим согульником Евпархием Мавдеичем отправились на вегетативную охоту за чернильными сушками. Сезон был в самом угаре и сочные, сонные сто га сушек покрывали привольные угодья совместья(1), находившегося в нашем обоюдном владении. Охотились мы рассеянно, больше увлекаясь дружескими спорами о безвременном, и не сильно расстраивались, когда какая-нибудь ушлая сушка ухитрялась ляпнуть в нас терпкой струёй разноцветных чернил. Весело и однообразно тянулись часы охоты. Внезапно, вынырнув из заплутавшегося(2) аргумента, я обнаружил, что мы забрели на приудалённый заброшеный участок - окраешек одичавшего огорода. Вкруг бродили растрёпанные овощи, утратившие приличный вид и пристойность поведения, присущую ухоженным культурным растениям.
"Как Вам нравится эта овощенархия?", обратился я к своему пожилому другу, но увидел, что внимание его подковано к слегка шевелящемуся кусту колючей береники. Мгновение спустя и я разглядел под ветками-колючками у самой земли розовое умное лицо зверёныша-младенца, изящно сдобренное цельномудренными усиками. Знакомая тёплая волна прокатилась по моему телу от макушки вниз и расплескалась в коленках. В самом деле, чувство не обмануло меня - это был поросёнок.
Отбросив охотничьи вервия, мы осторожно подошли ближе. Евпархий снял шляпу и поклонился. "Большое счастье - встретить его", сказал он, обращаясь как бы не ко мне, а в пространство, "а если он ещё и говорит..."
"Говорю", - разнёсся хрустальный шопот. Голос явно шёл от поросёнка, но разливался вокруг нас, как весёлый ручей после дождя. "Говорю, и потому вам особенно повезло."
Я наконец обрёл дар речи: "К-кто это?"
"Ваша любознательность извиняет Вашу неучтивость", в голосе блямкнула ирония. "Я - чудо, я - скиталец по заброженным(3) огородам".
Я всё ещё ничего не понимал: "Кто..."
Тут вмешался мой друг: "Уважаемый эР-Ка-Пе, простите невоспитанность моего товарища, он не знает наших обычаев".
"Да, конечно, я знаю", сказал голос, "но он уже осваивается".
"Спасибо", ответил я, "мне легче. Но как..."
Голос перебил меня: "Неважно, как. Этого вопроса просто нет. И никто не объяснит Вам. Не тратьте время."
"Но..."
Голос опять не дал мне досказать: "Ну да, Вы правы. Я не млекопитающее, мне вообще вредно молоко. Можете считать меня растением, если это так важно". В голосе явно резалось нетерпение. Евпархий оттащил меня в сторону и, пяча красные глаза, отдуваясь от моего невежества, стал быстро объяснять: "Это - Розовый Капустный Поросёнок, но он любит, чтоб его называли сокращённо. Он - легенда наших мест. Встретить молачаливого пороснёка - к удаче. Но говорящий - это ещё большее везение. Он сможет объяснить тебе твою судьбу. Только спроси вежливо и по форме..." Голос поросёнка звянко хмыкнул. Евпархий топорливо(4) обринулся(5) в его сторону, сделал два шага по направлению к нему и сказал просто и нараспев:
Уважаемый мой эР-Ка-Пе
Покопайтесь-ка в моей судь-бе.
После чего подошёл и склонился у куста на четвереньки. Я в это время углядывал лицо диковинного существа. Сразу стало ясно почему его зовут капустным: голова его состояла из листов, подобных листам капусты, набежавших друг на друга, как застывшие прибрежные волны. "Я сам себя так назвал", прошелестел у меня над ухом тихий голос. Тем временем Евпархий вернулся ко мне, лицо его было белым, взгляд поутух. "Иди, твоя очередь", прошептал он, не глядя мне в глаза.
Я был слишком взволнован, чтоб думать о случившейся с ним перемене. Я сразу уверил в РКП и уже готовился. Надо сказать, что тогда, во времена моей нечаянной молодости, будущая стезя не была мне видна, - как и всегда на заре жизни, когда утренний пар скрывает от молодого человека его путь-борозду. Я не знал, о чём буду писать, чем буду работать, какие тени пройдут через мои виды и мысли. Поэтому я очень волновался, - может быть, решалась моя судьба. Передо мно было существо, которое уже всё знало обо мне, надо было только вынудить из него эти знания. Я встал перед кустом и начал:
О, драгоценнейший капустный хрякунок!.. -
И тут воздух вокруг меня беззвучно сотрясся, как будто сдвинулись в нём тектонические пласты. Только теперь я осознал, что с начала нашей встречи в воздухе не переставая журчали хрустальные колокольчики, - осознал потому, что журк(6) их вдруг прекратился. Настала удушливая, звонкая тишина, а через некоторое время сдавленный голос, лишь отдалённо напоминавший глас поросёнка, произнес два слова. "Пошёл вон". Почти без интонаций, как сообщение о факте. Тут же меня схватили за руку - это был Евпархий. Он бросился бежать, увлекая меня за собой, и я знал, что нельзя оборачиваться, а за спиной сначала нарос, а потом отдалился необычный рык, в котором не было угрозы, а только какое-то удивлённое сожаление.
Полчаса спустя, когда мы отдыхались(7), Евпархий неохотно начал объяснять мне, что произошло. "Пойми, эР-Ка-Пе не любит стихов, не понимает их. Из всех поэтов он признаёт только себя. Поэтому обращаться к нему надо только им сочинённой фразой - той, которую использовал я. Ты же, начав сам что-то импровизировать ввёл его в экзистенциальный ступор".
"И что же теперь", испуганно спросил я, "я проклят?"
"С чего ты взял", пренебрежительно отмахнулся Евпархий, "просто ты упустил шанс настроить судьбу. Глупо." Тут, вспомнив о чём-то своём, он перестал смотреть в мои глаза, пожевал губами и по-старчески вздрохнул(8).
Домой мы шли молча, забыв о беседах и охоте. Я думал свои молодеческие думы, Евпархий, видимо, - свои старческие. Перед самым поворотом на вход в наше совместье, вдруг необычное движение слева в лесу привлекло моё внимание. "Стой!" - снова этот хрустальный шёпот. Я боялся, но нельзя было не повиноваться. Мой спутник, ничего не замечая прошёл дальше, за поворот, и скрылся из глаз.
"Прости меня...", начал я.
"Молчи", голос слегка зазвенел, "Каждое твоё слово - оскорбление для меня. Ты - поэт. Я - я всегда хотел быть поэтом, чувствовать, и понимать, и уметь. Всё что я знаю, всю эту глупую мистику народной легенды я отдал бы за то, что подобные тебе получают так просто, самим фактом своего рождения. Я завидую твоему дару. Я хотел бы отобрать его у тебя, чтоб наконец...". Он осёкся. "Ты прогневил меня своей выходкой, и я вспылил. Но - мы всегда в ответе за тех, кого проучили. Поэтому, я догнал тебя, чтоб рассказать тебе твою судьбу".
Я не помню ничего из того, что он сказал дальше. Жители тех мест уверяют, что так всегда случается, когда тебе унастраивают судьбу. Ты получаешь более важные знания, чем то, что можно запомнить в словах. Но потом я всегда уже знал что делаю, и не терял чувства хрустальной уверенности всю свою жизнь, до нынешних пор.
Имение мы вскоре продали. Евпархий Мавдеевич уехал куда-то на чахотку, и я больше о нём не слыхал. Мне же с тех пор почти каждую ночь снятся разноцветные поросята. Но никогда не розовые, и все - с гладкой, некапустной мордочкой.
Примолчания
(1) совместье - поместье, находящееся в совместном владении
(2) заплутавшийся - запутавшийся и заплутавший одновременно
(3) заброженный - заброшенный и забродивший
(4) топорливо - торопливо и топорно
(5) обринулся - обернулся и побежал
(6) журк - журчащий плеск, иногда - плещущееся журчание
(7) отдыхались - отдышались и отдыхали
(8) вздрохнул - вздрогнул и вздохнул одновременно