Илья Эренбург. Рабы смерти
И.Эренбург || « Правда» №97, 7 апреля 1942 года
В нашей стране, во всех ее уголках, огромны возможности увеличения выпуска продуктов питания и товаров широкого потребления из местного сырья.
Больше инициативы, товарищи! Расширение местного производства улучшает обслуживание населения, укрепляет тыл Красной Армии.
# Все статьи за 7 апреля 1942 года.
Кто из нас теперь не знает облика среднего гитлеровца, этого примитивного существа, убежденного в своем превосходстве над человечеством, рассматривающего войну, как спорт и как заработок, грамотного и, однако, глубоко невежественного, слепо повторяющего все расистские прибаутки, восторженного куроеда и деловитого палача, который, расстреляв патроны и оказавшись в плену, деревянным голосом говорит: «Гитлер капут»? Тысячи дневников, записных книжек, писем раскрыли перед нами несложный мир этих людей, снабженных вечными ручками и автоматическим оружием.
Таков черствый хлеб фашистской Германии. Но имеются в гитлеровской армии и свои дрожжи. Я говорю о тех гитлеровцах, которые равнодушны к курятине и к «трофейным» сапогам, которые беспощадны к другим и к себе, в глазах которых - огонь сгущенного изуверства. Это - сущность фашизма, его эссенция, его философия. Один из таких гитлеровцев - лейтенант Карл Беме написал в своем дневнике: «Война - высшее состояние человека. На войне становится ясным, что жизнь - это только карикатура на смерть».
Нельзя понять фашизм, не поняв, что он тесно связан с культом смерти. Для верующего христианина жизнь на земле - только путь к иной, вечной жизни, и он восторженно повторяет: «Смертью смерть поправ». Для фашиста жизнь - это путь к смерти, к распаду, к абсолютному небытию. В немецком фильме «Утренняя заря» один из героев говорит: «Смысл жизни - это смерть». Так рассуждает и другой фашист в романе Фаллада: «Для меня существует только одно подлинное творчество - смерть».
Обходя, как чума, другие страны, фашизм повсюду проповедует сладость тлена. В Италии, где природная прелесть и бессмертные памятники Возрождения твердят о торжестве жизни, фашистский идеолог Прамполини сказал: «Говорят, что человека отличает от животного смех. Мы, фашисты, говорим, что нас отделяет от людей, живших до фашизма, мысль о смерти». Фалангисты, отправляясь в поход и готовясь к истреблению испанских крестьян, совершали кощунственный для католика и мерзкий для каждого человека обряд «обручения со смертью».
Не случайно на рукавах «гвардии Гитлера» - черепа. Не случайно одна из дивизий СС названа: «Мертвая голова». Любовь к смерти у фашистов принимает патологический характер, становясь любованием тленом, культом распада плоти. Так, в эпоху Барокко некоторые художники, потрясенные частыми войнами и эпидемиями, лепили из воска сугубо натуралистические сцены городов, пораженных чумой, с имитацией язв, очагов гниения, гноя.
Многие прослушавшие « Седьмую симфонию» Шостаковича спрашивали себя, почему так невыносима мелодия в первой части, связанная с барабанной дробью и поэтому часто определяемая как мелодия войны. Нет, замысловатая и в то же время убогая мелодия рождена фашизмом, его апологией смерти. Войны бывали разными. Каждая из них несла миру много несчастья и слез, но все они, справедливые или несправедливые, представлялись их участникам, как продолжение жизни, как борьба. А для сознательного фашиста война - «высшее достояние человека», это - самоцель, утверждение небытия. Вот почему такой мучительной пошлостью врывается в мир многообразных звуков мелодия фашизма. Ее должен был бы играть на дудочке умалишенный крысолов. Ее играют на десятках тысяч орудий сегодняшние могильщики Европы.
Фашизм требует от своих выкормышей любви к смерти. Если немецкий генерал-лейтенант Вейганг называет массовые убийства мирных жителей «неизбежной моральной нагрузкой», его подчиненные, люди иного возраста, а следовательно, сформированные фашизмом, относятся к казням, как к моральному удовлетворению. Один из них в своем дневнике признался, что зрелище пыток и расстрелов «веселит и даже горячит солдата». Истинный фашист должен весело убивать детей и покорно ожидать своей гибели. Идея божественного провидения в псевдо-религии фашизма подменена фатализмом картежника. Для воспитании юношей, способных по первому указанию итти на смерть, фашизм создал концепцию так называемого «обреченного поколения». Два молодых фашиста - венгр и румын - считают, что они принадлежат к «обреченному поколению» и поэтому должны умереть. Венгр умирает за «великую Венгрию», румын - за «великую Румынию». Умирают они оба на Украине, куда их послал некто третий, а именно - Гитлер. Двум придурковатым фашистам даже не приходит в голову, что «великая Венгрия» исключает «великую Румынию» и что они попросту выполняют будничное, деловое задание германского империализма.
Недавно немецкие газеты опубликовали письмо испанского фалангиста Альфонсо де ла Альдеа, солдата «Голубой дивизии», убитого на Волховском фронте. Этот юноша писал: «Я протестую против настоящей жизни... Я уверен, что судьба моего поколения будет трагической. Я предпочитаю физически и духовно слиться со смертью...» Это - письмо самоубийцы. Зачем испанец из Сантандера стрелял в русских? Потому что он «протестовал» против жизни, потому что он искал пустого и, скажем прямо, дешевого трагизма. За его словами нет ни любви к своему народу, ни чувств к близким - один сухой, протокольный переход в подданство смерти.
Вот почему так безвыходно жестоки и так угрюмы гитлеровские солдаты. Дело не только в лишениях, в холоде или в насекомых. Дело и не в отступлении. Живое горе было на лицах наших бойцов осенью прошлого года, когда им приходилось покидать родные города и деревни. А что написано на лицах немецких солдат? Я приведу показания военного корреспондента «Дейче альгемейне цейтунг» (24 марта 1942 г.): «В пустой избе сидели немецкие стрелки и ждали начала боя. Их лица преследуют меня, я их никогда не забуду... Эти лица застыли, как будто линии с усталыми тенями врезались в них навсегда. В уголках рта видна жестокость.. Для них нет ничего нового, ничего неожиданного, все стало обыденным… Тупость превращается в непобедимость». Гитлер сделал убийство для немцев «обыденным». Миф о «непобедимости» германской армии основывался на «тупости» молодых солдат. Мы увидели зимой, как эта «тупость» отступила перед мужеством и человеческим достоинством русского народа.
Немецкий корреспондент сам говорит о «жестокости». Мы ее видели - не в уголках рта немецких солдат, но на изуродованных телах русских детей. Однако я ценю приведенное мной описание: жестокость гитлеровского солдата - не акт разгула, не выходка пьяной банды, - это составная часть фашистского мироощущения. Культ смерти требует кровавых и зачастую изощренных пыток. Другой немецкий корреспондент в газете «Гамбургер фремденблатт» (28 марта 1942 г.) подтверждает характер фашистских жертвоприношений: «Нами овладела мрачная свирепость... Холодными и жестокими сделала нас эта война, и противнику пришлось ознакомиться с нашей безжалостностью... Мы вернулись к первобытным формам войны. Мы признаем лишь один приказ: уничтожение». Вряд ли нужно что-нибудь добавить к этим словам. Смертельным холодом веет от них. Так говорят фанатичные убийцы; в их словах - обреченность. Они и для себя не ждут ничего, кроме смерти.
В нашем сердце наравне с презрением к смерти живо презрение к нашему врагу, великое и страстное презрение к фашизму. Никакие примеры храбрости, проявляемые отдельными немецкими солдатами, не способны смягчить наше презрение. Мы знаем, что их храбрость рождена изуверством, культом смерти, извращением. Если солдаты того или иного из окруженных нами гарнизонов упорно защищаются, мы видим в этом не мужество, но только исступление самоубийцы, которому незачем жить - он не видел жизни, и, как слепой котенок, ползает по земле, принимая могильный холод за некое тепло матери. Спортивный азарт немецких летчиков или ухарство немецких парашютистов не имеют ничего общего с человеческой отвагой: в них нет преодоления смерти, в них рабское подчинение смерти.
Русский народ давно понял различие между безрассудством самоубийцы и мужеством человека, влюбленного в жизнь, который жертвует собой ради близких или ради родины:
«Кто смерти не боится -
Невелика птица.
А вот кто жизнь полюбил.
Тот страх погубил».
Наш народ поднялся, чтобы отразить нашествие смерти. Каждый из нас любит жизнь, свою работу, свою семью, свой дом. В ощущении родины слилось все - и любимое дело, и свой станок, и близкие люди, и старое дерево, посаженное отцом перед крылечком дома. Умирая за родину, наши герои умирают за живую жизнь, и об этом нужно напомнить теперь, когда под апрельским солнцем просыпается земля. Гитлер пытается утешить своих солдат словом «весна». Но они окоченели - я говорю не о телах, о холоде сердец. Рыцари черепа не могут радоваться пробуждению природы, весна не окажется и в этом грозном году союзницей смерти. Утверждая жизнь, она поможет нам попрать фашизм. // Илья Эренбург.
**************************************************************************************************************************************************
ГЛАЗАМИ ВРАГА
В информационном бюллетене №26, издаваемом только для господ офицеров в корпусе генерала Линдемана, опубликован любопытный рассказ немецкого офицера. Он излагает обстановку, в какой им приходилось держать оборону. Враг вынужден признать мужество и самоотверженность советских воинов.
«Нет ни одного спокойного дня и даже часа. Часто перебрасывали то туда, то сюда, чтобы ликвидировать прорывы или создавать новые опорные пункты. Обосновавшись на узкой опушке леса, мы уходим глубоко в землю, чтобы защититься от тяжелой артиллерии. То и дело русские пытаются найти у нас слабое место и прорваться с большими силами, иногда с тяжелыми танками».
Автор рассказывает о первой атаке нашими войсками немецких позиций, а затем пишет:
«Через два дня - новое большое наступление русских с 20 сверхтяжелыми танками... Наступила темная ночь. Тяжелые тучи нависли над нами. Вдруг в 3 часа послышались ужасные взрывы. Огненные языки пламени взвились к небу. Русские летчики сбрасывали фугасные и зажигательные бомбы на правом участке, огненный град их снарядов посыпался на наши позиции. Воздух еще был наполнен грохотом разрывающихся бомб, как раздались тревожные сигналы по телефону: справа прорвались три сверхтяжелых танка. Не успел сигнал тревоги обойти всю нашу часть, как послышались звуки приближающихся танков. Первый танк с неимоверной быстротой проносится мимо подразделения ефрейтора Штанд. Открываем бешеный артиллерийский огонь. Четыре пушки шлют снаряд за снарядом в сторону русских танков, но, не обращая внимания на град снарядов, приближается следующий танк. Бесформенные гиганты, как призраки, выделяются на темном фоне ночи»,
Далее автор хвастливо описывает, как немецким саперам удалось взорвать на минах один наш танк. Затем он продолжает:
«Другие танки останавливаются на один момент, чтобы потом двинуться на помощь товарищам. Несколько танкистов выскакивают из машин. В вид летят ручные гранаты. Их обстреливают трассирующими пулями. Бешеный треск наполняет воздух. Несмотря на наш сосредоточенный огонь, эти типы (прорвало-таки фашистского писаку. - Д.Р.) пытаются привести в порядок поврежденные гусеничные ленты».
«Наконец в критический момент, - продолжает автор, - нам удалась продвинуть орудие до западного угла подразделения ефрейтора Штанда и установить его там. Оно немедленно открыло неистовый огонь с дистанции в 50 метров. Оглушительный треск. Попали. Наши барабанные перепонки продолжают болеть. Подстреленный танк, бешено стреляя, под'езжает, разворачивается и открывает огонь по нашей артиллерии.
В это время раздается новый сигнал. Прорвалось еще несколько танков красных, на которых, как клещи, висят русские пехотинцы. Теперь они уже находятся на высоте командного пункта 1-го батальона. Бой продолжается. Привлеченный огнем нашей зенитки, четвертый танк с невероятной быстротой поворачивает свою орудийную башню и шлет выстрел за выстрелом из своего орудия. Прямое попадание, и наша бравая зенитка вышла из строя.
Затем снова возглас: «Новые танки». Лейтенант Больд быстро собирает последние взрывчатые вещества, но слишком поздно. Уже вырисовываются в туманной утренней синеве призрачные очертания новых железных великанов. Без остановки, несмотря на массированный оборонительный огонь всех видов оружия, катятся чудовища мимо нашего командного пункта, неся с собой разрушение и смерть. Там они пытаются оттащить горящий танк и высаживают команду. Как кошки, выскальзывают наши саперы на дорогу. Каждый устанавливает противотанковую мину. Затем гром, вспышка пламени. 14 мин взлетают в воздух, но наше «ура» застревает у нас в горле. Тяжело раненое чудовище оживает. Его мотор загудел, и, как ярко пылающий факел, он покатился мимо подразделения ефрейтора Штанда. покатился сквозь густой дождь противотанковых гранат. Непостижимо.
Другие танки открыли ураганный огонь, и под защитой этого огня русская пехота отважно пошла в атаку. Русские обошли левый взвод. Командир взвода лейтенант С. погибает. Его заместитель сильно ранен».
В заключение автор указывает, что потери немцев в результате нашего наступления были велики. // Д.Руднев. Действующая армия.
________________________________________________
И.Эренбург: Армия смерти ("Красная звезда", СССР)
И.Эренбург: Сильнее смерти* ("Красная звезда", СССР)**
Ал.Сурков: По лагерям смерти* ("Красная звезда", СССР)**
Кровь за кровь и смерть за смерть!* ("Правда", СССР)***
Газета «Правда» №97 (8868), 7 апреля 1942 года