22. Марина Куновская. Пиза крупнопанельная. Драма. Часть 2.
Часть 1
Часть 3
Часть 4
Часть 5
Картина третья
Поздний вечер, скамейки возле подъезда. Здесь собралось довольно много
людей: все герои, кроме журналистов и Богдана, и еще несколько статистов.
Собрание открывает Николай, быстрый в повадках человек лет 35.
Николай. Ну что, все, кому надо, пришли. Значит, обсуждаем, как остановить слишком активного соседа. Зачем его останавливать, никому объяснять не надо?
Голоса из толпы. Да все понятно, давай дальше, вечер же.
Юзик. Мне лично не нравятся эти заговоры. Есть в них что-то безумное. И все наши насильственные действия могут иметь непредсказуемые последствия.
Николай. Ну, Юзик, твой голос рассматривается как совещательный, сам понимаешь. Остальные, надеюсь, согласны, что ситуация с домом сейчас стабилизировалась, ничего серьезного нам не угрожает. И потому всякие действия по раскачиванию лодки в ближайшие пять лет нежелательны.
Анастасия. Извините, Николай Иванович, но «стабилизировалось» - это хорошо сказано. У нас в зале опять каждый вечер лужа на полу. А у родителей в спальне стена совсем мокрая.
Николай. Ох, Настя, вечно вы с этой бытовухой! Зайдите ко мне завтра, возьмите пару банок герметика, и все дела.
Анастасия. Спасибо, Николай Иванович.
Николай. Не за что. Больше никому подобные мелочи жить не мешают? Хорошо. Значит, каких действий мы можем ждать от клиента и как мы можем их предотвратить?
Даниловна. . Чует мое сердце, что скоро придут из ЖРЭО обследовать.
Николай. Логично. Что делаем?
Глеб. . Не пускаем, что же. Тайна личной жизни, е-мое. Пусть уведомляют письменно.
Николай. Правильно. Письменно обломается. Что еще может быть?
Григорий Григорий Ильич. Мне кто-то звонил, говорил, по телефонной книге нашел. Спрашивал, правда ли дом рушится.
Николай. А вы что?
Григорий Григорий Ильич. Ну, я что? Я, конечно: мол, почему вы спрашиваете, я свои жилищные проблемы с незнакомыми не обсуждаю. Он и повесил трубку.
Николай. Хорошо, Григорий Ильич, правильно. С незнакомцами, знаете, ухо востро надо. Выселят на улицу, и поминай, как звали.
Александра Федоровна. Тактика, Николай, я думаю, всем понятна. Не будет расходиться информация - не будет и нежелательных действий. Но не забудьте, что нам нужна и стратегия. Юноша, я думаю, с одной попытки не остановится, а в коллективе есть и колеблющиеся.
Николай. Правильно думаете, Александра Федоровна. Вариантов, собственно, у нас два. Очень усложнить его жизнь, чтобы он съехал на квартиру, или, наоборот, сделать его нашим соратником. Предлагаю идти сразу по двум направлениям, и смотреть, что лучше сработает.
Александра Федоровна. Думаю, варианта должно быть все же три, иначе выбор очень узок.
Николай. Ох, Александра Федоровна, хитрая вы женщина! Вы считаете, я Рокфеллер? Я и так много для дома делаю.
Александра Федоровна. Я все понимаю, Коля, я ничего у вас не вымогаю. Просто вы должны иметь в виду запасной вариант.
Юзик. А вы о чем это, я что-то не понял? Киллеру заплатить хотите, или черному магу?
Александра Федоровна. Ну и фантазии у вас, Иосиф.
Николай. Успокойся! Если кого и придется покупать, так твоего беспокойного друга. Не волнуйтесь, Александра Федоровна, на крайний случай у меня заначка есть.
Юзик. А, ну деньги это да. Деньги, конечно, и сами по себе - киллер.
Николай. Устами Юзика, как всегда, говорит инопланетный разум. Не будем отвлекаться. Жителей планеты Земля прошу предлагать конкретные действия.
Даниловна. . Вот, если про заговоры. У меня дома заговоры всякие переписаны, из народного. Только вы не подумайте, я не ведьма какая-то, просто чтобы попугать. В конверт - и в почтовый ящик ему. Ну, к примеру, ходят тучи, воет гром, прямо на Богданов дом. Непогоды, приходите, урожай его берите. Непогоды налетят, кости белые сгноят. Сгинь, поганец, уходи, нам с тобой не по пути.
Николай. Частушки-садюшки, ага. Почему бы и нет? Годится.
Даниловна. . А Глебушка, по старой памяти, может, что на двери намалюет.
Глеб. . Да я и краску уже всю повыкидывал, чем мне рисовать?
Николай. Краска - не проблема.
Даниловна. . А зачем тебе краска? У нас в деревне навозом писали. Даже лучше доходило.
Глеб. . А, ну, тоже вариант, для хорошего человека говна не жалка. Только тогда мне, пожалуйста, пару кораблей за вредность.
Николай. Ладно, договоримся, не вопрос.
Валентина. А может, ему большой и чистой любви не хватает, чтобы успокоиться?
Глеб. (с энтузиазмом). Точно, охомутай его, Валька, создай ячейку общества. А я на свадьбу приду.
Валентина. Мне не по чину. Может, Настя?
Николай. А что, тоже мысль. Анастасия, возьметесь?
Анастасия. Ну, я не знаю. Неожиданно как-то.
Глеб. . Настена, ты же всегда хочешь замуж. Не теряйся, это верняк. А я на свадьбу приду.
Анастасия. Так это же все понарошку, если я правильно поняла.
Николай. Так и лучше, Настя, что понарошку. Понарошку-то инициативу проще проявить. А то так и будете ждать, пока ваш принц сам к вам на белом коне приедет. Неразумно.
Анастасия. Ну, я не знаю.
Александра Федоровна. Она согласна, я вижу.
Николай. Очень хорошо, я тоже надеюсь. Значит, в активе письма неизвестного друга, говноросписи и печальная невеста. Негусто, но лучше, чем ничего. Ну а дальше приветствуется всякая здоровая инициатива.
Голоса из публики. Да, Колян. Мы все понимаем. Не вопрос.
Николай. Ну и добренько. А теперь банкет. (Достает из пакета несколько бутылок, пластиковую посуду, контейнер с едой. Затемнение).
Картина четвертая
Во двор выходит Богдан, устанавливает плакат на самодельной растяжке. На плакате - две картинки: груда развалин и светлый интерьер. Надпись: дома не должны рушиться, реконструкция возможна. К Богдану подходят Глеб и Валентина.
Глеб . И что это за художество?
Валентина. Пикет по-моему. Ментов надо звать.
Богдан. Пикет - это в общественном месте. А здесь я налог на землю плачу.
Глеб. Ни фига себе, Валюха, он подготовился.
Валентина. Ничего.
Глеб. Огородился со всех сторон, не подкопаешься.
Валентина. Ну, это мы еще посмотрим. Против лома нет приема, окромя другого лома. (Подходит ближе и рвет плакат.)
Богдан. Ну и что ты делаешь, глупая тетка? Хочешь, чтобы потолок тебе на голову свалился?
Глеб. Ты Вальку-то не оскорбляй, да? У человека духовный подвиг раскаяния происходит, а ты вот так… грубо.
Богдан. Я - грубо?
Глеб. А кто? Какая она тебе тетка, племянничек?
Богдан. А то, что я этот плакат два дня делал, за печать двадцать баксов отдал - это ничего?
Глеб. Ты два дня, а она тут всю жизнь страдает.
Богдан. И я, значит, мешаю страдать.
Валентина. Между прочим, да. Мне еще мучаться пять лет, а ты воду мутишь.
Богдан. Чего-чего?
Глеб. Валюха сама себя в тюрьму посадила, и не тебе ее амнистировать.
Богдан. В какую еще тюрьму?
Валентина. Ладно уж, расскажу, не жалко. Воровала я, парень, по-крупному. У себя на работе раньше. А хозяйка меня ментам не сдала, просто уволила. Должна же я как-то отвечать? Срок за такое воровство - семь лет, а прошло еще только два.
Богдан (слегка обалдел). Ну...Ты бы, может, лучше украденное отдала, если совесть заела?
Валентина. Украденное давно пропито, Богданчик. Увы… (разводит руками).
Глеб. Видал, какие страсти у простой в общем-то тетки? Я тащусь, куда там кино…
Богдан. Да…я тоже фигею. Валентина, ну а ваши соседи чем виноваты, за что им потолок на голову?
Глеб. Почему виноваты? Это она страдает, а мы, может, радуемся!
Богдан. Это ты, значит, радуешься?
Глеб. А что? У Коляна в клубе люди хорошие деньги платят, чтобы здесь отдохнуть. А нам весь адреналин - бесплатно.
Богдан. Тебе что, реально это нравится?
Глеб. А то! Тут иногда так вштыривает, никакой травы не надо. У меня лично в сортире дыра в стене полпальца, ночью забежишь, а там город шумит, акустические эффекты всякие. Иногда и ангелы поют, чего там.
Богдан (сворачивая остатки плаката, с деланным спокойствием). Ангелы, говоришь?
Глеб. Ну, да.
Богдан. В сортире?
Глеб. А что?
Богдан. Понятно (уходит).
Валентина. Бедняга. Тоже ведь за правду страдает. Всех жалко, Глебушка, правда?
Глеб. Да ладно, Валюха, не раскисай. Дунуть хочешь?
Валентина. Что, гонорар за подлость получил? Дуй сам, только не лопни (уходит).
Глеб. Ну кто-то же должен делать эту грязную работу. Странная ты какая-то, честное слово.
Картина пятая
В беседке во дворе сидит Григорий Ильич. Подходит Даниловна.
Даниловна. . Как ваши стены, Ильич?
Григорий Ильич. Как положено. Вчера у Коли еще три банки герметика взял.
Даниловна. . А у меня, слышите, еще и с потолка капало. Активист наш кран оставил и пошел мировые проблемы решать.
Григорий Ильич. Ничего себе! А кажется, такой ответственный парень.
Даниловна. . То-то и есть, что кажется. Пришел, правда, потом, говорит: дайте починю.
Григорий Ильич. Ну, видите, починить все-таки хочет.
Даниловна. . Ой, хочет, только не может. Я его, конечно, послала куда подальше.
Григорий Ильич. Почему?
Даниловна. . Еще не хватало, всякие хулиганы будут по моей кухне лазить. Пикет его вчера видели?
Григорий Ильич. Ненадолго хватило.
Даниловна. . Но что самое смешное, знаете? Валька потом сказала, что первый и последний раз ему малину испортила. Ей его уже жалко, видите ли. Стариков бы пожалела.
Григорий Ильич. Да, есть в нем что-то такое, вызывает расположение у людей.
Даниловна. . У меня ничего не вызывает. Хулиган, и больше ничего.
Григорий Ильич. Не знаете, кем работает?
Даниловна. . Да вроде на маршрутке шофером. Рулит, понимаете, уже рулит. Только, видно, руль маловат.
Григорий Ильич. Вы бы, Даниловна, с него хоть бы денег на ремонт взяли, меньше бы злились.
Даниловна. . Зачем мне его вонючие деньги? Я возьму - и опять он белый и пушистый, а я в дерьме по уши? Нет уж, пусть помнит, что от него неприятности людям.
Григорий Ильич. И за что нам на старости лет эти приключения, как думаете?
Даниловна.. Да вы что, Ильич! Что значит за что? В любом болоте рано или поздно кикимора найдется. Просто на поводу не надо идти, чтобы не распоясался. Так это же везде, и на работе, и в магазине, буквально везде.
Григорий Ильич. Да? А я думал - сам воевать перестанешь, так и тебя трогать не будут. Очень некомфортно.
Даниловна. . Ой, Ильич, нам ли ждать комфорта. Заходите лучше вечерком в гости, у меня как раз клюковка поспела. Снимите стресс.
Григорий Ильич. Боюсь обещать, Даниловна. Вдруг клюкну - и пойду к Богдану в пикет.
Даниловна. . Да вы что, никуда я вас не пущу. Выдумали!
Григорий Ильич. Вот потому и не приду.
Даниловна. (отстраняясь, не сразу верит в отказ). Вот вы как, значит. Ладно, была бы честь предложена (уходит).
Картина шестая
Богдан на лестничной площадке, звонит в дверь.
Анастасия (из-за двери). Кто?
Богдан. Ваш новый сосед. Хочу поговорить о реконструкции дома.
Анастасия (открывает, с порога). Ах, Богдан, какие у вас сложные темы! Вы уверены, что женщину можно этим заинтересовать?
Богдан. Мне казалось, вас - можно. У вас лицо не тупое.
Анастасия. Ну и комплименты, у вас, Богдан!
Богдан. Это не комплимент, это правда. Я даже не знаю, как вас зовут. Какие могут быть комплименты?
Анастасия. Я Настя. Теперь мне можно говорить комплименты?
Богдан (со сдержанной улыбкой). Да, Настя, вижу, вы девушка с характером. Ну так все же, готовы послушать о реконструкции?
Анастасия. Только если вы перестанете вести себя как бирюк. Женщина, конечно, может слушать и про ядерный синтез, и про редкоземельные металлы. Но ведь вам надо, чтобы слушала с вниманием и участием, а не просто из вежливости? Я правильно понимаю?
Богдан. Да почему с участием? Как будто это только моя проблема!
Анастасия (пожимает плечами). Пока не знаю. Ладно уж, зайдите, чайку попьем.
Герои заходят к Анастасии в комнату. Богдан осматривает стены. Трещин не видно. Свежие обои, а поверх - вышитые цветы и пейзажи в рамках. Анастасия делает чай и подает.
Богдан. А у вас уютно. Даже сразу и не скажешь, что за дом здесь.
Анастасия. Вы делаете успехи. Комплимент почти-почти без оговорок. Еще чуть поднатужиться, и все получится.
Богдан. Что получится?
Анастасия. Можно будет выпускать в приличное общество.
Богдан. А теперь, значит, нельзя никуда выпускать?
Анастасия. Ну, на маршрут, я думаю, можно.
Богдан. Вы знаете, кем я работаю?
Анастасия. Да, однажды видела вас за рулем.
Богдан. Ну и что, по-вашему, простой водила ничего путного предложить не может?
Анастасия (садится рядом с Богданом). Ну почему же?
Богдан. Я не знаю. Это у вас настроение портится от одного слова «реконструкция».
Анастасия. Ну так и не надо портить настроение, Богдан. Поболтайте сначала о пустяках, а потом, когда жертва расслабится, идите в атаку.
Богдан. А почему это я агрессор, а вы - жертва?
Анастасия. Любой мужчина - агрессор, это природа.
Богдан. Но ведь у нас здесь общий враг!
Анастасия. А я лично никаких врагов здесь не вижу…Как вам чай?
Богдан. Ну…ароматный.
Анастасия. На травах. Иван-чай, чабрец, душица. Сами собирали.
Богдан. В лесу?
Анастасия. На даче, в деревне, точнее.
Богдан. Понятно, почему вас эта разруха меньше придавила. У вас дом в деревне есть, запасной аэродром!
Анастасия. У родителей. Они и сейчас там, до самых холодов.
Богдна. Понятно. А у вас в семье, значит, все решают они.
Анастасия. С чего вы взяли?
Богдан. С того, что вы так ловко уходите от темы.
Анастасия. А мне кажется, я как раз веду к теме.
Богдан. К какой?
Анастасия. К тому, чтобы сделать наше общение чуть менее деловым. Мы же не на работе.
Богдан (выдыхает обреченно). Ладно, я не против. Включайте музыку, будем танцевать. Вина, я правда, не принес, конфет тоже. Как-то не подумал, что у меня свидание.
Анастасия. Почему сразу свидание, Богдан? Между деловым разговором и свиданием есть масса переходных ступеней. А вам только крайности подавай!
Богдан. Все, все, я ведь уже не сопротивляюсь. Включайте музыку, и расскажите мне, как вы проводите время среди этих трещин.
Анастасия. Богдан, у вас идея-фикс. Вы же видите, трещин нет.
Богдан. А если снять обои?
Анастасия. А кто знает, что там, под обоями, даже в самых шикарных домах? Вы же знаете, одетая женщина и раздетая женщина могут выглядеть очень по-разному.
Богдан. Хорошо, Анастасия, как вы проводите время в этом уютном гнездышке?
Анастасия (включает музыку и говорит несколько манерно.) Я, Анастасия Крупица, работаю на рынке продавцом. Нет, работа мне не очень нравится, у меня высшее экономическое образование, и я могла бы претендовать на большее. Но ничего лучшего я не ищу, потому что не хватает силы воли. Я работаю шесть дней, остается один выходной, ну и вечера. Так что дома бываю не очень много. Если все-таки есть свободное время, люблю вышивать, а еще делать красивые рамки для фотографий. Оба этих занятия считаются сугубо женским рукоделием, и долгие рассказы о них мужчин, вероятно, раздражают.
Богдан. Да, вышивка всегда казалась мне жутко занудным делом. Хотя был у нас в классе парень - лучше девчонок вышивал.
Анастасия. И лучше, чем я? (Указывает на свои работы на стенах).
Богдан. Нет, ну вы же сколько лет этим занимаетесь! И потом, у вас это имеет практический смысл. А он военные корабли вышивал, это уже извращение, по-моему.
Анастасия. То есть я не извращенка?
Богдан. Вы вообще очень положительная дама. Удивительно, что еще не замужем.
Анастасия (вздыхает). Куда привести, если дело дойдет?
Богдан. А, значит красивые обои от всего не спасают?
Анастасия. Нет, конечно. Но об этом трудно говорить.
Богдан. А я полгода назад еще в примаках жил. Тоже не сахар. Разругались в конце концов вдрызг, пришлось уйти. У нее уже новый сожитель. А мне вот это наследство подвалило. Теперь сомневаюсь, что надо было принимать.
Анастасия. Мне кажется, нельзя отказываться от подарков судьбы, даже очень странных.
Богдан. Тоже верно. Может вы - мой подарок, а?
Анастасия. Шутите?
Богдан. Не знаю… А что, у вас вообще никого-никого не было?
Анастасия. Были... курортные романы. А дома - да, пожалуй, никого.
Богдан. Ну так что, закрутим новый курортный роман?
Анастасия. Почему курортный?
Богдан. Будем думать, что этот уютный интерьер - временно, как гостиница. Ну а роман - кто знает…
Анастасия молчит.
Богдан. Короче, приглашаю вас в ресторан. Прямо сейчас. В будни со столиками проблем быть не должно.
Анастасия. Быстро как-то. Хотя...почему бы и нет. Хорошо, через полчаса внизу.
Затемнение.
Отредактировано 26.11, сокращены отдельные реплики, добавлено форматирование.
Часть 3
Часть 4
Часть 5
Картина третья
Поздний вечер, скамейки возле подъезда. Здесь собралось довольно много
людей: все герои, кроме журналистов и Богдана, и еще несколько статистов.
Собрание открывает Николай, быстрый в повадках человек лет 35.
Николай. Ну что, все, кому надо, пришли. Значит, обсуждаем, как остановить слишком активного соседа. Зачем его останавливать, никому объяснять не надо?
Голоса из толпы. Да все понятно, давай дальше, вечер же.
Юзик. Мне лично не нравятся эти заговоры. Есть в них что-то безумное. И все наши насильственные действия могут иметь непредсказуемые последствия.
Николай. Ну, Юзик, твой голос рассматривается как совещательный, сам понимаешь. Остальные, надеюсь, согласны, что ситуация с домом сейчас стабилизировалась, ничего серьезного нам не угрожает. И потому всякие действия по раскачиванию лодки в ближайшие пять лет нежелательны.
Анастасия. Извините, Николай Иванович, но «стабилизировалось» - это хорошо сказано. У нас в зале опять каждый вечер лужа на полу. А у родителей в спальне стена совсем мокрая.
Николай. Ох, Настя, вечно вы с этой бытовухой! Зайдите ко мне завтра, возьмите пару банок герметика, и все дела.
Анастасия. Спасибо, Николай Иванович.
Николай. Не за что. Больше никому подобные мелочи жить не мешают? Хорошо. Значит, каких действий мы можем ждать от клиента и как мы можем их предотвратить?
Даниловна. . Чует мое сердце, что скоро придут из ЖРЭО обследовать.
Николай. Логично. Что делаем?
Глеб. . Не пускаем, что же. Тайна личной жизни, е-мое. Пусть уведомляют письменно.
Николай. Правильно. Письменно обломается. Что еще может быть?
Григорий Григорий Ильич. Мне кто-то звонил, говорил, по телефонной книге нашел. Спрашивал, правда ли дом рушится.
Николай. А вы что?
Григорий Григорий Ильич. Ну, я что? Я, конечно: мол, почему вы спрашиваете, я свои жилищные проблемы с незнакомыми не обсуждаю. Он и повесил трубку.
Николай. Хорошо, Григорий Ильич, правильно. С незнакомцами, знаете, ухо востро надо. Выселят на улицу, и поминай, как звали.
Александра Федоровна. Тактика, Николай, я думаю, всем понятна. Не будет расходиться информация - не будет и нежелательных действий. Но не забудьте, что нам нужна и стратегия. Юноша, я думаю, с одной попытки не остановится, а в коллективе есть и колеблющиеся.
Николай. Правильно думаете, Александра Федоровна. Вариантов, собственно, у нас два. Очень усложнить его жизнь, чтобы он съехал на квартиру, или, наоборот, сделать его нашим соратником. Предлагаю идти сразу по двум направлениям, и смотреть, что лучше сработает.
Александра Федоровна. Думаю, варианта должно быть все же три, иначе выбор очень узок.
Николай. Ох, Александра Федоровна, хитрая вы женщина! Вы считаете, я Рокфеллер? Я и так много для дома делаю.
Александра Федоровна. Я все понимаю, Коля, я ничего у вас не вымогаю. Просто вы должны иметь в виду запасной вариант.
Юзик. А вы о чем это, я что-то не понял? Киллеру заплатить хотите, или черному магу?
Александра Федоровна. Ну и фантазии у вас, Иосиф.
Николай. Успокойся! Если кого и придется покупать, так твоего беспокойного друга. Не волнуйтесь, Александра Федоровна, на крайний случай у меня заначка есть.
Юзик. А, ну деньги это да. Деньги, конечно, и сами по себе - киллер.
Николай. Устами Юзика, как всегда, говорит инопланетный разум. Не будем отвлекаться. Жителей планеты Земля прошу предлагать конкретные действия.
Даниловна. . Вот, если про заговоры. У меня дома заговоры всякие переписаны, из народного. Только вы не подумайте, я не ведьма какая-то, просто чтобы попугать. В конверт - и в почтовый ящик ему. Ну, к примеру, ходят тучи, воет гром, прямо на Богданов дом. Непогоды, приходите, урожай его берите. Непогоды налетят, кости белые сгноят. Сгинь, поганец, уходи, нам с тобой не по пути.
Николай. Частушки-садюшки, ага. Почему бы и нет? Годится.
Даниловна. . А Глебушка, по старой памяти, может, что на двери намалюет.
Глеб. . Да я и краску уже всю повыкидывал, чем мне рисовать?
Николай. Краска - не проблема.
Даниловна. . А зачем тебе краска? У нас в деревне навозом писали. Даже лучше доходило.
Глеб. . А, ну, тоже вариант, для хорошего человека говна не жалка. Только тогда мне, пожалуйста, пару кораблей за вредность.
Николай. Ладно, договоримся, не вопрос.
Валентина. А может, ему большой и чистой любви не хватает, чтобы успокоиться?
Глеб. (с энтузиазмом). Точно, охомутай его, Валька, создай ячейку общества. А я на свадьбу приду.
Валентина. Мне не по чину. Может, Настя?
Николай. А что, тоже мысль. Анастасия, возьметесь?
Анастасия. Ну, я не знаю. Неожиданно как-то.
Глеб. . Настена, ты же всегда хочешь замуж. Не теряйся, это верняк. А я на свадьбу приду.
Анастасия. Так это же все понарошку, если я правильно поняла.
Николай. Так и лучше, Настя, что понарошку. Понарошку-то инициативу проще проявить. А то так и будете ждать, пока ваш принц сам к вам на белом коне приедет. Неразумно.
Анастасия. Ну, я не знаю.
Александра Федоровна. Она согласна, я вижу.
Николай. Очень хорошо, я тоже надеюсь. Значит, в активе письма неизвестного друга, говноросписи и печальная невеста. Негусто, но лучше, чем ничего. Ну а дальше приветствуется всякая здоровая инициатива.
Голоса из публики. Да, Колян. Мы все понимаем. Не вопрос.
Николай. Ну и добренько. А теперь банкет. (Достает из пакета несколько бутылок, пластиковую посуду, контейнер с едой. Затемнение).
Картина четвертая
Во двор выходит Богдан, устанавливает плакат на самодельной растяжке. На плакате - две картинки: груда развалин и светлый интерьер. Надпись: дома не должны рушиться, реконструкция возможна. К Богдану подходят Глеб и Валентина.
Глеб . И что это за художество?
Валентина. Пикет по-моему. Ментов надо звать.
Богдан. Пикет - это в общественном месте. А здесь я налог на землю плачу.
Глеб. Ни фига себе, Валюха, он подготовился.
Валентина. Ничего.
Глеб. Огородился со всех сторон, не подкопаешься.
Валентина. Ну, это мы еще посмотрим. Против лома нет приема, окромя другого лома. (Подходит ближе и рвет плакат.)
Богдан. Ну и что ты делаешь, глупая тетка? Хочешь, чтобы потолок тебе на голову свалился?
Глеб. Ты Вальку-то не оскорбляй, да? У человека духовный подвиг раскаяния происходит, а ты вот так… грубо.
Богдан. Я - грубо?
Глеб. А кто? Какая она тебе тетка, племянничек?
Богдан. А то, что я этот плакат два дня делал, за печать двадцать баксов отдал - это ничего?
Глеб. Ты два дня, а она тут всю жизнь страдает.
Богдан. И я, значит, мешаю страдать.
Валентина. Между прочим, да. Мне еще мучаться пять лет, а ты воду мутишь.
Богдан. Чего-чего?
Глеб. Валюха сама себя в тюрьму посадила, и не тебе ее амнистировать.
Богдан. В какую еще тюрьму?
Валентина. Ладно уж, расскажу, не жалко. Воровала я, парень, по-крупному. У себя на работе раньше. А хозяйка меня ментам не сдала, просто уволила. Должна же я как-то отвечать? Срок за такое воровство - семь лет, а прошло еще только два.
Богдан (слегка обалдел). Ну...Ты бы, может, лучше украденное отдала, если совесть заела?
Валентина. Украденное давно пропито, Богданчик. Увы… (разводит руками).
Глеб. Видал, какие страсти у простой в общем-то тетки? Я тащусь, куда там кино…
Богдан. Да…я тоже фигею. Валентина, ну а ваши соседи чем виноваты, за что им потолок на голову?
Глеб. Почему виноваты? Это она страдает, а мы, может, радуемся!
Богдан. Это ты, значит, радуешься?
Глеб. А что? У Коляна в клубе люди хорошие деньги платят, чтобы здесь отдохнуть. А нам весь адреналин - бесплатно.
Богдан. Тебе что, реально это нравится?
Глеб. А то! Тут иногда так вштыривает, никакой травы не надо. У меня лично в сортире дыра в стене полпальца, ночью забежишь, а там город шумит, акустические эффекты всякие. Иногда и ангелы поют, чего там.
Богдан (сворачивая остатки плаката, с деланным спокойствием). Ангелы, говоришь?
Глеб. Ну, да.
Богдан. В сортире?
Глеб. А что?
Богдан. Понятно (уходит).
Валентина. Бедняга. Тоже ведь за правду страдает. Всех жалко, Глебушка, правда?
Глеб. Да ладно, Валюха, не раскисай. Дунуть хочешь?
Валентина. Что, гонорар за подлость получил? Дуй сам, только не лопни (уходит).
Глеб. Ну кто-то же должен делать эту грязную работу. Странная ты какая-то, честное слово.
Картина пятая
В беседке во дворе сидит Григорий Ильич. Подходит Даниловна.
Даниловна. . Как ваши стены, Ильич?
Григорий Ильич. Как положено. Вчера у Коли еще три банки герметика взял.
Даниловна. . А у меня, слышите, еще и с потолка капало. Активист наш кран оставил и пошел мировые проблемы решать.
Григорий Ильич. Ничего себе! А кажется, такой ответственный парень.
Даниловна. . То-то и есть, что кажется. Пришел, правда, потом, говорит: дайте починю.
Григорий Ильич. Ну, видите, починить все-таки хочет.
Даниловна. . Ой, хочет, только не может. Я его, конечно, послала куда подальше.
Григорий Ильич. Почему?
Даниловна. . Еще не хватало, всякие хулиганы будут по моей кухне лазить. Пикет его вчера видели?
Григорий Ильич. Ненадолго хватило.
Даниловна. . Но что самое смешное, знаете? Валька потом сказала, что первый и последний раз ему малину испортила. Ей его уже жалко, видите ли. Стариков бы пожалела.
Григорий Ильич. Да, есть в нем что-то такое, вызывает расположение у людей.
Даниловна. . У меня ничего не вызывает. Хулиган, и больше ничего.
Григорий Ильич. Не знаете, кем работает?
Даниловна. . Да вроде на маршрутке шофером. Рулит, понимаете, уже рулит. Только, видно, руль маловат.
Григорий Ильич. Вы бы, Даниловна, с него хоть бы денег на ремонт взяли, меньше бы злились.
Даниловна. . Зачем мне его вонючие деньги? Я возьму - и опять он белый и пушистый, а я в дерьме по уши? Нет уж, пусть помнит, что от него неприятности людям.
Григорий Ильич. И за что нам на старости лет эти приключения, как думаете?
Даниловна.. Да вы что, Ильич! Что значит за что? В любом болоте рано или поздно кикимора найдется. Просто на поводу не надо идти, чтобы не распоясался. Так это же везде, и на работе, и в магазине, буквально везде.
Григорий Ильич. Да? А я думал - сам воевать перестанешь, так и тебя трогать не будут. Очень некомфортно.
Даниловна. . Ой, Ильич, нам ли ждать комфорта. Заходите лучше вечерком в гости, у меня как раз клюковка поспела. Снимите стресс.
Григорий Ильич. Боюсь обещать, Даниловна. Вдруг клюкну - и пойду к Богдану в пикет.
Даниловна. . Да вы что, никуда я вас не пущу. Выдумали!
Григорий Ильич. Вот потому и не приду.
Даниловна. (отстраняясь, не сразу верит в отказ). Вот вы как, значит. Ладно, была бы честь предложена (уходит).
Картина шестая
Богдан на лестничной площадке, звонит в дверь.
Анастасия (из-за двери). Кто?
Богдан. Ваш новый сосед. Хочу поговорить о реконструкции дома.
Анастасия (открывает, с порога). Ах, Богдан, какие у вас сложные темы! Вы уверены, что женщину можно этим заинтересовать?
Богдан. Мне казалось, вас - можно. У вас лицо не тупое.
Анастасия. Ну и комплименты, у вас, Богдан!
Богдан. Это не комплимент, это правда. Я даже не знаю, как вас зовут. Какие могут быть комплименты?
Анастасия. Я Настя. Теперь мне можно говорить комплименты?
Богдан (со сдержанной улыбкой). Да, Настя, вижу, вы девушка с характером. Ну так все же, готовы послушать о реконструкции?
Анастасия. Только если вы перестанете вести себя как бирюк. Женщина, конечно, может слушать и про ядерный синтез, и про редкоземельные металлы. Но ведь вам надо, чтобы слушала с вниманием и участием, а не просто из вежливости? Я правильно понимаю?
Богдан. Да почему с участием? Как будто это только моя проблема!
Анастасия (пожимает плечами). Пока не знаю. Ладно уж, зайдите, чайку попьем.
Герои заходят к Анастасии в комнату. Богдан осматривает стены. Трещин не видно. Свежие обои, а поверх - вышитые цветы и пейзажи в рамках. Анастасия делает чай и подает.
Богдан. А у вас уютно. Даже сразу и не скажешь, что за дом здесь.
Анастасия. Вы делаете успехи. Комплимент почти-почти без оговорок. Еще чуть поднатужиться, и все получится.
Богдан. Что получится?
Анастасия. Можно будет выпускать в приличное общество.
Богдан. А теперь, значит, нельзя никуда выпускать?
Анастасия. Ну, на маршрут, я думаю, можно.
Богдан. Вы знаете, кем я работаю?
Анастасия. Да, однажды видела вас за рулем.
Богдан. Ну и что, по-вашему, простой водила ничего путного предложить не может?
Анастасия (садится рядом с Богданом). Ну почему же?
Богдан. Я не знаю. Это у вас настроение портится от одного слова «реконструкция».
Анастасия. Ну так и не надо портить настроение, Богдан. Поболтайте сначала о пустяках, а потом, когда жертва расслабится, идите в атаку.
Богдан. А почему это я агрессор, а вы - жертва?
Анастасия. Любой мужчина - агрессор, это природа.
Богдан. Но ведь у нас здесь общий враг!
Анастасия. А я лично никаких врагов здесь не вижу…Как вам чай?
Богдан. Ну…ароматный.
Анастасия. На травах. Иван-чай, чабрец, душица. Сами собирали.
Богдан. В лесу?
Анастасия. На даче, в деревне, точнее.
Богдан. Понятно, почему вас эта разруха меньше придавила. У вас дом в деревне есть, запасной аэродром!
Анастасия. У родителей. Они и сейчас там, до самых холодов.
Богдна. Понятно. А у вас в семье, значит, все решают они.
Анастасия. С чего вы взяли?
Богдан. С того, что вы так ловко уходите от темы.
Анастасия. А мне кажется, я как раз веду к теме.
Богдан. К какой?
Анастасия. К тому, чтобы сделать наше общение чуть менее деловым. Мы же не на работе.
Богдан (выдыхает обреченно). Ладно, я не против. Включайте музыку, будем танцевать. Вина, я правда, не принес, конфет тоже. Как-то не подумал, что у меня свидание.
Анастасия. Почему сразу свидание, Богдан? Между деловым разговором и свиданием есть масса переходных ступеней. А вам только крайности подавай!
Богдан. Все, все, я ведь уже не сопротивляюсь. Включайте музыку, и расскажите мне, как вы проводите время среди этих трещин.
Анастасия. Богдан, у вас идея-фикс. Вы же видите, трещин нет.
Богдан. А если снять обои?
Анастасия. А кто знает, что там, под обоями, даже в самых шикарных домах? Вы же знаете, одетая женщина и раздетая женщина могут выглядеть очень по-разному.
Богдан. Хорошо, Анастасия, как вы проводите время в этом уютном гнездышке?
Анастасия (включает музыку и говорит несколько манерно.) Я, Анастасия Крупица, работаю на рынке продавцом. Нет, работа мне не очень нравится, у меня высшее экономическое образование, и я могла бы претендовать на большее. Но ничего лучшего я не ищу, потому что не хватает силы воли. Я работаю шесть дней, остается один выходной, ну и вечера. Так что дома бываю не очень много. Если все-таки есть свободное время, люблю вышивать, а еще делать красивые рамки для фотографий. Оба этих занятия считаются сугубо женским рукоделием, и долгие рассказы о них мужчин, вероятно, раздражают.
Богдан. Да, вышивка всегда казалась мне жутко занудным делом. Хотя был у нас в классе парень - лучше девчонок вышивал.
Анастасия. И лучше, чем я? (Указывает на свои работы на стенах).
Богдан. Нет, ну вы же сколько лет этим занимаетесь! И потом, у вас это имеет практический смысл. А он военные корабли вышивал, это уже извращение, по-моему.
Анастасия. То есть я не извращенка?
Богдан. Вы вообще очень положительная дама. Удивительно, что еще не замужем.
Анастасия (вздыхает). Куда привести, если дело дойдет?
Богдан. А, значит красивые обои от всего не спасают?
Анастасия. Нет, конечно. Но об этом трудно говорить.
Богдан. А я полгода назад еще в примаках жил. Тоже не сахар. Разругались в конце концов вдрызг, пришлось уйти. У нее уже новый сожитель. А мне вот это наследство подвалило. Теперь сомневаюсь, что надо было принимать.
Анастасия. Мне кажется, нельзя отказываться от подарков судьбы, даже очень странных.
Богдан. Тоже верно. Может вы - мой подарок, а?
Анастасия. Шутите?
Богдан. Не знаю… А что, у вас вообще никого-никого не было?
Анастасия. Были... курортные романы. А дома - да, пожалуй, никого.
Богдан. Ну так что, закрутим новый курортный роман?
Анастасия. Почему курортный?
Богдан. Будем думать, что этот уютный интерьер - временно, как гостиница. Ну а роман - кто знает…
Анастасия молчит.
Богдан. Короче, приглашаю вас в ресторан. Прямо сейчас. В будни со столиками проблем быть не должно.
Анастасия. Быстро как-то. Хотя...почему бы и нет. Хорошо, через полчаса внизу.
Затемнение.
Отредактировано 26.11, сокращены отдельные реплики, добавлено форматирование.