Командиры Красной армии - 13
СОДЕРЖАНИЕ
Начало
Предыдущая страница
Небезынтересно было бы сравнить данную ситуацию с ситуацией в дореволюционной армии. Внешне казалось бы старой армии удавалось решить проблему укомплектования аналогичного по численности офицерского корпуса, но при внимательном изучении картина оказывается несколько сложнее. При том, что и там и там численность командного состава колебалась примерно около 45 тыс. человек{1}, социальная база заметно различалась. В случае старой армии офицерский корпус комплектовался преимущественно из рядов интеллигенции и (в большей степени это касалось гвардии, штаб-офицеров и генералов) дворянства. Обе эти группы представляли хотя и более образованную, но очень малочисленную часть населения страны. Из-за этой малочисленности в сочетании с непрестижностью военной службы качество контингента поступающих в юнкерские и военные училища было очень низким - выше уже приводились цитаты: «Откуда же получает русская армия своих офицеров? Большая часть их выходит из юнкерских училищ, куда стекаются обыкновенно неудачники всех профессий. Неокончивший реалист, выгнанный классик, полуграмотный семинарист, недотянувший до конца ученик земледельческого, технического или коммерческого училища - вот обычный контингент, которым пополняются юнкерские училища. Все эти люди в огромном большинстве случаев идут на военную службу, не чувствуя к ней ни малейшего призвания, только потому, что им некуда деться. Другую, значительно меньшую часть своих офицеров русская армия получает из воспитанников кадетских корпусов и военных училищ. Эти офицеры имеют законченное общее (7 лет корпуса) и достаточное специальное (2-3 года училища) образование». В результате «в 1902 г., например, из поступавших в юнкерские училища около трети (1548) имели 6-классное образование, а 3200 - не имели». В РККА будущих командиров старались набирать более широкого слоя населения - из рабочих. Несмотря на большую многочисленность, уровень образования в данной группе был существенно ниже, при том, что ни желания служить, ни традиций военной службы у пролетариата точно также не было. Как мы уже видели, в военных школах РККА доля курсантов, имеющих образование 7 классов и выше, составляла около 20%.
Сравнивая ситуацию с уровнем общеобразовательной подготовки будущих командиров, следует учесть еще несколько факторов. Во-первых, численность населения СССР была ниже, чем императорской России. В 1914 году численность населения Российской империи, согласно данным справочника «Россия, 1913», составляла 178 378,8 тыс. чел. (в том числе без учета Польши, Прибалтики и Финляндии 158 689,9 тыс. чел.). При этом последние территории отличались более высоким средним уровнем образования, чем остальная Россия, и в силу наличия традиций военной службы среди определенных групп населения (прибалтийские немцы, финские шведы, представленных, впрочем, в основном дворянством) и большего престижа военных (в той же Польше), комплектовали достаточно большой слой офицерства русской армии. В ходе последующего десятилетия страна пережила также мировую и гражданскую войны, результатом чего было то, что численность населения СССР в 1926 году (согласно сборнику документов по всесоюзной переписи населения 1937 года, М.2007, стр.46) составляла 147 027,9 тыс. человек. Во-вторых, следствием революции был большой уровень эмиграции, задевшей опять-таки в большей степени образованные слои населения. И в-третьих, следует учесть и больший уровень текучести комсостава РККА, обусловленный целым рядом причин{2} - если в царской армии военные училища давали армии перед войной в среднем чуть больше 2000 офицеров в год, то военные школы РККА - чуть более 4000 человек. Таким образом, если до революции для отбора одного курсанта в год приходилось, если можно так выразиться, просеять 89,2 тыс. человек (речь идет о населении страны), то после - 36,8 тыс. человек или в 2,5 раза меньше, при этом во втором случае в среднем уровень образования населения был заметно ниже. Таким образом, проблема качественного комплектования военно-учебных заведений, стоявшая перед РККА, была заметно острее, чем в царской России{3}.
Низкий общеобразовательный уровень будущих командиров представлял серьезную проблему для современной армии того времени в связи с повышенными требованиями к комсоставу. В.Гончаров в своей статье про генерала армии Павлова описывая проблемы, связанные с низким культурным уровнем командного состава РККА, стремясь подчеркнуть важность данного фактора, приводит следующую цитату маршала Фоша: «Будущее, несомненно, еще более подчеркнет абсолютную необходимость, особенно для офицера, наряду с профессиональными знаниями обладать и общей культурой. По мере того, как расширяется область войны, должен расширятся и ум тех, кто ее ведет. Хороший офицер больше не может довольствоваться профессиональными знаниями… Одних технических знаний недостаточно. Они должны быть дополнены всесторонним развитием»{4}. Его бывший противник, создатель германского Рейхсвера, генерал фон Зект, еще в феврале 1919 года в своем докладе предложил на время реорганизации армии отправить офицеров на курсы, дающие гражданское техническое образование, а возглавив Рейхсвер, установил чрезвычайно жесткие общеобразовательные требования не только к кандидатам на офицерские должности, но даже к унтер-офицерам{5}. В общем-то, важность повышения уровня общей культуры для современного командира вполне осознавалась и в Советской России, в частности в выводах Военно-Морской Инспекции НК РКИ СССР по итогам обследования системы управления НКВМ и состояния подготовки и переподготовки комсостава РККА отмечалось: «Запросы современной войны к комсоставу, выражающиеся в большой культурности... и т. д. не удовлетворяются ни преподаванием в ВУЗах, ни дальнейшей практикой»{6}. Однако если Зект в стране, где обязательное 8-летнее образование было закреплено законом в 1919 году, а всеобщее обучение в отдельных землях вводилось еще в начале XIX века, мог требовать как классического образования от кандидатов в офицеры, так и повышать культурный уровень унтер-офицеров, то советские военные руководители в государстве, где значительная часть населения оставалось малограмотной, а то и вовсе неграмотной (причем армия сама по себе была одним из главнейших инструментов ликвидации неграмотности), не могли себе позволить такой привередливости{7}.
Весьма характерно сравнение с иностранными армиями, сделанное в многократно цитируемом здесь Обзоре ГУ РККА о состоянии Красной Армии в 1927-1928 гг.: «Во всех странах подготовка командира взвода требует в среднем 13-15 лет, в то время как у нас в среднем подготовка занимает от 8 до 9 лет. За границей подготовка слагается из 2-3 лет дошкольной подготовки, 9-ти лет обучения в средней школе, 1-2 лет пребывания в войсках и 2-3-4 лет - в военной школе. 82 % наших курсантов имеют 4-5 лет обучения, затем перерыв и 3-4 года обучения в военной школе»{8}. Подобное отставание отмечал с своей работе и Дж. Риз, писавший, что в то время как в британской армии малограмотным считался в рядовой с четырьмя классами образования, в РККА из-за дефицита образованных курсантов, как правило закрывались глаза на минимальные образовательные требования к будущим офицерам и тех же четырех классов зачастую оказывалось достаточно для поступления в военную школу{9}. В то время как Уборевич во время командировки в Германию поражался тому, что немецкие унтер-офицеры на занятиях в классах изучают высшую математику, Меженинов (или Петин?) в начале 30-х годов отмечал, что многие командиры РККА не умеют сверять время по часам.
Стремясь переломить ситуацию в целом, советская власть не пошла по пути медленного и постепенного роста образования населения, которое в подобном случае осталось бы привилегией ограниченного слоя населения и консервировало бы отставание страны в образованности населения от ведущих держав того времени. Было значительно усилено внимание к проблемам повышения образовательного уровня населения (доходило до того, что во второй половине двадцатых доля образования в общем бюджете страны превышала расходы на оборону, а темпы прироста количества школ и учащихся в первые 20 лет советской власти в разы превышали подобные же темпы прироста в последние 20 лет царской России). Однако такая политика, хотя и будучи дальновидной, все же не могла дать мгновенной отдачи - переломить ситуацию в СССР смогли лишь к концу тридцатых годов, когда заметно выросло как качество образования, так и количество школ. В 20-х годах проблему слабой общеобразовательной подготовки командиров приходилось решать в частном порядке.
Как уже указывалось выше, пытаясь поднять уровень общеобразовательной подготовки поступающих в военные школы, руководство армии создало две подготовительные школы и специальные подготовительные отделения при двух нормальных школах. В одной из таких школ учился, например, будущий маршал и Герой Советского Союза П.Ф. Батицкий (1910-1984), попавший в 1924 году в Украинскую военно-подготовительную школу в Полтаве, и лишь после ее окончания в 1927 году в Борисоглебскую кавалерийскую школу в Ленинграде, которую закончил в 1929 году. Кроме того, было увеличено время обучения в военных школах со стандартных для европейских армий того времени двух лет{10} до трех, при этом одна треть учебного времени отводилась на общеобразовательные предметы. Однако это была палка о двух концах - одного года, отведенного на общеобразовательную подготовку, было недостаточно из-за слабого уровня начальной подготовки курсантов, а из-за максимально нагруженной военными и политическими предметами программы{11} увеличить время для первой не представлялось возможным. В результате качество общего образования, даваемого в военных школах, оставалось низким{12}. При этом из-за перегруженности учебных программ страдало и военное образование{13} - в протоколе заседания РВС ССР состоянии военно-учебного дела в ВУЗах РККА от 25 июля 1928 года отмечалось следующее: «Недостаточный общеобразовательный уровень поступающего в вузы пополнения (в приеме 1927 г. - 73% курсантов с низшим образованием, 2,4 % не имеют никакого образования), в результате чего неподготовленный курсант не может охватить в рамках существующих сроков обучения всех вопросов учебы и вместо сознательного усвоения часто берет зубрежкой, иногда замыкаясь от общественной жизни и работы. Непосильный при данном уровне подготовки курсантов объем учебных программ, выполнение которых сводится иногда к поверхностно-конспективному изложению материала, формальному усвоению знаний курсантами и ведет к тому, что даже наиболее подготовленные курсанты не в состоянии выполнить задания в урочное время»{14}. При этом проблема многопредметности как следствия слабой общеобразовательной подготовки касалась не только военных школ, но даже и КУКСов, и военных академий. Низкий культурный уровень курсантов своим следствием имел то, что система обучения в военных школах сводилась к заучиванию положений уставов, вел к формализму и догматизму в обучении слушателей и курсантов, последние готовились быть не воспитателями и командирами подчиненных, а к исполнению обязанностей инструктора бойцов.
Серьезной проблемой был также отрыв военных школ от практики, от войсковой жизни. Отчасти это было связано с тем, что преподавательский состав школ, в значительной степени состоявший из бывших офицеров, часто с момента окончания Первой мировой войны не занимал строевых должностей («Учебно-преподавательский состав вузов по своему социальному и партийному положению все еще неудовлетворителен, причем значительная часть его не участвовала в Гражданской войне; большинство преподавателей, работающих в вузах, продолжительное время, до известной степени вследствие этого, оторвались от армии», отмечалось «недостаточное совершенствование во владении своими предметами со стороны значительной части учебно-преподавательского состава»{15}). Данный отрыв имел своим следствием существенные недостатки в системе подготовке будущих курсантов, перечисленные в циркуляре начальника военно-учебных заведений РККА Н.Н. Кузьмина о преодолении военными школами «отрыва от практики современного строительства Красной Армии» от 27 сентября 1928 года:
«Один из основных [недостатков] состоит в том, что начальствующий состав, особенно преподаватели, вопреки требованиям УВУЗа, изложенным в учебно-строевом плане, программах строевой подготовки и методических указаний по всем предметам, в подготовке курсантов отрываются от практики современного строительства Красной Армии, развития и совершенствования военной техники (материальной части) и вопросов подготовки красноармейцев. Командный и преподавательский состав часто проводит свою работу по шаблону, лишь формально выполняя указания программ и руководясь только учебником, без соответствующей увязки с текущей жизнью и практикой.
Отрыв и отставание от армии, которая в своей работе быстро растет, естественно, отражается и на качестве подготовки курсанта. Многие преподаватели военных, общественно-политических и общеобразовательных предметов недостаточно знакомы с армейской жизнью. Военные преподаватели и командиры не следят за планами и программами подготовки в частях Красной Армии, за указаниями инспекции и командования по вопросам преподаваемой дисциплины; не следят за общим ходом развития красноармейцев и ростом их требований, предъявленных командиру взвода. Преподаватели и командиры иногда мало интересуются вопросами смежных дисциплин, новостями в теории и практике военного дела и политической подготовки и воспитания.
Массовые нарекания командования на то, что молодые командиры значительно слабее справляются в поле с работой мелких подразделений, расположением огневых средств и решением стрелковых задач, чем в помещении на карте, на ящике с песком и на всяких комнатных панорамах и перспективах, следует поставить в вину не только преподавательскому составу, который очень часто предпочитает класс полю, но и начальникам школ, которые мало обращают на это внимания и часто не могут добиться совместных выходов в поле и совместной работы не только с войсковыми частями, но даже с другими школами, стоящими в одном городе…{16}
Необходимо отметить также, что если преподаватели до некоторой степени и следят за своей личной подготовкой по специальности, по своему предмету, то совершенно мало заметно у них стремление к понятию общего уровня своей подготовки: военной, общественно-политической и образовательной. Совершенствование начсостава школ иногда отстает от частей РККА, и летом этого года на маневрах были случаи, когда некоторые виды и способы работы, применяемые в частях, были неизвестны комсоставу военных школ. Отсюда у войсковых начальников создается мнение, что «двухлетняя работа» в армии по переходу на живые приемы обучения, на новую постановку тактических упражнений, тактических учений в поле, военных игр, выходов в поле прошла мимо вузов и что в этом отношении вузы - самый «консервативный» сектор в армии»{17}. Об этом же говорил и Тухачевский в ноябре 1928 года: «мы в армии проводим тактическую подготовку в течение 2-3 лет по новым путям, по более рациональному методу. ГУ РККА, в частности, Учебно-строевое управление перешло на этот путь год тому назад. А военно-учебные заведения до сих пор не перешли на новый метод подготовки. Мы сейчас в Ленинграде это обнаружили совершенно ясно. Оказалось, что никакого сдвига, несмотря на все добрые пожелания Николая Николаевича Кузьмина, на новые рельсы в военно-учебных заведениях нет».
Преодолеть данный отрыв руководство вооруженных сил старалось активизацией практики стажировок «как переменного, так и преподавательского состава всех вузов для обеспечения непрерывной связи с войсками в деле подготовки командиров всех степеней», «освежением» преподавательского состава, выражавшимся в укомплектовании военных школ «лучшим строевым командным составом, не останавливаясь даже перед некомплектом в строевых частях»{18}.
ПРОДОЛЖЕНИЕ
СОДЕРЖАНИЕ
{1} Вопрос большего удельного веса комсостава в РККА по сравнению со старой или иностранными армиями будет рассмотрен чуть позже.
{2} Во-первых, это причины внешние, объективные - из-за тяжелого материального положения комсостава многие командиры в армии не задерживались и старались покинуть ее при первой возможности. Ситуация усугублялась и тем, что вследствие комплектования по партийным и профсоюзным разнарядкам в армию часто попадали люди для нее случайные и не склонные к службе в армии. Во-вторых, это определялось и политикой военного руководства - ускоряя сроки службы, оно стремилось с одной стороны, ускорить карьеру командиров и не допустить застоя (в РККА сроки службы были почти в два раза короче, чем в старой армии или за рубежом), а с другой стороны, накопить комсостав запаса (если средний комсостав запаса комплектовался преимущественно за счет либо переподготовки краскомов и бывших белых офицеров, уволенных в начале 20-х годов, либо за счет подготовки командиров запаса из учащихся гражданских ВУЗов и техникумов, то основным источником подготовки старшего и высшего комсостава запаса было именно увольнение в запас выслуживших свое командиров Красной Армии).
{3} Необходимо также отметить, что даже находясь в более благоприятных условиях, царская армия не смогла обеспечить качественного комплектования военных училищ. Выше уже отмечалось, что даже после закрытия юнкерских училищ и связанного с этим повышения образовательных требований (обязательное среднее образование) к поступающим при одновременном сокращении срока обучения с 3-х до 2-х лет, в 7 из 21 военных училищах был создан специальных дополнительных курс, предназначенный для доведения образовательного уровня курсантов до уровня полной средней школы. Проблема слабого образовательного уровня офицеров сказывалась не только в момент поступления в военного училища. П.А. Зайончковский приводит в пример опубликованный в 1907 году циркуляр ГУ ГШ циркуляр по поводу результатов вступительных экзаменов в Академию Генерального штаба на основе анализа письменных работ. Этот анализ приводит к следующим выводам: «1) Очень слабая грамотность, грубые орфографические ошибки. 2) Слабое общее развитие. Плохой стиль. Отсутствие ясности мышления и общая недисциплинированность ума. 3) Крайне слабое знание в области истории, географии. Недостаточное литературное образование». Там же пишется следующее: «многие офицеры, поступавшие в Академию Генерального штаба, были политически невежественны. Так, в 1907 г. на вступительных экзаменах по истории давались «совершенно детские оценки исторических событий /.../. Не знали, например, что такое власть исполнительная и что такое законодательная. Какая разница между двухпалатным и однопалатным парламентом /.../. Особенно роковым образом, - продолжает он, - на русском офицерстве отразилось то положительное неведение, которое проявляло оно в вопросах социально-политических». Зайончковский П.А. Русский офицерский корпус накануне Первой мировой войны // П.А. Зайончковский (1904-1983 гг.): Статьи, публикации и воспоминания о нем. - М.: РОССПЭН, 1998. С.24-69.
{4} В. Гончаров «Генерал Павлов - портрет на фоне катастрофы», сборник «Великая отечественная катастрофа II», М., Яуаза, 2007, стр. 125
{5} James S. Corum, The roots of blitzkrieg, 1992, глава 2, там же в главе про обучение «… Зект, при вступлении в должность главнокомандующего, начал политику, делавшую акцент на образовательный уровень кандидатов в офицеры. Он строго ограничил производство в офицеры военнослужащих более низких званий, подняв требования к образованию офицеров на самый высокий, когда-либо существовавший уровень. Кандидат в офицеры должен был иметь аттестат о полном среднем образовании, соответствующий характер и обладать отличным уровнем физической подготовки».
там же кас. унтер-офицеров: «Сразу после войны армия сделала акцент на обучении военнослужащих и особенно унтер-офицеров. Уже в июне 1919 года для личного состава были организованы специальные курсы полной средней школы, в которых преподавали в основном офицеры… Вообще, в то время как возможности получения унтер-офицерами Рейхсвера военного образования были практически такими же, как и в других современных армиях, возможности получения гражданского образования были наилучшими для того периода».
{6} «Заключение начальника ГУ РККА В.Н. Левичева в РВС СССР на выводы Военно-морской инспекции НК РКИ СССР по итогам обследования «системы управления НКВМ» и состояния подготовки и переподготовки комсостава РККА и на высказанное Инспекцией
предложение о необходимости организации Генерального штаба и разработки его структуры», от 4 июня 1927г, «Реформа в Красной армии. Документы и материалы. 1923-1928 гг.», Москва 2006, кн. 2, стр. 90. Об этом же: «Эта сторона дела (комплектование наших школ переменным составом) требует серьезного внимания, т.к. высокая боевая подготовка командных кадров немыслима без солидной общей подготовки, которая является основной базой всякого прогресса. Что было неизбежно и терпимо в период Гражданской войны и в первые годы ее окончания, то не может быть терпимо теперь, на 11 году существования Красной Армии, в условиях повышенных культурных требований красноармейца и его политического роста». Обзор ГУ РККА о состоянии Красной армии в 1927-1928 гг., «Реформа в Красной армии. Документы и материалы. 1923-1928 гг.», Москва 2006, кн. 2, 313. В 1933 г. командующий СибВО Левандовский во время командировки в Германию, сравнивая подготовку германского и советского офицеров, писал следующее: «Решающим фактором, определяющим методику в подготовке командира, является его общеобразовательный и культурный уровень до поступления в армию. У нас в этом отношении резко бросается в глаза низкий уровень общеобразовательной подготовки командира. Вследствие этого, наша армия вынуждена затрачивать очень много времени, сил и средств, чтобы сделать нашего командира грамотным человеком, способным справиться с сложными требованиями современного управления войсками в бою». Письмо Левандовского из Берлина от 19 июля 1933 г., Ю.Л.Дьяков, Т.С.Бушуева, «Фашистский меч ковался в СССР: Красная армия и Рейхсвер. Тайное сотрудничество. 1922-1933», М. 1993, стр. 284
{7} Более высокий уровень образования кандидатов в офицеры позволял сократить срок обучения в иностранных армиях - например в германской, британской, латвийской, румынской - до двух лет. Кроме того, порядка 10% офицеров британской армии давали университеты (главным образом, Оксфордский и Кембриджский), а 5% - сама армия (кандидаты из рядовых должны быть не старше 22 лет, прослужить не менее 6-ти месяцев в чине младшего унтер-офицера и получить специальный аттестат военного обучения - с учетом того, что в британской армии рядовые с 4-мя классами образования считались малограмотными, кандидаты на офицерские должности наверняка обладали куда как более высокой общеобразовательной подготовкой). Сходные с советскими сроки обучения были установлены в польской армии (годичный курс общей школы подхорунжих, а затем - двухлетний курс избранной специальной школы), кроме того в польской армии (как кстати и в румынской) была создана система кадетских корпусов, готовившая будущих курсантов для военных училищ. (Каменев А.И.) Также следует особо отметить особенности обучения в германских военных школах - хотя непосредственно учеба также занимала 2 года (первый год для всех курсантов в пехотной школе и второй - в профильной - пехотной, кавалерийской, артиллерийской, инженерной), общее время обучение составляло около 4-х лет за счет насыщенных войсковых стажировок на унтер-офицерских должностях, во время которых кандидатам в офицеры также читались лекции по военной подготовке. Таким образом, германские офицеры, обладая очень высокой общеобразовательной подготовкой, получали гораздо больше именно военных знаний, а также командной практики, чем их коллеги в других армиях (Дж. Корум).
{8} Обзор ГУ РККА о состоянии Красной армии в 1927-1928 гг., «Реформа в Красной армии. Документы и материалы. 1923-1928 гг.», Москва 2006, кн. 2, стр. 303
{9} Дж.Риз, «Подневольные солдаты Сталина»
{10} А.И.Каменев «История подготовки офицеров в СССР».
{11} Политическая подготовка являлась еще одной специфической чертой обучения будущих командиров той эпохи и отнимала и без того дефицитное время.
{12} «Приведенный выше процент комсостава с низшим общим образованием (76,7% на 1927 г.) формально можно было бы уменьшить до 40%, так как распоряжением Наркомпроса окончившие военные школы приравниваются по общеобразовательному цензу к окончившим школы 2 ступени, но фактически это будет неверно. Результаты приемных экзаменов в академии полностью подтверждают это, так как среди поступивших отмечается значительное число лиц со слабой подготовкой именно по общеобразовательным предметам». Обзор ГУ РККА о состоянии Красной армии в 1927-1928 гг., «Реформа в Красной армии. Документы и материалы. 1923-1928 гг.», Москва 2006, кн. 2, стр. 313
{13} «…за весь курс пехотной школы из 4 814 часов - 2916 часов отведено практической подготовке. В теоретическом же курсе благодаря слабой подготовке курсантов, на чисто военный цикл отведено всего 885 часов, а остальные 464 часа отведены общеобразовательной подготовке и 549 часов общественно-политическому циклу. Таким образом, на строевую и практическую подготовку отводится почти 61%. Зато в теоретическом курсе на долю военных предметов, не включая политработы, выходит только 47 %, с политработой же будет на долю военного цикла в теоретическом курсе - 50%». Обзор ГУ РККА о состоянии Красной армии в 1927-1928 гг., «Реформа в Красной армии. Документы и материалы. 1923-1928 гг.», Москва 2006, кн. 2, стр. 302
{14} Протокол заседания РВС ССР состоянии военно-учебного дела в ВУЗах РККА от 25 июля 1928 года, «Реформа в Красной армии. Документы и материалы. 1923-1928 гг.», Москва 2006, кн. 2, стр. 233
{15} Из протокола № 28 заседания РВС СССР о состоянии военно-учебного дела в вузах РККА, от 25 июля 1928г., «Реформа в Красной армии. Документы и материалы. 1923-1928 гг.», Москва 2006, кн. 2, стр.232
{16} Естественно несмотря на то, что в целом ситуация с полевой выучкой курсантов оставалась неблагоприятной, важность последней осознавалась и весьма уделяемое ей внимание весьма различалось от школы к школе. В этой связи интересен пример 1-й Петроградской школы: «В системе военно-профессиональной подготовки особое внимание уделялось полевой выучке, особенно в период летних сборов. Вот как был организован лагерный сбор 1921 года в Петроградских ВУЗах. В приказе по Окрувузу от 3 июня № 47 было определено три лагеря -Красногородский( здесь проводила сбор и 1-я Петроградская школа), Петергофский и Усть-Ижорский. Весь лагерный сбор разбивался на три периода: а) с 1-го по 30-е июня - старшие классы проводят практические занятия по тактике, топографии и фортификации. Младшие классы - практические занятия по топографии и одиночной строевой подготовке; б) с 1-го июля по 15-е августа - у всех курсов занятия по строевой и полевой подготовке и стрельбе; в) с 16-го по 30-е августа - подвижные сборы (с 16-го по 23-е августа - малые маневры, с 24-го по 30-е августа - большие маневры). Кроме того, в течение всего периода проводятся занятия по спорту, показные занятия (с 1-го по 30-е июня показная стрельба артиллерии, а с 1-го по 15-е августа показные занятия на аэростатах и аэропланах) и организуются состязания по тактике, топографии, стрельбе, гимнастики, легкой атлетике, фехтованию, полевой гимнастике, плаванью и другим видам спорта. Также планировалось участие курсантов в маневрах крупных соединений Красной Армии. Уже в те годы в 1 -и Петроградской пехотной школе сложилась традиция постоянного совершенствования полевой выучки курсантов. Творческий поиск командиров и преподавателей школы позволил, в частности, усовершенствовать методику проведения подвижных лагерей по принципу так называемых "круговых маршрутов". Осуществляя эти маршруты, курсанты не только тренировали выносливость (преодолевать приходилось по 50 километров и более за строго ограниченное время), но и закрепляли разнообразные навыки - от умелого хождения по азимуту, организации разведки, связи, действий в ночных условиях и до бивуачного и поквартирного размещения подразделений и частей». (информация взята с сайта www.lenpeh.ru)
{17} «Реформа в Красной армии. Документы и материалы. 1923-1928 гг.», Москва 2006, кн. 2, стр.235
{18} Из протокола № 28 заседания РВС СССР о состоянии военно-учебного дела в вузах РККА, от 25 июля 1928г., «Реформа в Красной армии. Документы и материалы. 1923-1928 гг.», Москва 2006, кн. 2, стр.234
ПРОДОЛЖЕНИЕ
СОДЕРЖАНИЕ
Начало
Предыдущая страница
Небезынтересно было бы сравнить данную ситуацию с ситуацией в дореволюционной армии. Внешне казалось бы старой армии удавалось решить проблему укомплектования аналогичного по численности офицерского корпуса, но при внимательном изучении картина оказывается несколько сложнее. При том, что и там и там численность командного состава колебалась примерно около 45 тыс. человек{1}, социальная база заметно различалась. В случае старой армии офицерский корпус комплектовался преимущественно из рядов интеллигенции и (в большей степени это касалось гвардии, штаб-офицеров и генералов) дворянства. Обе эти группы представляли хотя и более образованную, но очень малочисленную часть населения страны. Из-за этой малочисленности в сочетании с непрестижностью военной службы качество контингента поступающих в юнкерские и военные училища было очень низким - выше уже приводились цитаты: «Откуда же получает русская армия своих офицеров? Большая часть их выходит из юнкерских училищ, куда стекаются обыкновенно неудачники всех профессий. Неокончивший реалист, выгнанный классик, полуграмотный семинарист, недотянувший до конца ученик земледельческого, технического или коммерческого училища - вот обычный контингент, которым пополняются юнкерские училища. Все эти люди в огромном большинстве случаев идут на военную службу, не чувствуя к ней ни малейшего призвания, только потому, что им некуда деться. Другую, значительно меньшую часть своих офицеров русская армия получает из воспитанников кадетских корпусов и военных училищ. Эти офицеры имеют законченное общее (7 лет корпуса) и достаточное специальное (2-3 года училища) образование». В результате «в 1902 г., например, из поступавших в юнкерские училища около трети (1548) имели 6-классное образование, а 3200 - не имели». В РККА будущих командиров старались набирать более широкого слоя населения - из рабочих. Несмотря на большую многочисленность, уровень образования в данной группе был существенно ниже, при том, что ни желания служить, ни традиций военной службы у пролетариата точно также не было. Как мы уже видели, в военных школах РККА доля курсантов, имеющих образование 7 классов и выше, составляла около 20%.
Сравнивая ситуацию с уровнем общеобразовательной подготовки будущих командиров, следует учесть еще несколько факторов. Во-первых, численность населения СССР была ниже, чем императорской России. В 1914 году численность населения Российской империи, согласно данным справочника «Россия, 1913», составляла 178 378,8 тыс. чел. (в том числе без учета Польши, Прибалтики и Финляндии 158 689,9 тыс. чел.). При этом последние территории отличались более высоким средним уровнем образования, чем остальная Россия, и в силу наличия традиций военной службы среди определенных групп населения (прибалтийские немцы, финские шведы, представленных, впрочем, в основном дворянством) и большего престижа военных (в той же Польше), комплектовали достаточно большой слой офицерства русской армии. В ходе последующего десятилетия страна пережила также мировую и гражданскую войны, результатом чего было то, что численность населения СССР в 1926 году (согласно сборнику документов по всесоюзной переписи населения 1937 года, М.2007, стр.46) составляла 147 027,9 тыс. человек. Во-вторых, следствием революции был большой уровень эмиграции, задевшей опять-таки в большей степени образованные слои населения. И в-третьих, следует учесть и больший уровень текучести комсостава РККА, обусловленный целым рядом причин{2} - если в царской армии военные училища давали армии перед войной в среднем чуть больше 2000 офицеров в год, то военные школы РККА - чуть более 4000 человек. Таким образом, если до революции для отбора одного курсанта в год приходилось, если можно так выразиться, просеять 89,2 тыс. человек (речь идет о населении страны), то после - 36,8 тыс. человек или в 2,5 раза меньше, при этом во втором случае в среднем уровень образования населения был заметно ниже. Таким образом, проблема качественного комплектования военно-учебных заведений, стоявшая перед РККА, была заметно острее, чем в царской России{3}.
Низкий общеобразовательный уровень будущих командиров представлял серьезную проблему для современной армии того времени в связи с повышенными требованиями к комсоставу. В.Гончаров в своей статье про генерала армии Павлова описывая проблемы, связанные с низким культурным уровнем командного состава РККА, стремясь подчеркнуть важность данного фактора, приводит следующую цитату маршала Фоша: «Будущее, несомненно, еще более подчеркнет абсолютную необходимость, особенно для офицера, наряду с профессиональными знаниями обладать и общей культурой. По мере того, как расширяется область войны, должен расширятся и ум тех, кто ее ведет. Хороший офицер больше не может довольствоваться профессиональными знаниями… Одних технических знаний недостаточно. Они должны быть дополнены всесторонним развитием»{4}. Его бывший противник, создатель германского Рейхсвера, генерал фон Зект, еще в феврале 1919 года в своем докладе предложил на время реорганизации армии отправить офицеров на курсы, дающие гражданское техническое образование, а возглавив Рейхсвер, установил чрезвычайно жесткие общеобразовательные требования не только к кандидатам на офицерские должности, но даже к унтер-офицерам{5}. В общем-то, важность повышения уровня общей культуры для современного командира вполне осознавалась и в Советской России, в частности в выводах Военно-Морской Инспекции НК РКИ СССР по итогам обследования системы управления НКВМ и состояния подготовки и переподготовки комсостава РККА отмечалось: «Запросы современной войны к комсоставу, выражающиеся в большой культурности... и т. д. не удовлетворяются ни преподаванием в ВУЗах, ни дальнейшей практикой»{6}. Однако если Зект в стране, где обязательное 8-летнее образование было закреплено законом в 1919 году, а всеобщее обучение в отдельных землях вводилось еще в начале XIX века, мог требовать как классического образования от кандидатов в офицеры, так и повышать культурный уровень унтер-офицеров, то советские военные руководители в государстве, где значительная часть населения оставалось малограмотной, а то и вовсе неграмотной (причем армия сама по себе была одним из главнейших инструментов ликвидации неграмотности), не могли себе позволить такой привередливости{7}.
Весьма характерно сравнение с иностранными армиями, сделанное в многократно цитируемом здесь Обзоре ГУ РККА о состоянии Красной Армии в 1927-1928 гг.: «Во всех странах подготовка командира взвода требует в среднем 13-15 лет, в то время как у нас в среднем подготовка занимает от 8 до 9 лет. За границей подготовка слагается из 2-3 лет дошкольной подготовки, 9-ти лет обучения в средней школе, 1-2 лет пребывания в войсках и 2-3-4 лет - в военной школе. 82 % наших курсантов имеют 4-5 лет обучения, затем перерыв и 3-4 года обучения в военной школе»{8}. Подобное отставание отмечал с своей работе и Дж. Риз, писавший, что в то время как в британской армии малограмотным считался в рядовой с четырьмя классами образования, в РККА из-за дефицита образованных курсантов, как правило закрывались глаза на минимальные образовательные требования к будущим офицерам и тех же четырех классов зачастую оказывалось достаточно для поступления в военную школу{9}. В то время как Уборевич во время командировки в Германию поражался тому, что немецкие унтер-офицеры на занятиях в классах изучают высшую математику, Меженинов (или Петин?) в начале 30-х годов отмечал, что многие командиры РККА не умеют сверять время по часам.
Стремясь переломить ситуацию в целом, советская власть не пошла по пути медленного и постепенного роста образования населения, которое в подобном случае осталось бы привилегией ограниченного слоя населения и консервировало бы отставание страны в образованности населения от ведущих держав того времени. Было значительно усилено внимание к проблемам повышения образовательного уровня населения (доходило до того, что во второй половине двадцатых доля образования в общем бюджете страны превышала расходы на оборону, а темпы прироста количества школ и учащихся в первые 20 лет советской власти в разы превышали подобные же темпы прироста в последние 20 лет царской России). Однако такая политика, хотя и будучи дальновидной, все же не могла дать мгновенной отдачи - переломить ситуацию в СССР смогли лишь к концу тридцатых годов, когда заметно выросло как качество образования, так и количество школ. В 20-х годах проблему слабой общеобразовательной подготовки командиров приходилось решать в частном порядке.
Как уже указывалось выше, пытаясь поднять уровень общеобразовательной подготовки поступающих в военные школы, руководство армии создало две подготовительные школы и специальные подготовительные отделения при двух нормальных школах. В одной из таких школ учился, например, будущий маршал и Герой Советского Союза П.Ф. Батицкий (1910-1984), попавший в 1924 году в Украинскую военно-подготовительную школу в Полтаве, и лишь после ее окончания в 1927 году в Борисоглебскую кавалерийскую школу в Ленинграде, которую закончил в 1929 году. Кроме того, было увеличено время обучения в военных школах со стандартных для европейских армий того времени двух лет{10} до трех, при этом одна треть учебного времени отводилась на общеобразовательные предметы. Однако это была палка о двух концах - одного года, отведенного на общеобразовательную подготовку, было недостаточно из-за слабого уровня начальной подготовки курсантов, а из-за максимально нагруженной военными и политическими предметами программы{11} увеличить время для первой не представлялось возможным. В результате качество общего образования, даваемого в военных школах, оставалось низким{12}. При этом из-за перегруженности учебных программ страдало и военное образование{13} - в протоколе заседания РВС ССР состоянии военно-учебного дела в ВУЗах РККА от 25 июля 1928 года отмечалось следующее: «Недостаточный общеобразовательный уровень поступающего в вузы пополнения (в приеме 1927 г. - 73% курсантов с низшим образованием, 2,4 % не имеют никакого образования), в результате чего неподготовленный курсант не может охватить в рамках существующих сроков обучения всех вопросов учебы и вместо сознательного усвоения часто берет зубрежкой, иногда замыкаясь от общественной жизни и работы. Непосильный при данном уровне подготовки курсантов объем учебных программ, выполнение которых сводится иногда к поверхностно-конспективному изложению материала, формальному усвоению знаний курсантами и ведет к тому, что даже наиболее подготовленные курсанты не в состоянии выполнить задания в урочное время»{14}. При этом проблема многопредметности как следствия слабой общеобразовательной подготовки касалась не только военных школ, но даже и КУКСов, и военных академий. Низкий культурный уровень курсантов своим следствием имел то, что система обучения в военных школах сводилась к заучиванию положений уставов, вел к формализму и догматизму в обучении слушателей и курсантов, последние готовились быть не воспитателями и командирами подчиненных, а к исполнению обязанностей инструктора бойцов.
Серьезной проблемой был также отрыв военных школ от практики, от войсковой жизни. Отчасти это было связано с тем, что преподавательский состав школ, в значительной степени состоявший из бывших офицеров, часто с момента окончания Первой мировой войны не занимал строевых должностей («Учебно-преподавательский состав вузов по своему социальному и партийному положению все еще неудовлетворителен, причем значительная часть его не участвовала в Гражданской войне; большинство преподавателей, работающих в вузах, продолжительное время, до известной степени вследствие этого, оторвались от армии», отмечалось «недостаточное совершенствование во владении своими предметами со стороны значительной части учебно-преподавательского состава»{15}). Данный отрыв имел своим следствием существенные недостатки в системе подготовке будущих курсантов, перечисленные в циркуляре начальника военно-учебных заведений РККА Н.Н. Кузьмина о преодолении военными школами «отрыва от практики современного строительства Красной Армии» от 27 сентября 1928 года:
«Один из основных [недостатков] состоит в том, что начальствующий состав, особенно преподаватели, вопреки требованиям УВУЗа, изложенным в учебно-строевом плане, программах строевой подготовки и методических указаний по всем предметам, в подготовке курсантов отрываются от практики современного строительства Красной Армии, развития и совершенствования военной техники (материальной части) и вопросов подготовки красноармейцев. Командный и преподавательский состав часто проводит свою работу по шаблону, лишь формально выполняя указания программ и руководясь только учебником, без соответствующей увязки с текущей жизнью и практикой.
Отрыв и отставание от армии, которая в своей работе быстро растет, естественно, отражается и на качестве подготовки курсанта. Многие преподаватели военных, общественно-политических и общеобразовательных предметов недостаточно знакомы с армейской жизнью. Военные преподаватели и командиры не следят за планами и программами подготовки в частях Красной Армии, за указаниями инспекции и командования по вопросам преподаваемой дисциплины; не следят за общим ходом развития красноармейцев и ростом их требований, предъявленных командиру взвода. Преподаватели и командиры иногда мало интересуются вопросами смежных дисциплин, новостями в теории и практике военного дела и политической подготовки и воспитания.
Массовые нарекания командования на то, что молодые командиры значительно слабее справляются в поле с работой мелких подразделений, расположением огневых средств и решением стрелковых задач, чем в помещении на карте, на ящике с песком и на всяких комнатных панорамах и перспективах, следует поставить в вину не только преподавательскому составу, который очень часто предпочитает класс полю, но и начальникам школ, которые мало обращают на это внимания и часто не могут добиться совместных выходов в поле и совместной работы не только с войсковыми частями, но даже с другими школами, стоящими в одном городе…{16}
Необходимо отметить также, что если преподаватели до некоторой степени и следят за своей личной подготовкой по специальности, по своему предмету, то совершенно мало заметно у них стремление к понятию общего уровня своей подготовки: военной, общественно-политической и образовательной. Совершенствование начсостава школ иногда отстает от частей РККА, и летом этого года на маневрах были случаи, когда некоторые виды и способы работы, применяемые в частях, были неизвестны комсоставу военных школ. Отсюда у войсковых начальников создается мнение, что «двухлетняя работа» в армии по переходу на живые приемы обучения, на новую постановку тактических упражнений, тактических учений в поле, военных игр, выходов в поле прошла мимо вузов и что в этом отношении вузы - самый «консервативный» сектор в армии»{17}. Об этом же говорил и Тухачевский в ноябре 1928 года: «мы в армии проводим тактическую подготовку в течение 2-3 лет по новым путям, по более рациональному методу. ГУ РККА, в частности, Учебно-строевое управление перешло на этот путь год тому назад. А военно-учебные заведения до сих пор не перешли на новый метод подготовки. Мы сейчас в Ленинграде это обнаружили совершенно ясно. Оказалось, что никакого сдвига, несмотря на все добрые пожелания Николая Николаевича Кузьмина, на новые рельсы в военно-учебных заведениях нет».
Преодолеть данный отрыв руководство вооруженных сил старалось активизацией практики стажировок «как переменного, так и преподавательского состава всех вузов для обеспечения непрерывной связи с войсками в деле подготовки командиров всех степеней», «освежением» преподавательского состава, выражавшимся в укомплектовании военных школ «лучшим строевым командным составом, не останавливаясь даже перед некомплектом в строевых частях»{18}.
ПРОДОЛЖЕНИЕ
СОДЕРЖАНИЕ
{1} Вопрос большего удельного веса комсостава в РККА по сравнению со старой или иностранными армиями будет рассмотрен чуть позже.
{2} Во-первых, это причины внешние, объективные - из-за тяжелого материального положения комсостава многие командиры в армии не задерживались и старались покинуть ее при первой возможности. Ситуация усугублялась и тем, что вследствие комплектования по партийным и профсоюзным разнарядкам в армию часто попадали люди для нее случайные и не склонные к службе в армии. Во-вторых, это определялось и политикой военного руководства - ускоряя сроки службы, оно стремилось с одной стороны, ускорить карьеру командиров и не допустить застоя (в РККА сроки службы были почти в два раза короче, чем в старой армии или за рубежом), а с другой стороны, накопить комсостав запаса (если средний комсостав запаса комплектовался преимущественно за счет либо переподготовки краскомов и бывших белых офицеров, уволенных в начале 20-х годов, либо за счет подготовки командиров запаса из учащихся гражданских ВУЗов и техникумов, то основным источником подготовки старшего и высшего комсостава запаса было именно увольнение в запас выслуживших свое командиров Красной Армии).
{3} Необходимо также отметить, что даже находясь в более благоприятных условиях, царская армия не смогла обеспечить качественного комплектования военных училищ. Выше уже отмечалось, что даже после закрытия юнкерских училищ и связанного с этим повышения образовательных требований (обязательное среднее образование) к поступающим при одновременном сокращении срока обучения с 3-х до 2-х лет, в 7 из 21 военных училищах был создан специальных дополнительных курс, предназначенный для доведения образовательного уровня курсантов до уровня полной средней школы. Проблема слабого образовательного уровня офицеров сказывалась не только в момент поступления в военного училища. П.А. Зайончковский приводит в пример опубликованный в 1907 году циркуляр ГУ ГШ циркуляр по поводу результатов вступительных экзаменов в Академию Генерального штаба на основе анализа письменных работ. Этот анализ приводит к следующим выводам: «1) Очень слабая грамотность, грубые орфографические ошибки. 2) Слабое общее развитие. Плохой стиль. Отсутствие ясности мышления и общая недисциплинированность ума. 3) Крайне слабое знание в области истории, географии. Недостаточное литературное образование». Там же пишется следующее: «многие офицеры, поступавшие в Академию Генерального штаба, были политически невежественны. Так, в 1907 г. на вступительных экзаменах по истории давались «совершенно детские оценки исторических событий /.../. Не знали, например, что такое власть исполнительная и что такое законодательная. Какая разница между двухпалатным и однопалатным парламентом /.../. Особенно роковым образом, - продолжает он, - на русском офицерстве отразилось то положительное неведение, которое проявляло оно в вопросах социально-политических». Зайончковский П.А. Русский офицерский корпус накануне Первой мировой войны // П.А. Зайончковский (1904-1983 гг.): Статьи, публикации и воспоминания о нем. - М.: РОССПЭН, 1998. С.24-69.
{4} В. Гончаров «Генерал Павлов - портрет на фоне катастрофы», сборник «Великая отечественная катастрофа II», М., Яуаза, 2007, стр. 125
{5} James S. Corum, The roots of blitzkrieg, 1992, глава 2, там же в главе про обучение «… Зект, при вступлении в должность главнокомандующего, начал политику, делавшую акцент на образовательный уровень кандидатов в офицеры. Он строго ограничил производство в офицеры военнослужащих более низких званий, подняв требования к образованию офицеров на самый высокий, когда-либо существовавший уровень. Кандидат в офицеры должен был иметь аттестат о полном среднем образовании, соответствующий характер и обладать отличным уровнем физической подготовки».
там же кас. унтер-офицеров: «Сразу после войны армия сделала акцент на обучении военнослужащих и особенно унтер-офицеров. Уже в июне 1919 года для личного состава были организованы специальные курсы полной средней школы, в которых преподавали в основном офицеры… Вообще, в то время как возможности получения унтер-офицерами Рейхсвера военного образования были практически такими же, как и в других современных армиях, возможности получения гражданского образования были наилучшими для того периода».
{6} «Заключение начальника ГУ РККА В.Н. Левичева в РВС СССР на выводы Военно-морской инспекции НК РКИ СССР по итогам обследования «системы управления НКВМ» и состояния подготовки и переподготовки комсостава РККА и на высказанное Инспекцией
предложение о необходимости организации Генерального штаба и разработки его структуры», от 4 июня 1927г, «Реформа в Красной армии. Документы и материалы. 1923-1928 гг.», Москва 2006, кн. 2, стр. 90. Об этом же: «Эта сторона дела (комплектование наших школ переменным составом) требует серьезного внимания, т.к. высокая боевая подготовка командных кадров немыслима без солидной общей подготовки, которая является основной базой всякого прогресса. Что было неизбежно и терпимо в период Гражданской войны и в первые годы ее окончания, то не может быть терпимо теперь, на 11 году существования Красной Армии, в условиях повышенных культурных требований красноармейца и его политического роста». Обзор ГУ РККА о состоянии Красной армии в 1927-1928 гг., «Реформа в Красной армии. Документы и материалы. 1923-1928 гг.», Москва 2006, кн. 2, 313. В 1933 г. командующий СибВО Левандовский во время командировки в Германию, сравнивая подготовку германского и советского офицеров, писал следующее: «Решающим фактором, определяющим методику в подготовке командира, является его общеобразовательный и культурный уровень до поступления в армию. У нас в этом отношении резко бросается в глаза низкий уровень общеобразовательной подготовки командира. Вследствие этого, наша армия вынуждена затрачивать очень много времени, сил и средств, чтобы сделать нашего командира грамотным человеком, способным справиться с сложными требованиями современного управления войсками в бою». Письмо Левандовского из Берлина от 19 июля 1933 г., Ю.Л.Дьяков, Т.С.Бушуева, «Фашистский меч ковался в СССР: Красная армия и Рейхсвер. Тайное сотрудничество. 1922-1933», М. 1993, стр. 284
{7} Более высокий уровень образования кандидатов в офицеры позволял сократить срок обучения в иностранных армиях - например в германской, британской, латвийской, румынской - до двух лет. Кроме того, порядка 10% офицеров британской армии давали университеты (главным образом, Оксфордский и Кембриджский), а 5% - сама армия (кандидаты из рядовых должны быть не старше 22 лет, прослужить не менее 6-ти месяцев в чине младшего унтер-офицера и получить специальный аттестат военного обучения - с учетом того, что в британской армии рядовые с 4-мя классами образования считались малограмотными, кандидаты на офицерские должности наверняка обладали куда как более высокой общеобразовательной подготовкой). Сходные с советскими сроки обучения были установлены в польской армии (годичный курс общей школы подхорунжих, а затем - двухлетний курс избранной специальной школы), кроме того в польской армии (как кстати и в румынской) была создана система кадетских корпусов, готовившая будущих курсантов для военных училищ. (Каменев А.И.) Также следует особо отметить особенности обучения в германских военных школах - хотя непосредственно учеба также занимала 2 года (первый год для всех курсантов в пехотной школе и второй - в профильной - пехотной, кавалерийской, артиллерийской, инженерной), общее время обучение составляло около 4-х лет за счет насыщенных войсковых стажировок на унтер-офицерских должностях, во время которых кандидатам в офицеры также читались лекции по военной подготовке. Таким образом, германские офицеры, обладая очень высокой общеобразовательной подготовкой, получали гораздо больше именно военных знаний, а также командной практики, чем их коллеги в других армиях (Дж. Корум).
{8} Обзор ГУ РККА о состоянии Красной армии в 1927-1928 гг., «Реформа в Красной армии. Документы и материалы. 1923-1928 гг.», Москва 2006, кн. 2, стр. 303
{9} Дж.Риз, «Подневольные солдаты Сталина»
{10} А.И.Каменев «История подготовки офицеров в СССР».
{11} Политическая подготовка являлась еще одной специфической чертой обучения будущих командиров той эпохи и отнимала и без того дефицитное время.
{12} «Приведенный выше процент комсостава с низшим общим образованием (76,7% на 1927 г.) формально можно было бы уменьшить до 40%, так как распоряжением Наркомпроса окончившие военные школы приравниваются по общеобразовательному цензу к окончившим школы 2 ступени, но фактически это будет неверно. Результаты приемных экзаменов в академии полностью подтверждают это, так как среди поступивших отмечается значительное число лиц со слабой подготовкой именно по общеобразовательным предметам». Обзор ГУ РККА о состоянии Красной армии в 1927-1928 гг., «Реформа в Красной армии. Документы и материалы. 1923-1928 гг.», Москва 2006, кн. 2, стр. 313
{13} «…за весь курс пехотной школы из 4 814 часов - 2916 часов отведено практической подготовке. В теоретическом же курсе благодаря слабой подготовке курсантов, на чисто военный цикл отведено всего 885 часов, а остальные 464 часа отведены общеобразовательной подготовке и 549 часов общественно-политическому циклу. Таким образом, на строевую и практическую подготовку отводится почти 61%. Зато в теоретическом курсе на долю военных предметов, не включая политработы, выходит только 47 %, с политработой же будет на долю военного цикла в теоретическом курсе - 50%». Обзор ГУ РККА о состоянии Красной армии в 1927-1928 гг., «Реформа в Красной армии. Документы и материалы. 1923-1928 гг.», Москва 2006, кн. 2, стр. 302
{14} Протокол заседания РВС ССР состоянии военно-учебного дела в ВУЗах РККА от 25 июля 1928 года, «Реформа в Красной армии. Документы и материалы. 1923-1928 гг.», Москва 2006, кн. 2, стр. 233
{15} Из протокола № 28 заседания РВС СССР о состоянии военно-учебного дела в вузах РККА, от 25 июля 1928г., «Реформа в Красной армии. Документы и материалы. 1923-1928 гг.», Москва 2006, кн. 2, стр.232
{16} Естественно несмотря на то, что в целом ситуация с полевой выучкой курсантов оставалась неблагоприятной, важность последней осознавалась и весьма уделяемое ей внимание весьма различалось от школы к школе. В этой связи интересен пример 1-й Петроградской школы: «В системе военно-профессиональной подготовки особое внимание уделялось полевой выучке, особенно в период летних сборов. Вот как был организован лагерный сбор 1921 года в Петроградских ВУЗах. В приказе по Окрувузу от 3 июня № 47 было определено три лагеря -Красногородский( здесь проводила сбор и 1-я Петроградская школа), Петергофский и Усть-Ижорский. Весь лагерный сбор разбивался на три периода: а) с 1-го по 30-е июня - старшие классы проводят практические занятия по тактике, топографии и фортификации. Младшие классы - практические занятия по топографии и одиночной строевой подготовке; б) с 1-го июля по 15-е августа - у всех курсов занятия по строевой и полевой подготовке и стрельбе; в) с 16-го по 30-е августа - подвижные сборы (с 16-го по 23-е августа - малые маневры, с 24-го по 30-е августа - большие маневры). Кроме того, в течение всего периода проводятся занятия по спорту, показные занятия (с 1-го по 30-е июня показная стрельба артиллерии, а с 1-го по 15-е августа показные занятия на аэростатах и аэропланах) и организуются состязания по тактике, топографии, стрельбе, гимнастики, легкой атлетике, фехтованию, полевой гимнастике, плаванью и другим видам спорта. Также планировалось участие курсантов в маневрах крупных соединений Красной Армии. Уже в те годы в 1 -и Петроградской пехотной школе сложилась традиция постоянного совершенствования полевой выучки курсантов. Творческий поиск командиров и преподавателей школы позволил, в частности, усовершенствовать методику проведения подвижных лагерей по принципу так называемых "круговых маршрутов". Осуществляя эти маршруты, курсанты не только тренировали выносливость (преодолевать приходилось по 50 километров и более за строго ограниченное время), но и закрепляли разнообразные навыки - от умелого хождения по азимуту, организации разведки, связи, действий в ночных условиях и до бивуачного и поквартирного размещения подразделений и частей». (информация взята с сайта www.lenpeh.ru)
{17} «Реформа в Красной армии. Документы и материалы. 1923-1928 гг.», Москва 2006, кн. 2, стр.235
{18} Из протокола № 28 заседания РВС СССР о состоянии военно-учебного дела в вузах РККА, от 25 июля 1928г., «Реформа в Красной армии. Документы и материалы. 1923-1928 гг.», Москва 2006, кн. 2, стр.234
ПРОДОЛЖЕНИЕ
СОДЕРЖАНИЕ