Еаанбзиала, часть третья. В краю рудокопов
Я бродил по ущельям, по снегу, забегал на гору и спускался под землю. Но все это было лишь кусочками пути к цели всего маршрута. Покинутому и разрушающемуся городу горняков, идеальной декорации для фэнтези-саги про страну гномов.
До этих краев не доходят шлепанцы туристов с пляжей побережья. В эти горы не приезжают УАЗики, набитые жадными до видов отдыхающими. Здесь тишина, здесь своя, особенная жизнь. Здесь настоящая Абхазия.
Итак. Дорога в край рудокопов началась с трассы и поднятой руки. Через несколько секунд взвизгнули тормоза и задним ходом подкатила тёмная Ауди.
Два брата возвращались домой из Сухуми. Заодно решили подвезти человека с рюкзаком.
- А жилье дешёвое можете помочь найти?
- Будешь жить у нашей мамы, там целый дом пустой.
У мамы оказалась невероятно высокоградусная чача и компот из фейхоа, размером с гранату.
Меня научили правильно есть мамалыгу и отправили высыпаться перед активным освоением города.
Ткварчели построили после войны со сталинским размахом - как промышленного монстра, специализирующегося на добыче коксующихся углей.
Город строили пленные немцы. Во многом отсюда - и размах стройки, и красота результата.
Здесь навсегда остались пятидесятые. Заповедник времени.
Почти все оставшееся население переехало в новые районы малоэтажной застройки. Жизнь в городе замерла.
Широкий, зеленый и совсем пустой. В немногих жилых многоэтажках - магазинчики и госструктуры.
Идешь по центру города - и вдруг наперерез с диким ржанием вылетает молодой конь. Перспектива попасть под копыта лошади посреди пятиэтажек в двадцать первом веке и напугала, и улыбнула.
Здание администрации отреставрировали с фасада, но с тыльной стороны- забор и выбитые окна.
В самом-самом центре - парк и станция канатной дороги.
Единственный вагончик останется висеть над стадионом школы до тех пор, пока не перегниет трос.
Трос уходит на ту сторону реки, к монстру местных гор - невероятной по масштабу для столь отдаленных мест Ткварчельской ГРЭС.
Сегодня на ГРЭС приходится топать пешком по бесконечным змейкам лесенок.
Шахты Ткварчели, в которые я так стремился попасть, требовали огромного количества энергии. Добыча угля велась передовыми для середины века методами, и вплоть до 1980-х годов объемы выработки и протяженность тоннелей только наращивались.
Беда лишь в том, что коксовые угли ткварчельских гор никак не подходят для топки котлов. Энергетический уголь для ГРЭС возили и с Украины, и даже с Кузбасса. А вот кокс успешно сжигался неподалеку, на металлургическом комбинате в Зугдиди.
Промышленный гигант королевства гномов и сегодня вызывает трепет. Слишком уж велика станция, и слишком давит она гулкой пустотой своих стен.
Когда-то в Ткварчели ходили пассажирские поезда. С моста через пути можно разглядеть крышу небольшого вокзала, почти напротив входа на станцию.
Цветной металл и мелкие детали вывезли еще в девяностые. Сегодня активно распиливают крупный чермет - отовсюду звучат песни болгарок и периодически из оконных проемов вылетают снопы искр.
В машинном зале еще стоит почти идеально сохранившаяся турбина. Второй генератор полуразобран.
От прогулки по станции остаются странные ощущения - в ней нет того звенящего одиночества и пустоты, накрывающей в Припяти и иных умерших городах.
Кажется, станция умерла - и это нормально, покоиться посреди прекрасных гор, на берегу игривой речки. Она просто была и просто ушла. Никаких сожалений.
В одном из цехов был обнаружен маленький злобный орк.
Станция не сильно пострадала во время вооруженного конфликта - разве что основная труба, простреленная снарядом, нуждалась в ремонте. Погубила ГРЭС элементарная невостребованность - Зугдиди остался по ту сторону несуществующей границы, и гномы покинули свои копи.
На трубу можно залезть ради панорамных видов города, но прогнившая лестница не вселила оптимизма - предпочел наземное ознакомление.
Сегодня большая часть лестниц уже спилена, на крыши зданий не попасть. А там, где проходы еще возможны, гулять страшновато.
Хорошо сохранившееся здание - здесь принимали уголь - еще видны остатки мельниц.
По каналу конвейера топливоподачи подняться наверх, туда, где когда-то размещалось управление станцией.
Пара препятствий с элементами паркура - и доступ к панорамному виду сооружения.
Единственно действующий узел на станции - ОРУ, через которое до сих пор идет энергоснабжение окрестных поселений. Поговорил с охранниками - удивительно осведомленными в плане технических особенностей электроснабжения. Получил представление о системе энергообеспечения всей Абхазии.
Искренне удивился тому, что огромная ЛЭП высоковольтного масштаба никогда не передавала напряжение выше 32 кВт (редкий вид СН2, не используемый сегодня, но популярный в промышленности 50-х-70-х годов).
Ржавые опоры ЛЭП уходили в горы. Если идти по ним, найдешь заветные шахты даже без помощи местных жителей. Но - очень хотелось иметь проводника, знающего тайные ходы и способного рассказать про былую жизнь подземелий.
За ужином спросил у братьев о наличии знакомых, способных рассказать и показать.
- Есть такой человек, завтра познакомим. Мы с ним, кстати, утром на охоту едем. Присоединишься?
Разве можно не присоединиться? Спать под теплым одеялом вместо того, чтобы бродить с ружьем по горам в компании бывших горняков и настоящих живых гномов? Никогда!
Задолго до рассвета Ауди доползла до поселка в предгорьях. Лишь в одном доме поселка горел свет. У входа стоял боевой военный УАЗик.
Подтолкнули, потряслись часок. Замерли на вершине лысого холма. Встречать рассвет.
УАЗик прокурили до состояния коптилки. Я вышел на улицу и просто встал лицом к восходящему солнцу. Простоял час - даже не заметил.
Зимой с Кубани в горы Грузии прилетают застигнутые снегами стаи диких голубей. Огромных, как бройлерный цыпленок, и необыкновенно вкусных.
Я очень жалею, что не сохранились снимки самой охоты и довольных добытчиков. Это было прекрасно.
Остался один "охотничий" натюрморт с подстреленным на спор дятлом.
После забега на Афон ноги выли и категорически отказывались резво прыгать по скользким от палой листвы склонам ущелий. Мои же попутчики, напротив, несмотря на тяжелые сапоги и прокуренные легкие при появлении очередной стаи птиц проявляли фантастическую резвость.
Абхазы - крайне азартные люди. Разогретые первыми выстрелами, готовы палить по всему, что движется. Последний залп был дан почти в центре Твкарчели по сидящему на ветке недосягаемого для выстрела (с другой стороны реки) дерева орлу.
Я думал, после охоты поедем в шахты. Но когда УАЗик вернулся на базу, на кухне у мамы хозяина уже дымился котел с доходящей мамалыгой...
Обычный для Абхазии дом - двухэтажный и довольно большой, хотя зимой такие дома не топят и живут в кухоньках-пристройках.
В этом доме мне предложили остаться. И я был за. Там такой воздух, такая тишина...горы, поднимающиеся от дальнего угла забора и пролетающие одиночные голуби, за которыми по огородам с воплями носятся подогретые чёрным вином охотники.
Но - братья решили, что их гость - это их гость и постояльца маме необходимо вернуть. Ничего, я еще приеду в эти края!
И был стол, и были тосты. Стоя, подолгу, на абхазском с редким переводом.
Я им говорил - язык сложный, это не фарси, который ты понимаешь интуитивно и не памирский, так похожий на русский. Я хоббит, а вы - гномы, я требую перевода. Иногда милостиво переводили.
Однажды и с меня попросили тост. Но я не умею так долго и красиво. Я предложил за настоящую Абхазию и настоящих людей. Люди одобрили.
И где-то под вечер мне сказали - завтра в шахты. А я завтра не могу. Я засыпаю, и должен проснуться недалеко от аэропорта. Самолет не станет ждать.
В следующий раз.
Это был сон. Прекрасный новогодний сон, привидевшийся где-то на скамейке сочинского парка.
Всем Еаанбзиала!
До этих краев не доходят шлепанцы туристов с пляжей побережья. В эти горы не приезжают УАЗики, набитые жадными до видов отдыхающими. Здесь тишина, здесь своя, особенная жизнь. Здесь настоящая Абхазия.
Итак. Дорога в край рудокопов началась с трассы и поднятой руки. Через несколько секунд взвизгнули тормоза и задним ходом подкатила тёмная Ауди.
Два брата возвращались домой из Сухуми. Заодно решили подвезти человека с рюкзаком.
- А жилье дешёвое можете помочь найти?
- Будешь жить у нашей мамы, там целый дом пустой.
У мамы оказалась невероятно высокоградусная чача и компот из фейхоа, размером с гранату.
Меня научили правильно есть мамалыгу и отправили высыпаться перед активным освоением города.
Ткварчели построили после войны со сталинским размахом - как промышленного монстра, специализирующегося на добыче коксующихся углей.
Город строили пленные немцы. Во многом отсюда - и размах стройки, и красота результата.
Здесь навсегда остались пятидесятые. Заповедник времени.
Почти все оставшееся население переехало в новые районы малоэтажной застройки. Жизнь в городе замерла.
Широкий, зеленый и совсем пустой. В немногих жилых многоэтажках - магазинчики и госструктуры.
Идешь по центру города - и вдруг наперерез с диким ржанием вылетает молодой конь. Перспектива попасть под копыта лошади посреди пятиэтажек в двадцать первом веке и напугала, и улыбнула.
Здание администрации отреставрировали с фасада, но с тыльной стороны- забор и выбитые окна.
В самом-самом центре - парк и станция канатной дороги.
Единственный вагончик останется висеть над стадионом школы до тех пор, пока не перегниет трос.
Трос уходит на ту сторону реки, к монстру местных гор - невероятной по масштабу для столь отдаленных мест Ткварчельской ГРЭС.
Сегодня на ГРЭС приходится топать пешком по бесконечным змейкам лесенок.
Шахты Ткварчели, в которые я так стремился попасть, требовали огромного количества энергии. Добыча угля велась передовыми для середины века методами, и вплоть до 1980-х годов объемы выработки и протяженность тоннелей только наращивались.
Беда лишь в том, что коксовые угли ткварчельских гор никак не подходят для топки котлов. Энергетический уголь для ГРЭС возили и с Украины, и даже с Кузбасса. А вот кокс успешно сжигался неподалеку, на металлургическом комбинате в Зугдиди.
Промышленный гигант королевства гномов и сегодня вызывает трепет. Слишком уж велика станция, и слишком давит она гулкой пустотой своих стен.
Когда-то в Ткварчели ходили пассажирские поезда. С моста через пути можно разглядеть крышу небольшого вокзала, почти напротив входа на станцию.
Цветной металл и мелкие детали вывезли еще в девяностые. Сегодня активно распиливают крупный чермет - отовсюду звучат песни болгарок и периодически из оконных проемов вылетают снопы искр.
В машинном зале еще стоит почти идеально сохранившаяся турбина. Второй генератор полуразобран.
От прогулки по станции остаются странные ощущения - в ней нет того звенящего одиночества и пустоты, накрывающей в Припяти и иных умерших городах.
Кажется, станция умерла - и это нормально, покоиться посреди прекрасных гор, на берегу игривой речки. Она просто была и просто ушла. Никаких сожалений.
В одном из цехов был обнаружен маленький злобный орк.
Станция не сильно пострадала во время вооруженного конфликта - разве что основная труба, простреленная снарядом, нуждалась в ремонте. Погубила ГРЭС элементарная невостребованность - Зугдиди остался по ту сторону несуществующей границы, и гномы покинули свои копи.
На трубу можно залезть ради панорамных видов города, но прогнившая лестница не вселила оптимизма - предпочел наземное ознакомление.
Сегодня большая часть лестниц уже спилена, на крыши зданий не попасть. А там, где проходы еще возможны, гулять страшновато.
Хорошо сохранившееся здание - здесь принимали уголь - еще видны остатки мельниц.
По каналу конвейера топливоподачи подняться наверх, туда, где когда-то размещалось управление станцией.
Пара препятствий с элементами паркура - и доступ к панорамному виду сооружения.
Единственно действующий узел на станции - ОРУ, через которое до сих пор идет энергоснабжение окрестных поселений. Поговорил с охранниками - удивительно осведомленными в плане технических особенностей электроснабжения. Получил представление о системе энергообеспечения всей Абхазии.
Искренне удивился тому, что огромная ЛЭП высоковольтного масштаба никогда не передавала напряжение выше 32 кВт (редкий вид СН2, не используемый сегодня, но популярный в промышленности 50-х-70-х годов).
Ржавые опоры ЛЭП уходили в горы. Если идти по ним, найдешь заветные шахты даже без помощи местных жителей. Но - очень хотелось иметь проводника, знающего тайные ходы и способного рассказать про былую жизнь подземелий.
За ужином спросил у братьев о наличии знакомых, способных рассказать и показать.
- Есть такой человек, завтра познакомим. Мы с ним, кстати, утром на охоту едем. Присоединишься?
Разве можно не присоединиться? Спать под теплым одеялом вместо того, чтобы бродить с ружьем по горам в компании бывших горняков и настоящих живых гномов? Никогда!
Задолго до рассвета Ауди доползла до поселка в предгорьях. Лишь в одном доме поселка горел свет. У входа стоял боевой военный УАЗик.
Подтолкнули, потряслись часок. Замерли на вершине лысого холма. Встречать рассвет.
УАЗик прокурили до состояния коптилки. Я вышел на улицу и просто встал лицом к восходящему солнцу. Простоял час - даже не заметил.
Зимой с Кубани в горы Грузии прилетают застигнутые снегами стаи диких голубей. Огромных, как бройлерный цыпленок, и необыкновенно вкусных.
Я очень жалею, что не сохранились снимки самой охоты и довольных добытчиков. Это было прекрасно.
Остался один "охотничий" натюрморт с подстреленным на спор дятлом.
После забега на Афон ноги выли и категорически отказывались резво прыгать по скользким от палой листвы склонам ущелий. Мои же попутчики, напротив, несмотря на тяжелые сапоги и прокуренные легкие при появлении очередной стаи птиц проявляли фантастическую резвость.
Абхазы - крайне азартные люди. Разогретые первыми выстрелами, готовы палить по всему, что движется. Последний залп был дан почти в центре Твкарчели по сидящему на ветке недосягаемого для выстрела (с другой стороны реки) дерева орлу.
Я думал, после охоты поедем в шахты. Но когда УАЗик вернулся на базу, на кухне у мамы хозяина уже дымился котел с доходящей мамалыгой...
Обычный для Абхазии дом - двухэтажный и довольно большой, хотя зимой такие дома не топят и живут в кухоньках-пристройках.
В этом доме мне предложили остаться. И я был за. Там такой воздух, такая тишина...горы, поднимающиеся от дальнего угла забора и пролетающие одиночные голуби, за которыми по огородам с воплями носятся подогретые чёрным вином охотники.
Но - братья решили, что их гость - это их гость и постояльца маме необходимо вернуть. Ничего, я еще приеду в эти края!
И был стол, и были тосты. Стоя, подолгу, на абхазском с редким переводом.
Я им говорил - язык сложный, это не фарси, который ты понимаешь интуитивно и не памирский, так похожий на русский. Я хоббит, а вы - гномы, я требую перевода. Иногда милостиво переводили.
Однажды и с меня попросили тост. Но я не умею так долго и красиво. Я предложил за настоящую Абхазию и настоящих людей. Люди одобрили.
И где-то под вечер мне сказали - завтра в шахты. А я завтра не могу. Я засыпаю, и должен проснуться недалеко от аэропорта. Самолет не станет ждать.
В следующий раз.
Это был сон. Прекрасный новогодний сон, привидевшийся где-то на скамейке сочинского парка.
Всем Еаанбзиала!