В фашистском аду
Б.Полевой || « Правда» №220, 4 сентября 1943 года
СЕГОДНЯ В НОМЕРЕ: От Советского Информбюро. Оперативная сводка за 3 сентября (I стр.). Указы Президиума Верховного Совета СССР (1 стр.). И.Бражнин. - Штурмовики над Донбассом (2 стр.). М.Шур. - Новые успехи войск в Донбассе (2 стр.). Ф.Борисов. - Южнее Брянска (2 стр.). И.Слинько. - Украинский хлеб - не для немцев! (2 стр.). Б.Полевой. - В фашистском аду (2 стр.). П.Лидов. - В Харькове (2 стр.). Н.Рычков. - Великая отечественная война и законность (3 стр.). К.Попов. - Колхозы Придонья готовятся к встрече скота (3 стр.). И.Тугутов. - Партбюро в колхозе (3 стр.). Начался учебный год в школах (4 стр.). Я.Викторов. - Фашистский календарь дыбом (4 стр.). Что происходит в Италии. Обзор иностранной печати (4 стр.). Канадская печать о победоносном наступлении Красной Армии (4 стр.). Десантные операции английских и канадских войск в Южной Италии (4 стр.). Действия англо-американской авиации (4 стр.). Смертная казнь в Германии за «распространение слухов» (4 стр.). Население Литвы не хочет работать на немецких поработителей (4 стр.). Изменения в составе командования японского флота (4 стр.).
# Все статьи за 4 сентября 1943 года.
(От военного корреспондента «Правды»)
Когда наши войска освободили Харьков, все заборы и витрины его были оклеены крикливыми плакатами, расписывавшими на все лады прелести жизни тех, кто был отправлен на работу в Германию.
Немцы самыми жестокими мерами пресекали проникновение в город слухов о действительном положении людей, попавших в немецкое рабство. Но вести об этом разными путями проникали в город, и каждый с ужасом думал о том, когда придёт его черёд прощаться с родиной и семьёй.
Мне привелось встретиться с тремя харьковчанами, вернувшимися с немецкой каторги, с живыми свидетелями, которые на будущем процессе над немецкими работорговцами могут рассказать миру о том, как фашизм мучил и умерщвлял сотни тысяч белых рабов.
Троим вместе едва исполнилось 58 лет, но выглядят они, как пожилые люди. У 17-летней В.К. по-старчески трясётся голова, а в пышных кудрях поблескивают седые ниточки. Впрочем, несмотря на это, в посёлке Харьковского тракторного завода их считают счастливцами. Они вырвались из Германии. Каждый из них - инвалид, калека на всю жизнь, но они живы, а харьковчане уже привыкли считать тех, кто попал на немецкую каторгу, в списках умерших. В.К. вернулась из Германии с совершенно разбитой нервной системой. Рассказывая, она всё время плачет, тихо и жалобно, как ребёнок.
- Вы думаете, я всегда была такой? Я была здорова, училась в седьмом классе и думала, окончив школу, ехать в Москву, в Институт физической культуры. Мама почему-то хотела, чтобы я училась на доктора, но я про себя твёрдо решила: буду физкультурницей. А тут пришли немцы. Мы не уехали с заводом - болела бабушка. Остались. Думали - ничего, а получилось очень плохо. В первую же зиму от голода умерли сначала бабушка, потом мама, потом тётя Груша, потом маленький братишка Женя. Я их сама на кладбище отвозила, здоровая ещё тогда была, но ноги уже у меня опухали.
Но вот меня взяли и отправили в Германию. Привезли нас в город Франкфурт-на-Майне. Всем щитки такие пришили с надписью: «Ост» - это значит «Остарбейтер» - т.е. раб, с которым ни знакомство водить нельзя, ни разговаривать, ни встречаться. Я это всё после поняла. Так вот привезли нас во Франкфурт, как раз в воскресенье. Велели всем почиститься, приодеться, потом отвели в особое помещение. Там вроде раньше гараж был. Выстроили всех - стойте. Потом пришли немецкие барыни и стали меж нас ходить, выбирать, которая придётся по вкусу. Ходят, осматривают кругом, пробуют, есть ли мускулы. Некоторые в рот рукой залезают - щупают, не шатаются ли зубы, нет ли цынги. Я стою и плачу, а мне какой-то немец сзади по ногам плёткой ударил, говорит по-русски: «Не плачь, такую никто не возьмёт». Одна девушка, Катя из Полтавы, мы с ней вместе ехали, не далась, когда барыня пальцами ей в рот полезла: «Я, - говорит, - не лошадь, я человек». Так барыня раскричалась, а потом её, Катю, избили до потери сознания. Меня выбрала фрау Гертруда. Муж её служил кем-то в трамвайном управлении, этой весной был мобилизован в армию. Фрау Гертруда сколько-то за меня заплатила, потом показала мне - иди за мной. Я было пошла рядом, но она рассердилась, и закричала и как меня толкнёт в грудь. Оказывается, рядом с ней я ходить не имею права, а должна итти сзади.
С тех пор я день-деньской была на ногах. Фрау Гертруда только командовала - сделай то-то и то-то. Фрау сказала, что я должна питаться тем, что остаётся от стола. Я собирала все об’едки, всё, что оставалось на тарелках, и ела. За 14 месяцев службы ни разу не была сыта. Чуть что не по ней, хозяйка била меня по щекам. Да руку-то жалела, а била мухобойкой и даже туфлей. Потом, когда на Восточном фронте убили её брата, а затем старшего сына, она совсем взбесилась. Только и думала, к чему бы придраться. И если находила причину, то рвала на мне волосы, валила на пол, топтала ногами. Через два дома от меня жила Катя Г. Эта тоже ходила с синяками и однажды убежала. Хозяйка сказала мне, что Катю поймали на станции и отрубили ей голову.
Так прожила я у хозяйки 13 месяцев. Потом, когда её мужа забрали по тотальной мобилизации, мне житья вовсе не стало. Хозяйка завела поросёнка и запретила мне даже доедать об’едки. У меня появилось головокружение, заболели ноги, зашатались зубы. Врач нашёл, что у меня цынга и что я больше не смогу работать. Меня отправили обратно. Нас возвращалось трое. Кроме меня, ехали паренёк, который заболел чахоткой и харкал кровью, и пожилая женщина из Ковеля.
У Н.Б., бывшего строгальщика-стахановца с Тракторного завода, судьба ещё более страшная и печальная. Немецкая оккупация застала его в больнице. Когда он начал ходить, фронт был уже далеко. В одну из первых облав за рабочей силой, которые немцы периодически устраивали в городе, Б. был пойман работорговцами, об’явлен военнопленным и отправлен на строительство дорог в Верхнюю Силезию. С ужасом вспоминает он о немецком лагере, где томились сотни таких же, как он, горемык, насильно увезенных в Германию на работы. Зиму и лето жили они в фанерных бараках, не спасавших ни от ветра, ни от дождя, ни от холода. Нары были устроены вдоль стен в три этажа, и люди спали на них вповалку, прижимаясь друг к другу, как кильки в банке. Лагерь был окружен рвом, залитым раствором извести для того, чтобы тифы, не прекращавшиеся среди обитателей лагеря, не проникали за его пределы. Работали лагерники 17-18 часов. На работу ходили под конвоем старых немцев, вооружённых винтовками и палками.
Когда человек начинал шататься от усталости или падал, теряя сознание, его били по голове или по пяткам, пока он не поднимался. Если человек, настолько ослабевал, что не мог подняться, его пристреливали, а труп бросали в залитую известью яму. Кормили впроголодь кукурузным хлебом и пареной брюквой.
За каждое нарушение лагерного расписания наказывали палками. Не выполнил нормы работы в первый раз - давали пять палок, не выполнил во второй раз - давали 10 палок и оставляли весь день без пищи, не выполнил в третий раз - давали 15 палок и сажали в карцер. В карцере же человека ставили по стойке «смирно» с поднятыми руками и заставляли стоять так часами, пока он не падал. Затем его приводили в себя и снова ставили. Тому, кто вступал в пререкания с надсмотрщиками, давалось 25 палок, тому, кто грубил начальству, - 30, 40 и больше.
- Многие, в особенности за последнее время, не выдерживали и накладывали на себя руки, - рассказывает Н.Б. - Однажды один из нас опрокинул тачку и раздробил себе ступню. Его вылечили, но работать он уже не смог. Его отпустили домой в Одессу. У меня мелькнула мысль: «А что, если и я стану инвалидом? Лучше быть инвалидом, чем работать на немецкой каторге». И я сунул руку в шестерню камнедробилки. Её размололо. Так мне удалось вернуться из Германии.
Третья моя собеседница - молодая работница пригородного совхоза «13 лет Октября» К.Б. попала в Восточную Пруссию, в село Грюн, близ Кенигсберга. За пару мешков муки её купил фермер Максим Вольф. Вместе с ней у него работали две украинки из Днепропетровска - Галя и Тося и белорусска Женя. Фермер и его жена с первого же дня прямо заявили девушкам, что хозяева вольны в их жизни и смерти, что правительство на стороне хозяев. Девушек разместили в пустовавшем скотном дворе, причём им было строго-настрого наказано жить по разным углам и не разговаривать друг с другом. Фермер запирал их на ночь на замок и сам по нескольку раз появлялся в их помещении посмотреть - не сидят ли они вместе. Работать же приходилось по 14 -16 часов и делать вчетвером всё, что до войны делали 10 мужчин.
- Русские не хотят сдаваться и вынуждают моих рабочих сражаться с ними. Вот вы и отдувайтесь за ваших соотечественников, - пояснял фермер.
На поле он появлялся с большим арапником. С началом каждой работы он давал нормы и предупреждал, что если не управятся, то он церемониться не будет. Действительно, когда однажды К.Б. не успела прополоть несколько грядок салата и они заросли травой, он сам их прополол. Вечером же он собрал всех чад и домочадцев во дворе, приказал Б. снять верхнюю рубашку, и сам отстегал её так, что синие рубцы до сих пор видны у неё на шее.
После этого мысль о том, чтобы покончить с немецкой каторгой, не выходила у неё из головы. Но бежать было трудно. Перед глазами был живой пример. Девушка Настя бежала с соседней фермы. Фермеры всей округи устроили на неё облаву, спустили охотничьих собак, организовали настоящую травлю, и когда с помощью собак её поймали, вся толпа избивала её так, что полицейскому едва удалось её отнять.
К.Б. нашла другой выход, выход страшный, но менее ужасный, чем неволя. Она вывернула чан с кипящим свиным салом себе на ноги, стала инвалидом и сейчас еле передвигается.
Такова судьба трёх харьковчан, вырвавшихся из немецкого ада. Такова судьба сотен тысяч людей, угнанных немцами и фашистское рабство. // Б.Полевой.
___________________________________
К.Симонов: Поезда рабов ("Красная звезда", СССР)*
И.Эренбург: Горе невольниц*("Красная звезда", СССР)**
*****************************************************************************************************************
Немецкие болезни
Что порождает в Германии настроения недовольства и отчаяния? Один главарей гитлеровской банды - доктор Лей отвечает на этот вопрос признанием, что главной причиной роста пессимизма в Германии являются поражения на советско-германском фронте. (Из газет).
Чтоб немец глядел веселее
В грядущую черную тьму,
Известного доктора Лея
На-днях пригласили к нему.
Взглянув на больного сурово,
Он сел и спросил: - Что болит?
Потом, осмотревши больного,
Нашел ТАГАНРОГСКИЙ колит.
Ощупал и грудь и колени,
Дрожащие с прошлой зимы,
И вскоре нашел воспаленье
Какой-то сердечной СУМЫ.
Больной заметался в припадке,
А доктор воскликнул: - У вас
Остатки былой лихорадки.
Вам надо покинуть ДОНБАСС.
Мне дорого ваше здоровье.
У вас нахожу я кисту
И БЕЛГОРОДСКОЕ белокровье,
И ГЛУХОВСКУЮ глухоту.
Пред смертью примите-ка брому.
Старайтесь глядеть веселей, -
Сказал на прощанье больному
Профессор гестаповский Лей.
С.МАРШАК.
_________________________________________________
Смерть немецким рабовладельцам!* ("Красная звезда", СССР)**
Вы спасли нас от рабства || «Красная звезда» №77, 2 апреля 1943 года
М.Рыльский: Немецкая неволя || «Известия» №120, 23 мая 1943 года
А.Толстой: Русские люди и немецкая неволя* ("Красная звезда", СССР)**
В.Бахтина: В немецкой кабале || «Красная звезда» №57, 10 марта 1943 года
С.Журахович, Н.Добрин: Стон во мгле || «Известия» №34, 11 февраля 1943 года
В.Василевская: Месть немецким рабовладельцам! || «Правда» №60, 1 марта 1943 года
В.Семенов: Советские военнопленные на каторге в Германии ("Красная звезда", СССР)
Газета «Правда» №220 (9356), 4 сентября 1943 года