«Мы едим айнтопф» (II)
(Начало)
***
26.08.2024
Айнтопфзоннтаг в Берлине 1935-го. В крупных городах на айнтопфных воскресеньях всегда присутствовали съемочные группы, мероприятия обязательно подавались как массовые и успешные
Если WHW худо-бедно работала - что неудивительно, учитывая сколько денег она выжимала из населения - то айнтопфзоннтаги заявленных целей не добились. Как я уже упомянул, бедные жалели полтинника, при этом сам айнтопф они и так ели регулярно; богатые были согласны откупиться, лишь бы им не мешали обедать. Никакого единения нации вокруг котелка с фронтовой похлебкой не произошло.
Это стало понятно еще в 1933 году, но нацисты решили сделать вид, что не замечают массового уклонения от айнтопфной повинности. Возмущение гражданской несознательностью началось лишь год спустя, когда газеты официально возопили «доколе?», «позор!», и пошли те самые карикатуры и фельетоны. К середине тридцатых пропаганда айнтопфзоннтага утратила накал, а мероприятие превратилось в рутинный ритуал. Однако с началом войны всё началось по новой: Геббельс стряхнул пыль со старой риторики о необходимости «жертвы» (она ожидалась в первую очередь от среднего класса, который должен был пожертвовать своим комфортом, уютом, традициями и, конечно, деньгами ради Великой Идеи). Айтопфзоннтаг в 1939 году переименовали в «Опферзоннтаг», то есть - «жертвенное воскресенье».
Военный ребрендинг
Геббельс тогда объявил об очередной идеологической победе: айнтопф, наконец, стал основной едой немцев, поэтому готовить его в специальные дни в частном порядке больше не требовалось - раз его, дескать, и так едят все (однако для общепита эта повинность сохранилась). Так что от населения требовались только регулярные денежные взносы. После 1943 года схему упростили дальше; слово «айнтопф» в посвященных опферзоннтагам статьях практически не появлялось. Нацистам пришлось расставить приоритеты и полностью отказаться от кулинарного контроля в обмен на сборы.
Айнтопф - это хороший символ нацистской эпохи, её материальное воплощение: бедность, экономия на всём и диктат государства, которое, не снимая сапог, вламывалось в кухню и требовало вместо городского воскресного ужина готовить деревенскую еду (знакомую большей части населения по полевым кухням прошлой войны). Если подумать, то немцы нормально не ели хрестоматийные сорок лет: сначала ПМВ и её итоги, потом двадцатые, когда хорошая жизнь кончилась, едва начавшись, потом военный социализм тридцатых, потом война, потом послевоенная разруха. Те, кто всё это пережил, сумели поесть вволю как при кайзере-батюшке только в начале пятидесятых.
Больше жертв Богу Жертв!
(Тут мой конспект начинает полагаться на статью Элис Уэйнреб, посвященную кухне ранней ФРГ. Интересно, почему именно у женщин получается так интересно писать о еде?)
Тогда символом немецкого возрождения стал гавайский тост. Его подарил публике повар-телеведущий Клеменс Вильменрод. Немцы, которые десятилетиями до этого заедали брюкву картошкой, пораженно тёрли глаза. Белый хлеб, ветчина, ананас (!) и сыр? И всё это нам? В 1952 году среднее потребление калорий в ФРГ выросло до 2800 на человека: немцы бросились отъедаться. В следующие пять лет продажи взбитых сливок выросли на 40%, выпечки - на 90%, просто деликатесов - на 77%. К середине пятидесятых два из пяти жителя ФРГ закономерно имели лишний вес, но винить их в невоздержанности как-то не поднимается рука.
Источник легитимности Боннской республики
(Дела у их восточных камерадов шли не так хорошо, но всё же общий рост уровня жизни затронул и ГДР, так что к её жителям постепенно тоже вернулись сытые времена. Однако нормального кофе - и других ненужных Самой Передовой из Германий излишеств - вновь предстояло ждать всё те же сорок лет.
Собственно, гавайский тост тут является прекрасным индикатором. Он ведь появился и в ГДР, под названием «Карлсбадский ломтик», но:
- на десять лет позже
- вместо дефицитной ветчины использовали сосиски, а еще более дефицитный ананас убирали совсем или заменяли томатной пастой
Вот вам и соревнование двух систем :-)
Ещё экспонат из эпохи национал-социалистического процветания: «мигетти» (Milch + Spaghetti). Предполагалось, что мигетти заменят дефицитный рис и яичную лапшу; с выпуском последней были проблемы из-за нехватки яиц. Мигетти делали из молочной сывортки (т.е. отхода молочного производства), манной крупы и картофельного крахмала. Вы будете смеяться, но нацисты не вытянули даже этот эрзац - у них начались перебои с манной крупой, поэтому к концу тридцатых передовой продукт делали просто из сыворотки и крахмала. Фотография выше уже послевоенная, 1947 года. Тогда даже мигетти выглядели деликатесом
И примеры рекламы мигетти в военные сороковые. Упор делается на сытность: «наесться можно даже без мяса!»
Кстати, именно из-за всего перечисленного выше, знаменитая фраза «Пили бы баварское» не имеет смысла в обоих контекстах её применения. «Баварское» - это райнхайтсгебот, соблюдение технологических процессов и качественное сырье; ничего из этого при военном социализме долго не протянет. В ГДР почти с самого начала её основания - и до самого Объединения действовал регламент (так сказать, «ГОСТ»), разрешавший при варке пива использовать кроме традиционных ингредиентов, цитирую, «сырой ячмень, рисовую крупу, кукурузную крупу, сахар, крахмальный колер, сахарин, концентрат пепсина, молочную кислоту, аскорбиновую кислоту, соль и танин». Всё это туда добавлялось, разумеется, ради вкуса и высоких качеств, а никак не из-за бедности и социалистической оптимизации производства.
Германия при нацистах просто не успела дойти до подобного, хотя темп взяла бодрый. Производители пива уже в тридцатые годы, помимо типичных для того времени проблем - семью Шюляйн, владевшую значительной долей «Лёвенброя», выдавили в эмиграцию как евреев - столкнулись, например, с регулярной нехваткой ячменя. Исчерпывающе картину благоденствия немцев при новом режиме даёт тот факт, что ячмень, среди прочего, шёл на производство эрзац-кофе.
(А настоящий кофе для немцев был дорог. Его потребление впервые за долгое время начало рости лишь в 1937 году - чтобы улететь в военную бездну два года спустя. На рождество 1941 года немцам в продуктовых наборах последний раз выдали по 60 грамм кофейных зерен, после этого приобрести кофе можно было разве что на чёрном рынке)
В Берлине предложили решить проблему, массово переведя пивоварни на выпуск пива с низким штаммвюрце (к сожалению, не нашёл как правильно звучит этот термин по-русски; речь идет количестве веществ, поступивших в воду из солода перед началом брожения), т.е. иными словам просто класть меньше заварки ячменного солода. Тогда пивоварам удалось отбиться, причем основную роль сыграли именно баварцы, но уже через несколько лет началась война и качество пива всё равно упало. Иронично, что после войны то самое «лёгкое» пиво с низким штаммвюрце баварцам пить всё равно пришлось, поскольку американская оккупационная администрация, чтобы не допустить нехватки продовольствия, первые годы разрешала варить только его. То есть, если бы нацисты свою идею продавили, то пиво бы с самого начала было как при американской военной оккупации: безвкусной бурой водичкой. Никакого «баварского» никто бы не пил, и в первую очередь - сами немцы.
***
27.08.2024
Вообще, этот тезис в исторической литературе по понятным причинам крайне непопулярен, но в небольшом квазианонимном канале его озвучить, наверное, можно: первыми жертвами нацизма стали сами немцы. Кучка мутных личностей, узурпировавшая власть в обход законов, с первых дней активно начала разрушать прежнюю Германию, относясь к самим немцам - в интересах которых всё якобы происходило - как к ресурсу, причём недорогому. В конце концов, первый нацистский концлагерь, Дахау, изначально был построен для немцев и первым его заключенным стал типичный немец Клаус Бастиан: художник, юрист и немножко коммунист (а кто по молодости не совершал глупостей?).
(Некоторые вспомнят, что несколько восточнее в то же время происходило что-то похожее - ну так методы управления в колониях социалистических диктатурах не сильно отличаются. Да и красное знамя, к слову, впервые было поднято над Рейхстагом за десять лет до Кантарии и Егорова)
И никакого хеппи-энда для жителей нацистского режима в случае сугубо гипотетической победы во Второй мировой не ожидалось. Даже макабрический лор TNO оказался бы ближе к реальности чем пропагандистские постеры НСДАП.
Вот вы знаете, что в 1935 году - когда Гитлер окончательно разобрался с явными политическими противниками, а позиции НСДАП обрела всю полноту власти - были приняты известные Нюрнбергские законы. Они состояли из трёх частей: «Закон о защите немецкой крови и немецкой чести», «Закон о гражданах Рейха», «Закон о флаге Рейха». Последняя часть делала государственным флагом Германии партийное знамя НСДАП вместо недавно возвращенного имперского триколора, а первые две определяли, кого считать евреями и что с ними теперь делать. Но не только.
«Закон о гражданах Рейха» официально вводил разные категории граждан:
- рейхсбюргеров: полноправных граждан
- (просто) граждан
(За период до 1945 года этот список расширили, там появились:
- «граждане с возможностью отзыва гражданства» - предполагалось, что через десять лет они получат статус обычного гражданина, в противном случае перейдут в категорию ниже
- «Лица под защитой Германского Рейха». Та самая «категория ниже», куда, как правило, включали не-немецкое население Богемии, Моравии и Польши
- Ну, понятное дело, «евреи» и «цыгане». Тут стоить отметить, что эта категория предназначалась для евреев и цыган с оккупированных территорий, немецкие евреи имели немецкое гражданство - только толку от него с определенного момента не было)
И полными правами обладали, как вы понимаете, только рейхсбюргеры. Чтобы стать таким, было совершенно недостаточно иметь немецкую фамилию и внешность или свидетельство о рождении на немецкой земли; кто тут рейхсбюргер, а кто нет, должна была решать Партия, выдавая соответствующий аусвайс. Нацисты просто не успели реализовать программу до конца. В 1935 году НСДАП милостиво приказала считать рейхсбюргерами всех немцев, пока не будут сформулированы четкие критерии. Потом, опять же таки, началась война и выдачу волшебных аусвайсов решили отложить до Окончательной Победы. Если бы она произошла, немцев ждало бы много сюрпризов.
(У меня есть в запасе лишняя тысяча символов, поэтому я немного поаутирую в пространство и задамся вопросом: обращали ли вы внимание на то, что два самых популярных мода к HOI4, Kaiserreich и TNO, посвящены победе Германии в Первой и Второй мировых войнах соответственно? Причем сюжет каждого из них построен на том, что от этого стало плохо всем и в первую очередь - самой Германии, которая буквально разваливается под весом Победы. И если в случае с TNO это допущение вполне здраво, хотя и используется для построения совершенно сюрреалистических сюжетов, то вариант Кайзеррейха выглядит откровенно натянуто. Выходит, что даже век спустя победителям - у которых в реальном мире ничего подобного не случалось - требуется убеждать себя и окружающих, что всё было сделано правильно, «потому что могло стать ещё хуже»)
***
28.08.2024
Набор продуктовых карточек на три дня для отпуска
Конечно, нельзя не отметить, что нацисты всё же не доводили население (точнее, ту его часть, которую считали полезной) до откровенного голода - даже в самые тяжёлые моменты войны. Впрочем, сделано это было не потому, что НСДАП переживала за немцев и хотела им добра, а потому что учла урок ПМВ. Тогда превращение страны в одну большую воинскую часть с выделением всех ресурсов фронту в ущерб тылу привело к голодным бунтам уже в 1916 году. Этого старались избегать, но описанной выше экономии на всём такой подход не отменял.
Раз уж я так расписался, то могу ещё вспомнить смешной парадокс. Нацисты, чей режим зашёл в объединении Германии дальше всех, в какой-то момент стали продвигать региональные кухни. Объясняется это тем же прагматизмом: так проще организовать снабжение на местах. Если на юге будут есть свои шпецли, а на севере - свой грюнколь, то меньше нагрузки выйдет на логистику, инфраструктуру, etc. Но даже сломанные часы иногда показывают правильное время.
В ранней ФРГ популяризация региональных блюд тоже поначалу велась с совершенно конкретной целью: для реинтеграции свеженарисованных земель - что логично - и, внезапно, ради вовлечения женщин в политику; им так внушался легкий ресентимент. До эпохи Брандта ФРГ отказывалась мириться с утратой территорий за Одером; а полноценного признания ГДР вообще так и не произошло. В пятидесятые начали массово выходить поваренные книги, описывающие рецепты различных немецких регионов: Восточной Пруссии, Силезии, Судет, Саксонии, Тюрингии… Предполагалось, что у женщин - раз уж ими чаще пользовались женщины - в голове отпечатается образ Единой и Неделимой Германии от Рейна до Немана, а также возникнет вопрос, куда это всё подевалось. О результатах этого проекта есть разные мнения, но - как и в случае с Хайно - он спас важный культурный пласт старой Германии.
Ещё одна смешная история, о которой рассказывает Уэйнреб - борьба за восточный мёд. В 1956 году пчеловод Вальтер Аренс обратился в министерство внутренних дел ФРГ с просьбой разрешить ему продавать мед, импортированный из восточных регионов, «находящихся сейчас под польским управлением», как «немецкий». Власти в целом согласились, что такой мёд не является «иностранным продуктом», однако засомневались, точно ли его можно называть немецким. Министерство иностранных дел предположило, что поляки могут смешивать его с медом, собранным в «аутентичных польских регионах» или просто присылать мёд из областей вне старой границы 1937 года. Министерство внутренних дел усомнилось в том, что поляки производят мёд в соответствии с традиционными немецкими техниками. К важному вопросу подключилось и министерство юстиции, выразившее неуверенность в том, что средний покупатель соотнесет надпись «Немецкий мёд» и происхождение продукта из региона, который хоть и по закону принадлежит Германскому Рейху, сейчас находится под иностранным управлением и населен людьми иностранного этнического происхождения. В итоге, мед из западной Польши было решено именовать «восточно-немецким», чтобы не путать с произведенным в ФРГ или «центральной Германии» (т.е. ГДР).
Погодите, это ещё не всё. В 1965 году этот цирк с пчелами закончился, и мёд стали маркировать нормально - как польский. Тогда появилось пронзительное обращение от Германа Янсена, представителя одного из филиалов «Союза Изгнанных», которые представляли интересы депортированных и переселенных с востока немцев. Янсен потребовал оставить восточный мёд немецким, ведь германская идентичность на восточных территориях сохранилась не только в почве, но и в цветах, и даже в пчёлах. Я не утрирую, это слова самого Янсена. Вот, пожалуйста: в утраченных немецких землях, мед производили «немецкие пчелы, которые остались там на совершенно немецких цветущих липах, которые всегда росли и продолжал расти в родной, полностью немецкой, почве».
- В ФРГ на пасеках работают голландцы или даже поляки, - продолжал Янсен, - но ведь это не делает произведенный там мёд «голландским» или «польским». Так что и поляки на немецких восточных территориях не могут делать «польский» мёд. Почва немецкая, деревья немецкие, пчелы тоже немецкие! Поэтому и мёд должен называться немецким!
Ну, что такое «Союз Изгнанных» я как-то немного рассказывал. Это перфоманс абсолютно в их стиле.
Подводя, наконец, итог, вынужден признать, что старшие товарищи были правы, и айнтопф, безусловно, имеет отношение к нацистской эпохе. Хотя само блюдо - вполне съедобное, надо просто уметь готовить - виновато не больше, чем другие элементы культуры прежней Германии, апроприированные нацистами: хоть имперский флаг, хоть старые песни.
При этом, как показывает Рютер, айнтопф - это символ идеологического провала нацистского режима и демонстрация того, что никакой консолидации общества нацисты не добились; да и пресловутая «всенародная поддержка» нацистов была вещью довольно фиктивной. В массовом сознании закрепилась чёрно-белая дихотомия: если люди не устраивают вооруженного восстания, значит, они поголовно сторонники режима и всецело его одобряют. Айнтопфный пример показывает, как немцы - в меру сил и способностей - пытались уклониться от государственных повинностей.
Рютер рассматривает финансовый (поборы) и идеологический (единение) аспекты айнтопфзоннтагов, не особо фокусируясь на третьем - экономии в условиях военного социализма и автаркии. Такая позиция понятна, потому что в Германии, как я уже упоминал, тезис о том, что немцы, вообще-то, тоже пострадали от нацизма, причем пострадали первыми (и даже может больше вс#%$>&NO CARRIER) является неприличным; соответственно, подчеркивание низкого уровня жизни немцев при режиме НСДАП рассматривается как попытка уйти от ответственности. Это хорошо видно в массовой культуре, где бедность немцев охотно подчеркивается при демонстрации эпохи ГДР, (пост)военных сороковых или беспокойных двадцатых, но никак не между 1933-м и 1939-м.
Есть и другая причина, по которой этот тезис лишний раз не поднимают. Европа периодически вынуждена переходить в режим военной экономии, который включает в себя и такой важный пункт, как сокращение гражданского потребления. Методы и тогда, и сейчас одни и те же; просто девяносто лет назад есть айнтопф нужно было во имя национальной солидарности, а сейчас отказаться от авиаперелетов и мяса необходимо ради спасения планеты. Сравнение с Гитлером неприятно любому; поэтому на успехах нацистов в экономии стараются не акцентироваться. Но мы-то хорошо помним, что «Защита окружающей среды - это защита Фатерлянда» :-)
И учимся любить айнтопф. Praemonitus praemunitus.
***
26.08.2024
Айнтопфзоннтаг в Берлине 1935-го. В крупных городах на айнтопфных воскресеньях всегда присутствовали съемочные группы, мероприятия обязательно подавались как массовые и успешные
Если WHW худо-бедно работала - что неудивительно, учитывая сколько денег она выжимала из населения - то айнтопфзоннтаги заявленных целей не добились. Как я уже упомянул, бедные жалели полтинника, при этом сам айнтопф они и так ели регулярно; богатые были согласны откупиться, лишь бы им не мешали обедать. Никакого единения нации вокруг котелка с фронтовой похлебкой не произошло.
Это стало понятно еще в 1933 году, но нацисты решили сделать вид, что не замечают массового уклонения от айнтопфной повинности. Возмущение гражданской несознательностью началось лишь год спустя, когда газеты официально возопили «доколе?», «позор!», и пошли те самые карикатуры и фельетоны. К середине тридцатых пропаганда айнтопфзоннтага утратила накал, а мероприятие превратилось в рутинный ритуал. Однако с началом войны всё началось по новой: Геббельс стряхнул пыль со старой риторики о необходимости «жертвы» (она ожидалась в первую очередь от среднего класса, который должен был пожертвовать своим комфортом, уютом, традициями и, конечно, деньгами ради Великой Идеи). Айтопфзоннтаг в 1939 году переименовали в «Опферзоннтаг», то есть - «жертвенное воскресенье».
Военный ребрендинг
Геббельс тогда объявил об очередной идеологической победе: айнтопф, наконец, стал основной едой немцев, поэтому готовить его в специальные дни в частном порядке больше не требовалось - раз его, дескать, и так едят все (однако для общепита эта повинность сохранилась). Так что от населения требовались только регулярные денежные взносы. После 1943 года схему упростили дальше; слово «айнтопф» в посвященных опферзоннтагам статьях практически не появлялось. Нацистам пришлось расставить приоритеты и полностью отказаться от кулинарного контроля в обмен на сборы.
Айнтопф - это хороший символ нацистской эпохи, её материальное воплощение: бедность, экономия на всём и диктат государства, которое, не снимая сапог, вламывалось в кухню и требовало вместо городского воскресного ужина готовить деревенскую еду (знакомую большей части населения по полевым кухням прошлой войны). Если подумать, то немцы нормально не ели хрестоматийные сорок лет: сначала ПМВ и её итоги, потом двадцатые, когда хорошая жизнь кончилась, едва начавшись, потом военный социализм тридцатых, потом война, потом послевоенная разруха. Те, кто всё это пережил, сумели поесть вволю как при кайзере-батюшке только в начале пятидесятых.
Больше жертв Богу Жертв!
(Тут мой конспект начинает полагаться на статью Элис Уэйнреб, посвященную кухне ранней ФРГ. Интересно, почему именно у женщин получается так интересно писать о еде?)
Тогда символом немецкого возрождения стал гавайский тост. Его подарил публике повар-телеведущий Клеменс Вильменрод. Немцы, которые десятилетиями до этого заедали брюкву картошкой, пораженно тёрли глаза. Белый хлеб, ветчина, ананас (!) и сыр? И всё это нам? В 1952 году среднее потребление калорий в ФРГ выросло до 2800 на человека: немцы бросились отъедаться. В следующие пять лет продажи взбитых сливок выросли на 40%, выпечки - на 90%, просто деликатесов - на 77%. К середине пятидесятых два из пяти жителя ФРГ закономерно имели лишний вес, но винить их в невоздержанности как-то не поднимается рука.
Источник легитимности Боннской республики
(Дела у их восточных камерадов шли не так хорошо, но всё же общий рост уровня жизни затронул и ГДР, так что к её жителям постепенно тоже вернулись сытые времена. Однако нормального кофе - и других ненужных Самой Передовой из Германий излишеств - вновь предстояло ждать всё те же сорок лет.
Собственно, гавайский тост тут является прекрасным индикатором. Он ведь появился и в ГДР, под названием «Карлсбадский ломтик», но:
- на десять лет позже
- вместо дефицитной ветчины использовали сосиски, а еще более дефицитный ананас убирали совсем или заменяли томатной пастой
Вот вам и соревнование двух систем :-)
Ещё экспонат из эпохи национал-социалистического процветания: «мигетти» (Milch + Spaghetti). Предполагалось, что мигетти заменят дефицитный рис и яичную лапшу; с выпуском последней были проблемы из-за нехватки яиц. Мигетти делали из молочной сывортки (т.е. отхода молочного производства), манной крупы и картофельного крахмала. Вы будете смеяться, но нацисты не вытянули даже этот эрзац - у них начались перебои с манной крупой, поэтому к концу тридцатых передовой продукт делали просто из сыворотки и крахмала. Фотография выше уже послевоенная, 1947 года. Тогда даже мигетти выглядели деликатесом
И примеры рекламы мигетти в военные сороковые. Упор делается на сытность: «наесться можно даже без мяса!»
Кстати, именно из-за всего перечисленного выше, знаменитая фраза «Пили бы баварское» не имеет смысла в обоих контекстах её применения. «Баварское» - это райнхайтсгебот, соблюдение технологических процессов и качественное сырье; ничего из этого при военном социализме долго не протянет. В ГДР почти с самого начала её основания - и до самого Объединения действовал регламент (так сказать, «ГОСТ»), разрешавший при варке пива использовать кроме традиционных ингредиентов, цитирую, «сырой ячмень, рисовую крупу, кукурузную крупу, сахар, крахмальный колер, сахарин, концентрат пепсина, молочную кислоту, аскорбиновую кислоту, соль и танин». Всё это туда добавлялось, разумеется, ради вкуса и высоких качеств, а никак не из-за бедности и социалистической оптимизации производства.
Германия при нацистах просто не успела дойти до подобного, хотя темп взяла бодрый. Производители пива уже в тридцатые годы, помимо типичных для того времени проблем - семью Шюляйн, владевшую значительной долей «Лёвенброя», выдавили в эмиграцию как евреев - столкнулись, например, с регулярной нехваткой ячменя. Исчерпывающе картину благоденствия немцев при новом режиме даёт тот факт, что ячмень, среди прочего, шёл на производство эрзац-кофе.
(А настоящий кофе для немцев был дорог. Его потребление впервые за долгое время начало рости лишь в 1937 году - чтобы улететь в военную бездну два года спустя. На рождество 1941 года немцам в продуктовых наборах последний раз выдали по 60 грамм кофейных зерен, после этого приобрести кофе можно было разве что на чёрном рынке)
В Берлине предложили решить проблему, массово переведя пивоварни на выпуск пива с низким штаммвюрце (к сожалению, не нашёл как правильно звучит этот термин по-русски; речь идет количестве веществ, поступивших в воду из солода перед началом брожения), т.е. иными словам просто класть меньше заварки ячменного солода. Тогда пивоварам удалось отбиться, причем основную роль сыграли именно баварцы, но уже через несколько лет началась война и качество пива всё равно упало. Иронично, что после войны то самое «лёгкое» пиво с низким штаммвюрце баварцам пить всё равно пришлось, поскольку американская оккупационная администрация, чтобы не допустить нехватки продовольствия, первые годы разрешала варить только его. То есть, если бы нацисты свою идею продавили, то пиво бы с самого начала было как при американской военной оккупации: безвкусной бурой водичкой. Никакого «баварского» никто бы не пил, и в первую очередь - сами немцы.
***
27.08.2024
Вообще, этот тезис в исторической литературе по понятным причинам крайне непопулярен, но в небольшом квазианонимном канале его озвучить, наверное, можно: первыми жертвами нацизма стали сами немцы. Кучка мутных личностей, узурпировавшая власть в обход законов, с первых дней активно начала разрушать прежнюю Германию, относясь к самим немцам - в интересах которых всё якобы происходило - как к ресурсу, причём недорогому. В конце концов, первый нацистский концлагерь, Дахау, изначально был построен для немцев и первым его заключенным стал типичный немец Клаус Бастиан: художник, юрист и немножко коммунист (а кто по молодости не совершал глупостей?).
(Некоторые вспомнят, что несколько восточнее в то же время происходило что-то похожее - ну так методы управления в колониях социалистических диктатурах не сильно отличаются. Да и красное знамя, к слову, впервые было поднято над Рейхстагом за десять лет до Кантарии и Егорова)
И никакого хеппи-энда для жителей нацистского режима в случае сугубо гипотетической победы во Второй мировой не ожидалось. Даже макабрический лор TNO оказался бы ближе к реальности чем пропагандистские постеры НСДАП.
Вот вы знаете, что в 1935 году - когда Гитлер окончательно разобрался с явными политическими противниками, а позиции НСДАП обрела всю полноту власти - были приняты известные Нюрнбергские законы. Они состояли из трёх частей: «Закон о защите немецкой крови и немецкой чести», «Закон о гражданах Рейха», «Закон о флаге Рейха». Последняя часть делала государственным флагом Германии партийное знамя НСДАП вместо недавно возвращенного имперского триколора, а первые две определяли, кого считать евреями и что с ними теперь делать. Но не только.
«Закон о гражданах Рейха» официально вводил разные категории граждан:
- рейхсбюргеров: полноправных граждан
- (просто) граждан
(За период до 1945 года этот список расширили, там появились:
- «граждане с возможностью отзыва гражданства» - предполагалось, что через десять лет они получат статус обычного гражданина, в противном случае перейдут в категорию ниже
- «Лица под защитой Германского Рейха». Та самая «категория ниже», куда, как правило, включали не-немецкое население Богемии, Моравии и Польши
- Ну, понятное дело, «евреи» и «цыгане». Тут стоить отметить, что эта категория предназначалась для евреев и цыган с оккупированных территорий, немецкие евреи имели немецкое гражданство - только толку от него с определенного момента не было)
И полными правами обладали, как вы понимаете, только рейхсбюргеры. Чтобы стать таким, было совершенно недостаточно иметь немецкую фамилию и внешность или свидетельство о рождении на немецкой земли; кто тут рейхсбюргер, а кто нет, должна была решать Партия, выдавая соответствующий аусвайс. Нацисты просто не успели реализовать программу до конца. В 1935 году НСДАП милостиво приказала считать рейхсбюргерами всех немцев, пока не будут сформулированы четкие критерии. Потом, опять же таки, началась война и выдачу волшебных аусвайсов решили отложить до Окончательной Победы. Если бы она произошла, немцев ждало бы много сюрпризов.
(У меня есть в запасе лишняя тысяча символов, поэтому я немного поаутирую в пространство и задамся вопросом: обращали ли вы внимание на то, что два самых популярных мода к HOI4, Kaiserreich и TNO, посвящены победе Германии в Первой и Второй мировых войнах соответственно? Причем сюжет каждого из них построен на том, что от этого стало плохо всем и в первую очередь - самой Германии, которая буквально разваливается под весом Победы. И если в случае с TNO это допущение вполне здраво, хотя и используется для построения совершенно сюрреалистических сюжетов, то вариант Кайзеррейха выглядит откровенно натянуто. Выходит, что даже век спустя победителям - у которых в реальном мире ничего подобного не случалось - требуется убеждать себя и окружающих, что всё было сделано правильно, «потому что могло стать ещё хуже»)
***
28.08.2024
Набор продуктовых карточек на три дня для отпуска
Конечно, нельзя не отметить, что нацисты всё же не доводили население (точнее, ту его часть, которую считали полезной) до откровенного голода - даже в самые тяжёлые моменты войны. Впрочем, сделано это было не потому, что НСДАП переживала за немцев и хотела им добра, а потому что учла урок ПМВ. Тогда превращение страны в одну большую воинскую часть с выделением всех ресурсов фронту в ущерб тылу привело к голодным бунтам уже в 1916 году. Этого старались избегать, но описанной выше экономии на всём такой подход не отменял.
Раз уж я так расписался, то могу ещё вспомнить смешной парадокс. Нацисты, чей режим зашёл в объединении Германии дальше всех, в какой-то момент стали продвигать региональные кухни. Объясняется это тем же прагматизмом: так проще организовать снабжение на местах. Если на юге будут есть свои шпецли, а на севере - свой грюнколь, то меньше нагрузки выйдет на логистику, инфраструктуру, etc. Но даже сломанные часы иногда показывают правильное время.
В ранней ФРГ популяризация региональных блюд тоже поначалу велась с совершенно конкретной целью: для реинтеграции свеженарисованных земель - что логично - и, внезапно, ради вовлечения женщин в политику; им так внушался легкий ресентимент. До эпохи Брандта ФРГ отказывалась мириться с утратой территорий за Одером; а полноценного признания ГДР вообще так и не произошло. В пятидесятые начали массово выходить поваренные книги, описывающие рецепты различных немецких регионов: Восточной Пруссии, Силезии, Судет, Саксонии, Тюрингии… Предполагалось, что у женщин - раз уж ими чаще пользовались женщины - в голове отпечатается образ Единой и Неделимой Германии от Рейна до Немана, а также возникнет вопрос, куда это всё подевалось. О результатах этого проекта есть разные мнения, но - как и в случае с Хайно - он спас важный культурный пласт старой Германии.
Ещё одна смешная история, о которой рассказывает Уэйнреб - борьба за восточный мёд. В 1956 году пчеловод Вальтер Аренс обратился в министерство внутренних дел ФРГ с просьбой разрешить ему продавать мед, импортированный из восточных регионов, «находящихся сейчас под польским управлением», как «немецкий». Власти в целом согласились, что такой мёд не является «иностранным продуктом», однако засомневались, точно ли его можно называть немецким. Министерство иностранных дел предположило, что поляки могут смешивать его с медом, собранным в «аутентичных польских регионах» или просто присылать мёд из областей вне старой границы 1937 года. Министерство внутренних дел усомнилось в том, что поляки производят мёд в соответствии с традиционными немецкими техниками. К важному вопросу подключилось и министерство юстиции, выразившее неуверенность в том, что средний покупатель соотнесет надпись «Немецкий мёд» и происхождение продукта из региона, который хоть и по закону принадлежит Германскому Рейху, сейчас находится под иностранным управлением и населен людьми иностранного этнического происхождения. В итоге, мед из западной Польши было решено именовать «восточно-немецким», чтобы не путать с произведенным в ФРГ или «центральной Германии» (т.е. ГДР).
Погодите, это ещё не всё. В 1965 году этот цирк с пчелами закончился, и мёд стали маркировать нормально - как польский. Тогда появилось пронзительное обращение от Германа Янсена, представителя одного из филиалов «Союза Изгнанных», которые представляли интересы депортированных и переселенных с востока немцев. Янсен потребовал оставить восточный мёд немецким, ведь германская идентичность на восточных территориях сохранилась не только в почве, но и в цветах, и даже в пчёлах. Я не утрирую, это слова самого Янсена. Вот, пожалуйста: в утраченных немецких землях, мед производили «немецкие пчелы, которые остались там на совершенно немецких цветущих липах, которые всегда росли и продолжал расти в родной, полностью немецкой, почве».
- В ФРГ на пасеках работают голландцы или даже поляки, - продолжал Янсен, - но ведь это не делает произведенный там мёд «голландским» или «польским». Так что и поляки на немецких восточных территориях не могут делать «польский» мёд. Почва немецкая, деревья немецкие, пчелы тоже немецкие! Поэтому и мёд должен называться немецким!
Ну, что такое «Союз Изгнанных» я как-то немного рассказывал. Это перфоманс абсолютно в их стиле.
Подводя, наконец, итог, вынужден признать, что старшие товарищи были правы, и айнтопф, безусловно, имеет отношение к нацистской эпохе. Хотя само блюдо - вполне съедобное, надо просто уметь готовить - виновато не больше, чем другие элементы культуры прежней Германии, апроприированные нацистами: хоть имперский флаг, хоть старые песни.
При этом, как показывает Рютер, айнтопф - это символ идеологического провала нацистского режима и демонстрация того, что никакой консолидации общества нацисты не добились; да и пресловутая «всенародная поддержка» нацистов была вещью довольно фиктивной. В массовом сознании закрепилась чёрно-белая дихотомия: если люди не устраивают вооруженного восстания, значит, они поголовно сторонники режима и всецело его одобряют. Айнтопфный пример показывает, как немцы - в меру сил и способностей - пытались уклониться от государственных повинностей.
Рютер рассматривает финансовый (поборы) и идеологический (единение) аспекты айнтопфзоннтагов, не особо фокусируясь на третьем - экономии в условиях военного социализма и автаркии. Такая позиция понятна, потому что в Германии, как я уже упоминал, тезис о том, что немцы, вообще-то, тоже пострадали от нацизма, причем пострадали первыми (и даже может больше вс#%$>&NO CARRIER) является неприличным; соответственно, подчеркивание низкого уровня жизни немцев при режиме НСДАП рассматривается как попытка уйти от ответственности. Это хорошо видно в массовой культуре, где бедность немцев охотно подчеркивается при демонстрации эпохи ГДР, (пост)военных сороковых или беспокойных двадцатых, но никак не между 1933-м и 1939-м.
Есть и другая причина, по которой этот тезис лишний раз не поднимают. Европа периодически вынуждена переходить в режим военной экономии, который включает в себя и такой важный пункт, как сокращение гражданского потребления. Методы и тогда, и сейчас одни и те же; просто девяносто лет назад есть айнтопф нужно было во имя национальной солидарности, а сейчас отказаться от авиаперелетов и мяса необходимо ради спасения планеты. Сравнение с Гитлером неприятно любому; поэтому на успехах нацистов в экономии стараются не акцентироваться. Но мы-то хорошо помним, что «Защита окружающей среды - это защита Фатерлянда» :-)
И учимся любить айнтопф. Praemonitus praemunitus.