2 ССВ: (9) Т. Воеводина
domestic_lynx
12.08.2011 domestic-lynx.livejournal.com/44831.html "ФАШИЗМ - ПРОЙДЁТ - 2 часть. ОБЫКНОВЕННЫЙ ФАШИЗМ. Так что же это такое - фашизм?
Отец-основатель фашизма Муссолини в книжке «Доктрина фашизма» пишет важнейшую вещь: «Фашизм - это не только и не столько образ правления, сколько образ мысли». Поэтому прежде, чем обсуждать практику фашизма, надо понять его философию и идеологию. А она, право же, заслуживает внимания. Там много разумного и конструктивного.
Полагаю, что именно поэтому у нас до сих пор в ходу пустая и поверхностная дефиниция фашизма данная Георгием Димитровым на VII Конгрессе Коминтерна: «Фашизм - это открытая террористическая диктатура наиболее реакционных, наиболее шовинистических, наиболее империалистических элементов финансового капитала». Когда я училась, практиковалось это определение, и сегодня - нате-пожалуйте оно же! Привязанность к пустой фразе, длящаяся десятилетия, наводит на мысль, что никто по-настоящем не желает знать, что такое фашизм. Этого по-настоящему никогда не хотели знать ни либералы, ни коммунисты, ни новаторы, ни консерваторы. Потому что там много дельного и опасного для них для всех. А фраза удобна. Вы не знаете определения Димитрова? Немедленно ознакомьтесь: тут всё сказано, и нечего огород городить.
А я вот хочу погородить. Говоря о фашизме, я буду говорить об итальянском фашизме как об одном из выразительных воплощений фашистской идеи, но интересует меня не исторические формы фашизма, а сама фашистская идея.
Любая идея может быть воплощена неудачно, плохо. Более чем вероятно, что первая попытка воплощения какой-то идеи оказывается неудачной. В истории техники первые попытки воплощения какой-то идеи почти никогда не бывали удачными. К чему я об этом говорю? Политические идеи могут тоже найти своё более удачное воплощение со второго, третьего, десятого раза, и, возможно, это связано с новыми техническими возможностями. Например, новые возможности информационных технологий позволят осуществлять учёт и планирование, имманентно присущие социализму, на уровне, который не был доступен в «первой серии» социализма. Как знать? Вполне возможно. Именно поэтому никакие политические доктрины не следует отвергать только потому, что попытки их воплощения были неудачны или привели к многочисленным жертвам. К ещё большим жертвам обычно ведёт безбрежный и безудержный гуманизм вкупе с благими намерениями, но на это не принято обращать внимания.
Продолжим о фашизме. Центральная идея фашизма - это идея КОРПОРАТИВНОГО ГОСУДАРСТВА. Это не государство буржуазии, не пролетарское государство, а государство всего народа. Это государство-корпорация, фирма, компания, в которой есть место и начальникам, и подчинённым, и высококлассным специалистам, и складским работягам. Разумеется, вклад каждого не одинаков, но без него корпорация работать не может. В государстве- корпорации есть место и предпринимателю, главное - чтобы его предпринимательство было не разрушительным, а созидательным, чтобы оно было направлено на благо и укрепление целого. В этом случае и предприниматели и их наёмные работники объединены принадлежностью к более крупной корпорации - нации и государства.
Нация - тоже ускользающее понятие. Что значит «я - русский», «я - немец»? Немецкие нацисты пытались искать биологические, генетические критерии. Возможно, они и есть, но наука того времени, да и сегодняшняя - этого не знает. Потому всё наукообразие расовой доктрины - чистое мракобесие, компрометирующее науку. Но даже если бы удалось найти точные генетические критерии - это не сильно продвинуло бы понимание, что такое нация. Найди наука такие критерии, мы имели бы определение нации в той мере, в которой человек - это биологическое существо. Но человек-то, по меньшей мере, на половину - существо не биологическое, а духовное, социальное, культурно-историческое, да мало ли ещё какое. Так что гены или внешние качества играют каку-то роль, но не покрывают проблему в целом.
Муссолини решал вопрос нацпринадлежности с долей итальянского легкомыслия, но вместе с тем, по-видимому, единственным практически возможным образом. «Нация, - писал он, - не есть раса или определённая географическая местность, но длящаяся в истории группа». (Корявый перевод, но мысль понятна). Попросту: чувствуешь себя русским, русская история - твоя история, ну, значит, русский, и нечего париться. ... Кем себя чувствуешь, то ты и есть.
Вероятно определение национальности по чувству - при всей зыбкости единственно возможный и даже «научный» путь. Тов. Сталин в конце жизни называл себя русским грузинского происхождения. Так он чувствовал. Вероятно, так и было. Так вот корпорация «государство» - это общность тех, кто имеет единую историю, единый язык, единое чувство. Они вместе живут и работают, как и полагается в корпорации, на благо и процветание фирмы и на своё собственное благо, неразрывное с благом фирмы. Каждый трудится на своём месте. Частная собственность и связанное с нею экономическое творчество дозволяется и приветствуется - если всё это направлено на благо и развитие «корпорации».
Советский социализм (и другие редакции социализма) провалились в значительной мере потому, что они пытались подавлять то, что советская пропаганда именовала «частнособственническими инстинктами». Постулировалось, что экономическая инициатива должна исходить только и исключительно от государства, а любая частная инициатива объявлялась греховной и подавлялась. Во-первых, на подавление расходовалась огромная энергия, а во-вторых, как показала практика, частная экономическая инициатива неистребима, и истреблять её - значит идти против природы человека. Тем более, что многие полезные товары и услуги с лёгкостью создаёт частник и с огромным трудом - государство. Частники легко создадут сеть закусочных, а государству легче построить космодром, чем наладить общепит. А частник за космодром и не возьмётся.
Идея корпоративного государства естественно сочетает в себе государственную и частную инициативу - лишь бы они были направлены на благо общего. Эта идея естественно приемлет планирование на уровне народного хозяйства в целом, и в этом плане может быть предусмотрено место и для мелких и средних частников. Государство берёт на себя те хозяйственные работы, которые никакой частник никогда не возьмётся делать, просто потому, что они либо окупятся «не в этой жизни», либо не окупятся никогда. Дороги, инфраструктурные работы, освоение отдалённых территорий - главная работа тут государственная.
Между прочим, в «Экономических проблемах социализма» Сталин ставил вопрос о рентабельности. И разрешал он его так. Социалистическое хозяйство не может быть рентабельно в каждой точке: каждый проект прибыльным быть не может, и не про причине дурного менеджмента, а - в принципе. Но народное хозяйство в целом должно, естественно, быть прибыльным, расти, приносить доход (понимаемый как увеличение благ и ценностей). Но нерентабельные, планово-убыточные проекты необходимы для существования целого - народного хозяйства. Вот эти проекты и должно брать на себя государство.
Здесь есть сходство с социализмом, недаром многие ненавистники социализма любят говорить, что-де социализм и фашизм - близнецы-братья, даже символика у них похожа. Символика, правда, похожа, но это скорее стиль эпохи. Есть сходство и сущностное, равно как и различие - тоже сущностное.
Сходство - организующая роль государства в экономике и вообще в жизни. Недаром ведь строй нацистской Германии официально назывался национал-социализмом. (Кстати, термин этот ввёл в обращение Винер Зомбарт, и имел он совершенно невинный смысл: национальная версия социализма - у немцев социализм своего стиля, у французов своего, у русских - своего).
Различие - корпоративное государство приемлет частную собственность и частную инициативу. Вот основные сходства и различия. Немалые, прямо сказать, различия.
Для того, чтобы государство было организующим центром жизни, оно должно быть СОДЕРЖАТЕЛЬНЫМ."
16.08.2011 domestic-lynx.livejournal.com/?skip=20#post-domestic_lynx-45417 "ФАШИЗМ - ПРОЙДЁТ! - часть 3. СОДЕРЖАТЕЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВО. Либеральное государство - принципиально бессодержательно. Оно - в принципе - не даёт никаких ориентиров, не ставит целей, никому не указывает, что именно ему следует делать. Как только оно начинает ставить какие-то цели и указывать, кому куда надо идти - оно перестаёт быть либеральным. В той мере, в какой оно ставит цели и указывает пути, вот именно в той самой мере оно не является либеральным. «Новый курс» Рузвельта или «дирижизм» де Голля - это отступление от либерализма. Да в сущности говоря, химически чистого либерализма никогда и не было, как и других химически чистых систем, это очевидно. Но всё-таки в XIX веке развитиые страны были либеральными в означенном смысле. Но либерализм с его лозунгом laissez faire кончился с I Мировой войной.Что такое либеральное государство хорошо объяснил Ф.фон Хайек в эссе «Дорога к рабству». Государство - это вроде регулировщика на дороге. Оно никому не указывает, куда ехать, - каждый решает это сам. Но оно создаёт правила движения, чтобы ездоки не передавили друг друга. В этом и состоит роль либерального государства. Свободные экономические операторы должны вступить в свободное соревнование, и так будет достигнута максимальная эффективность - по мысли Хайека. Эффективность - это отдельная песня. Мне не хочется о ней говорить походя. Она не так проста, как кажется: эффективность отдельного оператора не означает эффективности экономики в целом. Более того, эффективность экономики не означает эффективности жизни общества в целом, т.к. жизнь человека не сводима к экономике. Но не об этом сейчас речь.
Так или иначе, либеральное государство старается быть лишь арбитром между деятелями, а не одним из деятелей и не организатором деятельности. Судья, а не организатор - вот идеальная роль либерального государства. В приснопамятную Перестройку эта извлечённая из нафталина мысль вызывала бурный восторг советской прогрессивной интеллигенции. Тут кстати приспела и Маргарет Тетчер с её слоганом «Меньше государства!» С детской радостью повторяли другой либеральный лозунг «Государство - ночной сторож»; и невдомёк было неофитам либерализма, что вообще-то это пародия. Пародия Лассаля на англо-саксонский взгляд на государство. Но это всё мелочи и детали. Общая идея понятна: либеральное государство само по себе не несёт и не генерирует никакого содержания жизни. Оно лишь рамка жизни. Точно так как право не есть содержание жизни - оно лишь её оформление.Государство социалистическое или фашистское, аттестуемые либералами как тоталитарные, как раз в этом смысле сходны между собой и противоположны либерализму.Они дают жизни содержание и направление. Они содержательны. Они указывают направление движения и - нередко - кому и куда ехать. Более того: ЗАЧЕМ ехать. Вопрос ЗАЧЕМ становится всё более и более острым в современном человечестве. Особенно обостряет этот вопрос утрата живой религиозности. Человек ощущает себя одиноким и потерянным на ветру жизни и испытывает потребность в такой странной вещи как идеология - гибрид философии и религии, приспособленный для массового употребления.
Фашизм и советский социализм возникли из войны и стилистически несли на себе её печать. Более того, они возникли как реакция на военное поражение, национальный позор, угрозу распада и гибели. Это их общая черта. Либерализм с такой задачей справиться не мог. Собственно, чистого либерализма после I мировой войны уже и не было нигде. Наблюдательный и глубокий политический мыслитель Иван Ильин верно сказал о фашизме (по горячим следам): «Фашизм есть спасительный эксцесс патриотического произвола».Фашизм и социализм сплачивают народ для достижения общенародных целей. Собственно и слово «фашизм» произошло от fascio - пучок. В основе - древняя притча, пересказанная, между прочим, Львом Толстым в его «Азбуке»: отец показывает сыновьям, как легко сломать отдельные веточки и как трудно - веник. Сплотившийся народ непобедим, народ разрозненный, атомизированный - и побеждать особо не надо. Это мы видели на примере падения СССР в мирное время безо всякой военной интервенции.Каковы цели фашизма? Величие и процветание нации и государства, достижение его наибольшей мощи и величия - если в общих словах. Каждый человек на своём месте имеет право и одновременно обязан трудиться ради достижения этой цели. Фашистским режимам свойственна забота о народном здоровье, размножении населения и о его образовании и воспитании. ... Режим Муссолини ставил задачи экономического развития, и многое было сделано. Страна получила мощный импульс хозяйственного развития.
Такие или очень сходные цели были и у советского социализма. Тут требуется уточнение. Непосредственно после Октябрьской революции в Советской России было сильно ожидание мировой революции. Считалось, что мировой пожар вот-вот охватит если не весь мир, то хотя бы Европу. Русская революция казалась лишь частью мировой революции. Эта всемирная устремлённость отличала радикально большевизм от фашизма. Стремление к всемирной революции - это не империалистическая экспансия, а нечто иное - какое-то проявление русской безграничности и всемирной шири. Но когда стало ясно, что мировая революция не состоится, когда пришёл к власти Сталин и началось «строительство социализма в отдельно взятой стране», вот тогда социализм и фашизм по своему духу сблизились. Это по существу был дух национально-патриотический.Тот и другой режим ставили непосредственные и прямые цели. Нужна тяжёлая индустрия - строим заводы, нужны дороги - значит, проводим дороги. На «невидимую руку рынка» никто не возлагался. Муссолини ставил задачу достичь «автаркии» - самообеспечения всем необходимым, в первую очередь продовольствием, хлебом. Было много сделано для развития сельского хозяйства, многодетным семьям давали земельные наделы - тогда это было мощным стимулом. В Италии и по сию пору много государственных концернов и вообще уровень прямого государственного участия в экономике довольно высок. Это наследие фашизма. Говорят, что это не эффективно, но с чем сравнивать? С максимально известной в мире эффективностью подобных предприятий или с отсутствием вообще этих предприятий и целых отраслей? Вот в чём вопрос.В СССР государство не участвовало в экономике - оно было единственным экономическим оператором. В этом была его сила и слабость. Подавление частной хозяйственной инициативы было вредным для развития народа и государства. Фашизму, который частную инициативу допускает, многое удаётся лучше. Рынок в потребительском секторе решает многие проблемы незаметно и как бы походя - отсюда, видимо, и миф невидимой руки рынка. А советское государство взяло на себя буквально всё - от атомной промышленности до заботы об открытии химчистки в новом районе. Помню, на квитанции обувной мастерской или химчистки значилось: форма № такой-то, утверждена такого-то числа. И будьте уверены: такие квитанции были «от Москвы до самых до окраин». Сегодня меня поражает, что при таком порядке вещей достигался хотя бы тот немудрящий уровень комфорта, который был и который мы все сварливо критиковали.Фашистское государство умело соединять частную инициативу и предпринимательскую деятельность с государственным руководством экономикой и вообще всей жизнью. Ему так или иначе удалось совместить государственное целеполагание и даже планирование с частной инициативой.
Нечто подобное происходит сегодня в Китае. Хотела бы я знать, изучают ли опыт китайских товарищей в государственном планировании при наличии рынка. Я как-то спросила об этом у руководителя института Дальнего Востока, но внятного ответа не получила. Тот строй, который есть сегодня в Китае, сколь я его понимаю, ближе к фашизму, чем к социализму - при разумном сохранении коммунистической риторики и антуража.Фашизм и социализм стремятся руководить всеми сторонами жизни народа. То есть, иными словами, они учат «как жить». И в общем, дурному они не учат.Поскольку размножение и укрепление народа напрямую зависит от прочности семьи - фашизм очень большое внимание уделяет семье, материнству и младенчеству. Тут есть заметный контраст с советским социализмом. Фашизм и нацизм поддерживали традиционную многодетную семью, работать вне дома женщина должна только когда, так сказать, Родина в опасности, когда мужчины ушли на фронт. А вообще-то место женщины - дома. В Италии до сих пор очень консервативное семейное законодательство, есть даже такое правонарушение - «покидание супружеского крова», т.е. постулируется обязанность супругов жить вместе (очевидно, это никто не проверяет, но важен принцип, подход). При Муссолини был и приснопамятный закон о холостяках, предписывающий всем жениться по достижении определённого возраста (кажется 23-х лет). Кто не способен найти пару самостоятельно - тому помогал приходской батюшка, который всех на деревне знает и вообще дурного не посоветует. После падения дуче этот закон немедленно отменили.
В СССР отношение государства к «женскому вопросу» всегда было противоречивым. С одной стороны, культивировались семейные ценности, с другой - практически все женщины работали, что, конечно, не способствовало рождаемости. Было ли это вынужденной мерой или принципиальной позицией, наследием утопических мечтаний товарища Коллонтай - трудно сказать. Но в том и другом случае государство руководило содержательной стороной жизни.Сегодняшнее российское либеральное государство абсолютно бессодержательно. Оно не руководит хозяйственной деятельностью, не ставит никаких целей и задач ни в какой области. Оно их просто не имеет, потому что не имеет ни образа будущего, ни образа результата.... А когда цели нет, все направления равноценны. То ли нужно развивать сельское хозяйство, то ли не нужно: дешевле закупить. То ли нефть продавать, то ли индустриализацию проводить? То ли семью поддерживать, то ли гомосеков защищать? Когда всё равно всему - никакая цель ничем не лучше любой другой. Каждый может думать, что угодно, говорить что в голову взбредёт, делать, что бог на душу положит или вовсе ничего не делать, а просто мирно разлагаться. Либеральное государство в это не вмешивается. А жизнь понемногу, а в последнее время уже и не понемногу разлагается и деградирует. Никакой иной силы, кроме государства, у нас нет.Но жизнь наша разваливается - и весьма активно разваливается. В том числе и прямо физически. Малый кризис может спровоцировать большой обвал. Тогда потребуется государство не наблюдательное, а содержательное. Какое - зависит от нас, хотя бы отчасти."
05.09.2011 domestic-lynx.livejournal.com/46711.html "ФАШИЗМ ПРОЙДЁТ! - часть 4. КОРПОРАТИВНОЕ ГОСУДАРСТВО И СВОБОДА СЛОВА. Свобода слова - это священная корова современной либеральной демократии. Хотя реально пользуются этой свободой единицы, излагающие свои взгляды в СМИ, - принято ею чрезвычайно дорожить. Впрочем, вполне вероятно, что это ложное ощущение: просто представление о ценности свободы слова почерпнуто из тех же СМИ, а для их работников - это корпоративное верование - ценность свободы слова. Корпоративные верования есть у всех профессий - у врачей, у учителей, вот и у писателей-журналистов тоже есть. Это необычайная ценность свободы слова. Хотя на самом деле ценность их слова и вообще профессии обратно пропорционально свободе слова, умнейшие это понимали всегда. Но об этом чуть позже.
Содержательное государство, которое ставит перед собой задачи, не может допустить неограниченной свободы слова. Это относится ко всем типам содержательного государства - к социализму или фашизму, т.е. корпоративному национально ориентированному государству.
Мало того. Корпоративное государство не просто вводит цензуру, но оно и руководит информационными процессами в стране, направляет их. Оно заведует содержательной частью информационного потока. Что такое цензура, против которой все так дружно орали двадцать лет назад? Это запрет на определённые высказывания. Цензура существует для отлавливания и недопущения таких высказываний - в остальном бубни, что хочешь. Примерно так было в царской России, что вызывало глубокое возмущение передовой общественности. Хотя вообще-то цензором служил, например, поэт Тютчев, и ничего. Так что история этого вопроса, видимо сложнее того одномерного представления, которое формируется в результате школьного курса литературы. Но я не об этом.
Корпоративному государству нужно нечто большее, чем цензура. Оно само порождает, как теперь принято говорить, «контент». Оно генерирует идеологию. Более того, его скрепой и его двигателем является идеология. И оно организует трансляцию этой идеологии по всем каналам массовой коммуникации. Отступление от государственной идеологии в корпоративном (и вообще в содержательном государстве) является правонарушением. Какое за него следует наказание - это дело техники, конкретной политики конкретного государства, но схематически это так. Корпоративное государство - это государство идеократическое. Его цементирующим раствором является идеология, без неё государство рассыпается. Именно так рассыпался СССР. Недаром его враги (настоящие или так, по глупости) очень заботились о т.н. «деидеологизации»: всё полагалось «деидеологизировать»: и школу, и СМИ, чего только не «деидеологизировали»!
Главное, чего не может допустить содержательное государство - это сомнения в правильности целей, ценности поставленных задач и в необходимости всем участвовать в движении к заявленным целям. Скучливая усмешка, брезгливое равнодушие к происходящему - т.е. именно те чувства, которые овладели массами в эпоху брежневского Застоя, - вот именно эти чувства, мысли и соответствующие им слова радикально не допустимы в корпоративном государстве. Во всяком случае, они не имеют права на выражение в СМИ, как подрывающие основу государства. Требуется: оптимизм, вера в успех общего дела, доверие к руководителям. Критика возможна и желательна, но только под углом зрения движения к заявленным целям. Критикуется неправильное движение к цели, а не сама цель.
Почему это столь критически важно?
Поскольку народ - это коллективная личность, а государство - это её позитивно-правовое выражение, то рассмотрим этот вопрос сначала на более простом материале - отдельной человеческой личности. Вот человек, поставивший перед собой большую цель. Любую. От разбогатеть до написать замечательный роман. Или пробиться в Думу. Или стать таким-то начальником. Или, в конце концов, купить квартиру в Замоскворечье. Разные могут быть у человека цели. Сегодня существуют даже курсы, где учат достижению целей. В моей компании мы тоже проводим занятия по целеполаганию для наших независимых продавцов. Есть сегодня и специальные тренеры - коучи, которые помогают людям осознать свои цели и составить план их достижения. Первый шаг в этом деле - выработка чёткой и верифицируемой цели - чтоб было понятно, куда идём и чтоб можно было легко проверить, пришли или нет.
Ну, это очевидно и никаких вопросов не вызывает. А вот второй пункт - не такой простой.
Поскольку любое действие человека, коренится в его духе, в его мыслях, в его сознании и подсознании, главнейшая задача всякого целеустремлённого человека - это установление контроля над своим сознанием. Чем жёстче контроль - тем вернее успех. Если ты сегодня хочешь стать начальником, а завтра вообще презираешь всякое начальство в принципе, а послезавтра - намереваешься сделаться свободным художником, а на следующий день вовсе забыл о своей цели - как вы полагаете, велика ли вероятность успеха? Правильно думаете: ни одного шанса.
Многие коучи рекомендуют иметь так называемый «целевой слайд», т.е. цветную образную яркую мысленную картинку успеха и крутить её в сознании. Это действительно помогает, способствует достижению цели. Зафиксированы факты, когда эта картинка осуществлялась и изумительной точностью.
Так и в содержательном государстве. Государство, которое ставит цели, не может допустить разномыслия относительно этих целей. Если оно имеет образ результата, то общий для всех или хотя бы для многих целевой слайд - приближает достижение цели. Все люди достигшие какого-то значимого результата, думали о своей цели длительно и сосредоточенно. И уж, разумеется, не сомневались в ценности своей цели. Сомнения появляются у каждого человека - но ведь в том-то и состоит дисциплина мысли, чтобы не давать хода ненужным мыслям и культивировать мысли нужные. Мысли ведь бывают не только истинные и ложные, но и ещё полезные и вредные. Вполне возможно, что для практической жизни это гораздо более полезная классификация. Нет ничего более сильного, чем сосредоточенная мысль, тем более, если в унисон думают группы, коллективы, массы. Это требуется корпоративному государству.
Корпоративное государство и свобода слова - суть вещи несовместные, как гений и злодейство. Это, между прочим, уловила, известная журналистка Л.Латынина, побывавшая в Сингапуре. Это типичное корпоративное государство, с большой экономической свободой и без свободы слова. Журналистка пишет в интернете, что ей профессионально это огорчительно, но приходится признать.
Обычное возражение апологетов безграничной свободы мысли и слова: необходимо свободное обсуждение всех вопросов для того, чтобы прийти к правильному пониманию вещей и разработать верную стратегию. Т.е. нужно обсуждение, общественная дискуссия - свободная и ничем не ограниченная. Постараюсь доказать, что это не так.
Нет ничего бесплоднее и бессмысленнее, чем обсуждение чего бы то ни было в неправильном составе. Проще говоря, когда обсуждают те, кто принципиально не может породить никакой полезной мысли по обсуждаемому вопросу. Чаще всего так происходит потому, что обсуждаемый вопрос попросту находится вне круга их понятий, у них нет умственного инструментария для обсуждения этих вопросов и вообще для размышления на эти темы.
Собственно, искусство управления именно и во многом и состоит в понимании того, у кого что можно спрашивать и с кем о чём советоваться. В моей компании мы много лет назад создали т.н. лидерский совет - совещание лучших, наиболее успешных и результативных продавцов, которые создали большие группы более мелких продавцов, т.е. по существу сбытовые сети, и так или иначе руководят ими. Мне по наивности казалось, что вот эти люди смогут дать нам мудрые советы, как улучшить нашу работу в целом. Они охотно собирались, им льстило собственное исключительное положение, близость к администрации компании. Мы задавали им разные вопросы, спрашивали совета по тем или иным вопросам, но результат был крайне скромным, близким к нулю. Советы вертелись вокруг того, как бы работать меньше, а зарабатывать больше и вообще перераспределить общий заработок в пользу участников совещания. Или даже не перераспределить, а просто сделать нечто такое, чего сделать невозможно по причинам, которые мы им не можем сообщить или они не способны понять. Я уж было совершенно разочаровалась в корпоративной демократии, но постепенно дело наладилось. Мало-помалу я поняла, какие вопросы с ними можно обсуждать, а какие нельзя, и стала обсуждать те, которые находятся в кругу их понятий. И стало гораздо лучше. Кое в чём они давали и дают нам ценные мысли или хотя бы поводы к размышлению.
Когда я смотрю телевизор и вижу идиотские, с моей точки зрения, государственные решения, я всегда вспоминаю наш лидерский совет. «Вот так бы надо, и вот эдак, а они что, не соображают что ли?» - возмущаюсь я, сидя у телевизора. На самом деле, весьма вероятно, что это простое, ясное и вроде бы возможное - сделать никак не возможно по причинам, которые мне не известны или я понять не в силах, просто потому что это не мой уровень мышления и понимания.
Для принятия эффективных решений - необходимо советоваться «с народом», но каждый на своём уровне должен «судить не выше сапога» - т.е. не выше своего уровня разумения. Так что безбрежная свобода болтовни всех попало о чём в голову придёт абсолютно не даёт ценных и нужных мыслей для принятия важных решений, как это было принято считать в перестроечную пору в интеллигентских кухонных тусовках.
А ДЛЯ ЧЕГО ЖЕ НУЖНА СВОБОДА СЛОВА? Свобода слова в современных рыночных демократиях имеет совершенно иную функцию. Это вовсе не обратная связь, ценная для тех, кто принимает решения. Это инструмент оболванивания публики и сокрытия от неё того, что реально происходит. Сегодня об этом много и правильно пишут, многие пишут, наиболее убедительно два учёных: химик-расстрига Кара-Мурза и лингвист-расстрига американец Хомски. Оба они правильно показывают приёмы манипуляции сознанием, которыми пользуются современные СМИ. Кара-Мурза написал увесистый том под названием «Манипуляция сознанием», потом ещё «Манипуляция сознанием-2». Это серьёзный труд, с ним полезно ознакомиться. Манипуляции, безусловно, есть, авторы правы.
Но самое интересное не в манипуляциях, а в том, что в сущности они излишни.
САМА ПО СЕБЕ, безо всяких специальных ухищрений, неограниченная свобода слова создаёт достаточный градус оболванивания подведомственного населения и приводит к полной потере всех и всяческих ориентиров. А такое положение обеспечивает истинным хозяевам жизни полную возможность беспрепятственно обделывать свои делишки в обстановки гласности, открытости и транспарентности. Этого радикальнейшим образом не понимали перестроечные интеллигенты, грезившие о безграничной свободе слова как о манне небесной и панацее ото всех бед.
В современном цивилизованном демократическом мире нет нужды что-либо скрывать, как это делали в прежние времена наивные советские начальники и по сию пору иногда делают их российские преемники, особенно в провинции. В современном демократическом обществе, напротив, необходимо непрерывно болтать обо всём. Это называется правом на свободный поиск и распространение информации. Об этом даже в Конституции говорится. Болтовня должна изрыгаться изо всех дырок бурным, ни на минуту не прекращающимся потоком. Источников должно быть много и они должны транслировать принципиально разное. И по тематике, и по стилю, и по общему отношению к делу - ирония, патетика, оптимизм, пессимизм, мировая скорбь. Это - плюрализм. Один про барабашку, другой про Путина, третий про реформу, четвёртый про славную жизнь при золотом застое - ну, как сейчас и происходит. Всё идёт в дело, всё годится: кровавые драмы и смелые разоблачения, альковные сплетни и журналистские расследования - всё находит и издателя, и читателя, и зрителя. В последнее время к ним присоединились самодеятельные писки в интернете, вроде нас с вами, дорогие френды. Современные технические возможности позволяют создать дырку, из которой брызжет фонтан информации, что называется «на раз». И это считается огромным достижением современной цивилизации. Вот теперь-то мы их всех разоблачим, выведем на чистую воду, это вам не унылый совок, где и в стенгазете не моги писать, что хочешь.
Что же происходит в результате?
Чтобы вполне это понять, проведите простой опыт. Возьмите листок бумаги и напишите что угодно, например: «Маша + Вася = любовь». А прямо поверх этой надписи: «Маша - шлюха», а поверх этого: «Вася - ворует», а поверх всего этого: «Все на защиту крокодилов!», «Аллу Пугачёву в президенты» и т.д. После третьей надписи разобрать что-либо гарантировано будет невозможно. Да никто и не будет пытаться - больно надо!
Вот этот детски наивный опыт и представляет собой предельно упрощённую модель информационной среды цивилизованного демократического общества. Никто ничего ПРИНЦИПИАЛЬНО не скрывает, говорят всё обо всём, но воспринять и составить какое-то представление о происходящем никто не может. Сегодня разоблачили этих, завтра тех, послезавтра придут третьи, пятые, десятые. При таком положении скрывать что-то уже не требуется, среда настолько плотно загрязнена информационным шумом, что в этом нет особой нужды. Кое-что, впрочем, скрывают. По привычке, наверное. Вот падают, к примеру, ракеты. Слов много, гласность, то, сё. Но нигде я не слыхала такой мелкой детали: недавно т.н. военную приёмку сократили в пять раз, и пришли туда новые люди взамен неуступчивых монстров советского разлива. И тут же изделия стали падать. Впрочем, допускаю, что где-то об этом говорили.
Но уловить это совершенно невозможно, потому что в современных демократических СМИ все новости совершенно равноправны, как равноправен бомж и академик на демократическом избирательном участке. Вот список самых главных недавних новостей (из Газеты.ру):
Вертолёт чиновников упал в горах.
Пьеха спела без грима.
Скандальная травма Акиндинова.
Космонавтов не могут вернуть с МКС.
В Москве сработала бомба.
Развал советской космонавтики принципиально равен появлению пожилой певицы без макияжа. Всё равно всему. Каждый может знать что угодно, думать о чём угодно, а также ничего не знать и ни о чём не думать. Информационное мельтешение вызывает у среднего человека утомлённое отторжение: а ну их всех в баню! На этом фоне хозяева жизни могут делать всё что угодно, не боясь разоблачений. То есть разоблачений может быть сколько угодно, но они - не страшные. Они - заранее - заболтаны и утоплены в потоке болтовни. Никакого значения слово не имеет. Ну говорят что-то, ну пишут, мало ли кто пишет…"
*
содержание журнала dar-aya.livejournal.com/5085.html
12.08.2011 domestic-lynx.livejournal.com/44831.html "ФАШИЗМ - ПРОЙДЁТ - 2 часть. ОБЫКНОВЕННЫЙ ФАШИЗМ. Так что же это такое - фашизм?
Отец-основатель фашизма Муссолини в книжке «Доктрина фашизма» пишет важнейшую вещь: «Фашизм - это не только и не столько образ правления, сколько образ мысли». Поэтому прежде, чем обсуждать практику фашизма, надо понять его философию и идеологию. А она, право же, заслуживает внимания. Там много разумного и конструктивного.
Полагаю, что именно поэтому у нас до сих пор в ходу пустая и поверхностная дефиниция фашизма данная Георгием Димитровым на VII Конгрессе Коминтерна: «Фашизм - это открытая террористическая диктатура наиболее реакционных, наиболее шовинистических, наиболее империалистических элементов финансового капитала». Когда я училась, практиковалось это определение, и сегодня - нате-пожалуйте оно же! Привязанность к пустой фразе, длящаяся десятилетия, наводит на мысль, что никто по-настоящем не желает знать, что такое фашизм. Этого по-настоящему никогда не хотели знать ни либералы, ни коммунисты, ни новаторы, ни консерваторы. Потому что там много дельного и опасного для них для всех. А фраза удобна. Вы не знаете определения Димитрова? Немедленно ознакомьтесь: тут всё сказано, и нечего огород городить.
А я вот хочу погородить. Говоря о фашизме, я буду говорить об итальянском фашизме как об одном из выразительных воплощений фашистской идеи, но интересует меня не исторические формы фашизма, а сама фашистская идея.
Любая идея может быть воплощена неудачно, плохо. Более чем вероятно, что первая попытка воплощения какой-то идеи оказывается неудачной. В истории техники первые попытки воплощения какой-то идеи почти никогда не бывали удачными. К чему я об этом говорю? Политические идеи могут тоже найти своё более удачное воплощение со второго, третьего, десятого раза, и, возможно, это связано с новыми техническими возможностями. Например, новые возможности информационных технологий позволят осуществлять учёт и планирование, имманентно присущие социализму, на уровне, который не был доступен в «первой серии» социализма. Как знать? Вполне возможно. Именно поэтому никакие политические доктрины не следует отвергать только потому, что попытки их воплощения были неудачны или привели к многочисленным жертвам. К ещё большим жертвам обычно ведёт безбрежный и безудержный гуманизм вкупе с благими намерениями, но на это не принято обращать внимания.
Продолжим о фашизме. Центральная идея фашизма - это идея КОРПОРАТИВНОГО ГОСУДАРСТВА. Это не государство буржуазии, не пролетарское государство, а государство всего народа. Это государство-корпорация, фирма, компания, в которой есть место и начальникам, и подчинённым, и высококлассным специалистам, и складским работягам. Разумеется, вклад каждого не одинаков, но без него корпорация работать не может. В государстве- корпорации есть место и предпринимателю, главное - чтобы его предпринимательство было не разрушительным, а созидательным, чтобы оно было направлено на благо и укрепление целого. В этом случае и предприниматели и их наёмные работники объединены принадлежностью к более крупной корпорации - нации и государства.
Нация - тоже ускользающее понятие. Что значит «я - русский», «я - немец»? Немецкие нацисты пытались искать биологические, генетические критерии. Возможно, они и есть, но наука того времени, да и сегодняшняя - этого не знает. Потому всё наукообразие расовой доктрины - чистое мракобесие, компрометирующее науку. Но даже если бы удалось найти точные генетические критерии - это не сильно продвинуло бы понимание, что такое нация. Найди наука такие критерии, мы имели бы определение нации в той мере, в которой человек - это биологическое существо. Но человек-то, по меньшей мере, на половину - существо не биологическое, а духовное, социальное, культурно-историческое, да мало ли ещё какое. Так что гены или внешние качества играют каку-то роль, но не покрывают проблему в целом.
Муссолини решал вопрос нацпринадлежности с долей итальянского легкомыслия, но вместе с тем, по-видимому, единственным практически возможным образом. «Нация, - писал он, - не есть раса или определённая географическая местность, но длящаяся в истории группа». (Корявый перевод, но мысль понятна). Попросту: чувствуешь себя русским, русская история - твоя история, ну, значит, русский, и нечего париться. ... Кем себя чувствуешь, то ты и есть.
Вероятно определение национальности по чувству - при всей зыбкости единственно возможный и даже «научный» путь. Тов. Сталин в конце жизни называл себя русским грузинского происхождения. Так он чувствовал. Вероятно, так и было. Так вот корпорация «государство» - это общность тех, кто имеет единую историю, единый язык, единое чувство. Они вместе живут и работают, как и полагается в корпорации, на благо и процветание фирмы и на своё собственное благо, неразрывное с благом фирмы. Каждый трудится на своём месте. Частная собственность и связанное с нею экономическое творчество дозволяется и приветствуется - если всё это направлено на благо и развитие «корпорации».
Советский социализм (и другие редакции социализма) провалились в значительной мере потому, что они пытались подавлять то, что советская пропаганда именовала «частнособственническими инстинктами». Постулировалось, что экономическая инициатива должна исходить только и исключительно от государства, а любая частная инициатива объявлялась греховной и подавлялась. Во-первых, на подавление расходовалась огромная энергия, а во-вторых, как показала практика, частная экономическая инициатива неистребима, и истреблять её - значит идти против природы человека. Тем более, что многие полезные товары и услуги с лёгкостью создаёт частник и с огромным трудом - государство. Частники легко создадут сеть закусочных, а государству легче построить космодром, чем наладить общепит. А частник за космодром и не возьмётся.
Идея корпоративного государства естественно сочетает в себе государственную и частную инициативу - лишь бы они были направлены на благо общего. Эта идея естественно приемлет планирование на уровне народного хозяйства в целом, и в этом плане может быть предусмотрено место и для мелких и средних частников. Государство берёт на себя те хозяйственные работы, которые никакой частник никогда не возьмётся делать, просто потому, что они либо окупятся «не в этой жизни», либо не окупятся никогда. Дороги, инфраструктурные работы, освоение отдалённых территорий - главная работа тут государственная.
Между прочим, в «Экономических проблемах социализма» Сталин ставил вопрос о рентабельности. И разрешал он его так. Социалистическое хозяйство не может быть рентабельно в каждой точке: каждый проект прибыльным быть не может, и не про причине дурного менеджмента, а - в принципе. Но народное хозяйство в целом должно, естественно, быть прибыльным, расти, приносить доход (понимаемый как увеличение благ и ценностей). Но нерентабельные, планово-убыточные проекты необходимы для существования целого - народного хозяйства. Вот эти проекты и должно брать на себя государство.
Здесь есть сходство с социализмом, недаром многие ненавистники социализма любят говорить, что-де социализм и фашизм - близнецы-братья, даже символика у них похожа. Символика, правда, похожа, но это скорее стиль эпохи. Есть сходство и сущностное, равно как и различие - тоже сущностное.
Сходство - организующая роль государства в экономике и вообще в жизни. Недаром ведь строй нацистской Германии официально назывался национал-социализмом. (Кстати, термин этот ввёл в обращение Винер Зомбарт, и имел он совершенно невинный смысл: национальная версия социализма - у немцев социализм своего стиля, у французов своего, у русских - своего).
Различие - корпоративное государство приемлет частную собственность и частную инициативу. Вот основные сходства и различия. Немалые, прямо сказать, различия.
Для того, чтобы государство было организующим центром жизни, оно должно быть СОДЕРЖАТЕЛЬНЫМ."
16.08.2011 domestic-lynx.livejournal.com/?skip=20#post-domestic_lynx-45417 "ФАШИЗМ - ПРОЙДЁТ! - часть 3. СОДЕРЖАТЕЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВО. Либеральное государство - принципиально бессодержательно. Оно - в принципе - не даёт никаких ориентиров, не ставит целей, никому не указывает, что именно ему следует делать. Как только оно начинает ставить какие-то цели и указывать, кому куда надо идти - оно перестаёт быть либеральным. В той мере, в какой оно ставит цели и указывает пути, вот именно в той самой мере оно не является либеральным. «Новый курс» Рузвельта или «дирижизм» де Голля - это отступление от либерализма. Да в сущности говоря, химически чистого либерализма никогда и не было, как и других химически чистых систем, это очевидно. Но всё-таки в XIX веке развитиые страны были либеральными в означенном смысле. Но либерализм с его лозунгом laissez faire кончился с I Мировой войной.Что такое либеральное государство хорошо объяснил Ф.фон Хайек в эссе «Дорога к рабству». Государство - это вроде регулировщика на дороге. Оно никому не указывает, куда ехать, - каждый решает это сам. Но оно создаёт правила движения, чтобы ездоки не передавили друг друга. В этом и состоит роль либерального государства. Свободные экономические операторы должны вступить в свободное соревнование, и так будет достигнута максимальная эффективность - по мысли Хайека. Эффективность - это отдельная песня. Мне не хочется о ней говорить походя. Она не так проста, как кажется: эффективность отдельного оператора не означает эффективности экономики в целом. Более того, эффективность экономики не означает эффективности жизни общества в целом, т.к. жизнь человека не сводима к экономике. Но не об этом сейчас речь.
Так или иначе, либеральное государство старается быть лишь арбитром между деятелями, а не одним из деятелей и не организатором деятельности. Судья, а не организатор - вот идеальная роль либерального государства. В приснопамятную Перестройку эта извлечённая из нафталина мысль вызывала бурный восторг советской прогрессивной интеллигенции. Тут кстати приспела и Маргарет Тетчер с её слоганом «Меньше государства!» С детской радостью повторяли другой либеральный лозунг «Государство - ночной сторож»; и невдомёк было неофитам либерализма, что вообще-то это пародия. Пародия Лассаля на англо-саксонский взгляд на государство. Но это всё мелочи и детали. Общая идея понятна: либеральное государство само по себе не несёт и не генерирует никакого содержания жизни. Оно лишь рамка жизни. Точно так как право не есть содержание жизни - оно лишь её оформление.Государство социалистическое или фашистское, аттестуемые либералами как тоталитарные, как раз в этом смысле сходны между собой и противоположны либерализму.Они дают жизни содержание и направление. Они содержательны. Они указывают направление движения и - нередко - кому и куда ехать. Более того: ЗАЧЕМ ехать. Вопрос ЗАЧЕМ становится всё более и более острым в современном человечестве. Особенно обостряет этот вопрос утрата живой религиозности. Человек ощущает себя одиноким и потерянным на ветру жизни и испытывает потребность в такой странной вещи как идеология - гибрид философии и религии, приспособленный для массового употребления.
Фашизм и советский социализм возникли из войны и стилистически несли на себе её печать. Более того, они возникли как реакция на военное поражение, национальный позор, угрозу распада и гибели. Это их общая черта. Либерализм с такой задачей справиться не мог. Собственно, чистого либерализма после I мировой войны уже и не было нигде. Наблюдательный и глубокий политический мыслитель Иван Ильин верно сказал о фашизме (по горячим следам): «Фашизм есть спасительный эксцесс патриотического произвола».Фашизм и социализм сплачивают народ для достижения общенародных целей. Собственно и слово «фашизм» произошло от fascio - пучок. В основе - древняя притча, пересказанная, между прочим, Львом Толстым в его «Азбуке»: отец показывает сыновьям, как легко сломать отдельные веточки и как трудно - веник. Сплотившийся народ непобедим, народ разрозненный, атомизированный - и побеждать особо не надо. Это мы видели на примере падения СССР в мирное время безо всякой военной интервенции.Каковы цели фашизма? Величие и процветание нации и государства, достижение его наибольшей мощи и величия - если в общих словах. Каждый человек на своём месте имеет право и одновременно обязан трудиться ради достижения этой цели. Фашистским режимам свойственна забота о народном здоровье, размножении населения и о его образовании и воспитании. ... Режим Муссолини ставил задачи экономического развития, и многое было сделано. Страна получила мощный импульс хозяйственного развития.
Такие или очень сходные цели были и у советского социализма. Тут требуется уточнение. Непосредственно после Октябрьской революции в Советской России было сильно ожидание мировой революции. Считалось, что мировой пожар вот-вот охватит если не весь мир, то хотя бы Европу. Русская революция казалась лишь частью мировой революции. Эта всемирная устремлённость отличала радикально большевизм от фашизма. Стремление к всемирной революции - это не империалистическая экспансия, а нечто иное - какое-то проявление русской безграничности и всемирной шири. Но когда стало ясно, что мировая революция не состоится, когда пришёл к власти Сталин и началось «строительство социализма в отдельно взятой стране», вот тогда социализм и фашизм по своему духу сблизились. Это по существу был дух национально-патриотический.Тот и другой режим ставили непосредственные и прямые цели. Нужна тяжёлая индустрия - строим заводы, нужны дороги - значит, проводим дороги. На «невидимую руку рынка» никто не возлагался. Муссолини ставил задачу достичь «автаркии» - самообеспечения всем необходимым, в первую очередь продовольствием, хлебом. Было много сделано для развития сельского хозяйства, многодетным семьям давали земельные наделы - тогда это было мощным стимулом. В Италии и по сию пору много государственных концернов и вообще уровень прямого государственного участия в экономике довольно высок. Это наследие фашизма. Говорят, что это не эффективно, но с чем сравнивать? С максимально известной в мире эффективностью подобных предприятий или с отсутствием вообще этих предприятий и целых отраслей? Вот в чём вопрос.В СССР государство не участвовало в экономике - оно было единственным экономическим оператором. В этом была его сила и слабость. Подавление частной хозяйственной инициативы было вредным для развития народа и государства. Фашизму, который частную инициативу допускает, многое удаётся лучше. Рынок в потребительском секторе решает многие проблемы незаметно и как бы походя - отсюда, видимо, и миф невидимой руки рынка. А советское государство взяло на себя буквально всё - от атомной промышленности до заботы об открытии химчистки в новом районе. Помню, на квитанции обувной мастерской или химчистки значилось: форма № такой-то, утверждена такого-то числа. И будьте уверены: такие квитанции были «от Москвы до самых до окраин». Сегодня меня поражает, что при таком порядке вещей достигался хотя бы тот немудрящий уровень комфорта, который был и который мы все сварливо критиковали.Фашистское государство умело соединять частную инициативу и предпринимательскую деятельность с государственным руководством экономикой и вообще всей жизнью. Ему так или иначе удалось совместить государственное целеполагание и даже планирование с частной инициативой.
Нечто подобное происходит сегодня в Китае. Хотела бы я знать, изучают ли опыт китайских товарищей в государственном планировании при наличии рынка. Я как-то спросила об этом у руководителя института Дальнего Востока, но внятного ответа не получила. Тот строй, который есть сегодня в Китае, сколь я его понимаю, ближе к фашизму, чем к социализму - при разумном сохранении коммунистической риторики и антуража.Фашизм и социализм стремятся руководить всеми сторонами жизни народа. То есть, иными словами, они учат «как жить». И в общем, дурному они не учат.Поскольку размножение и укрепление народа напрямую зависит от прочности семьи - фашизм очень большое внимание уделяет семье, материнству и младенчеству. Тут есть заметный контраст с советским социализмом. Фашизм и нацизм поддерживали традиционную многодетную семью, работать вне дома женщина должна только когда, так сказать, Родина в опасности, когда мужчины ушли на фронт. А вообще-то место женщины - дома. В Италии до сих пор очень консервативное семейное законодательство, есть даже такое правонарушение - «покидание супружеского крова», т.е. постулируется обязанность супругов жить вместе (очевидно, это никто не проверяет, но важен принцип, подход). При Муссолини был и приснопамятный закон о холостяках, предписывающий всем жениться по достижении определённого возраста (кажется 23-х лет). Кто не способен найти пару самостоятельно - тому помогал приходской батюшка, который всех на деревне знает и вообще дурного не посоветует. После падения дуче этот закон немедленно отменили.
В СССР отношение государства к «женскому вопросу» всегда было противоречивым. С одной стороны, культивировались семейные ценности, с другой - практически все женщины работали, что, конечно, не способствовало рождаемости. Было ли это вынужденной мерой или принципиальной позицией, наследием утопических мечтаний товарища Коллонтай - трудно сказать. Но в том и другом случае государство руководило содержательной стороной жизни.Сегодняшнее российское либеральное государство абсолютно бессодержательно. Оно не руководит хозяйственной деятельностью, не ставит никаких целей и задач ни в какой области. Оно их просто не имеет, потому что не имеет ни образа будущего, ни образа результата.... А когда цели нет, все направления равноценны. То ли нужно развивать сельское хозяйство, то ли не нужно: дешевле закупить. То ли нефть продавать, то ли индустриализацию проводить? То ли семью поддерживать, то ли гомосеков защищать? Когда всё равно всему - никакая цель ничем не лучше любой другой. Каждый может думать, что угодно, говорить что в голову взбредёт, делать, что бог на душу положит или вовсе ничего не делать, а просто мирно разлагаться. Либеральное государство в это не вмешивается. А жизнь понемногу, а в последнее время уже и не понемногу разлагается и деградирует. Никакой иной силы, кроме государства, у нас нет.Но жизнь наша разваливается - и весьма активно разваливается. В том числе и прямо физически. Малый кризис может спровоцировать большой обвал. Тогда потребуется государство не наблюдательное, а содержательное. Какое - зависит от нас, хотя бы отчасти."
05.09.2011 domestic-lynx.livejournal.com/46711.html "ФАШИЗМ ПРОЙДЁТ! - часть 4. КОРПОРАТИВНОЕ ГОСУДАРСТВО И СВОБОДА СЛОВА. Свобода слова - это священная корова современной либеральной демократии. Хотя реально пользуются этой свободой единицы, излагающие свои взгляды в СМИ, - принято ею чрезвычайно дорожить. Впрочем, вполне вероятно, что это ложное ощущение: просто представление о ценности свободы слова почерпнуто из тех же СМИ, а для их работников - это корпоративное верование - ценность свободы слова. Корпоративные верования есть у всех профессий - у врачей, у учителей, вот и у писателей-журналистов тоже есть. Это необычайная ценность свободы слова. Хотя на самом деле ценность их слова и вообще профессии обратно пропорционально свободе слова, умнейшие это понимали всегда. Но об этом чуть позже.
Содержательное государство, которое ставит перед собой задачи, не может допустить неограниченной свободы слова. Это относится ко всем типам содержательного государства - к социализму или фашизму, т.е. корпоративному национально ориентированному государству.
Мало того. Корпоративное государство не просто вводит цензуру, но оно и руководит информационными процессами в стране, направляет их. Оно заведует содержательной частью информационного потока. Что такое цензура, против которой все так дружно орали двадцать лет назад? Это запрет на определённые высказывания. Цензура существует для отлавливания и недопущения таких высказываний - в остальном бубни, что хочешь. Примерно так было в царской России, что вызывало глубокое возмущение передовой общественности. Хотя вообще-то цензором служил, например, поэт Тютчев, и ничего. Так что история этого вопроса, видимо сложнее того одномерного представления, которое формируется в результате школьного курса литературы. Но я не об этом.
Корпоративному государству нужно нечто большее, чем цензура. Оно само порождает, как теперь принято говорить, «контент». Оно генерирует идеологию. Более того, его скрепой и его двигателем является идеология. И оно организует трансляцию этой идеологии по всем каналам массовой коммуникации. Отступление от государственной идеологии в корпоративном (и вообще в содержательном государстве) является правонарушением. Какое за него следует наказание - это дело техники, конкретной политики конкретного государства, но схематически это так. Корпоративное государство - это государство идеократическое. Его цементирующим раствором является идеология, без неё государство рассыпается. Именно так рассыпался СССР. Недаром его враги (настоящие или так, по глупости) очень заботились о т.н. «деидеологизации»: всё полагалось «деидеологизировать»: и школу, и СМИ, чего только не «деидеологизировали»!
Главное, чего не может допустить содержательное государство - это сомнения в правильности целей, ценности поставленных задач и в необходимости всем участвовать в движении к заявленным целям. Скучливая усмешка, брезгливое равнодушие к происходящему - т.е. именно те чувства, которые овладели массами в эпоху брежневского Застоя, - вот именно эти чувства, мысли и соответствующие им слова радикально не допустимы в корпоративном государстве. Во всяком случае, они не имеют права на выражение в СМИ, как подрывающие основу государства. Требуется: оптимизм, вера в успех общего дела, доверие к руководителям. Критика возможна и желательна, но только под углом зрения движения к заявленным целям. Критикуется неправильное движение к цели, а не сама цель.
Почему это столь критически важно?
Поскольку народ - это коллективная личность, а государство - это её позитивно-правовое выражение, то рассмотрим этот вопрос сначала на более простом материале - отдельной человеческой личности. Вот человек, поставивший перед собой большую цель. Любую. От разбогатеть до написать замечательный роман. Или пробиться в Думу. Или стать таким-то начальником. Или, в конце концов, купить квартиру в Замоскворечье. Разные могут быть у человека цели. Сегодня существуют даже курсы, где учат достижению целей. В моей компании мы тоже проводим занятия по целеполаганию для наших независимых продавцов. Есть сегодня и специальные тренеры - коучи, которые помогают людям осознать свои цели и составить план их достижения. Первый шаг в этом деле - выработка чёткой и верифицируемой цели - чтоб было понятно, куда идём и чтоб можно было легко проверить, пришли или нет.
Ну, это очевидно и никаких вопросов не вызывает. А вот второй пункт - не такой простой.
Поскольку любое действие человека, коренится в его духе, в его мыслях, в его сознании и подсознании, главнейшая задача всякого целеустремлённого человека - это установление контроля над своим сознанием. Чем жёстче контроль - тем вернее успех. Если ты сегодня хочешь стать начальником, а завтра вообще презираешь всякое начальство в принципе, а послезавтра - намереваешься сделаться свободным художником, а на следующий день вовсе забыл о своей цели - как вы полагаете, велика ли вероятность успеха? Правильно думаете: ни одного шанса.
Многие коучи рекомендуют иметь так называемый «целевой слайд», т.е. цветную образную яркую мысленную картинку успеха и крутить её в сознании. Это действительно помогает, способствует достижению цели. Зафиксированы факты, когда эта картинка осуществлялась и изумительной точностью.
Так и в содержательном государстве. Государство, которое ставит цели, не может допустить разномыслия относительно этих целей. Если оно имеет образ результата, то общий для всех или хотя бы для многих целевой слайд - приближает достижение цели. Все люди достигшие какого-то значимого результата, думали о своей цели длительно и сосредоточенно. И уж, разумеется, не сомневались в ценности своей цели. Сомнения появляются у каждого человека - но ведь в том-то и состоит дисциплина мысли, чтобы не давать хода ненужным мыслям и культивировать мысли нужные. Мысли ведь бывают не только истинные и ложные, но и ещё полезные и вредные. Вполне возможно, что для практической жизни это гораздо более полезная классификация. Нет ничего более сильного, чем сосредоточенная мысль, тем более, если в унисон думают группы, коллективы, массы. Это требуется корпоративному государству.
Корпоративное государство и свобода слова - суть вещи несовместные, как гений и злодейство. Это, между прочим, уловила, известная журналистка Л.Латынина, побывавшая в Сингапуре. Это типичное корпоративное государство, с большой экономической свободой и без свободы слова. Журналистка пишет в интернете, что ей профессионально это огорчительно, но приходится признать.
Обычное возражение апологетов безграничной свободы мысли и слова: необходимо свободное обсуждение всех вопросов для того, чтобы прийти к правильному пониманию вещей и разработать верную стратегию. Т.е. нужно обсуждение, общественная дискуссия - свободная и ничем не ограниченная. Постараюсь доказать, что это не так.
Нет ничего бесплоднее и бессмысленнее, чем обсуждение чего бы то ни было в неправильном составе. Проще говоря, когда обсуждают те, кто принципиально не может породить никакой полезной мысли по обсуждаемому вопросу. Чаще всего так происходит потому, что обсуждаемый вопрос попросту находится вне круга их понятий, у них нет умственного инструментария для обсуждения этих вопросов и вообще для размышления на эти темы.
Собственно, искусство управления именно и во многом и состоит в понимании того, у кого что можно спрашивать и с кем о чём советоваться. В моей компании мы много лет назад создали т.н. лидерский совет - совещание лучших, наиболее успешных и результативных продавцов, которые создали большие группы более мелких продавцов, т.е. по существу сбытовые сети, и так или иначе руководят ими. Мне по наивности казалось, что вот эти люди смогут дать нам мудрые советы, как улучшить нашу работу в целом. Они охотно собирались, им льстило собственное исключительное положение, близость к администрации компании. Мы задавали им разные вопросы, спрашивали совета по тем или иным вопросам, но результат был крайне скромным, близким к нулю. Советы вертелись вокруг того, как бы работать меньше, а зарабатывать больше и вообще перераспределить общий заработок в пользу участников совещания. Или даже не перераспределить, а просто сделать нечто такое, чего сделать невозможно по причинам, которые мы им не можем сообщить или они не способны понять. Я уж было совершенно разочаровалась в корпоративной демократии, но постепенно дело наладилось. Мало-помалу я поняла, какие вопросы с ними можно обсуждать, а какие нельзя, и стала обсуждать те, которые находятся в кругу их понятий. И стало гораздо лучше. Кое в чём они давали и дают нам ценные мысли или хотя бы поводы к размышлению.
Когда я смотрю телевизор и вижу идиотские, с моей точки зрения, государственные решения, я всегда вспоминаю наш лидерский совет. «Вот так бы надо, и вот эдак, а они что, не соображают что ли?» - возмущаюсь я, сидя у телевизора. На самом деле, весьма вероятно, что это простое, ясное и вроде бы возможное - сделать никак не возможно по причинам, которые мне не известны или я понять не в силах, просто потому что это не мой уровень мышления и понимания.
Для принятия эффективных решений - необходимо советоваться «с народом», но каждый на своём уровне должен «судить не выше сапога» - т.е. не выше своего уровня разумения. Так что безбрежная свобода болтовни всех попало о чём в голову придёт абсолютно не даёт ценных и нужных мыслей для принятия важных решений, как это было принято считать в перестроечную пору в интеллигентских кухонных тусовках.
А ДЛЯ ЧЕГО ЖЕ НУЖНА СВОБОДА СЛОВА? Свобода слова в современных рыночных демократиях имеет совершенно иную функцию. Это вовсе не обратная связь, ценная для тех, кто принимает решения. Это инструмент оболванивания публики и сокрытия от неё того, что реально происходит. Сегодня об этом много и правильно пишут, многие пишут, наиболее убедительно два учёных: химик-расстрига Кара-Мурза и лингвист-расстрига американец Хомски. Оба они правильно показывают приёмы манипуляции сознанием, которыми пользуются современные СМИ. Кара-Мурза написал увесистый том под названием «Манипуляция сознанием», потом ещё «Манипуляция сознанием-2». Это серьёзный труд, с ним полезно ознакомиться. Манипуляции, безусловно, есть, авторы правы.
Но самое интересное не в манипуляциях, а в том, что в сущности они излишни.
САМА ПО СЕБЕ, безо всяких специальных ухищрений, неограниченная свобода слова создаёт достаточный градус оболванивания подведомственного населения и приводит к полной потере всех и всяческих ориентиров. А такое положение обеспечивает истинным хозяевам жизни полную возможность беспрепятственно обделывать свои делишки в обстановки гласности, открытости и транспарентности. Этого радикальнейшим образом не понимали перестроечные интеллигенты, грезившие о безграничной свободе слова как о манне небесной и панацее ото всех бед.
В современном цивилизованном демократическом мире нет нужды что-либо скрывать, как это делали в прежние времена наивные советские начальники и по сию пору иногда делают их российские преемники, особенно в провинции. В современном демократическом обществе, напротив, необходимо непрерывно болтать обо всём. Это называется правом на свободный поиск и распространение информации. Об этом даже в Конституции говорится. Болтовня должна изрыгаться изо всех дырок бурным, ни на минуту не прекращающимся потоком. Источников должно быть много и они должны транслировать принципиально разное. И по тематике, и по стилю, и по общему отношению к делу - ирония, патетика, оптимизм, пессимизм, мировая скорбь. Это - плюрализм. Один про барабашку, другой про Путина, третий про реформу, четвёртый про славную жизнь при золотом застое - ну, как сейчас и происходит. Всё идёт в дело, всё годится: кровавые драмы и смелые разоблачения, альковные сплетни и журналистские расследования - всё находит и издателя, и читателя, и зрителя. В последнее время к ним присоединились самодеятельные писки в интернете, вроде нас с вами, дорогие френды. Современные технические возможности позволяют создать дырку, из которой брызжет фонтан информации, что называется «на раз». И это считается огромным достижением современной цивилизации. Вот теперь-то мы их всех разоблачим, выведем на чистую воду, это вам не унылый совок, где и в стенгазете не моги писать, что хочешь.
Что же происходит в результате?
Чтобы вполне это понять, проведите простой опыт. Возьмите листок бумаги и напишите что угодно, например: «Маша + Вася = любовь». А прямо поверх этой надписи: «Маша - шлюха», а поверх этого: «Вася - ворует», а поверх всего этого: «Все на защиту крокодилов!», «Аллу Пугачёву в президенты» и т.д. После третьей надписи разобрать что-либо гарантировано будет невозможно. Да никто и не будет пытаться - больно надо!
Вот этот детски наивный опыт и представляет собой предельно упрощённую модель информационной среды цивилизованного демократического общества. Никто ничего ПРИНЦИПИАЛЬНО не скрывает, говорят всё обо всём, но воспринять и составить какое-то представление о происходящем никто не может. Сегодня разоблачили этих, завтра тех, послезавтра придут третьи, пятые, десятые. При таком положении скрывать что-то уже не требуется, среда настолько плотно загрязнена информационным шумом, что в этом нет особой нужды. Кое-что, впрочем, скрывают. По привычке, наверное. Вот падают, к примеру, ракеты. Слов много, гласность, то, сё. Но нигде я не слыхала такой мелкой детали: недавно т.н. военную приёмку сократили в пять раз, и пришли туда новые люди взамен неуступчивых монстров советского разлива. И тут же изделия стали падать. Впрочем, допускаю, что где-то об этом говорили.
Но уловить это совершенно невозможно, потому что в современных демократических СМИ все новости совершенно равноправны, как равноправен бомж и академик на демократическом избирательном участке. Вот список самых главных недавних новостей (из Газеты.ру):
Вертолёт чиновников упал в горах.
Пьеха спела без грима.
Скандальная травма Акиндинова.
Космонавтов не могут вернуть с МКС.
В Москве сработала бомба.
Развал советской космонавтики принципиально равен появлению пожилой певицы без макияжа. Всё равно всему. Каждый может знать что угодно, думать о чём угодно, а также ничего не знать и ни о чём не думать. Информационное мельтешение вызывает у среднего человека утомлённое отторжение: а ну их всех в баню! На этом фоне хозяева жизни могут делать всё что угодно, не боясь разоблачений. То есть разоблачений может быть сколько угодно, но они - не страшные. Они - заранее - заболтаны и утоплены в потоке болтовни. Никакого значения слово не имеет. Ну говорят что-то, ну пишут, мало ли кто пишет…"
*
содержание журнала dar-aya.livejournal.com/5085.html