Винные мемуары-2 часть 9
Винные мемуары: Мои университеты" ч1-13
Винные мемуары. Начало
Винные мемуары. Часть 2
Винные мемуары. Часть 3.
Винные мемуары. Часть 4.
Винные мемуары. Часть 5
Винные мемуары. Часть 6
Винные мемуары. Часть 7
Винные мемуары. Часть 8
Винные мемуары. Часть 9
Винные мемуары. Часть 10
Винные мемуары. Часть 11
Винные мемуары. Часть 12
Винные мемуары. Часть 13.
Часть вторая: Проблемы пития в переходный период
Винные мемуары - 2. часть 1.
Винные мемуары - 2. часть 2
Винные мемуары-2. часть 3
Винные мемуары-2. часть 4
Винные мемуары-2. часть 5
Винные мемуары-2 часть 6
Винные мемуары-2. часть 7
Винные мемуары-2 часть.8 (Новогодняя)
Из-за Нового Года мы несколько отошли от нашей истории, теперь же, после недели веселья и чревоугодия, вернёмся к нашим баранам. То бишь, Иркутскому рок-клубу в его противостоянии с Ангарским ТОМом.
Любопытно, что в отличие от ТОМа, в руководстве клуба заседали странные и довольно неприятные личности, с которыми мне приходилось вступать в весьма запутанные, но одинокого неприятные взаимоотношения.
Один из главных руководителей был некий Олег Львович Воронин, типичный папик в возрасте, в свое время подвизавшийся на ниве идеологии, а затем, после эпохи рок-клубов окончательно перешедший в разряд политического жулья (ныне он числится политтехнологом местного масштаба). Вальяжный, в духе обкомовских работников средней руки, он подбивал клинья к моей подруге, с которой мы сошлись незадолго до этого. Я с годами начал осознавать, что являюсь человеком довольно злобным по своей натуре, но тогда мне казалось, что вполне естественна необходимость не просто отшить человека, а отшить так, чтобы у него об этом происшествии сохранилась долгая память.
Поэтому, нет ничего удивительного в том, что когда Олег Львович в очередной раз подкатил к подруге с предложением о рандеву, я попросил ее не отказывать ему с порога. Тот, чувствуя вероятную удачу, напросился в гости в послерабочее время, и пришёл на хату, благоухая одеколоном, с цветами в одной руке и тортиком в другой. Подруга жила в древнем деревянном домике при библиотеке (ей как ее работнику была выделена жилплощадь в размере 12 кв. метров, камень преткновения и источник зависти соседей).
Дождавшись, когда ухажёр войдёт в дверь и, выждав для верности пару минут, я зашел в комнату, небрежно поигрывая топориком.
- О, - говорю, - А я и не знал, что у нас гости. Олег Львович, какими судьбами?
Немая сцена. Воронин, непонятно почему, замер, уставившись на топор. Был бы я гипнотизёром, то в тот момент его можно было легко загипнотизировать и дать установку на удачу, которой ему как раз и не хватало. Внезапно, Львович засуетился и со словами «ой, совершенно забыл, что обещал сегодня вечером зайти к завкафедрой факультета», начал пятиться к выходу, стараясь не выпускать меня из поля зрения.
- Тортик оставьте, пожалуйста, - сказал я, - Вам он сегодня уже ни к чему, а нам он еще сгодится…
Понятно, что данный эпизод не добавил положительных эмоций в наши взаимоотношения. Казалось бы, этого уже вполне достаточно, чтобы понять, что наши отношения с рок-клубом не будут безоблачными, но у судьбы для меня был припасен еще один гостинец.
Другим руководителем клуба был Грицина, парень, обучавшийся на курс раньше меня и вылетевший из факультета за какие-то неизвестные мне провинности. В свое время, когда он по старой памяти подвязывался на раскопках вместе с нашим курсом, главным объектом его гордости была бобина с записью «Аквариума» на 9 скорости. Когда в романах пишут о мгновенно вспыхивающих симпатиях и антипатиях, то это на самом деле совершенно не поэтическое преувеличение. Мы с Грицыной невзлюбили друг друга с одного взгляда. Нелюбовь усилилась, после еще вот какой истории.
На дворе была эпоха видеосалонов. Многие ее и сами застали, другие (не верю, что прошло уже с тех пор столько времени) знают о ней по рассказам родителей. Появившиеся в одночасье, как грибы после дождя, они усыпали веснушками своих кое-как переделанных сараев, подвалов и пристроек лицо нашего города. Более менее серьёзных, могущих похвастаться солидным проектором и большим экраном было от силы три-четыре. Все остальные 20-30 точек представляли собой обычный табор доживающих свой век телевизоров 21 инч. Для любителей кино то были горячие деньки и ночки. Необходимо было курсировать между всеми этими точками в попытках не пропустить что-либо интересное, что-то, что шло только в этом конкретном месте. Не знаю, какое кино сейчас могло бы заставить меня ехать через весь город в ночь на двухчасовой сеанс, но тогда такие походы были вполне обычным делом, да просмотр четырёх разномастных фильмов подряд не вызывал особого утомления. Впрочем, я отвлёкся.
В одном из таких заведений, открылось нечто вроде клуба интеллектуального кино. Хозяйкой его была одна довольно привлекательная фифа из тех самых эстетов-кинолюбов, о которых я неоднократно уже высказывался. Не то чтобы демонстрируемые ею фильмы были супер интеллектуальными, но она крутила «Апокалипсис нау», «Французского связного» и остальное в том же духе, выделяя особо фильм «Вальс Мефисто», которого я с тех пор так нигде и не нашел. Перед фильмами она организовывала свои выступления, в которых объясняла немногочисленным зрителям, как нужно правильно понимать то или иное кино. Не то, чтобы она говорила что-то особо умное, но голос был довольно приятным, она, как я уже упоминал, на вид была довольно симпатичной, и я решил за ней немного приударить.
Как-то во время одной из наших бесед, к ней пришёл по каким-то делам Грицина, ну а я, на правах знающего человека, предостерёг, рассказав про него пару-тройку соответствующих историй. После этого, она почему-то потеряла ко мне всякий интерес, и лишь спустя пару лет я узнал, что в тот момент она была за ним замужем. В общем, и здесь у меня с клубом ничего не светило.
Остальная администрация тоже была своеобразной. Сергей Терпигорев был известен даже в Питере своими загулами, и Лене Рейзентул приходилось в Сайгоне успокаивать публику, когда мы с ней туда зашли и люди узнали, что я из Иркутска. Типа, этот чел совершенно не такой и он так фестивалить никогда не будет. Конечно, это было ложью, но простительной, поскольку Лена не ведала, кого пригрела. Впрочем, Терпигорев, как и еще один администратор клуба, «Самоса» уже давно умерли, так что забудем о них. Пока 2:0 в мою пользу.
Поэтому неудивительно, что мои взоры обратились к Ангарскому ТОМу, тем более, что они ориентировались на группы, более интересующие меня в то время. С помощью Валеры Рожкова и местного фотографа по имени Спартак (классный чел, надо будет про него пару историй рассказать) я все-таки проник в закулисье и познакомился с Татьяной Блажко, замечательной женщиной, душой ТОМа.
Надо отметить, что сперва она относилась ко мне с недоверием и даже неприязнью. Причём все эти чувства, я вполне могу понять и разделить. Я сам терпеть не могу всяческую тусовку, а я тогда если и выделялся из толпы, то лишь в самую худшую сторону, благо Таня могла наблюдать меня в очень отвратительной истории, связанной с гастролями группы «Телевизор».
Выступление «Телевизора», тогда находившегося на пике своей популярности, было для местных любителей рок музыки главным событием года. Поэтому желание встретиться за одним столом с Борзыкиным и за стаканом-другим пообщаться за жизнь разделяло очень много народа. Сам концерт прошел довольно скандально. Ангарская гопота во время первого концерта кидалась в группу прихваченными заранее котлетами и варёными яйцами, а на втором устроила внутривидовую разборку припасёнными заранее арматуринами. Музыкантов после концерта уводили через запасной выход.
К вечеринке местные организаторы отнеслись весьма серьёзно и обстоятельно. Костя Изотов, главный тусовщик города, озаботился выпивкой, раздобыв где-то две молочные канистры спирта. Был приготовлены два больших таза винегрета и оливье и чего-то еще по мелочи. Была найдена подходящая двухкомнатная квартира. Одну из комнат полностью освободили под склад дохлых ниггеров свалку пьяных тел. Я тогда, как уже говорил ранее, подрабатывал на радио, поэтому прихватил магнитофон, надеясь взять у Михаила интервью. Чтобы было веселей, так же взял с собой известного вам Женю К.
Надо сказать сразу, вечеринка удалась. Люди приходили, уходили, комната для успокоения постепенно заполнялась умершими людьми. Я сделал главную ошибку, решив отложить интервью на более позднее время, отдав первенство выпивке и закуске. За столом шла интересная беседа, разбавляемая спиртом по вкусу, все были довольны, кроме Татьяны, волком смотревшей на меня весь этот банкет. Спустя какое-то время, я осознал, что если сейчас не начну интервью, то позже у меня уже не останется для этого никакой физической возможности.
Всю остальную жизнь я жалел, что не сохранилось записи этого разговора. Как я понимаю, особенно мощно он выглядел бы в виде формате. Я уже был смертельно пьян, микрофон в моих руках совершал вокруг головы Борзыкина странные, восьмеркообразные движения, поэтому Мише приходилось все время вертеть головой, чтобы не упустить микрофон.
Само интервью тоже оказалось одним из чудес света. Из многочисленных фрагментов разговора запомнилось главным образом следующее.
- Миша, я считаю, что твой самый о..енный альбом, это «Отечество иллюзий»
- Не могу с тобой согласиться. Лично мне нравится «Шествие рыб»
- Да что ты понимаешь в этих делах. По сравнению с «Отечеством» твои «Рыбы» полное говно…
Ну, и так далее. До сих пор не пойму, как Татьяна не прекратила весь этот ужас. Впрочем, вскоре я умер, и меня унесли в мертвецкую. К чести своей должен отметить, что, когда я очнулся, я лежал на самом верхнем ряду, и подо мною было три слоя трупов. То есть умер то я умер, но совсем не из первых. Кстати, погибшим в битве со спиртом первыми повезло меньше всего.
Пока меня не было в живых, я умудрился заблевать всех, кто имел несчастье лежать подо мною. Судя по тому, что я очнулся в добром здравии, вывернуло меня, будь здоров. Когда я вернулся в гостиную, то застал финал праздника. Борзыкин уже ушел на квартиру, где он жил, а барабанщик «Телевизора» Алексей Рацен мёртвым сидел на стуле. В его лбу кем-то был намертво припечатан сигаретный бычок. Опухший от выпивки Женя совершал с гитаристом группы выгодный ченч: не дрогнувшей рукой, он снял с его груди фирменный значок группы, прикрепив взамен два самодельных значка с символикой «Аквариума». Спавший в мёртвую гитарист нисколько не возражал. На часах было уже семь утра, я вспомнив о тех, кто вскоре проснётся и увидит, как я их всех уделал, заспешил с Женей на электричку.
Казалось бы, после такой истории Татьяна должна была возненавидеть меня окончательно, но на удивление вскоре мы сблизились. Наверное, все-таки я обаятельный…
К концу 1988 было уже ясно, что в новом прекрасном мире горбачевской перестройки, для того чтобы выжить, необходимо зарабатывать деньги и немалые. Мне пришла в голову идея открыть студию звукозаписи, работающую только с записями «русского рока». Меня все отговаривали, убеждали, что без попсы и запада невозможно подняться, но я все-таки рискнул. Взяв в компаньоны еще одного чела, мы открыли свою студию, назвав ее не без лихости MCA (Музыка Советского Андерграунда). Идея оказалась настолько успешной, что мы по-первости даже растерялись от обилия желающих погрузиться в мир советского «андерграунда».
Винные мемуары. Начало
Винные мемуары. Часть 2
Винные мемуары. Часть 3.
Винные мемуары. Часть 4.
Винные мемуары. Часть 5
Винные мемуары. Часть 6
Винные мемуары. Часть 7
Винные мемуары. Часть 8
Винные мемуары. Часть 9
Винные мемуары. Часть 10
Винные мемуары. Часть 11
Винные мемуары. Часть 12
Винные мемуары. Часть 13.
Часть вторая: Проблемы пития в переходный период
Винные мемуары - 2. часть 1.
Винные мемуары - 2. часть 2
Винные мемуары-2. часть 3
Винные мемуары-2. часть 4
Винные мемуары-2. часть 5
Винные мемуары-2 часть 6
Винные мемуары-2. часть 7
Винные мемуары-2 часть.8 (Новогодняя)
Из-за Нового Года мы несколько отошли от нашей истории, теперь же, после недели веселья и чревоугодия, вернёмся к нашим баранам. То бишь, Иркутскому рок-клубу в его противостоянии с Ангарским ТОМом.
Любопытно, что в отличие от ТОМа, в руководстве клуба заседали странные и довольно неприятные личности, с которыми мне приходилось вступать в весьма запутанные, но одинокого неприятные взаимоотношения.
Один из главных руководителей был некий Олег Львович Воронин, типичный папик в возрасте, в свое время подвизавшийся на ниве идеологии, а затем, после эпохи рок-клубов окончательно перешедший в разряд политического жулья (ныне он числится политтехнологом местного масштаба). Вальяжный, в духе обкомовских работников средней руки, он подбивал клинья к моей подруге, с которой мы сошлись незадолго до этого. Я с годами начал осознавать, что являюсь человеком довольно злобным по своей натуре, но тогда мне казалось, что вполне естественна необходимость не просто отшить человека, а отшить так, чтобы у него об этом происшествии сохранилась долгая память.
Поэтому, нет ничего удивительного в том, что когда Олег Львович в очередной раз подкатил к подруге с предложением о рандеву, я попросил ее не отказывать ему с порога. Тот, чувствуя вероятную удачу, напросился в гости в послерабочее время, и пришёл на хату, благоухая одеколоном, с цветами в одной руке и тортиком в другой. Подруга жила в древнем деревянном домике при библиотеке (ей как ее работнику была выделена жилплощадь в размере 12 кв. метров, камень преткновения и источник зависти соседей).
Дождавшись, когда ухажёр войдёт в дверь и, выждав для верности пару минут, я зашел в комнату, небрежно поигрывая топориком.
- О, - говорю, - А я и не знал, что у нас гости. Олег Львович, какими судьбами?
Немая сцена. Воронин, непонятно почему, замер, уставившись на топор. Был бы я гипнотизёром, то в тот момент его можно было легко загипнотизировать и дать установку на удачу, которой ему как раз и не хватало. Внезапно, Львович засуетился и со словами «ой, совершенно забыл, что обещал сегодня вечером зайти к завкафедрой факультета», начал пятиться к выходу, стараясь не выпускать меня из поля зрения.
- Тортик оставьте, пожалуйста, - сказал я, - Вам он сегодня уже ни к чему, а нам он еще сгодится…
Понятно, что данный эпизод не добавил положительных эмоций в наши взаимоотношения. Казалось бы, этого уже вполне достаточно, чтобы понять, что наши отношения с рок-клубом не будут безоблачными, но у судьбы для меня был припасен еще один гостинец.
Другим руководителем клуба был Грицина, парень, обучавшийся на курс раньше меня и вылетевший из факультета за какие-то неизвестные мне провинности. В свое время, когда он по старой памяти подвязывался на раскопках вместе с нашим курсом, главным объектом его гордости была бобина с записью «Аквариума» на 9 скорости. Когда в романах пишут о мгновенно вспыхивающих симпатиях и антипатиях, то это на самом деле совершенно не поэтическое преувеличение. Мы с Грицыной невзлюбили друг друга с одного взгляда. Нелюбовь усилилась, после еще вот какой истории.
На дворе была эпоха видеосалонов. Многие ее и сами застали, другие (не верю, что прошло уже с тех пор столько времени) знают о ней по рассказам родителей. Появившиеся в одночасье, как грибы после дождя, они усыпали веснушками своих кое-как переделанных сараев, подвалов и пристроек лицо нашего города. Более менее серьёзных, могущих похвастаться солидным проектором и большим экраном было от силы три-четыре. Все остальные 20-30 точек представляли собой обычный табор доживающих свой век телевизоров 21 инч. Для любителей кино то были горячие деньки и ночки. Необходимо было курсировать между всеми этими точками в попытках не пропустить что-либо интересное, что-то, что шло только в этом конкретном месте. Не знаю, какое кино сейчас могло бы заставить меня ехать через весь город в ночь на двухчасовой сеанс, но тогда такие походы были вполне обычным делом, да просмотр четырёх разномастных фильмов подряд не вызывал особого утомления. Впрочем, я отвлёкся.
В одном из таких заведений, открылось нечто вроде клуба интеллектуального кино. Хозяйкой его была одна довольно привлекательная фифа из тех самых эстетов-кинолюбов, о которых я неоднократно уже высказывался. Не то чтобы демонстрируемые ею фильмы были супер интеллектуальными, но она крутила «Апокалипсис нау», «Французского связного» и остальное в том же духе, выделяя особо фильм «Вальс Мефисто», которого я с тех пор так нигде и не нашел. Перед фильмами она организовывала свои выступления, в которых объясняла немногочисленным зрителям, как нужно правильно понимать то или иное кино. Не то, чтобы она говорила что-то особо умное, но голос был довольно приятным, она, как я уже упоминал, на вид была довольно симпатичной, и я решил за ней немного приударить.
Как-то во время одной из наших бесед, к ней пришёл по каким-то делам Грицина, ну а я, на правах знающего человека, предостерёг, рассказав про него пару-тройку соответствующих историй. После этого, она почему-то потеряла ко мне всякий интерес, и лишь спустя пару лет я узнал, что в тот момент она была за ним замужем. В общем, и здесь у меня с клубом ничего не светило.
Остальная администрация тоже была своеобразной. Сергей Терпигорев был известен даже в Питере своими загулами, и Лене Рейзентул приходилось в Сайгоне успокаивать публику, когда мы с ней туда зашли и люди узнали, что я из Иркутска. Типа, этот чел совершенно не такой и он так фестивалить никогда не будет. Конечно, это было ложью, но простительной, поскольку Лена не ведала, кого пригрела. Впрочем, Терпигорев, как и еще один администратор клуба, «Самоса» уже давно умерли, так что забудем о них. Пока 2:0 в мою пользу.
Поэтому неудивительно, что мои взоры обратились к Ангарскому ТОМу, тем более, что они ориентировались на группы, более интересующие меня в то время. С помощью Валеры Рожкова и местного фотографа по имени Спартак (классный чел, надо будет про него пару историй рассказать) я все-таки проник в закулисье и познакомился с Татьяной Блажко, замечательной женщиной, душой ТОМа.
Надо отметить, что сперва она относилась ко мне с недоверием и даже неприязнью. Причём все эти чувства, я вполне могу понять и разделить. Я сам терпеть не могу всяческую тусовку, а я тогда если и выделялся из толпы, то лишь в самую худшую сторону, благо Таня могла наблюдать меня в очень отвратительной истории, связанной с гастролями группы «Телевизор».
Выступление «Телевизора», тогда находившегося на пике своей популярности, было для местных любителей рок музыки главным событием года. Поэтому желание встретиться за одним столом с Борзыкиным и за стаканом-другим пообщаться за жизнь разделяло очень много народа. Сам концерт прошел довольно скандально. Ангарская гопота во время первого концерта кидалась в группу прихваченными заранее котлетами и варёными яйцами, а на втором устроила внутривидовую разборку припасёнными заранее арматуринами. Музыкантов после концерта уводили через запасной выход.
К вечеринке местные организаторы отнеслись весьма серьёзно и обстоятельно. Костя Изотов, главный тусовщик города, озаботился выпивкой, раздобыв где-то две молочные канистры спирта. Был приготовлены два больших таза винегрета и оливье и чего-то еще по мелочи. Была найдена подходящая двухкомнатная квартира. Одну из комнат полностью освободили под склад дохлых ниггеров свалку пьяных тел. Я тогда, как уже говорил ранее, подрабатывал на радио, поэтому прихватил магнитофон, надеясь взять у Михаила интервью. Чтобы было веселей, так же взял с собой известного вам Женю К.
Надо сказать сразу, вечеринка удалась. Люди приходили, уходили, комната для успокоения постепенно заполнялась умершими людьми. Я сделал главную ошибку, решив отложить интервью на более позднее время, отдав первенство выпивке и закуске. За столом шла интересная беседа, разбавляемая спиртом по вкусу, все были довольны, кроме Татьяны, волком смотревшей на меня весь этот банкет. Спустя какое-то время, я осознал, что если сейчас не начну интервью, то позже у меня уже не останется для этого никакой физической возможности.
Всю остальную жизнь я жалел, что не сохранилось записи этого разговора. Как я понимаю, особенно мощно он выглядел бы в виде формате. Я уже был смертельно пьян, микрофон в моих руках совершал вокруг головы Борзыкина странные, восьмеркообразные движения, поэтому Мише приходилось все время вертеть головой, чтобы не упустить микрофон.
Само интервью тоже оказалось одним из чудес света. Из многочисленных фрагментов разговора запомнилось главным образом следующее.
- Миша, я считаю, что твой самый о..енный альбом, это «Отечество иллюзий»
- Не могу с тобой согласиться. Лично мне нравится «Шествие рыб»
- Да что ты понимаешь в этих делах. По сравнению с «Отечеством» твои «Рыбы» полное говно…
Ну, и так далее. До сих пор не пойму, как Татьяна не прекратила весь этот ужас. Впрочем, вскоре я умер, и меня унесли в мертвецкую. К чести своей должен отметить, что, когда я очнулся, я лежал на самом верхнем ряду, и подо мною было три слоя трупов. То есть умер то я умер, но совсем не из первых. Кстати, погибшим в битве со спиртом первыми повезло меньше всего.
Пока меня не было в живых, я умудрился заблевать всех, кто имел несчастье лежать подо мною. Судя по тому, что я очнулся в добром здравии, вывернуло меня, будь здоров. Когда я вернулся в гостиную, то застал финал праздника. Борзыкин уже ушел на квартиру, где он жил, а барабанщик «Телевизора» Алексей Рацен мёртвым сидел на стуле. В его лбу кем-то был намертво припечатан сигаретный бычок. Опухший от выпивки Женя совершал с гитаристом группы выгодный ченч: не дрогнувшей рукой, он снял с его груди фирменный значок группы, прикрепив взамен два самодельных значка с символикой «Аквариума». Спавший в мёртвую гитарист нисколько не возражал. На часах было уже семь утра, я вспомнив о тех, кто вскоре проснётся и увидит, как я их всех уделал, заспешил с Женей на электричку.
Казалось бы, после такой истории Татьяна должна была возненавидеть меня окончательно, но на удивление вскоре мы сблизились. Наверное, все-таки я обаятельный…
К концу 1988 было уже ясно, что в новом прекрасном мире горбачевской перестройки, для того чтобы выжить, необходимо зарабатывать деньги и немалые. Мне пришла в голову идея открыть студию звукозаписи, работающую только с записями «русского рока». Меня все отговаривали, убеждали, что без попсы и запада невозможно подняться, но я все-таки рискнул. Взяв в компаньоны еще одного чела, мы открыли свою студию, назвав ее не без лихости MCA (Музыка Советского Андерграунда). Идея оказалась настолько успешной, что мы по-первости даже растерялись от обилия желающих погрузиться в мир советского «андерграунда».