О чем они пишут
А.Лобачев || « Известия» №49, 28 февраля 1942 года
Самоотверженным трудом будем ковать победу над немецко-фашистскими захватчиками. Рабочие и работницы, колхозники и колхозницы, советская интеллигенция! Работайте, не покладая рук, на поддержку фронта! С каждым днем усиливайте помощь Красной Армии в ее героической борьбе за свободу и независимость нашей родины!
# Все статьи за 28 февраля 1942 года.
Под ударами наших дивизий гитлеровцы отходят на запад, бросая укрепленные позиции и технику. В январских и февральских письмах немецких солдат с фронта нет и признаков бодрости.
«Вот уже 8 дней, как мы бежим, - писал 20 января 1942 г. солдат Карл Берхен на родину. - Завтра мы опять, вероятно, будем дальше двигаться. Сегодня мы бежали только 10 километров. Вот уже больше полумесяца, как мне даже помыться не удается».
В неотосланном письме обер-ефрейтор Арно Рихтер сообщал родителям в Козелиц:
«Мы в течение нескольких недель находимся на марше. Это настоящий ад. Очень рад тому, что имею лошадь, чтобы не бежать пешком».
Многие авторы писем зло иронизируют над сводками Гитлера, утверждающими, что немецкие солдаты «планомерно отходят на зимние квартиры».
«К сожалению, - пишет солдат Курт Коттова семье Грасс в г. Лайсниг, - здесь разыгрались очень и очень грустные события. Из якобы стратегических соображений мы отошли на несколько сот километров. Невозможно описать, сколько автомобилей и других транспортных средств, орудий и всяких других военных машин было взорвано и погибло. Я думаю, что это отступление нам стоило больше, чем весь поход в Россию».
Приведем также выдержки из небезынтересного дневника Ганса Кайзлера из г. Халле, убитого в первых числах февраля. Это - обычный гитлеровец, убийца пленных красноармейцев. В минуту опасности - плаксивый трус.
«14.XII. Сражение и отход.
15.XII. Русские нас преследуют. Несем большие потери.
3.I. Я отморозил себе ноги. 38° холода. Жизнь страшна... О, небо! Вши.
17.I. Смерть была так близка! Она все-таки скоро станет нам лучшим другом.
26.I. На посту при 40-градусном морозе. Расстреляли двух русских пленных.
27.I. Цвар сошел с ума.
28.I. Цвар умер.
29.I. Отход. Эти страшные холода. Пулемет отказал- сделал только один выстрел.
30.I. Убит унтер-офицер Альтус. Последний унтер-офицер в роте. Что здесь потеряно! Русские напали на наш транспорт.
1.II. Сыпной тиф...»
Иногда немцам удавалось на короткое время задержаться на том или ином естественном или укрепленном рубеже, и они надеялись, что им удастся здесь отдышаться, отдохнуть, поспать и отогреться. Но надежды на отдых или передышку оказывались тщетными, ибо наши части не давали противнику покоя, изматывали его ночными атаками, артиллерийским огнем, обходами и неожиданными нападениями на обозы в тылу.
В письмах захваченной в феврале 12-й гвардейской стрелковой дивизией полевой почты противника нет ни одного, в котором солдаты не жаловались бы на то, что русские не дают им покоя ни днем, ни ночью Солдат Ферти Кайниг писал своей матери:
«С начала войны ни дня покоя! Вновь и вновь русские прорывают фронт в различных местах. Поразительно, с какой настойчивостью русские дерутся».
Потери немцев за время отступления катастрофичны. Об этом солдаты ежедневно пишут в своих письмах, об этом говорят пленные и документы. Прибывшая 11 января из Франции 208-я пехотная дивизия за три недели потеряла на Сухиничском направлении более 50 проц. состава. По показаниям пленного унтер-офицера Рудольфа Бодо, 5-я рота 2-го батальона 337-го полка 208-й пехотной дивизии, насчитывавшая по прибытии из Франции 180 человек, за время с 16 января по 6 февраля потеряла 100 человек. 6-я рота этого же полка насчитывала на 5 февраля только 45 человек, т.-е. потеряла примерно 75 проц. личного состава.
«Здесь страшно холодно, - пишет своей жене солдат Гюго. - Надо постоянно оберегать ноги и нос от обморожения. Очень многие уже отморозили себе ноги».
Таков тон почти всех писем немецких солдат. Солдаты откровенно пишут, что они хотят домой, что их нервы напряжены до последней степени и что их может спасти только смена.
Ефрейтор Вальтер Ульрих писал жене Доре Ульрих в Хемниц:
«Нам всем уже достаточно надавали в рожу. Мы и знать больше ничего не хотим».
Солдат Ферти Хайниг писал своей матери:
«Мысленно я прошу господа бога быть милостивым и сменить нас здесь. Многие части уже на родине, только нас не постигло еще такое счастье. Все снова и снова русские прорывают фронт в различных местах».
Несколько слов о тыле Германии. Несмотря на свирепую цензуру, на фронт проникают иногда письма, в которых мы находим прямой протест против войны, ненависть к тем, кто погнал солдат на войну, и всяческие сомнения в правдивости слов Геббельса и Гитлера.
«Вы, солдаты, днем и ночью боретесь при 30-градусном морозе, - писала из Нюрнберга солдату Памперу его жена. - Даже трудно себе это представить! Пусть это другие попробуют!»
Еще больший интерес представляет письмо немецкому солдату Эрнсту Отт от его жены.
«О России ничего радующего у нас не слышно. Браухич... ушел!.. Я нахожу это странным...»
Растущие уныние, тоска, страх за своих близких на фронте, - вот что характеризует состояние германского тыла. // Дивизионный комиссар А.Лобачев. ЗАПАДНЫЙ ФРОНТ.
______________________________________________
Признания врага ("Известия", СССР)
Г.Бровман: Так они жили в январе ("Известия", СССР)
"Мы очень озабочены мыслями о будущем" ("Известия", СССР)
А.Ерусалимский: Недоставленная имперская почта ("Красная звезда", СССР)
Газета «Известия» №49 (7735), 28 февраля 1942 года