Белуши / Эйкройд: часть 4

[katr_z]

Часть 1
Часть 2
Часть 3
Впервые они вместе надели маски. Они были не только облачены в черное - черные костюмы и галстуки, темные, как ночь, шляпы-федоры и темные очки Ray-Ban № 5022 - но и неустанно находились в образе и инкогнито. Поначалу их проект был ошеломляющим и немало сбивающим с толку. С точки зрения комедийного шоу он превзошел и обычный музыкальный номер, и обычный комический скетч. Это вызвало взрыв какого-то трехмерного смеха. Зрители были загипнотизированы: Белуши, поющий блюз? Эйкройд, играющий на губной гармошке? («Когда Дэнни впервые в эфире играл блюз на гармошке, - вспоминает Лорн Майклс, - я думаю, люди даже не знали, что это он сам играл - настолько утонченно это было».) Никто не знал, как реагировать. Была ли это музыкальная сатира? Пародия на белого человека, увлеченного неопровержимо клёвой, полностью черной культурой музыки ритм-энд-блюза? Нет, эти ребята казались необычайно серьезными. Никто не мог сказать, что происходит за их очень темными очками, но очевидно - они верили, что на самом деле являлись парой блюзовых музыкантов - двумя невероятно «заряженными соулом» белыми братьями по имени Джейк и Элвуд Блюз. Дэн Эйкройд и Джон Белуши исчезли.

Принимая во внимание их братскую любовь друг к другу и их романтичное восхищение нищетой старых рабочих кварталов, было неудивительно, что Эйкройд и Белуши выбрали для своих альтер-эго двух молодых братьев-правонарушителей из Чикаго. Джейк и Элвуд позволяли им претворять в жизнь фантазии, которые рождались у них в ранней юности. Поскольку Эйкройд выдумал детали происхождения Братьев Блюз, ему, наконец, удалось реализовать все свои знания в криминологии, католическом образовании, рецидивизме, полицейских процедурах и человеческих правонарушениях в целом. Белуши, по крайней мере, смог стать тем, кем он хотел быть всю свою жизнь - певцом.

Музыкальная ипостась их братских отношений впервые проявилась во время пятого шоу первого сезона SNL (прим.пер.: автор, возможно, ошибся, имеется в виду десятое шоу первого сезона). Появившись в костюмах пчел, Белуши спел классический блюз «King Bee», а Эйкройд сыграл на губной гармошке. Но после того как возбуждение от той премьеры спало, казалось, что дальше развиваться в этом направлении некуда. Затем, однажды в 1976 году, в процессе поиска старого автомобиля, который можно было бы возродить, они начали возрождать старые блюзовые мелодии: и вот они появляются здесь, на Лонг-Айленде, вблизи автомобильного кладбища, сырым туманным днем. Белуши заметил его первым: Oldsmobile 88 1953 года с самым красивым хромированным логотипом, который он когда-либо видел - число «88» с ракетой, прорывающейся сквозь обе цифры. «Вау! - сказал Белуши. - Посмотри на это!» Эйкройд пробежал рукой по хрому. «Это - Ракета 88, дружище. Разве ты не знаешь эту песню Джеймса Коттона? "Ступай в мою ракету, крошка / Не опоздай, / Давай немножко покатаемся в моей Ракете 88 / В моей Ракете..."»

Белуши никогда ее не слышал, но ему понравилось. Они купили Dodge Monaco 1967 года, который перекрасили в черный цвет и окрестили Блюзмобилем. Вскоре они катались по округе, собирая репертуар классики блюза, который исполняли для разогрева зрителей в студии Saturday Night Live перед эфиром. «Это был идеальный синтез, - говорит Лорн Майклс. - Они были двумя величайшими комиками своего времени, и оба они собирались заниматься тем, что любили больше всего. Джон собирался выходить и делать "колесо", а Дэнни собирался выходить с портфелем и наручниками. А потом, когда Дэнни наконец танцевал, это было самое волнующее зрелище в мире, потому что вы никогда не видели его танцующим».


Увлеченные музыкой как таковой, они оба знали, что не являются превосходными музыкантами. Эйкройд называл себя «Джорджем Плимптоном блюзовой гармошки» (прим.пер.: Джордж Плимптон - американский журналист, писатель, знаменитый тем, что брался не за свое дело, чтобы описать это в книгах о самых разных сферах жизни. В частности, он прыгал с парашютом вместе с десантниками, дрался на боксерском ринге с профессионалами, играл в американский футбол, работал матадором, играл в симфоническом оркестре). Он совсем не беспокоился по поводу качества юмора, который они производили бы на сцене, но сомневался в своей музыкальной силе. «Джон предоставил мне всю сцену. Он подарил мне способность скакать на сцене с любой группой в мире и петь "Kansas City". Он на самом деле заставил меня играть на гармошке. Это единственное, что он заставил меня сделать, потому что я предпочел бы просто остаться мыслителем, писателем».

«Не волнуйся - это будет великолепно, - твердил Белуши сомневающемуся Эйкройду после неоднозначной реакции на их первый профессиональный концерт с Roomful of Blues в кафе «Lone Star» в Нью-Йорке, в июне 1978 года. - Мы соберем нашу собственную группу, великолепную группу. Это будет великолепно. Мы будем великолепно проводить время. У нас будут великолепные зрители».

«Я не знаю, дружище», - повторял, как заезженная пластинка, Эйкройд вплоть до той ночи, когда они открыли шоу Стива Мартина в «Амфитеатре Юниверсал» в Лос-Анджелесе, в сентябре 1978 года, и тогда же записали на «Атлантик Рэкордс» свой первый альбом «Briefcase Full of Blues» - «Портфель, полный блюза», который взлетел на вершину чартов и, в конечном счете, был продан более чем в трех миллионах копий.


Проект «Братья Блюз» был шире, чем просто идеальная платформа для их профессионального партнерства; он также усилил чувство братства, которое все возрастало в их дружбе. Теперь вместе они проводили больше времени, чем когда-либо прежде, и они оба оказались связаны с семьями друг друга. Элвуд и Джейк были сиротами, но Эйкройд и Белуши - нет. Всякий раз, когда Белуши разговаривал по телефону с матерью, он передавал трубку Эйкройду, и Эйкройд делал то же самое, когда он говорил со своей матерью. «Мать Джона проявляла некоторую мягкость по отношению ко мне, а моя мать - к Джону, потому что мы действительно были братьями в определенном смысле. У нас с нашими матерями всегда было так. С матерью Джона, Агнес, я всегда буду чувствовать близость просто потому, что она была матерью Джона. Моя мать точно любила его, и это было здорово».

Когда Дэн впервые привез Джона на ферму в Канаде, чтобы познакомить его со своими родителями, Джон вышел из автомобиля и выполнил с разбегу сальто перед Питером и Лорэйн Эйкройдами, как бы сказав: «Вот и я! Я - друг Дэнни! Если вы его родители, я люблю вас!» Щедрый и неотразимый, Джон был любим всеми Эйкройдами. «У Джона всегда находилось время для всех, - вспоминает младший брат Дэна, Питер, которому было тогда двадцать два года. - Дэн и я были достаточно близки, поэтому Джон немедленно стал ближе и ко мне». В качестве вспомогательного брата Дэнни и Питера Джон изъявлял желание и готовность принимать участие в любых их затеях - купании в озере; ограблении пристани для яхт в Онтарио (как оказалось, они ничего не украли, но Эйкройд был тронут тем, что Белуши в качестве акта дружбы был согласен на любую выходку, независимо от того, насколько безумной она будет); и ночевке в старом сельском доме, собственности Эйкройда, в ожидании духов, которые, как было известно, появлялись здесь в эктоплазматической форме во время официально задокументированных сеансов, регулярно проводимых тут дедушкой Эйкройда (в новом поколении никто так и не появился).

После этого визита Эйкройд жалел, что Белуши больше не возвращался на ферму. Он всегда хотел, чтобы Джон и Джуди приехали вместе. Они трое - Джон, Джуди и Дэнни - становились все ближе с тех пор, когда Эйкройд спал у изножья их кровати. Джуди, графический дизайнер, отмеченный наградами, добродушная девушка с ангельской душой и терпением, была вовлечена и в личную дружбу, и в профессиональное

партнерство. Она сопровождала их на каждом предприятии Братьев Блюз, даря общее рабочее вдохновение и разрабатывая дизайн для каждой из обложек их альбомов и книгу «Братья Блюз: Личное дело». Также как Белуши привлек Эйкройда в свой брак, также он привлек и Джуди в свою дружбу. «Это был удивительный момент, - говорит Эйкройд. - Вот я дружил с
человеком, а его жена была совсем не исключена из нашей дружбы. Это большая редкость в мужской дружбе. Чрезвычайная редкость. Я рассказывал Джуди все, что происходило, и я, бывало, нахваливал ее ему, когда они переживали домашние ссоры - периоды личного отчуждения, отдаления, всего чего угодно. Женщина часто исключается из мужского единения, и это точно не произошло в нашем случае, потому что мы бы обделили сами себя, если бы так поступили».
Хотя Белуши не всегда любил подруг Эйкройда («что не было, на самом деле, проблемой, - говорит Эйкройд, - потому что я просто говорил ему: "Джон, мне жаль, но я с этой женщиной - и ты ничего не можешь сделать"»), Эйкройд испытывал - и испытывает - чрезвычайно нежные чувства к Джуди: «Она была мне кем-то вроде суррогатной жены и матери, в равной степени. Это - один из подарков, которые Джон сделал мне - дружба с ней, которая будет длиться вечно».

У Дэна была также особая нежность к брату Джона - Джиму, который тогда начинал свою актерскую карьеру в чикагской труппе Second City. Когда Джон был слишком занят, чтобы позвонить своему брату, Дэн поддерживал контакт с Джимом, и Джон делал то же самое по отношению к брату Дэна - Питеру. Джон интересовался карьерой Питера как актера, музыканта, композитора, поэта, рок-гитариста и вокалиста, оказывая ему активную поддержку в качестве барабанщика в двух его рок-группах, The Stink Band и The Mini-14s. «Джон изменил мое отношение к младшему брату, - вспомнит позже Дэн Эйкройд. - Я всегда любил Питера, но я всегда чувствовал, что он не должен был идти в шоу-бизнес, потому что это на самом деле трудно. Я думал, что у него будет больше потенциала заниматься другими вещами - и Джон думал то же самое о своем брате Джимми. Но Джон поощрял Питера в работе над его музыкой. Когда у меня не было времени для моего младшего брата, у Джона оно всегда было для него. У них была такая нежная дружба, и это так воодушевляло меня. Это была такая любовь, такая ценная вещь. Это делало меня таким счастливым. Единственное, что заставляет меня сейчас плакать- что мои два брата так хорошо ладили».

После четырех сезонов успешного юмористического телешоу Эйкройд и Белуши решили вместе покинуть Saturday Night Live в 1979 году. Эйкройд рассматривал возможность остаться на шоу в течение следующего года, но когда были установлены даты съемок «Братьев Блюз», его преданность напарнику и работе сценариста победили. Хотя Белуши уже твердо все решил, должно быть, было каким-то облегчением узнать, что он уходит не один. «Уход Чеви в 1976 году был травмой для всех нас, - вспоминает Лорн Майклс. - Джон видел уход Чеви и видел, что реакция прессы на его поступок была такая, будто он бросил своих друзей ради Голливуда и для больших свершений, которая, в какой-то степени, была верна. Так что я думаю, Джону было неловко уезжать одному, особенно после обложек Newsweek и "Зверинца", побившего все кассовые рекорды, а затем и пластинки "Братьев Блюз" под номером один».

Успех «Зверинца» (крупнейшая кассовая комедия всех времен) проложил Белуши дорогу к Голливуду. Студии, особенно Universal Pictures, теперь были готовы рискнуть миллионами долларов ради эпических комедий - и чем возмутительнее они будут, тем лучше. Поколение, которое в свои двадцать и тридцать с хвостиком подписывалось на National Lampoon и с фанатизмом следило за Saturday Night Live, так же не пожалело бы свои кошельки в кассах кинотеатров, если бы там шла комедия того же рода, что и все вышеперечисленное. На обложке Newsweek Белуши в роли Блуто Блутарски, с изогнутой бровью, одетый в тогу, стал талисманом для этого поколения. Для Universal он был национальной эмблемой нового прибыльного жанра на большом экране - анархо-комедии. Поэтому казалось логичным, что с подписавшими контракт Белуши, Эйкройдом и режиссером «Зверинца» Джоном Лэндисом, Universal инвестировало бы более 30 миллионов долларов в «Братья Блюз», один из самых дорогостоящих фильмов за всю историю кино. К тому времени, когда Джейк и Элвуд Блюз появились на обложке журнала People 4 августа 1980 года, они стали в прямом смысле слова (и в шутку) «частью валового национального продукта».

Новая штаб-квартира для совместных затей Эйкройда и Белуши была комплексом офисов в северной части Пятой авеню на Манхэттене. Созданный Джуди Белуши, искусно укомплектованный Карен Кренитски, этот новый домик на дереве соединил личные, а также профессиональные стороны их дружбы. Эти двое были теперь практически неразлучны, и так была рождена Phantom-Black Rhino Enterprises, Ltd. (прим. пер: Black Rhino - Черный Носорог - одно из прозвищ, данных Эйкройдом Белуши). Здесь они обсуждали карьерные решения и ежедневно друг друга поддерживали. Белуши стал основателем и организатором их посттелевизионного сотрудничества. Недоверчивый ко всему типично голливудскому, Эйкройд временами не был уверен в их новых проектах. «Джон побудил меня написать "Братья Блюз". Я не хотел делать фильм. Сценарий составлял триста страниц образов и мыслей. Джон отправил меня в Голливуд, чтобы я договорился с Джоном Лэндисом, и он сделал так, чтобы Лэндис заключил со мной сделку; между нами сразу же были разногласия. Джон заставил нас вместе работать над сценарием. Именно он нажал на рычаг, чтобы все это запустилось. Он делал так со всеми нашими проектами».

Все более и более уединяясь, Эйкройд скрывался в своей квартире, когда он работал. Для полного уединения во время написания «Братьев Блюз», он нанял ассистента, чтобы тот отслеживал все телефонные звонки и нежданные вторжения. Однажды ассистент сбросил вызов, когда звонил Белуши, и это свело Белуши с ума. Позже он сказал Эйкройду, что если его помощник собирается работать над производством фильма, тогда он, Белуши, больше не будет этим заниматься. «У нас должно быть полное двухстороннее общение», - настаивал он. Но все же Белуши признавал, что Эйкройд тоже должен быть иметь полное право на личную жизнь. «Джон действительно зависел от моей поддержки, - говорит Эйкройд, - а я от его; но он немного больше, потому что я был способен находиться в одиночестве гораздо дольше, чем он. Я - бывший семинарист и привык к католическим ретритам, уединениям, когда тебя запирают в комнате в одиночестве на две недели. Мне нравится такое уединение. Джон уважал это во мне. Он никогда не осуждал это. Он знал, что мог бы приехать в мою квартиру в любое время дня или ночи, но мне кажется, что он не приезжал больше трех раз. Я мог бы прийти к нему и провести время с ним, в его кругу. Он знал, что я любил находиться в одиночестве в своем доме».

Белуши любил людей вокруг себя. Он был великодушным хозяином и собеседником; его статус и доход кинозвезды позволяли ему баловать себя и своих друзей на различных ночных мероприятиях такими вещами, как Courvoisier и кокаин. У Эйкройда потворство своим желаниям было относительно прозаичным; чаще он был доволен упаковке канадского пива Moosehead и, может, косячку или двум. В отличие от Эйкройда, Белуши стремился к друзьям из быстро развивающегося двухбережного мира шоу-бизнеса. Эйкройду было комфортнее с людьми другой породы, прибрежной - рыбаками, ловцами лобстеров, моряками торгового флота. Ему также было комфортнее соблюдать анонимность. («Дэнни больше прикалывало быть фанатом Белуши, чем самим собой, - говорит Джим Дауни.) Хотя он был веселым и добрым, когда его на людях останавливал поклонник, Эйкройд все же был искренне рад, что ему не досталась скандальная репутация, которая стала бременем Белуши.


После 1978 года Белуши был узнаваем везде, куда бы он ни пошел. При этом Эйкройд, таящийся рядом с ним на улице, часто оставался неузнанным. («Я мог просто стоять и выглядеть, как сотрудник спецслужб, - вспоминает Эйкройд. - Одна вещь была действительно забавной в наших отношениях. Я мог на самом деле охранять его. Я всегда наблюдал за ним. Я всегда был на шаг позади него, потому что не хотел находиться слишком близко к вспышкам фотокамер. Я хотел обозревать всю картину».) Выходя через служебный вход после концерта «Братьев Блюз», Эйкройд часто шел буквально на шаг или два позади Белуши. Поклонники, вопящие - «Жон! Жон! Эй, Белуши!» - считали, что Эйкройд был кем-то вроде потрепанного телохранителя. Естественно, роль он играл безупречно. («Когда кто-то так ярок, как Джон, ты должен или находиться рядом с этим человеком или сам быть им, чтобы знать, каким ранимым это тебя делает, - говорит Лорн Майклс. - Быть Джоном Белуши отчасти означало вероятность в любой момент оказаться сильно униженным, и в придачу провалиться. И Дэнни, который был весьма чувствительным и достаточно проницательным, чтобы знать это - знать, каково быть таким ранимым - естественно, будет оберегать его».)

Однако, как бы ни был талантлив Эйкройд, играя телохранителя, у защиты, которую он мог предоставить Белуши - от мира, от самого себя, от тех, кто делает наркотики доступными для звезд величины Белуши, были границы: «Люди, которые давали ему это дерьмо - они думали, что делали ему одолжение, - будет потом говорить Эйкройд. - Только из чистых бизнес-отношений и страховой точки зрения компания должна была больше защищать его. Он должен был иметь двух или трех телохранителей, на манер саудовского принца, потому что предприятия, в которые Джон был вовлечен, стоили больше, чем триста миллионов в валовом обороте. "Братья Блюз" - выручка от реализации сто двадцать миллионов; продажи записей - шесть миллионов; "Зверинец" - более чем двести миллионов; что не означает, что другие люди не были ответственны. Но здесь он был частью команды, которая была просто прибыльным агрегатом».


Чтобы ослабить прессинг публичной жизни и напряженность от их все расширяющейся роли в киноиндустрии, Эйкройд и Белуши искали частную среду. В Нью-Йорке они могли укрыться в Блюз-Баре, их частном клубе в обветшалом здании на Доминик и Хадсон-Стрит, где все лица были хорошо знакомы, где был неограниченный виски и музыкальный автомат, снабженный лучшими мелодиями ритм-энд-блюза в городе. И когда Нью-Йорк стал слишком неистовым, они смогли найти убежище в новом местоположении их дружбы - Мартас-Винъярд, Винограднике Марты (прим. пер.: остров на юго-востоке штата Массачусетс в округе Дьюк).


Часть 5