22. Марина Куновская. Пиза крупнопанельная. Драма. Часть 4.
Часть 1
Часть 2
Часть 3
Часть 5
Во дворе расставлены столы, на них выпивка и закуска. Мы застаем героев в разгаре свадебного банкета. Анастасия в свадебном платье, Богдан в костюме. Гости - все жильцы дома, и еще оператор, тот самый, с телевидения. Жених и невеста сидят за столом, тихо переговариваются, рядом - Юзик. Часть гостей уже разбрелась по двору. Оператор и Глеб подошли к стене дома. Глеб прикладывает к стене транспортир.
Глеб. Вот, видишь. Восемьдесят градусов. А должно быть девяносто. Чистая арифметика, любой поймет. Только для хорошего кадра надо инструмент побольше сделать.
Оператор. Да, идея. Но мы два раза одними путями не ходим.
Глеб. Ну, вставь хоть в свадебное кино. Жених будет рад.
Оператор (глядя на Глеба в камеру). Давай, скажи что-нибудь.
Глеб. Дорогая публика, наша свадьба проходит в Пизанской башне. Нет, не в той Пизанской башне, а в той, что на Грушевке (хихикает). В крупнопанельной Пизе (хихикает, кривляется).
Оператор. Все, готов (опускает камеру, а к Глебу возвращается серьезность). Слушай, а ты чего не пришел, когда мы сюжет для новостей хотели снять?
Глеб. Да как-то ломало, вставать не хотелось.
Оператор. Теперь не ломает?
Глеб. Теперь нет. Тут же движуха! Пойдем, у жениха прощения попросим, тоже кадр будет.
Оператор. Я-то перед ним чем виноват?
Глеб. Ты не виноват. Просто посмотришь, как пойдет. Это же кино!
Подходят к Богдану.
Глеб. Богданчик, дорогой, прости меня, грешного, что я над твоей дверью измывался.
Богдан. Так это ты? А я думал - бомжи. Я в общаге над пивным ларьком жил, привык уже.
Глеб. Честно не обижаешься?
Богдан. Ну что тебе, морду бить? Так ты и сам уже на куски разваливаешься. Лучше заявление мое подпиши.
Глеб. Да ты что! Я же ни писать, ни читать уже не умею.
Оператор. Давно?
Глеб. Уже сутки. С тех пор как с травы на водку перешел. Алкоголь - зло, так и запиши.
Оператор. Ну, народ.
Богдан. Да, болото - не народ. Кулаком ткни - увязнешь.
Даниловна. Народ тебя не устраивает, значит? А чего же ты нас позвал, кормишь-поишь, подарки берешь? Отравить, может, хочешь? Или показать, что самый благородный?
Богдан. Не надо заводиться только, Даниловна. Настя сказала, что вы ей все как родные, я и сделал, что мог.
Даниловна. А что ты сейчас сказал, повтори-ка! Как ты нас всех обозвал?
Богдан. К вам это не относится. Вы дама крепкая.
Даниловна. Да! И стояла на своем, и стоять буду! Тебе здесь не место, раз наши интересы не уважаешь.
Богдан (оператору). У нее интерес, чтобы к ней волшебный принц прилетел и дворец вместо ее халупы построил.
Оператор. Бывает.
Даниловна. Унитаз починить не может, а 12 этажей восстановить думает. Аника-воин нашелся!
Александра Федоровна. Даниловна, ну неудобно, праздник же. Давайте про унитаз завтра. Лучше спойте нам что-то народное, как вы умеете.
Даниловна. Сама пой, певица!
Александра Федоровна. А что, друзья, действительно, застольное пение, оно ведь объединяет. Давайте вспомним эту хорошую традицию! Валя, Григорий Ильич, Таня, Наташа, Игорь, давайте!
Григорий Ильич запевает «Варшавянку», другие к нему присоединяются. Не поют только Юзик и Богдан.
Богдан (Юзику). И часто вы так?
Юзик. Когда Коля свою дискотеку открывал, то каждую неделю пели, мой хороший. И красиво пели, даже жалко, что сейчас реже. В кризисные моменты потребность в гармоничных звуках и возвышенных картинах становится сильнее. Потом увидели, что дискотека ничего не меняет, ну и песен стало меньше.
Богдан. Ни фига себе. Так вот это народное творчество, оно еще и что-то выражает?
Юзик. Конечно, мой хороший. Если просто говорить, то неспокойно народу, вот они и объединяются в общем хоре. Если сложно говорить, то хаос всегда порождает из себя что-то …Первобытный хаос, как ты знаешь, породил этот мир. А наш маленький хаос порождает «Варшавянку». Это как родовые муки. Я чувствую, что-то и сейчас будет, и посерьезнее дискотеки. Но у меня слуха нет, хотя мне тоже неспокойно, и я могу оценить. Жалко, конечно, что слуха нет, я бы здорово пел, наверное…А вот ты бы, мой хороший, курить бы все-таки бросил, может, больше равновесия стало бы. А то уже и шорохи какие-то по ночам, и стоны.
Богдан. Это у тебя что ли бред такой? Мол, сигарета - источник мирового зла. Я думал, вы, психи, чертей каких-нибудь видите, или хотя бы гуманоидов.
Юзик. Никакой не бред, мой хороший, у меня просто папа от рака легких умер. А я, наверное, мог его остановить.
Богдан. Ну, я-то тебе не папа, да?
Юзик. А если про гуманоидов… (умолкает на полуслове, как раз когда умолк и хор).
Александра Федоровна. Друзья мои, как все-таки здорово, что у нас такой радостный повод для собрания! Все мы знаем Настю, знаем, как долго она ждала свою судьбу. И вот пришел простой и открытый парень, Богдан, и жизнь забурлила. Богдан, мы надеемся, что вы не только составите счастье Насте, но и, так сказать, поделитесь своей витальностью со всем домом! (Чокается с Николаем, выпивает).
Богдан. Чем-чем поделюсь?
Анастасия. Витальность - значит жизненная сила.
Богдан. А…Ну, я подумаю, как я это могу сделать.
Глеб. Точно, Богдан, у меня тоже только неприличные мысли.
Александра Федоровна. Глеб, что вы себе позволяете!
Валентина. Давайте же и за детишек наконец выпьем. Я так мечтаю, чтобы здесь забегали маленькие хорошенькие карапузики. Мальчик и девочка, двойняшки, кудрявые такие. (Выпивает, не дожидаясь остальных.)
Григорий Ильич. Ну какие карапузики, Валя, какие карапузики? Песочница в падающей башне - это же страшный сон!
Глеб. Ильич, ты не прав. Это не страшный сон, это страшная сила! Кустурица! Ты вообрази себе только, в красках!
Богдан (встает) . Я вас слушал-слушал, и все-таки тоже решил сказать. Я уже пытался, раньше, но по-моему, никто до конца не дослушал. Но у жениха-то право голоса есть, правильно?
Голоса гостей. Говори, говори, не стесняйся, мы поймем.
Богдан. В общем, вы думаете, наверное, что вот это (показывает жестом наклон) - уже навсегда, пока все не развалится. А я узнал, что таких домов по стране - около сотни. И это уже стало научной проблемой. У нас есть институт градостроительства, они год назад придумали технологию, как починить. И им нужно ее где-то проверить. Наш дом подходит. Нам даже ничего особо делать не надо. Одно только - написать коллективное письмо. Потому что для города сейчас проблем у нас как бы и нет. Все старые бумаги потерялись. Но если все жильцы подпишутся, то есть очень хорошие шансы. Ну, так мне сказали в институте. Понимаете, это даже не жалоба, просто заявление. Давайте не будем упускать эту возможность.
Николай. Горько!
Валентина, Глеб. Горько!
Все гости, кроме Юзика. Горько, горько!
Богдан. Да погодите вы кричать, важное ведь дело.
Все гости. Горько, горько!
Анастасия встает и обнимает Богдана, молодые целуются, оператор снимает.
Валентина. Как хорошо, правда, Глебушка? Настоящая свадьба. Еще только танцев не хватает.
Николай. Танцы будут, не вопрос. (Говорит в телефонную трубку.) Давай, врубай.
Из цокольного этажа раздается громкая музыка. Гости начинают танцевать. Богдан сидит в печали. Николай садится рядом с ним.
Николай. Слушай, сосед, ну что ты уперся - ремонт, ремонт. У нас же здесь культовое место, достопримечательность. А ты хочешь сделать обычный унылый дом в спальном районе. Кому это надо, зачем?
Богдан. Мне. Не люблю, когда в стенах дырки. Ты-то здесь не живешь.
Николай. Это теперь. Я здесь вырос. Был тем самым кудрявым карапузиком в падающей башне. И ничего, как видишь, жив-здоров, относительно бодр.
Богдан. Скажи еще, что хочешь сохранить светлые детские воспоминания.
Николай. А что, не без этого.
Богдан. Да брось, не верю.
Николай. Во всяком случае, это ресурс. Цоколь здесь под дискотеку занят, но есть ведь еще пустые квартиры. Это жить в них не фонтан, а гостиница для любителей - в самый раз была бы. Жалко, времени нет заняться. А ты, я вижу, парень бойкий. Я бы мог инвестировать, доходы - пополам. Если постараешься, то через пару лет и переехать сможешь.
Богдан. Иди ты знаешь куда с такими доходами! Еще посреди стрельбища гостиницу сделай!
Николай. А вот это ты зря. Здесь вероятность ЧП - только чуть больше, чем за рулем. Мне серьезный спец просчитал. И в разы меньше, чем на стрельбище, на парашюте, даже на тарзанке.
Богдан. Дурдом.
Николай. Ты о чем?
Богдан. Да обо всем этом. Мне моя бывшая, когда выставила, сказала: мол, беда моя в том, что никого не слушаю, только себя. Ну вот, я теперь и стараюсь. Только слышу почему-то сплошной бред.
Николай. Почему бред?
Богдан. Потому что нормальные люди не будут строить бизнес-планы или ловить ангельское пение, когда нет элементарной безопасности. А падающую башню никто в здравом уме безопасным местом не назовет. Да вы же все сами Юзику пластилин носите, чего я распинаюсь? Значит, здесь общий дурдом. А я в нем зачем-то поселился, да еще и жену здесь себе нашел.
Николай. Хочешь знать, зачем? Потому что бред - это все равно лучше, чем кошмар. Бред иногда похож на яркий и интересный сон.
Богдан. Да нет у меня никаких кошмаров!
Николай. А у меня есть. И у всех здесь, наверное. Лучшие зрелища для так называемого нормального человека - это бегущая вода, горящее пламя и чужие кошмары. Дзынь? (Пока говорит, наливает водки себе и Богдану, чокается с ним, выпивает, уходит).
К Богдану с Анастасией подходит Александра Федоровна с бокалом вина в руке.
Александра Федоровна. Я, Богдан, краем уха слышала ваш разговор. Мне приятно, что вы хотя бы стараетесь нас понять. Настя знает, у нас через неделю что-то вроде карнавала, традиционный праздник нашего дома. Вот, приходите вдвоем. Поймете, что в этом обществе, и даже в этой обстановке, есть свои радости.
Богдан (поднимает рюмку, чокается с ней). Я уже предвкушаю. Дзынь!
Александра Федоровна уходит.
Богдан (Насте). Что еще за карнавал?
Анастасия. Это они еще с покойным профессором придумали. Он очень любил все английское и все православное. Ну вот и придумали, как праздновать Хэллоуин благочестивым способом. У нас это называется «карнавал мечты». Все кого-то изображают, но не чертей и вурдалаков, а хороших людей.
Богдан. Обалдеть. Наливает себе водки еще раз, в большой бокал, поднимает, начинает пить.
Анастасия. Ты бы поосторожнее, а?
Богдан. О какой осторожности ты …мне….здесь….говоришь (допивает, роняет голову на руки).
Анастасия. Милый, ну пожалуйста, не надо засыпать прямо здесь. Я понимаю, тебе сейчас тяжело, но, пожалуйста, не надо портить картину нашего праздника вот этим глупым пьяным храпом. Ведь так редко у нас во дворе бывает что-то красивое, редко люди собираются и поют, танцуют, говорят по душам, и в разговорах редко звучат настоящие слова от сердца. А сегодня было несколько таких моментов, и это главное. Идем, милый, я отведу тебя домой, и этот день закончится хорошо, и наша свадьба запомнится нам надолго, и будет ярким огоньком надежды в череде пока что унылых будней.
Богдан (встает). Я понял.
Шатаясь, идет к дому, Анастасия с ним.
Затемнение.
Картина одиннадцатая.
Утро. Богдан встает с супружеского ложа, достает из-под кровати гантель, сдирает со стены лист обоев и начинает с размаху бить по стене, пытаясь расширить трещину.
В дверях появляется Анастасия.
Анастасия. И это уже делали, даже на моей памяти. Прямо во дворе, я видела. Один из тех подростков уже погиб, в драке на нож напоролся. Второй - ты его знаешь, Николай. А на дом это никак не подействовало.
Богдан. На этот дом уже ничего не подействует. Но хочется все здесь взорвать.
Анастасия. Успокойся, Богдан. Люди такие, какие есть. Помнишь, Александра Федоровна говорила вчера про жизненную силу. Если ты ей уже с кем-то поделился, то со мной. Я найду работу получше, ты, может, откроешь свое дело, и мы просто переедем.
Богдан. А иначе, значит, никак?
Анастасия. Ну, если ты сможешь уговорить Валю бросить пить, Глеба - курить всякую дрянь, то, наверное, вдохновишь и остальных.
Богдан. Да уж.
Звонок в дверь.
Анастасия. Я забыла тебя предупредить, ребята с телевидения сегодня собирались придти.
Богдан убегает переодеваться, Анастасия возвращается с журналисткой и оператором.
Журналистка. Видите, как бывает. Мы думали, что сюжета здесь не сделаешь, а новый шеф очень захотел. Ему зачем-то надо показать, что СМИ решают реальные проблемы. Дал целую неделю на съемки, так что начинаем сначала.
Богдан (скептически). Пруха, значит, пошла?
Оператор наводит камеру на ободранные обои, но Анастасия закрывает стену собой.
Оператор. Ты что, мы же договаривались.
Анастасия. Поговорить мы договаривались, а не мой бардак всей стране показывать. Сделаем, как было, тогда снимайте.
Журналистка. Опять двадцать пять! Ну как вам помочь, если вы сами себе помочь не хотите.
Анастасия. Мы вам не артисты оригинального жанра, чтобы в любое кино вставлять. У меня дома всегда был порядок! А тут, раз жизни, случилось ЧП - и сразу про него кино.
Журналистка. Нет, зря мы все-таки пришли.
Богдан. Снимите у меня в квартире. Настя, отведи, у меня что-то сил нет (дает ей ключи).
Анастасия. Но как же?
Богдан. Хорошо, я сам отведу.
Анастасия. Ладно, идемте.
Журналисты и Анастасия уходят. Богдан включает радио.
Диктор-мужчина. Как человек приходит к победе и становится чемпионом? Что он чувствует в момент неудач? Как с этим справиться, и все равно победить? Это знает чемпион «Формулы-1” Джонсон Баттон, лучший гонщик планеты. Нельзя зацикливаться на неудачах, нужно неудержимо стремиться вперед.
Богдан крутит ручку настройки программ.
Диктор-женщина. Позитивное мышление помогает вам понять, что вы сами формируете остоятельства, в которых живете. И значит, можете сделать свою жизнь такой, как вы сами хотите.
Богдан выдергивает шнур из розетки. В комнату заходит Юзик.
Юзик. Богдан, у тебя открыто, так я зашел. Ты вчера про гуманоидов спрашивал, смеялся надо мной. А смеяться нечего. Они опять появляются и говорят, что эксперимент скоро закончится. Меня это пугает, и очень сильно.
Богдан. Что ты несешь, Юзик, какой эксперимент, где появляются?
Юзик. В пустой квартире, прямо на нашем этаже. А эксперимент - вся эта жизнь под углом. И ты тоже подопытный. Они обычно мысленно разговаривают, но сегодня ночью их и увидеть можно будет. Ну, так они сказали. Ты не мог бы сходить со мной на встречу? А то я боюсь, что меня похитят.
Богдан. А толку ходить, Юзик? Я когда в милиции работал, у меня товарищ до белой горячки допился. Так что плавали, знаем. Воображаемых тараканов не передавишь.
Юзик. Ты из милиции? Может даже из органов?
Богдан. Уже нет. Мне там не понравилось.
Юзик. И ты ушел, знаешь все их темные делишки, и тебя не преследуют?
Богдан. Да кому я нужен, Юзик, брось молоть чепуху!
Юзик. Ну пожалуйста, ну сходи со мной сегодня ночью. Если ты ничего не увидишь, я тебе поверю, честно.
Богдан. Ладно. Первый и последний раз.
Возвращается Анастасия с журналистами.
Богдан. Ну что, пообщались?
Журналистка. Я все поняла. Здесь нельзя снять репортаж. Здесь можно снять только художественный фильм. Арт-хаус в стиле “Твин Пикса”.
Оператор. Пиши сценарий, я участвую. Я думаю, малобюджетный вариант потянем.
Журналистка. Серьезно?
Оператор. А что? Меня тоже зацепило. И ты в последнее время часто про художественное кино говоришь. Надо же когда-то начинать.
Богдан. Юзик сегодня ночью обещал инопланетян показать. Хотите, приходите, будете первыми, кто снял живых инопланетян. Тоже, наверное, в ваш фильм вставить можно будет.
Юзик. Богдан, мы так не договаривались.
Богдан. Но они же тебе разрешили других людей приводить, правильно? Вот и послужи прогрессу.
Юзик. Ладно, раз ты думаешь, что так лучше.
Богдан. Придете?
Журналистка. Мы подумаем.
Картина двенадцатая.
Ночь, лестничная площадка. Богдан стоит в ожидании, подходят журналисты.
Журналистка. Ну вот, мы здесь, не знаю зачем. Вы же, надеюсь, не рассчитываете действительно встретить инопланетян?
Богдан. Нет, конечно.
Жураналистка. Тогда что мы будем снимать?
Богдан. Ну, интерьер снимите. Нас с Юзиком можете. Я никогда не был артистом, вот и попробую.
Журналистка. Вы издеваетесь?
Богдан. Ну, я же вас на аркане не тянул. Может, вам вдохновения для будущего кино не хватает, откуда я знаю?
Журналистка. Но зачем вам это, объясните!
Богдан. Да я, в общем, ради Юзика стараюсь. Как-то жалко мне его, что ли.
Журналистка. А ему зачем?
Богдан. А я еще в милиции понял: людям иногда помогает, если их беду просто увидят со стороны. А три свидетеля, тем более с камерой - это ведь лучше, чем один, правда?
Журналистка. Понятно. Везет мне на народных целителей.
Оператор. Да ладно, пришли ведь уже.
Богдан звонит в дверь.
Юзик. Кто?
Богдан. Выходи, уфолог, это мы.
Юзик (выходя из двери). Они сегодня что-то молчат. Может, передумали?
Богдан. Ты что, контакт цивилизаций так просто не прерывают.
Все подходят к закрытой двери, Юзик открывает, Богдан зажигает фонарик, все заходят. Дальше голоса доносятся из-за двери.
Богдан. Ну и срач здесь.
Юзик. Вот, вот, смотри.
Богдан. Что? Эта тряпка прилетела с другой планеты? Пахнет кошачьей мочой. Фу. На Марсе кошки вообще не подмываются.
Журналистка вижжит.
Богдан. Девушка, с вашей профессией к мелким грызунам нужно относиться спокойнее.
Оператор. Стойте, я снимаю. Какая пыль, просто заросли! Такое в студии фиг сделаешь.
Юзик. Смотрите, следы.
Богдан. Покажи свои тапочки? Точно. Володя, можешь еще снять след годичной выдержки.
Юзик. Но здесь же все-таки как-то необычно, неужели вы ничего не замечаете?
Оператор. Ага. Я только в детстве в деревне что-то похожее видел. Родители ничейный дом купили, и мы в первый раз зашли. В домах, где кто-то раньше жил, всегда как-то... немного как в кино.
Богдан. Ну что, Юзик, еще где-то гуманоидов искать будем? В шкафу, в унитазе, говори где.
Юзик. Нет. В унитазах гуманоиды не водятся (начинает истерически хохотать).
Герои возвращаются на лестничную площадку. Юзик по-прежнему хохочет.
Юзик. Ой, не могу. Гуманоиды в унитазе. Как глисты. Маленькие, зелененькие. И дохлые! Богдан, мне кажется, они насовсем замолчали.
Богдан. Ну все, теперь спать иди.
Юзик (прекращает смеяться). Богдан, но ты занешь, мне все равно тревожно.
Богдан. Мне тоже. И я думаю, если живешь в падающей башне, то и должно быть тревожно. Только гуманоиды здесь не при чем.
Юзик виновато уходит. На лестничную площадку выходит Анастасия.
Анастасия. Ну ты даешь! И правда, спайдермен - победитель глюков.
Богдан. Да, я такой.
Анастасия. А ты уверен, что Юзику без его фантазий лучше будет?
Богдан. Я об этом как-то не задумывался. Мене попросили инопланетян поискать - я поискал. Ну, не нашел, что ж делать.
Журналистка. Добрый вы человек, Богдан. Спасибо что пригласили (уходит вместе с опертором).
Анастасия (обнимает Богдана). Устал, наверное, мой хороший.
Картина тринадцатая.
Даниловна (у себя дома на кухне, пишет письмо).
Здравствуй, братик!
Давно тебе не писала, потому что все мои новости ты и так знаешь. А сейчас решила, по телефону ведь все не скажешь, да ты не слышишь толком. Давно пора сходить к врачу, пусть слуховой аппарат выпишет.
Вчера у нас произошло неприятное, то есть стало совсем ясно, что оно произошло. Один наш сосед, новый, ты его не знаешь, решил добиться ремонта в нашем доме. И взялся так основательно, что, мне кажется, у него получится. Ты понимаешь, что тогда родительское наследство останется без движения. У меня сердце болит от несправедливости, ведь сколько нервов мы в него вложили, не говоря уж о деньгах.
А на той неделе мне опять звонила Оля, говорила, что в следующем году на исполкоме точно собираются рассматривать вопрос об улучшении жилищных условий при сносе домов. Об улучшении! Но после ремонта нас это уже не будет касаться.
Наверное, зря ты тогда не взял кредит. Но ведь никто не мог такое предвидеть. А теперь, получается, я виновата, что отговорила. Что мне делать, чтобы ты на меня не держал зла? Я могу переписать на тебя свою долю, мне все равно помирать скоро. А Катька пусть сама, я ведь ей ничем не обязана, и вообще у нее мужиков всегда хватает.
Было бы, конечно, хорошо, если бы Мишка и Деник подкараулили этого Богдана и проучили. Он не сильно здоровый, вдвоем бы справились. Живет, кстати, теперь надо мной, краны не выключает. Правда, сейчас переселился к Настене с пятого эатжа. Нет, наверное, кости ломать ему все-таки не надо, Настена же не виновата ни в чем, а ухаживать потом ей.
Мне кажется, он еще косо на меня смотрит, потому что думает, что я какие-то темные дела кручу. Живу одна, а хочу пять человек жильем обеспечить. Не понимает, что у этих пяти человек реально никакого жилья нет. Может, если бы ты, и мальцы, и Машка твоя, и Катька еще, приехали и недельку здесь пожили, так у него бы совесть и проснулась. Совесть у него какая-то есть. А мне бы веселей было.
Ну вот все и сказала. Если что надумаешь, пиши. Или звони, иногда хотя бы. Я-то пока хорошо слышу, а здесь ни одного родного человека. Все считают, что я живу пустыми фантазиями, и надо мной смеются.
Всего хорошего.
Твоя сестра Кристина.
26.11 сокращены некоторые реплики, добавлен рассказ Анастасии о предстоящем "карнавале мечты". Оказывается, это благочестивый способ праздновать Хэллоуин, когда все переодеваются не чертями, а хорошими людьми
Часть 2
Часть 3
Часть 5
Во дворе расставлены столы, на них выпивка и закуска. Мы застаем героев в разгаре свадебного банкета. Анастасия в свадебном платье, Богдан в костюме. Гости - все жильцы дома, и еще оператор, тот самый, с телевидения. Жених и невеста сидят за столом, тихо переговариваются, рядом - Юзик. Часть гостей уже разбрелась по двору. Оператор и Глеб подошли к стене дома. Глеб прикладывает к стене транспортир.
Глеб. Вот, видишь. Восемьдесят градусов. А должно быть девяносто. Чистая арифметика, любой поймет. Только для хорошего кадра надо инструмент побольше сделать.
Оператор. Да, идея. Но мы два раза одними путями не ходим.
Глеб. Ну, вставь хоть в свадебное кино. Жених будет рад.
Оператор (глядя на Глеба в камеру). Давай, скажи что-нибудь.
Глеб. Дорогая публика, наша свадьба проходит в Пизанской башне. Нет, не в той Пизанской башне, а в той, что на Грушевке (хихикает). В крупнопанельной Пизе (хихикает, кривляется).
Оператор. Все, готов (опускает камеру, а к Глебу возвращается серьезность). Слушай, а ты чего не пришел, когда мы сюжет для новостей хотели снять?
Глеб. Да как-то ломало, вставать не хотелось.
Оператор. Теперь не ломает?
Глеб. Теперь нет. Тут же движуха! Пойдем, у жениха прощения попросим, тоже кадр будет.
Оператор. Я-то перед ним чем виноват?
Глеб. Ты не виноват. Просто посмотришь, как пойдет. Это же кино!
Подходят к Богдану.
Глеб. Богданчик, дорогой, прости меня, грешного, что я над твоей дверью измывался.
Богдан. Так это ты? А я думал - бомжи. Я в общаге над пивным ларьком жил, привык уже.
Глеб. Честно не обижаешься?
Богдан. Ну что тебе, морду бить? Так ты и сам уже на куски разваливаешься. Лучше заявление мое подпиши.
Глеб. Да ты что! Я же ни писать, ни читать уже не умею.
Оператор. Давно?
Глеб. Уже сутки. С тех пор как с травы на водку перешел. Алкоголь - зло, так и запиши.
Оператор. Ну, народ.
Богдан. Да, болото - не народ. Кулаком ткни - увязнешь.
Даниловна. Народ тебя не устраивает, значит? А чего же ты нас позвал, кормишь-поишь, подарки берешь? Отравить, может, хочешь? Или показать, что самый благородный?
Богдан. Не надо заводиться только, Даниловна. Настя сказала, что вы ей все как родные, я и сделал, что мог.
Даниловна. А что ты сейчас сказал, повтори-ка! Как ты нас всех обозвал?
Богдан. К вам это не относится. Вы дама крепкая.
Даниловна. Да! И стояла на своем, и стоять буду! Тебе здесь не место, раз наши интересы не уважаешь.
Богдан (оператору). У нее интерес, чтобы к ней волшебный принц прилетел и дворец вместо ее халупы построил.
Оператор. Бывает.
Даниловна. Унитаз починить не может, а 12 этажей восстановить думает. Аника-воин нашелся!
Александра Федоровна. Даниловна, ну неудобно, праздник же. Давайте про унитаз завтра. Лучше спойте нам что-то народное, как вы умеете.
Даниловна. Сама пой, певица!
Александра Федоровна. А что, друзья, действительно, застольное пение, оно ведь объединяет. Давайте вспомним эту хорошую традицию! Валя, Григорий Ильич, Таня, Наташа, Игорь, давайте!
Григорий Ильич запевает «Варшавянку», другие к нему присоединяются. Не поют только Юзик и Богдан.
Богдан (Юзику). И часто вы так?
Юзик. Когда Коля свою дискотеку открывал, то каждую неделю пели, мой хороший. И красиво пели, даже жалко, что сейчас реже. В кризисные моменты потребность в гармоничных звуках и возвышенных картинах становится сильнее. Потом увидели, что дискотека ничего не меняет, ну и песен стало меньше.
Богдан. Ни фига себе. Так вот это народное творчество, оно еще и что-то выражает?
Юзик. Конечно, мой хороший. Если просто говорить, то неспокойно народу, вот они и объединяются в общем хоре. Если сложно говорить, то хаос всегда порождает из себя что-то …Первобытный хаос, как ты знаешь, породил этот мир. А наш маленький хаос порождает «Варшавянку». Это как родовые муки. Я чувствую, что-то и сейчас будет, и посерьезнее дискотеки. Но у меня слуха нет, хотя мне тоже неспокойно, и я могу оценить. Жалко, конечно, что слуха нет, я бы здорово пел, наверное…А вот ты бы, мой хороший, курить бы все-таки бросил, может, больше равновесия стало бы. А то уже и шорохи какие-то по ночам, и стоны.
Богдан. Это у тебя что ли бред такой? Мол, сигарета - источник мирового зла. Я думал, вы, психи, чертей каких-нибудь видите, или хотя бы гуманоидов.
Юзик. Никакой не бред, мой хороший, у меня просто папа от рака легких умер. А я, наверное, мог его остановить.
Богдан. Ну, я-то тебе не папа, да?
Юзик. А если про гуманоидов… (умолкает на полуслове, как раз когда умолк и хор).
Александра Федоровна. Друзья мои, как все-таки здорово, что у нас такой радостный повод для собрания! Все мы знаем Настю, знаем, как долго она ждала свою судьбу. И вот пришел простой и открытый парень, Богдан, и жизнь забурлила. Богдан, мы надеемся, что вы не только составите счастье Насте, но и, так сказать, поделитесь своей витальностью со всем домом! (Чокается с Николаем, выпивает).
Богдан. Чем-чем поделюсь?
Анастасия. Витальность - значит жизненная сила.
Богдан. А…Ну, я подумаю, как я это могу сделать.
Глеб. Точно, Богдан, у меня тоже только неприличные мысли.
Александра Федоровна. Глеб, что вы себе позволяете!
Валентина. Давайте же и за детишек наконец выпьем. Я так мечтаю, чтобы здесь забегали маленькие хорошенькие карапузики. Мальчик и девочка, двойняшки, кудрявые такие. (Выпивает, не дожидаясь остальных.)
Григорий Ильич. Ну какие карапузики, Валя, какие карапузики? Песочница в падающей башне - это же страшный сон!
Глеб. Ильич, ты не прав. Это не страшный сон, это страшная сила! Кустурица! Ты вообрази себе только, в красках!
Богдан (встает) . Я вас слушал-слушал, и все-таки тоже решил сказать. Я уже пытался, раньше, но по-моему, никто до конца не дослушал. Но у жениха-то право голоса есть, правильно?
Голоса гостей. Говори, говори, не стесняйся, мы поймем.
Богдан. В общем, вы думаете, наверное, что вот это (показывает жестом наклон) - уже навсегда, пока все не развалится. А я узнал, что таких домов по стране - около сотни. И это уже стало научной проблемой. У нас есть институт градостроительства, они год назад придумали технологию, как починить. И им нужно ее где-то проверить. Наш дом подходит. Нам даже ничего особо делать не надо. Одно только - написать коллективное письмо. Потому что для города сейчас проблем у нас как бы и нет. Все старые бумаги потерялись. Но если все жильцы подпишутся, то есть очень хорошие шансы. Ну, так мне сказали в институте. Понимаете, это даже не жалоба, просто заявление. Давайте не будем упускать эту возможность.
Николай. Горько!
Валентина, Глеб. Горько!
Все гости, кроме Юзика. Горько, горько!
Богдан. Да погодите вы кричать, важное ведь дело.
Все гости. Горько, горько!
Анастасия встает и обнимает Богдана, молодые целуются, оператор снимает.
Валентина. Как хорошо, правда, Глебушка? Настоящая свадьба. Еще только танцев не хватает.
Николай. Танцы будут, не вопрос. (Говорит в телефонную трубку.) Давай, врубай.
Из цокольного этажа раздается громкая музыка. Гости начинают танцевать. Богдан сидит в печали. Николай садится рядом с ним.
Николай. Слушай, сосед, ну что ты уперся - ремонт, ремонт. У нас же здесь культовое место, достопримечательность. А ты хочешь сделать обычный унылый дом в спальном районе. Кому это надо, зачем?
Богдан. Мне. Не люблю, когда в стенах дырки. Ты-то здесь не живешь.
Николай. Это теперь. Я здесь вырос. Был тем самым кудрявым карапузиком в падающей башне. И ничего, как видишь, жив-здоров, относительно бодр.
Богдан. Скажи еще, что хочешь сохранить светлые детские воспоминания.
Николай. А что, не без этого.
Богдан. Да брось, не верю.
Николай. Во всяком случае, это ресурс. Цоколь здесь под дискотеку занят, но есть ведь еще пустые квартиры. Это жить в них не фонтан, а гостиница для любителей - в самый раз была бы. Жалко, времени нет заняться. А ты, я вижу, парень бойкий. Я бы мог инвестировать, доходы - пополам. Если постараешься, то через пару лет и переехать сможешь.
Богдан. Иди ты знаешь куда с такими доходами! Еще посреди стрельбища гостиницу сделай!
Николай. А вот это ты зря. Здесь вероятность ЧП - только чуть больше, чем за рулем. Мне серьезный спец просчитал. И в разы меньше, чем на стрельбище, на парашюте, даже на тарзанке.
Богдан. Дурдом.
Николай. Ты о чем?
Богдан. Да обо всем этом. Мне моя бывшая, когда выставила, сказала: мол, беда моя в том, что никого не слушаю, только себя. Ну вот, я теперь и стараюсь. Только слышу почему-то сплошной бред.
Николай. Почему бред?
Богдан. Потому что нормальные люди не будут строить бизнес-планы или ловить ангельское пение, когда нет элементарной безопасности. А падающую башню никто в здравом уме безопасным местом не назовет. Да вы же все сами Юзику пластилин носите, чего я распинаюсь? Значит, здесь общий дурдом. А я в нем зачем-то поселился, да еще и жену здесь себе нашел.
Николай. Хочешь знать, зачем? Потому что бред - это все равно лучше, чем кошмар. Бред иногда похож на яркий и интересный сон.
Богдан. Да нет у меня никаких кошмаров!
Николай. А у меня есть. И у всех здесь, наверное. Лучшие зрелища для так называемого нормального человека - это бегущая вода, горящее пламя и чужие кошмары. Дзынь? (Пока говорит, наливает водки себе и Богдану, чокается с ним, выпивает, уходит).
К Богдану с Анастасией подходит Александра Федоровна с бокалом вина в руке.
Александра Федоровна. Я, Богдан, краем уха слышала ваш разговор. Мне приятно, что вы хотя бы стараетесь нас понять. Настя знает, у нас через неделю что-то вроде карнавала, традиционный праздник нашего дома. Вот, приходите вдвоем. Поймете, что в этом обществе, и даже в этой обстановке, есть свои радости.
Богдан (поднимает рюмку, чокается с ней). Я уже предвкушаю. Дзынь!
Александра Федоровна уходит.
Богдан (Насте). Что еще за карнавал?
Анастасия. Это они еще с покойным профессором придумали. Он очень любил все английское и все православное. Ну вот и придумали, как праздновать Хэллоуин благочестивым способом. У нас это называется «карнавал мечты». Все кого-то изображают, но не чертей и вурдалаков, а хороших людей.
Богдан. Обалдеть. Наливает себе водки еще раз, в большой бокал, поднимает, начинает пить.
Анастасия. Ты бы поосторожнее, а?
Богдан. О какой осторожности ты …мне….здесь….говоришь (допивает, роняет голову на руки).
Анастасия. Милый, ну пожалуйста, не надо засыпать прямо здесь. Я понимаю, тебе сейчас тяжело, но, пожалуйста, не надо портить картину нашего праздника вот этим глупым пьяным храпом. Ведь так редко у нас во дворе бывает что-то красивое, редко люди собираются и поют, танцуют, говорят по душам, и в разговорах редко звучат настоящие слова от сердца. А сегодня было несколько таких моментов, и это главное. Идем, милый, я отведу тебя домой, и этот день закончится хорошо, и наша свадьба запомнится нам надолго, и будет ярким огоньком надежды в череде пока что унылых будней.
Богдан (встает). Я понял.
Шатаясь, идет к дому, Анастасия с ним.
Затемнение.
Картина одиннадцатая.
Утро. Богдан встает с супружеского ложа, достает из-под кровати гантель, сдирает со стены лист обоев и начинает с размаху бить по стене, пытаясь расширить трещину.
В дверях появляется Анастасия.
Анастасия. И это уже делали, даже на моей памяти. Прямо во дворе, я видела. Один из тех подростков уже погиб, в драке на нож напоролся. Второй - ты его знаешь, Николай. А на дом это никак не подействовало.
Богдан. На этот дом уже ничего не подействует. Но хочется все здесь взорвать.
Анастасия. Успокойся, Богдан. Люди такие, какие есть. Помнишь, Александра Федоровна говорила вчера про жизненную силу. Если ты ей уже с кем-то поделился, то со мной. Я найду работу получше, ты, может, откроешь свое дело, и мы просто переедем.
Богдан. А иначе, значит, никак?
Анастасия. Ну, если ты сможешь уговорить Валю бросить пить, Глеба - курить всякую дрянь, то, наверное, вдохновишь и остальных.
Богдан. Да уж.
Звонок в дверь.
Анастасия. Я забыла тебя предупредить, ребята с телевидения сегодня собирались придти.
Богдан убегает переодеваться, Анастасия возвращается с журналисткой и оператором.
Журналистка. Видите, как бывает. Мы думали, что сюжета здесь не сделаешь, а новый шеф очень захотел. Ему зачем-то надо показать, что СМИ решают реальные проблемы. Дал целую неделю на съемки, так что начинаем сначала.
Богдан (скептически). Пруха, значит, пошла?
Оператор наводит камеру на ободранные обои, но Анастасия закрывает стену собой.
Оператор. Ты что, мы же договаривались.
Анастасия. Поговорить мы договаривались, а не мой бардак всей стране показывать. Сделаем, как было, тогда снимайте.
Журналистка. Опять двадцать пять! Ну как вам помочь, если вы сами себе помочь не хотите.
Анастасия. Мы вам не артисты оригинального жанра, чтобы в любое кино вставлять. У меня дома всегда был порядок! А тут, раз жизни, случилось ЧП - и сразу про него кино.
Журналистка. Нет, зря мы все-таки пришли.
Богдан. Снимите у меня в квартире. Настя, отведи, у меня что-то сил нет (дает ей ключи).
Анастасия. Но как же?
Богдан. Хорошо, я сам отведу.
Анастасия. Ладно, идемте.
Журналисты и Анастасия уходят. Богдан включает радио.
Диктор-мужчина. Как человек приходит к победе и становится чемпионом? Что он чувствует в момент неудач? Как с этим справиться, и все равно победить? Это знает чемпион «Формулы-1” Джонсон Баттон, лучший гонщик планеты. Нельзя зацикливаться на неудачах, нужно неудержимо стремиться вперед.
Богдан крутит ручку настройки программ.
Диктор-женщина. Позитивное мышление помогает вам понять, что вы сами формируете остоятельства, в которых живете. И значит, можете сделать свою жизнь такой, как вы сами хотите.
Богдан выдергивает шнур из розетки. В комнату заходит Юзик.
Юзик. Богдан, у тебя открыто, так я зашел. Ты вчера про гуманоидов спрашивал, смеялся надо мной. А смеяться нечего. Они опять появляются и говорят, что эксперимент скоро закончится. Меня это пугает, и очень сильно.
Богдан. Что ты несешь, Юзик, какой эксперимент, где появляются?
Юзик. В пустой квартире, прямо на нашем этаже. А эксперимент - вся эта жизнь под углом. И ты тоже подопытный. Они обычно мысленно разговаривают, но сегодня ночью их и увидеть можно будет. Ну, так они сказали. Ты не мог бы сходить со мной на встречу? А то я боюсь, что меня похитят.
Богдан. А толку ходить, Юзик? Я когда в милиции работал, у меня товарищ до белой горячки допился. Так что плавали, знаем. Воображаемых тараканов не передавишь.
Юзик. Ты из милиции? Может даже из органов?
Богдан. Уже нет. Мне там не понравилось.
Юзик. И ты ушел, знаешь все их темные делишки, и тебя не преследуют?
Богдан. Да кому я нужен, Юзик, брось молоть чепуху!
Юзик. Ну пожалуйста, ну сходи со мной сегодня ночью. Если ты ничего не увидишь, я тебе поверю, честно.
Богдан. Ладно. Первый и последний раз.
Возвращается Анастасия с журналистами.
Богдан. Ну что, пообщались?
Журналистка. Я все поняла. Здесь нельзя снять репортаж. Здесь можно снять только художественный фильм. Арт-хаус в стиле “Твин Пикса”.
Оператор. Пиши сценарий, я участвую. Я думаю, малобюджетный вариант потянем.
Журналистка. Серьезно?
Оператор. А что? Меня тоже зацепило. И ты в последнее время часто про художественное кино говоришь. Надо же когда-то начинать.
Богдан. Юзик сегодня ночью обещал инопланетян показать. Хотите, приходите, будете первыми, кто снял живых инопланетян. Тоже, наверное, в ваш фильм вставить можно будет.
Юзик. Богдан, мы так не договаривались.
Богдан. Но они же тебе разрешили других людей приводить, правильно? Вот и послужи прогрессу.
Юзик. Ладно, раз ты думаешь, что так лучше.
Богдан. Придете?
Журналистка. Мы подумаем.
Картина двенадцатая.
Ночь, лестничная площадка. Богдан стоит в ожидании, подходят журналисты.
Журналистка. Ну вот, мы здесь, не знаю зачем. Вы же, надеюсь, не рассчитываете действительно встретить инопланетян?
Богдан. Нет, конечно.
Жураналистка. Тогда что мы будем снимать?
Богдан. Ну, интерьер снимите. Нас с Юзиком можете. Я никогда не был артистом, вот и попробую.
Журналистка. Вы издеваетесь?
Богдан. Ну, я же вас на аркане не тянул. Может, вам вдохновения для будущего кино не хватает, откуда я знаю?
Журналистка. Но зачем вам это, объясните!
Богдан. Да я, в общем, ради Юзика стараюсь. Как-то жалко мне его, что ли.
Журналистка. А ему зачем?
Богдан. А я еще в милиции понял: людям иногда помогает, если их беду просто увидят со стороны. А три свидетеля, тем более с камерой - это ведь лучше, чем один, правда?
Журналистка. Понятно. Везет мне на народных целителей.
Оператор. Да ладно, пришли ведь уже.
Богдан звонит в дверь.
Юзик. Кто?
Богдан. Выходи, уфолог, это мы.
Юзик (выходя из двери). Они сегодня что-то молчат. Может, передумали?
Богдан. Ты что, контакт цивилизаций так просто не прерывают.
Все подходят к закрытой двери, Юзик открывает, Богдан зажигает фонарик, все заходят. Дальше голоса доносятся из-за двери.
Богдан. Ну и срач здесь.
Юзик. Вот, вот, смотри.
Богдан. Что? Эта тряпка прилетела с другой планеты? Пахнет кошачьей мочой. Фу. На Марсе кошки вообще не подмываются.
Журналистка вижжит.
Богдан. Девушка, с вашей профессией к мелким грызунам нужно относиться спокойнее.
Оператор. Стойте, я снимаю. Какая пыль, просто заросли! Такое в студии фиг сделаешь.
Юзик. Смотрите, следы.
Богдан. Покажи свои тапочки? Точно. Володя, можешь еще снять след годичной выдержки.
Юзик. Но здесь же все-таки как-то необычно, неужели вы ничего не замечаете?
Оператор. Ага. Я только в детстве в деревне что-то похожее видел. Родители ничейный дом купили, и мы в первый раз зашли. В домах, где кто-то раньше жил, всегда как-то... немного как в кино.
Богдан. Ну что, Юзик, еще где-то гуманоидов искать будем? В шкафу, в унитазе, говори где.
Юзик. Нет. В унитазах гуманоиды не водятся (начинает истерически хохотать).
Герои возвращаются на лестничную площадку. Юзик по-прежнему хохочет.
Юзик. Ой, не могу. Гуманоиды в унитазе. Как глисты. Маленькие, зелененькие. И дохлые! Богдан, мне кажется, они насовсем замолчали.
Богдан. Ну все, теперь спать иди.
Юзик (прекращает смеяться). Богдан, но ты занешь, мне все равно тревожно.
Богдан. Мне тоже. И я думаю, если живешь в падающей башне, то и должно быть тревожно. Только гуманоиды здесь не при чем.
Юзик виновато уходит. На лестничную площадку выходит Анастасия.
Анастасия. Ну ты даешь! И правда, спайдермен - победитель глюков.
Богдан. Да, я такой.
Анастасия. А ты уверен, что Юзику без его фантазий лучше будет?
Богдан. Я об этом как-то не задумывался. Мене попросили инопланетян поискать - я поискал. Ну, не нашел, что ж делать.
Журналистка. Добрый вы человек, Богдан. Спасибо что пригласили (уходит вместе с опертором).
Анастасия (обнимает Богдана). Устал, наверное, мой хороший.
Картина тринадцатая.
Даниловна (у себя дома на кухне, пишет письмо).
Здравствуй, братик!
Давно тебе не писала, потому что все мои новости ты и так знаешь. А сейчас решила, по телефону ведь все не скажешь, да ты не слышишь толком. Давно пора сходить к врачу, пусть слуховой аппарат выпишет.
Вчера у нас произошло неприятное, то есть стало совсем ясно, что оно произошло. Один наш сосед, новый, ты его не знаешь, решил добиться ремонта в нашем доме. И взялся так основательно, что, мне кажется, у него получится. Ты понимаешь, что тогда родительское наследство останется без движения. У меня сердце болит от несправедливости, ведь сколько нервов мы в него вложили, не говоря уж о деньгах.
А на той неделе мне опять звонила Оля, говорила, что в следующем году на исполкоме точно собираются рассматривать вопрос об улучшении жилищных условий при сносе домов. Об улучшении! Но после ремонта нас это уже не будет касаться.
Наверное, зря ты тогда не взял кредит. Но ведь никто не мог такое предвидеть. А теперь, получается, я виновата, что отговорила. Что мне делать, чтобы ты на меня не держал зла? Я могу переписать на тебя свою долю, мне все равно помирать скоро. А Катька пусть сама, я ведь ей ничем не обязана, и вообще у нее мужиков всегда хватает.
Было бы, конечно, хорошо, если бы Мишка и Деник подкараулили этого Богдана и проучили. Он не сильно здоровый, вдвоем бы справились. Живет, кстати, теперь надо мной, краны не выключает. Правда, сейчас переселился к Настене с пятого эатжа. Нет, наверное, кости ломать ему все-таки не надо, Настена же не виновата ни в чем, а ухаживать потом ей.
Мне кажется, он еще косо на меня смотрит, потому что думает, что я какие-то темные дела кручу. Живу одна, а хочу пять человек жильем обеспечить. Не понимает, что у этих пяти человек реально никакого жилья нет. Может, если бы ты, и мальцы, и Машка твоя, и Катька еще, приехали и недельку здесь пожили, так у него бы совесть и проснулась. Совесть у него какая-то есть. А мне бы веселей было.
Ну вот все и сказала. Если что надумаешь, пиши. Или звони, иногда хотя бы. Я-то пока хорошо слышу, а здесь ни одного родного человека. Все считают, что я живу пустыми фантазиями, и надо мной смеются.
Всего хорошего.
Твоя сестра Кристина.
26.11 сокращены некоторые реплики, добавлен рассказ Анастасии о предстоящем "карнавале мечты". Оказывается, это благочестивый способ праздновать Хэллоуин, когда все переодеваются не чертями, а хорошими людьми