Илья Эренбург. Путь к Германии*
И.Эренбург || « Красная звезда» №171, 20 июля 1944 года
Красная Армия продолжает победоносное наступление. Войска 3-го Прибалтийского фронта, форсировав реку Великая, прорвали сильно укрепленную, развитую в глубину оборону немцев южнее города Остров и за два дня наступательных боев продвинулись вперед до 40 километров, расширив прорыв до 70 километров по фронту.
В ходе наступления войска фронта заняли более 700 населенных пунктов.
# Все статьи за 20 июля 1944 года.
(От специального корреспондента «Красной звезды»)
*Окончание. Начало см. в №170 «Красной звезды».
★
Истребление немецких дивизий, попавших в «Минский котел», длилось около недели. Немцы не сразу присмирели. Вначале они мечтали пробраться к своим. У них были танки, «фердинанды», артиллерия. 7 июля берлинское радио бодро передало: «Сегодня третья годовщина германской победы у Белостока и Минска». Надо полагать, что белостокские немцы в тот день были уже охвачены дорожной лихорадкой. Что переживали немцы у Минска? 7 июля генералы Окснер и Дрешер отдали приказ; его текст предо мной: «Разведку производить путем офицерской разведки... Пробиваться в западном направлении... В целях сохранения военной тайны войскам об'являть лишь задачи дня... Непосредственно после выполнения огневых заданий разбить все оптические приборы, замки орудий закопать в незаметных местах... Всех солдат поставить в известность, что необходимо бесшумно подобраться как можно ближе к врагу и молниеносно на него напасть. Населенные пункты следует обходить... При каждом полку иметь радиоприемники и передавать солдатам известия немецкого радио. Все явления распада пресекать жесточайшими мерами...»
Генерал-лейтенант Окснер, говоря со мной, признался, что на следующий день его дивизия была разбита. Сам генерал превратился в одного из блуждающих немцев, и в плен он попал без генеральских погон: маскировался. Правда, он спесиво заявил мне, что немецкие генералы не сдаются в плен; но этот разговор, естественно, происходил уже после того, как генерал сдался, и мне пришлось утешить обладателя пяти орденов и старого «национал-социалиста» арифметикой: я сказал ему, что за три недели был взят в плен 21 генерал - по одному на день - и что он не первый, а двадцать первый.
Что происходило в самом «котле»? Еще 28 июня унтер-офицер 476 противотанкового батальона 78 штурмовой дивизии Альфред Пакулль писал жене: «Что это была за паника, что за ночь! Несемся на запад, русские - по пятам... Да, что это была за паника! Я до сих пор не могу понять, как мне удалось выбраться? Мы шли через лес, через болота. Я хотел спасти своих людей и прежде всего свою собственную жизнь... Я не в состоянии этого описать. ...Теперь война развернулась по-настоящему, и может быть мне не суждено вернуться... Кончаю, потому что надо убегать, скоро здесь будут русские...» В записной книжке ефрейтора Гейнриха Зегерса я нашел короткие записи: «25/6. Едва оторвались от противника.. Снова брошены в бой. 26/6. Мы рассеяны. 29/6. Идем на запад. 1/7. Мы снова разбиты. 3/7. Путь на запад закрыт партизанами. Идем к Минску. 4/7. Кольцо сомкнулось. Удастся прорваться? Или плен?» Пленные солдаты рассказывают, что часто офицеры гнали их вперед с пистолетами в руках. На всё был один ответ: « Фюрер приказал». Были крупные отряды бродячих фрицев с генералами и с «тиграми»; были и мелкие группы. Наши части уже подходили к Лиде и к Вильнюсу, а немцы всё еще надеялись добраться до Минска...
Я был на КП дивизии в лесочке. Мы ужинали, когда затрещали автоматы: крупный отряд блуждающих немцев оказался рядом с нами. Два часа спустя они проникли на соседний аэродром. Их били всюду и долго не могли перебить - ведь это были не сотни и не тысячи, а десятки тысяч, лохмотья двенадцати германских дивизий.
Глубокий тыл на несколько дней стал фронтом. Правда, немцы здесь мечтали не о завоеваниях, но о опасении. Однако были среди них и сильные отряды, которые прорывались через шоссе, нападали на сёла, чтобы раздобыть провиант. Зверь метался: то пробивался на юг, то поворачивал к северу.
Это были деморализованные немцы, но я хотел бы предостеречь читателей от неверных выводов. Не потому мы разгромили немцев в Белоруссии, что они были деморализованы. 23 июня они еще верили в победу. Немцы в Белоруссии стали деморализованными, потому что мы их разбили. Нельзя принимать последствия за причину. Конечно, разбитые, потерявшие связь, заблудившиеся в лесах, немцы постепенно теряли не только военную выправку, но и веру в фюрера. «Кажется Гитлер не очень-то разбирается в положении», - сказал мне один унтер-офицер. Перед этим он четыре дня питался черникой, и образ жизни лесного анахорета, видимо, оказался полезным для его мозгов. Одиночки стали сдаваться, хныкая и причитая. Я видел этих ручных фрицев, они говорили: «Мы шли по сорок километров в день... Офицеры ехали, а мы шли... Неизвестно куда... Потом офицеры переоделись... А мы хотим жить...» Вот такие фрицы и замелькали в газетных корреспонденциях. Они не выдуманы, но, глядя на них, вспомним, что до этого состояния они доведены не листовками, а снарядами, минами и бомбами. Ручные фрицы стали смертельно бояться танков. За каждым деревом им мерещились партизаны. Бухгалтеры, пивовары, псевдо-философы и мото-мешочники мало приспособлены для жизни в лесу. Один жаловался, что ему пришлось спать на сырой траве и он от этого заболел ишиасом... Так двенадцатилетний Алеша Сверчук привел 54 фрицев. Так корреспондент английской газеты « Таймс», проезжая по шоссе возле Минска, неожиданно напал на трофеи - на трех бродячих фрицев... Всё это похоже на оперетку, но этой оперетке предшествовала величайшая трагическая битва.
Загнанный в лес и окруженный 195-й полк решил сдаться. Два часа спустя парламентер явился вторично, заявив, что полк не может сдаться, так как пришли два других полка, которые решили атаковать русских. Действительно, два неукрощенных полка попытались вырваться из окружения и были уничтожены. А 195-й полк, переждав в лесу шумную ночь, на утро сдался.
Помогли Красной Армии партизаны. Видал я, как отряд «Советская Беларусь» гнал из лесу пленных немцев: вчерашние каратели угодливо улыбались...
Всё же даже эти «ручные» немцы остались дикими. Я много раз говорил, что их не перевоспитаешь; говорю это и теперь, после грандиозной минской облавы. Вот аристократ - обер-лейтенант фон Брокаузен, у него пять орденов и пустота в голове. Он мне заявил: «С помощью самолетов-снарядов мы победим не только Англию, но и Америку, а потом двинемся снова на Россию...» Вот командир 130 пп майор Куттервальд, который, не смущаясь, говорит: «Я верю в хороший исход. В крайнем случае мы передвинемся несколько на запад. В истории бывали передвижки народов, например, готы дошли до Урала. Может быть мы обоснуемся во Франции, потому что французов не так много, а страна хорошая...» Вот еще один кретин, капитан Зейферт из 256 артполка. Этот говорит: «Немецкому солдату не от чего унывать. Вам нужно наступление на дессерт, потому что вы едите хлеб и кашу, а мы едим шоколад, пьем вино и у нас всегда сигаретты...» Я привожу эти дурацкие заявления, чтобы рассеять всякие надежды на моральное перерождение фашистов. Многие солдаты мне говорили, что они надеются на самолеты-снаряды и на какие-то фантастические изобретения; немцы, дескать, нарочно пустили союзников в Нормандию, чтобы их уничтожить; Гитлер, видите ли, не отступает на востоке, а «сокращает линии», - говорили это жалкие фрицы, продрапавшие без передышки сотни километров и еле спасшие свою шкуру. Верно сказал мне ефрейтор Эндердт: «Немец туп, как доска, он не способен думать, он на всё отвечает: «точно так». Другой ефрейтор, Зуббарк подтвердил это суждение: «Наш народ стоит, как баран, и тупо смотрит на всё происходящее». А солдат Глехшмидт, тот пояснил: «Если Геббельс скажет, что не англичане высадились в Нормандии, а немцы в Англии, у нас это примут за чистую монету». Австриец Зауервайн, лейтенант, мне рассказывал, чем утешали себя немецкие офицеры после разгрома в Белоруссии: «Они говорят: ведь и русские отступали в 1941 году, ведь и англичане ушли из Дюнкерка. Я им пробовал напомнить, что одно дело начало, другое конец, и что такая катастрофа на шестой год войны непоправима, но они, усмехаясь, отвечали, что я не настоящий немец, а австриец». А генерал-лейтенант Окснер, вздыхая, говорит: «Маленький немецкий народ успешно сопротивляется», - как будто речь идет о бельгийцах или датчанах.
Бойцы не разговаривают с пленными, но сердцем они чувствуют, что немец остается немцем, и бойцы говорят: «Скорей - в Германию...»
Грустны города Западной Белоруссии: мусор, зола, несколько чудом уцелевших домиков. Ракув немцы сожгли, убегая из города. Настоятель католического собора Ганусевич мне рассказывает о черных годах. В селе Доры немцы собрали крестьян, загнали их в православную церковь и сожгли. В Ракуве убили 1200 евреев. Жила там русская женщина по фамилии Веревкина. Немцы ее увели. Потом нашли труп Веревкиной в лесу. Дочь 18 лет, не зная, что случилось с матерью, пошла в комендатуру. Дочь не вернулась: ее убили немцы. Тогда семидесятилетняя старуха отправилась на розыски дочери и внучки. Немцы убили и старуху.
Сожжен Ивенец. Там был немецкий палач по прозвищу «Чех». Он сам убивал, мучил, пытал. Он замучил 2600 жителей города.
Сожжена и Сморгонь. Здесь можно изучить «национальную политику» немцев. В Сморгони жили белоруссы, евреи, поляки. Сначала немцы убили всех евреев. Они об'явили, что Сморгонь - это польский город, и начали истреблять белоруссов, а потом Сморгонь стала именоваться белорусским городом, и немцы принялись за уничтожение поляков, а 1 апреля 1942 года немцы присоединили Сморгонь к литовскому гау. Немцы надеялись найти громоотвод для ненависти. Но все знают, кто виновник. Белоруссы, поляки, литовцы - все ненавидят немцев.
Красная Армия спешила на запад. Гитлер хотел во что бы то ни стало удержать Вильнюс. Немецкие газеты не раз подчеркивали значение этого города для обороны восточных границ Германии. Кроме того немецкие части, еще находящиеся у Нарвы и в Пскове, нервничали, видя, что Красная Армия подходит к Вильнюсу. Я видел немецкий план оборонительных сооружений вокруг города. Я видел и эти сооружения... Однако порыв Красной Армии был настолько велик, что немцы не успели защитить подступы к Вильнюсу. Начались тяжелые уличные бои. После прорыва немецкой обороны в районах Витебска и Орши штурм Вильнюса был самой трудной операцией.
Как я говорил, немцы не спаслись из Белоруссии. В Вильнюсе сражались новые части. Были среди них стойкие, как, например, полки 2 авиадесантной дивизии. Были и плохенькие батальоны, составленные наспех из отпускников, жандармов, железнодорожников, обозников. С 3 по 8 июля в Вильнюс прибывали подкрепления. Пришла 671 бригада, недавно сформированная в Данциге из отпускников, пришел 1067 полк, кое-как сколоченный в Цвикау. Гитлеру пришлось подтянуть части из Германии. 7 июля в Вильнюс прилетел генерал-лейтенант Штаэль, которому было поручено руководить обороной города. Солдатам об'явили приказ Гитлера: «Ни в коем случае не сдавать Вильно». А на южной и на северной окраинах уже были наши части.
Бой в городе - трудный бой, тем паче в таком городе, как древний Вильно. Здесь старые дома с толстейшими стенами, с глубокими подвалами, здесь узкие изогнутые улицы - щели среди высоких и крепких домов. Солдат «Кампфгрупп Вильно» поддерживали надеждой на помощь: «Скоро придут немецкие танки». Действительно, свыше сотни немецких танков попытались приблизиться к городу, но, встретившись с нашими, развернулись и ушли.
Немцы занимали центральную часть Вильнюса и тюрьму Лукишки. 11 июля их удалось выбить из района старых церквей, они ушли в рощу западнее города. Возможно, что они не знали об окружении: эта роща стала капканом. В ночь с 12 на 13 июля немцы начали сдаваться.
Вильнюс уцелел. Правда, немцы подожгли немало домов, стараясь огнем задержать нашу пехоту. Но у них не было времени для планомерного и аккуратного уничтожения города. Бойцы генерала Крылова спасли город, дорогой всем его сыновьям - и литовцам, и полякам, и евреям, и русским, город славы, столицу Советской Литвы. Наполеон сказал о виленском костеле Анны: «Я хотел бы взять его и унести в Париж...» Гитлер не эстет, а поджигатель. Но ему не удалось сжечь Вильнюс.
12 июля в 22 часа ад'ютант генерал-лейтенанта Штаэля майор Кесельринг в последний раз видел своего начальника. Потом немецкие солдаты видели, как немецкий генерал пробовал на лодчонке переплыть через речку и утонул. Кто был этот генерал, я не знаю. Но эпизод с Вильнюсом был закончен; он не остановил стремительного движения наших войск к границам Германии.
13 июля с утра начали вылезать из подвалов жители. Они не были в праздничных одеждах., запыленные, измученные. Многие уже пять дней, как ничего не ели. На одной из центральных улиц находится кино «Пан». Немцы его сожгли и в нем сожгли загнанных туда жителей. Старый поляк мне говорил: «Немцы - это отчаянные злодеи. Они убивают и клевещут на честных людей. Когда мы здесь читали немецкие сообщения о Катыни, мы удивлялись одному: немецкому нахальству. Мы ведь знаем, на что способны немцы...» Невыносимо тяжело было жителям Вильнюса под немецким игом: расстреливали целые улицы, дом за домом, квартиру за квартирой. «Они нас не считают за людей, - сказала мне учительница, - но вот мы дожили до дня свободы...»
Под городом на Понарах немцы убили девяносто тысяч евреев. Их убивали в течение трех лет - растягивая удовольствие. Казнями и пытками руководил палач Киттель, неудачливый киноактер из Берлина. В одном из зданий СД остались вещи, снятые с замученных и приготовленные для отправки в Германию. В гетто, где держали обреченных евреев, была подпольная организация. Во главе ее стоял рабочий Вильнюса, коммунист Виттенберг. Евреи, входившие в эту организацию, боролись до последнего часа. Их посылали на работы; они жгли немецкие склады, подкладывали мины на железной дороге, убивали немцев, когда могли и чем могли. Они подготовляли вооруженный побег из гетто. Сам Виттенберг предал себя в руки палачей, желая выиграть время: он хотел, чтобы его товарищи подготовились к побегу. Уйти удалось около 500 евреям - юношам и девушкам. Они вошли в партизанские отряды «За победу», «Мститель», «Смерть фашизму». Они помогали в дни борьбы за Вильнюс нашим войскам: ловили немцев, пытавшихся выйти из окружения. Я видел студенток виленского университета Рахиль Мендельсон и Эмму Горфинкель с ручными гранатами, девушек, хорошо знающих литературу, когда-то сидевших над книгами, а потом нашедших жизнь в бою. Они мстят немцам за растерзанных матерей и сестер. Я видел их, когда на улицах Вильнюса еще шли бои, и я еще раз благословил справедливость.
А бойцы спрашивали: «Сколько от Вильнюса до границы?...» Шли дальше - в дождь, в зной, среди шумных гроз июля.
«Мы не поспеваем за пехотой», - говорят летчики. - «За танками не угнаться», - вздыхают командиры пехотных полков. Но все поспевают. Чудесен ритм наступления: он превосходит человеческие силы. Не отстают и дорожники: только взят город, а уже и мост готов и даже висят дощечки. Теперь бойцам незачем спрашивать, сколько осталось до границы : об этом говорят дощечки на всех перекрестках. Я думаю, что даже американцы изумились бы, увидев, с какой быстротой наши железнодорожники восстанавливают пути. Что позволяет людям делать невозможное? Гнев. Близость Германии. Близость развязки.
Я видел летчиков полковника Карягина. На ЯК'ах они тревожат дни Восточной Пруссии. Жители какого-нибудь Инстербурга теперь знают, что русские рядом, и жители Инстербурга считают, что даже в Кельне спокойней...
Бесспорно, наши войска увидят перед собой новые мощные линии вражеской обороны, но позволю себе привести слова генерала Глаголева: «Линии сами не защищаются, чтобы защищать линии, нужны солдаты». За четыре недели Гитлер потерял в Белоруссии не только Белоруссию, но и десятки дивизий. А дивизии легко заменяются на первый год войны, но не на шестой...
В начале этой статьи я говорил о виленском кладбище Рос. Это не было романтической заставкой: там я увидел картину развязки. Среди мрамора и буйной травы на старых могилах сидели пленные немцы. Один из них, капитан Мюллерх, уныло говорил: «Что случилось? Три года тому назад мы шли на восток, оставляя вас в тылу. Мы как будто не хотели вас замечать. А теперь?.. Немцы еще были на шоссе Могилев-Минск, а вы уже ворвались в Вильно. Мы защищали здесь несколько улиц, а вы уже были у Немана. Теперь вы как будто не хотите замечать нас. И я спрашиваю себя - существуем ли мы?..» Он долго что-то бубнил под дождем. Вдруг раздался острый, невыносимый крик: упала ворона, раненая где-то на соседней улице и долетевшая до кладбища Рос, чтобы умереть у ног немецкого завоевателя.
Красная Армия продолжает наступать. Мы подходим к тем рубежам, где началась величайшая трагедия века. Три года горя сделали нас сильными и непримиримыми. Мы не узнаем нашей армии, да мы не узнаем и самих себя. В Германию придут суровые солдаты Справедливости. Теперь это не пророчество, не предсказание, не надежда, теперь это справка о самом близком будущем. Я видел этих солдат, и мне хочется от всего сердца сказать им: вот там, за тем лесом, за той рекой, за тем городом - счастье, большое человеческое счастье. // Илья Эренбург. 3-й БЕЛОРУССКИЙ ФРОНТ.
_____________
*) Окончание. Начало см. в №170 «Красной звезды».
**************************************************************************************************************************************************
БЕГСТВО НЕМЦЕВ ИЗ ВОСТОЧНОЙ ПРУССИИ
СТОКГОЛЬМ, 19 июля. (ТАСС). Шведская газета «Афтонтиднинген» пишет, что массы немцев-беженцев в Восточной Пруссии осаждают вокзалы, пытаясь выехать во внутренние районы Германии. Железные и шоссейные дороги забиты беженцами, число которых возрастает, несмотря на приказ германских властей, запрещающий эвакуироваться без специального разрешения.
СТОКГОЛЬМ, 19 июля. (ТАСС). Как пишет шведская газета «Афтонтиднинген», в Восточной Пруссии создана запретная зона шириной от 30 до 40 км. Населению зоны приказано эвакуироваться. Зона начинается восточнее Тильзита и проходит через Гумбиннен и Растенбург до Алленштейна. Население Восточной Пруссии начало осаждать банки и сберкассы, часть которых закрылась. Лодкам запрещено плавать по Балтийскому морю. С двигателей моторных лодок, мотоциклов и автомашин сняты важнейшие части. В запретной зоне удалены все дорожные указатели.
________________________________________________
Человек, который остановил Гитлера ("The New York Times", США)
С.Сульцбергер: Рядовой Фриц ("The New York Times", США)
Сергей - боец Красной Армии ("The New York Times", США)
Боевой дух Красной Армии ("The New York Times", США)
Отчет о России и русских ("The New York Times", США)
Верховный жрец 'бога войны' ("Time", США)
Ленинград: блокаде - конец! ("Time", США)
Летать ближе к земле ("Time", США)
Солдат, который не сдается ("The New York Times", США)
Немцы не знают, что они разбиты ("The New York Times", США)
Психология «гибели богов»: сможет ли Геббельс вновь овладеть умами немцев? ("The New York Times", США)
Газета «Красная Звезда» №171 (5851), 20 июля 1944 года