Командиры Красной армии - 3
СОДЕРЖАНИЕ
Начало
Предыдущая страница
В общем, подобная картина подтверждается и другими цифрами, например статистикой по бывшим офицерам старой армии, дослужившихся в Красной армии в ходе Великой Отечественной до командармов (сборник «Командармы»{1}). Если по общеобразовательному уровню офицеров сложно делать какие-либо выводы, базируясь на данную статистику{2}, то цифры по уровню военной подготовки и боевому опыту офицеров военного времени, вполне подтверждают выводы Чернавина. Так, из 237 военачальников, занимавших и исполнявших должности командармов общевойсковых и танковых армий офицерами старой армии были 89 человек (37,55%). При этом практически все они были офицерами военного времени (только двое были кадровыми офицерами) и именно эту группу мы и подробно рассмотрим далее. Почти половина офицеров имела звания прапорщиков - 41 человек (в том числе 1 подпрапорщик). Из остальных человек 14 были подпоручиками, 21 - поручиками, 10 штабс-капитанами и лишь один дослужился до звания капитана. Что касается учебных заведений, то, как и писал Чернавин («большая часть его {командного состава} прошла через наименее удовлетворительный тип школы военного времени - через школу прапорщиков») - 57 офицеров военного времени закончили школы прапорщиков, 22 - ускоренные курсы военных училищ, а 8 офицеров получили свои звания, не имея какого-либо военного образования. Впрочем отчасти это компенсировалось наличием практического боевого опыта - достаточно большая часть офицеров перед попаданием в военно-учебные заведения успела послужить на рядовых и унтер-офицерских должностях - из тех, по кому в сборнике есть подобная информация, 61 человек был призван в армию с довоенных времен и до конца 1915 года, и лишь 20 были призваны в 1916 году. 21 офицер успел прослужить в армии до поступления в школу прапорщиков или военное училище 2 года и более, 35 - в следующем году после призыва в армию и лишь 20 - в том же году, что и были призваны в армию. Впрочем, отсутствие опыта командования в условиях реальной войны и наличие лишь окопного опыта, о чем писал Чернавин, подтверждается следующими цифрами - 21 офицер закончил школы прапорщиков и военные училища в 1917 году, 36 в 1916 году и лишь 20 в 1915 году. Впрочем, тут необходимо учитывать следующие моменты - во-первых, какая-то часть офицеров выпуска 1916 года закончила учебные заведения до начала лета 1916 года, и вполне успела поучаствовать в активной фазе боевых действий, в частности, в том же Брусиловском прорыве, и во-вторых, многие из них до получения офицерских званий служили унтер-офицерами, причем часто на офицерских должностях - командиров взводов и полурот. Всего же на конец войны 29 из указанных выше офицеров занимали должности командиров взводов, полурот, начальников разведывательных и пулеметных команд, 26 офицеров были командирами рот, 9 командовали батальонами, а 2 занимали должности командиров полка{3}.
Очевидно, что наиболее ценной для РККА частью были офицеры, окончившие военные школы в 1915 году и ранее, и начавшие свою службу с первых дней и месяцев Первой мировой, как правило дослужившиеся до звания поручиков и штабс-капитанов. Так из 10 штабс-капитанов шестеро попали на военную службу до 1915 года, и пятеро - в 1915 году, при этом лишь четверо штабс-капитанов окончили военные учебные заведения в 1916 году, а остальные - ранее, и соответственно успели получить и более ценный (и длительный) боевой опыт. Из 21 поручика половина (11 против 10) закончили военные училища - заметно более качественные учебные заведения, чем школы прапорщиков, 17 из них попали в армию до 1916 года, а половина закончила ВУЗы в 1915 году (остальные в 1916-м). Таким образом, очевидно, что из офицеров военного времени настоящими офицерами могла считаться примерно одна четвертая от их общего числа - пусть и с недостаточным военным образованием, но с полноценным боевым опытом и опытом командования, отчасти компенсировавшим недостаток военных званий. Прочие же офицеры, в особенности попавшие в армию в 1916 году, и закончившие школы прапорщиков и военные училища осенью 1916 г. и в 1917 г., по сути обладая слабым военным образованием, при этом имели опыт службы на офицерских должностях в уже разваливающейся и практически не воюющей армии.
Что касается службы в Красной армии, то 8 офицеров начали службу в ней с 1917 года (часто в Красной гвардии и в партизанских отрядах), а 15 офицеров попали в Красную армию в 1919 году и позже, то есть по всей вероятности были мобилизованы, из них двое - Баграмян и Говоров - успели послужить в белых и национальных армиях. Остальные начали службу с 1918 года - года начала гражданской войны и создания регулярной вооруженной силы. Как ценные кадры с дефицитным военным образованием, практически все они начали свою службу с командных должностей, при этом если большинство начинали свою службу в Красной армии с должностей среднего комсостава, максимум - командиров батальонов - то к концу гражданской войны пропорции были обратными - те же три четверти занимали должности старшего и высшего комсостава (от комполка и выше), а также штабные должности. Что видно из приведенной ниже таблицы:
На начало гражданской войны
На конец гражданской войны
1) Комвзводов - 17, 1 начальник конной разведки полка, 1 начальник пулеметной команды полка, итого 19 человек
1) Начальников команд - 2
2) Комроты 22, комэск 2, 2 помкомроты, 5 командиров отдельных и красногвардейских отрядов, 4 командира партизанского отряда, 1 командир дивизионного продтранспорта - итого 36
2) Командиров рот - 10
3) 14 комбатов и 1 командир дивизиона, итого 15
3) Командиры батальонов - 10
4) 4 комполка, 1 помкомполка, итого 5
4) Помкомполка - 2, комполка - 21, итого 23
5) 1 командир группы войск
5) 16 комбригов (в т.ч. 1 помкомбриг) и 8 комдивов, итого 24
6) Штабные должности - 3 адъютанта полка, 1 начальник топографического отдела, 1 наштабриг, 1 помнаштабриг, 1 помнаштадив - итого 7
6) Штабных 16, в том числе
1 начальник штаба полка и 1 адъютант полка,
3 наштабрига и 2 помнаштабрига,
3 наштадива и 1 помнаштадив,
1 начальник разведки дивизии,
2 начальника оперативного отделения штаба армии, 1 начальник артиллерии армии, 1 начальник полевого штаба армии
7) 2 комиссара штаба армии (1 продармии)
7) 1 комиссар полка
8) иное - 1 военрук, 1 инструктор
Итого:
строевые командиры
средний комсостав - командиры взводов, рот, отрядов - 55 человек
старший комсостав - 20 командиров (в том числе 15 батальонного и 5 полкового уровня)
высший комсостав - 1 человек
штабные работники - 7 человек, при этом 4 полкового уровня
другие - 2 комиссара и 2 прочих
Итого:
строевые командиры
средний комсостав - 12 человек
старший комсостав - 33 командира (в том числе 10 батальонного и 23 полкового уровня)
высший комсостав - 24 командира
штабные работники - 16 человек (причем только 2 полкового уровня, остальные выше)
другие - 1 комиссар и по одному нет данных
В целом похожая картина складывается и по бывшим офицерам среди командиров стрелковых корпусов Великой Отечественной - среди 446 высших офицеров, представленных в первом томе справочника «Комкоры»{4}, содержащего биографии командиров стрелковых и горнострелковых корпусов, присутствует 76 бывших офицеров. В отличие от командармов, здесь заметно выше удельный вес бывших кадровых офицеров - 9 человек или 12% от общего числа бывших офицеров старой армии{5}. Из 67 офицеров военного времени чуть больше половины были прапорщиками - 35 человек, лишь 9 имели звания штабс-капитанов, а 13 - поручиков{6}. На конец войны 4 из них занимали должности командиров батальонов, 22 - командиров и помощников командиров рот, эскадронов и батарей, 12 были командирами взводов и начальниками команд (пулеметных и разведывательных). Более чем две трети (43) закончили школы прапорщиков, и лишь 18 офицеров прошли ускоренные курсы военных училищ, точно также лишь четверть из них стали офицерами до конца 1915 года (16, из них лишь один в 1914-м), больше чем две трети стали офицерами лишь во второй половине войны (29 в 1916 году, а 16 - в 1917 году, по пяти офицерам данные отсутствуют). С другой стороны по времени поступления на военную службу пропорция обратная - две трети попали в армию в 1914-15 гг. (17 и 29 человек соответственно), 13 человек - в 1916 году и 4 - в 1917-м. Точно также, если на начало гражданской войны они занимали в основном должности среднего комсостава либо инструкторов и сотрудников военкоматов{7}, то к концу в войны большая часть уже занимала должности высшего и старшего комсостава, а также штабных работников, как правило, уровня от бригады и выше{8}.
Интересно, что среди 69 военачальников, которым в тридцатые годы было присвоено звание комкора{9}, две трети (45 или 65,2% от общего числа) были бывшими офицерами - в том числе 32 - офицерами военного времени. При этом удельный вес штабс- капитанов (8, в том числе 1 капитан) и поручиков (8) в данной категории был несколько выше, чем по бывшим офицерам из справочника «Командармы», что вполне объяснимо. Звания комкоров получили военачальники, сумевшие высоко подняться уже к концу гражданской войны. Естественно, что высоко подняться в ходе войны смогли командиры с большими организаторскими способностями, и как правило, такие люди достаточно высоко успели подняться уже во время Первой мировой войны, делая максимально возможную для офицера военного времени карьеру - получая звания поручиков и штабс-капитанов и командуя ротами и батальонами. Вообще же концентрация бывших офицеров заметно снижается со снижением уровня занимаемых должностей - если среди комкоров 30-х их доля составляла две трети, причем был высок и уровень кадровых офицеров, то среди (по сути) пришедших им на смену будущих командармов Великой отечественной - уже около трети, а среди будущих командиров стрелковых корпусов - порядка 15%, среди прочего здесь чувствуется и зависимость от возраста.
Подытоживая вопрос о бывших офицерах военного времени, доставшихся Красной армии, можно отметить следующие моменты:
А) слабое военное образование, недостаток которого по окончании войны руководство РККА стремилось компенсировать, пропуская данную категорию офицеров через различные курсы усовершенствования, на которых преподавали квалифицированные преподаватели из числа кадровых офицеров и генералов старой армии - как при Военной Академии, так и для среднего и старшего комсостава, в первую очередь курсы «Выстрел» и различные так называемые высшие военные школы. Стоит отметить, что после окончания гражданской войны в ходе последовавшего серьезного сокращения Красной армии многие командиры, высоко взлетевшие в ходе боевых действий, но не обладавшие достаточной военной подготовкой, опустились на 1-2 ступеньку ниже по служебной лестнице, и стали приобретать опыт заново и постепенно. Часто после дополнительного обучения на различных курсах, в повторных и нормальных военных школах они начинали свою службу почти с самого низа, с должностей командиров рот и батальонов. Впрочем, действительно сильные снижения в большей степени коснулись бывших унтер-офицеров и не служивших.
Б) Недостаток командного опыта к началу гражданской войны у значительной части представителей данной категории. Впрочем, здесь следует отметить, во-первых, то, что, как упоминалось выше, многие из этих офицеров получили опыт командования на офицерских должностях, еще, будучи унтер-офицерами, и, во-вторых, к концу гражданской войны практически все они получили пусть и специфический, но все же достаточно ценный боевой опыт. В первую очередь он был ценен тем, чего как раз очень недоставало офицерскому составу царской армии - превалированием волевых качеств, необходимостью завоевывать и удерживать лидерство, авторитет среди подчиненных, умению действовать в сложных и нестандартных ситуациях.
В) Молодость этой категории - как следствие активность, энергичность, нестандартность мышления, в отдельных случаях наличие уровня образования выше среднего по стране.
В целом, что касается наличия первых двух групп командного состава Красной армии, представленных бывшими офицерами, можно сделать следующие выводы. Во-первых, качество командного состава, не очень высокое и до войны, в ходе ее существенно понизилось: например Свечин, достаточно высоко оценивая оставшихся в его полку кадровых офицеров, тем не менее писал, что «лучшие из них [кадровых офицеров] были перебиты в первый год войны»{10}. Основную массу комсостава в 1917 году составляли офицеры военного времени, причем и здесь большинство не обладало ни военным образованием, ни сколько-нибудь нормальным опытом. В целом относительно низкий уровень подготовки русских офицеров подтвердила сама война - Джеймс Корум в своей книге «Корни блицкрига» приводит сравнительные оценки эффективности армий Первой мировой войны, сделанные на основе нескольких факторов известным западным военным историком полковником Тревором Дюпуи. Согласно ним, германская армия в ходе Первой мировой войны оказалась в 1,49 раз эффективней, чем британская, в 1,53 раза эффективнее чем французская и в 5,4 раза эффективнее, чем русская армия{11}. Безусловно, в данном случае велик удельный вес других факторов (как-то например слабая экономическая и технологическая готовность России к войне и как следствие существенные проблемы с обеспечением русской армии в необходимых количествах вооружением, военным имуществом и боеприпасами), но, тем не менее, определенную роль сыграло и невысокое качество офицерского корпуса. Это отмечали и противники русской армии, причем такие квалифицированные и авторитетные эксперты, как, например фон Зект, отмечавший в 1916 году, что «масса русских солдат воевала лучше, чем он ожидал, но величайшей проблемой русской армии была слабость ее командного состава»{12}. При этом следует еще раз отметить, что недостатки русского офицерства зачастую лежали не в области недостатка знаний, а в психологической сфере - проблемой был недостаток упорства, воли к победе, инициативы, умения руководить и вести за собой солдат{13}. Тем не менее, несмотря на все недостатки - офицеры, в особенности кадровые, представляли в то время и в той стране очень большую ценность.
Во-вторых, хотя общее количество офицеров в Красной армии было достаточно велико - порядка 40-60 тыс. человек, удельный вес кадровых военных был невысок - 5-8 тыс. Что касается последних, то учитывая, что наибольшую ценность среди них представляли офицеры с высшим академическим образованием и технические специалисты и необходимо отметить, что именно с этими группами офицеров Красной армии повезло в большей степени: в силу того, что значительное количество различных специальных частей, учреждений, учебных заведений, центрального аппарата находились в Москве и Петрограде, оказавшихся под властью большевиков, последние, как отмечал С.В.Волков, почти не испытывали проблем с комплектованием высших штабов и специальных родов войск{14}. Строевых пехотных офицеров, прошедших полный курс военного училища, к концу войны практически не осталось - они либо выбыли из строя в первый год войны, либо ушли на повышение или в штабы. Соответственно, строевые должности, особенно ниже дивизионного уровня, как правило занимали офицеры военного времени (эта ситуация сохранилась и в 20-е годы, о чем чуть позже), подготовка и опыт которых также существенно различались между собой.
Важной проблемой был вопрос лояльности бывших офицеров новой власти. Многие особенно кадровые, офицеры, ее не восприняли и оказались в Красной армии либо после мобилизации либо пошли на службу с целью помочь новой власти в борьбе с внешним врагом (в 1918-м году - Германия, в 1920-м - Польша), и зачастую всячески уклонялись от службы в строевых частях на внутренних фронтах. Следствием этого был переизбыток бывших офицеров на различных тыловых и административных должностях{15}, нередко высококвалифицированные штаб-офицеры занимали должности делопроизводителей, конторщиков, телефонистов{16}. Проблеме мобилизации и рационального использования бывших офицеров А.Г. Кавтарадзе посвятил целую главу своей книги. Многочисленные примеры переходов бывших офицеров из Красной армии в армии Белые, привел в своей книге С.Волков{17}. Хотя к оценкам последнего в данной сфере необходимо подходить с некоторой осторожностью в связи с его явной предвзятостью по отношению к власти большевиков и довольно сильной идеализацией белого офицерства, тем не менее его примеры достаточно показательны. Характерны и цифры по бывшим генштабистам, приводимые Кавтарадзе - из 639 офицеров и генералов Генштаба, побывавших в рядах Красной армии, верой и правдой ей служили 475 человек{18}, многие из прочих дезертировали, перешли к белым либо просто исчезли и покинули страну. Тем не менее, нельзя считать, что все офицеры служили в Красной армии исключительно из-под палки и только на тыловых должностях. Тот же Деникин, цитируемый Волковым, пишет, что 10% из числа офицеров, служивших у красных и попавших в плен к белым, в первых же боях переходили назад к большевикам, а 20% всячески уклонялись от участия в боевых действиях. Кроме немногочисленных идейных офицеров (большей частью из офицеров военного времени, среди которых было достаточно много представителей левой интеллигенции), большое число командиров старой русской армии, оставаясь по большому счету аполитичными, пошло на службу к большевикам, руководствуясь идеей защиты Родины (против немцев в 1918 году и в особенности поляков в 1920-м) либо видя в них, особенно после разочарований в политике либерально-демократических сил, пришедшей к власти после февральской революции, а также в бывших союзниках, единственную силу, которая, несмотря на все недостатки, смогла а) восстановить в том или ином виде власть и государственность на территории бывшей империи и б) воссоздать регулярные вооруженные силы. Именно эти офицеры составили костяк высшего командного состава Красной армии и занимали практически все штабные должности от дивизии и выше. При этом многие, в том числе генералы старой армии, служили не за страх, а за совесть, а некоторые заплатили жизнью за свои убеждения или верность новой власти в ходе гражданской войны, попав в плен к белыми: например участник русско-японской войны генерал-майор Николаев А.П. (в октябре 1917 перешел на сторону большевиков, с ноября 1918 командир бригады 19-й стр. дивизии, действовавшей против белых в районе Гдова и Ямбурга, где и был взят в плен 12.05.1919. Повешен в Ямбурге, в 1920 году посмертно награжден орденом Кр. Знамени), генерал-майор Соболев А.В. (летом 1918 оказывал помощь в формировании частей Красной Армии, с марта 1919 на Вост. Фронте, награжден орденом Красного Знамени, с ноября 1919 начдив 13-й стр. дивизии, действовавшей на Южном фронте, 21.02.1920 в ст. Аксайская вместе с частью штаба был захвачен прорвавшимися частями 3-го Донского корпуса ген. Гусельщикова и расстрелян), генерал-майор Станкевич А.В. (с 1918 добровольно вступил в РККА, командовал 42-й стр. дивизией, был пом. команд. 13-й армией, с начала 10.1919 врид нач. 55-й стр. дивизии, во время боев под Орлом 13.10.1919 в с. Золотарево восточнее Орла был захвачен в плен кавалерией белых и повешен, в 1920 году посмертно награжден орденом Красного Знамени, в ноябре 1919 года по постановлению РВСР перезахоронен на Красной площади), георгиевский кавалер и генерал-лейтенант Генштаба Таубе А.А. (после революции был одним из первых военачальников, перешедших на сторону Советской власти, с 1918 добровольно в РККА, с апреля 1918 начальник Главноо штаба Сибвоенкомата с июня 1918 начальник Главного штаба командования РККА в Сибири, руководил борьбой с частями чехословацкого корпуса и отрядами атамана Семенова в Забайкалье, после падения Советской власти в Сибири пытался пробраться в Москву, но в 02.09.1918 был арестован белыми в Бодайбо и приговорен к смерти, умер в Екатеринбурге в камере смертников от тифа), генерал-лейтенант Востросаблин А.П., (награжден орденом Красного Знамени, убит белогвардейцами в 1920 году). Среди небезызвестных 26 бакинских комиссаров был расстрелян и полковник старой армии Г.К. Петров, защищавший Азербайджан от вторжения турецких войск.
Тот же Кавтарадзе приводит следующую статистику - среди 20 человек, командовавших фронтами в ходе гражданской войны - 17 были офицерами, все - кадровые. Должности начальников штабов фронтов занимали 22 бывших генштабиста и 3 бывших полковника. Из 100 командармов офицерами являлись 82 человека, из них 62 кадровых. Причем перешли на сторону белых всего лишь 3 кадровых офицера и 2 офицера военного времени. Из 93 начальников штабов армий кадровыми офицерами были 77 человек (из них 49 бывших офицеров Генштаба), 8 человек были офицерами военного времени. Изменили советской власти 7 человек - 5 бывших генштабистов и 2 кадровых офицера (как видим, среди занимавших высшие командные должности перебежчики присутствовали, но в небольших - менее 10% - количествах). Должности начальников дивизий занимали 485 человек, у 118 из которых не удалось установить службу до октября. Из прочих 367 - 327 были военспецами, в том числе 209 кадровых (в том числе 35 генштабистов). Из 173 начальников штабов дивизий, у которых удалось установить службу до октября 1917 года - половина (87) были кадровыми военными и половина (86) - офицерами военного времени{19}.
ПРОДОЛЖЕНИЕ
СОДЕРЖАНИЕ
{1} «Великая Отечественная. КОМАНДАРМЫ. Военный биографический словарь», изд. Кучково Поле, Москва, 2005
{2} Впрочем, если смотреть места рождения, то видно, что подавляющее большинство офицеров военного времени - уроженцы различных сел и деревень, а значит вряд ли обладали полноценным средним и тем более высшим образованием.
{3} будущие генерал-лейтенанты Качалов В.Я., капитан старой армии, и Клыков Н.К., штабс-капитан. Первый - судя по биографии, легендарная, личность, с интересной, но трагической судьбой - воевавший в Первую мировую войну с 1914 года, он в том же году окончил школу прапорщиков и провоевав на строевых должностях до конца войны, дослужился до звания капитана, что было большой редкостью для офицеров военного времени, чей рост обычно ограничивался званием максимум званием штабс-капитана. Вступив в Красную армию в 1918 году, к концу войны он занимал должность начальника полевого штаба 2-й оной армии, а после войны, командуя кавалерийской бригадой боролся с басмачеством в Бухаре. К началу войны он занимал должность командующего 28-й армией и погиб в ходе прорыва из окружения, но приказом ВГК был обвинен в сдаче в плен и объявлен изменником Родины, и лишь через несколько лет после войны было установлено, что он погиб, а упомянутый приказ был отменен. Данный эпизод даже был описан в знаменитом романе Симонова «Живые и мертвые». Клыков Н.К. также начал свою службу в 1914 году рядовым, закончил в 1915 год школу прапорщиков и служил командиром взвода, роты и полка. Впрочем, вполне возможно, что данные офицеры, особенно Клыков, вступили в командование полком после Февральской революции, будучи выборными командирами.
{4} «Великая Отечественная. КОМКОРЫ. Военный биографический словарь», том 1-й. изд. Кучково Поле, Москва-Жуковский, 2006. Второй том данного справочника содержит биографии командиров воздушно-десантных, кавалерийских, танковых, механизированных, авиационных корпусов и корпусов ПВО.
{5}1 полковник, 5 капитанов, 1 штабс-капитан, 1 поручик, 1 подпоручик, двое последних имели низкие звания, потому что один из них попал в плен в самом начале войны, а другой практически всю войну провел в тылу, в запасном полку, и попал на фронт лишь в самом конце боевых действий. Из 9 кадровых офицеров 4 окончили военные училища в 1914 году, остальные до войны. На конец войны 1 офицер занимал должность выборного начальника дивизии, 4 были командирами батальонов, 1 командиров роты и 1 - батареи, 1 был младшим офицером роты, а 1 старшим адъютантом штаба корпуса. В Красную армию почти все вступили в 1918 году (1 в 1917-м, а 1 в 1919-м), и сразу заняли командные должности - 1 командир полка, 1 помощник командира полка, 1 командир артиллерийского дивизиона, 2 командира рот, 3 штабных офицера и помощник начальника снабжения военного комиссариата. На конец войны все они существенно выросли в должностях - 1 комкор, 2 начдива, 1 комбриг, 3 комполка, 1 начальник штаба дивизии и 1 - главный руководитель тактики в Полтавской пехотной школе.
{6} Один из бывших штабс-капитанов (Лукас Иван Маркович) после революции служил в эстонской армии, а в РККА попал лишь в 1940-м году, соответственно в последующих расчетах не участвует. Из 8 оставшихся шестеро служили в армии с 1914 года, а двое с 1915, военные училища (4 офицера) и школы прапорщиков (4 офицера) почти все закончили в 1915 году (1 в 1914-м, а по одному нет данных), двое занимали на конец войны должности командиров батальонов, двое - командиров рот, один - помощника командира рот, один - начальника хозяйственной части полка и по двум не было данных. По поручикам картина была несколько хуже - один служил в армии с довоенных времен, четверо с 1914 года и восемь - с 1915-го, четверо закончили военные училища, один - офицерскую стрелковую школу в Ораниенбауме и восемь - школы прапорщиков, шестеро в 1915 году, а семеро в 1916-м, один на конец войны занимал должность командира батальона, один - адъютанта отдельного батальона, пятеро - командиров рот, один - помощника командира батареи и двое были начальниками пулеметных команд. Тем не менее де факто именно эти офицеры, особенно щтабс-капитаны, были наиболее ценной частью комсостава старой армии, доставшейся в наследство Красной армии - в первую очередь в силу своего опыта.
{7} 3 комполка, 6 комбатов, 23 комрот, 10 комвзводов, 4 штабных (2 адъютанта полка, 1 начальник связи батальона и лишь один начальник штаба дивизии), 10 инструкторов, 6 сотрудников военкоматов, 4 - иное (2 красноармейца, 1 помощник начальника хозяйственной команды, 1 начальник военного продпункта)
{8} 1 начальник дивизии, 5 комбригов, 12 командиров полков и 2 помощника командира полка, 14 командиров батальонов, 15 командиров рот, 1 комиссар, 11 штабных работников (2 начальника штаба дивизии, один старший помощник начальника штаба дивизии, один начальник оперативной части штаба дивизии, 2 начальника штаба бригады и 4 помощника начальника штаба бригады, один помощника начальника штаба полка), пятеро занимали иные должности (1 комвзвода, 1 начальник команды пеших разведчиков, 2 начальника полковых и 1 дивизионной школы).
{9} Практически все лица, представленные в списке, за исключением четырех человек - Апанасенко И.Р., Городовикова О.И., Кулика Г.И., Тимошенко С.К. - был репрессированы в конце 30-х гг. Всего в нем было 13 кадровых офицеров (из них 8 учились в Николаевской академии Генерального Штаба), 32 офицера военного времени, 7 унтер-офицеров, 5 рядовых старой армии, а по 12 военачальникам данные об их службе в старой армии отсутствовали.
{10} Свечин, «Искусство вождения полка», Кучково поле, М., 2005, стр. 98
{11} James S. Corum, The roots of blitzkrieg, 1992, стр. 24
{12} James S. Corum, The roots of blitzkrieg, 1992, глава 2 про изучение опыта войны.
Похожее мнение о качестве управления русской армии немецкие военные высказывали и до войны - см. статью В.В.Изонова, «Подготовка русской армии накануне Первой мировой войны»: «Характеризуя армии будущих своих противников, германский генеральный штаб подметил невысокое качество подготовки наших войсковых объединений. «Поэтому при столкновении с русскими, - констатировалось в 1913 году в ежегодной докладной записке, - германское командование может осмелиться на маневры, которые оно не позволило бы себе против другого равного противника»».
{13} Справедливости ради необходимо отметить, что данные недостатки заметно в меньшей мере были присущи офицерам военного времени, выросшим из унтер-офицеров и рядовых, то есть выдвинутых самой войной за боевые заслуги и проявивших свои командные навыки в боевых условиях.
{14} «Артиллерия представляла такой род войск, на командные посты в котором менее всего могли быть назначены лица, не обладающие специальной подготовкой. Но, хотя по своему составу артиллерия почти не отличалась от кавалерии, большевикам удалось мобилизовать довольно много артиллерийских офицеров. Объясняется это главным образом тем обстоятельством, что в состав артиллерии входили множество частей и учреждений вспомогательного характера, располагавшихся в столицах и крупных городах, где их личный состав и был застигнут большевистской мобилизацией (как уже упоминалось, в Москве артиллеристы и инженеры составляли 2/3 всех офицеров). Поэтому острого дефицита в артиллерийских кадрах красные никогда не испытывали, почти все даже полевые командные должности занимались бывшими офицерами… Сказанное выше об артиллерии в не меньшей степени относится и к инженерным войскам, войскам связи и прочим техническим частям, специалистам топографической, геодезической и иных служб, еще теснее привязанных к Москве и Петрограду. Только в собственно инженерных войсках, не считая офицеров, приданных общевойсковым частям, служило 80 военных инженеров и 360 бывших саперных офицеров и техников. В целом подобных специалистов у большевиков было едва ли меньше, чем в белых армиях. В красной авиации также подавляющее большинство составляли бывшие офицеры. К началу 1919 г. во фронтовых частях воздушных сил они составляли: среди летчиков - 80%, среди командиров отрядов - 60, среди начальников авиации фронтов и армий - 62%. В целом среди старших специалистов (генералов и штаб-офицеров) родов войск (кроме пехоты и Генштаба) абсолютно преобладали инженеры и артиллеристы». С. Волков, Трагедия русского офицерства
{15} «В центральных органах военного управления - Высшем военном совете, Всероссийском Главном штабе, Высшей военной инспекции, Центральном управлении снабжения и т.д. подавляющее большинство административных должностей занимали - младших, средних и особенно высших - занимали военные специалисты. Бывшие генералы и офицеры занимали должности военных руководителей, а также подавляющее большинство других старших должностей и в местных органах военного управления (в семи окружных, 39 губернских, 395 уездных и 569 волостных комиссариатах по военным делам) Военные специалисты составляли свыше 90% преподавательского и строевого состава военных академий, высших школ, ускоренных и краткосрочных командных курсов и тд.», Кавтарадзе, стр. 198.
Справедливости ради необходимо отметить, что те же военспецы во-первых в силу их квалификации часто были единственным возможным вариантом замещения преподавательских и административных должностей, а во-вторых - опять же в силу территориального размещения различных учреждений и ведомств военного министерства в Москве и Петрограде были сконцентрированы не столько строевые (практически отсутствовавшие) и даже отчасти не столько штабные офицеры, а именно генералы и офицеры, в течение долгого времени занимавшие административные должности.
{16} Кавтарадзе, стр. 148
{17} «Об убеждениях и настроениях служивших в Красной Армии офицеров и степени их «добровольности» лучше всего свидетельствует поведение тех из них, кто, попав в плен (о перешедших добровольно и речи нет) служил дальше (практически всегда рядовыми) в белой армии. По свидетельству А.И.Деникина (в данном случае особенно авторитетному, ибо он крайне скептически относился к служившим у большевиков), до 70% потом (у белых) сражались хорошо, 10% в первых же боях переходили к большевикам и 20% всячески уклонялись от боев . Следовательно, лишь 10% служили большевикам вполне добровольно и сознательно. Перешедший к Колчаку командир красной бригады полковник Котомин также писал в своем отчете о Красной Армии, что большинство офицеров настроено против большевиков, но есть и пошедшие служить добровольно…. Часто переход имел массовый характер. Так, летом 1918 г. в Челябинске из 120 служивших у красных офицеров к белым перешло 112, в июле перешел командующий 2-й армией полковник Ф.Е.Махин, весь состав управления Приволжского военного округа во главе с его руководителем ген. В.В.Нотбеком присоединился к белым в Самаре, практически целиком перешла во главе со своим начальником ген. Андогским отправленная в Екатеринбург Академия Генерального штаба. В декабре 1918 г. под Пермью со своей дивизией перешел капитан Русин. В марте 1919 г. у с. Богородского перешло 17 офицеров Петроградского полка, в июле 1919 г. под Челябинском - командир бригады полковник Котомин с 11 офицерами, летом 1919 г. под Гатчиной капитан Зайцев со своим полком Внутренней Петроградской охраны. Из 70 офицеров ген. штаба, служивших на Украине и значившихся в «Дополнительном списке Генерального штаба» к 1.09.1919 г. лишь 5 остались в Красной армии». С.Волков, Трагедия…
{18} Кавтарадзе, стр. 196
{19} Кавтарадзе, стр. 208-209
ПРОДОЛЖЕНИЕ
СОДЕРЖАНИЕ
Начало
Предыдущая страница
В общем, подобная картина подтверждается и другими цифрами, например статистикой по бывшим офицерам старой армии, дослужившихся в Красной армии в ходе Великой Отечественной до командармов (сборник «Командармы»{1}). Если по общеобразовательному уровню офицеров сложно делать какие-либо выводы, базируясь на данную статистику{2}, то цифры по уровню военной подготовки и боевому опыту офицеров военного времени, вполне подтверждают выводы Чернавина. Так, из 237 военачальников, занимавших и исполнявших должности командармов общевойсковых и танковых армий офицерами старой армии были 89 человек (37,55%). При этом практически все они были офицерами военного времени (только двое были кадровыми офицерами) и именно эту группу мы и подробно рассмотрим далее. Почти половина офицеров имела звания прапорщиков - 41 человек (в том числе 1 подпрапорщик). Из остальных человек 14 были подпоручиками, 21 - поручиками, 10 штабс-капитанами и лишь один дослужился до звания капитана. Что касается учебных заведений, то, как и писал Чернавин («большая часть его {командного состава} прошла через наименее удовлетворительный тип школы военного времени - через школу прапорщиков») - 57 офицеров военного времени закончили школы прапорщиков, 22 - ускоренные курсы военных училищ, а 8 офицеров получили свои звания, не имея какого-либо военного образования. Впрочем отчасти это компенсировалось наличием практического боевого опыта - достаточно большая часть офицеров перед попаданием в военно-учебные заведения успела послужить на рядовых и унтер-офицерских должностях - из тех, по кому в сборнике есть подобная информация, 61 человек был призван в армию с довоенных времен и до конца 1915 года, и лишь 20 были призваны в 1916 году. 21 офицер успел прослужить в армии до поступления в школу прапорщиков или военное училище 2 года и более, 35 - в следующем году после призыва в армию и лишь 20 - в том же году, что и были призваны в армию. Впрочем, отсутствие опыта командования в условиях реальной войны и наличие лишь окопного опыта, о чем писал Чернавин, подтверждается следующими цифрами - 21 офицер закончил школы прапорщиков и военные училища в 1917 году, 36 в 1916 году и лишь 20 в 1915 году. Впрочем, тут необходимо учитывать следующие моменты - во-первых, какая-то часть офицеров выпуска 1916 года закончила учебные заведения до начала лета 1916 года, и вполне успела поучаствовать в активной фазе боевых действий, в частности, в том же Брусиловском прорыве, и во-вторых, многие из них до получения офицерских званий служили унтер-офицерами, причем часто на офицерских должностях - командиров взводов и полурот. Всего же на конец войны 29 из указанных выше офицеров занимали должности командиров взводов, полурот, начальников разведывательных и пулеметных команд, 26 офицеров были командирами рот, 9 командовали батальонами, а 2 занимали должности командиров полка{3}.
Очевидно, что наиболее ценной для РККА частью были офицеры, окончившие военные школы в 1915 году и ранее, и начавшие свою службу с первых дней и месяцев Первой мировой, как правило дослужившиеся до звания поручиков и штабс-капитанов. Так из 10 штабс-капитанов шестеро попали на военную службу до 1915 года, и пятеро - в 1915 году, при этом лишь четверо штабс-капитанов окончили военные учебные заведения в 1916 году, а остальные - ранее, и соответственно успели получить и более ценный (и длительный) боевой опыт. Из 21 поручика половина (11 против 10) закончили военные училища - заметно более качественные учебные заведения, чем школы прапорщиков, 17 из них попали в армию до 1916 года, а половина закончила ВУЗы в 1915 году (остальные в 1916-м). Таким образом, очевидно, что из офицеров военного времени настоящими офицерами могла считаться примерно одна четвертая от их общего числа - пусть и с недостаточным военным образованием, но с полноценным боевым опытом и опытом командования, отчасти компенсировавшим недостаток военных званий. Прочие же офицеры, в особенности попавшие в армию в 1916 году, и закончившие школы прапорщиков и военные училища осенью 1916 г. и в 1917 г., по сути обладая слабым военным образованием, при этом имели опыт службы на офицерских должностях в уже разваливающейся и практически не воюющей армии.
Что касается службы в Красной армии, то 8 офицеров начали службу в ней с 1917 года (часто в Красной гвардии и в партизанских отрядах), а 15 офицеров попали в Красную армию в 1919 году и позже, то есть по всей вероятности были мобилизованы, из них двое - Баграмян и Говоров - успели послужить в белых и национальных армиях. Остальные начали службу с 1918 года - года начала гражданской войны и создания регулярной вооруженной силы. Как ценные кадры с дефицитным военным образованием, практически все они начали свою службу с командных должностей, при этом если большинство начинали свою службу в Красной армии с должностей среднего комсостава, максимум - командиров батальонов - то к концу гражданской войны пропорции были обратными - те же три четверти занимали должности старшего и высшего комсостава (от комполка и выше), а также штабные должности. Что видно из приведенной ниже таблицы:
На начало гражданской войны
На конец гражданской войны
1) Комвзводов - 17, 1 начальник конной разведки полка, 1 начальник пулеметной команды полка, итого 19 человек
1) Начальников команд - 2
2) Комроты 22, комэск 2, 2 помкомроты, 5 командиров отдельных и красногвардейских отрядов, 4 командира партизанского отряда, 1 командир дивизионного продтранспорта - итого 36
2) Командиров рот - 10
3) 14 комбатов и 1 командир дивизиона, итого 15
3) Командиры батальонов - 10
4) 4 комполка, 1 помкомполка, итого 5
4) Помкомполка - 2, комполка - 21, итого 23
5) 1 командир группы войск
5) 16 комбригов (в т.ч. 1 помкомбриг) и 8 комдивов, итого 24
6) Штабные должности - 3 адъютанта полка, 1 начальник топографического отдела, 1 наштабриг, 1 помнаштабриг, 1 помнаштадив - итого 7
6) Штабных 16, в том числе
1 начальник штаба полка и 1 адъютант полка,
3 наштабрига и 2 помнаштабрига,
3 наштадива и 1 помнаштадив,
1 начальник разведки дивизии,
2 начальника оперативного отделения штаба армии, 1 начальник артиллерии армии, 1 начальник полевого штаба армии
7) 2 комиссара штаба армии (1 продармии)
7) 1 комиссар полка
8) иное - 1 военрук, 1 инструктор
Итого:
строевые командиры
средний комсостав - командиры взводов, рот, отрядов - 55 человек
старший комсостав - 20 командиров (в том числе 15 батальонного и 5 полкового уровня)
высший комсостав - 1 человек
штабные работники - 7 человек, при этом 4 полкового уровня
другие - 2 комиссара и 2 прочих
Итого:
строевые командиры
средний комсостав - 12 человек
старший комсостав - 33 командира (в том числе 10 батальонного и 23 полкового уровня)
высший комсостав - 24 командира
штабные работники - 16 человек (причем только 2 полкового уровня, остальные выше)
другие - 1 комиссар и по одному нет данных
В целом похожая картина складывается и по бывшим офицерам среди командиров стрелковых корпусов Великой Отечественной - среди 446 высших офицеров, представленных в первом томе справочника «Комкоры»{4}, содержащего биографии командиров стрелковых и горнострелковых корпусов, присутствует 76 бывших офицеров. В отличие от командармов, здесь заметно выше удельный вес бывших кадровых офицеров - 9 человек или 12% от общего числа бывших офицеров старой армии{5}. Из 67 офицеров военного времени чуть больше половины были прапорщиками - 35 человек, лишь 9 имели звания штабс-капитанов, а 13 - поручиков{6}. На конец войны 4 из них занимали должности командиров батальонов, 22 - командиров и помощников командиров рот, эскадронов и батарей, 12 были командирами взводов и начальниками команд (пулеметных и разведывательных). Более чем две трети (43) закончили школы прапорщиков, и лишь 18 офицеров прошли ускоренные курсы военных училищ, точно также лишь четверть из них стали офицерами до конца 1915 года (16, из них лишь один в 1914-м), больше чем две трети стали офицерами лишь во второй половине войны (29 в 1916 году, а 16 - в 1917 году, по пяти офицерам данные отсутствуют). С другой стороны по времени поступления на военную службу пропорция обратная - две трети попали в армию в 1914-15 гг. (17 и 29 человек соответственно), 13 человек - в 1916 году и 4 - в 1917-м. Точно также, если на начало гражданской войны они занимали в основном должности среднего комсостава либо инструкторов и сотрудников военкоматов{7}, то к концу в войны большая часть уже занимала должности высшего и старшего комсостава, а также штабных работников, как правило, уровня от бригады и выше{8}.
Интересно, что среди 69 военачальников, которым в тридцатые годы было присвоено звание комкора{9}, две трети (45 или 65,2% от общего числа) были бывшими офицерами - в том числе 32 - офицерами военного времени. При этом удельный вес штабс- капитанов (8, в том числе 1 капитан) и поручиков (8) в данной категории был несколько выше, чем по бывшим офицерам из справочника «Командармы», что вполне объяснимо. Звания комкоров получили военачальники, сумевшие высоко подняться уже к концу гражданской войны. Естественно, что высоко подняться в ходе войны смогли командиры с большими организаторскими способностями, и как правило, такие люди достаточно высоко успели подняться уже во время Первой мировой войны, делая максимально возможную для офицера военного времени карьеру - получая звания поручиков и штабс-капитанов и командуя ротами и батальонами. Вообще же концентрация бывших офицеров заметно снижается со снижением уровня занимаемых должностей - если среди комкоров 30-х их доля составляла две трети, причем был высок и уровень кадровых офицеров, то среди (по сути) пришедших им на смену будущих командармов Великой отечественной - уже около трети, а среди будущих командиров стрелковых корпусов - порядка 15%, среди прочего здесь чувствуется и зависимость от возраста.
Подытоживая вопрос о бывших офицерах военного времени, доставшихся Красной армии, можно отметить следующие моменты:
А) слабое военное образование, недостаток которого по окончании войны руководство РККА стремилось компенсировать, пропуская данную категорию офицеров через различные курсы усовершенствования, на которых преподавали квалифицированные преподаватели из числа кадровых офицеров и генералов старой армии - как при Военной Академии, так и для среднего и старшего комсостава, в первую очередь курсы «Выстрел» и различные так называемые высшие военные школы. Стоит отметить, что после окончания гражданской войны в ходе последовавшего серьезного сокращения Красной армии многие командиры, высоко взлетевшие в ходе боевых действий, но не обладавшие достаточной военной подготовкой, опустились на 1-2 ступеньку ниже по служебной лестнице, и стали приобретать опыт заново и постепенно. Часто после дополнительного обучения на различных курсах, в повторных и нормальных военных школах они начинали свою службу почти с самого низа, с должностей командиров рот и батальонов. Впрочем, действительно сильные снижения в большей степени коснулись бывших унтер-офицеров и не служивших.
Б) Недостаток командного опыта к началу гражданской войны у значительной части представителей данной категории. Впрочем, здесь следует отметить, во-первых, то, что, как упоминалось выше, многие из этих офицеров получили опыт командования на офицерских должностях, еще, будучи унтер-офицерами, и, во-вторых, к концу гражданской войны практически все они получили пусть и специфический, но все же достаточно ценный боевой опыт. В первую очередь он был ценен тем, чего как раз очень недоставало офицерскому составу царской армии - превалированием волевых качеств, необходимостью завоевывать и удерживать лидерство, авторитет среди подчиненных, умению действовать в сложных и нестандартных ситуациях.
В) Молодость этой категории - как следствие активность, энергичность, нестандартность мышления, в отдельных случаях наличие уровня образования выше среднего по стране.
В целом, что касается наличия первых двух групп командного состава Красной армии, представленных бывшими офицерами, можно сделать следующие выводы. Во-первых, качество командного состава, не очень высокое и до войны, в ходе ее существенно понизилось: например Свечин, достаточно высоко оценивая оставшихся в его полку кадровых офицеров, тем не менее писал, что «лучшие из них [кадровых офицеров] были перебиты в первый год войны»{10}. Основную массу комсостава в 1917 году составляли офицеры военного времени, причем и здесь большинство не обладало ни военным образованием, ни сколько-нибудь нормальным опытом. В целом относительно низкий уровень подготовки русских офицеров подтвердила сама война - Джеймс Корум в своей книге «Корни блицкрига» приводит сравнительные оценки эффективности армий Первой мировой войны, сделанные на основе нескольких факторов известным западным военным историком полковником Тревором Дюпуи. Согласно ним, германская армия в ходе Первой мировой войны оказалась в 1,49 раз эффективней, чем британская, в 1,53 раза эффективнее чем французская и в 5,4 раза эффективнее, чем русская армия{11}. Безусловно, в данном случае велик удельный вес других факторов (как-то например слабая экономическая и технологическая готовность России к войне и как следствие существенные проблемы с обеспечением русской армии в необходимых количествах вооружением, военным имуществом и боеприпасами), но, тем не менее, определенную роль сыграло и невысокое качество офицерского корпуса. Это отмечали и противники русской армии, причем такие квалифицированные и авторитетные эксперты, как, например фон Зект, отмечавший в 1916 году, что «масса русских солдат воевала лучше, чем он ожидал, но величайшей проблемой русской армии была слабость ее командного состава»{12}. При этом следует еще раз отметить, что недостатки русского офицерства зачастую лежали не в области недостатка знаний, а в психологической сфере - проблемой был недостаток упорства, воли к победе, инициативы, умения руководить и вести за собой солдат{13}. Тем не менее, несмотря на все недостатки - офицеры, в особенности кадровые, представляли в то время и в той стране очень большую ценность.
Во-вторых, хотя общее количество офицеров в Красной армии было достаточно велико - порядка 40-60 тыс. человек, удельный вес кадровых военных был невысок - 5-8 тыс. Что касается последних, то учитывая, что наибольшую ценность среди них представляли офицеры с высшим академическим образованием и технические специалисты и необходимо отметить, что именно с этими группами офицеров Красной армии повезло в большей степени: в силу того, что значительное количество различных специальных частей, учреждений, учебных заведений, центрального аппарата находились в Москве и Петрограде, оказавшихся под властью большевиков, последние, как отмечал С.В.Волков, почти не испытывали проблем с комплектованием высших штабов и специальных родов войск{14}. Строевых пехотных офицеров, прошедших полный курс военного училища, к концу войны практически не осталось - они либо выбыли из строя в первый год войны, либо ушли на повышение или в штабы. Соответственно, строевые должности, особенно ниже дивизионного уровня, как правило занимали офицеры военного времени (эта ситуация сохранилась и в 20-е годы, о чем чуть позже), подготовка и опыт которых также существенно различались между собой.
Важной проблемой был вопрос лояльности бывших офицеров новой власти. Многие особенно кадровые, офицеры, ее не восприняли и оказались в Красной армии либо после мобилизации либо пошли на службу с целью помочь новой власти в борьбе с внешним врагом (в 1918-м году - Германия, в 1920-м - Польша), и зачастую всячески уклонялись от службы в строевых частях на внутренних фронтах. Следствием этого был переизбыток бывших офицеров на различных тыловых и административных должностях{15}, нередко высококвалифицированные штаб-офицеры занимали должности делопроизводителей, конторщиков, телефонистов{16}. Проблеме мобилизации и рационального использования бывших офицеров А.Г. Кавтарадзе посвятил целую главу своей книги. Многочисленные примеры переходов бывших офицеров из Красной армии в армии Белые, привел в своей книге С.Волков{17}. Хотя к оценкам последнего в данной сфере необходимо подходить с некоторой осторожностью в связи с его явной предвзятостью по отношению к власти большевиков и довольно сильной идеализацией белого офицерства, тем не менее его примеры достаточно показательны. Характерны и цифры по бывшим генштабистам, приводимые Кавтарадзе - из 639 офицеров и генералов Генштаба, побывавших в рядах Красной армии, верой и правдой ей служили 475 человек{18}, многие из прочих дезертировали, перешли к белым либо просто исчезли и покинули страну. Тем не менее, нельзя считать, что все офицеры служили в Красной армии исключительно из-под палки и только на тыловых должностях. Тот же Деникин, цитируемый Волковым, пишет, что 10% из числа офицеров, служивших у красных и попавших в плен к белым, в первых же боях переходили назад к большевикам, а 20% всячески уклонялись от участия в боевых действиях. Кроме немногочисленных идейных офицеров (большей частью из офицеров военного времени, среди которых было достаточно много представителей левой интеллигенции), большое число командиров старой русской армии, оставаясь по большому счету аполитичными, пошло на службу к большевикам, руководствуясь идеей защиты Родины (против немцев в 1918 году и в особенности поляков в 1920-м) либо видя в них, особенно после разочарований в политике либерально-демократических сил, пришедшей к власти после февральской революции, а также в бывших союзниках, единственную силу, которая, несмотря на все недостатки, смогла а) восстановить в том или ином виде власть и государственность на территории бывшей империи и б) воссоздать регулярные вооруженные силы. Именно эти офицеры составили костяк высшего командного состава Красной армии и занимали практически все штабные должности от дивизии и выше. При этом многие, в том числе генералы старой армии, служили не за страх, а за совесть, а некоторые заплатили жизнью за свои убеждения или верность новой власти в ходе гражданской войны, попав в плен к белыми: например участник русско-японской войны генерал-майор Николаев А.П. (в октябре 1917 перешел на сторону большевиков, с ноября 1918 командир бригады 19-й стр. дивизии, действовавшей против белых в районе Гдова и Ямбурга, где и был взят в плен 12.05.1919. Повешен в Ямбурге, в 1920 году посмертно награжден орденом Кр. Знамени), генерал-майор Соболев А.В. (летом 1918 оказывал помощь в формировании частей Красной Армии, с марта 1919 на Вост. Фронте, награжден орденом Красного Знамени, с ноября 1919 начдив 13-й стр. дивизии, действовавшей на Южном фронте, 21.02.1920 в ст. Аксайская вместе с частью штаба был захвачен прорвавшимися частями 3-го Донского корпуса ген. Гусельщикова и расстрелян), генерал-майор Станкевич А.В. (с 1918 добровольно вступил в РККА, командовал 42-й стр. дивизией, был пом. команд. 13-й армией, с начала 10.1919 врид нач. 55-й стр. дивизии, во время боев под Орлом 13.10.1919 в с. Золотарево восточнее Орла был захвачен в плен кавалерией белых и повешен, в 1920 году посмертно награжден орденом Красного Знамени, в ноябре 1919 года по постановлению РВСР перезахоронен на Красной площади), георгиевский кавалер и генерал-лейтенант Генштаба Таубе А.А. (после революции был одним из первых военачальников, перешедших на сторону Советской власти, с 1918 добровольно в РККА, с апреля 1918 начальник Главноо штаба Сибвоенкомата с июня 1918 начальник Главного штаба командования РККА в Сибири, руководил борьбой с частями чехословацкого корпуса и отрядами атамана Семенова в Забайкалье, после падения Советской власти в Сибири пытался пробраться в Москву, но в 02.09.1918 был арестован белыми в Бодайбо и приговорен к смерти, умер в Екатеринбурге в камере смертников от тифа), генерал-лейтенант Востросаблин А.П., (награжден орденом Красного Знамени, убит белогвардейцами в 1920 году). Среди небезызвестных 26 бакинских комиссаров был расстрелян и полковник старой армии Г.К. Петров, защищавший Азербайджан от вторжения турецких войск.
Тот же Кавтарадзе приводит следующую статистику - среди 20 человек, командовавших фронтами в ходе гражданской войны - 17 были офицерами, все - кадровые. Должности начальников штабов фронтов занимали 22 бывших генштабиста и 3 бывших полковника. Из 100 командармов офицерами являлись 82 человека, из них 62 кадровых. Причем перешли на сторону белых всего лишь 3 кадровых офицера и 2 офицера военного времени. Из 93 начальников штабов армий кадровыми офицерами были 77 человек (из них 49 бывших офицеров Генштаба), 8 человек были офицерами военного времени. Изменили советской власти 7 человек - 5 бывших генштабистов и 2 кадровых офицера (как видим, среди занимавших высшие командные должности перебежчики присутствовали, но в небольших - менее 10% - количествах). Должности начальников дивизий занимали 485 человек, у 118 из которых не удалось установить службу до октября. Из прочих 367 - 327 были военспецами, в том числе 209 кадровых (в том числе 35 генштабистов). Из 173 начальников штабов дивизий, у которых удалось установить службу до октября 1917 года - половина (87) были кадровыми военными и половина (86) - офицерами военного времени{19}.
ПРОДОЛЖЕНИЕ
СОДЕРЖАНИЕ
{1} «Великая Отечественная. КОМАНДАРМЫ. Военный биографический словарь», изд. Кучково Поле, Москва, 2005
{2} Впрочем, если смотреть места рождения, то видно, что подавляющее большинство офицеров военного времени - уроженцы различных сел и деревень, а значит вряд ли обладали полноценным средним и тем более высшим образованием.
{3} будущие генерал-лейтенанты Качалов В.Я., капитан старой армии, и Клыков Н.К., штабс-капитан. Первый - судя по биографии, легендарная, личность, с интересной, но трагической судьбой - воевавший в Первую мировую войну с 1914 года, он в том же году окончил школу прапорщиков и провоевав на строевых должностях до конца войны, дослужился до звания капитана, что было большой редкостью для офицеров военного времени, чей рост обычно ограничивался званием максимум званием штабс-капитана. Вступив в Красную армию в 1918 году, к концу войны он занимал должность начальника полевого штаба 2-й оной армии, а после войны, командуя кавалерийской бригадой боролся с басмачеством в Бухаре. К началу войны он занимал должность командующего 28-й армией и погиб в ходе прорыва из окружения, но приказом ВГК был обвинен в сдаче в плен и объявлен изменником Родины, и лишь через несколько лет после войны было установлено, что он погиб, а упомянутый приказ был отменен. Данный эпизод даже был описан в знаменитом романе Симонова «Живые и мертвые». Клыков Н.К. также начал свою службу в 1914 году рядовым, закончил в 1915 год школу прапорщиков и служил командиром взвода, роты и полка. Впрочем, вполне возможно, что данные офицеры, особенно Клыков, вступили в командование полком после Февральской революции, будучи выборными командирами.
{4} «Великая Отечественная. КОМКОРЫ. Военный биографический словарь», том 1-й. изд. Кучково Поле, Москва-Жуковский, 2006. Второй том данного справочника содержит биографии командиров воздушно-десантных, кавалерийских, танковых, механизированных, авиационных корпусов и корпусов ПВО.
{5}1 полковник, 5 капитанов, 1 штабс-капитан, 1 поручик, 1 подпоручик, двое последних имели низкие звания, потому что один из них попал в плен в самом начале войны, а другой практически всю войну провел в тылу, в запасном полку, и попал на фронт лишь в самом конце боевых действий. Из 9 кадровых офицеров 4 окончили военные училища в 1914 году, остальные до войны. На конец войны 1 офицер занимал должность выборного начальника дивизии, 4 были командирами батальонов, 1 командиров роты и 1 - батареи, 1 был младшим офицером роты, а 1 старшим адъютантом штаба корпуса. В Красную армию почти все вступили в 1918 году (1 в 1917-м, а 1 в 1919-м), и сразу заняли командные должности - 1 командир полка, 1 помощник командира полка, 1 командир артиллерийского дивизиона, 2 командира рот, 3 штабных офицера и помощник начальника снабжения военного комиссариата. На конец войны все они существенно выросли в должностях - 1 комкор, 2 начдива, 1 комбриг, 3 комполка, 1 начальник штаба дивизии и 1 - главный руководитель тактики в Полтавской пехотной школе.
{6} Один из бывших штабс-капитанов (Лукас Иван Маркович) после революции служил в эстонской армии, а в РККА попал лишь в 1940-м году, соответственно в последующих расчетах не участвует. Из 8 оставшихся шестеро служили в армии с 1914 года, а двое с 1915, военные училища (4 офицера) и школы прапорщиков (4 офицера) почти все закончили в 1915 году (1 в 1914-м, а по одному нет данных), двое занимали на конец войны должности командиров батальонов, двое - командиров рот, один - помощника командира рот, один - начальника хозяйственной части полка и по двум не было данных. По поручикам картина была несколько хуже - один служил в армии с довоенных времен, четверо с 1914 года и восемь - с 1915-го, четверо закончили военные училища, один - офицерскую стрелковую школу в Ораниенбауме и восемь - школы прапорщиков, шестеро в 1915 году, а семеро в 1916-м, один на конец войны занимал должность командира батальона, один - адъютанта отдельного батальона, пятеро - командиров рот, один - помощника командира батареи и двое были начальниками пулеметных команд. Тем не менее де факто именно эти офицеры, особенно щтабс-капитаны, были наиболее ценной частью комсостава старой армии, доставшейся в наследство Красной армии - в первую очередь в силу своего опыта.
{7} 3 комполка, 6 комбатов, 23 комрот, 10 комвзводов, 4 штабных (2 адъютанта полка, 1 начальник связи батальона и лишь один начальник штаба дивизии), 10 инструкторов, 6 сотрудников военкоматов, 4 - иное (2 красноармейца, 1 помощник начальника хозяйственной команды, 1 начальник военного продпункта)
{8} 1 начальник дивизии, 5 комбригов, 12 командиров полков и 2 помощника командира полка, 14 командиров батальонов, 15 командиров рот, 1 комиссар, 11 штабных работников (2 начальника штаба дивизии, один старший помощник начальника штаба дивизии, один начальник оперативной части штаба дивизии, 2 начальника штаба бригады и 4 помощника начальника штаба бригады, один помощника начальника штаба полка), пятеро занимали иные должности (1 комвзвода, 1 начальник команды пеших разведчиков, 2 начальника полковых и 1 дивизионной школы).
{9} Практически все лица, представленные в списке, за исключением четырех человек - Апанасенко И.Р., Городовикова О.И., Кулика Г.И., Тимошенко С.К. - был репрессированы в конце 30-х гг. Всего в нем было 13 кадровых офицеров (из них 8 учились в Николаевской академии Генерального Штаба), 32 офицера военного времени, 7 унтер-офицеров, 5 рядовых старой армии, а по 12 военачальникам данные об их службе в старой армии отсутствовали.
{10} Свечин, «Искусство вождения полка», Кучково поле, М., 2005, стр. 98
{11} James S. Corum, The roots of blitzkrieg, 1992, стр. 24
{12} James S. Corum, The roots of blitzkrieg, 1992, глава 2 про изучение опыта войны.
Похожее мнение о качестве управления русской армии немецкие военные высказывали и до войны - см. статью В.В.Изонова, «Подготовка русской армии накануне Первой мировой войны»: «Характеризуя армии будущих своих противников, германский генеральный штаб подметил невысокое качество подготовки наших войсковых объединений. «Поэтому при столкновении с русскими, - констатировалось в 1913 году в ежегодной докладной записке, - германское командование может осмелиться на маневры, которые оно не позволило бы себе против другого равного противника»».
{13} Справедливости ради необходимо отметить, что данные недостатки заметно в меньшей мере были присущи офицерам военного времени, выросшим из унтер-офицеров и рядовых, то есть выдвинутых самой войной за боевые заслуги и проявивших свои командные навыки в боевых условиях.
{14} «Артиллерия представляла такой род войск, на командные посты в котором менее всего могли быть назначены лица, не обладающие специальной подготовкой. Но, хотя по своему составу артиллерия почти не отличалась от кавалерии, большевикам удалось мобилизовать довольно много артиллерийских офицеров. Объясняется это главным образом тем обстоятельством, что в состав артиллерии входили множество частей и учреждений вспомогательного характера, располагавшихся в столицах и крупных городах, где их личный состав и был застигнут большевистской мобилизацией (как уже упоминалось, в Москве артиллеристы и инженеры составляли 2/3 всех офицеров). Поэтому острого дефицита в артиллерийских кадрах красные никогда не испытывали, почти все даже полевые командные должности занимались бывшими офицерами… Сказанное выше об артиллерии в не меньшей степени относится и к инженерным войскам, войскам связи и прочим техническим частям, специалистам топографической, геодезической и иных служб, еще теснее привязанных к Москве и Петрограду. Только в собственно инженерных войсках, не считая офицеров, приданных общевойсковым частям, служило 80 военных инженеров и 360 бывших саперных офицеров и техников. В целом подобных специалистов у большевиков было едва ли меньше, чем в белых армиях. В красной авиации также подавляющее большинство составляли бывшие офицеры. К началу 1919 г. во фронтовых частях воздушных сил они составляли: среди летчиков - 80%, среди командиров отрядов - 60, среди начальников авиации фронтов и армий - 62%. В целом среди старших специалистов (генералов и штаб-офицеров) родов войск (кроме пехоты и Генштаба) абсолютно преобладали инженеры и артиллеристы». С. Волков, Трагедия русского офицерства
{15} «В центральных органах военного управления - Высшем военном совете, Всероссийском Главном штабе, Высшей военной инспекции, Центральном управлении снабжения и т.д. подавляющее большинство административных должностей занимали - младших, средних и особенно высших - занимали военные специалисты. Бывшие генералы и офицеры занимали должности военных руководителей, а также подавляющее большинство других старших должностей и в местных органах военного управления (в семи окружных, 39 губернских, 395 уездных и 569 волостных комиссариатах по военным делам) Военные специалисты составляли свыше 90% преподавательского и строевого состава военных академий, высших школ, ускоренных и краткосрочных командных курсов и тд.», Кавтарадзе, стр. 198.
Справедливости ради необходимо отметить, что те же военспецы во-первых в силу их квалификации часто были единственным возможным вариантом замещения преподавательских и административных должностей, а во-вторых - опять же в силу территориального размещения различных учреждений и ведомств военного министерства в Москве и Петрограде были сконцентрированы не столько строевые (практически отсутствовавшие) и даже отчасти не столько штабные офицеры, а именно генералы и офицеры, в течение долгого времени занимавшие административные должности.
{16} Кавтарадзе, стр. 148
{17} «Об убеждениях и настроениях служивших в Красной Армии офицеров и степени их «добровольности» лучше всего свидетельствует поведение тех из них, кто, попав в плен (о перешедших добровольно и речи нет) служил дальше (практически всегда рядовыми) в белой армии. По свидетельству А.И.Деникина (в данном случае особенно авторитетному, ибо он крайне скептически относился к служившим у большевиков), до 70% потом (у белых) сражались хорошо, 10% в первых же боях переходили к большевикам и 20% всячески уклонялись от боев . Следовательно, лишь 10% служили большевикам вполне добровольно и сознательно. Перешедший к Колчаку командир красной бригады полковник Котомин также писал в своем отчете о Красной Армии, что большинство офицеров настроено против большевиков, но есть и пошедшие служить добровольно…. Часто переход имел массовый характер. Так, летом 1918 г. в Челябинске из 120 служивших у красных офицеров к белым перешло 112, в июле перешел командующий 2-й армией полковник Ф.Е.Махин, весь состав управления Приволжского военного округа во главе с его руководителем ген. В.В.Нотбеком присоединился к белым в Самаре, практически целиком перешла во главе со своим начальником ген. Андогским отправленная в Екатеринбург Академия Генерального штаба. В декабре 1918 г. под Пермью со своей дивизией перешел капитан Русин. В марте 1919 г. у с. Богородского перешло 17 офицеров Петроградского полка, в июле 1919 г. под Челябинском - командир бригады полковник Котомин с 11 офицерами, летом 1919 г. под Гатчиной капитан Зайцев со своим полком Внутренней Петроградской охраны. Из 70 офицеров ген. штаба, служивших на Украине и значившихся в «Дополнительном списке Генерального штаба» к 1.09.1919 г. лишь 5 остались в Красной армии». С.Волков, Трагедия…
{18} Кавтарадзе, стр. 196
{19} Кавтарадзе, стр. 208-209
ПРОДОЛЖЕНИЕ
СОДЕРЖАНИЕ