Белуши / Эйкройд: часть 2
Часть 1
На следующий год Эйкройд собирался открыть в Пасадене, штат Калифорния, труппу Second City, когда ему позвонил Лорн Майклс. Родившийся в Торонто тридцатилетний опытный комедиограф, Майклс собирался создать девяностоминутное телевизионное комедийное шоу, которое будет транслироваться в прямом эфире NBC в Нью-Йорке каждый субботний вечер. Шоу под названием Saturday Night (чтобы отличаться от шоу Saturday Night Live с Говардом Коселлом на ABC) должно было состоять из комедийных скетчей, исполняемых группой актеров-резидентов и еженедельно меняющегося приглашенного ведущего. Майклс договорился с шестнадцатью сторонними шоу и теперь набирал команду. Чеви Чейз (позже присоединится к труппе для первого сезона) был нанят в качестве сценариста. На рассмотрении были Джон Белуши и Гилда Раднер. Майклс хотел, чтобы и Эйкройд приехал в Нью-Йорк для прослушивания.
У Эйкройда были сомнения относительно шоу. Во-первых, казалось, что у телевизионной комедии в прямом эфире нет будущего; такого не делали с пятидесятых - этот жанр просто больше не существовал. Во-вторых, кто бы захотел участвовать в рискованном шоу на телевидении, которое было абсолютным рабом рейтингов Нильсона. Эйкройд не хотел испортить свою карьеру каким-то сомнительным шоу в прямом эфире, которое, вероятно, будет мертвым уже после первых трех ночей мрачных рейтингов. Спасибо большое, но в двадцать два у него все было замечательно и без телевидения, и без Нью-Йорка; он только что получил свою первую роль в канадском кинофильме. «Я не знаю, что это еще за вечернее комедийное шоу, которое ты собираешься делать, - сказал он Майклсу. - Я не думаю, что это прокатит, старик».
Было еще несколько звонков от Майклса; Эйкройд продолжал отпираться. Тогда позвонил Белуши. Безумно убедительный, он уговаривал его приехать в Нью-Йорк хотя бы для прослушивания. Белуши был несгибаем: они актеры, так что не пойдут на компромиссы с телевидением - на предварительно записанный закадровый смех, нечто вроде фабрики по производству комедии в прайм-тайм. Ни за какие коврижки! Он уже встретился с Майклсом и сказал, что считает телевидение мусором. Но, по общему мнению, это шоу Майклса было своего рода новым видом телевидения, вдохновленного импровизационным театром и спонтанной комедией...
После нескольких минут жесткого прессинга Эйкройд не мог сказать нет. (Оглядываясь назад, Эйкройд находит, что его собственное первоначальное нежелание и мощная убедительность Белуши были постоянными характерными признаками их отношений: «Я всегда так неохотно подключаюсь к делу. Он же все время заставлял меня делать то, чего я не хотел делать. Присоединение к Saturday Night было одним из тех случаев».) Хотя Эйкройд и без того был уверен в собственном таланте, бесстрашие Белуши все же ободрило его, а дерзость поразила. По словам Майклса, «Дэнни боготворил решимость Джона. Дэнни очень уважал и храбрость, и мужественность, и, конечно, он сам был очень храбр и мужественен, но он просто трепетал перед решимостью Джона».
Они вместе прошли прослушивания для Saturday Night летом 1975 года. Это было сомнительное предприятие по разным причинам: Эйкройд все еще не был убежден, что ему это нужно и что он хочет в этом участвовать. Кроме того, чем дольше продолжались прослушивания и кинопробы, тем больше Эйкройд и Белуши начинали раздражаться из-за всей этой телевизионной тягомотины и волокиты. Несмотря на первоначальный энтузиазм Лорна Майклса касательно Эйкройда, он теперь, кажется, сомневался в целесообразности найма их обоих для труппы. («Я никогда не сомневался в том, что Дэнни должен быть на шоу, - вспоминает Майклс. - Относительно Джона я боялся, что у нас могли возникнуть проблемы касательно "вызывающего поведения" - это было выражение Джона. Он был единственным, в ком я не был сразу же абсолютно уверен. Я просто не знал, сможет ли он работать в команде. Чеви (прим. пер.: Чеви Чейз) продолжал лоббировать интересы Джона и говорить: "Да, он - большая проблема, но он очень смешной"».) Наконец, ходил разговор, что руководство NBC беспокоилось насчет Эйкройда и Белуши - беспокоилось, что этот очень грубый, очень нахальный и непослушный дуэт начнет создавать свою иерархию внутри шоу. Оставив в стороне комедийные таланты, было что-то бесшабашное в Эйкройде и Белуши, когда вы видели их вместе.
Но вот они здесь, сидят бок о бок в офисе Лорна Майклса на семнадцатом этаже Рокфеллер-Плаза, 30, и Майклс глядит на них с восхищением и опаской, словно они действительно были добрыми проказниками - Томом Сойером и Гекльберри Финном, рассчитывающими нарваться на неприятности и большие приключения в административных коридорах NBC. Это не было безумной мыслью (возможная реальность не противоречила такому сравнению), потому что в этом был весь Эйкройд - двадцатидвухлетний, ясноглазый нечестивец с нимбом, готовый с радостью нашкодить в любую минуту, чье лицо могло ни с того ни с сего озариться, будто он читает о дублонах в книге про пиратов, и чей глубокий, проникновенный голос мог бы превратиться в самое страшное гоготание, совсем как в пещере Кейв-Холлоу - кто знал, какие хитрые замыслы, вроде покраски тётушкиного забора, он намерен был провернуть в Рокфеллер-Плаза, 30. И Белуши - бородатый, потенциально вспыльчивый, совершенно нетелевизионная личность - что ж, сомнительно, возможно ли укротить и окультурить человека для аудитории национального телевидения. Ограничения на то, что могло бы одобрить руководство NBC, существовали даже для такого смелого ночного комедийного шоу, которое собиралось вести трансляцию без таких надежных цензурных устройств, как семисекундная задержка. И на всем телевидении не было ничего подобного этой бесшабашной паре - Тому и Геку - кто знал, когда они расчехлят свои мечи и пистолеты, похитят шоу и удерут на индейскую территорию?
Но многое стало понятно из прослушиваний и кинопроб, отснятых 17 сентября 1975 года: у них был редкий талант. Движимый романтичной чувствительностью, восхищенный, кроме всего прочего, мистикой, инопланетянами, полицейской униформой, железной дорогой и темными силами, Эйкройд имел неиссякаемую фантазию. Как подражатель и пародист, он был непринужден и причудливо оригинален. Как спутниковая антенна, он, казалось, был настроен одновременно на все голоса планеты - и, возможно, даже на те, которые находились за ее пределами. Поговаривают, он мог переключаться от одного регионального (или галактического) диалекта к другому с идеальной точностью интонирования и воспроизведения. Его персонажи (среди представленных на видеозаписи для Майклса: французско-канадский дровосек, луизианский рыбак крабов и крокодилов, которого недавно похитили инопланетяне, запинающийся Том Снайдер, слащавый телевизионный продавец «очень личного продукта для мужчин - Дельта-спрея Ллойда Манганеро») были подлинными и поразительными в основном из-за способа растворения в них. Эйкройд был бесшовным; когда он входил в образ, он застегивал молнию и пропадал.
Белуши, наоборот, будто расстегивал молнию на персонажах, чтобы выставить себя напоказ, корчась от души. Под своим грубым, мародерско-разбойничьим внешним видом Белуши в глубине души был крайне романтичен и поэтому был способен создать в рамках комедии эмоциональную жизнь, которая, подстерегая внимательность, заманивала в засаду симпатию. Его лицо было так же притягательно и универсально, как и голос Эйкройда. Одаренный лицевым эквивалентом вокальной имитации, это был разносторонний, межнациональный лик, который мог внезапно появиться где угодно - на Сфинксе, Мона Лизе, Статуе Свободы, даже на Горе Рашмор. Его брови, казалось, были предназначены стать национальным достоянием. Фактически, Белуши был непредсказуемым, диким вторжением чью-то в жизнь. В то время как Эйкройд был более умозрительным юмористом, Белуши более активно использовал свое тело. У него было чувственное управление полным объемом комедии, которое позволяло всем его ста восьми пяти фунтам становиться диким воином-самураем, разрезающим воздух карнизом вместо меча - именно это увидел Лорн Майклс во время живого прослушивания Белуши тем летом.
Майклсу они казались вымышленными персонажами, воплотившимися в жизнь. Он был поражен четырехлетней разницей в их возрасте: «Для меня Дэнни был мальчишкой. Он взял от юности самое лучшее. У него были неиссякаемый энтузиазм, непреклонная целеустремленность и честь - все достоинства из старых юношеских романов. Дэнни также был умницей-плохишом, святошей-бандитом, но в целом он был надежным, благородным и порядочным и ни в коем случае не испорченным. Не то чтобы Джон был испорченным, но рядом с юностью и энтузиазмом Дэнни Джон казался человеком пожившим свое. Он знал свой путь. Он знал уличные законы не будучи парнем с улицы. Но кроме этого, он любил Дэнни - всегда».
Эйкройду и Белуши казалось, что все это прослушивание тянется слишком долго. Они были нетерпеливы. Они получили работу или нет? Чем занимался этот продюсер? (На самом деле, Майклс уже выбрал их, но должен был ждать одобрения свыше.) Они полагали, что либо будут последними нанятыми в актерский состав членами, либо только один из них, и вероятно Эйкройд, будет нанят - у Белуши было такое ощущение, потому что он сказал продюсеру, обожавшему телевидение, что телевидение - это мусор. («Лорн грузил нас всякой фигней так долго, что мы с Джоном были очень озлоблены этим, но при этом это было очень здорово, потому что это как-то объединяло нас двоих».) Как выяснилось, оба были приняты и оба были последними подписавшими пятилетний контракт; Эйкройд остался скептически настроенным по поводу долговечности шоу.
Премьера Saturday Night состоялась в октябре 1975 года. В течение первых двух месяцев в эфире Эйкройд разрывался между съемками фильма в Канаде и студией NBC в Нью-Йорке, ночуя на пласте поролона у изножья кровати в небольшой квартире, которую Белуши делил со своей подругой Джуди Джеклин (Джон и Джуди, влюбленные друг в друга со средней школы, поженились в 1976 году). Дэнни был радушно принят у Джона и Джуди на неограниченный срок, поэтому он решил не покупать собственную квартиру, пока не будет уверен, что шоу не провалится.
К Рождеству стало очевидно, главным образом среди молодежи Нью-Йорка, что теперь лучшее место, где можно было провести субботний вечер - это дома перед телевизором, настроившись на это новое модное комедийное шоу, которое начиналось в одиннадцать тридцать, точно в тот час, когда вы, как предполагалось, отсутствовали где-то на вечеринке. Но теперь это не имело значения, потому что шоу само было как вечеринка - дико смешная, непредсказуемая, слегка неконтролируемая вечеринка - на которую вы были приглашены снова и снова, каждый субботний вечер. Это также был тот тип вечеринки, о которой все наутро трещали, пересказывая наизусть наиболее крамольные цитаты из скетчей, чтобы вы не хотели упустить ни одну из них. Прежде всего, это был тот тип вечеринки, на которой вы должны были присутствовать, потому что все здесь происходило прямо сейчас, в прямом эфире. Даже авторитетная New York Times назвала его «самым горячим, самым модным, самым смелым комедийным шоу на телевидении»; уж кто-кто, а даже пресс-секретарь президента Соединенных Штатов (Рон Нессен) появился на шоу в качестве одного из приглашенных ведущих; и рейтинги, которые наградили первую передачу 23-процентной долей телевизионной аудитории, росли с каждой неделей.
Однако Эйкройд и Белуши все еще не были уверены. Ладно, рейтинги и дорогостоящие рекламные места были огромными для NBC, но им, как исполнителям, нужно было знать, имеет ли их работа ошеломительный успех там - в самом сердце страны. Плевать на святые рейтинги; единственный способ получить настоящую обратную связь от публики - отправиться туда самим... как исследователи. Они были взаперти в Рокфеллер-Плаза, 30 в течение всего года, работая в безумном еженедельном темпе, поэтому, когда подошло время для первого летнего отпуска на шоу, они решили удрать на индейскую территорию - рвануть через всю Америку, опрашивая каждого студента в каждом городском колледже, который они могли найти.
У «Dependable Driveaway» они арендовали автомобиль, который должны были вернуть владельцу в Калифорнию не менее чем через пять дней. Автомобиль был в раздолбанном виде - большой синий седан Oldsmobile 98 с отбитыми крыльями, драной обивкой и вешалкой вместо антенны. Эйкройд взял на себя автомобильные полномочия в их паре, копался под капотом, установил радиостанцию гражданского диапазона и магнитофон, и они собрались отправиться в путь. Не было никаких споров о том, кто поведет. Эйкройд ни разу не пускал Белуши за руль за все время их поездки. Во-первых, Белуши был эксцентричным и рассеянным водителем. Во-вторых, им была необходима большая скорость, а способность Эйкройда ездить на дальние дистанции - быстро, неуклонно, безустанно - была легендарной (он как-то проехал расстояние в 2523 мили от Торонто до Лос-Анджелеса за тридцать четыре часа). Так или иначе, Белуши не волновало, кто был за рулем - пока работает гребаный кассетник, чувак...
Так что здесь, в кабине экипажа на переднем сиденье, Эйкройд имел полное господство, пилотируя этот медлительный седан на запад через юго-запад - солнцезащитные очки-авиаторы, скрывающие его глаза, упаковка из шести бутылок пива, покоящаяся на сиденье, педаль газа, прижатая к полу. Белуши занял соседнее с водителем сиденье, иными словами, кресло бесстрашного второго пилота. В этой поездке не было праздных пассажиров. Это была не какая-нибудь банальная экскурсия. Это была миссия. Здесь можно было найти немало интересного, местный колорит через каждый километр и местные персонажи на каждом шагу - дальнобойщики, официантки, тролли в будках на платных автострадах, гостиничные ведьмы, гоблины из пригородных торговых центров, и затем, внезапно, когда Белуши переключал радио, появляются, заполняя автомобиль звуком истинных американских граждан, все эти голоса, растягивающие слова назад и вперед, на этом новом радио-языке - гнусавом, малопонятном жаргоне дороги.
Никто из них никогда прежде не пользовался радиостанцией гражданского диапазона. Это было романтичное открытие, золотая жила для пары профессиональных имитаторов. Здесь находилась болтливая машинка, шипящая и потрескивающая, со всеми этими непоколебимыми, печально-балладными, одинокими полуночными персонажами, старающимися уклониться от закона. Это как «Голос Америки» - «Голос Нищеты Рабочих кварталов» - и лучше всего то, что двое из них могли влезть в разговор всякий раз, когда им нравилось. Это был инструмент, с помощью которого ощущался пульс юмора Америки. Они не знали официальную радио-лексику, поэтому они просто начали болтать без умолку, передавая микрофон туда-обратно, импровизируя комедийные сценки, изображая из себя патрульных, экспериментируя с этими манерными гнусавыми голосами. Это было невероятно - даже лучше, чем Национальная Телерадиовещательная компания, потому что они мгновенно получали обратную связь от обширной аудитории. Вниз по Теннесси, например, серьезный дальнобойщик с ровным, будто доносившимся прямо из перегонного куба, голосом вмешался в их привычный разговор, сказав: «Вы же, ребзя, с Нью-Йорка, махнем за горы и там без фокусов по скоростной». Тогда они осознали: здесь они были - младшие пилоты, доставляющие неприятности старшим парням на дороге.
Подобно костру и свечам, огни ночной дороги производят завораживающий эффект, привнося такую интимность, которая раскрывает все истории из жизни. Когда Эйкройд не был поглощен изучением радио-лексики («Прием, дружище, как понял? на главной опять доеры...»), и когда Белуши не был в ударе, подпевая The Allman Brothers («... Я родился на заднем сиденье рейсового автобуса, катящегося по Хайвей 41...»), они разговаривали. «Мы говорили о женщинах, - вспоминает Эйкройд. - Мы говорили о Джуди, и какую близость с ней чувствовал Джон. Он был очень преданным. Он был без ума от нее. Мы говорили о нашем прошлом; как так вышло, что мы оказались в этом бизнесе; почему нам нравилось то, что мы делали. Наши интересы были ребяческие по большей части - техника, автомобили, дорога, встречи с хорошими людьми, путешествия, наблюдения за НЛО - все, что нравилось бы любому хорошему, здоровому, энергичному североамериканскому мальчику. Мы любили быть в движении, в пути. Мы всегда высматривали НЛО».
Пока они ехали, Белуши предавался воспоминаниям о случае, когда он, его мать и сестра видели какой-то неопознанный летающий объект над автомобильным кинотеатром в Висконсине. Он описал, как этот предмет парил над кинотеатром - с бегающими и мигающими огнями, свечением и гудением. Белуши, который не был ни заядлым исследователем НЛО, ни любителем приукрасить свои собственные истории из жизни, помнил, как у него прихватило живот. Эйкройд ответил, что эта дурнота была признаком, характерным для большинства людей, которые сообщали о встречах с НЛО. «О, да - правда?» - сказал Белуши, изумленный. «Что-то вроде подтверждения, я полагаю». Приведенные в трепет, они смотрели в оба на широкое ночное небо.
Поздно ночью они направлялись в придорожные мотели, всегда выбирая самый страшный, по типу мотеля Бейтса из «Психо», и всегда брали только один двухместный номер (никогда не отдельные комнаты) с одной большой мягкой, как булочка, двуспальной кроватью, которую они бы «с грохотом разломали, прямо как пара старых хрычей». (В следующем году они вели хронику своего второго марш-броска по глубинкам для журнала Rolling Stone, рассказывая под двойной подписью о таких потайных уголках Американы, как «Белвью-Стратфорд отель» в Филадельфии, в котором недавно были обнаружены ядовитые испарения (прим. пер: в 1976 году здесь проходил съезд ветеранов Американского легиона. Вскоре 29 человек умерли и около 200 заболели. Причину обнаружили в 1977 году после закрытия отеля - бактерию Legionella, распространившуюся там через системы кондиционирования. Причину смерти и заболеваний назвали "Болезнь легионеров" или Легионеллёз); там у Белуши, вооруженного противогазом, были проблемы с получением двухместного номера: «"Занят?!" - вопил Белуши. - "Кем - трупами? Разве это не 'Белвью-Стратфорд', отель Легионеллёза?" Клерк спокойно упомянул другие отели, но Белуши был непреклонен. Сев в одно из громоздких кожаных мягких кресел, привинченных к полу вестибюля, он поклялся остаться здесь до тех пор, пока не получит комнату. Прошел час. "Уж кто-то должен был умереть к этому времени", - внушал он клерку».) В Новом Орлеане они остановились у старого друга Эйкройда, Дэвида Бенуа, который оторвался от своей знаменитой канадской семьи, чтобы стать моряком торгового флота, сварщиком труб и альпинистом. («У него была та черта "синего воротничка", которая мне нравится в людях, и Джон сразу же принял его; было приятно видеть, как мой близкий друг, Бенуа, и мой новый друг просто сошлись и поладили между собой».)
Из Нового Орлеана они стартовали с упаковкой прохладного пива Dixie и дымовым завитком, вырывающимся из косяка с марихуаной, через прибрежные дороги, вдоль которых свисает испанский мох. Затем до Арканзаса, где они заехали в университет Литл-Рок, надеясь обнаружить какое-нибудь оживление и оценить реакцию студентов на Saturday Night. Нежданные, небритые, безоружные (но похожие, скажет потом Эйкройд, на двух убийц из «Хладнокровного убийства» (прим.пер.: документальный роман Трумэна Капоте и одноименная экранизация Ричарда Брукса)) они бродили вокруг студенческого городка Литл-Рока, полагая, что рано или поздно кто-нибудь узнал бы в них известных телевизионных звезд. Все что они получали, были бессмысленные взгляды от детей, вероятно, предполагающих, что они пара сентиментальных выпускников, вернувшихся из ностальгии по шумным играм. Это было удивительно: никто не знал кто они - никто! Белуши даже прибегал к партизанской тактике: устраивая засады в кафетерии, прилипая лицом к окнам аудиторий и играя своими бровями вверх и вниз. Никакого признания. Наконец они обратились к группе студентов - подошли вплотную и опросили их тут же, на месте. Эй! вы, ребята, смотрите Saturday Night?... Вы когда-нибудь слышали о Saturday Night? (Вы болваны...) Но не-е-е-ет - они не видели его, хотя некоторые из них прощебетали что-то о том, что слышали о шоу Говарда Коселла под названием Saturday Night Live.
Ну, вот и все! Теперь они действительно убедились, что то, что они делали в Рокфеллер-Плаза, 30 было... просто работой.
Часть 3
Часть 4
Часть 5