Случайные мысли, КОТОРЫЕ Я ОЧЕНЬ ДАВНО ХОТЕЛ ЗАФИКСИРОВАТЬ (и о диалектике)
Я очень люблю эту цитату, хотя мне лень даже разбираться, кто такой Гальтунг:
" Гальтунг также анализирует вопросы, которые задают автору гипотезы:
саксонский стиль (американский вариант): "Как Вы операционализируете свою гипотезу?";
саксонский стиль (британский вариант): "Как Вы ее документируете?";
тевтонский стиль: "Как Вы можете вывести ее из Вашей аксиомы?";
галльский стиль: "Можете ли Вы выразить гипотезу на хорошем французском языке?"
...Различия существуют и в практике научной работы. Британское увлечение документацией, как и американская любовь к статистике, вошли в поговорки".
Я просто чувствую, что она справедлива, как всё справедливое. У caenogenesis была отличная тема о том, насколько холодно дарвинизм встретили во Франции:
Я знал, что научное поражение Ламарка и Сент-Илера затормозило развитие французской биологии, но не представлял - насколько, пока не прочитал монографию В. И. Назарова "Эволюционная теория во Франции после Дарвина".
Первой реакцией французской академической науки на "Происхождение видов" было обвинение в беспочвенной натурфилософии (Мари Жан Пьер Флуранс). Встречающиеся у Дарвина метафорические выражения - природа "выискивает", "выбирает", "трудится" - были восприняты французскими критиками как искреннее наивное одушевление природы. Флуранс (известный физиолог, между прочим) не видел никакой разницы между теорией Дарвина и теорией Ламарка, прямо говоря, что "все идеи Дарвина те же, что и у Ламарка". Язык Дарвина он назвал "метафизическим жаргоном, совершенно неуместным в естественной истории". В общем, сторонники недавно рожденного позитивизма попытались просто-таки пинками задвинуть теорию Дарвина в хорошо знакомую натурфилософскую интеллектуальную нишу, где томились старые фантазии Шеллинга, Окена, Гёте, Ламарка. Показательный пример того, насколько восприятие идей может зависеть от заранее выбранного дискурса. (...)
В то время неприятие дарвинизма блокировало развитие эволюционной биологии вообще как таковой. И это в самый чувствительный период, когда активно работали Гексли, Рэй Ланкастер, Геккель, Мечников, Бальфур, Гегенбаур, Ковалевские (оба), - всех и не перечислить. А во Франции, например, тот же Катрфаж - действительно крупный ученый, академик - умудрился до последнего отстаивать постоянство видов и утверждать, что "трансформисты - это алхимики". А умер он в 1892 году, почти через двадцать лет после небезызвестного Агассица. (...)
Такое торможение привело к тому, что, когда французский эволюционизм все-таки сформировался, он оказался очень оригинальным. Во Франции, например, был крайне популярен неоламаркизм. Французские эволюционисты склонны были всерьез принимать сказанное когда-то Спенсером: "Или существует наследование приобретенных признаков, или не существует эволюции".
В полном соответствии с дорогой мне цитатой, французы первым делом придрались к языку! Понятно, что язык зоологии 19 века не очень подходил для обсуждения эволюции в современном её понимании. Но ведь речь-то шла о самой идее, а не о языке. Очевидно, что для французских авторов не существовало никаких идей, выходящих за рамки слов (и этими словами, конечно же, были слова божественной французской речи).
Помимо того очевидного обстоятельства, что Чарльз Дарвин был англичанин, а Жан-Батист Ламарк - француз, так что "либо мы признаём неизменность видов вслед за Кювье, либо их изменчивость вслед за Ламарком, и никак иначе".
В том же постеcaenogenesis цитирует Дарвина, которого самого немного удивляло, с каким энтузиазмом его построения встретили в Германии.
Стереотипный "тевтонский подход" (см. выше) требует начать с аксиом. Диалектически, в духе Дао-дэ-цзин: "Дао рождает одно, одно рождает два, два рождают три, а три рождают все существа. Все существа носят в себе инь и ян, наполнены ци и образуют гармонию". Первая аксиома теории эволюции - "наследуемость признаков", потомство воспроизводит родителей. Если признаки не наследуются, то говорить вообще не о чем. Это тезис. Вторая аксиома - "изменчивость признаков", т.е. сумма признаков потомков, в конечном счёте, не равна сумме признаков предков. Это, очевидно, антитезис к тезису. Синтезом является аксиома насчёт "борьбы за выживание и вытекающем из неё естественном отборе". С философской точки зрения, действительно, вся теория Дарвина выводится из этого набора аксиом, так что для немцев она была корректна, и они готовы были её поддержать. (С английской точки зрения, видимо, Дарвин будучи англичанином, правильно задокументировал, правильно оформил и правильно издал своё открытие.)
Как я понимаю, российская наука в тот момент больше прислушивалась к Германии, чем к Франции, в том числе, в своём отношении к дарвинизму. Ну а после революции и говорить нечего. Основоположники, Маркс с Энгельсом, успели объявить Дарвина стопроцентно кошерным, а его теорию эволюции - классическим примером использования диалектического метода. (Дарвин, естественно, ничего такого не имел в виду.) Меня, в этом плане, всегда поражало другое. В СССР ополчились на генетику, в том числе, потому, что она утверждала наследуемость признаков, а это, дескать, антимарскистская позиция, потому что марксизм выступает за дарвинизм, а дарвинизм подразумевает изменчивость признаков. Иначе говоря, люди, на словах присягавшие диалектическому материализму, на деле ничего не понимали в даже в собственной хреномудрии! Не говоря уже о науке. В большем мире, конечно же, в полном соответствии с немецкой умозрительной схемой, сравнение и противопоставление открытий Дарвина и Менделя привело к новому синтезу.
[В этом плане вышепроцитированное высказывание насчёт "или существует наследование приобретенных признаков, или не существует эволюции" выглядит попыткой снять кажущееся противоречие между наследуемостью признаков и изменчивостью признаков. Особи получают набор признаков от родителей, но эти признаки за время жизни организма испытывают то или иное влияние среды, и уже в таком скорректированном виде передаются следующему поколению.]
P.S.
" Гальтунг также анализирует вопросы, которые задают автору гипотезы:
саксонский стиль (американский вариант): "Как Вы операционализируете свою гипотезу?";
саксонский стиль (британский вариант): "Как Вы ее документируете?";
тевтонский стиль: "Как Вы можете вывести ее из Вашей аксиомы?";
галльский стиль: "Можете ли Вы выразить гипотезу на хорошем французском языке?"
...Различия существуют и в практике научной работы. Британское увлечение документацией, как и американская любовь к статистике, вошли в поговорки".
Я просто чувствую, что она справедлива, как всё справедливое. У caenogenesis была отличная тема о том, насколько холодно дарвинизм встретили во Франции:
Я знал, что научное поражение Ламарка и Сент-Илера затормозило развитие французской биологии, но не представлял - насколько, пока не прочитал монографию В. И. Назарова "Эволюционная теория во Франции после Дарвина".
Первой реакцией французской академической науки на "Происхождение видов" было обвинение в беспочвенной натурфилософии (Мари Жан Пьер Флуранс). Встречающиеся у Дарвина метафорические выражения - природа "выискивает", "выбирает", "трудится" - были восприняты французскими критиками как искреннее наивное одушевление природы. Флуранс (известный физиолог, между прочим) не видел никакой разницы между теорией Дарвина и теорией Ламарка, прямо говоря, что "все идеи Дарвина те же, что и у Ламарка". Язык Дарвина он назвал "метафизическим жаргоном, совершенно неуместным в естественной истории". В общем, сторонники недавно рожденного позитивизма попытались просто-таки пинками задвинуть теорию Дарвина в хорошо знакомую натурфилософскую интеллектуальную нишу, где томились старые фантазии Шеллинга, Окена, Гёте, Ламарка. Показательный пример того, насколько восприятие идей может зависеть от заранее выбранного дискурса. (...)
В то время неприятие дарвинизма блокировало развитие эволюционной биологии вообще как таковой. И это в самый чувствительный период, когда активно работали Гексли, Рэй Ланкастер, Геккель, Мечников, Бальфур, Гегенбаур, Ковалевские (оба), - всех и не перечислить. А во Франции, например, тот же Катрфаж - действительно крупный ученый, академик - умудрился до последнего отстаивать постоянство видов и утверждать, что "трансформисты - это алхимики". А умер он в 1892 году, почти через двадцать лет после небезызвестного Агассица. (...)
Такое торможение привело к тому, что, когда французский эволюционизм все-таки сформировался, он оказался очень оригинальным. Во Франции, например, был крайне популярен неоламаркизм. Французские эволюционисты склонны были всерьез принимать сказанное когда-то Спенсером: "Или существует наследование приобретенных признаков, или не существует эволюции".
В полном соответствии с дорогой мне цитатой, французы первым делом придрались к языку! Понятно, что язык зоологии 19 века не очень подходил для обсуждения эволюции в современном её понимании. Но ведь речь-то шла о самой идее, а не о языке. Очевидно, что для французских авторов не существовало никаких идей, выходящих за рамки слов (и этими словами, конечно же, были слова божественной французской речи).
Помимо того очевидного обстоятельства, что Чарльз Дарвин был англичанин, а Жан-Батист Ламарк - француз, так что "либо мы признаём неизменность видов вслед за Кювье, либо их изменчивость вслед за Ламарком, и никак иначе".
Click to viewВ том же постеcaenogenesis цитирует Дарвина, которого самого немного удивляло, с каким энтузиазмом его построения встретили в Германии.
Стереотипный "тевтонский подход" (см. выше) требует начать с аксиом. Диалектически, в духе Дао-дэ-цзин: "Дао рождает одно, одно рождает два, два рождают три, а три рождают все существа. Все существа носят в себе инь и ян, наполнены ци и образуют гармонию". Первая аксиома теории эволюции - "наследуемость признаков", потомство воспроизводит родителей. Если признаки не наследуются, то говорить вообще не о чем. Это тезис. Вторая аксиома - "изменчивость признаков", т.е. сумма признаков потомков, в конечном счёте, не равна сумме признаков предков. Это, очевидно, антитезис к тезису. Синтезом является аксиома насчёт "борьбы за выживание и вытекающем из неё естественном отборе". С философской точки зрения, действительно, вся теория Дарвина выводится из этого набора аксиом, так что для немцев она была корректна, и они готовы были её поддержать. (С английской точки зрения, видимо, Дарвин будучи англичанином, правильно задокументировал, правильно оформил и правильно издал своё открытие.)
Как я понимаю, российская наука в тот момент больше прислушивалась к Германии, чем к Франции, в том числе, в своём отношении к дарвинизму. Ну а после революции и говорить нечего. Основоположники, Маркс с Энгельсом, успели объявить Дарвина стопроцентно кошерным, а его теорию эволюции - классическим примером использования диалектического метода. (Дарвин, естественно, ничего такого не имел в виду.) Меня, в этом плане, всегда поражало другое. В СССР ополчились на генетику, в том числе, потому, что она утверждала наследуемость признаков, а это, дескать, антимарскистская позиция, потому что марксизм выступает за дарвинизм, а дарвинизм подразумевает изменчивость признаков. Иначе говоря, люди, на словах присягавшие диалектическому материализму, на деле ничего не понимали в даже в собственной хреномудрии! Не говоря уже о науке. В большем мире, конечно же, в полном соответствии с немецкой умозрительной схемой, сравнение и противопоставление открытий Дарвина и Менделя привело к новому синтезу.
[В этом плане вышепроцитированное высказывание насчёт "или существует наследование приобретенных признаков, или не существует эволюции" выглядит попыткой снять кажущееся противоречие между наследуемостью признаков и изменчивостью признаков. Особи получают набор признаков от родителей, но эти признаки за время жизни организма испытывают то или иное влияние среды, и уже в таком скорректированном виде передаются следующему поколению.]
P.S.